Филип Эйджи — Куда мы идём?
|
Эта статья первоначально была опубликована
в Париже в сентябре 1976 г. Жаном-Полем Сартром в специальном выпуске журнала «Ле Тан модерн» в противовес публикациям о двухсотлетии США. В середине 1977 г. в Лондоне Комитет по защите Эйджи и Хозенболла напечатал исправленный вариант статьи. Автор отредактировал статью для этой книги с учётом последних событий. Я чувствую себя совершенно ошеломлённым, захлёстнутым потоком противоречивых сведений, разногласий, сенсационных разоблачений, бесчисленным множеством разных мнений о том, что делать. Потребовалось немало сил, чтобы как следует переварить свыше 2000 страниц официальных докладов комиссии Рокфеллера, следственных комиссий сената и палаты представителей, комиссии Мэрфи и реформ Форда; к этому надо добавить два года непрерывного накопления продукции средств информации. Нелёгкое дело для среднего наблюдателя, заинтересованного журналиста или даже политического активиста. Ещё тяжелее для того, кто в течение двух лет был участником споров, а перед тем посвятил четыре года исследованию и описанию предшествующих 12 лет работы в ЦРУ. Я прочитал все эти доклады и сотни газетных вырезок, поскольку хочу понять, что происходит с ЦРУ, ФБР и другими разведывательными и специальными службами. Я хочу быть способным судить, изменилось ли что-нибудь или дела в политических полицейских силах пойдут, как обычно, едва только стихнет сенсация. Немного людей работало по обеим сторонам. Одни были жертвами, а другие делали жертвами иных. Моё отличие, я полагаю, состоит в том, что мне пришлось быть и тем и другим. Но это затрудняет оценку, а не облегчает её. И конечно, я не могу быть беспристрастным наблюдателем. Так много людей спрашивало, и часто не совсем деликатно, как, чёрт возьми, я выжил и почему ЦРУ не постаралось, чтобы я исчез, и не считаю ли я себя в опасности. Я обычно смеялся. Но не теперь. Сейчас я тоже начинаю удивляться. Изучение результатов различных расследований вызвало у меня некую психологическую дезориентацию, то ли шизофреническую, то ли параноидную. Я упорно продолжал читать о характере контрразведки — о проблемах координации действий разных учреждений, о функциях директора ЦРУ — с таким же некритическим, легковерным умонастроением, с каким изучал точно такие же вопросы ещё в 1957 году в учебных классах ЦРУ. Неожиданно я понял, в каком нахожусь теперь положении, совершив немыслимое — решив принять определённые меры против ЦРУ, разоблачая его действия и называя все эти имена. Во мне как бы спорили две личности. Одно время я был в нерешительности: называть ли вообще какие-нибудь имена. Пожалуй, это был регресс к иезуитской позиции: находиться в мире, но не принадлежать ему. Всё чаще я стал испытывать чувство, что несчастье неизбежно, что просто нет способа уцелеть перед огромным и могущественным репрессивным аппаратом, о котором я читал. Естественно, я читал о прошлом, но каждое утро я также читал о людях, пропавших в Буэнос-Айресе, об убийствах уругвайцев, которых я мог знать, о «самоубийствах» в тюрьмах. Потом мне звонил друг и спрашивал, что означает это странное щёлканье в трубке, и я говорил, что «они», очевидно, просто не хотят, чтобы я забыл, что «они» там. Затем я вновь читал и напрягал воображение, чтобы осознать замысел ЦРУ о подмене Фиделю Кастро костюма для подводного плавания, покрытого изнутри грибковой плесенью, чтобы заразить его хроническим кожным заболеванием, и дыхательного аппарата, заражённого туберкулёзными микробами. Чувства человека, его эмоции — всё это добавляется к ощущению уязвимости перед местью, может быть, после того, как начнёт оседать пыль, поднятая разоблачениями и расследованиями. Но нет и мысли об уходе в безопасное убежище — даже если бы это было возможно. Я всё это ощутил после ухода из управления. Сейчас наступил момент подвести итоги, оценить достигнутое и готовиться к новому раунду. Простых европейцев часто пугает наша американская предрасположенность к саморазрушению. Они рассматривают нас как общество, двигающееся к своего рода супервзрыву и затем, быть может, вылетающее в чёрную дыру. Я подозреваю, что чаще всего эти люди боятся, что Америка перестанет быть главной опорой их слабеющих экономической и социальной систем. Оживает риторика «холодной войны» по мере того, как прилагаются новые усилия, направленные на создание психологического климата страха и напряжения, связанных с «национальным выживанием». Мы наблюдаем это и в Америке. Те из нас, кто видит в ЦРУ и других службах безопасности препятствие к достижению более высокой формы демократии, должны быть готовы ответить на обвинение в том, что мы поощряем мировое господство Советского Союза; что мы прокладываем путь к установлению системы советского типа в Соединённых Штатах; что мы увеличиваем возможность ядерной войны, поощряя развитие глобальной неустойчивости. Если последние несколько лет можно считать сколько-нибудь показательными, то, быть может, ещё до конца этого столетия Соединённые Штаты и их немногие союзники, вроде Южной Африки и Израиля, окажутся в изоляции, вооружённые до зубов, во всё более враждебном мире, а ядерная война станет для них приемлемой как «единственный выход». Но мы не должны ограничиваться обороной. Мы должны показать значение лучших американских традиций для будущего социализма и в особенности значение нашего глубоко укоренившегося убеждения, что народ должен иметь сильную защиту от угнетения со стороны государственной бюрократии. В этом заключается оптимистическое истолкование (которое мы должны подчёркивать) разоблачений ЦРУ за последние два года, а фактически за пятнадцать лет, начиная с движения за гражданские права и кончая вьетнамской войной и Уотергейтом. В этом можно видеть настоящие народные традиции, которые надо сохранять и культивировать, отвергая институты прошлого, которые служат только узкому кругу избранных. Нужно также выступать против ложной дилеммы, будто мы либо будем идти вперёд в рамках традиционных институтов, либо погубим страну. Ни русских, ни китайцев, ни любую другую нацию не погубили их социалистические революции, хотя некоторые привилегированные группы действительно исчезли как группы. Совсем наоборот, несмотря на человеческие жертвы, которые никоим образом не идут в сравнение с жертвами, понесёнными прежними поколениями простых людей при колониализме в промышленном капитализме, вопрос о сохранении нации не стоит. Национальное выживание в действительности не ставит вопроса: или старое господство капиталистов приведёт всех нас к опасной и горькой изоляции, или Соединённые Штаты под социалистическим руководством смогут эффективно использовать своё техническое богатство, капиталы и другие ресурсы для общего блага. Наши оппоненты будут всегда стараться приравнять их классовое выживание к «национальному выживанию». Когда мы читаем о «национальной безопасности» и «выживании» в различных докладах о ЦРУ и ФБР, мы читаем об их, а не о нашей безопасности и выживании. Это их службы безопасности, но не наши. Это их классовая безопасность, которую они приравнивают к «национальному выживанию». Вероятно, даже сам Маркс не мог себе представить такого рода публичных дебатов внутри правящего класса о службах безопасности, которые так наглядно демонстрировали бы природу классовой борьбы. Сейчас мы читаем о яде кобры, отравленных огнестрельных иглах, электронных подслушивающих аппаратах, провокациях насилия — обо всём сделанном службами безопасности для класса, который теперь упрекает эти службы за их «незаконные» действия. Упрёки мягкие — 20 лет преступлений и ни одного наказания, — но знаменательные! В общем, эти расследования — дело правящего класса. Однако, анализируя положительные стороны последних пятнадцати лет, мы не должны доверять приступам сознательности власть имущих. Стихийный народный нажим вынудил их, принимая решения, идти на попятную то там, то здесь, не забывая, конечно, о решимости и героизме, проявленных национально-освободительными движениями во Вьетнаме, на Кубе, в Анголе и во многих других местах. Но, помимо идеологии, мы получили огромный запас специфической информации, которая послужит для защиты в будущем, когда вновь усилятся репрессии и будут применены старые методы. Помимо психологического воздействия все эти доклады представляют увлекательный материал для чтения, несмотря на частые повторения, и их следует расценивать как результат первого и последнего значительного расследования деятельности американской разведки на многие грядущие годы. Взятые вместе, они представляют сокровищницу информации о возведённой в ранг государственной политики контрреволюции и должны быть прочитаны и изучены каждым политическим активистом. Надо предполагать, что сказанное в этих докладах, вероятно, правда, хотя из того, что не сказано, тоже можно многое понять. Во-первых, расход людей и денег. Ни один из докладов не раскрывает, сколько людей задействовано в разведывательной службе США, хотя только министерство обороны на конец 1975 финансового года использовало свыше 100 тысяч человек в разведке, да и эта цифра занижена. Если добавить контрразведывательную службу ФБР, ЦРУ, Агентство национальной безопасности, разведывательные подразделения государственного департамента, министерства финансов и управления по борьбе с наркотиками, общее число людей, занятых подобной деятельностью, может перевалить за 150 тысяч, хотя в докладе сенатской комиссии говорилось о «сотнях тысяч людей». Ни один из докладов точно не называет общую сумму денег, израсходованных на американскую разведывательную деятельность, не раскрывают они и того, сколько тратят, например, ЦРУ или АНБ. Отсутствие этих данных отражает значительную победу президента Форда, поскольку все комиссии по расследованию в разной степени рекомендовали дать публике некоторое представление о том, во что обходится разведка стране. Форд боролся против раскрытия даже общей суммы расходов на всю разведывательную деятельность, основываясь на смехотворном аргументе, подсказанном ЦРУ, будто путём анализа этих данных можно раскрыть возможности ЦРУ. Комиссия палаты представителей под председательством конгрессмена Отиса Пайка установила, что общий разведывательный бюджет «превышает 10 миллиардов долларов», что в 3—4, а возможно, в 5 раз выше суммы, доложенной конгрессу. Однако мы получили намёк на общие разведывательные расходы в докладе сенатской комиссии. Повсюду, где упоминались суммы, истраченные на разведку, и их процентное выражение как части федерального бюджета, цифры были опущены, за исключением одного случая, когда, очевидно из-за недосмотра чиновников, было сказано, что общие расходы на национальную (стратегическую) разведку составляют около 3 процентов от всего федерального бюджета на 1976 финансовый год. В долларах это составляет около 11,2 миллиарда. Однако, согласно сенатской комиссии, если добавить тактическую разведку и непрямые вспомогательные расходы, эта сумма удвоится и составит 22,4 миллиарда. Что касается части всего разведывательного бюджета, израсходованного только ЦРУ, то в докладе сенатской комиссии также даётся некоторый ключ к разгадке. Там говорится: «Директор ЦРУ контролирует меньше 10 процентов объединённой программы национальной и тактической разведки». Далее: «Действительная исполнительная власть по крайней мере на четыре пятых всех ресурсов, расходуемых на разведывательную деятельность, принадлежала министру обороны». И далее: «Министерство обороны контролирует около 90 процентов государственных расходов на разведывательные программы». Таким образом, ЦРУ расходует от 1 до 2 миллиардов долларов в зависимости от того, что берётся за общую сумму — объединённая программа национальных, тактических и вспомогательных расходов или просто национальный разведывательный бюджет (11,2 миллиарда). Согласно докладу сенатской комиссии, покупательная способность разведывательного бюджета неуклонно падала после середины 60-х годов, хотя сам бюджет в результате инфляции в денежном выражении возрастал. В 1976 году, согласно докладу, покупательная способность в реальном выражении примерно эквивалентна разведывательным бюджетам конца 50-х годов. Как распределены средства между странами — объектами разведки? «Почти две трети (1975 финансовый год) использованных средств, 65 центов от каждого доллара, были потрачены на разведку против Советского Союза и на выполнение обязательств США в НАТО; 25 центов от каждого доллара израсходованы на обеспечение интересов США в Азии, преимущественно на работу против Китая; арабско-израильский конфликт поглотил семь центов от каждого доллара; Латинская Америка — менее двух центов и остальная часть мира — около цента». Преобладание технических разведывательных программ очевидно. Комиссия по расследованию структуры правительственных внешнеполитических органов, созданная в 1972 году во главе с ветераном государственного департамента, «возмутителем спокойствия» Робертом Мэрфи, заявила в своём заключительном докладе в середине 1975 года: «Сегодня основной объём информации поступает из открытых источников: воздушной разведки, перехвата электронных сигналов и каналов связи и лишь небольшая, но, возможно, решающая часть — из секретных источников». Доклад сенатской комиссии более точен: «Приблизительно 87 процентов ресурсов, предназначенных для сбора информации, расходуется на технические средства и 13 процентов на HUMINT (традиционные секретные агенты и открытые источники информации)». В докладе, однако, делается вывод, что в разведке, как и везде, машины полностью не заменят человека: «Соединённые Штаты не могут обойтись без тайного сбора информации с помощью людей и надеются обеспечивать то же качество разведывательных сведений по вопросам, имеющим важнейшее значение для нашей национальной безопасности». Это заявление точно отражает традиционное мнение ЦРУ о том, что только люди могут сообщать о секретных намерениях. Одной из основ программы ЦРУ по использованию людских ресурсов является традиция по привлечению источников с помощью попоек. Комиссия палаты представителей сообщает, что типичная резидентура ЦРУ среднего размера «истратила 86 тысяч долларов на спиртные напитки и сигареты за последние пять лет. Большинство этих расходов было предназначено для «оперативных подарков» — подарков дружественным агентам или служащим в обмен на информацию или помощь». В другой неназванной резидентуре ЦРУ, сообщает комиссия Пайка, в 1971 году была израсходована 41 тысяча долларов на спиртное, и резидент после перевода оттуда теперь руководит операциями ЦРУ в Анголе, то есть в период обречённой интервенции ЦРУ — ЮАР во время гражданской войны 1975 г. Далее мы видим подтверждение тому, что программы воздушной разведки и другие технические операции по сбору информации, главным образом программы АНБ по перехвату и анализу каналов — связи и электронных излучений — пожирают львиную долю национального разведывательного бюджета. Анализу и подготовке заключительных докладов тоже уделяется соответствующее внимание, как и контрразведывательной деятельности ЦРУ против других специальных служб, что составляет значительную часть всеобъемлющей программы HUMINT. Однако в докладах комиссий сената, палаты представителей и Мэрфи не упущена из виду и постоянная необходимость полагаться на самую спорную деятельность ЦРУ — тайные операции. Комиссия Мэрфи определяет тайные операции как «деятельность за рубежом, направленную не на сбор информации, но на оказание влияния на события, то есть на деятельность, занимающую промежуточное положение между дипломатией и войной. Она принимает различные формы: от финансовой поддержки дружественных органов печати до осуществления «значительных полувоенных акций». Точно так же комиссия Пайка определяет тайные акции как «деятельность, которая не является чистым сбором информации, а направлена на достижение определённых политических, экономических или военных результатов». Комиссия сенатора Чёрча характеризует тайные операции как «секретное использование силы и убеждения» и как скрытую деятельность, призванную повлиять на иностранные правительства, события, организации или лиц в поддержку внешней политики США, осуществляемую таким образом, чтобы не была заметна причастность американского правительства. По докладу сенатской комиссии, тайные операции включают «политические и пропагандистские программы, предназначенные для оказания влияния или поддержки иностранных политических партий, групп и конкретных политических и военных руководителей; программы экономических действий; полувоенные операции и некоторые контрповстанческие программы. Сбор разведывательной информации с помощью агентов или шпионаж и контршпионаж не подпадают под рубрику «тайных операций». В ещё одной трактовке тайные операции — это использование ЦРУ собранной информации с целью проникновения и манипулирования институтами власти в данной стране, то есть вооружёнными силами и политическими партиями, специальными службами, профсоюзами, молодёжными и студенческими организациями, культурными и профессиональными обществами, средствами массовой информации. Тайные операции — это средство, с помощью которого ЦРУ поддерживает и укрепляет «друзей» и дискредитирует, разделяет, ослабляет и уничтожает «врагов». Таким образом, тайные операции — это американский эвфемизм подрывной деятельности и контрреволюции. Обе комиссии, сената и палаты представителей, задавались вопросом о законности участия ЦРУ в тайных операциях, поскольку определённых полномочий для таких операций ЦРУ не было предоставлено ни законом о национальной безопасности 1947 года и поправкой к нему, ни законом 1949 года о Центральном разведывательном управлении. Последующие правительства после начала тайных операций в 1948 году оправдывали их, основываясь на расплывчатом положении закона 1947 года, разрешающем ЦРУ «выполнять такие функции и обязанности, относящиеся к разведке и затрагивающие национальную безопасность, которые время от времени может возлагать на него Совет национальной безопасности». Тем не менее только в 1974 году, когда была принята поправка Хьюза-Райана к закону об иностранной помощи, конгресс признал законность тайных операций. Эта поправка требовала от президента «своевременно» информировать шесть подкомиссий конгресса о целях и содержании всех тайных операций и удостоверять, что каждая подобная операция важна для национальной безопасности Соединённых Штатов. Помимо расширения контроля конгресса над тайными операциями и узаконивания их эта поправка также не без умысла погубила старую доктрину «благовидного отрицания», благодаря которой президенты могли оправдываться неосведомленностью о тайных операциях в случаях их провала. В первом томе доклада сенатской комиссии содержится весьма полезный раздел об истории ЦРУ, и в частности о позиции ведущих американских государственных деятелей в начале «холодной войны». Частое повторение этих тем, выдвигающих на первый план советскую угрозу или угрозу международного коммунизма в качестве давнего оправдания тайных операций, наводит на мысль об упорстве мышления тех, кто составил настоящий доклад сенатской комиссии, в чём можно убедиться, увидев, что тайные операции рекомендуются на будущее. Тайные операции ЦРУ повсюду в этих докладах выглядят как ответ на «советскую угрозу», выступающую прямо или через национальные коммунистические партии. Первый инструмент тайных операций ЦРУ — отдел политической координации (ОПК) — был создан в 1948 году директивой, в которой также делалась ссылка на «злостную тайную деятельность СССР». ОПК разрешалось участвовать в «тайной политической, психологической и экономической войне. Эта ранняя деятельность в начальный период была направлена против советской угрозы. Она включала борьбу с советской пропагандой и тайной советской поддержкой профсоюзов и студенческих групп в Западной Европе, прямую помощь США иностранным политическим партиям, экономическую войну, саботаж, поддержку политических беженцев и антикоммунистических групп в оккупированных или угрожаемых зонах». Ещё одно точное описание: «Психологические операции в первую очередь были связаны с пропагандистской деятельностью, включая анонимные публикации, изготовление фальшивок и субсидирование изданий; политические акции включали использование перемещённых лиц и перебежчиков и поддержку политических партий; полувоенные действия включали поддержку партизан и диверсии; экономическая деятельность состояла из финансовых и валютных операций». Пожалуй, наилучшая характеристика этой позиции в начальный период «холодной войны» дана в словах Черчилля, приведённых в материалах расследования деятельности разведывательных органов комиссией Гувера в 1954 году: «Теперь стало ясно, что мы противостоим непримиримому врагу, чьей признанной целью является завоевание мирового господства любой ценой и любыми средствами. В этой игре нет правил. Приемлемые до сих пор нормы человеческого поведения неприменимы. Если США хотят выжить, давнишние концепции «порядочности» должны быть пересмотрены. Мы должны создать эффективные службы шпионажа и контршпионажа. Мы должны научиться проводить подрывные действия, саботаж и уничтожать наших врагов более хитрыми, более изощрёнными и эффективными методами, чем они применяют против нас. Может стать необходимым, чтобы американский народ познал, понял и поддержал эту в основе своей отвратительную философию». Ни в одном из докладов не сделано попытки ретроспективно оценить обоснованность боязни Соединённых Штатов Советского Союза после второй мировой войны. Никто не пытается допустить, что советские действия могли быть ответом на агрессивные операции ЦРУ. Мы нашли мало оценок ранних операций ЦРУ, направленных против Восточной Европы и Советского Союза, за исключением указания, что некоторые из самых провокационных операций завершились в середине 50-х годов. Косвенное признание провала очевидно при рассмотрении размаха полувоенных операций ЦРУ на Дальнем Востоке в период войны в Корее: «В этот период отдел закупок ЦРУ приобрёл на 152 миллиона долларов иностранного вооружения и боеприпасов для партизанских сил, которые так и не были созданы». Тем не менее управление планирования, известное как «тайные службы», которое отвечало за сбор разведывательных сведений секретными способами, контрразведывательные программы и тайные операции, заняло господствующее положение в ЦРУ. Тайные операции также стали доминировать в оперативной деятельности ЦРУ во всём мире, без сомнения, в соответствии с директивами Совета национальной безопасности, подобно той, в которой ЦРУ приказывалось: — создавать и использовать затруднения для международного коммунизма; — дискредитировать международный коммунизм и ослаблять его партии и организации; — ограничивать международный коммунистический контроль над любыми зонами мира. Тайные операции стали не только главным инструментом в достижении цели американской внешней политики — «приподнять железный занавес». Тайные операции вскоре стали обычной программой оказания влияния на правительства и скрытого насилия, включающей буквально сотни проектов ежегодно. К 1953 году крупные тайные операции, пропагандистские, полувоенные и политические, проводились в 48 странах. К 60-м годам тайные операции стали означать любую скрытую деятельность с целью воздействовать на правительства, ход мировых событий, на отдельных лиц и организации в интересах внешней политики Соединённых Штатов. Начиная с 1961 года было осуществлено несколько тысяч тайных операций. Осуществление одного проекта — в докладе не делается уточнений — может продолжаться в течение многих лет, пока не утвердят его возобновление. «Комиссия установила, что ЦРУ осуществило около 900 крупных тайных операций и несколько тысяч более мелких после 1961 года». После разоблачения тайных операций ЦРУ журналом «Рэмпартс» в 1967 году эта деятельность сократилась. «В период с 1968 года по настоящее время отмечался спад во всех функциональных и географических аспектах тайных операций, за исключением полувоенных акций на Дальнем Востоке, которые не прекращались до 1972 года. Число отдельных проектов в тайных операциях упало на 50 процентов в период с 1964 финансового года (когда они достигли своего пика за все времена) до 1968 финансового года». Однако тайные операции отнюдь не прекратились. «Тем не менее их сокращение не затронуло основных взглядов, организации и побудительных мотивов, царящих в оперативном управлении» (новое наименование «тайных служб»). Действительно, в 1975 году тайные операции поглощали ещё 37 процентов от всего бюджета управления. Как показала деятельность ЦРУ в Чили, цели остаются прежними и оперативные возможности сохранены. 37 процентов бюджета ЦРУ означает сотни миллионов долларов на текущие тайные операции. Как подчёркнуто в докладе сенатской комиссии, «само по себе число проектов не адекватно размаху тайной деятельности. Проекты могут быть весьма различными по масштабам, стоимости, продолжительности и эффекту. Сегодня, например, одна четвертая часть текущих проектов тайных акций относительно дорогостояща (свыше 100 тысяч долларов в год)». Доклады обеих комиссий — Чёрча и Пайка — изобилуют сведениями как об общих операциях ЦРУ, тдк и о конкретных. Обе комиссии в деталях изучили конкретные проекты тайных акций. Комиссия Чёрча просмотрела все проекты за последние 25 лет, а комиссия Пайка — все проекты, одобренные «Комитетом 40» (группа, возглавлявшаяся помощником президента по вопросам национальной безопасности, с участием заместителя государственного секретаря и заместителя министра обороны). Комиссия Пайка установила, что за последние десять лет, с 1965 года, главной категорией отдельных проектов тайных операций, требующих утверждения за рамками ЦРУ (32 процента), были проекты по оказанию финансовой предвыборной поддержки иностранным политическим деятелям и политическим партиям. Из утверждённых «Комитетом 40» в течение того же периода 29 процентов проектов относились к пропагандистским акциям, в то время как 23 процента составляли полувоенные операции (секретные армии, финансовая поддержка воинствующих клик, подготовка советников, поставка оружия и боеприпасов). Комиссия Пайка установила также, что «большое число иностранных общественных, религиозных, профессиональных и профсоюзных организаций финансировалось ЦРУ без конкретной географической направленности, но с явным упором на страны третьего мира». В 900 «крупных или деликатных» проектах тайных операций, выявленных комиссией Чёрча, вместе с «несколькими тысячами» менее важных проектов, осуществлённых после 1961 года, средства предоставлялись для, «видимо, нескончаемого ряда программ тайных операций, касающихся молодёжных групп, профсоюзов, университетов, издательств и других частных учреждений в Соединённых Штатах и эа рубежом». Бывший резидент в одной стране, где тайные операции проводились упорно и настойчиво, свидетельствовал перед комиссией сената, что любой добивающийся избрания политик почти автоматически обращалсй за помощью к ЦРУ. Это были подопечные Соединённых Штатов, и поэтому во всём, что бы ни случилось, к счастью или несчастью, были повинны Соединённые Штаты. В области пропаганды комиссия Пайка сообщила, что «самым большим индивидуальным получателем крупных сумм было одно (не названное) европейское издательство, финансировавшееся начиная с 1951 года». Комиссия Чёрча, со своей стороны, раскрыла, что до 1967 года ЦРУ «содействовало изданию, субсидировало или выпустило свыше одной тысячи книг, приблизительно 25 процентов из них — на английском языке. Только в 1967 году ЦРУ опубликовало или субсидировало 200 книг разнообразной тематики — от книг о сафари в Африке и жизни животных до переводов «Князя» Макиавелли на суахили и произведений Т. С. Эллиота на русский язык или соперничающей с маленькой красной книжкой Мао книги под названием «Выдержки из произведений председателя КНР Лю Шао-ци». Среди книг были сфабрикованные «Записки Пеньковского», якобы основанные на дневниках этого шпиона. Как видно из приводимого отрывка из меморандума, составленного шефом службы тайных операций в 1961 году, важность издания книг признаётся в ЦРУ: «Книги отличаются от других пропагандистских средств главным образом тем, что одна книга может значительно изменить поведение и действия читателя до степени, недоступной воздействию ни одного другого средства». По этой причине, по-видимому, ЦРУ продолжает публикацию книг. Хотя в 1967 году произошло сокращение выпуска (в результате крупного скандала в связи с проникновением ЦРУ в американские учреждения, в частности в Национальную студенческую ассоциацию), ЦРУ после этого «издало около 250 книг за рубежом, большую часть из них на иностранных языках». Комиссия Чёрча раскрывает, что ЦРУ продолжает проникновение в журналистские круги. «ЦРУ в настоящее время располагает сетью из нескольких сот иностранцев... которые обеспечивают ЦРУ прямой доступ к большому числу газет и журналов, к десяткам пресс-служб и информационных агентств, радио и телевизионным станциям, коммерческим издательствам и другим иностранным средствам информации». Относительно американских журналистов сказано: «Приблизительно 50 источников являются американскими журналистами или служащими пропагандистских организаций США», около половины из них работают в штате органов печати, а остальные — независимые журналисты. В начале 1978 года ЦРУ доказывало необходимость продолжать использование журналистов на «добровольной основе». Оркестровку пропаганды с помощью этих агентов-журналистов иллюстрирует такая выдержка из телеграммы ЦРУ, датированной 25 сентября 1970 года, относительно пропаганды против избрания Альенде: «Сан-Паулу, Тегусигальпа, Буэнос-Айрес, Лима, Монтевидео, Богота, Мексико-Сити сообщают о постоянном обыгрывании материалов по чилийской тематике. Эти проблемы поднимаются также в «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост». Средства пропаганды продолжают широко освещать чилийские события в соответствии с нашими указаниями». Длительное время ЦРУ использовало как для сбора разведывательных сведений, так и в тайных операциях религиозные организации, представителей духовенства и миссионеров. Комиссия сената сообщает о «прямом оперативном использовании 21 лица» из числа американцев в этой сфере, и, хотя ЦРУ в феврале 1976 года отрицало какие-либо «секретные выплаты или договорные отношения» с американскими миссионерами или представителями клерикальных кругов, использование управлением иностранцев в этой области, очевидно, будет продолжаться. Самая значительная и распространённая категория тайных операций, о которой очень мало сказано в упомянутых докладах, это область профсоюзной деятельности. Программы ЦРУ по работе среди национальных и международных профсоюзных организаций носили широкий размах в течение 50—60-х годов, и отсутствие их серьёзного освещения в докладах комиссий сената и палаты представителей кажется мне весьма убедительным доказательством того, что ЦРУ продолжает активно содействовать «умеренным», «аполитичным», послушным профсоюзам. Единственным важным упоминанием об операциях в профсоюзах в докладе Пайка является заявление, что «одна профсоюзная конфедерация в развивающейся стране получала ежегодно субсидию в 30 тысяч долларов в течение трёх лет». В докладе Чёрча просто сказано, что до скандала 1967 года управление пользовалось «сотрудничеством одной американской профсоюзной организации в отдельных зарубежных профсоюзных мероприятиях». Далее в докладе говорится, что, укрепившись после скандалов 1967 года, ЦРУ решило продолжать финансирование «нескольких международных профсоюзных организаций». Помимо заявления о значении продолжающихся операций ЦРУ в профсоюзах эти скудные ссылки много говорят о почтительном отношении сенаторов и конгрессменов к могуществу на выборах президента Американской федерации труда Джорджи Мини, «закулисного участника» профсоюзных операций ЦРУ с самого их зарождения. Американские учёные получили высокие оценки сенатской комиссии за их сотрудничество с ЦРУ, «которое сейчас использует несколько сот американских учёных, периодически подготавливающих книги и другие материалы для использования в пропагандистских целях за рубежом... Эти учёные работают более чем в 100 с лишним американских колледжах, университетах и родственных институтах... Комиссия отмечает ценную помощь американских учёных в сообщении сведений о потенциальных иностранных агентах (особенно из коммунистических стран) среди многочисленных иностранных граждан в Соединённых Штатах». Комиссия Чёрча подтверждает участие ЦРУ в полувоеных операциях, в частности в свержении Арбенса в Гватемале в 1954 году и в попытках свергнуть Сукарно в Индонезии в 1958 году, а также в подобных операциях в Корее, Вьетнаме, на Кубе и в Лаосе. Однако, критикуя ЦРУ, комиссия указывает, что «из пяти полувоенных акций, изученных комиссией, только в одном случае была достигнута поставленная цель. Задача по поддержке центрального правительства была решена, и это правительство уже много лет находится у власти. В прессе было помещено несколько разрозненных сообщений об операции, но она так и не была полностью раскрыта или подтверждена». Но даже в этой «не полувоенной операции, исследованной комиссией, была полностью соблюдена строгая секретность». Когда анализируешь «успех», упомянутый в докладе комиссии Чёрча, мысли немедленно перебегают к событиям в Конго (Заире) в начале 60-х годов, особенно когда через пару абзацев читаешь о том, как трудно прекратить однажды начатую полувоенную операцию: «Это наглядно проиллюстрировано событиями в Конго, когда решение о прекращении операции было принято в начале 1966 года и потребовалось ещё около полутора лет, прежде чем операция была закончена». Ключевой фигурой в успешных полувоенных операциях ЦРУ в Конго (Заире) в 60-х годах был, конечно, полковник Жозеф Мобуту, ныне известный как президент Мобуту Сесе Секо. Может быть, Мобуту и есть тот неназванный «лидер третьего мира», который получил 960 тысяч долларов за 14 лет, согласно докладу комиссии Пайка? Не многие удержались в течение 14 лет. Неважно, что разоблачения, содержащиеся в выводах комиссии Пайка, наверняка заденут отношения ЦРУ с другими «лидерами третьего мира», которые получили в общем лишь несколько сот тысяч долларов. Две крупные полувоенные операции ЦРУ описаны комиссией палаты представителей: поддержка курдского националистического движения в Иране в 1972—1975 годах и помощь группировкам Холдена Роберто и Жонаса Савимби в гражданской войне в Анголе. Стремясь создать трудности для Ирака, шах Ирана, у которого был пограничный спор с Ираком, обратился к Киссинджеру и президенту Никсону с просьбой об участии США в его планах по поддержке курдов, возглавляемых Мустафой Барзани и поднявших тогда вооружённое восстание против иракского правительства. ЦРУ потратило на эту операцию примерно 16 миллионов долларов, лишь частицу того, что израсходовал шах, но и шах, и Барзани оценили значение этой символической помощи, а для последнего она служила гарантией на случай неожиданного прекращения помощи со стороны шаха. Согласно комиссии, помощь США осуществлялась «в знак благодарности нашему союзнику (шаху), который сотрудничал с разведывательными службами США (ЦРУ) и подвергался угрозе со стороны своего соседа (Ирака)». Барзани неоднократно выражал своё недоверие намерениям шаха и продемонстрировал своё уважение Киссинджеру, послав ему три ковра, а когда тот женился, подарил золотое ожерелье с жемчугом. Тем не менее, оказывая помощь, США не хотели полной победы курдов и их ограниченной автономии, за что Барзани боролся начиная с 20-х годов. «Соединённые Штаты удерживали повстанцев от решительного наступления в тот момент, когда оно могло увенчаться успехом...» В начале 1975 года, как только шах добился пограничных уступок от Ирака, он прекратил помощь курдам, и ЦРУ поступило так же. Отказ в помощи был серьёзным ударом. «Телеграмма ЦРУ от резидента (вероятно, в Тегеране) в адрес (директора ЦРУ) описывает метод, использованный нашим союзником (шахом) для оповещения лидеров этнической группы (курдов). 5 марта представитель нашей союзной разведывательной службы (без сомнения, страшной тайной полиции САВАК) посетил штаб-квартиру этнической группы и сообщил (им) в самой резкой форме, что граница закрыта, помощь прекращена и что курды могут решать свои дела с иракцами любыми доступными им средствами». Иракцы, зная о прекращении помощи, предприняли наступление и подавили сопротивление курдов. Несмотря на просьбы Барзани, США отказались оказать гуманную помощь 20 тысячам курдских беженцев. Шах насильно репатриировал в Ирак свыше 40 тысяч курдов, нашедших убежище в Иране, а США отказались принять хотя бы одного курдского беженца даже тогда, когда они подпадали под категорию политических эмигрантов. Как заявил один высокопоставленный государственный служащий США комиссии Пайка, «тайные операции нельзя путать с миссионерской деятельностью». О вмешательстве ЦРУ в Анголе, хотя оно и освещалось широко, в докладе комиссии Пайка даются пояснения. В январе 1975 года началась поддержка группы Холдена Роберто, а в середине лета — сил Савимби. Комиссия палаты представителей делает вывод, что советско-кубинское решение помогать МПЛА (которое Советы поддерживали в течение десяти лет борьбы Анголы против португальского колониализма) явилось реакцией на поразительные успехи сил Роберто и Савимби, достигнутые благодаря 31 миллиону долларов помощи ЦРУ. В качестве оправдания вмешательства США директор ЦРУ Уильям Колби смог привести лишь небольшие идеологические различия между тремя группами, которые, согласно заключению комиссии, «помимо всего прочего являются националистическими». Отвечая на вопросы комиссии, Колби заявил: «Они все за независимость. Они все за чёрную Африку. Они все за неопределённый вид социальной системы, чётко не сформулированной, но лишь бы не эксплуатируемой капиталистической системой». Эспин (член комиссии). А почему китайцы поддерживают умеренную группу? Колби. Потому что Советы помогают МПЛА, вот простейший ответ. Эспин. Это звучит так, будто и мы помогаем по той же причине. Колби. Да, это так. Другой причиной, заключает комиссия, было желание Киссинджера воодушевить умеренные независимые группировки в Южной Африке и укрепить стабильность таких фигур, как Мобуту, который поддерживал Роберто, и президент Замбии Каунда, помогавший Савимби. «Прошлая «американская» поддержка Мобуту вместе с его ответственным подходом к ряду недавних американских дипломатических шагов, требовавших поддержки третьего мира, повлияли, вероятно, на то, что преобладающим фактором во вмешательстве США стало желание Киссинджера отблагодарить и защитить африканских лидеров в этой зоне». Самое полное описание какой-либо из крупных тайных операций ЦРУ содержится в отдельном докладе комиссии сената об операциях в Чили с 1963 по 1973 год. Он уникален, как единственный официальный отчёт о многих секретных методах, применявшихся последовательно тремя американскими администрациями, чтобы воспрепятствовать чилийскому народу осуществить его право на избрание своего политического руководства. В целом на это было израсходовано свыше 13 миллионов долларов, и эти деньги, если учесть их покупательную способность на чёрном рынке, могли бы дать в три-четыре раза больший эффект. Многие приводимые детали делают этот доклад чрезвычайно важным как ясный показ того, что произошло в Чили, и весьма ценным для анализа будущих операций по «дестабилизации» и защиты от них. Там есть все: миллионы долларов для нелевых политических партий, главным образом для христианских демократов; огромные суммы для пропагандистского гиганта газеты «Эль Меркурио»; финансовая поддержка владельцев грузовиков, парализовавших экономику в 1972 и 1973 годах; финансовая помощь правой террористической организации «Патриа и Лебертад»; экономическое давление путём задержки кредитов как частными предприятиями, так и благодаря господству США в транснациональных корпорациях; оружие США для группы, планировавшей убийство генерала Шнейдера с целью провоцирования военного переворота; выделение ИТТ одного миллиона долларов ЦРУ для использования в 1970 году против избирательной кампании Альенде и около 700 тысяч долларов для нужд американских кампаний, направляемых и контролируемых в интересах той же избирательной кампании Альенде, наконец, отталкивающая, но исполненная логики поддержка ЦРУ пиночетовских служб безопасности. Политическое вмешательство ЦРУ в Италии в течение многих лет было более успешным в том смысле, что его клиентам, главным образом христианским демократам (но также неофашистам), удавалось удерживать власть почти 30 лет. Доклад комиссии Пайка свидетельствует, что ЦРУ начиная с 1948 года затратило около 75 миллионов долларов на итальянские политические кампании. 10 миллионов долларов было израсходовано только на избирательную кампанию 1972 года. Ещё важнее, пожалуй, была передача ЦРУ 800 тысяч долларов генералу Вито Мичели, бывшему главе итальянской военной разведки и лидеру неофашистских группировок. Мичели в то время (1972 год) ожидал (и ожидает до сих пор) суда за участие в 1970 году в заговоре правых с целью переворота, известном как «дело Боргезе». Хотя ЦРУ возражало против передачи денег Мичели (расходование этих средств было бесконтрольным, но предположительно деньги шли на «пропагандистскую деятельность»), американский посол Грэм Мартин настоял на том, чтобы был отдан приказ продемонстрировать солидарность в долгосрочных целях (с Мичели). Потом Мартин находился в Южном Вьетнаме до полного поражения США в этой стране. В доклад комиссии Пайка не было включено, но, конечно, заслуживает упоминания решение президента Форда, ставшее достоянием журналистов в начале января 1976 года, который sa месяц до того санкционировал расходы ЦРУ в сумме около 6 миллионов долларов на период до ближайших всеобщих выборов в Италии. Показательным для идеи Форда и Киссинджера о долгосрочных целях явился визит в сентябре 1975 года неофашистского лидера Джорджио Альмиранте в Вашингтон, где, среди других дел, он встречался с сотрудниками Совета национальной безопасности, органа (возглавляемого президентом), который управляет ПРУ. Пожалуй, имея в виду Италию, комиссия Чёрча предупреждала, что «применение тайных операций внутри или против иностранного государства может иметь непредвиденные последствия, которые иногда подрывают долгосрочные цели. Например, проводившаяся тайная поддержка иностранных политических лидеров, партий, профсоюзов или средств массовой информации не всегда достигала намеченных целей по усилению их деятельности против коммунистического вызова. В ряде сдучаев это приводило как к полной зависимости от тайной поддержки Соединённых Штатов, так и к уязвимости и презрению в собственном обществе тех, кто её получал, когда тайные связи становились достоянием гласности». Словно тоскуя о старом добром времени, комиссия сената заключает: одни тайные операции подвергались ретроспективному общественному осуждению, как, например, поддержка, предоставленная западноевропейским демократическим партиям, противостоящим сильной коммунистической оппозиции в конце 40-х и 50-х годов, другие — нет. По мнению комиссии, тайный подрыв избранного демократическим путём правительства Сальвадора Альенде в Чили не получил одобрения американской общественности». В том же духе комиссия сената сетует на две другие ужасные программы ЦРУ: убийства иностранных лидеров («отклонение») и использование биологических и химических средств против людей («массовое нарушение прав американских граждан»). Доклад об убийствах на 350 страницах содержит обширные сведения, включая выдержки из ранее секретных внутренних документов ЦРУ, о причастности управления к попыткам убийства пяти иностранных лидеров. Патрис Лумумба. В 1960 году ЦРУ послало убийц и яд в Конго с целью убийства Лумумбы, но необходимый доступ к конголезскому лидеру не был достигнут. Тем не менее ЦРУ получило сведения о планах Мобуту выдать Лумумбу его врагам в Катанге в январе 1961 года и знало, что Лумумба, вероятнее всего, будет ими убит. Комиссия сената заключает: «Доказательств причастности ЦРУ к этому плану или осуществлению убийства Лумумбы в Катанге не имеется». В подтверждение этого в докладе сенатской комиссии говорится: «Летом 1960 года высокопоставленные правительственные круги в Соединённых Штатах были весьма обеспокоены ролью Патриса Лумумбы в Конго. Лумумба, который непродолжительное время являлся премьером страны, недавно ставшей независимой, вызывал тревогу у политических деятелей Соединённых Штатов, заметивших магнетическую притягательную силу Лумумбы и его симпатии к Советскому Союзу... В середине сентября, после поражения в борьбе за руководство правительством с Касавубу и Жозефом Мобуту, начальником генерального штаба конголезских вооружённых сил, Лумумба искал защиты у войск ООН в Леопольдвиле... В начале декабря части Мобуту арестовали Лумумбу, переправили его в провинцию Катанга. Несколько недель спустя власти Катанги объявили о смерти Лумумбы». Между тем заговор ЦРУ с целью убийства Лумумбы развивался следующим образом. «Сильная озабоченность президента Эйзенхауэра поведением Лумумбы, выраженная на заседании Совета национальной безопасности 18 августа 1960 года, была воспринята Алленом Даллесом как санкция на убийство Лумумбы... В самом деле, один сотрудник Совета национальной безопасности, присутствовавший на этом заседании, понял, что он стал свидетелем президентского распоряжения убить Лумумбу». Из доклада не ясно, какова доля помощи ЦРУ Мобуту в попытках схватить Лумумбу в период между его бегством из-под охраны частей ООН 27 ноября 1960 года и его захватом 3 декабря. Телеграмма от 28 ноября гласит: «Резидентура сотрудничает с конголезским правительством, чтобы блокировать дороги, и войска приведены в готовность для перекрытия возможного маршрута бегства». Тем не менее сотрудник ЦРУ в Леопольдвиле в тот период Виктор Хеджмен свидетельствовал перед комиссией, что он (Хеджмен) не «оказывал большой помощи» в выслеживании Лумумбы. Комиссия не нашла доказательств того, что ЦРУ инспирировало решение о передаче Лумумбы властям Катанги, хотя к этому моменту, 17 января 1961 года, ЦРУ было убеждено, что необходимы «крутые меры», чтобы предотвратить возвращение Лумумбы к власти. В это самое время сам Мобуту был на грани свержения в результате мятежа гарнизона Леопольдвиля, который, согласно телеграмме ЦРУ, «восстанет через два-три дня, если не будут предприняты решительные действия, удовлетворяющие заговорщиков». В докладе ООН, написанном вслед за убийством Лумумбы, названы его сторонники, которые ранее были отправлены Мобуту в Катангу и «уничтожены при ужасных обстоятельствах». Узнав об этих случаях, в резидентуре ЦРУ в Катанге (Элизабетвиль) едва смогли сдержать своё ликование. В своей телеграмме в Вашингтон резидент ЦРУ в Катанге, перефразируя популярную в то время песню, шутил: «Спасибо за Патриса. Если бы мы заранее знали, что его привезут сюда, мы бы зажарили змею». Фидель Кастро. Комиссия сената нашла конкретные доказательства по крайней мере восьми заговоров с целью убийства Фиделя Кастро с 1960 по 1965 год, к которым причастно ЦРУ. «Хотя некоторые заговоры не вышли за рамки планирования и подготовки, установлено, что один из них, в котором были замешаны уголовные элементы, дважды достигал такого уровня, когда на Кубу были посланы таблетки с ядом и направлялись группы для совершения покушения. Другой заговор включал использование для убийства диссидента. Диапазон предложенных средств убийства простирался от стрелкового оружия большой мощности до таблеток яда, снаряжённых ядом авторучек, смертельных бактериологических порошков и других средств». «Самый иронический из этих заговоров имел место 22 ноября 1963 года. В тот самый день, когда президент Кеннеди был застрелен в Далласе, сотрудник ЦРУ предложил одному кубинцу авторучку с ядом для использования против Кастро, хотя в это же время эмиссар президента Кеннеди встречался с ним для выяснения возможности развития отношений». Другие заговоры преследовали цель подорвать авторитет Кастро: обрызгать его радиостудию жидкостью, производящей эффект, подобный действию наркотика ЛСД; засыпать в его обувь сильно действующий порошок, способствующий выпадению волос (уже опробованный на животных), с тем чтобы лишить его бороды; подсунуть сигары, пропитанные химическим веществом, которое вызывает временную потерю ориентации. Некоторые заговоры с целью убийства Кастро включали: передачу ему коробки его любимых сигар, отравленных токсином ботулизма «настолько сильного действия, что человек погибал, лишь взяв сигару в рот»; применение экзотической морской раковины, снабжённой взрывным устройством и подброшенной в район, где обычно Кастро занимался подводной охотой. Другими объектами покушений на Кубе после Фиделя Кастро были намечены Рауль Кастро и Че Гевара. Рафаэль Трухильо. С весны 1960 года до убийства Трухильо 30 мая 1961 года ЦРУ поддерживало контакты с его политическими противниками, по крайней мере часть которых участвовала потом в убийстве. Хотя этим людям были переданы три пистолета и три карабина, комиссия сената не смогла найти «прямых доказательств того, что переданное оружие было использовано для убийства». Не оставалось сомнений, что политические противники намеревались убить Трухильо и оружие передавалось для этой цели. Однако была предпринята попытка замаскировать соучастие правительства США в этом деле. «За день до убийства телеграмма, лично санкционированная президентом Кеннеди, была направлена генеральному консулу в Доминиканскую Республику. В ней говорилось, что правительство Соединённых Штатов, следуя общему политическому курсу, не может прощать политического убийства, но в то же время указывалось, что Соединённые Штаты продолжают поддерживать оппозиционеров и готовы признать их в случае, если попытка свержения Трухильо будет успешной». Согласно докладу сенатской комиссии, желание США ликвидировать Трухильо частично вызывалось пропагандистскими соображениями, частично боязнью новой Кубы. Во многих странах зоны Карибского бассейна и Латинской Америки его считали протеже Соединённых Штатов. Правление Трухильо, всегда жестокое и диктаторское, стало ещё более деспотичным в 50-е годы. В результате авторитет Соединённых Штатов заметно поблёк в глазах многих латиноамериканцев. Растущие опасения американцев в связи с жестокостью Трухильо и страх, что она приведёт к революции типа кубинской, вынудили государственных деятелей США продумать различные планы по ускорению его отречения или свержения. Проживи Трухильо ещё несколько лет, он приобрёл бы широкую поддержку и оказался в одной компании с бразильскими генералами, пришедшими к власти в 1964 году, и правителями жестоких правых режимов, насажденных ЦРУ в Латинской Америке в 60-е и 70-е годы. Генерал Рене Шнейдер. Как сторонник конституции и командующий чилийской армией, генерал Шнейдер являлся главным препятствием в попытках ЦРУ помешать Сальвадору Альенде занять свой пост после его избрания. Шнейдер был ранен при сопротивлении попытке похищения 22 октября и умер спустя три дня. Комиссия сената установила, что «правительство Соединённых Штатов поддерживало и стремилось инспирировать военный переворот, чтобы преградить Альенде путь к власти. Официальные представители США (резидент ЦРУ и военный атташе) предоставляли финансовую помощь, автоматы и другое вооружение различным военным деятелям, выступавшим против Альенде. Хотя ЦРУ продолжало поддержку заговорщиков вплоть до выстрелов в Шнейдера, не установлено, чтобы какое-либо из предоставленного ЦРУ участникам заговора в Чили оружие было использовано при похищении». В действительности, утверждается в докладе, «ЦРУ приостановило активную поддержку группы, которая предприняла попытку похищения 22 октября». Вновь комиссия сената заботливо старается оправдать намерения ЦРУ и политических деятелей США, отделяя политику убийств от завершающего её финального акта. Нго Динь Дьем. Дьем, южно-вьетнамский диктатор, и его брат Ну были убиты во время переворота, предпринятого генералами 2 ноября 1963 года. Комиссия нашла, что, «хотя Соединённые Штаты поддерживали переворот, нет доказательств, что американские официальные лица помогали убийству. В действительности убийство Дьема, очевидно, не входило в предварительный план переворота, а произошло стихийно». Помимо этих пяти конкретных дел, изученных сенатской комиссией, было также установлено, что в начале 60-х годов ЦРУ создало специальное подразделение (названное в управлении «исполнительной акцией»), предназначенное для организации и осуществления убийств в рамках общей оперативной деятельности. В управлении работа этого подразделения получила кодовое название ZRRIFLE. В целом проект предназначался для оценки проблем и потребностей, связанных с осуществлением убийств, и создания в этих целях необходимой базы. Говоря более конкретно, он включал «поиски» потенциальных агентов-исполнителей и «исследования» методов убийства, которые могут быть применены. Комиссия не выявила новых планов, которые были бы разработаны в рамках этого проекта, но в конечном счёте работа подразделения была связана с другими попытками убийства Фиделя Кастро. Заговоры ЦРУ с целью убийств следует рассматривать в более широком контексте тайных операций, преследующих политические цели в отношении конкретных стран. Как подчёркивается в докладе, во всех пяти случаях, связанных с деятельностью ЦРУ, главными объектами покушений являлись фигуры, мешавшие осуществлению американских политических целей. То, что Кастро остался жив или что другие не были убиты непосредственно ЦРУ, не снижает значения этих разоблачений и важности доклада сенатской комиссии. Выводы сенатской комиссии также насыщены подробностями о программах ЦРУ по испытанию и применению химических и биологических средств (эти программы в ряде случаев переплетались с аналогичными программами армии США). Хотя по первоначальному замыслу они были разработаны с целью защиты от возможного враждебного химического или биологического нападения, комиссия нашла, что «скоро эта защитная ориентация отошла на второй план, как только стала очевидной возможность использования этих химических и биологических средств для получения информации или контроля над агентами противника». Уже в 1947 году ВМС США начали исследования в области создания «развязывающих язык» средств, таких, как скополамин и мескалин (проект CHATTER). ЦРУ последовало примеру ВМС, приняв несколько различных программ, начиная о проекта BLUE BIRD в 1950 году (переименован в 1951 году в проект ARTICHOKE), по которому при проводимых за рубежом допросах применялись психиатрические обследования, пентотал натрия и гипноз. По совместному проекту ЦРУ и армии делались запасы надолго выводящих из строя и смертельных химических и биологических веществ и разрабатывались способы их применения. Эта программа, длившаяся с 1952 по 1970 год, включала производство отравленных игл и стреляющих ими пистолетов не только для убийства, но и для временной нейтрализации. Один из таких пистолетов мог стрелять иглами, «покрытыми химическим веществом, которое усыпляло бы сторожевую собаку, с тем чтобы позволить ЦРУ без шума её обезвредить и проникнуть в помещение. Впоследствии, по окончании операции, собака приходила в себя». В проект также входило уничтожение посевов. Пожалуй, самым сенсационным случаем был отказ сотрудника ЦРУ, ведавшего приготовлением устричного яда, уничтожить его (приблизительно 11 граммов, около одной трети всего мирового производства, достаточного для десятков тысяч смертельных игл) по приказанию президента Никсона в 1970 году. Учёный хранил яд в лаборатории ЦРУ, где он находился незамеченным в течение 5 лет. Главной химической и биологической программой ЦРУ был проект MK-ULTRA. Важнейшей частью программы, длившейся с 1953 года до конца 60-х годов, было «исследование и разработка химических, биологических и радиологических средств, пригодных для использования в тайных операциях с целью контроля над поведением человека». Сюда включались «радиация, электрошок, различные методы из области психологии, психиатрии, социологии, антропологии, графологии, раздражающие средства и полувоенное оборудование и материалы». Опробование происходило как в лабораторных условиях, так и в «нормальной бытовой обстановке», включая введение наркотиков, подобных ЛСД, ничего не подозревающим лицам. В федеральном наркологическом реабилитационном центре в Лексингтоне (штат Кентукки) ЦРУ испытывало вызывающие галлюцинации средства на наркоманах и «в качестве поощрения за участие в испытаниях больным предоставлялись их излюбленные наркотики». Широко известная смерть доктора Фрэнка Олсона, военного учёного, который совершил самоубийство в состоянии депрессии, восемь дней спустя после тайного введения ему наркотика ЛСД, произошла в рамках программы MK-ULTRA. Но, несмотря на смерть Олсона, ЦРУ продолжало давать ЛСД ничего не подозревающим жертвам ещё в течение десяти лет. Так, в целях наблюдения за поведением людей после непреднамеренного употребления наркотиков лицо (сотрудник ЦРУ), проводящее испытание, устанавливало первоначальный контакт с намеченным объектом, выбрав его наугад в баре. Затем сотрудник приглашал объект на конспиративную квартиру, где ему вводился испытываемый наркотик, будучи подмешанным в напитки или пищу. За объектом наблюдали из смежной комнаты, используя прозрачное зеркало и магнитофон. Неудивительно, что в 1973 году директор ЦРУ Ричард Хелмс приказал, чтобы все документы проекта MK-ULTRA были уничтожены. В сухопутных войсках США также использовался ЛСД при допросах. Об одном подобном допросе упоминается в докладе сенатской комиссии со ссылкой на отчёт военного командования: «Применявшиеся методы давления включали испытание тишиной до или после ввода (ЛСД), длительный обычный допрос перед допросом с ЛСД, лишение пищи, воды, сна или естественных отправлений, длительную изоляцию до приёма ЛСД, поочередное воздействие теплом и холодом, физические воздействия, словесные оскорбления и создание физических неудобств или драматизированные угрозы психическому здоровью и жизни субъекта». Другой допрос, проведённый в сухопутных войсках США с применением ЛСД на подозреваемом в шпионаже агенте-азиате, вызывает не меньшую озабоченность: 11:20. Усилилось выделение пота, пульс стал нитевидным. Перевёрнут на спину. Начал стонать, дышать прерывисто и впал в полукоматозное состояние. 11:48. Реакция на болезненные раздражители слегка повысилась. 11:55. Помогли занять сидячее положение. 12:00. Вновь впал в шоковое состояние и положен на спину. 12:12. Стал более подвижен и смог сесть с помощью. 12:20. Помогли сесть за стол для допроса. 12:30. Начал жаловаться, что хочет умереть, и, как правило, игнорировал вопросы. Иногда заявлял, что «не знает». 12:50. Реакция на раздражители сохраняется. Часто приоткрывает веки, откидывает голову назад, закрыв глаза. 13:30. Стал ещё более подвижен. Принуждён к пятиминутной ходьбе. Физически был способен отвечать, пока вновь не впал в шоковое состояние (выделение пота, нитевидный пульс, побледнение). Допрос продолжался семнадцать с половиной часов после введения препарата. Всего три года назад в исследовании, подготовленном учреждением армии США, ответственным за эти проекты, анализировались моральные и юридические аспекты применения ЛСД на допросах: «Догмой военной разведки всегда было то, что основной американский принцип соблюдения достоинства и благополучия человека не может быть нарушен... В разведке поставленные цели и интересы национальной безопасности могут позволить более терпимую интерпретацию морально-этических ценностей... Любой иск против правительства США за якобы понесенный ущерб из-за применения ЛСД должен быть юридически подтверждён». Проблема лицемерия, сопровождающая двойное толкование и нарушение провозглашённых принципов, постоянно фигурирует в докладе сенатской комиссии и проскальзывает в докладах комиссии палаты представителей, комиссии Мэрфи и комиссии Рокфеллера. Комиссия Мэрфи, например, делает вывод, что необходимо принять новые меры, «чтобы на словах и на деле наша внешняя политика отражала приверженность к высоким этическим нормам» и «чтобы при выработке и осуществлении политики должное внимание уделялось этическим нормам». Тем не менее, говорится далее в докладе, «этические обязательства человека перед человеком и государства перед государством, когда не связаны ни с признанными правами, ни с драматическими несчастьями, запутанны и менее определённы», даже если они «находятся близко к центру многих нынешних международных разногласий, таких, как контроль над вооружением и разоружением, включая разработку оружия и стратегические доктрины; проблемы перераспределения богатств (включая условия торговли, перевод капиталов и технологии); политика в вопросах народонаселения и производства продуктов питания». Однако при рассмотрении необходимости для ЦРУ продолжать тайные операции комиссия Мэрфи остается «реалистичной»: «Но мы живём в реальном мире, а не в желаемом. Наши противники сами не отвергают методов действий, с помощью которых могут добиться своих интересов или воспрепятствовать нашим». Комиссия сената также пришла к выводу, что «многие тайные операции, видимо, нарушают наши международные договорные обязательства, такие, как устав Организации Объединённых Наций и устав Организации американских государств», но не смогла разрешить это противоречие. В самом деле, согласно американской конституции, ратифицированные договоры становятся «законом страны» и те, кто нарушает договоры, должны привлекаться к судебной ответственности. Вопреки конституции сенат и палата представителей отвергли проекты членов конгресса, которые требовали более строгого соблюдения конституционных принципов. В сентябре 1974 года палата представителей отклонила предложение о запрещении финансировать операции ЦРУ, «направленные на подрыв или дестабилизацию правительства любого иностранного государства». Месяц спустя сенат отверг предложение о «запрещении любому государственному учреждению Соединённых Штатов проводить любую деятельность в любой стране, нарушающую или способствующую нарушению законов Соединённых Штатов или этой страны, за исключением действий, «необходимых» для безопасности Соединённых Штатов и направленных «исключительно» на сбор разведывательной информации». Тем не менее были созданы различные комиссии по расследованию из-за многочисленных нарушений со стороны ЦРУ и других учреждений ряда американских законов. Все комиссии придерживались одной и той же системы расследования, которая за редким исключением в удобной и эффективной форме обходила вопросы этики и морали. Они ограничили свои интересы соблюдением американских законов, но не законов других стран, и тем, что разрешено делать службам безопасности в отношении американских граждан, но не иностранных. В частности, в докладе комиссии сената этические и моральные проблемы отодвигаются на задний план при рассмотрении вопроса о том, были ли нарушены американские законы, а не о том, нарушало ли или не нарушало правительство США свои договорные обязательства или законы других стран. Противоречие, конечно, неразрешимо до тех пор, пока «либеральные» и «свободные» институты нуждаются в руководстве, контроле и финансировании со стороны правительства, то есть со стороны ЦРУ. Большинство тайных операций ЦРУ предусматривает подкуп «неправительственных» учреждений, которые, по-видимому, сами не могут обеспечить своё существование. Основным принципом в таких операциях является то, что «свободные» институты, такие, как иностранные избирательные кампании, надо заставить служить «американским интересам». Поскольку всё чаще они не служат этому, их надо делать «несвободными», подчиняя интересам правительства США. Сосредоточивая внимание на правах американцев и соблюдении американских законов, различные доклады привносят в свои суждения национализм и либеральную концепцию государства с целью замаскировать и скрыть национальные и интернациональные классовые интересы, которые являются смыслом существования для служб безопасности и оправданием их действий. Даже при этом разоблачения внутренних «злоупотреблений» ценны как показатели того, что следует предвидеть, когда начнётся новый раунд протестов и требований перемен. Доклады обеих комиссий сената и комиссии Рокфеллера ясно говорят о сборе информации об инакомыслящих, миролюбивых или склонных к насилию и использовании этих данных для подрыва преследования и ослабления организаций и отдельных лиц, являвшихся объектами спецслужб. Возникает картина огромной программы тайных акций внутри Соединённых Штатов против тех, кто соответствует объектам подрывных действий ЦРУ за рубежом с добавлением некоторых либеральных и правых групп. Главными органами, осуществлявшими внутренние программы безопасности, были ЦРУ, ФБР, Агентство национальной безопасности, разведка армии США и управление внутригосударственных доходов. Среди их объектов были лица с «анархистскими или революционными убеждениями» или те, кто «поддерживал революционные движения, презираемые обществом организации, подстрекателей толпы, ведущих активистов, нетритянских националистов, белых супрематистов, агитаторов, руководящих негритянских экстремистов». Наличие огромного множества досье даёт некоторое представление о масштабах этих программ. ФБР, например, имеет картотеку из 58 миллионов карточек на лиц и организации, посредством которых оно находит данные, содержащиеся более чем в 6,5 миллиона досье. Оно завело 480 тысяч досье в результате слежки за «подрывными элементами» и 33 тысячи досье на «экстремистов». В рамках программы Агентства национальной безопасности SHAMROCK, длившейся с 1947 по 1973 год, были перехвачены и перлюстрированы миллионы телеграмм. Между 1940 и 1973 годами ФБР и ЦРУ провели 12 различных операций по перлюстрации писем, в результате чего были незаконно вскрыты сотни тысяч писем. С 1953 по 1973 год ЦРУ проверило 28 миллионов писем, сфотографировало 2,7 миллиона конвертов с адресами и вскрыло свыше 215 тысяч. Управление внутригосударственных доходов наметило свыше 10 тысяч лиц для специального налогового контроля по политическим мотивам. Министерство армии со своей стороны завело досье на 100 тысяч американцев, «охватывающих практически все группы, требующие мирных перемен в Соединённых Штатах». ЦРУ в ходе своей программы CHAOS, с 1967 по 1974 год, составило 10 тысяч досье на американцев, поставив на картотечный учёт 300 тысяч имён. Главный учётно-справочный указатель ЦРУ в оперативном управлении содержит около 7,5 миллиона имён по сравнению с 15 миллионами имён, которые содержались в этом указателе несколько лет назад. В нём зарегистрировано также около 750 тысяч досье на отдельных лиц. Для сбора информации от американских источников внутри страны ЦРУ ведёт другой учёт, содержащий около 150 тысяч имён и приблизительно 50 тысяч досье на «активных» источников. Отдел безопасности ЦРУ имеет около 900 тысяч досье, почти все они заведены на конкретных лиц, включая 75 нынешних членов конгресса. Он располагает также картотекой почти на полмиллиона лиц, которые посетили здания ЦРУ, и до 1973 года содержал «обширные компьютерные списки приблизительно 300 тысяч лиц, арестованных по обвинению в гомосексуализме». Хотя ФБР начиная с 30-х годов занималось тем, что относится к тайным операциям против групп левого толка в США, однако наибольший размах эти операции приобрели в период борьбы за гражданские права и антивоенного движения в 60-е годы. Требования президентов Джонсона и Никсона выявить «иностранную руку», стоящую за этими движениями, частично были причиной расширения операций. Информация также использовалась для ослабления этих движений. Программы ФБР с целью проникновения в организации продолжаются, причём в 1976 году на оплату осведомителей против «подрывных организаций» было израсходовано вдвое больше средств, чем на борьбу с организованной преступностью. Помимо вопроса, чем занимаются различные органы разведки и безопасности, комиссии сената и палаты представителей поставили вопрос о том, насколько хорошо эти органы осуществляли свою деятельность. Считать ту или иную операцию успехом или провалом — дело субъективное. В докладе комиссии сената вмешательство ЦРУ в Гватемале, Иране и Западной Европе после второй мировой войны называется «успешными» операциями, однако высказано сожаление о вмешательстве в Чили, поскольку оно не пользуется широкой поддержкой американской общественности. Нарушение американских законов со стороны ФБР, ЦРУ и других служб расценивается как «провал», в то время как усовершенствованные программы сбора разведывательной информации с помощью технических средств считаются «успешными». Признано, однако, что ЦРУ «провалилось» в решении своей первоначальной задачи централизованного сбора разведывательной информации, анализа и выдачи разведывательной продукции правительству. Комиссия палаты представителей сообщила о многих драматических провалах ЦРУ. Среди них названа неспособность предвидеть новогоднее наступление северовьетнамцев в 1968 году, ввод войск Варшавского Договора в Чехословакию, наступление осенью 1973 года египетских и сирийских войск, падение фашистского режима в Португалии в апреле 1974 года, ядерные испытания в Индии и переворот 1974 года против правительства Макариоса на Кипре. Напрасно искать в докладах оценку вмешательства ЦРУ с целью установления или укрепления нынешних репрессивных режимов в таких странах, как Индонезия, Южная Корея, Иран, Филиппины, Бразилия, Уругвай, Боливия и Чили. В них почти ничего не говорится о том, что ЦРУ тесно сотрудничает со службами безопасности этих и других реакционных правительств, поддерживая пытки, убийства и другие формы политических репрессий, царящие в этих странах. Подобная поддержка в результате воздействия на местную политическую стабильность часто производит такой же эффект, как тайные операции. Комиссия сената косвенно признает это, когда рекомендует, чтобы ЦРУ было запрещено законом оказывать поддержку «полиции или другим внутренним силам безопасности, которые систематически нарушают права человека». Такая рекомендация в случае принятия была бы положительным событием, но более вероятно, что одержат верх взгляды сенатора Голдуотера. В своём особом мнении, приложенном к докладу сенатской комиссии, Голдуотер замечает: «В некоторых случаях разведывательным службам США необходимо сотрудничать с внутренними силами безопасности государств, где имеется систематическое нарушение гражданских прав. Цель такого сотрудничества — направить иностранные разведслужбы на жизненно важные объекты. Чтобы добиться сотрудничества с местными силами безопасности в этих странах, иногда бывает нужна поддержка. В мире, где число авторитарных режимов значительно превосходит число демократических государств, такое запрещение ограничивает гибкость наших разведывательных служб в защите Америки». Сенатор Голдуотер с успехом мог бы выступать от имени ЦРУ, но он тоже не признал, что поддержка ЦРУ политических репрессий для ослабления левых движений является самоцелью. Поддержка же местной службы в подслушивании телефонов советского посольства рассматривается как стимул. Комиссии сената и палаты представителей, не уделив должного внимания поддержке со стороны ЦРУ политических репрессий, не помогли американскому народу понять, почему был убит руководитель резидентуры, и почему ЦРУ так презирают, и почему оно вызывает столько неприязни к США в зарубежных странах. Такое упущение никого не удивит, поскольку, как и тайные операции, эта деятельность необходима для предотвращения реальных перемен или по крайней мере для задержки их на как можно больший срок. В докладах содержится много рекомендаций по реорганизации служб безопасности и более строгому контролю над ними: комиссия Рокфеллера подготовила 30 рекомендаций; комиссия палаты представителей — 32; комиссия сената — 87 по разведывательной деятельности за рубежом и тайным акциям и 96 по разведке в самих США; комиссия Мэрфи сделала 14 рекомендаций, прямо относящихся к разведывательной деятельности. Практически все рекомендации направлены на укрепление государственных разведывательных служб путём повышения их эффективности и большего засекречивания проводимых операций. Во всех докладах рекомендуется более эффективный надзор конгресса посредством создания новых комиссий по наблюдению за разведывательной деятельностью взамен ныне действующего слабого контрольного механизма конгресса. Рекомендациями предусматривается также предотвращение в будущем со стороны ЦРУ нарушений законности в США и убийств иностранных лидеров в мирное время, а также определённые организационно-административные изменения внутри разведывательного сообщества, от смены названия ЦРУ на УВР (Управление внешней разведки) и предоставления ДВР (директору внешней разведки) помещения вблизи Белого дома, вплоть до ликвидации разведывательного управления министерства обороны. В рекомендациях также отражено общее мнение о необходимости укрепить положение директора ЦРУ, с тем чтобы он мог эффективно координировать работу всего государственного разведывательного аппарата. Комиссии сената и Рокфеллера рекомендовали принять закон об уголовном наказании за несанкционированное разглашение секретной правительственной информации — одну из мер, призванную вновь скрыть ЦРУ под покровом секретности. В случае принятия такого закона будет считаться преступлением утечка в прессу в первую очередь такого рода информации, которая послужила причиной для расследования. Какие из различных рекомендаций будут в конце концов утверждены, отчасти будет зависеть от конгресса. Президент Форд в феврале 1976 года исполнительным приказом ввёл ряд реформ, а часть рекомендовал для утверждения конгрессом, включая закон о государственной тайне. Главная особенность его реформ состоит в том, что они только добавляют и изменяют названия. Тайные акции, например, теперь становятся «специальной деятельностью». Новый комитет по внешней разведке, возглавляемый директором ЦРУ, создан в рамках Совета национальной безопасности в целях совершенствования управления и финансирования разведывательной деятельности. «Комитет 40», который ранее, как предусматривалось, рассматривал и утверждал деликатные и дорогостоящие проекты тайных операций, заменён оперативной консультативной группой, роль которой повысилась вследствие включения в её состав государственного секретаря и министра обороны вместо их заместителей. Директор ЦРУ получает большую власть и действительно может стать сильным директором всего разведывательного общества, особенно если учесть, что вводится новая должность — заместитель директора ЦРУ по делам разведывательного сообщества. Новый совет по надзору за разведывательной деятельностью, тесно связанный с генеральными инспекторами разведывательных служб, предположительно будет выявлять и принимать меры по предупреждению возможных «злоупотреблений». Политические убийства запрещены, но другие формы тайных операций сохраняются. Деятельность ЦРУ внутри страны действительно ограничена, но исключения из новых руководящих правил ФБР всё ещё допускают для ЦРУ проникновение в некоторые организации в США (те, которые главным образом состоят из неамериканских граждан) с целью их разложения. Тем не менее президент Форд обратился к конгрессу с просьбой о новом законодательстве в отношении операций по перлюстрации корреспонденции и об отмене требования, чтобы он докладывал шести подкомиссиям конгресса обо всех тайных операциях. Вместо этого только новые комиссии по наблюдению за разведывательной деятельностью будут информироваться об этом, и доктрина «благовидного отрицания» будет в известной степени восстановлена. Как тогда рассматривать эти последние несколько лет? Означает ли продолжение тайных операций ЦРУ за рубежом поражение тех, кто противостоял секретному американскому вмешательству и поддержке политических репрессивных режимов за границей? Означает ли сбор сведений ФБР о левых организациях внутри страны также поражение? Я считаю, что разоблачения последних нескольких лет представляют собой большую народную победу, даже несмотря на отсутствие эффективных реформ. Во-первых, народные движения приобрели большие знания относительно методов и конкретных операций органов контрреволюции. Безусловно, надо знать, как эти органы действуют, чтобы предусмотреть их шаги и сорвать их. Во-вторых, разоблачения послужили продолжению процесса отчуждения, вероятно ускорив кризис законодательства, который с каждым днём всё больше отделяет народ от правительства и традиционных институтов. Можно ли найти лучший объект, чтобы показать лицемерие, коррупцию, те способы, посредством которых правительство стремится услужить интересам привилегированного меньшинства? В-третьих, разоблачения, особенно касающиеся Чили, показывают яснее, чем когда-либо, как деятельность ЦРУ приспособлена к потребностям обеспечения безопасности транснациональных компаний, базирующихся в Америке. Факты говорят, что многие оперативные программы ЦРУ в других странах, в частности в третьем мире, предназначены для создания оптимальных условий для деятельности этих компаний. В-четвертых, разоблачения и расследования показывают ещё раз, что является приемлемым в американской системе: разделение власти, свободный поток информации, необходимость защиты человека от подавления государственной бюрократией. В-пятых, отсутствие значимых реформ показывает границу процесса либеральных реформ. Те, кто, может быть, надеялись на ликвидацию ЦРУ или прекращение тайных операций, должны задуматься над тем, не ставят ли они телегу впереди лошади. Лишь вырвав власть из рук собственников, управителей и их политиканов, можно уничтожить их оружие репрессий. В конце концов, закон о создании ЦРУ был основан в значительной мере на рекомендациях, сделанных нью-йоркским маклером. Разоблачения, скандалы, расследования, рекомендации и реформы являются также неотъемлемой частью развития событий в других странах: Вьетнаме, Кампучии, Лаосе, Мозамбике, Анголе, Гвинее-Бисау, а также в Чили, Аргентине, Бразилии, Индонезии, Иране и Заире. Расследования могут быть делом правящего класса Соединённых Штатов, но они даже и при этом содействуют освободительным движениям, поскольку они так поучительны относительно тактики и институтов контрреволюции. Взятые в международном контексте, эти явления представляют собой ещё одну более значительную, хотя и частичную победу для простого народа. Нет оснований для беспокойства у тех, кто отверг эту деятельность и сопротивляется ей. В умственном тупике находятся те, кто старается удержаться на кусочке территории для эксплуатации её ресурсов и дешёвого труда. Уже никто не может отрицать, что социализм продвигается от страны к стране и из года в год. Что касается ЦРУ, то те из нас, кто способен, будут и впредь прилагать все усилия, чтобы показать его лицо и его дела, с тем чтобы снизить их эффективность и выставить ЦРУ на посмешище и презрение. В июне 1976 года я присутствовал на собрании, посвящённом двухсотлетию США, в Копенгагене. Там выступил представитель индейского племени чероки из Северной Каролины. Он оказал, как бессмысленно праздновать двухсотлетие завоевания и эксплуатации. Его народ проживает в Америке около 25 тысяч лет. Он рассказал, как коренные жители Америки прошли маршем по всей стране, от тихоокеанского побережья до берегов Атлантики. Когда 4 июля 1976 года зажгутся свечи на пироге двухсотлетнего юбилея Соединённых Штатов, коренные американцы придут туда, чтобы погасить их. Деятельность по разоблачению тайного вмешательства и репрессий и продолжающийся рост народных движений в Соединённых Штатах — вот что является реальным основанием для празднования двухсотлетия. |
загрузка...