Предисловие
|
Данная книга возникла в результате многократного чтения специального курса по истории средневекового крестьянства для студентов и аспирантов исторического факультета Московского университета. Этим обстоятельством определяется характер работы. Как и всякий курс лекций, особенно если дело идет о специальном курсе, посвященном частной тематике, настоящий курс ставит себе целью подвести итоги тому, что сделано вообще по данной теме как за рубежом, так и в советской литературе, которая, как известно, много занималась и продолжает заниматься проблемами, связанными с историей трудовых масс. Само собой разумеется, что лишь часть материала есть результат исследовательской работы самого автора. Во многих вопросах автор опирается на труды своих коллег — советских медиевистов (Е.А. Косминского, А.И. Неусыхина и др.), которые являются базой для собственных выводов автора. Много взято из работ буржуазных авторов, ибо буржуазная наука накопила громадный материал фактов и сделала немало полезных обобщений. Учет этих фактов и обобщений, после проверки их с точки зрения марксизма-ленинизма, является обязательным для всякого ученого, строящего свою концепцию, тем более что никакой исследователь не может быть специалистом по многим из тех проблем, которых ему приходится касаться в процессе синтеза. Так, например, автор по ряду причин не мог заниматься самостоятельным изучением эволюции сельскохозяйственной техники и принужден был, понимая важность этой проблемы для социально-политической истории крестьянства, ограничиться изложением основных фактов по наиболее авторитетным монографиям обобщающего характера, имеющимся в европейской специальной литературе (работы Парэна, Слихера, ван-Бата, Дюби и др.).
Выбор темы спецкурса вполне понятен в нашей стране — первом обществе и государстве трудящихся. Изучение истории трудовых масс — долг нашего общества и ученых-историков нашей страны. Это особенно верно, когда речь идет об истории крестьянства при господстве феодальных производственных отношений. В этот период всемирно-исторического развития положение крестьянства как основного класса трудящихся имело свои особенности. Это был класс, создававший материальные ценности, необходимые для существования всего общества, класс, который в то же время меньше всего пользовался результатами своего труда: он создавал материальные предпосылки для развития культуры, а сам был наименее культурным. Он почти был лишен самосознания как класс, не имел собственной, им написанной истории, и то, что мы знаем о нем, идет от его классовых врагов, упоминавших о нем лишь в тех случаях, когда он отказывался работать и безропотно нести свою тяжелую долю всеобщего кормильца. А между тем именно он, производящий необходимые для человечества продукты и постоянно соприкасающийся с силами природы, донес до нас сокровища первобытного народного творчества, сверкающего всеми цветами непосредственного и не осложненного никакими теориями художественного отношения к окружающему миру, к природе и к людям, являлся неиссякаемым источником не только материальных, но и духовных ценностей, из которых последующие художники черпали свои образы и свое вдохновение, далеко не всегда понимая, кому они обязаны своим духовным богатством. В этом отношении судьба крестьянства оказалась менее благоприятной, чем судьба основного класса следующей за феодализмом капиталистической формации — пролетариата. Рожденный новым социально-экономическим строем буржуазного общества с его революционной техникой, пролетариат как класс, сознающий себя таковым, сложился под влиянием передовой интеллигенции, часть которой стала идеологами пролетариата и впервые создала науку о развитии общества, такую же точную, как естествознание. Эта наука установила законы развития общества и положение каждого класса во всех классово-антагонистических обществах, в том числе и положение крестьянства в феодальном обществе. Впрочем, для того чтобы быть точным, следует сказать, что первыми, кого заинтересовала история крестьянства, были «реакционные романтики» первой половины XIX в., которые противопоставляли «здоровую» деревенскую жизнь городской «испорченности» и в классе крестьянства видели панацею против «язвы пролетариата». Это, однако, не помешало им сказать много верного о крестьянстве, что не раз и с уважением констатировали классики марксизма-ленинизма. Идеологи пролетариата, создав подлинно научную теорию развития человеческого общества, бесконечно углубили наше познание и проникновение в существо исторического процесса, дали нам возможность совершенно объективно судить о значении каждого класса в предшествующем развитии человечества, в частности, о значении крестьянства при господстве феодальных производственных отношений, о его революционной роли в буржуазных революциях, о его судьбе при господстве буржуазных производственных отношений, когда крестьянство перестает быть единым классом и создается деревенский пролетариат, союзник пролетариата промышленного в его борьбе за полную ликвидацию феодализма, за перерастание буржуазно-демократической революции в социалистическую, за установление диктатуры пролетариата. Эта роль крестьянства делает его историю актуальнейшей проблемой современности, особенно если принять во внимание господство в ряде стран Востока, Африки и Латинской Америки феодальных производственных отношений, вследствие чего аграрный вопрос, ликвидация крупной феодальной земельной собственности и наделение крестьянства землей в этих странах — одна из наиболее важных проблем в наши дни; мы не говорим уже о ряде стран современной Европы, где остатки феодальных порядков в сфере аграрных отношений все еще дают о себе знать (Италия, Испания) и где их окончательная ликвидация будет, надо надеяться, задачей уже не буржуазно-демократических, а социалистических революций. Прежде чем приступить к изложению конкретной истории крестьянства при господстве феодальных отношений, необходимо остановиться на некоторых общих вопросах и характере тех проблем, которые мы пытаемся разрешить или по крайней мере осветить на страницах этой книги. Прежде всего, мы не собираемся излагать историю крестьянства по отдельным странам Европы со всеми ее конкретными особенностями. Конечно, не лишена была бы смысла попытка изобразить такую конкретную историю крестьянства для каждой европейской страны в отдельности. Но эти особенности так же велики, как и особенности истории каждой страны европейского континента в целом; поэтому такой задачи автор книги, как и лектор специального курса, из-за ее грандиозности себе не ставил. Его задача заключалась в другом: изучить закономерности в истории тех институтов, которые или были общими для различных стран, либо, будучи специфическими для отдельной страны, позволяют более точно и основательно вскрыть основные общие тенденции аграрного развития во всех странах Европы. Именно эти общие задачи делают вопрос о периодизации истории крестьянства и о принципах, лежащих в основе этой периодизации, особенно важным. Излагая историю крестьянства при феодализме, мы исходим из обычной периодизации истории средних веков: ранее средневековье с его единственной экономической основой — сельским хозяйством и единственным эксплуатируемым классом крестьянством; развитый феодализм или классический период средневековья, когда наряду с сельским хозяйством и деревней появляется город и ремесло, а вместе с развитием того и другого развиваются товарно-денежные отношения; и, наконец, позднее средневековье, период разложения феодальных производственных отношений и зарождения элементов капиталистических отношений в недрах феодального хозяйства. Каждый из этих периодов, поскольку речь идет об истории основного эксплуатируемого класса — крестьянства, имеет свои собственные проблемы, которые необходимо здесь предварительно наметить для того, чтобы стала ясна структура работы. Основная проблема первого периода истории средневековья — становление системы феодальных производственных отношений и возникновение крестьянства как класса феодального общества. Эта проблема в свою очередь состоит из ряда проблем общего для всей Европы порядка. Проблема перехода так называемых «варварских» народов — германцев и славян от первобытнообщинной формации к феодальной, минуя формацию рабовладельческую. Само собой разумеется, что в данном случае дело идет не о том, чтобы доказывать, что такой путь неизбежен для всех народов и во все времена, а лишь о том, чтобы объяснить фактическое положение в истории Европы, ибо здесь такой переход оказался не подлежащим сомнению фактом не только для тех племен и народностей, развитие которых совершалось во взаимодействии с разлагающимся рабовладельческим строем, но и для тех, где такого взаимодействия не было или оно было очень слабым, как, например, на севере Европы — в Скандинавских странах или в Восточной Европе, у восточных славян. Другая проблема — проблема общины. Значение этой проблемы очень велико и учение основоположников марксизма о стадиях развития общины от родовой до общины-марки и роли последней в аграрной истории средневековья подтверждает необходимость подробного освещения этой проблемы. Мы увидим, что многое в истории крестьянства как зависимого класса феодального общества становится понятным только в свете существования общинных порядков. Третья проблема — сам процесс феодализации и становления феодальных производственных отношений — не нуждается в подробном обосновании. Следующая проблема нами озаглавлена «Феодальная собственность и крестьянское землевладение». Она посвящена раскрытию правового содержания феодальной собственности и коррелятивного с ним понятия землевладения, ибо чем безусловнее понятие о собственности, тем ограниченнее понятие владения как правового состояния, связанного с собственностью. А так как феодальная собственность на землю есть особая форма, отличающаяся и от рабовладельческой, и от буржуазной собственности, то иным оказывается и владение землей при господстве феодализма. Тщательное изучение этого вопроса, как мы увидим, предохранит нас от многих возможных ошибок в суждении о собственности и владении, когда дело идет о применении этих правовых понятий к феодализму. У нас за последнее время создалось несколько подозрительное и даже пренебрежительное отношение к изучению юридической стороны реальных правовых отношений. Известная доля основания для такого отношения, конечно, есть; нельзя только по нормам объективного права судить о том, каковы были реальные отношения. Все это верно, но, с другой стороны, нельзя и пренебрегать изучением юридической документации, особенно в тех случаях, когда всякая другая документация по тем или иным причинам историку недоступна. И в то же время работа над юридическими источниками, когда они сопровождаются другими, более близкими к реальным отношениям документами, весьма плодотворна. Нельзя забывать, что всякая действующая в жизни правовая норма является отражением реальных правовых институтов, и поэтому как исторический источник служит для понимания подчас весьма сложных и для нас не всегда понятных правовых обычаев и порядков. И как раз понятия феодальной собственности и владения — один из примеров сложности юридического мышления давно исчезнувших правовых обычаев, всякая модернизация которых с точки зрения более поздней эпохи была бы неправомерной и внесла бы лишь путаницу в историческое исследование. И, наконец, последняя проблема этой первой части нашей книги говорит о формах классовой борьбы крестьянства в раннее средневековье. Говоря о формах классовой борьбы, необходимо помнить, что классовая борьба есть факт конкретный и формы ее зависят от объективной обстановки, в которой она протекает. Борющиеся люди ставят себе определенные цели и действуют при помощи определенных средств — и все это зависит от конкретной обстановки, которая с течением времени изменяется. Поэтому в каждый период истории средневековья история крестьянских движений и восстаний должна изучаться особо. Здесь, в первой части нашей работы, мы даем историю классовой борьбы крестьянства раннего средневековья. Вторая часть нашей работы открывается главами, посвященными развитию производительных сил и структуре феодальной вотчины, под каким бы названием в Западной Европе она ни существовала. Можно задать вопрос, почему вотчиной мы начинаем вторую часть своей работы, ведь вотчина завершает собой процесс феодализации, и вследствии этого главе о вотчине естественнее оказаться в первой части? В общих чертах ее описание читатель найдет там. Во вторую же часть книги мы поместили подробное описание и эволюцию вотчины в период развития товарно-денежных отношений в интересах удобства и цельности изучения вотчины как основной ячейки феодального хозяйства и общества, ячейки, в которой происходит образование феодальной ренты и ее распределение. Именно эта последняя функция вотчины — распределение феодальной ренты — претерпевает существенные изменения во второй период средневековья, а вместе с нею происходят важные изменения в аграрном строе феодализма в целом, а следовательно, и в положении класса крестьянства. Важность этой темы заставила автора проделать ее анализ на материале Англии и Франции, двух стран, где она нашла свое классическое выражение. Заканчивается вторая часть общим очерком материального положения крестьянства в средние века и подведением итогов тех изменений, которые произошли в аграрном строе и положении крестьянства под влиянием развития товарно-денежных отношений во второй период средневековья. Третья часть книги, соответственно третьему периоду средневековья, посвящена тем изменениям, которые произошли в аграрном строе Западной Европы и в положении западноевропейского крестьянства под влиянием развития в недрах феодальных производственных отношений элементов капиталистического хозяйства. Формы так называемого первоначального накопления по отдельным странам Западной Европы, проблема так называемого «второго издания крепостничества» в Средней и Восточной Европе и формы классовой борьбы крестьянства в этот, третий период средневековья в сравнительно-историческом освещении, — таковы основные проблемы третьей части книги. В заключение считаю необходимым еще раз подчеркнуть, что автору этой книги, может быть, больше, чем кому-нибудь другому ясно, что он не затронул весьма многих проблем истории крестьянства в период господства феодальных производственных отношений и что эта работа лишь частично является подведением итогов всегo того, что сделано по этим проблемам в советской и зарубежной историографии. задача автора заключалась в том, чтобы познакомить изучающих историю средневековья и, в первую очередь, историю трудовых масс средневековья, по крайней мере с основными и наиболее общими проблемами этой истории и наметить пути дальнейшей работы по этим вопросам. В какой мере такая задача решена автором, судить, конечно, не ему, а читателям. Считаю своим приятным долгом поблагодарить моих товарищей по кафедре истории средних веков исторического факультета Московского университета и по сектору истории средних веков Института истории АН СССР за ценные замечания, сделанные при ознакомлении с проблемами этой книги. |
загрузка...