|
Еще до победы во Второй мировой войне между основными участниками антигитлеровской коалиции – СССР и США – наметился раскол. Особенно после того, как 12 апреля 1945 года скончался президент США Рузвельт и его место занял вице-президент Трумэн. Еще будучи конгрессменом от демократической партии, он в самый напряженный для СССР период противостояния гитлеровцам цинично заявил: «Если будет побеждать Германия, то США должны помогать России, а если побеждать станет Россия – то Германии. И пусть они убивают друг друга как можно больше».
Проявлением этой политики можно считать такой эпизод. Утром 6 августа 1945 года – почти за месяц до капитуляции Японии – два самолета без опознавательных знаков напали на два советских пограничных катера на расстоянии 2,5 мили от восточного берега Камчатки. Катера были обстреляны на бреющем полете, причем пилоты видели кормовые флаги и, следовательно, знали, в кого стреляют. Они убили семь и ранили четырнадцать наших моряков-пограничников, но и морякам удалось подбить один из самолетов. Он упал на восточном склоне Ключевской сопки. Оказалось, что самолет и все его вооружение и оборудование – американского производства. У японцев таких самолетов быть не могло.
Сразу после окончания войны в Европе союзники стали делить трофеи. Никакого согласованного дележа не было – каждый брал то, что мог. Это коснулось и немецкой ракетной техники: самолетов-снарядов «Фау-1» (V-1) и баллистических ракет «Фау-2» (V-2). Но еще в 1944 году при освобождении советскими войсками Польши и Чехословакии там были обнаружены немецкие испытательные полигоны и стартовые площадки для пусков ракет. Найденные ракеты, их части и даже оставшиеся в местах падения обломки наряду с элементами стартового оборудования собрали, вывезли в СССР и передали в только что созданные организации по разработке военной ракетной техники. Руководили ими С.П. Королев, М.К. Янгель, В.П. Глушко, А.М. Исаев и другие выдающиеся исследователи и конструкторы.
Ядерный взрыв на Луне должен был стать ответом американцев на космические достижения СССР
Американцы, наши явные соперники в разработке новых видов вооружения, недооценили значение этого факта по нескольким причинам. Во-первых, потому что у них на вооружении уже были атомные бомбы, что они и продемонстрировали всему миру, сбросив их на Хиросиму и Нагасаки в начале августа 1945 года. Во-вторых, и они вывезли немало немецкой ракетной техники из центра в Пенемюнде вкупе с ее главными создателями – Вернером фон Брауном и Германом Обертом, ставшими в США первыми специалистами по ракетной технике. Своих специалистов в тот момент у них уже не было: пионер американского ракетного дела Роберт Годдард скончался в 1945 году. Ну и, в-третьих, стране, которая понесла такие огромные потери в только что закончившейся войне, было, по мнению американцев, не до ракет.
Однако начавшаяся холодная война и гонка вооружений способствовали быстрому развитию ракетостроения в СССР. Если в начале 50-х годов у нас еще продолжался выпуск ракеты «Р-1», по существу, усовершенствованного варианта «Фау-2», то уже 4 октября 1957 года мощная многоступенчатая ракета вывела на орбиту первый в мире искусственный спутник Земли. Для американских ученых и политиков это событие явилось неприятной неожиданностью. Да и военным специалистам успешный запуск спутника весом 84 килограмма говорил о многом. Был нанесен чувствительный удар по мифу о безоговорочном научном, техническом и военном превосходстве США. А когда всего через месяц на орбиту ушел второй наш спутник, весящий около 0,5 тонны, да еще и с собакой Лайкой на борту, а за ним, в начале 1958 года, – третий весом 1327 килограммов, американцы начали разрабатывать план «ответного хода».
Американский физик-ядерщик Леонард Райффель, живущий в Чикаго, в интервью корреспонденту одной из местных газет в мае 2000 года рассказал, что в разгар холодной войны командование ВВС США обратилось к американским ученым с просьбой подготовить и осуществить на поверхности Луны ядерный взрыв. Райффель принимал участие в разработке такого проекта.
Главной целью взрыва, по его словам, было бы устройство грандиозного зрелища в то время, когда Советский Союз обгонял Америку в соперничестве за освоение космоса.
– В работе над проектом, – рассказывал Райффель, – мы не дошли до стадии выбора конкретного типа взрывного устройства и ракеты-носителя, однако определили, какой визуальный эффект имел бы такой взрыв. Люди могли бы увидеть яркую вспышку, особенно хорошо заметную, если бы взрыв произошел в новолуние, когда к Земле обращена сторона Луны, не освещенная Солнцем. Возможно, были бы видны также тучи пыли и обломков лунных пород, поднятые взрывом над Луной.
Проект, над которым ученые работали с конца 1958 до середины 1959 года, был строго засекречен, имел кодовое обозначение «А 119» и назывался «Разработка исследовательских полетов на Луну». В качестве заказчика проекта фигурировал Центр специальных вооружений ВВС.
Одна из задач проекта заключалась в определении возможных научных результатов при осуществлении ядерного взрыва на Луне. Однако любые предполагаемые открытия, по мнению Райффеля, «не могли компенсировать те потери, которые понесло бы человечество от радиоактивного загрязнения Луны после взрыва».
Райффель считает решение о разработке такого проекта ошибкой. По его мнению, оно было продиктовано крайней напряженной ситуацией, сложившейся для США в их соперничестве с Советским Союзом за первенство в освоении космоса. Запуск первых спутников Земли и первой советской автоматической межпланетной станции, пролетевшей вблизи Луны в январе 1959 года, продемонстрировали явное превосходство СССР над США.
История с проектом лунного ядерного взрыва выплыла на свет, когда в майском номере английского журнала «Нейчур» за 2000 год было опубликовано письмо Райффеля, ставшее откликом на выход из печати биографии известного американского астронома и писателя, популяризатора науки Карла Сагана, который также привлекался к работе над проектом.
«Какова была главная причина, побудившая руководство выдать задание на разработку проекта, – желание произвести впечатление на весь мир (и в первую очередь на СССР) или опасение, что и нашему оппоненту может прийти в голову нечто подобное, – я не могу сказать, – признается Райффель. – Что же касается судьбы проекта, то после представления в середине 1959 года очередного отчета о ходе работ мы получили указание об их прекращении».
|
