2. Участие Венеции в первых крестовых походах

«Краткие венецианские анналы» под 1099 г. сообщают: «В июле месяце венецианцы со своим флотом направились ко гробу господню».⁵⁸⁾ Из других источников мы узнаем, что этому выступлению предшествовала некоторая подготовка. Двое уполномоченных, Бодоеро да Спинале и Фальери Сторнадо, были посланы в Далмацию, в задачу которых входило пригласить далматинские города принять участие в восточной экспедиции Венеции. Сплит выделил тогда в распоряжение незадолго перед тем избранного дожа Витале Микьеле один корабль и две галеры,⁵⁹⁾ возможно, что некоторое количество кораблей было поставлено и другими далматинскими городами, признававшими тогда венецианское верховенство, — почти наверное это можно сказать о Трогире.⁶⁰⁾

Во главе соединенного венециано-далматинского флота, состоявшего более чем из 200 вымпелов, был поставлен в качестве адмирала сын дожа, Джиованни Микьеле, а духовным руководителем предприятия — епископ столицы дуката, Энрико Контарини. В Градо от патриарха Пьетро Бодоеро адмирал получил знамя с изображением льва св. Марка, а епископ — символ предприятия — знамя креста. [261]

Как и всякую большую морскую экспедицию, венецианцы начали поход с демонстрации своей мощи у берегов Далмации.⁶¹⁾ Это показалось тем более необходимым, что прозорливые венецианские политики уже не сомневались более в честолюбивых замыслах венгерского короля и не были уверены в «верноподданнических чувствах» далматинцев.

Приближалась осень, когда венецианский флот прибыл на Родос,⁶²⁾ обычное место стоянки кораблей во время зимы, когда плавание по Средиземному морю для тогдашних кораблей было небезопасным. Отсюда венецианцы вступают в переписку с Готфридом Бульонским, выполнявшим обязанности иерусалимского короля, с отдельными князьями королевства. Сюда направил свое посольство с богатыми подарками император Алексей, уговаривая своих союзников отказаться от крестоносной затеи.⁶³⁾ Здесь же у берегов Родоса произошло первое крупное столкновение венецианцев с пизанцами. Венецианцы находились в порту Родоса, когда показались пизанские корабли. Анонимный автор «Перенесения мощей св. Николая» сообщает, что при виде их 30 венецианских кораблей покинули порт и вступили в бой с численно превосходящим противником. Пизанцы были разгромлены, и из 50 их кораблей только 22 сумели уйти от победителей, причем было взято значительное количество пленных.⁶⁴⁾ Таким образом, поход был начат военными действиями не против неверных, а против единоверных пизанских купцов. В свое оправдание венецианцы, впрочем, могли указать, что подобным же образом действовали и сами пизанцы. «Пизанские анналы Марангона» спокойно повествуют, как пизанский флот, отправившийся «на освобождение гроба господня», начал свои операции с разграбления единоверной Кефалонии, так как жители этого острова будто бы «препятствовали в Иерусалим шествующим».⁶⁵⁾ Так как Марангон эту операцию относит на 1099 г., то весьма возможно, что именно герои этого «подвига» получили должное возмездие со стороны венецианского адмирала.⁶⁶⁾ Анонимный автор «Перенесения мощей» сообщает далее, что император Алексей просил венецианцев выдать ему своих пленников пизанцев, захваченных во время битвы, но венецианцы отказались выполнить эту просьбу и отпустили пленников, за исключением нескольких человек, на [262] свободу. Весьма характерно, что это было сделано под обещание никогда не появляться более на территории Романии,⁶⁷⁾ — для венецианских купцов монопольное положение на византийских рынках было всего дороже.

Венецианский флот пробыл в водах Родоса более полугода, с 28 октября 1099 г. до 27 мая 1100 г.,⁶⁸⁾ направившись затем к берегам Ликии. Здесь-то, в небольшом городке Мирах, венецианские пилигримы и обрели «мощи» св. Николая, уже несколько лет перед тем перевезенные в Бари.⁶⁹⁾ Венецианцы всегда действовали с размахом, поэтому и в данном случае они не ограничились этим, а добыли еще и «мощи» св. Николая, дяди знаменитого участника Никейского собора, и мученика Федора. Отправив известие об этом в Венецию, венецианцы продолжали путь на Восток.⁷⁰⁾

От Родоса венецианский флот направился к Кипру, а отсюда к берегам Сирии. Флот прибыл в Яффу, которая в это время была уже в руках крестоносцев. В Яффе венецианцы были встречены Готфридом и патриархом Иерусалимским, встречены с радостью, так как положение крестоносной армии или вернее ее остатков было до чрезвычайности трудным. Дел в Сирии было еще много, — в руках мусульман находилось еще большинство портовых городов; крестоносные ополчения рассеялись и поредели; новые крестоносные волны, двигавшиеся с Запада, истекали кровью в Малой Азии в мало продуманных, плохо согласованных, а потому и бесплодных попытках пробиться за реку Галис; иссякли и денежные средства.⁷¹⁾ Немудрено, что венецианский флот был встречен с искренним восторгом.

Готфрид вскоре вынужден был отправиться в Иерусалим, где он тяжко заболел и умер. Венецианцы теперь должны были иметь дело с второстепенными вождями ополчения, как Танкред, Гварнерий де Грейс и др. Прежде чем приступить к каким-либо операциям, венецианцы решили договориться с вождями ополчения о тех выгодах, которые они извлекут из этих операций, — венецианцы были народом деловым и «дело благочестия» хотели делать по-купечески. Аноним сохранил нам текст этого договора.⁷²⁾ Он представляет собою стандарт тех требований, которые венецианцы будут предъявлять крестоносцам и позднее в качестве вознаграждения за их участие в военных операциях. Венецианцы обещали [263] представителям крестоносного ополчения «потрудиться на службе божией» с Иванова дня до Успенья, т.е. с 24 июня по 15 августа 1100 г. За эту службу крестоносцы должны предоставить венецианским купцам в каждом городе, портовом или внутри страны находящемся, рыночную площадь и церковь в их полное распоряжение, причем это обязательство крестоносцев одинаково распространялось как на те города, которые уже были взяты ими, так равным образом и на те, которые еще надо было взять. Во всех этих городах венецианцы должны быть свободны от всяких налогов и сборов, «которые обыкновенно выплачиваются купцами владетельным князьям». Все это по отношению к тем местам св. земли, в добывании которых сами венецианцы не принимали никакого участия; в тех же городах и местностях, которые будут добыты при их содействии, права их должны быть значительно шире: в их распоряжение поступает треть таких городов и всей захваченной в них добычи, крестоносцы же, или, как они именуются у анонима, «франки», получают две трети, ибо они «были бедны» (pecuniosi nоn erant) и больше потрудились на службе божией». Этого всего, однако, венецианцам показалось мало и они выставили дополнительное требование относительно Триполи, который в это время еще находился в руках неверных: по взятии этого города Венеция должна была получить половину его и всей в нем захваченной добычи «без всяких обязательств и служб» со своей стороны за исключением разве «какой-нибудь малости, которая будет выплачиваться ради святости места и уважения к Иерусалиму». В конце договора венецианцы не забыли упомянуть и о свободе своей от «берегового права», наносившего большой ущерб тогдашней торговле: товары потерпевших от кораблекрушения купцов должны быть в целости, и от самого купца будет зависеть размер платы, которую он учинит за труд людям, оказавшим ему помощь.

Заключение договора было отмечено актом благочестия: часть венецианцев вместе со своим адмиралом и епископом совершили путешествие на поклонение св. гробу; но к условленному в договоре сроку они оказались на месте. Теперь надо было приступать к делу. Возникли трения вокруг вопроса о том, с какого города следовало начинать борьбу с неверными: одни предлагали [264] Акру, — другие Кайфу. Решено было начать с последней, «гордости и главы всего язычества».⁷³⁾ В июле началась осада, — венецианцы осаждали с моря, Танкред с суши. Среди осаждавших скоро возникли разногласия: князь Галилеи, Танкред, не хотел особенно стараться для патриарха и венецианцев, и стоило большого труда, чтобы удержать его на месте.⁷⁴⁾ К осени 1100 г., город, лишенный всякой поддержки, был, наконец, взят. Честь этого подвига венецианский аноним приписывает своим соотечественникам, француз Альбер из Экса (Albertus Aquensis) считает это заслугой французов.⁷⁵⁾

Аноним, являющийся наиболее достоверным источником первого похода венецианцев под знаменем креста на Восток, на этом и заканчивает историю этого похода. «Промедлив еще несколько дней, — пишет автор «Перенесения мощей св. Николая», — венецианцы, пожелав французам доброго здоровья и запечатлев поцелуй мира, отплыли к мирным берегам любезного отечества, стяжав лавры победы и пальмовую ветвь поклонения св. местам».⁷⁶⁾ Через Родос, побывав опять у далматинских берегов, в декабре месяце 1100 г. венецианский флот стал на якорь у знаменитого по четвертому крестовому походу островка св. Николая.⁷⁷⁾

Приобретения венецианцев по договору с крестоносцами были настолько велики, что расчетливые купцы с лагун справедливо со своей точки зрения считали, что дальнейшие их усилия в борьбе «за св. землю» являются пока излишними, тем более, что взаимоотношения с Венгрией и другими соседями требовали к себе пристального внимания. Хотя позднейшие венецианские источники, а за ними и многие историки утверждают, что венецианцы в ближайшие же годы принимали участие в целом ряде других подвигов на Востоке,⁷⁸⁾ но твердые основания под собой имеет в первом десятилетии XII в. еще только один поход, именно под Сидон, в 1108 г., когда была закончена совместная с императором Алексеем вторая война с норманами.⁷⁹⁾

Осада этого города продолжалась до 1110 г., т.е. была очень длительной, но роль венецианцев во время ее была, должно быть, настолько незначительной, что источники невенецианского происхождения едва упоминают об участии в этой осаде венецианского флота.⁸⁰⁾ Если бы венецианцы действительно отправили под Сидон 100 [265] кораблей, как утверждает Дандоло,⁸¹⁾ то и арабские, и западноевропейские источники не преминули бы отметить это обстоятельство. По всей вероятности Венеция выступила на этот раз лишь с небольшой эскадрой, оказавшей малое влияние на ход осады.⁸²⁾

Таким образом венецианцы приняли пока участие в борьбе лишь за два прибрежных портовых города, за маленькую Кайфу и Сидон. Их соперница Генуя показала гораздо больше усердия: «Анналы Кафаро» называют целый ряд городов по сирийскому побережью, завоевать которые помогли генуэзцы.⁸³⁾ Объясняется это, конечно, не большим религиозным усердием генуэзских купцов, по сравнению с венецианскими, а несомненно тем обстоятельством, что позиции Генуи на Востоке были в то время значительно слабее венецианских. Генуэзцы могли надеяться, что широко утвердившись на Сирийском побережье, они в значительной степени парализуют то преимущество, каким располагали венецианцы в торговле с Востоком благодаря хрисовулу императора Алексея от 1082 г. Они оказались правыми, однако, лишь отчасти, так как венецианцы сумели прочно обосноваться также и на берегах Сирии.

Для колониальной истории Венеции имеет значение вопрос о том, каким образом венецианцы по смыслу договора от 1100 г., приобретя право на одну треть Кайфы, которую они помогли завоевать, в последующее время оказались обладателями такой части не Кайфы, а Акры, или Аккона, в завоевании которого они участия не принимали. На этот счет у нас имеется прямое указание Канале, утверждавшего, что они обменяли Кайфу на позднее взятую при помощи генуэзцев Акру.⁸⁴⁾ Нам кажется, что нет серьезных оснований в данном случае не доверять Канале: у венецианцев было достаточно побудительных причин, чтобы предпочесть тихой Кайфе более значительную и оживленную Акру, несмотря на то, что там уже прочно обосновались их конкуренты генуэзцы, получившие от короля Балдуина также одну треть этого города за услуги и помощь, оказанные при его взятии.

Венецианцы, как мы видели, ставили своей задачей обосноваться в Триполи, где они нацелились на половину города. План этот привести в исполнение не удалось, так как город был взят Раймондом при помощи пизанцев и, может быть, также генуэзцев,⁸⁵⁾ но без всякого участия [266] венецианцев, которые в момент осады были заняты подготовкой, а потом и войной с норманами в союзе с Византией (1106—1107 гг.). Больше того, до нас дошли сведения, что венецианские купцы помогали осажденному крестоносцами городу к великому соблазну христианского мира. Надо думать, что это было не государственное предприятие, а проявление частной купеческой инициативы, хотя известие, которое мы имеем здесь в виду, прямо говорит о «государстве венецианском»: «По божественному произволению, — пишет Ибн-эль-Атири, — город (Триполи, доведенный осадой до отчаяния) получил с моря новый запас продовольствия с острова Кипра и из Антиохии и от государства Венецианского».⁸⁶⁾ Можно было бы заподозрить известие этого араба, но оно находит себе косвенное подтверждение и в западных источниках. Автор одного из проектов «уничтожения сарацин» от начала XIV в. рекомендовал, между прочим, принять решительные меры против тех купцов, которые доставляют сарацинам людей, военные машины, продовольствие и другие товары.⁸⁷⁾ При таких условиях венецианцы не могли и думать о реализации своих планов относительно Триполи и, если они там все-таки позднее обосновались, то совершенно иным способом и далеко не так, как предполагали.

Венецианцы, как мы видели, приняли непосредственное участие в операциях против Сидона; но здесь они также не получили одной трети города, как бы это следовало по прямому смыслу договора 1100 г. Это может быть объяснено только тем, что роль венецианского флота при взятии этого города, ввиду малочисленности венецианских сил, была ничтожной, и венецианцы или не смели после его взятия заявить такую претензию, или получили отказ в ее удовлетворении.

Независимо от этого, приобретения республики св. Марка на этом этапе ее «натиска на Восток» были весьма значительны. Несомненно тогда же они поспешили повсюду в городах Иерусалимского королевства организовать свои торговые фактории, принимая самое деятельное участие в торговле и с крестоносцами, и с мусульманами. Власть Иерусалимского короля, правда, на практике была гораздо более территориально ограниченной, чем в теории, вследствие чего венецианцы вынуждены были добиваться сепаратных соглашений с некоторыми [267] из князей королевства; но это не уменьшало значения того, чего они все-таки добились в общем с меньшей затратой сил и средств, чем соперничавшие с Венецией итальянские республики. Венеция обеими ногами прочно стала на берегах Сирии. Прекрасное положение, которое занимали здесь ранее венецианские купцы, стало еще более устойчивым. «Кровь, пролитая венецианцами во имя креста, — пишет Эррера, — была тысячу раз компенсирована огромной коммерческой экспансией, приобретенной в странах Востока».⁸⁸⁾ Не разделяя взгляда автора на «кровь, пролитую во имя креста», надо полностью согласиться с основной частью его вывода.⁸⁹⁾

В конце второго десятилетия XII в. соперничавшие между собою итальянские республики, удовлетворившись успехами, достигнутыми на Востоке, переносят свое внимание на западные дела. Пиза и Генуя вступили между собою в тяжелую борьбу из-за Корсики и Сардинии, растянувшуюся более чем на десять лет, несмотря на неоднократные попытки папского посредничества. Пизанские и генуэзские анналы с утомительным однообразием повествуют о жарких схватках враждовавших республик у берегов спорных островов Лигурийского залива Тирренского моря.⁹⁰⁾ Венеция, со своей стороны, еще ранее в этом же десятилетии начала, наконец, борьбу за Далмацию с венгерской короной.

На Востоке между тем борьба шла своим чередом. Еще не все побережье Сирии находилось в руках Иерусалимского короля и его вассалов. Тир оставался прочной основой мусульманского влияния на побережье и служил выгодным опорным пунктом для крейсерских и каперских операций египетского флота в восточных водах Средиземноморья. Это затрудняло торговые связи восточных колоний Запада с этим последним и немало вредило, несомненно, торговым операциям венецианских купцов. Неблагоприятно складывалась для крестоносцев и обстановка вдали от берегов Средиземноморья. В начале 20-х годов сам король Иерусалимский попал в плен к «неверным». В этих условиях взоры сирийских колонизаторов с надеждой устремились на запад в поисках подкреплений. И король Иерусалимский, и папа слали письма христианскому миру с призывами о помощи.

И король Балдуин, и папа Калликст II обратились с письмами к незадолго перед тем избранному дожу [268] Доменико Микьеле (1118—1130), в которых изображали мрачную обстановку, складывавшуюся на Востоке и просили у сильной на море республики помощи, причем, не скупились на лестные характеристики религиозного усердия венецианских купцов.⁹¹⁾ Дож, «с великим благочестием, приняв крест вместе с многими представителями знати, распорядился изготовить 200 кораблей, которые были бы в состоянии перевезти все необходимое для войска».⁹²⁾

Мотивы согласия венецианцев на новый поход на Восток очевидны: борьба с Венгрией пока так или иначе была закончена; коммерческие интересы венецианской знати и купцов на Сирийском побережье настолько теперь были велики, что всякая угроза им должна была серьезно беспокоить венецианских политиков; в то же время император Алексей только что скончался, а его наследник не обнаруживал пока ни малейшего желания следовать политике своего отца во взаимоотношениях с Адриатической республикой, — хрисовул 1082 г. возобновлен пока не был, — стало быть торговые льготы на сирийском побережье получали особую ценность. Все это способствовало тому, что венецианцы на этот раз не оказались глухими к призывам «св. престола».

В соответствии с последним обстоятельством задача венецианцев на Востоке была теперь двойственной: с одной стороны, надо было как-то воздействовать на непокладистого нового владыку ромеев, а с другой — закрепить свое положение в Сирии. Обширность приготовлений — готовилось 200 кораблей — находит себе в этом достаточное основание. Арсенал, начатый постройкой еще при Орделафо Фальери,⁹³⁾ был теперь как нельзя более кстати.

Подготовка экспедиции длилась, по-видимому, около двух лет. Только в 1122 г. венецианские корабли покинули свою стоянку в лагунах и направились, как обычно, к берегам Далмации.⁹⁴⁾ Здесь дож получил некоторое подкрепление судами и людьми и двинулся далее к югу. Первоначально план дожа заключался, по-видимому, в нападении на владения греков с тем, чтобы побудить нового императора Калоиоанна к подтверждению грамоты императора Алексея, и с этой целью поход начался с осады Корфу.⁹⁵⁾ Однако все более и более мрачные известия с Востока заставили изменить этот план и, оставив осаду Корфу, направиться к берегам Сирии. [269]

В первой половине 1123 г. венецианский флот оказался в водах восточного Средиземноморья, где в это время, пользуясь долговременным отсутствием значительных морских сил Запада, господствовал египетский флот. Вследствие этого само собою понятно, что военные операции должны были начаться с морской битвы, которая должна была решить вопрос о господстве на море, очистить его от неприятельских кораблей и тем самым сделать плавание у сирийских берегов для торговых венецианских кораблей безопасным. Это была своя, особо важная для венецианцев, задача, которую они должны были разрешить в первую очередь.

Получив известие, что неприятельский флот блокирует Яффу, Доменико Микьеле — дож лично руководил экспедицией — направился к этому порту. Здесь, по свидетельству венецианских источников, и произошла знаменитая морская битва 1123 г.⁹⁶⁾ Вильгельм Тирский уточняет события, сообщая, что при приближении венецианского флота, египетский флот отступил к Аскалону, на широте которого и произошла морская битва, решившая вопрос о господстве на море.⁹⁷⁾ Вильгельм Тирский, являющийся основным источником по истории этого венецианского похода, сообщает ряд подробностей относительно этой битвы. Доменико Микьеле построил свои боевые силы таким образом, что впереди шли обыкновенные корабли, за ними выступали специально для морских битв приспособленные галеры, а в третьей линии — по-видимому, новинка тогдашнего военного морского судостроения — гатты, суда, превосходившие своими размерами и вооружением обычный тип судов того времени. Эти суда, — сообщает Вильгельм Тирский, — приводились в движение сотней весел, из которых каждое требовало сил не менее чем двух гребцов. Военным операциям венецианского флота благоприятствовали и ветер, и освещение, и море. Армада дожа обрушилась на египетский флот и довольно быстро привела его в расстройство. Неприятель обратился в бегство, но венецианские суда настигали его корабли, истребляли их, избивали команды и вооруженных людей на них. С обычным для средневековых описателей битв преувеличением Вильгельм Тирский говорит, что море окрасилось кровью врагов, а берега покрылись трупами их, куда они были выброшены морем.⁹⁸⁾ [270]

Разгромив неприятельский флот, Доменико Микьеле предпринял крейсерскую операцию в направлении египетского побережья. Здесь ему удалось захватить десять торговых вражеских судов, нагруженных пряностями и шелковыми тканями.⁹⁹⁾ Разумеется, корабли были захвачены, а груз конфискован. Таким образом, завоеванное преобладание на море было символизировано захватом богатого приза. Роли переменились: не венецианские купцы, а мусульмане должны были трепетать теперь, отправляя свои корабли за море. Для венецианцев в сущности основная задача тем самым была решена, в крайнем случае они могли бы ограничиться этим успехом, тем более, что им предстояло разрешать еще одну военную задачу: но иерусалимские власти усиленно хлопотали о поддержке «дела христиан» также и в сухопутных операциях, а то обстоятельство, что Аскалон и Тир оставались в руках сарацин, делало результаты морской победы недостаточно полными и решительными: наличие морских баз неприятеля, расположенных в центре торговых путей, ведших в Сирию с Запада, давало ему возможность, избегая крупных морских битв, вести мелкую каперскую войну. Это соображение, а не благочестие дожа заставило венецианцев внимательно отнестись к просьбам иерусалимского правительства, которое возглавлялось тогда патриархом Варнундом.

Политики св. Марка умели, однако, и необходимые для них самих операции проводить таким образом, чтобы хотя часть издержек за это несли другие. Такой тактики они держались неизменно в отношении Византии, ее применили они и в данном случае. Прежде чем предпринять сухопутные операции, они решили добиться от Иерусалимского королевства значительных уступок. В сущности это не были новые требования, которые они предъявили теперь, а только расширенные и уточненные условия договора 1100 г., но, по-видимому, Венеция, занятая венгерскими, норманскими и иными западными делами, почувствовала, что авторитет ее на Востоке поколебался и требовал восстановления.

Морская победа венецианского флота обеспечивала дожу радостную и торжественную встречу со стороны Иерусалимского патриарха и других высоких баронов Иерусалимского королевства. Дож и его приближенные были приглашены в Иерусалим, где они и встретили [271] рождество 1123 г., — «окруженные великим почетом»,¹⁰⁰⁾ в то время как флот бросил якорь в Акре, где и проводил зиму. Тогда же начались и переговоры. Они завершились в начале 1124 г., приняв форму трактата, являющегося важнейшим документом, определявшим положение венецианских владений в Сирии в течение всего времени, пока Западная Европа имела там свои владения, т.е. в течение XII и XIII вв.

Грамота сначала была составлена от имени Иерусалимского патриарха Варнунда, причем, в ней же объяснена и причина этого: король Балдуин II в это время находился в плену у султана Алеппо. Позднее, после своего возвращения из плена, Балдуин подтвердил ее, воспроизведя ее первоначальную форму текстуально.¹⁰¹⁾

Грамота начинается с указания на военные заслуги Венеции, которые должны мотивировать указанные ниже привилегии венецианских купцов. Далее идет перечисление этих привилегий. Венецианцы прежде всего имеют право во всех городах Иерусалимского королевства на квартал, пользующийся правами экстерриториальности. В состав этого квартала должны входить: церковь, торговая площадь, баня, печь для изготовления хлеба и, разумеется, жилища. Все операции, которые здесь совершаются, свободны от всякого обложения, как если бы это были предприятия самого короля. Венецианская колония судится по своим законам; претензии подданных короля к венецианцам разрешаются венецианским судом; но претензии венецианцев, предъявленные подданным короля, разрешаются королевской курией. Имущество венецианцев, умерших без завещания, составляет собственность Венеции. Венецианцы пользуются при продаже иностранцам своими собственными мерами и весом, но употребляют королевские измерители при покупке товаров у иноземных купцов.

Все эти привилегии венецианцы получают во всех городах королевства, в Акре в частности; но в городах, которые предстояло взять, т.е. в Тире и Аскалоне, венецианцы, после того, как ими удалось бы овладеть, должны получить третью часть этих городов и принадлежащих им территорий. По отношению ко всем, проживающим в экстерриториальных венецианских кварталах или частях городов, венецианские власти пользуются теми же правами, что и король по отношению к своим [272] подданным. Защита поделенных таким образом городов осуществляется королем и венецианцами пропорционально находящимся в их распоряжении частям. Само собою разумеется, что «береговое право» к венецианским купцам и венецианским кораблям применяться не может.¹⁰²⁾ Таковы условия, которые выговорили себе венецианцы, прежде чем начать военные операции против все еще находившихся в руках неверных сирийских городов. Совершенно очевидно, что на территории Иерусалимского королевства возникало разбросанное колониальное государство, не признававшее даже ленной зависимости от главы этого королевства.

В феврале 1124 г. решено было приступить к военным операциям. После некоторого колебания объектом нападения был избран Тир. Попытку овладеть этим городом делал еще Балдуин I в 1111—1112 г., но она окончилась тогда неудачей.¹⁰³⁾ Не сразу успешно пошла осада сильно укрепленного города и на этот раз. Венецианский флот покинул Акру и блокировал город. Крестоносцы осаждали его с суши. Дело, однако, подвигалось вперед крайне медленно. Между союзниками начались, по обыкновению, взаимные препирательства, и венецианцев, может быть не без основания, обвиняли в слабом усердии к общему делу, так как первоначально они выполняли только морские операции. Крестоносцы сильно опасались, что осада затянется, и осажденные сумеют, наконец, получить помощь извне. Опасность эту признавал, очевидно, и Доменико Микьеле, так как он принял решение участвовать и в осадных операциях с суши. Венецианцы высадились на берег, вытащив на него и свои корабли, и осада энергично продолжалась. Источники позднейшего происхождения украсили события под Тиром разнообразными легендами, Канале превратил их в настоящий роман.¹⁰⁴⁾ В действительности события протекали своим естественным порядком: попытки, предпринятые турками для освобождения Тира с суши из Дамаска и с моря — из Египта, были отражены, и город, доведенный голодом до крайности, в июне 1124 г. был вынужден сдаться после четырехмесячного сопротивления.¹⁰⁵⁾ Роль венецианцев во взятии города была несомненно весьма значительна, — без их флота его вообще, вероятно, не удалось бы взять; но венецианские источники готовы эту победу целиком отнести к заслугам своих соотечественников.¹⁰⁶⁾ [273]

Взятие Тира позволило Венеции реализовать ту часть договора, в которой предусматривалась передача ей одной трети как самого города, так и принадлежавшей ему территории. Выдумкой надо признать сообщение автора «Истории дожей венецианских» о том, что крестоносцы на радостях, что им удалось, наконец, овладеть городом, предложили венецианцам не одну, а две его трети, но что венецианцы будто бы отказались.¹⁰⁷⁾

Взятием Тира операции венецианского флота в водах Сирии и закончились: после этого события «победители с радостью направились в обратный путь». Возвращение в Венецию было превращено в карательную экспедицию против греческой империи, увенчавшуюся полным успехом. Окрыленные двумя крупными удачами, венецианцы свели в Адриатике счеты и с венграми и с подчинившимися им далматинскими городами. И эта операция, как мы увидим далее, увенчалась крупным успехом.

В1125 г. после трехлетнего похода венецианский флот вернулся в лагуны. Второй большой поход венецианцев на Восток был начат под добрыми ауспициями и закончился необычайно успешно. Этот поход, представляя собою прямое продолжение первого, от 1100 г., и по своим результатам является завершением тех чаяний, с которыми венецианский флот в первый раз покинул лагуны, направляясь к берегам Сирии. В западно-европейском колонизационном потоке на Восток Венеция сумела найти не только почетное, но и привилегированное место, полностью соответствующее самым смелым ожиданиям венецианских политиков.

⁵⁸⁾ Annales venetici breves, ed. cit., p. 70.

⁵⁹⁾ MSHSM, v. I, p. 3.

⁶⁰⁾ Ibid., p. 4. Оба документа, которые здесь имеются в виду, издателем датированы 1097 г. Эррера предлагает датировать их в связи с описываемыми событиями 1099 годом (цит. соч., стр. 248). Нам кажется, что для этого нет достаточных оснований, так как подготовка к походу должна была занять не менее года.

⁶¹⁾ Danduli Chr., ed. cit., col. 256.

⁶²⁾ Hlstoria de transl. s. magni Nicolai... (RHCr., v. V, pp. 253 ss).

⁶³⁾ Ibid., p. 2{?}7.

⁶⁴⁾ Ibid., p. 258.

⁶⁵⁾ Annales Pisani, ed. cit., p. 239.

⁶⁶⁾ Пизанские анналы ничего не говорят об этом столкновении. Дандоло сообщает очень кратко (Хроника, кол. 256). Издатели венецианского анонима считают, что здесь речь идет не о первой эскадре, опустошившей Кефалонию, а о второй, которая была послана Пизой в подкрепление первой. Это, конечно, — простой домысел — ссылка на Негри, автора XVII в., ничего не доказывает. (RHCr., v. V, p. 259). Равным образом не имеет под собою никаких оснований и соображение Брауна, который хочет видеть в Пизе орудие императора Алексея, противника венецианского похода. По нашему мнению легче обосновать как раз противоположный тезис.

⁶⁷⁾ Translatio, p. 258.

⁶⁸⁾ Ibid., p. 259.

⁶⁹⁾ Спор о том, Бари или Венеция получили «мощи» св. Николая, создал целую «литературу» по этому «вопросу», указанную у Эрреры (цит. соч., стр. 257).

⁷⁰⁾ Translatio, pp. 219, 270.

⁷¹⁾ Pecunia quidem tenui et numero satis parvo. (Transl., p. 271).

⁷²⁾ Ibid., pp. 272 ss.

⁷³⁾ Ibid., p. 271. Дандоло, а за ним и другие венецианцы говорят еще об осаде в это же время также и Акры, но она была взята только в 1104 г. (Danduli Chr., col. 258).

⁷⁴⁾ Особенно подробно на этиx разногласиях останавливается Альберт из Экс. Он же усиленно подчеркивает недостаточность доброй воли и надлежащего усердия со стороны венецианцев во время этой осады (Albertus Aquensis. Historia Ierosolimitana. RHCr., hist. occ., III, pp. 521, 522).

⁷⁵⁾ Translatio, pp. 277, 278. Albertus Aquensts, op. cit., pp. 522, 523.

⁷⁶⁾ Gemina palma peregrinationis et vicioriae triumphantes, ad patriam pacis semper amicam remeabant... (Translatio, ed. cit., p. 278).

⁷⁷⁾ Трехлетняя длительность похода, о которой говорит Дандоло, нужна ему только для того, чтобы показать коварство венгерского короля, который использовал отсутствие венецианского флота, занятого «святым делом» на Востоке, для своих захватов в Далмации. (Danduli Chr., col. 264). [487]

⁷⁸⁾ Подробности по источникам у Эрреры (цит. соч., стр. 265). В качестве примера повторения этих ошибок для новейшего времени можно указать на сочинение Бруно Дудана, который пишет: Nel 1100 i veneziani sono à Giaffa con 200 navi e offrono il loro servizio à Goffredo Buglione. La presa di Caifa, quella di Teberiade, di Tolemaide, di Beruto, di Feramnia sono pagme di storia veneta. (Il dominio venez., p. 18).

⁷⁹⁾ Договор от 1123 г., заключенный патриархом иерусалимским, а затем подтвержденный Балдуином, прямо говорит об участии венецианцев в деле у Сидонa: Preterea aliam partem (ruge Achon)... quam rex Balduinus Ierosolimetanus primus beato Marco... duci Ordelafo suisque successoribus in acquisitione Sidonis dedit... (FRA. DA., v. XII, pp. 84, 85).

⁸⁰⁾ Alb. Aquensis, op. cit., p. 652.

⁸¹⁾ Danduli Chr., col. 264.

⁸²⁾ Errera, op. cit., p. 265 ss.

⁸³⁾ Annales Januenses, ed. cit, pp. 11, 14.

⁸⁴⁾ Si les Venetiens lor voloient doner celui chastel (Caifa), il lor donneoient une belle partie d'Acre... Chronique ven., ed. cit., p. 269.

⁸⁵⁾ Annales Januenses, ed. cit., p. 15.

⁸⁶⁾ Errera, op cit., p. 276.

⁸⁷⁾ Guilelmus Adae. De modo saracenis extirpandis (RHCr., v. II, pp. 521 ss).

⁸⁸⁾ Errera, op. cit., p. 276.

⁸⁹⁾ Совершенно непонятна в этом вопросе позиция Ходгсона, который склонен считать единственным результатом первого выступления венецианцев на Востоке приобретение «мощей св. Николая» (цит. соч., стр. 86). Правда, несколько ниже он говорит о «зародыше купеческой колонии, жившей под особым режимом капитуляций, обусловленных договором», но достигается это путем путаницы вокруг этого договора, так как автор ничего не знает о договоре 1100 г., а позднейший договор с Балдуином относит ко времени осады Сидона. (Там же, стр. 87).

⁹⁰⁾ Annales Januenses, ed. cit., pp. 65 ss.

⁹¹⁾ Historia ducum Veneticorum, ed. cit., p. 73. Danduli Chr., col. 270. Cerbano Cerbani clerici Veneti Translatio martyris Isidori a Chio insula in civitatem Venetam (RHCr., v. V, p. 322).

⁹²⁾ Historia ducum, p. 73. Fulcherii Carnotensis Historia Ierosolymitana (RHCr., v. III, p. 449). Этот источник называет другую цифру кораблей, меньшую, но как и автор Secunda pars Historiae Ierosol. (RHCr., v. III, p. 580), подчеркивает, что это была крупная экспедиция.

⁹³⁾ Romanin, Storia doc , v. II, pp. 31, 32.

⁹⁴⁾ Danduli Chr., col. 270.

⁹⁵⁾ Historia ducum, p. 73. Danduli Chr., col. 270.

⁹⁶⁾ Historia ducum, p. 74.

⁹⁷⁾ Willermi Tyrensis, op. cit., lib. XII, cap. 22.

⁹⁸⁾ Ibid., lib. XII, с. 23. В этом же стиле рассказывает о событиях и Фульхерий Шартрский (цит. соч., стр. 452, 453), а равно и анонимный автор Balduini III Historia Nscaena vel Antiochena: Hostes cernerunt igitur, eos undique attingentes, nee locum fugae uspiam dederunt; sed naves eorum Veneti intrantes, omnes detruncaverunt... (RHCr., v. V, p. 185). [488]

⁹⁹⁾ Danduli Chr., col. 270. Fulcher. Carn., op. cit., p. 433. Historia Antiochena, ed. nom., p. 185.

¹⁰⁰⁾ Wilermi Tyr. Arch., op. cit., lib. XII, cap. 24.

¹⁰¹⁾ FRA. DA., v. XII, pp. 90-92.

¹⁰²⁾ Ibid., pp. 84, 88. Danduli Chr., col. 275, 276. Historia ducum, p. 74.

¹⁰³⁾ Le Bret, op. cit., B. I, p. 304.

¹⁰⁴⁾ Mart. da Canale, op. cit., pp. 308 ss.

¹⁰⁵⁾ Wilermi Tyr. Arch., op. cit., 1. XIII, cap. 14. Danduli Chr., col. 271. Historia ducum, p. 74. Fulch. Carnot., op. cit., pp. 464, 465.

¹⁰⁶⁾ Hist. ducum, p. 74. Veneti ceperant earn et bonis omnibus expoliaverunt...

¹⁰⁷⁾ Ibid, p. 74.