Заключение

Гомеровский эпос, как было отмечено выше, создан в VIII в. до н. э.

Насколько логичным можно считать возникновение столь высокой поэзии в ту отдаленную эпоху, как вписывается Гомер в контекст общего культурного развития народов Средиземноморья VIII в., и наконец, сколь реальна возможность сохранения первоначального текста поэм, без особых изменений, на протяжении веков до широкого распространения книжного дела в античной Греции? Вот вопросы, которые хотелось бы нам затронуть в заключительной главе нашей книги.

До последнего времени мы располагали весьма скудными материалами о культуре Греции VIII в. до н. э. Да и сейчас, несмотря на определенный прогресс в археологии гомеровской эпохи,¹⁾ нам трудно воссоздать более или менее полную картину политической и культурной жизни греческого мира в VIII в. Ясно одно, что после падения микенской цивилизации, приблизительно с XII в. до н. э., Греция переживает резкий культурный и политический упадок. Центры большой эгейской цивилизации бронзовой эпохи прекращают свое существование. Замирает жизнь в роскошных дворцах микенских правителей. Последующие т. н. «темные века» по сути дела были эпохой перераспределения сил между отдельными греческими племенами.²⁾ Начинается процесс переселения отдельных греческих племен сначала на восток — в Анатолию, а затем на запад — в Италию.³⁾ В результате этого возникают новые поселения. Истинной технической революцией явилось резкое увеличение добычи дешевого металла — железа, что «оказало сильное «демократизирующее» воздействие на само греческое общество».⁴⁾ Можно сказать, что были разрушены почти все политические институты ахейской Греции, культура [334] стала примитивней, структура общества упрощенней и однородней по сравнению с микенской эпохой, но уже в «темные века» начали проявляться отдельные черты новой культуры, отличающейся от эгейской и создавшей основу для возникновения греческой классики. Одним из значительнейших и, пожалуй, самых своеобразных результатов этого процесса можно считать появление архаического греческого полиса, ставшего уже в гомеровское время новым типом поселения, отличающимся от микенских поселений как «архитектурной организацией пространства», так и структурой социальных и политических образований. Хотя в этом полисе все еще силен «родовой партикуляризм», «политическое господство родовой знати», но «выработанные политической практикой варварского общества органы общинного самоуправления постепенно трансформируются в основные элементы административной системы демократического полиса».⁵⁾ В этом полисе удивительным образом сосуществовали традиция великого прошлого — в основном на уровне сохранения информации, примитивное настоящее и черты, потенция еще более великого будущего.

Дух именно такого сосуществования совершенно различных компонентов можно обнаружить и в гомеровской картине ахейского общества. С одной стороны, это попытка изображения микенского прошлого, как идеальной высоты: информация о походе объединенного, многочисленного греческого войска на Трою, о богатстве и великолепии дворцов правителей эпохи Троянской войны, о мощи и влиянии отдельных владык. Все это могло иметь место в государстве и довольно развитом классовом обществе, при определенной централизации всей Греции с политической точки зрения.⁶⁾ С другой стороны, желая узнать из поэм Гомера, как же функционировал весь этот государственный механизм, обнаружим, что гомеровская примитивная структура политической и общественной жизни находится в резком противоречии с его же информацией о мощи ахейской Греции. И, действительно, хотя Гомер рисует Агамемнона самым могущественным царем ахейцев, из его эпоса все же трудно понять, на что опирается сила Агамемнона — среди ахейских басилеев он не выделяется ни обширностью владений, ни мудростью и ни [335] храбростью. Гомеровская Греция представляет собой фактически раздробленную на многочисленные суверенные царства страну, в которой Агамемнону принадлежит лишь один регион. И все же Агамемнон ποιμην λαων, αναξ ανδρων, он властвует над всеми.⁷⁾ Здесь, как видно, слиты воедино традиционная информация о силе микенского правителя, который, согласно хеттским источникам, в ΧΙΙΙ в, до н. э. был наравне с правителями Египта, Ассирии и Хатти,⁸⁾ и реальное представление Гомера о владыках Греции, власть которых в его время действительно распространялась лишь на один полис или регион. По Гомеру, наряду с царской властью существуют совет старцев⁹⁾ и народное собрание.¹⁰⁾ Хотя функции последнего не совсем определены, но при обсуждении особо важного вопроса правители, как правило, считают нужным собрать народ.¹¹⁾ Обычно на народных собраниях сталкиваются противоположные мнения и побеждает то, которое поддерживается абсолютным большинством.¹²⁾ Но народное собрание можно распустить и не приняв какого-либо особого решения.¹³⁾ В случае расхождений в народном собрании может произойти раскол.¹⁴⁾ Иногда, правда весьма редко, народ может восстать против правителя, если тот своим поступком вызовет его гнев.¹⁵⁾ Между правителем и народным собранием стоит совет старейшин, который активно участвует в принятии почти всех более или менее важных решений. Таким советом может быть и совет царей, как например, в стране [336] феаков.¹⁶⁾ Совет старейшин является как бы необходимым элементом системы управления у Гомера. Он, очевидно, никем не избирается и, следовательно, не имеет прочного состава. Его созывает царь при необходимости, и он же определяет состав совета. Члены совета имеют большие права и могут противопоставить свое решение воле царя. Эта модель: правитель — совет старцев — народное собрание, очевидно, являлась универсальной моделью управления у Гомера, и может встретиться в поэмах в разных вариациях как в мирной ситуации, так и в военное время.¹⁷⁾ Следовательно, хотя цари и имеют божественное происхождение, но их слово вовсе не является законом для всех. Царь может ошибаться, а его мнение можно раскритиковать и не принять. Контрольную функцию осуществляет совет старейшин, для окончательного же принятия решения, в особо важных случаях, необходима поддержка народного собрания. Можно сказать, что эта система правления отличается от древневосточных и, очевидно, микенской системы и, как видно, является обобщением практики примитивного полисного правления гомеровской эпохи. Во всяком случае механизм управления микенской Греции был, очевидно, куда более сложным.¹⁸⁾

В гомеровском эпосе общество сильно дифференцировано. Гомеру известно о существовании, с одной стороны, властителей, с другой — просто народа δήμος, который управляется первыми, жителей города (πολιται или αστοί) как основной части населения, и жителей деревни (αγροιωται), слуг (θεράποντες), труд которых, соответственно их обязанностям, четко распределен, и рабов (δμωες), функция и роль которых в гомеровском эпосе не совсем ясна.¹⁹⁾ Особую категорию образуют жрецы (αρητηρες) и т. н. демиурги.²⁰⁾ Особый интерес представляет гомеровская информация о греческом войске. Здесь, как кажется, со всей четкостью нашло свое выражение несоответствие между данными микенской эпохи, донесенными традицией, и реальными представлениями грека гомеровского века. Как было уже замечено в науке, в гомеровском эпосе нет сведений о существовании объединений профессиональных воинов, которые бы постоянно находились в распоряжении какого-нибудь владыки. Постоянно содержать [337] более или менеее значительное количество вооруженного войска для гомеровских басилеев, даже самых богатых, было бы делом весьма трудным с материальной точки зрения. Судя по данным гомеровского эпоса, в случае необходимости, владыки собирали войско (или дружину), которое расходилось сразу же по окончании военной экспедиции.²¹⁾ Однако, если учесть данные «каталога кораблей» «Илиады», содержащего, по всей видимости, информацию, восходящую к микенской эпохе, легко заметить, что при столь примитивной военной организации было бы невозможно осуществление экспедиции масштаба Троянской войны.

И, действительно, согласно каталогу, ахейцы должны были переправить в Анатолию на кораблях, число которых далеко превышало 1000, около 100000 воинов и соответствующее военное снаряжение. Естественно, наличие такого флота и осуществление столь грандиозной по тому времени морской экспедиции без определенного числа профессиональных воинов и четкого военного механизма было бы непредставимым.

В данном случае, как было уже отмечено, противоречие вызвано попыткой поэта согласовать друг с другом информацию о микенских военных экспедициях с представлениями грека VIII в. до н. э. об организации военного дела в архаическом греческом полисе.

Как же вписывается в структуру общества VIII в. до н. э. сам Гомер, насколько закономерно возникновение столь высокого искусства в ту отдаленную эпоху? Ведь вполне ясно, что несмотря на некоторую архаичность и народность гомеровского эпоса, в нем во всей силе проявляется удивительное мастерство поэта-профессионала, владеющего и тайной композиционного построения поэм, и собственными методами обрисовки характеров, и поражающим нас принципом драматического единства, и умением использовать многочисленные, своеобразные стилистические средства. Как показывают греческие источники и современные археологические раскопки, Гомер вовсе не стоял особняком в VIII в., поэзия в то время была столь развита и популярна, что гсксаметрическими стихами украшались и керамические изделия в совершенно разных частях греческого мира.²²⁾

Закономерен ли такой взрыв в культуре VIII в.? Если рассматривать греческую культуру гомеровской эпохи как изолированную систему, то, очевидно, придется признать, что высокий уровень гомеровской поэзии, с одной стороны, и реальная археологическая картина довольно примитивной Греции гомеровской эпохи, с другой, явно не соответствуют [338] друг другу. Но это противоречие лишается всякой основы, если гомеровский эпос рассматривать в контексте развития средиземноморских культур VIII в. вообще. И, действительно, VIII век можно назвать веком великого культурного взрыва в бассейне Средиземноморья. В IX—VIII вв. до н. э. происходит большой культурный перелом как на востоке, так и на западе. В Ассирии, которая становится не только центром политической, но и культурной жизни Востока, быстро развивается интерес к литературе и искусству, возникают богатые книгохранилища.²³⁾ Активно выходит на историческую арену и другая мощная держава Востока — Урарту со своим оригинальным искусством.²⁴⁾ В центральной и западной Анатолии возникает сильное Фригийское царство, так называемая мидасовская Фригия со своей письменностью и довольно интересной культурой.²⁵⁾ На западе, в Италии начинает развиваться самобытная этрусская культура.²⁶⁾ Этот дух своего рода культурного возрождения застал Грецию в стадии образования нового типа государственного строя — архаических полисов-государств. Быстрое развитие фонетической письменности, довольно сильные импульсы от минувшей микенской культуры, в результате интенсивного процесса переселений и постоянного соприкосновения со странами востока и запада накопление обширной информации о других цивилизациях VIII в. и, наконец, все более усиливающиеся тенденции демократизации общественной и политической жизни, вытекающие из специфики и структуры архаического полиса, создали в греческом мире благоприятные условия для возникновения профессиональной литературы и профессионального искусства, предназначенных не только для узкого круга аристократии, но и для широких слоев населения полисов. В этом процессе формирования греческой литературы особенно начали выделяться эпические певцы — аэды, которые не только доставляли слушателям удовольствие своей поэзией, но до возникновения собственно исторической литературы были хранителями информации о великом прошлом греков, о важнейших событиях минувших времен. Как видно, комплексные требования к аэду — быть истинным поэтом, отличным знатоком прошлого и настоящего своего народа, понравиться представителям как высших слоев населения, так и простому народу, постоянно конкурировать с другими поэтами, быстро выдвинули фигуру певца в [339] обществе. С этой точки зрения хорошим источником является для нас сам гомеровский эпос.

Согласно Гомеру, аэд — певец-профессионал занимает в обществе одно из самых почетных мест. Об этом говорит не только то уважение, которым пользуется Демодок в стране феаков, но и содержание тех эпитетов, которыми наделяются аэды в поэмах: ερίηρος «милый», «дорогой», θειος «божественный», θέσπις «божественный», περικλυτός «повсюду славный». Помимо этого, применительно к Демодоку употребляются еще два своеобразных эпитета ηρως «герой» и λαοισι τετιμένος «почитаемый народом».²⁷⁾ Аэды считаются своего рода посредниками между божественной сферой и простыми смертными.²⁸⁾ Согласно гомеровским представлениям, они, как и ясновидцы, врачи, зодчие, строители, вестники, относятся к категории т. п. демиургов (δημιοερός). людей, работающих для народа, т. н. «мастеров в народе» («Meister im Volke»).²⁹⁾ В них народ нуждается и их, в случае необходимости, приглашают из других стран или городов.

Певцы различаются соответственно степени их мастерства. Гомер различает самое меньшее три основных типа певцов: 1) певец-любитель, который в основном поет лишь в свое удовольствие. Их Гомер не называет певцами, ибо петь в свое удовольствие может каждый, даже самый грозный и сильный из ахейцев — Ахилл. В «Илиаде» Пелид «наслаждающий душу» (φρένα τερπόμενος) поет (αειδε) под аккомпанемент лиры (φόρμιγγι) о великих делах мужей (κλέα ανδρών).³⁰⁾ 2) Певец-самоучка (αυτοδίδακτος), который награжден божественным даром пения и владеет также техникой импровизации, стихосложения. Он является уже певцом-профессионалом, ибо занимается только пением, доставляя людям наслаждение, но все еще не достиг уровня всеобщего уважения и почитания. К этой категории относится Фемпй, пение которого развлекает женихов Пенелопы.³¹⁾ 3) Певец-профессионал, получивший соответствующую подготовку, превосходно владеющий как секретом поэтической техники, так и информацией совершенно различного характера. Он достиг совершенства в своем деле и пользуется всеобщим уважением и почетом, он не только божественный, но и [340] почитаемый всем народом.³²⁾ Его приглашают на званые пиры, к нему относятся с особым благоговением. К этой категории можно отнести Демодока, слепого певца феакийцев.

Чем известнее аэд, тем шире его аудитория, география его странствий. Аэда приглашают из других стран, аэд едет из одного города в другой для участия в поэтических соревнованиях, аэд должен много разъезжать, чтобы накопить информацию для своих песен. Следовательно, аэд находится в постоянном движении, общении с народом.

Поэтические произведения могут исполняться сольно и. хором, или в сочетании сольного и хорового пения. Следовательно, песни могут быть разного характера. Гомеру известны хоры девушек в честь Артемиды,³³⁾ пэаны в честь Аполлона,³⁴⁾ звучные свадебные гименаии,³⁵⁾ грустные трены,³⁶⁾ трудовые лины,³⁷⁾ веселые песни о богах, краткие или длинные эпические песни о деяниях героев³⁸⁾ и т. д.³⁹⁾ Стихи, как правило, исполняются под аккомпанемент музыкального инструмента пением. Гомеровский аэд был великолепным импровизатором. В «Одиссее» аэды легко переходят от одной темы к другой, угождая настроениям и желаниям слушателей. Так, Демодок по просьбе Одиссея мгновенно меняет тему и начинает петь о деревянном коне.⁴⁰⁾ Но, наряду с этим, в репертуаре гомеровских аэдов, очевидно, были и уже сформированные стихотворения, которые ими исполнялись неоднократно. К таким песням, очевидно, относилась, как правильно заметил В. Шадевальдт, песнь об Ахилле и Одиссее⁴¹⁾ в репертуаре Демодока, слава о которой возносилась до небес (ουρανον ευρυν ικανε «Од.» VIII, 74).

Разнообразна и тематика песен гомеровского аэда. Он оперирует мифологическим, историческим материалом, наблюдениями над современной ему жизнью. Аэд воспевает в основном дела людей и богов (εργ' ανδρων τε θεων τε).⁴²⁾ Особый интерес представляет тематика т. н. эпических песен гомеровских аэдов, воспевающих героев, и вопрос [341] продолжительности каждой отдельной песни в среднем. В «Одиссее» Фемий поет о печальном возвращении ахейцев (’Αχαιων νόστον λυγρόν), которое приготовила им Афина,⁴³⁾ Демодок поет о ссоре Одиссея и Ахилла,⁴⁴⁾ об эпизодах о деревянном коне и падении Трои.⁴⁵⁾ И каждое такое произведение, называющееся песней «αοιδή» или «οιμη», является замкнутым сюжетным целым, в нем и начало и конец воспеваемой аэдом темы. Продолжительность каждой такой песни, следует думать, не превосходила в среднем размеры отдельных песен гомеровских поэм. Во всяком случае Демодок за сравнительно короткий промежуток времени исполнил несколько самостоятельных песен на пире у Алкиноя.

Как же представляется Гомеру механизм поэтического творчества? Для эпического певца умение слагать стихи и петь — это дар божий. Музы, дочери Зевса, или Аполлон учат аэдов,⁴⁶⁾ со своей стороны аэд дает себе отчет в том, что полностью зависит от них. Музы могут даже лишить аэда умения петь, если он разгневает их, как это случилось с Тамирисом Фракийским.⁴⁷⁾ Следовательно, обращение к музам как в начале поэмы, так и перед описанием имеющего особое значение эпизода является для Гомера совершенно естественным. В чем же заключается божественный характер самого процесса стихосложения и какое место отводится в этом процессе личным заслугам аэда — является ли он просто механическим переводчиком языка муз на язык смертных? В данном случае, как думается, следует различать два момента в деятельности аэда: с одной стороны, способность хранить в памяти большую информацию исторического, мифологического или языково-стилистического характера, а с другой стороны, умение оживить эту информацию, дать ей силу эмоционального воздействия и превратить ее в источник наслаждения. Казалось бы, ни один из этих моментов не является чуждым для творчества и мышления обыкновенных людей. Героям гомеровских поэм известно очень многое и их слушают с неменьшим интересом, чем аэдов. Некоторые из них не уступают аэдам и в умении рассказывать увлекательно. Так, Одиссею, рассказавшему феакам о своих приключениях, Алкиной говорит: «Рассказываешь искусно, как аэд».⁴⁸⁾ Но от [342] певцов и Одиссей, и другие отличаются в принципиальном отношении: их рассказ является или документальным воспроизведением случившегося или же вымышленной историей, которая строится по принципу обыкновенной передачи информации. В данном случае герой может удивить собеседника или слушателя и обширностью своих знаний, и привлекательной манерой рассказывать, но он не может стать источником их наслаждений. Его рассказ — в лучшем случае передача увлекательной информации, которую один и тот же слушатель может выслушать лишь один раз, а не художественная информация, доставляющая эстетическое наслаждение, слушать которую можно не один и не два раза. Именно умение дать традиционной информации художественную форму, развить и обобщить ее, придать жизнь схемам и персонажам простых рассказов и преданий является даром муз. С этой точки зрения интересно, что в «каталоге кораблей» разгневанные музы лишили Тамириса не памяти или дара речи, а похитили у него божественную песню (αοιδήν θεσπεσίην) и заставили забыть играть на кифаре.⁴⁹⁾ То, что умение петь — это божий дар, неоднократно отмечается в гомеровском эпосе. Но этот дар, со своей стороны, развивает в аэде удивительную способность держать в уме обширную информацию, воссоздавать картины отдельных явлений или эпизодов с поразительной точностью. Единство музыки и текста производило особое воздействие на слушателей. Хотя у Гомера мы не находим детальных рассуждений о воздействии песни на аудиторию, но можно сказать, что главным он считает услаждение (τέρπειν) слушателя,⁵⁰⁾ стремление же человека к услаждению столь велико, что без песни не обходятся ни пиры и ни празднества, ни работа и ни погребения. Пением и игрой на форминге человек может услаждать свою душу, как это делает Ахилл, отрекшийся от битвы.⁵¹⁾ Песней в честь богов люди услаждают самих бессмертных,⁵²⁾ как это делают ахейцы у Хриза, исполняющие пеан. Именно это стремление смертных усладить душу музыкой и пением определяет место аэда в гомеровском обществе. Однако, как было уже сказано, пение аэда имеет для смертных не только развлекательную функцию, оно сохраняет в памяти народа его прошлое, важнейшие события его жизни, славные, а иногда и бесславные деяния героев. Аэда слушают с большим интересом, его песня может очаровывать [343] (θέλγει ),⁵³⁾ вызывать слезы и сострадание,⁵⁴⁾ проникнуть в душу,⁵⁵⁾ звучать сладко,⁵⁶⁾ заставить замереть⁵⁷⁾ и т. д.⁵⁸⁾

Именно поэтому гомеровского аэда можно встретить всюду, он демиург в самом буквальном понимании этого слова. В гомеровском эпосе фактически нет такой формы мирного сборища людей, за исключением деловых и политических собраний, на которых не присутствовал бы аэд со своей песней. Популярность того или иного аэда во многом определяют его выступления на поэтических состязаниях. Упомянутое выше место («Ил.» II.594...) о Тамирисе Фракийском, очевидно, следует рассматривать как доказательство наличия практики именно таких поэтических соревнований в гомеровском обществе.⁵⁹⁾

По всей видимости, сам Гомер имел много общего с созданными им же образами аэдов, но и отличался от них. Между героической или микенской и гомеровской эпохами существовала довольно значительная дистанция во времени. Древние сказания и явления постепенно перешли из сферы реальной в сферу легендарную, идеализированную. В период «темных веков» (прибл. 1100—800 гг.), когда Греция переживает культурный упадок, очевидно, создается основная часть тех сказаний в виде эпических произведений, хвалебных и культовых песен или прозаических повествований, которые затем легли в основу всей греческой литературы.⁶⁰⁾ Вполне возможно, что в гомеровскую эпоху существовало множество источников о фиванских и троянских событиях, об экспедиции аргонавтов, которые в течение веков, в процессе передачи из поколения в поколение, соответственно своей форме и характеру претерпевали определенные изменения, что способствовало возникновению многочисленных вариантов одних и тех же сказаний. Естественно, в этом процессе должно было возникнуть и стремление к своего рода систематизации микенских преданий. В частности поэт, который поставил бы себе целью передать древние сказания, был бы вынужден выбрать и восстановить из дошедших многочисленных вариантов один, который, по его мнению, больше [344] соответствовал действительности. В том случае, если подобная попытка имела успех, представленный или восстановленный им вариант сказания о минувших событиях быстро распространялся в народе и нередко принимал канонический характер. Процесс создания канонов сказаний ;героической эпохи мог, очевидно, принять систематический характер после возникновения средств фиксации литературных текстов. Поэт, который мог создать письменный текст, сам становился источником фиксированного варианта того или иного сказания — спор с ним или принятие его версии со стороны других поэтов в подобном случае имели уже совершенно конкретный характер.

Ко времени гомеровской эпохи, следует полагать, существовало множество таких канонов греческих сказаний. Вполне реально допустить, что существовал канонизированный вариант и троянских сказаний. Именно поэтому автор «Илиады» и «Одиссеи» при представлении информации о ходе Троянской войны, возвращении героев и т. д. ограничивается нередко лишь общим указанием на имевшие место события, что дает основание полагать — для аудитории Гомера эти факты были уже известны.⁶¹⁾ Зато, как видно, Гомер противостоит предшествующей традиции как художник, мастер композиции. В его поэмах основное внимание уделяется не хронологической последовательности в передаче событий Троянской войны, а их художественному обобщению. Но та информация о событиях героического века, частично традиционная, частично же своеобразно переосмысленная поэтом, которую мы встречаем в гомеровских поэмах, из-за широкой популярности «Илиады» и «Одиссеи», сама становится каноном, исходным пунктом для поэтов и историков последующих веков.

Эпоха Гомера — это эпоха формирования монументального эпоса, цели и задачи создателей которого уже не ограничиваются услаждением слуха слушателей или сохранением информации потомкам. Творцы монументального эпоса стремятся к систематизации всех тех знаний, которые донесла традиция до них, к созданию больших художественных форм, способных объединить в себе информацию совершенно разного характера, к формированию общеэллинских представлений о богах и героях, о великом прошлом. Все это требовало другой техники и других условий исполнения поэтических произведений. Именно поэтому в творчестве Гомера уже должны были проявиться те новые черты, которые отличали автора «Илиады» и «Одиссеи» от созданных им же образов [345] аэдов. Можно сказать, что от Демодока или Фемия Гомер принципиально отличается: а) в выборе темы и композиционном построении произведения, б) в технике исполнения произведений. Выше мы уже отметили, что тема каждой отдельной так называемой эпической песни Демодока и Фемия вполне конкретна и соответствует определенному, замкнутому сюжету. Следовательно, когда Гомер сообщает, что Фемий пел о печальном возвращении ахейцев, мы можем определить, какие сюжеты могли быть объединены в этой теме, с какого приблизительно эпизода Фемий мог начать свой рассказ о том или ином герое и каким закончить. Так же и песня Демодока о ссоре Одиссея с Ахиллом могла иметь вполне конкретный сюжет, начало и конец которого были известны каждому. То же самое можно сказать и о песне о деревянном коне и падении Трои, которую поет Демодок по просьбе Одиссея. Каждая из этих песен передает конкретное событие или совокупность событий, имевших место в определенном отрезке времени и образующих сюжетно-композиционное единство, предназначенное для одновременного исполнения перед аудиторией. Нетрудно заметить, что гомеровские поэмы представляют собой величины совершенно иного характера. Во-первых, они не могли быть предназначены для одновременного исполнения. Исполнение только «Илиады» при ежедневной девятичасовой беспрерывной рецитации потребовало бы самое меньшее три дня.⁶²⁾ Допущение того, что поэтом с самого начала исполнялись лишь отдельные части поэм, сталкивается с трудностями. Как «Илиада», так и «Одиссея» являются цельными произведениями, части которых органично связаны друг с другом; взятые отдельно, эти части не могли иметь замкнутой сюжетно-композиционной формы, подобно песням, предназначенным для одновременного исполнения. Исполнение отдельных частей гомеровских поэм, следует полагать, могло иметь место лишь тогда, когда аудитория эпических поэтов имела уже представление или хотя бы информацию о существовании цельных поэм «Илиады» и «Одиссеи». Принципы построения поэм Гомера отличаются от принципов аэдов, подобных Фемию и Демодоку. В отличие от их песен тема каждой из гомеровских поэм условна. Ни объявление темы гнева Ахилла, которой посвящается «Илиада», ни темы «мужа многоопытного», которой посвящается «Одиссея», в прооймионах поэм, не может нас конкретно ориентировать на то, какой именно отрезок сюжета троянских сказаний будет включен в фабулу каждой из поэм, какими должны быть приблизительно начало или конец поэм. Это дает Гомеру возможность маневрировать, [346] представить в своих поэмах обширную информацию о событиях Троянской войны, с одной стороны, а с другой — своеобразно развить действие и оригинально построить композицию поэм. Именно это определяет и своеобразие техники исполнения. Исследователи уже не раз отмечали, что гомеровские поэмы с самого начала должны были исполняться рецитацией, а не пением.⁶³⁾ В связи с этим нам представляется весьма интересным анализ значения тех глаголов, которыми в гомеровском эпосе изображается процесс исполнения поэтических произведений. В гомеровском эпосе явно можно выделить два семантических класса глаголов: первый, имеющий значение «петь»; второй, имеющий значение «говорить», «рассказывать» и т. д. Первый класс связан с изображением действия аэдов — Фемия, Демодока и др., фигурирующих в гомеровском эпосе. Во всех случаях, когда поэт хочет передать процесс исполнения ими своих произведений или песен, он пользуется глаголом αείδειν «петь» (Ср. «Од.» I.154, I.337..., I.346..., VIII.489, VIII.492 и т. д.). Второй класс глаголов связан с изображением действия самого Гомера. С этой точки зрения особый интерес вызывает прооймион «каталога кораблей» «Илиады» (II.484-493). Здесь Гомер, обращаясь к музам, признает, что он не может сообщить (μυθήσομαι) о всех (большом числе) участниках Троянской войны, ни назвать (ονομήνω) (488...) их, поэтому рассказывает (ερέω) лишь о предводителях кораблей и всех кораблях (493). Следовательно, для изображения своего потенциального или реального действия Гомер использует глаголы: μυθήσομαι, ονομήνω и ερέω. Из них первые два встречаются как отдельно друг от друга, так и вместе в формульном выражении ουκ αν εγω μυθήσομαι ουδ' ονομήνω, повторяющемся, кроме указанного места прооймиона, и в «Од.» IV.240. Как явствует из последнего, эта формула употребляется при обычном рассказе о чем-то, и ее можно перевести так: «Мне ни сообщить (рассказать), ни назвать (перечислить)». Во всех случаях глаголы μυθέομαι («рассказывать», «сообщать» и т. д.) и ονομαίνω («называть», «перечислять» и т. д.) в гомеровском эпосе изображают процесс передачи информа-дии посредством разговора, а не пения. Так же и употребляемый весьма часто в гомеровском эпосе глагол ειρω органично связан со значением «говорить». Итак, ни в одном из указанных случаев Гомер не использует для обозначения своего действия глагол αείδειν «петь». Это может послужить [347] лишним доказательством того, что гомеровские поэмы уже самим автором были предназначены для декламации, а не музыкального исполнения.⁶⁴⁾ Однако это вовсе не исключает того, что в гомеровскую эпоху довольно широко была распространена и практика исполнения поэтических произведений пением под аккомпанемент музыкального инструмента, хотя, очевидно, это касалось малых поэтических форм, а не монументальных поэм.

То, что «Илиада» и «Одиссея» не являются поэмами, созданными на едином дыхании, совершенно ясно. Вполне допустимо, что поэт создавал их по частям. В данном процессе не исключается, что отдельные части «Одиссеи» могли быть созданы раньше некоторых частей «Илиады». Возможно, что отдельные части поэм создавались хронологически не в той последовательности, которую они имеют ныне,⁶⁵⁾ однако можно определенно сказать, что в поэмах видны следы окончательной доработки автора. Это показывают не только примеры структурной симметрии, о которых речь шла выше, но и закономерность экспонирования героев. С этой точки зрения весьма примечательно, что в гомеровском эпосе экспонирование героев подчиняется определенным законам. Герой, уже представленный однажды, в дальнейшем, при упоминании, может не экспонироваться в поэме. При первом же упоминании герой, как правило, представляется поэтом слушателю или читателю.⁶⁶⁾ Наличие такой закономерности в поэме можно объяснить лишь тем, что поэт сам произвел редакцию окончательного текста своих поэм. Результатом именно этой редакции является и удивительное взаимосочетание в информации «Илиады» и «Одиссеи», о котором речь шла выше.⁶⁷⁾

Итак, несомненно, что уже в VIII в. до н. э. существовал авторский текст «Илиады» и «Одиссеи», принципиально не отличающийся от текста, дошедшего до нас. Усомниться в том, что греки с самого начала признали величие поэм, трудно. Античные биографы Гомера, дающие во многих вопросах противоречащую друг другу информацию, единогласно [348] признают популярность Гомера еще при его жизни.⁶⁸⁾ Нам трудно с уверенностью говорить о том, где были впервые исполнены гомеровские поэмы, или в какой части греческого мира жил и творил Гомер. Деятельность Гомера, очевидно, была связана, в первую очередь, с Ионией, а затем с островом Хиос, хотя должны соответствовать истине и сообщения, рисующие Гомера странствующим по всему греческому миру певцом.⁶⁹⁾ Трудно говорить сейчас и о том, кто были родители Гомера, правильно ли сообщение о дочерях поэта. Несомненно лишь то, что уже со времен самого Гомера в Греции существовала довольно прочная традиция исполнения его поэм. Сообщения греческих источников о т. н. гомеридах, как видно, имеют реальную основу. Гомериды, считающие себя потомками Гомера, очевидно, в течение веков были лучшими исполнителями и интерпретаторами гомеровских поэм.⁷⁰⁾ Естественно, это вовсе не означает, что круг популяризаторов Гомера ограничивался лишь гомеридами. Напротив, в процессе исполнения гомеровских поэм принимало участие немало рапсодов, не принадлежащих к кружку гомеридов.⁷¹⁾ Текст гомеровских поэм, очевидно, в течение времени неоднократно переписывался. Но основным источником распространения поэм Гомера все же оставалось её устное исполнение. Именно поэтому вполне допустимо, что уже спустя несколько десятилетий после гомеровской эпохи, в тексте (в письменном или устном) «Илиады» и «Одиссеи» в разных областях могли появиться определенные различия, но, очевидно, они не выходили за пределы изменений, ожидаемых при неоднократной переписке фиксированного текста.⁷²⁾ Можно сказать, что распространение гомеровского эпоса не имело одинаково интенсивного характера во всех районах Греции. Так, например, в Аттике полный текст гомеровских поэм, как полагают, распространился сравнительно позже, после того, как Афины становятся во главе культурной жизни Греции, т. е. с начала VI в. до н.э. Как известно, до этого времени Аттика заметно отставала от общего развития греческой литературы. Первые общеизвестные афинские поэты выходят на поприще именно с конца VII и начала VI в. до н. э. С этого времени в Аттике начинает резко повышаться интерес к литературе и [349] искусству. Совершенно реальным кажется сведение античных источников о том, что Солон был первым из афинских деятелей, который учредил систематическое исполнение поэм Гомера в Афинах, на Панафинейских празднествах.⁷³⁾ В этом направлении, очевидно, определенные меры были приняты и при Писистрате. Ему сравнительно поздние источники приписывают объединение разрозненных гомеровских песен.⁷⁴⁾ Сейчас трудно спорить о том, сколь значительной была деятельность Писистрата или его т. н. комиссии редакторов. Можно отметить лишь то, что знакомство с гомеровским эпосом в Аттике приняло широкий и основательный характер лишь после Солона и Писистрата, что именно после них появляются в аттическом искусстве чисто гомеровские мотивы и сюжеты. Также совершенно реальными кажутся и те античные сведения, согласно которым гомеровские поэмы были распространены в других частях Греции сравнительно раньше. Так, например, Плутарх рассказывает о том, что Ликург во время своего пребывания в Азии «впервые познакомился с поэмами Гомера, вероятно, сохранившимися у потомков Креофила, и найдя, что в них, кроме рассказов, доставляющих удовольствие и развлечение, заключено много чрезвычайно ценного для воспитателя и государственного мужа, тщательно их переписал и собрал, чтобы увезти с собою. Какая-то смутная молва об этих произведениях уже распространилась среди греков, а немногие даже владели разрозненными их частями, занесенными в Грецию случайно, но полное знакомство с ними впервые произошло благодаря Ликургу».⁷⁵⁾

По сведениям Геродота, гомеровские поэмы исполнялись в Аргосе еще в предклисфеновское время, т. е. в VII в. до н. э.⁷⁶⁾ Следовательно, согласно античным источникам, гомеровские поэмы, которые при жизни автора не были широко известны в континентальной Греции, уже с VII в. до н. э. должны были получить распространение в отдельных ее районах. С VI в. до и. э., после учреждения исполнения гомеровских поэм на Панафинейских празднествах, они окончательно [350] были признаны достоянием общегреческой культуры. Этим сведениям полностью соответствуют результаты изучения закономерности распространения гомеровских мотивов в греческом искусстве. Анализ использования тем «Илиады» в греческом искусстве выявил весьма значительную деталь. Мотивы «Илиады» довольно редко встречаются в архаическом аттическом искусстве. Об учете художниками полного текста «Илиады» в данном случае можно говорить лишь с конца VI в. до н. э., в то время как художники ряда других регионов Греции (напр. Коринфа и Аргоса) пользовались мотивами «Илиады» уже в VII в. до н. э. С этой точки зрения следует отметить рельеф треножника из Олимпии (до 620 г. до н. э.), изображающего сцену посольства из IX песни «Илиады». Интересно, что и здесь посольство состоит из трех героев: Одиссея, Аякса, Феникса. Можно также назвать бронзовый рельеф из Додоны (приблиз. 600 г. до н. э.), на котором изображается Долон и т. д.⁷⁷⁾

Текст гомеровских поэм со времен Писистрата до эллинистической эпохи, безусловно, претерпел бы определенные изменения. Филологи эллинистической эпохи, очевидно, помимо афинского варианта гомеровского текста, учитывали и другие варианты, восходящие в ряде случаев к довольно древним версиям.

В результате всей этой работы в эллиническую эпоху были подготовлены издания, ставшие основой для переписчиков и издателей последующих времен.⁷⁸⁾ Это вовсе не означает, что гомеровский текст дошел до нас в своем первоначальном, оригинальном виде. Целью каждого издания было максимально приблизиться к оригиналу, однако достичь абсолютной идентичности не смог бы ни один редактор или издатель. С другой стороны, это не означает и того, что поэмы в течение веков создавались всем греческим народом и свой окончательный вид получили лишь в критических изданиях александрийских филологов. Правда, каждое издание несколько отличалось от своих предшественников и от первоначального оригинала, однако, в то же время, оно, по существу, являлось тем же, что и оригинал. И если бы была возможность ознакомиться как с критическими изданиями разных времен, так и с оригиналами гомеровских поэм, то в каждом из них читатель, в первую очередь, найдет то, чем в его представлении являются «Илиада» и «Одиссея». Что же касается тех изменений, которые претерпел гомеровский эпос в течение веков, их он сможет обнаружить лишь после тщательного анализа и изучения разных изданий поэм. [351]

¹⁾ Обзор новейшей литературы в 306а. Ср. также 32а.

²⁾ Ср. 374; 135.

³⁾ Ср. 103а, там же литература по данному вопросу.

⁴⁾ 32-а {так — HF}, стр. 112.

⁵⁾ 32а, стр. 115. Здесь и выше при характеристике архаического греческого полиса мы опираемся на книгу Ю. В. Андреева, которая, по нашему мнению, является одной из значительных новейших работ, освещающих с марксистской точки зрения сложные проблемы возникновения греческого полиса.

⁶⁾ О довольно развитой структуре микенского классового общества см. 33а.

⁷⁾ Представление об Агамемноне как о самом могущественном властителе сохранилось не только в гомеровском эпосе, но и во всей греческой мифологической традиции.

⁸⁾ Об этом подробно см. выше, стр. 181.

⁹⁾ Старцами фактически считаются все известные, влиятельные и многоопытные герои, которых обычно собирает царь. О собраниях βουλη γερόντων мы находим сведения в «Илиаде»: I.258; II.194; II.53; IV.344.

¹⁰⁾ αγορή («народное собрание») у Гомера уже вполне сформировавшийся термин.

¹¹⁾ Как это делает Телемах в «Одиссее».

¹²⁾ Иногда может победить мнение, которое является лишь выражением честолюбия царя или вождя, как, например, в XVIII «Илиады», в которой народ отдает предпочтение безумному предложению Гектора перед рациональным советом Пулидамаса.

¹³⁾ Как это случилось в «Одиссее» после выступления Телемаха перед народом с жалобами на женихов.

¹⁴⁾ Так, после спора на народном собрании в XXIV песни (463...) часть ахейцев последует за Эвпейтом, другая же останется.

¹⁵⁾ В «Одиссее» (XVI.424...) рассказывается, как спасло Эвпейта заступничество Одиссея от гнева народа.

¹⁶⁾ Об этом см. подробно в 32а.

¹⁷⁾ Детально ср. 32а. Там же подробный критический анализ теории о «военной демократии», стр. 92...

¹⁸⁾ Ср. 33а; 51.

¹⁹⁾ По данному вопросу ср. 47.

²⁰⁾ О демиургах подробно ниже.

²¹⁾ Ср. 32а, стр. 89...

²²⁾ Об этом подробно речь шла выше, стр. 230...

²³⁾ Ср. 328а.

²⁴⁾ Ср. 55а.

²⁵⁾ Ср. 88.

²⁶⁾ Ср. 304а.

²⁷⁾ Подробный анализ этих терминов представлен в 330.

²⁸⁾

²⁹⁾ Ср. 349, стр. 69.

³⁰⁾ «Ил.» IX.186.

³¹⁾ Он сам называет себя αυτοδίδακτος («Од.» XXII.347).

³²⁾ Λαοισι τετμενος.

³³⁾ «Ил.» ХVI.180; ср. «Од.» VI.102...

³⁴⁾ «Ил.» I.473.

³⁵⁾ «Ил.» XVIII.493.

³⁶⁾ «Ил.» XXIV.721.

³⁷⁾ «Ил.» XVIII.570.

³⁸⁾ Ср. песни Фемия и Демодока.

³⁹⁾ Детально ср. 64; 349, стр. 62...

⁴⁰⁾ «Од.» VIII.499...

⁴¹⁾ 349, стр. 74.

⁴²⁾ «Од.» I.338.

⁴³⁾ «Од.» I.326.

⁴⁴⁾ «Од.» VIII.76...

⁴⁵⁾ «Од.» VIII.500...

⁴⁶⁾ Ср. «Од.» VIII.488: η σέ γε Μουσ' εδίδαξε, Διος πάϊς, η σέ γ' Άπόλλων.

⁴⁷⁾ «Ил.» II.595...

⁴⁸⁾ «Од.» XI.368.

⁴⁹⁾ «Ил.» II.595...

⁵⁰⁾ Ср. 349, стр. 83.

⁵¹⁾ «Ил.» IX.186.

⁵²⁾ «Ил.» I.472...

⁵³⁾ «Од.» XII.40, 44; XVII.514, 521.

⁵⁴⁾ «Од.» VIII.521...

⁵⁵⁾ «Од.» XII.44. 183; XXIV.62.

⁵⁶⁾ «Од.» XII.187.

⁵⁷⁾ «Ил.» IX.190; «Од.» I.325; XI.333...

⁵⁸⁾ Ср. 349, стр. 84.

⁵⁹⁾ В связи с этим представляет значительный интерес также одна из античных биографий Гомера, восходящая, очевидно, к древнейшим источникам, которая сохранила нам сведения о состязании Гомера с Гесиодом.

⁶⁰⁾ Ср. 229.

⁶¹⁾ Сколь значительно количество таких указаний или намеков у Гомера в последнее время довольно убедительно показал Хаксли (209).

⁶²⁾ Об этом см. выше, стр. 247.

⁶³⁾ Подробно см. 349, стр. 60...

⁶⁴⁾ Переход от пения к декламации часть исследователей связывает с заменой в исполнительской практике музыкального инструмента посохом. Ср. 349, стр. 61. О том, что посох — дар музы, с определенного момента становится необходимым элементом для аэдов или рапсодов, рассказывает Гесиод («Теог.» 30...).

⁶⁵⁾ Ср. 258; Ломанн предполагает, что взаимоотражающие сцены «Илиады» и «Одиссеи», возможно, создавались параллельно друг другу.

⁶⁶⁾ Об этом см. выше, стр. {номер не пропечатан в книге — HF.}

⁶⁷⁾ Стр. {номер не пропечатан в книге — HF.}

⁶⁸⁾ Античные биографии Гомера собраны в 4.

⁶⁹⁾ Для обзора ср. 349, стр. 54...; 391; 254. Имя "Ομηρος как полагает Шадевальдт (355а, стр. 21...), образовано от ομηρον «залог» и имеет значение «поручитель», «заложник», и его следует считать прозвищем. Собственное же имя поэта, согласно античным источникам, — Мелесиген.

⁷⁰⁾ Вопрос детально исследуется в 331.

⁷¹⁾ Ср. «Ион» Платона.

⁷²⁾ Ср. 67, стр. 109...; 366; 254, кол. 145...; 194а, стр. 288...

⁷³⁾ Диог. Лаерт. I.57.

⁷⁴⁾ Для обзора ср. 48, стр. 67; 67, стр. 109...; 254, стр. 145...; 316, стр. 21... и мн. др. Для правильной интерпретации всех этих сведений, мы думаем, следует рассмотреть их в контексте других сообщении тех же авторов о Гомере. Можно сказать, что ни Цицерон, ни, Элиан, ни другие авторы, дающие подобные сведения, в других сообщениях о Гомере, ничуть не сомневаются в том, что Гомер является автором «Илиады» и «Одиссеи», что поэмы — результат именно его творчества, а не деятельности поздних редакторов.

⁷⁵⁾ Плут. Ликург, IV.

⁷⁶⁾ V.67.

⁷⁷⁾ Ср. 114. Подробно ср. 165а; 165б. Для обзора ср. 194а, стр. 224...

⁷⁸⁾ Для обзора 316; 67, стр. 109...; 194а, стр. 288...