Развитие ремесла

Полное отделение ремесла от земледелия заняло в Греции период приблизительно от XXII до XVIII в. Состояние источников, освещающих эту вторую по значению отрасль ахейского производства, неодинаково. Одни виды ремесла, как, например, керамическое, уже подробно изучены, другие — назовем хотя бы ткацкое дело — известно очень мало. Различное толкование письменных источников создает дополнительные трудности.

Говоря о ремесле Греции II тысячелетия, следует принимать во внимание его отличия от ремесленного производства более поздних обществ. Наряду с новыми формами организации труда некоторое время жили и старые. Одновременно со специализированным ремесленным производством у ахеян существовало и домашнее ремесло, игравшее в некоторых отраслях немалую роль даже в XIII—XII вв. Специализированное ремесло не сразу стало производством, удовлетворяющим спрос всей страны, т. е. потребности общеахейского рынка. Первоначально изделия ремесленников были рассчитаны только на местный рынок. С течением времени, не раньше XVII в., из некоторых отраслей отдельных местных ремесел стало складываться общеахейское ремесло, которое продолжало развиваться уже в городах и поселениях городского типа. Они отличались только качеством и количеством продукции, рассчитанной на продажу.

Количественное соотношение между названными категориями менялось в зависимости от изменения экономического и социального характера общества. В течение II тысячелетия заметно уменьшилась роль домашних ремесел в городе и деревне. При этом некоторые виды производства (мукомольное дело или прядение и ткачество), по-видимому, продолжали сохранять прежние размеры. [82]

Удельный вес местных ремесел в ахейском обществе был немалым, так как они отвечали потребностям подавляющего большинства населения. Средний деревенский потребитель имел низкую покупательную способность, что замедляло рост местного ремесла. Узость деревенского рынка вынуждала сельского ремесленника заниматься наряду с ремеслом, иногда имевшим сезонный характер, также и земледелием. В иных случаях ему приходилось искать покупателей подальше от своей деревни. Странствующий ремесленник долгое время оставался ведущей фигурой в некоторых сельских ремеслах ахеян.

Городское ремесло имело разнообразные группы потребителей. Внутри страны оно не ограничивалось городским рынком. Более изящные и дорогие изделия городских мастерских приобретались зажиточным населением сельских местностей. Изделия городских мастерских достигали не только отдаленных областей ахейской Греции, но и проникали на заморские рынки Передней Азии, Египта, Сицилии и Италии.

Следует остановиться на некоторых частных вопросах, позволяющих яснее представить ахейские ремесла. Домашние ремесла включали занятия, связанные с первоочередными задачами — изготовлением пищи, одежды и самых простых предметов домашнего обихода. Характер некоторых трудовых операций в домах крестьян, горожан и анактов был приблизительно одинаков и требовал больших затрат труда и времени. Например, перемалывание зерна ручным способом было повсюду одинаковым (рис. 51).⁴⁹⁾ Таким же образом шло изготовление различных молочных продуктов (в Кораку найдены сосуды-цедилки для изготовления сыров), частично вина и оливкового масла.

Иное дело изготовление одежды и обуви. Многочисленные находки пряслиц и ткацких грузил в жилищах различных социальных слоев⁵⁰⁾ указывают, что в высших кругах этим занятиям уделяли большое внимание. Примечательно одобрение составителей эпоса искусности ахейской женщины-аристократки в рукоделиях. Хотя домашнее ткачество является доминирующим у многих народов (по феодальную эпоху включительно), однако для знатных ахеян оно имело особенное значение: их костюмы, в частности женские одежды, были сложными и красочными, требовавшими материй с изящно вытканными узорами. Даже короткие, туго обтягивающие тело мужские одежды шились из мягких пластичных тканей, обладавших большой прочностью.

Что касается женской одежды, которая известна по фрескам и изображениям на печатях и по слоновокостным изделиям (например, сложный костюм на фигурах группы двух богинь и ребенка, найденной в помещениях над микенским мегароном в 1939 г.) (рис. 89), то она была весьма пышной, особенно у представительниц высших слоев общества. Длинные широкие юбки с тонкими складками, изящные обтягивающие грудь блузки, иногда легкие шали — все это шилось только из высококачественных материй. Искусство изготовления дорогих тканей передавалось ахеянками [83] из поколения в поколение,⁵¹⁾ о чем свидетельствуют данные эпоса о занятиях Пенелопы и Навсикаи. Можно думать, что знатные ахеянки, управлявшие женской половиной дома и многочисленными рабынями, выступали в роли высококвалифицированных наставниц в домашнем прядильно-ткацком ремесле.

Полихромия женских платьев на ахейских фресках заставляет предполагать наличие домашнего красильного дела, несомненно весьма развитого, если вспомнить красочность и яркость, присущие ахейской живописи и росписям на терракотовых фигурках.

Обувь, которую шили из кожи, вероятно, также относилась к изделиям домашних ремесел, однако о сапожном деле нам пока ничего не известно.

Многие предметы домашнего обихода изготовлялись руками домохозяина,⁵²⁾ его близких или слуг, но самой распространенной продукцией была грубая, вылепленная от руки, глиняная посуда. Нет необходимости перечислять все типы бочек, горшков, кувшинов, стравниц, мисок и плошек, которые делали без применения гончарного круга для самых простых домашних потребностей⁵³⁾ — хранения зерна, молочных продуктов, варки пищи и т. д. Количество лепной посуды, довольно многочисленной в слоях XVII—XV вв., с течением времени сильно уменьшается, и в XIII в. применение лепных сосудов даже в маленьких деревнях сокращается, как можно судить по изменению состава черепков в Кораку.

Хотелось бы заметить, что требования к изделиям домашних ремесел у представителей различных социальных групп были неодинаковыми, что отражалось и на количестве труда, затрачиваемого на изготовление каждого вида. Например, изготовление одежды знатного горожанина или воина требовало больше усилий, чем скромное одеяние крестьянина.

Специализированное ремесленное производство ахеян к концу XVI в. до н. э. уже занимало главенствующее положение по сравнению с домашним.⁵⁴⁾ Выросли и развились многочисленные самостоятельные отрасли с богатой ремесленной техникой и традицией. Металлургия, камнетесное дело, керамическое производство, строительное дело и вместе с ним инженерная практика, ювелирное искусство — все эти виды ремесла делились в свою очередь на специальные разделы.

В ремесленном производстве ахейской Греции ясно выступают общие черты. Рассмотрим прежде всего примеры соблюдения общеустановленных канонов в изготовлении каждого вида изделий. Глиняный кратер из Микен и из Мессении, или Аттики имеет почти одинаковые размеры, пропорции и схему расположения орнамента, хотя технические особенности отличают произведения мастеров, разделенных большим расстоянием. Ахейский ремесленник соблюдал правила наиболее целесообразного изготовления предмета, и это часто приводило к появлению устойчивых производственных навыков. В городских ремесленных кругах совершенствовались старые и вырабатывались новые традиции ахейских ремесленников, передававшиеся и в сельские мастерские.

Нам представляется полезным сделать обзор одного из распространенных видов посуды, которая обнаружена в кладовых дома В в Зигуриесе. [84] Это светлоглиняные килики с двумя ручками на высокой ножке. Хотя К. Блеген считает, что среди киликов не встречается двух совершенно одинаковых по размерам и пропорциям, однако вообще расписные килики очень близки друг к другу, так как колебания в размерах невелики.⁵⁵⁾ Обратимся к цифрам. Наименьший килик имеет высоту 0,170 м, диаметр устья — 0,164 м, диаметр ножки — 0,082 м. Наибольший килик имеет высоту 0,199 м, диаметр устья — 0,167 м, диаметр ножки — 0,082 м. Еще один килик имеет высоту 0,186 м, диаметр устья — 0,175 м, диаметр ножки — 0,081 м.

Эти цифры показывают, что практически все 33 более или менее целых сосуда (из общего количества около 70 фрагментированных расписных киликов) почти одинаковы. Если напомнить, что все производственные навыки и рецепты передавались устно от мастера его ученикам, то становится понятным строгое следование наиболее удачным образцам.⁵⁶⁾

Это должно было иметь место и в ремесле и в инженерном деле ахеян, где встречается то же самое строгое следование строительной традиции, что подтверждается не только домами простых ахеян, но и великолепными дворцами в Пилосе, Тиринфе, Микенах, сходных между собой так, как если бы их строил один архитектор. Последнее предположение совершенно неприемлемо: ведь огромные массивы «младших» ахейских дворцов XIV—XIII вв. возводились обычно по плану одного или двух архитекторов за сравнительно короткий срок — не более 20 лет, причем к проектированию такого дворца, вероятно, привлекали опытного и хорошо известного мастера, познавшего все сложности архитектурной науки за многие годы работы. Отсутствие письменных руководств по архитектуре и строительству очень удлиняло время, необходимое для подготовки строителя-архитектора столь высокой специальности. История постепенного возведения пилосского дворца (аналогичные процессы отмечены и в других дворцовых комплексах) позволяет понять, что ахеяне создавали теорию построения дворца в течение трех столетий при сохранении традиционных приемов и принципов, берущих свои истоки в практике жилищного строительства страны начала II тысячелетия.

Говоря о сохранении исконных ахейских традиций в ремесле материковой Греции, мы не отрицаем восприятие ахеянами отдельных элементов из соседних культурных областей, особенно с Крита и других островов Эгейского моря. Но эти заимствования не следует считать основным двигателем ахейской культуры. Приведем мнение Фурумарка, подчеркивающего особенность заимствований в гончарном ремесле — одной из тех отраслей производства, где внешние влияния проявлялись особенно часто. Говоря о проникновении минойских мотивов на материк, он отмечает, что керамическая миноизация была медленным и постепенным процессом, что «микенский» I стиль сохранял свой основной элладский характер и что даже позднее, когда микенские гончары восприняли позднеминойский I В стиль, они все еще соблюдали свои собственные стилистические традиции. В дальнейшем был выработан новый, независимый стиль, который послужил основой для последующего развития.⁵⁷⁾

Можно думать, что сначала в стране имелось очень немного центров распространения того или иного ремесла. Особенно ясно это заметно на изделиях ювелирных мастеров и оружейников, которые уже в XVI в. [85] изготовляли однотипные изделия, встречавшиеся в царских домах Арголиды, Мессении, Лаконии.

Вскоре техника изготовления предметов роскоши достигла высокого уровня. Остановимся на способах производства золотой посуды, непревзойденными образцами которой являются оба амиклейских кубка, изготовленных в последней трети XVI в. Большое сходство обоих сосудов позволяет считать их изделиями одного и того же очень опытного мастера. Некоторые технологические особенности говорят о довольно значительных технических знаниях и эстетических требованиях создавшего их художника. Мастер сумел скрыть малопривлекательную изнанку стенок с рельефами: каждый кубок имеет двойные стенки из золотых листов, которые аккуратно спаяны. Однако прием спайки золота с золотом создатель амиклейских кубков применил еще раз лишь на ручках, поэтому стенки сосудов не имеют вертикальных швов. Туловища сосудов были наготовлены следующим образом:⁵⁸⁾ толстый золотой диск помещали внутрь массивной формы и выбивали молотком нужную форму. Такая выбивная или чеканная работа сходна с техникой выбивки ахейских котлов из цельного куска меди. После того как сосуд был выбит целиком, рельефные изображения на его стенках наносились опять-таки путем чеканки. Вся основная работа выполнена молотком и штемпелями, и только для тончайших деталей применен резец.⁵⁹⁾

Амиклейские кубки сочетают чеканную технику с работой резцом и спайкой. Кроме того, прикрепление ручек к тулову сосудов было осуществлено обычным приклепыванием.

Вопрос о разделении труда внутри одной мастерской выяснить трудно. Сопоставляя амиклейские кубки, Перро пришел к выводу, что эти изделия принадлежат двум мастерам, хотя оба сосуда были задуманы одним художником, выполнившим их модели. Однако кубок с изображением укрощенного стада мастер поручил одному из своих учеников.⁶⁰⁾ Те оттенки, которые отличают исполнение двух изучаемых вещей и которые были отмечены Перро, помогают понять условия работы в ахейской ювелирной мастерской конца XVI в. Очевидно, крупный мастер имел подручных художников, несколько более слабых по своей квалификации. Объединение группы ювелиров в стенах одной мастерской позволяло им наладить сравнительно обширное производство даже таких уникальных вещей, как инкрустированные золотом, серебром и чернью клинки басилеев Микен и Пилоса. Спрос на драгоценное оружие и утварь был велик, так как каждый царствующий дом XVI—XV вв. стремился обладать теми же сокровищами, что и самые могущественные цари. Поэтому для удовлетворения потребностей растущего рынка ахейские ремесленники нашли один из простейших способов увеличения массы своей сложной продукции.

Изделия из одной и той же мастерской могли встречаться в разных областях страны. Упомянем серебряные сосуды с инкрустациями из золота и черни, обнаруженные в Микенах и Пилосе.

Микенский сосуд сохранился почти целиком.⁶¹⁾ Это низкая (высота — около 8,5 см) круглая чаша на невысоком плоском поддоне с одной плоской ручкой, возвышающейся над краем сосуда. Чаша украшена фризом из повторяющихся одинаковых профилей бородатого и безусого мужчины; первоначально всех голов было 21. Головы сделаны из одного тонкого [86] золотого листика, по которому детали (волосы, брови, борода и глаза) обозначены вдавленными линиями, заполненными чернью. Обычно считается, что чаша № 2489 была изготовлена в конце XV или начале XIV в. Фрагменты весьма сходного кубка были найдены разбросанными в воротах пилосского дворца.⁶²⁾

Пилосский кубок также был сделан из серебра и украшен по верхнему краю фризом из инкрустированных золотом и чернью одинаковых мужских голов (найдено 9-10 таких голов).⁶³⁾

Поскольку пилосский дворец был разрушен и погиб от пожара в конце XIII в., то длительность сохранения серебряной чаши в кладовых дворца может быть определена в 250-300 лет. Близость обоих сосудов по орнаменту и по инкрустационной технике позволяет предположить, что обе эти чаши вышли из одной и той же мастерской, вероятно снабжавшей ахейскую аристократию драгоценной посудой. Что касается места изготовления обеих вещей, то сначала полагали, что микенская чаша была сделана на самом континенте, но критянином или микенянином, следовавшими критской школе.⁶⁴⁾ Но это объяснение не может быть принято не только потому, что оно исходит из давней теории о полном культурном господстве Крита над Грецией, но и потому, что оба изучаемых памятника категорически свидетельствуют против критских влияний. Прежде всего тип изображенных на кубках бородатых мужских голов отличается от типа мужских голов, принятого в критском искусстве, где критяне всегда изображались бритыми.⁶⁵⁾ Если обратиться к форме самих чаш, то она распространена не только в металлической, но и в глиняной посуде материковой Греции.⁶⁶⁾

Появление крупных товаропроизводящих мастерских имело место прежде всего в тех отраслях производства, где требовалась особая одаренность мастера и искусность в обращении с дорогостоящим сырьем, каким были драгоценные металлы и слоновая кость. Здесь в первую очередь и вырабатывались твердью технические нормы. Напротив, в ремеслах, изготовлявших более массовую дешевую продукцию, допускались локальные варианты. Убедительным примером являются колебания в размерах сырцовых кирпичей в пределах небольшого района внутри Арголиды,⁶⁷⁾ ширина которых разнится на 0,06 м.

Усложнение ремесленной техники неумолимо требовало соблюдения комплексов технических навыков, обеспечивавших высокое качество продукции. Если обратиться к изделиям гончаров, то сразу станет очевидным наличие сложной ремесленной теории, принятой сначала в арголидских мастерских, затем в остальных. Это можно заметить уже по изделиям XV в., так как великолепные амфоры дворцового стиля могли быть созданы только мастерами, в совершенстве владевшими профессиональными знаниями. Например, большие амфоры-триовисы из фолоса А в Каковатосе при монументальных размерах (амфора № 1 имеет высоту 0,79 м, наибольший диаметр тулова — 1,62 м, диаметр устья — 0,34 м; амфора [87] № 2 — соответственно 0,91, 2,04 и 0,41 м) обладают весьма тонкими стенками, от 0,01 м вверху до 0,006-0,008 м внизу.

Позднее, в XIV—XIII вв, применение высокоразвитой ремесленной традиции отчетливо наблюдается в самых массовых изделиях гончарного ремесла. Напомним почти невесомые плошки с округлым или плоским дном, обладающие емкостью в 1-1,5 л, но весящие много меньше, чем современный стакан тонкого стекла. Другие отрасли ахейского производства свидетельствуют о том же.

Говоря о выработке ахейской ремесленной традиции, одерживавшей иногда верх над самыми сильными внешними влияниями,⁶⁸⁾ не следует думать, что ахейская техническая мысль отличалась косностью и консерватизмом. Напротив, в XIV—XIII вв., когда заметен наибольший подъем и расцвет производства, происходят значительные сдвиги, касающиеся самых важных сторон жизни общества. Появляются новые формы орудий и оружия, в металлургии хотя и медленно, но все же бесспорно вырабатывается техника получения нового материала — железа, требовавшего гораздо больше усилий литейщиков, чем бронза.

Нагляднее всего переход ахеян к новым нормам виден в столь важной отрасли производства, как оружейное дело. Изменилась форма некоторых частей оружия, появились новые виды вооружения, в гораздо большем, чем раньше, количестве стали применять бронзу для личного вооружения воинов.

Отмеченные явления совпадают по времени с интенсивной инженерно-фортификационной деятельностью, которая заметна во всех крупных центрах позднеахейского времени. Все это говорит о возрастании роли войны и военной техники в XIV—XIII вв.

Новые черты, появившиеся в ахейском арсенале, заслуживают внимания. Необходимо остановиться на тех видах вооружения, существование которых у ахеян ранее отрицалось, а именно бронзовых поножах и панцире.

В гомеровских поэмах многочисленные упоминания о кнемидах — поножах ахеян органически вплетены в текст былин. Однако филологи считали, что выражение ευκνήμιδες ‘Αχαιοι было вставлено в эпос позднее, при дополнениях в начале I тысячелетия, когда гоплиты уже носили поножи. Даже в 1950 г. Лоример придерживалась этого мнения, задолго до нее развитого филологом К. Робертом.⁶⁹⁾ Правда, рисунки на ахейских памятниках XIV—XIII вв. и стихи 228-229 в XXIV песне Одиссеи убедили Лоример в том, что ахеяне имели кожаные кнемиды, но все же она считает термин χαλκοκνήμιδες несомненно поздним дополнением. Таким образом, Лоример отступила от более убедительной позиции Рейхеля, который доказывал существование кожаных поножей и обмоток у ахеян⁷⁰⁾ на основании рисунков на микенской стеле воинов и на кратере Воинов (рис. 69). Рейхель очень логично обосновал появление поножей переходом ахеян в начале XIII в. к употреблению небольшого щита взамен более раннего большого щита. Принцип Рейхеля был повторен Котлингом, полагавшим, что металлические поножи пришли в Грецию в связи с распространением приемов рукопашной схватки и с появлением нового вида [88] клинка.⁷¹⁾ Правильность метода Рейхеля получила блестящее подтверждение в 1957 г., когда были впервые найдены бронзовые поножи в погребении ахейских воинов. Они обнаружены в склепах Каллифеи № 1 и 2, датируемых временем между 1250—1200 гг., которые были открыты Н. Гиалурисом в Ахайе.

Две пары кнемид из Каллифеи показывают, что ахеяне делали поножи из бронзовой кованой пластины, лишь в общих чертах передающей очертания ноги. Внешний вид обеих пар поножей из Каллифеи весьма сходен, что говорит о типичности. Кованые полосы, пересекающие поверхность поножей, и бронзовые шишки показывают, что сначала кнемиды делали из кожи или материи, укрепляя их на голени ремнями, обмотанными вокруг ноги крест-накрест. Затем эти ремни начали прибивать гвоздиками на корпусе кнемиды. Позднее старая конструкция осталась в виде чисто орнаментального мотива.

Ранее были известны три комплекта поножей из некрополя XIII в. под Энкоми на Кипре, однако эта находка еще не позволяла предполагать наличие таких поножей в самой материковой Элладе.⁷²⁾

Две пары ножных лат в каллифейских склепах, относящиеся к одному времени, позволяют говорить об изготовлении их в пределах Пелопоннеса в XIII в. Н. Гиалурис отмечает, что общий вид и украшение кипрских поножей весьма близко напоминают кнемиды Каллифеи. Однако кипрские поножи имеют некоторые отличия от более грубоватых каллифейских кнемид.⁷³⁾ Эти отличия позволяют предположить, что каллифейские и кипрские поножи были изготовлены в различных ремесленных центрах ахейского мира. Что касается вопроса о появлении поножей на Кипре, то, очевидно, справедливо мнение Кэтлинга, полагавшего, что употребление кнемид пришло сюда из материковой Греции.⁷⁴⁾

Изучаемое время ознаменовано еще одним шагом вперед в развитии оружейного дела. Около 1400 г. ахейские ремесленники уже начали изготовлять и цельный бронзовый панцирь, представлявший собой сплошной металлический футляр, сгибающийся в поясе, имеющий низко спускающиеся плечи, которые образуют как бы короткие рукава.

Изменения в оружейном деле XIV—XIII вв. могли быть, конечно, связаны с теми новыми задачами, которые ставило в это время перед ахеянами развитие военного дела. Но вместе с тем замеченные явления отражают ту подвижность и способность к быстрому техническому развитию, которые присущи ахейскому ремеслу, несмотря на сохранение издавна сложившихся производственных норм. Поэтому в XIV—XIII вв. ахейское ремесленное производство достигло невиданного ранее размаха и по объему производимой продукции и по разнообразию изделий. Еще в XVI в. лишь микенские цари получали для загробной жизни вместительные бронзовые котлы или сосуды-треножники.⁷⁵⁾ Все же увеличение массы [89] используемого ахеянами металла не означало перехода к его непроизводительной трате, так как бронза оставалась дорогим предметом. Даже в таких крупных городах, как Микены, изношенные бронзовые орудия собирали и отравляли на переплавку.⁷⁶⁾ Один из таких кладов, например клад литейщика, был обнаружен и в Анфедоне в Беотии, что указывает на повсеместное бережное отношение ахеян к бронзе.

Общий характер ахейского ремесленного производства позволяет говорить о том, что ахеяне достигли самого высокого уровня производительных сил, какой только возможен в эпоху бронзовой техники. Разностороннее и интенсивно производящее ремесло ахеян показывает, что население Греции сумело добиться наиболее полного использования и затрачиваемого человеческого труда и имевшихся орудий.

Следует отметить, что уровень технических знаний позволил ахеянам начать выплавку железа в XII в. до н. э.

Метеоритное железо широко использовалось ахейскими ювелирами, как отметил исследовавший этот вопрос Перссон.⁷⁷⁾ Действительно, самой ранней находкой в эгейском мире является мелкий кусочек железа из могилы, открытой поблизости от Кносса,⁷⁸⁾ которая датируется приблизительно 2000 г. В дальнейшем находки почти всех железных вещей сосредоточиваются в погребениях ахейских царей и знати — семь находок в Греции против двух на Крите.

Несмотря на твердость железа, ахейские ювелиры использовали этот материал довольно смело. Очень интересны три драгоценных перстня, найденных в золотом кубке, орнаментированном осьминогами, в царском фолосе Дендры.⁷⁹⁾ Каждый из перстней, снабженных большими плоскими гнездами, был сделан из последовательных слоев серебра, свинца, меди и железа.⁸⁰⁾ О высокой ценности железа свидетельствует и подвеска из склепа № 2 в Дендре,⁸¹⁾ где золотая оправа, украшенная зернью, обрамляет слегка выпуклую железную бусину (размеры ее — 0,025*0,01 м).

От использования метеоритного железа для украшений в конце позднеэлладского времени ахеяне перешли к выплавке железа из руды и к изготовлению из него обиходных вещей, как показывают остатки железолитейной мастерской на акрополе Дориона-V, где обнаружена плавильная печь, куски руды и даже железные изделия.⁸²⁾

Большие трудности стоят при изучении системы организации ремесленного производства. Перссон еще в 1942 г. полагал, что существовали некоторые мастерские, которые тем или иным путем были связаны с царским дворцом, сами же ремесленники были бродячими мастерами, которые переносили мотивы и традицию из одной области в другую.⁸³⁾ [90] Эта мысль нашла дальнейшее развитие уже в 1950-х годах, когда появились попытки осветить социальную жизнь ахеян при помощи чтения и истолкования пилосских табличек. Так, С. Лурье полагает, что ремесленники в Пилосе получали сырье от правителя и сдавали ему выработанные предметы, «таким образом, они тоже являлись по существу государственными служащими и в известном смысле привилегированным сословием».⁸⁴⁾ Некоторые ремесленники, по мнению Лурье, получали урок на дом, другие являлись в мастерские. Такая система маловероятна в свете имеющихся данных о ремесле Микен,

Там дома богатых ремесленников стояли возле дворца царя — это дом на акрополе, у Львиных ворот налево, в котором в 1890 г. Цунта открыл следы ювелирной мастерской,⁸⁵⁾ «Дом щитов» и «Дом сфинксов» в нижнем городе. Два последних дома находятся вблизи «Дома маслоторговца», который представляет собой достаточно ясно выраженное индивидуальное торговое предприятие. Поэтому более правдоподобно, что владельцы упомянутых домов со следами ремесленного производства были достаточно самостоятельными мастерами, хотя и работавшими на обитателей дворца. Свидетельством свободы придворных ремесленников является погребение ремесленника вместе с его бронзовыми орудиями труда, которое обнаружено в одном из пилосских склепов.⁸⁶⁾ Берущий с собой в загробный мир ценные орудия мог быть лишь достаточно независимым человеком.

Другие остатки ремесленных мастерских — в Бербати, в Фивах,⁸⁷⁾ в Дендре, в восточном конце Микен — почти ничего не дают для определения социального положения местных работников. Можно заметить лишь, что это были не очень богатые люди. Наблюдаемый резкий контраст между имуществом костореза и гончара может быть объяснен как еще одно свидетельство частновладельческих отношений в ахейском ремесле. Конечно, нельзя отрицать какой-то доли участия басилеев в операциях крупнейших ремесленников. Но колоссальный размах ахейского производства с его ярким децентрализованным характером не оставляет сомнений в том, что в системе ремесла доминировала деятельность индивидуального производителя, не ограничиваемого указаниями из дворца.

Расширение ремесленного производства сопровождалось рядом глубоких сдвигов в общественном мировоззрении ахеян. Несомненно, что разносторонний технический прогресс вел к обогащению духовного мира, к появлению новых понятий. Отделение ремесла от сельского хозяйства поставило перед обществом новые сложные задачи. Специфика ремесленного дела и расширявшиеся внешние связи непрерывно создавали новые условия труда для части населения, пусть сначала весьма немногочисленной. Этот процесс, происходивший в конце III тысячелетия, остается для нас неясным, однако можно отметить некоторые частные явления, связанные с развитием греческого ремесла.

Так, в XX—XVII вв. до н. э. в Греции сложилась профессиональная разобщенность земледельческого и ремесленного населения. Труд ремесленника и труд земледельца представляли столь различные виды деятельности, что постепенно между работниками каждой отрасли производства выросло ясное различие. Первые признаки этого разграничения хорошо заметны в поселении Дорион-IV, где территориальное разграничение ремесленного [91] квартала ясно указывает на одну из ступеней профессионального разделения земледельца и ремесленника. Данный процесс неизбежно приводил к некоторым изменениям в духовной жизни общества. Внутри ранее монолитного мировоззрения появились два течения: наряду со старинными земледельческими представлениями появились понятия, присущие одним лишь ремесленникам. Совершенно новые технические знания и производственные навыки, которые вырабатывались в довольно малочисленной среде ремесленников-профессионалов, были уже малодоступны или вовсе чужды земледельческому большинству населения.

Некоторые сведения об этих явлениях дает нам греческая традиция о древнейших богах-металлургах — Тельхинах, Дактилях, Корибантах, Кабирах. Весьма примитивные мифы, связанные с этими существами, позволяют заключить, что предания о них появились еще в доолимпийский период, т. е. до середины II тысячелетия. Так, Тельхины приняли участие в борьбе Кроноса против Урана, изготовив серп⁸⁸⁾ для оскопления последнего.⁸⁹⁾ Имя Тельхинов встречается в древнейшем сикионском мифе, называющем Тельхина третьим царем в ряду автохтонных царей Сикионии.⁹⁰⁾ Отнесение Тельхинов и других подобных им таинственных божеств-ремесленников к древнейшему периоду металлургии, приблизительно к XXV—XVIII вв., диктуется и тем обстоятельством, что олимпийский бог-кузнец Гефест заслонил названных древнейших металлургов. Характер Тельхинов весьма противоречив, они сделали много полезного для эллинов, но иногда могли быть и злыми силами.⁹¹⁾

Столь загадочный характер божественных металлургов мог быть создан именно тогда, когда металлургическое ремесло не превратилось еще в широко распространенное занятие и когда рядовой житель Греции смотрел с некоторой опаской на вооруженных неведомыми ему техническими знаниями литейщика, кузнеца или другого мастера.

Следует отметить значение различий в организации ремесленного и земледельческого труда. В деревне давние коллективные начала сохраняли свою силу значительно дольше. В ремесле, напротив, ведущей фигурой был или индивидуальный работник, или сравнительно небольшая группа мастеров. И так как успешное развитие ремесленного производства часто зависело от индивидуальных способностей работников, то это еще больше развивало обособленность ремесленников от земледельцев.

Рост ремесленной техники шел более быстрыми шагами, чем рост агрикультуры, и это требовало от ремесленного населения большей гибкости и умения приспосабливаться к новым условиям труда, чем это было нужно земледельцу. Так зарождались дополнительные отличия в представлениях крестьянина и ремесленника.

Вместе с тем ремесло создавало наиболее благоприятные условия для роста частной собственности. В деревне с ее общинным строем жизни принцип индивидуальной собственности на средства производства с большим трудом пробивал себе дорогу. Право собственности семьи и рода на землю значительно тормозило развитие частной собственности земледельца. Напротив, в ремесле было гораздо больше условий для развития частной собственности, тем более что основные средства и орудия труда легко становились собственностью самого работника. Возможность более быстрого обогащения и накопления богатства делала ремесленника активным [92] распространителем идеи частной собственности и тем самым еще больше отрывала его интересы от идеологии членов сельской общины.

В условиях столь интенсивного развития ремесленного производства и торговли в середине и второй половине II тысячелетия до и. э. происходило дальнейшее усложнение структуры свободного общества: внутри городского населения намечались новые профессиональные подразделения на ремесленников, мореходов, купцов. В этой социальной среде возникали новые представления, ранее разрозненные понятия складывались в единую систему воззрений, отвечавших духовным запросам как всего городского населения, так и его отдельных групп.

Усиление различий между идеологией сельских и городских жителей в Греции XV—XIII вв. до н. э. шло не только вследствие сближения интересов богатых ремесленников и басилеев. Некоторую роль играло и общее различие условий труда для сельского и городского населения. В силу большей устойчивости земледельческого производства идеология крестьян медленнее отражала изменения социальной структуры общества, тогда как более быстрый темп жизни в городах обусловливал большую динамичность представлений городского населения.

Это можно проследить при изучении религиозных представлении ахеян во второй половине II тысячелетия. Появление на Олимпе Гефеста, представителя ремесленного люда, должно быть отнесено к результатам роста социального самосознания названного слоя населения. Фигура Гефеста сложная, и это, видимо, отражает особенности взаимоотношений ремесленного люда с разными слоями ахейского общества. По своему происхождению Гефест равен другим олимпийцам, и он является верховным божеством над всеми старыми духами-металлургами. Но отношение к Гефесту других богов весьма двойственное. Иногда оно пренебрежительное. Снисходительно-покровительственное отношение могучих олимпийцев к хромому богу, вероятно, отражало взгляды сильных воинственных басилеев и аристократов, мало ценивших на первых порах повседневный труд ремесленника, — ведь им случалось во время удачного похода захватывать сразу столько материальных ценностей, сколько иной мастер не мог сделать за всю свою жизнь. Рядовой воин-земледелец не был чужд подобных же взглядов, так как и он получал свою долю из военной добычи. Можно отметить еще одно обстоятельство — постоянные занятия ремеслами отрывали ремесленный люд от военных занятий большинства членов общества, что сказывалось на взаимоотношениях названных групп населения. Отсюда, вероятно, возникли представления о хромоте Гефеста, делавшей его небоеспособным, несмотря на всю его силу.

Но эпос доставляет и другие данные. Хотя поэмы, особенно Илиада, посвящены описанию битв и сражений героев, большое внимание в них уделено работе мастера-ремесленника. Тщательные описания ремесленных изделий сопровождаются подробными сведениями об их цене и весе. Искусство мастера высоко ценится в обществе, породившем гомеровский эпос, и самое яркое подтверждение этому — описание работы Гефеста при изготовлении щита Ахилла.

Важным обстоятельством, подтверждающим возникновение проремесленных тенденций в греческом обществе изучаемого времени, является тщательно разработанная ремесленная терминология, сохранившаяся в эпосе.⁹²⁾ [93]

⁴⁹⁾ Для этого трудоемкого процесса ахейские каменщики создали массивные каменные ступы, образцы которых найдены во многих городах и селениях (О. Broneer, A Mycenaean fountain, p. 412, fig. 94).

⁵⁰⁾ В старом пилосском дворце были найдены стеатитовое пряслице и ткацкие грузила (Blegen, Pylos, 1956, р. 131). В Микенах, в так называемых караульных комнатах дворца, было обнаружено 19 больших ткацких грузил (Wace, Mycenae, р. 70). В домах простого народа эти предметы встречаются постоянно. Типологический анализ пряслиц произведен Фурумарком (Furumark, Chronology, pp. 89-91), который считает возможным вслед за Цунтой и Манаттом (Tsountas — Manatt, Mycenaean age, p. 174) признавать в указанных изделиях скорее пуговицы, чем пряслица. Однако эта конические поделки весьма сходны с пряслицами многих племен и народов. Вряд ли был смысл собирать 160 пуговиц и класть их в одну могилу, как это было обнаружено в Микенах в 1893 г. Подлинные пуговицы у ахеян пока неизвестны.

⁵¹⁾ Вопрос о ткачестве или вышивании узоров героинями эпоса рассмотрен Уэйсом (А. Т. В. Wace, Weawing of embroidery? — AJA, vol. 52, 1948, pp. 51-55), который отметил, что в эпосе речь идет не о вышивании, а о ткачестве. Многочисленные примеры искусного ткачества многих народов на ранних ступенях их развития подтверждают мнение Уэйс.

⁵²⁾ Даже домашняя мебель иногда была сделана самим хозяином, о чем напоминает рассказ, как Одиссей мастерил себе ложе (Od., XXIII, 184-204).

⁵³⁾ Blegen, Korakou, pp. 73-74.; p. 127, tabl. II.

⁵⁴⁾ Здесь мы не согласны с Г. Чайлдом, считающим таким рубежом 1400 г. до н. э. (Г. Чайлд, У истоков европейской цивилизации, М., 1950, стр. 118).

⁵⁵⁾ Blegen, Zygouries, р. 143.

⁵⁶⁾ В гончарном деле однотипность того или иного вида изделий проявляется особенно ярко, как хорошо показывают обе работы Фурумарка по «микенской», т. о. ахейской, керамике XV—XII вв. (Furumark, Analysis Chronology).

⁵⁷⁾ A. Furumark, The settlement at Jalysos and the Aegean history c. a. 1550—1400 B. C. — «Opuscula Arcbaeologica», Lund vol. VI, 1950, p. 199.

⁵⁸⁾ G. Perrot Les Vases d'or de Vafio.— BGH, vol. XV, 1891, p. 499.

⁵⁹⁾ Ibid., p. 501.

⁶⁰⁾ Ibid., p. 509.

⁶¹⁾ Найден в одном из склепов (Staïs, Mycenaean collection, p. 87, № 2489; Bossert, Altkreta, S. 206, Abb. 282-284).

⁶²⁾ Blegen, Pylos, 1954, рр. 32-33.

⁶³⁾ Ibid., tabl. 23, fig. 3; Marinatos, KMH. Abb. 204 (низ).

⁶⁴⁾ G. Glotz, La Civilisation égéenne, Paris, 1952, p. 382.

⁶⁵⁾ Замечательно живое изображение ахеянина на аметистовой бусине из могилы Гамма повторяет те же черты — пышная шевелюра, длинная борода (рис. 9).

⁶⁶⁾ Микенский некрополь XVI в. доставил большое число подобных чаш в глине, богато расписанных (Wacc. Chamber tombs, p, 149, tabl. II, XXXIII, XXXIV. Ср.: Furumark, Analysis, pp. 46-47). Сходная форма встречена и в серой «минийской» керамике (Frödin — Persson, Asine, p. 268, fig. 185, 4).

⁶⁷⁾ Размеры сырцового кирпича: в Микенах около 0,35*0,16 м (Mylonas, Ancient Mycenas, р. 154), в Зигуресе — 0,35*0,22*0,085 м (Blegen, Zygouries, p. 37), в Фокиде в XIX в. — 0,25*0,17*0,09 м (L. Dor, J. Jannoray, H. et M. van Effenterre, Kirrha, Paris, I960, p. 46).

⁶⁸⁾ Фурумарк подчеркивает, что в стилистическом развитии микенской керамики постоянно имеет силу материковый стилистический стержень, не поддающийся миноизации. Он склонен видеть в развитии ахейского керамического орнамента борьбу, в ходе которой критские воздействия были сначала приняты, затем переработаны в соответствии с элладскими схемами и, наконец, устранены (A. Furumark, The settlement at Jalysos..., p. 187).

⁶⁹⁾ Lorimer, HM, p. 252.

⁷⁰⁾ Reichel, HW, S. 75-76.

⁷¹⁾ H. W. Catling, A bronze greave front a 13-th Century tomb at Encomi, — «Opuscula Atheniensia), vol. II, 1956, pp. 21-36.

⁷²⁾ Впервые Уэйс отнес кипрские поножи к числу ахейских изделий (Wace, Myceпае, р. 112). Поножи каллифейских склепов являются веским аргументом в споре с филологами, склонными считать эпос творением позднего, уже дорийского, времени.

⁷³⁾ J. L. Myres, Homer and his critics, London, 1958, p. 176. Кроме того, кипрские наголенники имели проволочные лямки, перекрещивавшиеся, по словам Майрса, на икре. Ничего сколько-нибудь похожего на каллифейских поножах Н. Гиалурис не обнаружил.

⁷⁴⁾ H. W. Catling, A bronze greave...

⁷⁵⁾ Staïs, Mycenaean collection, p. 28; Frödin — Persson, Asine, pp. 178, 393. Правда, в деревенских поселениях бронза всегда оставалась столь ценным предметом, что ее почти никогда не клали в могилы, а бытовавшие бронзовые изделия всегда употреблялись до полного износа (Valmin, Messenia expedition, p. 365). Это обстоятельство побудило Валмина сделать вывод об ограниченности бронзовой продукции в стране и слабой торговле бронзой в мелких поселениях, каким был Дорион-V в XIV—XII вв. Мнение шведского ученого весьма спорно: он забыл о том, что в деревне даже при капиталистической формации металл является дорогостоящим материалом, каждое металлическое изделие служит крестьянину очень долго.

⁷⁶⁾ F. H. Stubbings, A bronze founder's hoard, pp. 292-296.

⁷⁷⁾ A. W. Persson, Eisen und Eisenbereitung in ältesten Zeit, — «Bulletin de la Sociéte Royale des Lettres de Lund», Lund, vol. VI, 1934, p. 6, n. 2.

⁷⁸⁾ Ibid., p. 5.

⁷⁹⁾ Persson, Dendra, pp. 33. 56-57. Эту гробницу исследователь датирует около 1350 г. до н. э.

⁸⁰⁾ Перссон полагает, что эти четырехслойные перстни могли иметь особое магическое значение, так как свинец, медь и железо, взятые вместе, порождают электрический ток. Если бы это было так, то мы имели бы еще одно доказательство высокого уровня технической мысли ахеян (Persson, Dendra, p. 57).

⁸¹⁾ Persson, Dendra, pp. 102-103, № 14.

⁸²⁾ Valmin, Messenia expedition, pp. 103, 157, 371-373. Уже в некрополе Перати (XIII—XII вв.) в могиле 28 встречен железный нож (Πρακτικά, 1954, σ. 98, εικ. 10).

⁸³⁾ Persson, New tombs, pp. 147-151.

⁸⁴⁾ Лурье, Язык и культура, стр. 251. Автор говорит, что «мастера должны были регулярно являться на работу и их явке велся строгий учет». Сомнительное свидетельство привилегированности, если в упомянутых документах действительно идет речь о регистрации работников (там же, стр. 253). {Воины должны не менее регулярно являться на смотры и, надо полагать, тренировки, но менее привилегированным сословием от этого не становятся. — HF}

⁸⁵⁾ В ней, видимо, отливали стеклянные украшения и резали полудрагоценные камни (JDAI, 1911, S. 252-259).

⁸⁶⁾ Σ. Μαρινάτος, ‘Avaoxacai εν Πυλω. Πρακτικά 1953, σ. 239, ειχ. 11.

⁸⁷⁾ Persson, New tombs, p. 148.

⁸⁸⁾ Strab., XIV, 2, 7.

⁸⁹⁾ Сохраненная Евстафием легенда рассказывает, что Тельхинов было трое и что они именовались названиями открытых ими металлов (Eustath., Schol. Il., IX, 525); на Родосе, древней Тельхиниде, почитали девять Тельхинов (Strab., X, 3,19).

⁹⁰⁾ Paus., II, 5, 5.

⁹¹⁾ Diod., V, 64.

⁹²⁾ В эпосе можно обнаружить тенденции, отражающие некоторый протест ремесленников. Так можно истолковать тот из эпизодов борьбы богов, когда оскорбленный Гефест заковывает в золотые сети свою прекрасную супругу и ее возлюбленного. В этом предании Арей, бог воины, оказывается побежденным умом хромого бога-ремесленника.