Второй этап финикийской колонизации

На первом этапе колонизации финикийцы обосновались в ряде пунктов Средиземноморья. Промежуток приблизительно в два века отделяет этот этап от следующего. За это время положение на Ближнем Востоке изменилось. Рост экономики железного века требовал большого количества металлов, причем не только драгоценных, но и необходимых для непосредственного производства. Экономической причиной образования ближневосточных империй, в том числе первой из них — Ассирийской, и было объединение под одной властью дополняющих друг друга хозяйственных регионов, включая источники сырья¹. Однако многие такие источники находились настолько далеко, что были вне досягаемости восточных владык. Требовался посредник между этими отдаленными источниками и странами Ближнего и Среднего Востока, в том числе (а может быть, и особенно) такими государствами, как Ассирия и позже Вавилон². Со времени первого этапа колонизации главным пунктом связи Востока с Дальним Западом, откуда доставлялось значительное количество металлов, был Тир³.

В это время изменяется экономическое содержание тирской торговли с Тартессом-Таршишом. Может быть, через Тартесс привозимые финикийцами средиземноморские изделия достигали богатой оловом Северо-Западной Испании⁴. Еще в середине X в. таршишский корабль, как об этом говорилось в предыдущей главе, привозил ко двору Соломона (а можно думать, что и в Тир тоже) драгоценные металлы и предметы роскоши и забавы.

Рис. 2. Финикийские драгоценности
И совершенно о другом свидетельствует финикийский текст, вставленный в пророчество Иезекиила (27:12—14). Чтобы оценить значение этого текста, его надо датировать. Так как в качестве самостоятельных единиц в нем упоминаются Дамаск (27: 18), Иудея и земля Израилева (27: 17), то terminus ante quern является либо 732 г. до н. э., год падения Дамаска, либо 722—720 гг., когда Саргон захватил Самарию и подавил восстание Дамаска, a terminus post quern — смерть Соломона и распад единого еврейского царства на Иудею и Израиль, т. е. 928 г. до н. э.⁵ Предполагается, что текст отражает торговую ситуацию первой половины VIII в. до н. э.⁶ Но думается, что он более древний.

Среди торговых партнеров Тира в Ассирии упоминаются Ассур и Харран (27: 23), но нет ни Ниневии, ни Калаха, упомянутых в «Таблице народов» (Gen. X, 11). Между тем Калах был очень важным центром Ассирии. Он строился Ашшурнасирпалом сразу же как царская резиденция, и оттуда царь начал свой первый поход в 878 г. до н. э. В строительстве города и дворца принимали участие мастера из разных стран, втом числе из Финикии, которые создавали, вероятно, украшения из слоновой кости во дворце. И после Ашшурнасирпала Калах продолжал играть важную роль в жизни Ассирии, фактически оставаясь ее столицей до постройки Саргоном II Дур-Шаррукина⁷. Упоминание же Харрана, очень древнего города Ассирии и одного из ее священных городов, позволяет говорить, что под Ассуром в тексте понимается не государство, а город. В тексте упоминается также Эден (27: 23), который отождествляется с Бит-Адини, одним из арамейских княжеств на Евфрате. Как и другие мелкие княжества этого района, оно потеряло независимость в IX в. до н. э.⁸

Поэтому можно говорить, что интересующий нас текст был составлен до падения Бит-Адини и даже до постройки Калаха, т. е. приблизительно на рубеже X—IX вв. или, самое позднее, в начале IX в. до н. э. Воспоминание о сравнительно недавнем разделении еврейского царства могло в таком случае отразиться в объединении Иудеи и Израиля в мысли автора, все еще рассматривающего их как одного торгового контрагента: он еще не привык, что это два независимых государства (в конечном счете с различной экономикой, что было очень важно для тирских торговцев), а не части единого царства Давидидов. Текст, вставленный в пророчество Иезекиила, утверждает, что Таршиш за тирские товары платил серебром, железом, свинцом и оловом. Здесь нет никаких упоминаний о золоте, слоновой кости, обезьянах и павлинах. «Таршишский корабль» Соломона, привозивший все эти редкости, ходил за море вместе с кораблем царя Хирама (I Reg. X: 22) на основании торгового соглашения между царями⁹. Связи между владыками Тира и Иерусалима были довольно тесными с самого начала царствования Соломона (I Reg. V). Так что плавания «таршишского корабля» можно отнести к любому времени совместного правления Хирама и Соломона, т. е. между 965 (год воцарения Соломона) и 936 (смерть Хирама) гг. до н. э. Видимо, этот промежуток можно сократить. Упоминания богатства Соломонова двора и обширной торговли, плоды которой во многом способствовали этому богатству, содержатся в той части I Книги Царей, которая повествует о событиях до политического кризиса, который начался с династическими изменениями в Египте¹⁰. В таком случае заморские экспедиции тоже надо отнести ко времени между 965 и 945 гг. до н. э.

Перечисление самых разных топонимов и этнонимов роднит этот текст Иезекиила с «Таблицей народов» (Gen. X), с которой порой его сравнивают¹¹. Но между этими двумя текстами есть принципиальная разница. В «Таблице народов» только немногочисленные потомки Иафета выделяются по географическому принципу. Остальные государства и народы группируются по принципу чисто политическому: те, кто был дружествен Иудее или кого иудеи хотели представить таковыми, включаются в число потомков Сима, недружественные — Хама. Этим объясняется кажущаяся хаотичность нагромождения топонимов. В «финикийском пассаже» Иезекиила политические пристрастия автора не играют никакой роли в группировке стран и народов. Вся она подчинена чисто практической цели: объединить различные территории по удобству их торговых связей с Тиром и по товарам этих территорий. Создается впечатление, что автор обобщает уже существующую практику тирской торговли. Значит, такие товары в соответствии со странами и их группами уже приходили в Тир до этого.

Все это позволяет предполагать, что те таршишские товары, какие в этом тексте названы, приходили в Тир уже до его составления. И даже если составление текста отнести ко времени, непосредственно предшествующему постройке Калаха, начало поступления именно тех товаров Таршиша, о которых говорится в тексте, надо отнести, по крайней мере, на поколение назад, т. е. не позже, чем к рубежу X—IX вв. до н. э. Следовательно, содержание торговли Тира с Таршишем радикально изменилось приблизительно за пол столетия, за вторую половину X в. до н. э.

В IX в. в Тире резко обострилась социальная и политическая борьба. Возможно, в это время тирские земледельцы выступили с оружием в руках, требуя новых земель за пределами государства (Curt. Ruf. IV, 4, 20). Курций Руф связывает выступление земледельцев с частыми землетрясениями, которые и вынудили крестьян к выдвижению требования отправки за море. О страшной засухе в Тире в то же время сообщает Иосиф Флавий (Ant. Iud. VIII, 13, 1). Возможно, к этому времени уменьшается количество лесов¹². Ухудшение экологической ситуации, видимо, также послужило толчком к возобновлению колонизации¹³. Однако экология явно не была единственной и, пожалуй, далеко не главной причиной колонизационной активности тирийцев. Саллюстий (lug. 19, 1) выделяет две причины выселения из Тира: перенаселение и внутреннюю борьбу, когда часть знати из жажды власти «возбудив плебс и других людей, жадных к новизне», отправилась основывать новые города. Выражение res novae, использованное историком, означает не просто новизну, но социальный и политический переворот. Упомянутые автором знать и плебс соответствуют финикийским терминам «могущественные» ('drnm) и «малые» (s'rnm). И те и другие были частью гражданского коллектива. Но в колонизации, по словам Саллюстия, приняли участие и «другие» (alii). По-видимому это были «жители» города, стоявшие на более низкой ступени, чем граждане, и они надеялись получить за морем полноценный гражданский статус. Это все сопровождалось политической борьбой. Так, Лептис был основан людьми, бежавшими от гражданских раздоров (Sal. lug. 78, 1). Группой оппозиционной знати во главе с царевной Элиссой был основан Карфаген (lust. XVIII, 4—5).

Показателем политической нестабильности в Тире была частая смена царей (los. Contra Ар. 1,18). Узурпатор Итобаал, пришедший к власти в 887 г. до н. э.¹⁴, был, со своей стороны, заинтересован в создании новых городов, куда он мог бы отправить своих реальных и потенциальных противников, включая сторонников прежнего царя. Возможно, этим объясняется основание именно Итобаалом Ботриса в самой Финикии и Аузы в Африке (los. Ant. Iud. VIII, 13, 2). Вероятно, эти события можно считать началом второго этапа финикийской колонизации.

На этом этапе изменяется ареал финикийской колонизации. В Восточном Средиземноморье возможности финикийской колониальной экспансии были очень ограничены. Из Эгеиды финикийцы были вытеснены. В одних местах это произошло после войны с греками, как это было на Родосе (Ath. VIII, 360е). В других, возможно, изменение населения было сравнительно мирным, если греки Мелоса начинали свою историю с основания общины финикийцами. С Фасоса финикийцы были изгнаны, вероятнее всего, в результате так называемого второго великого переселения фракийских племен в IX в. до н. э.¹⁵, хотя поселившиеся на острове фракийцы восприняли культ Мелькарта, который передали позже прибывшим туда грекам¹⁶. В Элладе в условиях формирования полиса места для чужеземной колонизации не было¹⁷. Греко-финикийская торговля продолжалась, некоторые финикийцы могли селиться в греческих городах и даже приобретать там гражданство, как предки Фалеса в Милете (Her. I, 170; Diog. Laert. I, 22), но создать собственное поселение не могли. Не лучше для финикийцев обстояли дела там, где уже существовали достаточно сильные централизованные государства. В них финикийцы тоже активно торговали, но в лучшем случае могли иметь особый квартал в городе, как «лагерь тирийцев» в Мемфисе (Her. II, 112). В этих условиях ареной финикийской колонизации оказывается Центральное и Западное Средиземноморье.

По Диодору (VII, 13), финикийцы обладали талассократией 45 лет. Эта талоссократия, по исчислению историка, седьмая после Троянской войны, что датирует ее второй половиной IX в. до н. э. Именно на эту половину века падает основание Карфагена. Основаны были в Африке и другие колонии, в том числе на атлантическом побережье. На Сицилии с прибытием греческих колонистов в VIII в. до н. э. финикийцы покидают восточное и южное побережье и концентрируются в Мотии, Панорме и Солунте, в западной части острова (Thuc. VI, 2, 6). Между Сицилией и Африкой финикийцы обосновались на небольших, но очень важных островах Мелите (Мальте) и Гавлосе (Гоццо). В сферу финикийской колониальной экспансии теперь попадает Сардиния, на южном и западном берегах которой возникает целый ряд финикийских колоний. И, наконец, расширяется район финикийской колонизации в Испании. Этот этап занимает в целом IX—VII вв. до н. э.¹⁸

Начало второго этапа финикийской колонизации в Испании, вероятнее всего, относится уже ко второй половине IX в. до н. э.¹⁹, т. е. ко времени финикийской талассократии. В первой половине VIII в. до н. э. уже существует несколько финикийских колоний (или факторий)²⁰. Колонии и фактории, созданные финикийцами на этом этапе колонизации, располагаются на средиземноморском побережье начиная приблизительно от района Геракловых Столпов (и очень немного западнее их). Здесь возникает целая сеть финикийских поселений, которые в особенности концентрируются между современными реками Гвадалорсе и Граде²¹.

Рис. 3. Финикийский антропоморфный саркофаг. Деталь

Археологические исследования последних сорока лет постоянно дают сведения о все новых финикийских поселениях и некрополях на средиземноморском побережье Испании. Это подтверждает сведения Авиена (Ог. таг. 439—440) о многочисленном финикийском населении этого региона, о многих городах, которые здесь находились. Поселения лежали обычно на мысах или иногда островках в устьях рек, впадающих в море, на невысоких, но хорошо защитимых холмах недалеко от этих устьев. Некрополь поселения обычно располагался на противоположном берегу реки. Места были выбраны с таким расчетом, чтобы оттуда можно было торговать с местным населением, поднимаясь по долинам рек, хотя часто и довольно узким, и где хорошо было видно море. Располагались поселения довольно плотно: ныне известные поселения друг от друга находятся на расстоянии от 800 м до 4 км²². Это, разумеется, не объясняется никакими нуждами каботажного плавания, так что надо думать, что цель создания таких поселений — не обеспечить путь к уже существующему Гадесу, а эксплуатировать местные ресурсы²³.

Все же первоначально эти поселения были, вероятно, лишь якорными стоянками, небольшими факториями, опираясь на которые финикийцы вступали в контакт с местным населением. Перелом произошел, видимо, около 700 г. до н. э. В это время в некоторых поселениях, как, например, в Тосканос, происходит некоторая перепланировка, создаются склады, и поселения, несмотря на свои скромные размеры, становятся подлинными городами с соответствующей урбанистикой, разнообразным хозяйством, в котором, судя по находкам мастерских, значительную роль играет ремесло, в том числе керамическое и металлообрабатывающее. Здесь впервые на испанской почве отмечено использование железа²⁴. VII в. становится временем наибольшего развития финикийской торговли с Тартессом²⁵. Но только торговлей и ремеслом финикийские колонисты не ограничивались. В финикийских колониях, несомненно, существовало земледелие и животноводство, так что, с экономической точки зрения, финикийские колонии средиземноморского побережья Испании были достаточно развиты и, вероятно, могли в случае необходимости самообеспечиваться²⁶.

Не сумев, по-видимому, обосноваться к западу от Столпов (но сохраняя Гадес), финикийцы попытались создать плацдарм на западном побережье Пиренейского полуострова, где ими было созданы поселения Абуль²⁷, основанное в середине VII в. до н. э. между двумя местными поселениями²⁸, и несколько севернее Санта Олайя, возникшее приблизительно в это же время²⁹.

Все это ставит вопрос о характере финикийской колонизации на ее втором этапе. В письменной традиции финикийцы выступают в первую очередь как торговцы. Выше уже приводились данные о роли финикийцев в снабжении Ближнего Востока товарами Запада, включая таршишские, т. е. южноиспанские. Обратим внимание и на такой факт. Во второй половине VIII в. до н. э. началась ассирийская экспансия. Подчиненные земли теперь обычно включаются непосредственно в Ассирийскую державу. В других местах сохраняются местные правители, но под строгим контролем ассирийских властей. Малейшая попытка сопротивления, а тем более мятежа сурово каралась. Так, восстание в Сидоне в начале царствования Асархаддона привело к полному уничтожению города и созданию на его месте нового — Кар-Асархаддона³⁰. И совсем иначе ассирийцы обращаются с Тиром. Этот город не раз выступал против ассирийских царей. Однажды за свою нелояльность он лишился материковых владений, часть которых ему, впрочем, позже вернули³¹. Но никакой попытки разрушения города или лишения его царской династии (как это на какое-то время позже сделали вавилоняне) ассирийцы не предпринимали. Более того, после одного из актов неповиновения Асархалдон заключил с тирским царем Баалом договор, по которому царь Тира признавал себя «слугой» царя Ассирии, но зато тот и тирскому царю, и «людям Тира» давал определенные гарантии и даже уступал Тиру ряд важных портов³². Это не значит, что ассирийцы предоставляли тирийцам полную свободу действий. Они запрещали или, по крайней мере, ставили под контроль тирскую торговлю с Палестиной и Египтом. Но на западную торговлю Тира они не покушались. Такое сравнительно мягкое отношение к Тиру можно объяснить только стремлением сохранить Тир как важнейший пункт связи с Западом, куда оружие ассирийского царя дойти не могло. Запрещая торговать с Египтом и Палестиной, ассирийцы как бы направили тирскую торговлю, заставляя этот город быть «шарниром» между Западным Средиземноморьем и Ассирией.

В то же время считать финикийскую торговлю и колонизацию лишь «функцией» ассирийского империализма³³ едва ли возможно. Колонизация, а тем более торговля начались задолго до завоевательных походов ассирийских царей. Скорее надо говорить об использовании ассирийцами тирской торговли и колонизации в своих целях.

Имеются факты другого рода. Саллюстий (lug. 19,1) одной из причин колонизации называет перенаселение. Едва ли речь идет об абсолютном перенаселении. В отличие от конца II тыс. до н. э., для IX—VIII вв. до н. э. нет данных о переселении на финикийское побережье, в том числе в Тир, масс населения, которые могли бы создать демографическое напряжение. Речь, скорее, идет об относительном перенаселении, которое могло быть вызвано как экологическими, так и социальными факторами. Может быть, и страх перед ассирийцами толкнул часть населения к эмиграции³⁴. Такую возможность исключить нельзя, ибо именно на рубеже VIII—VII вв. до н. э. отмечается увеличение населения и в Карфагене, и в Тосканос³⁵. Но это не объясняет колонизацию более раннего времени. И недавно была выдвинута идея, что финикийская колонизация, по крайней мере на ее более поздней стадии, была сельскохозяйственной³⁶.

По-видимому, характер финикийской колонизации, как и греческой, зависел от различных территорий, на которых она разворачивалась. Это, например, проявилось в колонизации Сардинии. Учитывая, что древнейшая финикийская надпись Запада найдена в Hope (CIS 144), которая, как говорилось в предыдущей главе, была, по-видимому, главным узлом связи этого острова с Тартессом, можно говорить, что сначала Нора была нужна именно для обеспечения пути в Тартесс. Эта мысль еще более подтверждается, если принять чтение первой строки надписи как btrss (в Таршише)³⁷. Еще одна финикийская надпись (CIS 162) была обнаружена в Босе, откуда можно было через «островной мост» отправляться в Испанию. Сардиния в то время была важным узлом связи в Средиземноморье³⁸. Возможно, через нее могли переправляться на Восток некоторые западные бронзовые изделия, такие как вертел, подобный распространенным в атлантическом ареале и захороненный в могиле знатного киприота в Аматунте около 1000 г. до н. э.³⁹

Однако с развитием колонизации в VIII в. до н. э. Сардиния и сама стала привлекать финикийцев. Те теперь уже не довольствуются поселениями у самого берега, но проникают внутрь острова, стремясь подчинить плодородные земли окрестностей. Говоря обо всем этом, надо заметить, что в древности почти не существовало чисто торговой или чисто земледельческой колонизации⁴⁰. Речь идет о преобладании той или иной тенденции. В колонизации Сардинии преобладала, видимо, аграрная тенденция. И в этом Сардинию противопоставляют Испании⁴¹.

Посмотрим теперь на Испанию. Торговое значение Гадеса едва ли можно подвергнуть сомнению. Само расположение недалеко от сердцевины тартессийского горного дела, наличие путей от источников металла к этому городу и основание его в месте, тесно связанном с атлантической торговлей металлами — все это удостоверяет его предназначение. Это не означает, что Гадес не имел никакой территории вне самого города. Витрувий (X, 13,1) и Афиней Полиоркет (9) упоминают какую-то крепость Гадеса на некотором расстоянии от города. Видимо, в тот период Гадес имел окружающую территорию, на которой мог развиваться какой-то вид сельскохозяйственного производства, хотя бы для снабжения города. Но торговое значение Гадеса, несомненно, преобладало. Этот город являлся важнейшим узлом связи юго-запада Пиренейского полуострова с Ближним Востоком. Через него, видимо, восточные товары проникали в Испанию, как, например, масло или вино, прибывшее в Кастильо де Донья Бланка из далекого Акко⁴².

Местом торговли был Абуль на западном побережье Пиренейского полуострова. Он был расположен несколько южнее устья Тага, куда, как уже говорилось, выходила дорога от Тартесса; рядом с ним находилось туземное поселение Алкасер ду Сал, где давно уже были известны финикийские и другие изделия, попавшие туда явно через тартессиев. В этом районе известны и другие местные поселения, ас этого берега шел путь к рудным богатствам внутренних районов Испании⁴³. Путь к северу вдоль атлантического побережья в это время, видимо, мало интересовал финикийцев, так же как народы этих мест находились на довольно низком уровне социального развития, и финикийцы просто не могли установить с ними выгодные для себя контакты⁴⁴, а для получения оттуда столь ценимого олова предпочитали пользоваться тартессийским посредством.

Надо иметь в виду, что Гадес был основан на первом этапе колонизации, а Абуль располагался столь далеко от основной массы финикийских колоний в Испании, что его связи с этой массой проблематичны. А проблема финикийских колоний на средиземноморском побережье полуострова более сложная.

Экономика этих поселений была весьма разнообразна. Богатства моря давали возможность развивать рыболовство и обработку его продуктов, а в Тосканос, например, и собирание пурпуроносных раковин и изготовление пурпура. Находки костей животных свидетельствуют о развитии животноводства, включая разведение тягловых животных, используемых в земледелии. Прибрежная полоса была очень плодородна и вполне могла использоваться в сельскохозяйственных целях⁴⁵. И все же она больше подходит не для пахотного земледелия (хотя оно, несомненно, имело место), а для виноградарства и оливководства. Находки мастерских доказывают существование ремесленного производства⁴⁶.

Все это, однако, не отменяет значения торговли. Финикийские поселения были основаны в выходах к побережью узких долин, пересекающих горы, идущие вдоль берега, и открывающих доступ к долине Бетиса⁴⁷. На юго-восточном побережье финикийцы тоже обосновались там, откуда можно было проникнуть к рудным богатствам этого региона⁴⁸. В тылу колоний располагались местные поселения, игравшие, вероятно, роль посредников между колонистами, обосновавшимися на берегу, и туземным миром долины Бетиса⁴⁹. В некоторых местах, где обосновались колонисты, тоже существовали туземные поселения. Так было в Каса де Монтилья и Секси, где обильная местная лепная керамика удостоверяет существование туземного элемента⁵⁰. Местная керамика встречается и в некоторых других местах, как на Серро дель Вильяр и в Тосканос⁵¹, но значит ли это, что здесь тоже были местные поселения или что она попала сюда путем торговли, неизвестно. Наличие в Тосканос обширного склада говорит о концентрации товаров в этом городке⁵².

Хотя сельскохозяйственная территория у этих колоний имелась, особо значительной она не была. Сама густота поселений не давала им возможности обладать значительной округой. Может быть, это обстоятельство и заставило некоторых финикийцев переселиться за горы и поселиться в тартессийской среде⁵³. Вероятно, и в колониях средиземноморского побережья торговая функция была основной. В таком случае надо согласиться с приведенным выше противопоставлением аграрной по преимуществу колонизации на Сардинии торговой по преимуществу (по преимуществу, а не исключительно) колонизации в Испании.

¹ Дьяконов И. М., Якобсон В. А., Янковская Н. Б. Общие черты... С. 13-15.
² Frankenstein S. The Phoenicians in the Far West: A Function of the Neoassyrian Imperialism// Mesopotamia. Copenhagen, 1979. Vol. 7. P. 269-273.
³ Chehab M. Tyre, ses portes et ses lignes de navigation // Societes ei compagnics de commerce en Orient et dans l'Ocean lndien. Paris, 1970. P. 35. О Тире как единственной метрополии финикийских колоний: Moscati S. Chi furono i fenici. Torino, 1994. P. 75-81.
⁴ Gonzales-Rubial A. Facing two seas// Oxford Journal of Archaeology. 2004. Vol. 23, 3. P. 290-291.
⁵ Klengel Н. Geschichte und Kultur Altsyriens. Leipzig, 1979. S. 188; Niederwimmer K. Damaskos// Kleine Pauly. Bd. I. Sp. 1372; Tadmor H. Die Zeit des Ersten Tempels//Geschicte desjiidischen Volkes. MOnchen, 1981. Bd. 1. S. 134-135.
⁶ Garbini G. I Fenici. P. 65-69; Baurian C. Bonnet C. Les Pheniciens. P. 54; Lemaire A. Les Pheniciens et le commerce entre Mer Rouge et le Mer Mediterranee // Phoenicia and the East Mediterranean en the first Millenium. Leuven, 1987. P. 54; Bemardini P. La Sardegnaei Fenici // RSF. 1993. Vol. 21, I. P. 44.
⁷ Grayson А. К. Assyria: Ashur-Dan II to Ashur-Nirari V// САН. Vol. III, 1. P. 253-258; Hrouda B. Vorderasien I. Miinchcn, 1971. S. 220; Frankfort H. Art and Architecture of the Ancient Orient. Baltimore, 1969. P. 73, 191.
⁸ Grayson A. K. Assyria... P. 260; Hawkins J. D. The Neo-Hittit States in Syria and Anatolia// САН. Vol. HI, I. P. 392.
⁹ Tadmor H. Die Zeit... S. 130-131.
¹⁰ Ibid. S. 133.
¹¹ Bunnens G. L'expansion... P. 90.
¹² Rоllig W. Die Phonizier... S. 25; Wagner E. C. G. El sacrificio... P. 413-414.
¹³ Aubet М. Е. Tiro... Р. 73-75.
¹⁴ Katzenstein Н. J. History of Tyre. P. 129.
¹⁵ Данов X. M. Древна Тракия. София, 1968. С. 156, 170.
¹⁶ Berchem D. van. Sanctuaires... P. 108; Graham A. J. The Foundation ofThasos. P. 91-92.
¹⁷ Ср.: Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. Л., 1988.
¹⁸ Подробнее: Циркин Ю. Б. От Ханаана... С. 218-238.
¹⁹ Aubet М. Е. Tiro... Р. 321—323; Torres Ortiz М. Lacronologia absolute europea у el inicio de la colonizacion fenicia en Occidente // Complutum. 1998. Vol. 9. P. 53-54,57; Wagner E. C. G. Comercio Icjano... P. 80; Martin Ruiz J. A. La colonizacion fenicia en Malaga // Mainake. 2002. Vol. XXIV P. 222,227; Brandherm D. Zur Datierung... S. 16.
²⁰ Maas-Lindemann G. Zur Griindungsfase der phonikischen Niederlassung auf dem Morro de Mescatilla//MM. 1995. Bd. 36. S. 245.
²¹ Martin Ruiz J. A. La colonizacion fenicia... P. 60-98.
²² Ibid.; Aubet M. Ј. Tiro... P. 261-271; Blazquez J. M. Poblados у necropolis... P. 299-324; Ruiz Mala D. La colonizacion fenicia... P. 84-87; Schubart H. Asentamientos fenicios en la costa meridional de la Peninsula Iberica // Huelva arqueologica. Vol. VI. 1982. P. 71-99; idem. Phonizische Niederlassungen auf der lberischen Halbinsel // Phonizier im Westen. S. 207—223; idem. Jardin // MM. 1977. Bd. 18. S. 93-97; idem. Mono de Mesquitilla// MM. 1977. Bd. 18. S. 33-61; idem. Mono de Mesquitilla // MM. 1983. Bd. 24. S. 104-131; idem. Alarcon // Madrider Beitragc. 1984. Bd. 14. S. 172-188; Schubart H., Niemeyer H. G. Trayamar. Niemeyer H. G. Orient im Okzident // Mittcilungen der Deutschen Orientalischen Gesellschaft. Bd. 104. S. 5-44; idem. Die Phonizier und die Mittelmeerwelt im Zeitalter Homers// Jahrbuch des Romich-Germanischen Zentralmuseums. 1984. Jahrg. 31; idem. Die phonizische Niederlassung Toscanos: eine Zwischenbalanz // Phonizier im Wssten. S. 185-206; idem. Das friihe Karthago und die phonizische Expansion im Mittelmeerraum. Gottingen, 1989. S. 22—23; idem. El yacimiento de Toscanos, urbanistica у funccion // Los Fenicios en la Peninsula Iberica. Barcelona, 1986. Т. 1. P. 109-126; idem. Phoenician Toscanos as a Settlement Model? // Procedings of the British Academy. 1995. Vol. 86. P. 67-88; Us Phenicicns. Paris, 1997. P. 283-297. Библиографию можно расширить.
²³ Aubet M. E. Tiro... P. 266; Wagner E. C. G. Gadir у los mas antiguos asentamientos fenicios al este del Estrecho// Congreso Internacional: El Estrccho de Gibraltar. Madrid, 1988. Vol. 1. P. 424-428.
²⁴ Aubet M. E. Tiro... P. 269; Martin Ruiz J. A. La colonisacti6n... P. 221-228.
²⁵ Ben Abed F. Lespheniciens... P. 112-113.
²⁶ Wagner E. C. G. Gadir... P. 428; Bunnens G. Le role de Cades dans l'implantation phenicicn en Espagne// Los Fenicios en la Peninsula Iberica. T. 11. P. 190-191.
²⁷ Aubet М. Е. Tiro... Р. 254.
²⁸ Martin Banol A. Los antecedents... P. 130; Blazquez J. M., Alvar J., Wagner C. G. Fenicios у cartaginenses... P. 420.
²⁹ Aubet M. E., Gonzalez Prats A., Arruda A. M. Nuove scoperte. P. 1139. He исключено, что последующие находки обнаружат еще и другие финикийские поселения на западном побережье полуострова.
³⁰ Якобсон В. А. Новоассирийская держава// История Древнего мира. Т. II. С. 27-37.
³¹ Pettinato G. I raporti politici di Tiro con l'Assiria ala luce del «trattato tra Asarhaddon e Baal» // RSF. 1975. Vol. 3. P. 146-148.
³² Ibid.; Bunnens G. Vexpansion... P. 54-56.
³³ Frankenstein S. The Phoenicians in the Far West. P. 269-273.
³⁴ Wagner E. С. G., Alvar J. Fenicios en Occidente: la colonizacion agricola// RSF. 1989. Vol. 17, I. P. 63-77.
³⁵ Cintas P. Manuel d'archeologie punique. Paris, 1970. Т. I. P. 370-375, 440; Aubet M. E. Tiro... P. 199-200, 271-272.
³⁶ Wagner E. C. CAIvar J. Fenicios en Occidente... P. 61-102.
³⁷ Gibson J. C. L. Textbook of Syrian Semitic Inscriptions. Oxford, 1982. T. III. P. 25-27; Шифман И. Ш. Возникновение Карфагенской державы. М.; Л., 1963. С. 53; Peckham J. В. The Nora Inscription // Orientalia. 1972. Vol. 41. P. 459; Negbi O. The Particles... P. 609-610; Bunnens G. L'expansion... P. 30-41; Pesce G. Sardegna punica. Cagliari, 6. r. P. 18-19; Frendo A. J. Early Phoenician Presence... P. 8—11. Представляется, что грамматический и структурный анализ этой надписи, проведенный последним исследователем, исключает сомнения в связи надписи с Таршишем.
³⁸ Aubet М. Е. Cadiz... Р. 33. Не случайно финикийская колония Ла Фонтета на восточном побережье Испании была создана в конце островного пути, идущего из Восточного Средиземноморья в Западное через Сардинию и Балсары: Aubet М. Е., Gonzalez Prats А., ArrudaA. М. Nuove Scopcrte... P. 1137.
³⁹ Karageorghis K, Lo Schiaro F. A West Mediterranean Obelos from Amathus // RSF. 1989. Vol. 17, I. P. 15-24.
⁴⁰ Циркин Ю. Б. Финикийская и греческая колонизация. С. 360.
⁴¹ Bemardini P. La Sardegna... P. 65-68.
⁴² Cunchillos J. L. Las inscripciones fenicias de Tell de D. Blanca // Sefarad. 1992. Vol .52, I. P. 81-83.
⁴³ Aubet М. Е. Tiro... Р. 251-255.
⁴⁴ Gonzalez-Rubial A. Facing two seas. P. 292.
⁴⁵ Ibid. P. 268-271; Bunnens G. Le role de Gades. P. 190—191; Soergel E. Die Tierknochen aus der altpunischen Faktorei von Toscanos// MM. 1968. Bd. 9. S. 112—113; Uerptmann H.P. Zu den Tierknochen von Morro de Mesquetilla // Schubart H., Niemeyer H. G. Trayamar. Mainz, 1975. S. 172-173.
⁴⁶ Martin Ruiz J. A. Los Fenicios. P. 47-177.
⁴⁷ Aubet M. E. Tiro... P. 270-281.
⁴⁸ Ibid. Р. 290-292.
⁴⁹ Ibid. Р. 278-281.
⁵⁰ Ibid. Р. 280; Martin Ruiz J. A. Feniciol... P. 62-63, 84-85.
⁵¹ Martin Ruiz J. A. Fenicios.... P. 65,73-74.
⁵² Aubet M. E. Tiro... P. 271-272.
⁵³ Wagner E. С. C, Alvar J. Fenicios en Occidente. P. 92-99.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3892

загрузка...

Другие книги по данной тематике