К структуре и генезису дактилического гексаметра

Дактилический гексаметр — древнейший стихотворный размер греков, — был самым распространенным в античной поэзии. Гексаметром написаны лучшие эпические произведения греков (и римлян). Столь большую популярность гексаметра в греческой поэзии, казалось бы, можно объяснить органичной связью этого размера с характерными для фольклорной поэтической традиции эллинов и естественными для греческого языка размерами. Однако подобному допущению препятствуют, с одной стороны, отношение греческих писателей к гексаметру, как неестественному и несвойственному греческому языку своим ритмическим составом размеру, и, с другой стороны, наблюдение над закономерностью развития греческой поэзии, выявляющей большее стремление к ямбическому, чем к дактилическому ритму.¹⁾ Естественно, данное явление не осталось незамеченным в современном исследовании. Происхождению дактилического гексаметра и его отношению к поэзии, музыке и хореографии того или иного народа за последние полтора века было посвящено множество работ. Были сделаны попытки найти основу дактилического гексаметра в древнейшем стихе индоевропейских племен и представить гексаметр размером, возникшим в результате объединения двух несложных стихов. Более убедительны соображения о неиндоевропейском характере гексаметра,²⁾ однако, как свидетельствуют исследования последних лет, вопрос о генезисе дактилического гексаметра все еще далек от окончательного решения.³⁾ Делу не помогли ни [228] расшифровка линейного-Б письма, ни открытие новых образцов древневосточной поэзии.

Несмотря на то, что в наши дни в распоряжении ученых имеется множество литературных источников бронзовой эпохи, все еще не удалось найти образцы дактилического гексаметра, которые могут относиться к периоду до VIII в. до н. э. Правда, Боссерт высказал предположение, что в египетском папирусе медицинского характера, созданном в 1580—1350 гг. до н. э. и хранившемся в Британском музее под №10059, можно найти древнейший вариант гексаметра, однако его соображения не выходят за рамки смелой гипотезы. Боссерт выделил из этого папируса одно место, являющееся текстом магической формулы против «азианического» заболевания, написанное слоговым письмом на языке Кефтиу.⁴⁾ Он постарался вокализовать знаки текста и выделить отдельные слова. Боссерт высказал предположение, что формулы заклинаний всегда имели определенную ритмическую структуру. Основой этому послужило то, что в «Одиссее» (XIX.457) слово επαοιδή должно означать «заклинание», «заговор» и что подобные формулы и пророчества составлялись всегда гексаметром даже в более поздние времена. Поэтому Боссерт допускает, что и в указанном заклинании мы имеем дело с гексаметром. Из текста он выделяет гексаметрическую строку, с цезурой посередине:⁵⁾

Естественно, лишь данный текст, расшифровка которого еще требует уточнений, ничего конкретного не говорит о происхождении гексаметра.⁶⁾

С другой стороны, изучение аккадской, хеттской, угаритской поэзии дает основание утверждать, что ни аккадский стих, являющийся объединением двух дистинктных частей, с двумя стопами в каждой части,⁷⁾ ни хеттский стих — с четырьмя ударениями, содержащий до 12-17 слогов (соответственно для коротких и длинных стихов),⁸⁾ ни угаритский стих, не имеющий прочного размера и строящий ритм, [229] обычно, на известном принципе parallelismus membrorum,⁹⁾ ничего общего не имеют с дактилическим гексаметром.¹⁰⁾

Естественно, возникает вопрос, откуда и когда мог распространиться данный размер в Греции. Сегодня можно с уверенностью сказать, что гексаметр еще до Гомера и Гесиода считался одним из распространенных и универсальных метров, используемых не только в эпической поэзии, но и во всех типах поэтических произведений гомеровской эпохи.

На это указывают следующие факты:

а) Среди т. н. гомеровских эпиграмм ряд исследователей выделяет Ειρεσιώνη, из псевдогеродотовской «Жизни Гомера», которая, по их мнению, носит весьма архаический характер. Она могла быть создана еще в догомеровское время. Последовательность гексаметрических строк здесь завершает строка, которую Марот называет ямбической прозой. Если в данном случае дело действительно касается независимой от Гомера фольклорной поэтической традиции, то этот факт должен указывать на популярность гексаметра в народной поэзии.¹¹⁾

б) Гексаметром составлена известная надпись на сосуде Нестора VIII в. до н. э., найденного на Питекусах (Исхия). Надпись восстанавливается так:

Νέατορος ε[...]ι: ευποτ[ον]: ποτέριον
hοσ δ’ αν τοδε πίεσι, ποτ ε ρί[ο]: αυτίκα, κενον
hιίμερος hαιρεσει: καλλιστε[φά]νο: ’Αφροδίτες

«Нестора ( ) сосуд, приятный для питья,
Кто пьет из этого сосуда, его сразу же
Охватывает страсть красиво увенчанной Афродиты».

Хотя некоторые исследователи предполагают, что данная надпись показывает связь с «Илиадой» XI.632..., где описан сосуд Нестора, но, по всей видимости, в этом случае трудно говорить о влиянии гомеровского текста.¹²⁾

в) Гексаметром составлена и другая надпись, очевидно, [230] 30-х годов VIII в. с аттического кувшина геометрического стиля из Дипилона. Она содержит одну гексаметрическую и одну краткую строку из плохо сохранившихся двенадцати букв, определение метра и содержания которой спорно:¹³⁾

hος νυν ορχεστον ηάντον αταλοτατα παίζει,
τοτοδεκλλμιν (το τόδε κλ{μ}μ{ν}ν?)

«Кто сейчас из всех танцующих резвее всех попляшет,
Тот получит это (?)».

г) Об использовании гексаметра уже в микенскую эпоху указывает Геродот. Он довольно подробно рассуждает о заимствовании греками у финикийцев алфавита и сообщает, что он сам видел в Беотии, в храме Аполлону Исмению «кадмейские письмена», вырезанные на нескольких треножниках и большей частью сходные с ионийскими» (V.59). Первая надпись:

’Αμφιτρύων μ’ ανέθηκεν ιων απο Τηλεβοάων ¹⁴⁾

«Амфитрион меня посвятил, одолев телебоев».¹⁵⁾

Согласно Геродоту, эта надпись, «быть может, относится ко временам Лаия, сына Лабдака, внука Полидора, правнука Кадма».

Вторая надпись:

Σκαιος πυγμαχέων με εκηβόλω ’Απόλλωνι
νικήαας ανέθηκε τειν περικαλλες αγαλμα.¹⁶⁾

«...Скей, кулачный боец, тебе Аполлон-дальновержец,
Верх одержав, посвятил меня, жертвенный дар несравненный».

Этот треножник, по Геродоту, может относиться к эпохе царя Эдипа.

Третья надпись:

Λαοδάμας τρίποδ’ αυτος ευσκόπω ’Αηόλλωνι
μουναρχέων ανέυηκε τειν ηεριχάλλες αγαλμα¹⁷⁾ [231]

 «Лаодамант сей треножник тебе, Аполлон остроокий,
Царь иждивеньем своим посвятил как дар несравненный».

Этот треножник, как думает Геродот, должен относиться ко времени сына Этеокла, внука Эдипа, Лаодаманта. Здесь мы не станем оспаривать, сколь реальна геродотовская датировка этих надписей, ясно одно, что греческий историк говорит действительно об архаичных надписях. В этом нас убеждает как их структура, так и то, что, согласно Геродоту, они были выполнены все еще сходными с ионийскими, а не ионийскими письменами и, следовательно, не относились ни к одному из известных Геродоту типу письмен.

Все вышесказанное делает очевидным, что гексаметр самое позднее в гомеровскую эпоху использовался уже довольно широко во всем ареале распространения греческих племен от Анатолии до Италии. Это же можно объяснить лишь тем, что к гомеровской эпохе гексаметр имел уже довольно длительную традицию использования в греческой поэзии. По мнению ряда исследователей, истоки гексаметра следует искать в микенской эпохе, ибо греческий язык позднебронзовой эпохи имел более явные отношения к ритму данного размера. По их предположению, микенский диалект обладал множеством таких элементов, соответствующих дактилическому ритму, которые затем встречаются лишь у Гомера и его последователей. Например, окончание родительного падежа единственного числа οιο, или родительного множ. άων а также группы неслитных гласных — κτοινόοχος [ko-to-no-o-ko], οπισκαφεηFες [o-pi-ka-pe-e-we]. С языком Гомера показывают связь и nomina agentis на ηρ, суффиксы -δε, -θεν, суффикс локатива-инструменталиса φι и т. д. Все это дает возможность Мароту заключить: «Слова микенско-греческого языка более свободно бы вместились в дактилический ритм, чем более поздние слова греческой классической эпохи».¹⁸⁾ Следовательно, те диалекты, которые первоначально должны были заимствовать гексаметр, очевидно, имели основу для освоения и распространения данного размера. Вполне возможно, что греческий гексаметр сформировался уже в микенскую эпоху. Об этом говорит, вроде, и часть эпических формул, употребленных Гомером и восходящих, как думают, к микенской эпохе.¹⁹⁾ [232]

Наличие в микенском диалекте элементов, выявляющих определенное соответствие с дактилическим ритмом, очевидно, не было органичным явлением для греческого языка. Здесь, вполне возможно, сказывается то большое влияние, которое оказывали на формирование диалекта микенских письмен языки догреческих племен, и в первую очередь минойско-пеласгский. В противном случае трудно объяснить причину, в результате которой ритмический состав греческих слов в течение нескольких столетий мог претерпеть столь глубокие изменения, что в начале I тысячелетия гексаметр становится уже довольно трудным и искусственным размером для греческого языка. Как отмечает Боура, «гексаметр не так уж удобен для свободного применения в греческом языке. Он при скандировании, обычно, не может употребить множество слов, в особенности те, которые содержат кретическую стопу () или более двух кратких слогов один за другим».²⁰⁾

В микенскую эпоху, когда греческие диалекты начинают распространяться на Балканах, очевидно, основное население не было здесь грекоязычным. Это подтверждает детальный анализ надписей линейного-Б. Выясняется, что сейчас можно говорить не только о наличии негреческих элементов в линейном-Б, но и о негреческом характере части этих надписей вообще.²¹⁾ Естественно, при тесных взаимоотношениях эллинских и неэллинских племен, когда греческая культура находилась под сильным влиянием догреческой культуры, негреческие субстратные языки могли оказать такое же значительное влияние на греческие диалекты микенской эпохи. Этим объясняется то обстоятельство, что микенский диалект занимает особое место среди других греческих диалектов²²⁾ и что в нем столько элементов, неестественных для греческого языка классической эпохи. После того, как греческие племена окончательно утвердились на Балканах и греческий язык занял ведущее положение во всем Эгейском бассейне, микенский диалект растворился в других диалектах, которые оказались более жизнеспособными, ибо были более органично связаны со структурой и ритмическим составом общегреческого. Именно поэтому гексаметр, который в свое время был усвоен микенским диалектом, установившим прочную традицию его использования, уже в гомеровскую эпоху создает большие трудности аэдам. Среди т. н. метрических необходимостей (μετρικη ανάγκη) можно назвать некоторые: [233]

Гомер вынужден избегать употребления таких слов и форм, которые были ему известны, но не вмещались в размер его стиха. Именно поэтому мы встречаем у него формы κτήματα и κτήμασι. Ηο он не употребляет форму κτημάτων. Мы находим у него παύομαι, но нет παυόμην, есть δυσμενέες, но нет δυσμενής²³⁾ и т. д. Этим было вызвано то, что уже в гомеровскую эпоху для греческого языка, более тяготевшего к ямбическо-трохаическому ритму,²⁴⁾ дактилический ритм оказался искусственным.

Следовательно, можно сказать, что дактилический гексаметр в том виде, в каком мы его знаем, не является органичным и естественным для греческого стихосложения метром и должен быть заимствован из той поэтической традиции, которая оказала решающее влияние на формирование микенской поэзии.

Сохранились ли в греческих источниках сведения о путях проникновения гексаметра в греческую поэзию?

Согласно античным источникам, греки научились слагать гимны и пользоваться гексаметром от полулегендарного поэта Олена. Он, по мнению греков, был древнейшим среди догомеровских поэтов: Памфа, Орфея, Мусея. Он, как сообщает Геродот (IV.35), в древние времена «пришел на Делос из Ликии». Олен сочинил гимн в честь гиперборейских женщин Арги и Опис. Отсюда гимн к гиперборейским женщинам распространился на другие острова, а также в Ионию. «Этот Олен», по словам Геродота, «сочинил также и другие древние гимны, которые поются на Делосе». То, что на Делосе существовала традиция исполнения песен в честь Аполлона, подтверждает и гомеровский гимн к «Аполлону Делосскому» (146...). Довольно интересную информацию об Олене дает Павсаний (X.5.7-8). Следует особо отметить сведение о том, что Олен первым ввел гексаметр. Павсаний цитирует также фрагмент из стихотворения некой поэтессы Бойо:

’Ωλήν θ·’ος γένετο πρωτος Φοίβοιο πρυφάτας,
πρωτος δ’αρχαιων επέων τεκτάνατ’ αοιδάν.

Связь гиперборейца или ликийца Олена с культом Аполлона и островом Делос весьма примечательна. Как предполагают, древнейший путь проникновения анатолийского культа Аполлона в Грецию лежал через Делос.²⁵⁾ Песни или пророчества, связанные с культом Аполлона, следует полагать, в Малой Азии имели совершенно определенный [234] ритмическо-мелодический состав. Их перенесение в греческую среду первоначально, безусловно, сопровождалось бы также и имитацией ритмическо-мелодической структуры этих песен и пророчеств. Если первые греческие поэты были действительно анатолийского происхождения, как, например, Олен, вполне естественно, что они постарались бы перенести и обосновать в греческом мире тот стихотворный размер, который для них был привычным. Именно поэтому не может вызвать удивления то обстоятельство, что греки, наряду с культами, могли заимствовать у эгейско-анатолийских племен и готовые стихотворно-ритмические структуры. Но так как структура греческого языка отличалась от структуры эгейских языков, то механическое перенесение этих размеров не было бы возможным. При сочинении гимнов и других поэтических произведений пришлось бы внести в органичные для эгейских языков размеры определенную модификацию. Подобные изменения претерпел, очевидно, и стихотворный размер, заимствованный из эгейских языков и названный затем дактилическим гексаметром.

Нам трудно судить о том, насколько реальны греческие сообщения об Олене,²⁶⁾ но думаем, что анализ структуры дактилического гексаметра подтверждает предположение ряда исследователей об эгейском происхождении данного размера.

Дактилический гексаметр в дошедшем до нас виде представляет собой составленную из шести дактилических стоп стихотворную строку (последняя стопа усеченная — , ее образует трохей или спондей). От других греческих размеров гексаметр отличается тем, что допускает регулярную замену во второй части стопы двух кратких слогов одним долгим слогом. Следовательно, дактилическая стопа () в гексаметрической строке может быть и спондаическим (), а схема гексаметра принимает такую форму.

Греческому языку вообще свойственно различие в произношении долгих и кратких гласных. Протяженность (χρόνος) произношения одного долгого слога здесь равнялась протяженности двух кратких слогов (ω = ο+ο). Именно чередование долгих и кратких слогов с определенной закономерностью образует мелодику греческого стиха, его метр. Однако для греческого стиха, в других случаях, не является характерной регулярная замена в строке двух кратких слогов одним долгим или наоборот. И действительно, если мы [235] рассмотрим ямбические, трохаическне или мелические размеры, то увидим, что соотношение = в таких случаях не является характерным для греческого стиха. Данное соотношение лишь частично проявляется и в пентаметрической строке, в которой замена дактиля спондеем допускается лишь в первом колоне:

Следовательно, можно сказать, что дактилический гексаметр является единственным размером, в котором соотношение = может иметь систематический характер во второй части стопы, ибо первый долгий слог не допускает подобной замены. Если это так, то гексаметр можно считать размером, состоящим из двух- и трехсложных дактилей (ибо = ).²⁷⁾ Какое заключение можно сделать из сказанного? То обстоятельство, что гексаметр допускает свободное чередование двух- и трехсложных стоп в стихотворной строке и приравнивает их друг к другу лишь квантитетом слогов, что вообще не характерно для греческого стиха, по нашему мнению, является результатом попытки перенести на эллинскую почву размер, чуждый своим ритмическим составом греческому языку. Как вполне справедливо замечает И. М. Троинский, в греческом языке, для которого характерна вообще оппозиция долгих (двухмерных) и кратких (одномерных) слогов, «имелись фонологические основания для приравнения дактиля спондею».²⁸⁾ Однако мы полагаем, что использование греческим языком такой возможности в случае гексаметра, в отличие от других размеров, было вызвано тем, чтобы как-то приравнять чуждый для него ритм к своим словам, в основном ямбического или трохеического звучания. Следовательно, можно допустить, что стопы гексаметра ( или ), со своей стороны, являются модификацией гипотетической эгейской стопы ẊXX. Ритм греческого гексаметра в значительной степени образован закономерным чередованием повышения (арсис) и понижения (тесис) голоса. Однако, как известно, это повышение голоса, имевшее место всегда на первом долгом слоге стопы, нельзя приравнивать к обычному ударению греческого языка. Арсис в греческом языке — это лишь условное, музыкальное повышение голоса, в отличие от русского тонического стиха, опиравшегося на закономерное чередование ударных и неударных слогов в строке и показывающего динамический, экспираторный [286] акцент.²⁹⁾ Именно поэтому в русском стихе каждое слово сохраняет ударение на том слоге, на котором оно обычно имеет акцент. Так, мы с полной уверенностью можем сказать, что русское слово богиня в стихе, как правило, будет иметь ударение на втором слоге от конца, душа — на последнем, а мальчики — на третьем. Что же касается греческих слов, то, не зная в строке какого метрического состава, в какой части стиха используется данное слово, мы не сможем определить, на каком слоге может оно иметь музыкальное повышение голоса. Так, например, слово, состоящее из , может иметь арсис на первом слоге (), если оно представляет дактилическую стопу или заменяет трохей, — на втором (), если оно заменяет ямбическую стопу; так же и слово, состоящее из , может иметь арсис на первом слоге (), если оно представляет спондей или же заменяет дактиль и трохей, — на втором (), если оно заменяет анапест или ямб. Как видим, музыкальное повышение голоса в греческом совершенно не связано с т. н. разговорным, простым словесным ударением слова. Следовательно, не ритмический состав слова, а сам метр стихотворной строки определяет, на каком слоге должен быть арсис. Вполне естественно предположить, что ритм каждого оригинального стихотворного размера должен возникнуть на основе ритмической структуры того языка, в каком он был сформирован первоначально. Как было сказано, дактилический гексаметр дает основание допустить, что данный метр не мог быть с самого начала органично связанным с ритмической природой греческого языка, что их сближение и приравнение происходило в течение определенного периода. На это указывает и своеобразность употребления цезур в греческом гексаметре.

В гексаметре, как и в любой длинной стихотворной строке, ритмическое чутье помогает найти место для паузы, ибо воспринять непрерывный поток ритмических групп, как целостность, возможно лишь в том случае, если эти группы будут распределены в строке в семантическо-синтаксических подгруппах. Причем, каждая из них будет отделяться от другого определенной цезурой или паузой. После работ Фрэнкеля указывают обычно на восемь мест таких пауз или цезур в гексаметрической строке, т. е. ее практически можно разделить лишь в восьми местах. Как думает Фрэнкель, одна гексаметрическая строка одновременно может иметь до трех цезур. Следовательно, ее можно разделить на четыре семантическо-синтаксические группы (или колона).³⁰⁾

Как видим, самые большие возможности деления гексаметрической строки в первой стопе — (3), в третьей и четвертой стопах — (2), а во второй — (1). Что же касается остальных стоп, то здесь цезура не подтверждается. Из указанных цезур обычно выделяются пять основных:

1) Α₄ = τριθ ημιμερής 2) Β₁ = πενθ ημιμερής, 3) Β₂ = κατα τρίτον τροχαιον 4) C₁ = εφθ ημιμερής, δ) C₂ = διαίρεσις βουκολική.

На месте паузы проявляется естественное метрическое звучание слова. Ввиду того, что для греческих слов не характерен дактилический ритм, шесть из вышерассмотренных цезур гексаметра рассекают строку в самом дактиле, а не на месте окончания дактилической стопы. В результате этого перед цезурой получаем ямбическое () или трохаическое () окончание. Лишь два диайресиса С₂ и А₃ (τετάρτη и πρώτη) рассекают строку на месте окончания дактилической стопы. Из них использование А₃ весьма ограничено, a C₂, по сравнению с другими основными цезурами, встречается реже. Этот факт еще раз указывает на то, что дактилический ритм не был органичным для греческого стиха, ибо в гексаметре, на месте цезуры, где больше всего должна была бы проявиться истинная метрическая природа слова, стих избегает дактиля, что вызывает замену дактилического ритма ямбическо-трохаическим. Следовательно, в греческом гексаметре цезура имеет функцию дать стиху характерную для греческого языка интонацию, ритмическое звучание. С другой стороны, возможность членения на различные колоны помогала поэту сравнительно легко преодолеть те ритмические неудобства, которые создавало использование гексаметра в грекоязычной поэзии.

При суждении о происхождении и первоначальной [238] структуре дактилического гексаметра, в первую очередь, следует учесть именно эти неудобства. Трудно допустить, что там, где гексаметр был впервые использован, существовали трудности подобного же характера.

Исходной точкой для нас, первым долгом, должно быть то обстоятельство, что ритм гексаметра — дактилический.

Таким образом, надо допустить, что в той среде, в которой возник прототип греческого гексаметра, дактилический ритм был столь же естественным для разговорной речи, как ямбический — для греческого, именно дактилическая природа языка изобретателей гексаметра должна была бы явиться основой возникновения данного размера. Следует полагать, что на том этапе между дактилическими стопами и словами, составляющими эти стопы, было в основном ритмическое совпадение. Как в греческой драме обычные слова разговорного языка без особых усилий вмещаются в строки, составленные ямбическим триметром, так же, очевидно, естественно передавал прототип дактилического гексаметра своеобразный ритм языка его создателей, ибо «тот инстинкт ритма, который... выработан национальным стихом, показывает распределение звуков, характерное для нашего обычного разговорного языка».³¹⁾ Таким образом, цезура следовала бы за одной из дактилических стоп, а не рассекала бы дактиль. Все это сохранило бы ту нисходящую тональность, которая характерна для дактилического ритма. Однако в таком случае цезура разделила бы строку на симметричные части и эгейский прототип дактилического гексаметра в момент его заимствования греками имел бы, очевидно, такую форму:

Следует полагать, что если для этого варианта гексаметра было также характерно деление строки на колоны (или сегменты), то вместе с главной цезурой С он мог иметь две цезуры А или В в первой, D или F — во второй части строки. Исходя из принципа симметрии, в данном случае, как правило, каждая строка могла бы делиться на четыре колона.

Как было уже сказано, наличие тех законов квантитативных чередований, которые характерны для греческого гексаметра, очевидно, было несвойственно эгейскому. В эгейском стихе, как думается, определяющими моментами были количество слогов и ритм. Что же касается греческого [239] дактиля или заменяющего его спондея, они, очевидно, являлись имитацией эгейской трехсложной ритмической группы, имеющей арсис на начальном слоге. Следовательно, эгейский прототип дактилического гексаметра, очевидно, следует представлять восемнадцатисложной стихотворной строкой, ритм которой образован чередованием слогов с повышением (арсис) и понижением (тесис) голоса, соответствующим дактилическому ритму. Не исключено, что усечение конечного слога в греческом в некоторой степени отражало тенденцию к убавлению слогов в самом эгейском варианте гексаметра. Но поскольку здесь стихотворная строка опиралась на устойчивое количество слогов и принцип симметричного деления строки, то усечение слога в одной части строки должно было бы обязательно вызвать усечение и в другой. В таких случаях эгейский размер мог быть шестнадцатисложным. Однако все рассуждения об эгейском прототипе гексаметра останутся крайне гипотетичными, если не выясним, что в эгейских языках или в тех языках, которые могут иметь определенное отношение к эгейскому, действительно встречаются стихотворные размеры, имеющие подобный ритм и аналогичную структуру и что дактилический ритм действительно естествен для них.

Как известно, различные народы имеют различное, своеобразное чутье ритма, которое находит свое выражение во всех сферах творчества данного народа, имеющих отношение к ритмическому началу: языке, музыке, хореографии.

Именно поэтому, чтобы выяснить, органичен ли ритм, использованный в стихотворном размере, для того или иного народа, следует учесть и те стороны творчества этого народа, в которых также выявляются ритмические инстинкты, ибо «ритм языка, так же как и музыки и танца, нередко продета ют вместе. Следовательно, мы не должны выводить их друг из друга, а считать лишь происшедшими от одного источника».³²⁾ Этот источник — не что иное, как склонность данного народа к определенному ритму. С этой точки зрения интересно исследование древнейшего грузинского и вообще кавказского стихосложения. Если правильно предположение, что иберийско-кавказские племена в древнейшие времена имели определенное соприкосновение с народами Средиземноморья, и в первую очередь с догреческими, эгейскими племенами, что находит свое подтверждение и в языковых параллелях,³³⁾ то не должно быть лишено для нас интереса и сравнительное изучение проблем стихосложения. Если учесть, что эгейские языки дошли до нас лишь в крайне фрагментарном виде, то значение подобной работы как для кавказологии, так и для [240] эгеистики станет вполне очевидным. С этой точки зрения определенный интерес вызывают исследования П. А. Берадзе. Им изучены вопросы древнейшего ритма грузинского стиха, народной музыки и танца и высказано мнение, что основной ритм древнейшей грузинской музыки, хореографии и поэзии дактилический. Помимо этого, согласно П. А. Берадзе, для древнейшего грузинского стиха шестистопность была характерной чертой, что сохранилось до последних времен в грузинском стихе шаири. С одной стороны, органичность дактилического ритма для грузинской песни, танца и стиха, а с другой — шестистопность, характерная для шаири, установившегося с древнейших времен в грузинской поэзии размера, дает П. А. Берадзе основание заключить, что дактилический гексаметр в древнейшей предполагаемой форме находит соответствие с использованным в древнейшей грузинской поэзии стихотворным размером, следы которого довольно хорошо сохранились в шаири.³⁴⁾

По нашему мнению, основу для дальнейшего сопоставления шаири с гексаметром, в первую очередь, с восстановленным нами его эгейским прототипом, создает исследование акад. Г. Церетели о стихе Руставели.³⁵⁾ Мы не ставим сейчас целью сравнительное изучение грузинского и греческого стихосложений, ограничимся лишь схематичным указанием на те типологические сходства, которые выявляет грузинское «дабали шаири» с предполагаемой эгейской формой гексаметра.

1. Для грузинского «дабали шаири» характерно деление на четыре сегмента (колона). Главная цезура разделяет строку в середине. Дополнительные цезуры создают такие же ритмические и слоговые комбинации, как это могло быть и в случае усеченного варианта эгейского гексаметра.

2. В грузинском шаири слова без всяких натяжек вмещаются в ритм стиха, ибо этот ритм соответствует природной мелодике грузинского языка. Так же должно было быть и в случае эгейского гексаметра.

3. Шаири, хотя в нем большое значение имеет деление строки на сегменты, строит свой ритм все же на закономерном чередовании интенсифицированных (арсис) и неинтенсифицированных (тезис) слогов. В «дабали шаири» возможно выделение шести таких начальных интенсифицированных слогов, вместе с которыми в одну ритмическую группу объединяются один или два неинтенсифицированных слога. Если [241] наша реконструкция гексаметра близка к истине, то же самое должно было быть и в эгейском варианте.³⁶⁾

Если шаири является логическим результатом развития древнейшего грузинского стиха и, следовательно, он сохранил основные черты структуры архаического (восемнадцатисложного) грузинского стиха, то тогда те типологические сходства, на которых мы остановили выше внимание, представляют определенный интерес. Думаем, что продолжение исследования в данном направлении может оказаться весьма полезным для решения проблем как греческого, так и грузинского стихосложения. [242]

¹⁾ Возможно, этим было вызвано то, что с определенного периода в греческой поэзии дактилический гексаметр вообще не использовался. Так, например, в хоровых партиях греческих трагедий гексаметр встречается лишь как исключение, с определенного времени заметно ограничивается также его использование в лирике (Ср. 98, стр. 37...).

²⁾ Ср. 268. Мнение А. Мейе о неиндоевропейском происхождении дактилического гексаметра разделяется многими современными учеными (149, стр. 10; 256, стр. 79).

³⁾ Для обзора 264, стр. 212...

⁴⁾ Египетское «Кефтиу», по мнению исследователей, подразумевает Крит. Для обзора ср. 347, стр. 110...

⁵⁾ Bossert, OLZ, стр. 303-329.

⁶⁾ Ср. 109, стр. 34: «in the present state of our knowledge this (мнение Боссерта) seems impossible either to prove or to disprove».

⁷⁾ 322. Cp. 392. стр. 68.

⁸⁾ 179, стр. 135; 392, стр. 68.

⁹⁾ 287, стр. 8.

¹⁰⁾ Ср. 392, стр. 68: «There seems no reason to suppose that any of these (подразумевается древневосточных) metres had the precision of the Homeric hexameter».

¹¹⁾ 264, стр. 214.

¹²⁾ Публикация надписи сосуда Нестора, обнаруженной на Исхии (Питекусы) в 1954, впервые была осуществлена в 1955 (1136). Ср. также 318, стр. 10, там же литература, стр. 196. О характере данной надписи — 69а, стр. 9...

¹³⁾ Дипилонский кувшин был найден в 1871 г. в дипилонском некрополе севернее Афин. К публикации надписи и библиографии о ней ср. 318, стр. 9; стр. 196.

¹⁴⁾ V.59.

¹⁵⁾ Русский текст надписей треножника здесь и ниже дается по новому переводу Геродота Г. А. Стратановского (1972).

¹⁶⁾ V.60.

¹⁷⁾ V.61.

¹⁸⁾ 264, стр. 241. Ср. также 109, стр. 35: «though in classical times the iambic may have been close to ordinary speech, this does not seem to be true of the mycenaean age».

¹⁹⁾ Однако число т. н. микенских формул в гомеровском эпосе весьма ограничено. Об этом подробно см. ниже.

²⁰⁾ 129, стр. 23.

²¹⁾ Для обзора 24.

²²⁾ Ср. 305; 306; 67, стр. 3; стр. 64...

²³⁾ 129, стр. 23.

²⁴⁾ Ср. также Аристотель, Поэт., IV, 1449а.

²⁵⁾ 398, стр. 451.

²⁶⁾ Об Олене см. RML и RE.

²⁷⁾ О структуре гексаметра ср. 163; 273; 234; 321; 238.

²⁸⁾ 67, стр. 140.

²⁹⁾ Ср. 42а.

³⁰⁾ 163; 163а, стр. 100...; 1636, стр. 32...; Для обзора 238, стр. 28... Кирк против возможности такого деления, он придерживается мнения о делении на две части (234).

³¹⁾ Мнение Hortvátha приводится по 264, стр. 280.

³² 264, стр. 231.

³³ Для обзора стр. 25, стр. 217...

³⁴ 22.

³⁵ 30.

³⁶⁾ Г. Церетели моменту повышения голоса в шаири, как думаем, без оснований не уделяет должного внимания. Для дискуссии по этому вопросу ср. 23.