Некоторые данные о праве
|
Из весьма скудных сведений о праве у фракийцев можно все же сделать некоторые, правда, самые предположительные выводы.
События, развернувшиеся вокруг казни Мильтокита, дают основания полагать, что у фракийцев .не было еще и в IV в. до н. э. кодифицированного права, когда запись закона гарантировала бы определенное наказание за одно и то же преступление736. Уровень развития письменности у фракийцев, применявшейся главным образом для записи магических формул, также скорее может указывать на преобладание во фракийском обществе неиисанных, основанных на традиции обычаев. Любопытны сведения, сообщаемые Валерием Максимом (III, 7, 7). Этот автор рассказывает, что, когда Котис I узнал о том, что афиняне дают ему аттическое гражданство, он воскликнул: «И я дам вам право моего народа» («Et ego illis rneae gentis ius dabo»). Употребленный Валерием Максимом термин «ius gentium» скорее можно рассматривать как указание на существоваише у фракийцев закрепленных устной народной традицией племенных обычаев, чем на существование кодифицированного права. Более определенно сообщение Аристотеля о том, что еще в его время агафирсы учили наизусть свои законы и исполняли их в форме пссен (Problemata, 19, 28)737. На весьма архаическую ступень указывают и некоторые формы суда, которые есть основание воспринимать как указание на существование «суда бога», как обращение к божеству для определения виновности предполагаемого преступника. В таком смысле мы склонны трактовать эпизод, сохранившийся у Каллимаха (III в. до н. э.) и основанный (это существенно, так как очень повышает ценность этого известия) на литературной традиции, восходящей к Архилоху738. В этом произведении можно уловить отголоски событий на Фасосе, происшедших в период колонизации этого острова греками с Пароса в VII в. до н. э. В отрывке, насколько это можно понять из его текста, весьма фрагментарного739, речь идет об убийстве фракийца по имени Ойсидрос740 паросцами, за что последние претерпевали различные неприятности от соплеменников убитого и были осаждены ими; фракийцы потребовали обращения к дельфийскому оракулу для разбора этого дела и не успокоились, пока оракул не определил наказания за убийство. Обращение для разрешения конфликта к дельфийскому оракулу, который ничем не отличался от святилища Диониса, находившегося в Пангейских горах741, и от аналогичных святилищ в других местах Фракии742, весьма знаменательно. Оно дает повод предполагать, что такой метод разбора конфликтов был распространен в судебной практике фракийцев. Намек на божий суд можно уловить и в описании гетского обычая, когда «посланника к богу» Салмоксису берут за ноги и руки и бросают на копья; если проколотый человек умирает, считается, что божество милостиво к гетам; если же не умирает, то геты винят в том самого вестника, считая его человеком порочным (Herod., IV, 94). Очень любопытен в этой связи и рассказ Арриана о том, что у витинов был обычай произносить приговор под открытым небом, чтобы его мог услышать бог (33; FHC, III, 59 2)743. Рассматривая вопрос о народном собрании, мы указывали на возможность трактовать эпизод с осуждением на казнь Мильтокига как свидетельство сохранения еще очень живой традиции коллективного вынесения приговора народным собранием. Бурная реакция фракийцев на нарушение царем Керсоблептом этой традиции указывает на то, что такое самовольное вынесение царем смертного приговора за политическое преступление было и в середине IV в. до н. э. явлением экстраординарным. На сохранение и в более позднее время коллективного суда, в котором принимали участие все воины, указывает эпизод, сообщаемый Диодором (XXI, 12). Речь идет об уже упоминавшемся периоде удачной борьбы гетов под руководством Дромихета против македонской армии Лисимаха в 292 г. до н. э., когда одрисские цари уже потеряли власть над северными областями своего царства. Пленив македонского царя, геты собрались, чтобы произнести над пленником свой приговор. «Они говорили, — сообщает Диодор, — что требуется дать возможность воинам, которые участвовали в опасностях, решить, как поступить с пленниками». Эта форма коллективного суда проявилась и в коллективном исполнении приговора. Так, Геродот рассказывает о наказании перса Ойобаза, которого фракийцы-апсинты коллективно принесли в жертву своему богу (VIII, 119). Коллективным палачом выступали и геты в обряде жертвоприношения богу Салмоксису (Herod., IV, 94), о котором речь шла выше. Если считать, что процедура осуждения народным собранием у фракийцев и македонцев была сходной, можно полагать, что сходно было и приведение приговора в исполнение: избиение камнями или дротиками. Тем не менее история Одрисского царства дает больше примеров отхода от традиций первобытных форм суда, чем их сохранения. Так, например, известно, что Севт II сам безоговорочно решает вопросы жизни и смерти фракийцев (Xenoph., Anab., VII, IV, 9—10). Отход от традиций народного суда, вероятно, был связан с изменением приведения приговора в исполнение. IV век до н. э. и более позднее время дают достаточно примеров собственноручной расправы одрисских царей со своими подданными (Севт: Xenoph., Anab., VII, IV, 9—10; Котис: Theopomp, ар. Athen., I, 12; Диегилис (II в. до н. э.): Diod., XXXIII, frg. 14; Зибелмий (И в. до н. э.): Diod., XXXIII, irg. 12). Отход от традиций первобытного общества можно заметить и в других моментах. Существенно, например, сравнение процедуры осуждения на смерть Мильтокита Керсоблептом и фракийцев-пленников Севтом. Эти пленные были фракийцами из племени тинов, и суд над ними все же нельзя рассматривать как суд над чужеземцами, хотя они и находились в состоянии войны с Севтом. Преступление Мильтокита носило в общих чертах тот же характер, что и преступление фракийцев-тинов. И тот и другие отложились от царя и добивались оружием независимости от него; и тот и другие попали в плен к своему врагу. Однако разделаться с Мильтокитом одрисский царь сам не имел права, его обходный маневр (передача Мильтокита в руки греков-кардийцев), поведший к казни Мильтокита, вызвал резкое недовольство фракийцев. Напротив, убийство пленных фракийцев, очевидно, не считалось действием, нарушающим принятый порядок. Сопоставление этих эпизодов дает повод для размышлений о различном подходе к вынесению смертного приговора у фракийцев в IV в. до н. э. в зависимости от социального положения того лица, которое обрекалось на смерть. Этот дифференцированный подход выразился в необходимости судебного разбирательства, выступления сторон и т. п. перед лицом народного собрания, а также в коллективном вынесении приговора знатному и влиятельному лицу в отличие от казни рядовых фракийцев по воле царя, без какого-либо намека на разбор дела. 736 G. Glotz. Указ. соч., стр. 462. 737 G. Kazarow. Beitrage, S. 98. 738 F. Hitler v. Gaertringen. Noch einmal das Archilochosdenkmal von Paros. «Nachrichten von der Gesellschaft der Wissenschaften zu Gottingen», Philologisch-historische Klas-se. Neue Folge, Bd. I, N 2, Berlin, 1934, S. 58. 739 Публикация этого отрывка Каллимаха см.: Μ. Norsa, G. Vitelli. Διηγήσεις di poemi di Callimaco in un papiro di Tebtynis. Florcnz, 1934, p. 39, N 9; R. Pfeiffer. Callimachus. vol. I. Fragmenta. Oxonii, 1949, fr. 104, p. 108. 740 Οίσόδρβω φρήικος. 741 Herod., VII. Ill: «Прорицалище находится в высочайших горах, а прорицателями в храме служат бессы из племени сатров; ответы оракула, так же как и в Дельфах, даются прорицательницей; ничего особенного сравнительно с Дельфами здесь нет». 742 Имеются свидетельства о фракийских святилищах Диониса близ устья р. Гебра (Нуgius, Fab., XXXII); у бизалтов ([Arist. Mir. auscult., p. 842 A 122); у сатров и бессов (Herod., VII, III; Dio Cass., LI, 25; LIV, 34; Eurip., Нес., 1267), лигуреев (Macrob., I. 18,1); два святилища (а может быть, одно и то же) где-то в юго-западной Фракии (Suet., Aug., 94, 5—6). 743 G. Kazarow. Beitrage..., S. 99. |
загрузка...