2.2.3. Византия и новый церковный раскол на западе

Исход переговоров в конечном итоге зависел от позиции латинской стороны, внутри которой изначально не было единства. В течение двух лет после отъезда византийской делегации из Базеля соперничество между папой и собором продолжало развиваться по различным вопросам, пока целиком не сфокусировалось на проблеме церковной унии с Византией.

Генрих Менгер, один из трех главных участников посольства, возглавляемого Иоанном Рагузанским, выехавший из Константинополя с новой редакцией декрета в начале декабря 1435 г., достиг Базеля через два с половиной месяца. Акт ратификации состоялся в апреле 1436 г.²¹³ После этого собор наконец вплотную подошел к решению проблемы организации вселенского христианского конгресса. Собственно, из всех вопросов лишь один по-прежнему оставался без ответа, а именно вопрос о выборе места для проведения эпохального мероприятия. Но как раз на этой почве и было разрушено хрупкое равновесие сил и интересов в церковной и политической сферах.

Мнение греков на этот счет было хорошо известно. С самого начала они наотрез отказались заключать церковную унию в Базеле и предоставили список мест, которые согласны были принять. Впрочем, при каждом удобном случае они напоминали, что из всех вариантов наиболее предпочтительным для них была бы Италия. В этом отношении их мнение вполне совпадало с интересами папы, но далеко не большей части Базельского собора. Когда в мае 1436 г. в Базеле приступили к непосредственному обсуждению данного вопроса, то, кроме всего прочего, выяснилось, что он тесно связан с вопросом финансирования будущего собора. Речь шла о 70 000 дукатов. Кроме того, уже срочно требовалась начальная сумма, чтобы снарядить и отправить в Константинополь четыре галеры и 300 лучников для охраны города, как это было предусмотрено договором. Поскольку сама возможность стать местом проведения вселенского православно-католического конгресса для многих городов Европы представлялась весьма заманчивой, то по предложению кардинала Чезарини решено было некоторым из них дать такой шанс в обмен на предоставление соответствующего финансового займа. Подобного рода предложения получили папская курия, располагавшаяся в тот момент в Болонье, а также Флоренция, Венеция, Сиена, Милан, Савойя, Вена и венгерская столица императора Сигизмунда Буда²¹⁴.

Все эти города формально соответствовали волеизъявлению греков, отраженному в декрете. Однако уже тогда начал фигурировать еще один город - Авиньон, который выдвинул архиепископ Лиона и затем активно начала продвигать самая влиятельная на соборе французская партия. Немедленно посыпались возражения некоторых депутатов, ведь Авиньон не упоминается в декрете и потому обсуждению не подлежит. Их противники, в свою очередь, парировали тем, что город расположен на пути в Савойю и что уж если греки согласны ехать туда, то ничто не мешает им остановиться в Авиньоне.

С августа 1436 г. один за другим начали поступать официальные ответы. Как и следовало ожидать, первыми на сделанное предложение откликнулись богатые итальянские города. Венеция, Милан и Флоренция обещали выполнить все условия и, в частности, предоставить требуемый денежный заем (флорентийцы, например, готовы были одолжить даже больше, чем запрашивалось). В то же время Сиена ответила, что не сможет отыскать более 30 тысяч дукатов. Узнав об этом, Эней Сильвий Пикколомини, являвшийся делегатом собора, поспешил отправить своим согражданам длинное послание, в котором призывал их не скупиться и проявить щедрость в деле, сулящем городу немалые выгоды²¹⁵. Тонко намекая на подводные камни разворачивающейся борьбы, он писал: «Имеют место споры между венецианцами и флорентийцами, с одной стороны, и герцогом Миланским - с другой; и так как нельзя выбрать Венецию либо Флоренцию, не задев тем самым герцога, ни сделать наоборот, так чтобы не досадить первым двум, то легко будет склонить собор к третьему варианту, каковым в Италии остается лишь Сиена»²¹⁶.

Благожелательно откликнулся австрийский герцог Альбрехт относительно Вены, обещая предоставить в распоряжение собора все, кроме требуемой суммы денег. Что же касается мнения императора Сигизмунда, то он настоятельно просил депутатов вообще никуда собор не переносить, а оставаться в Базеле, считая возможным убедить в этом папу. Смутно намекая на какие-то собственные контакты, он убеждал их, что через посредничество одного из братьев византийского императора или великого князя литовского якобы сможет уговорить греков приехать туда²¹⁷. К этому совету прислушались, и письмо с соответствующей просьбой от имени собора и самого Сигизмунда было отправлено в Константинополь. Но, как известно, приглашение в Базель в Византии в очередной раз отвергли²¹⁸.

26 октября была принята делегация из Авиньона. Ответ был вполне положительным: авиньонцы согласны были удовлетворить все условия для созыва вселенского собора в их городе, в том числе и те, что касались денежного займа²¹⁹. Вновь раздавшиеся было редкие возражения о том, что этот город вообще не может быть поставлен на голосование, услышаны не были. Однако на следующий день едва не спутало все карты неожиданное вмешательство самого французского короля Карла VII. Его посольство прибыло в Базель, и депутаты узнали, что желание монарха состоит в том, чтобы место для будущего вселенского собора было выбрано с учетом интересов папы - «такое, куда понтифик согласился бы приехать и где можно было бы не только заключить унию с греками, но и уладить разногласия внутри латинской церкви»²²⁰. На выбор было предложено несколько итальянских городов - Рим, Пиза, Флоренция и Сиена. Особое внушение на этот счет получила французская партия. Покидая собрание, королевский посол упрекнул депутатов в том, что, стремясь к союзу с греками, они начали сеять раскол между самими католиками.

Хотя явного раскола еще не было, многим уже было ясно, что дело идет к этому. Именно византийский вопрос сыграл здесь роль детонирующего фактора. Как бы ни хотелось большинству депутатов оставаться в Базеле, чтобы именно здесь принять восточную делегацию, позиция греков совершенно исключала такую возможность, делая неизбежным перемещение собора в другое место, причем с обязательного согласия папы. Об устранении последнего от переговоров византийцы не хотели и слышать. Однако на протяжении всех предшествующих лет Базель осуществлял программу внутрицерковных преобразований, на почве которых его отношения с папой постоянно ухудшались. В этих условиях для радикального большинства в соборе уния с греками становилась делом чести и престижа. Проведение униатского собора в Италии, как здесь считалось, могло принести такую же выгоду прежде всего папе в ущерб реформаторству. Об этом говорилось открыто. Когда император Сигизмунд рекомендовал никуда из Базеля не переезжать, то мотивировал это тем, что в противном случае под угрозой окажется реформа церкви²²¹. Очевидец тех событий Артур Штекль оставил следующую запись в своем дневнике: «Греки не соглашаются ехать в то место, которое не будет одобрено папой, и поэтому есть основания подозревать, что делают они это с его благословления, поскольку тот всеми способами, какими только может, старается переместить собор в Италию. И если такое случится, то следует опасаться, что будут аннулированы все декреты Базельского собора»²²². В этой сложной ситуации постепенно вырисовывались две альтернативы. Симпатии одной части собора тяготели к Италии, тогда как притяжением для другой все очевиднее становился Авиньон. Неожиданный жест французского короля, казалось, должен был повысить шансы папалистов, ратующих за Италию. На их сторону склонялся и президент собора кардинал Чезарини. Однако в ходе непрерывных дебатов поздней осени 1436 г. становилось ясно, что они в меньшинстве, тем более что на позицию французов мнение монарха никак не повлияло. 5 декабря 1436 г. состоялась процедура поименного голосования, которая подтвердила этот факт и продемонстрировала убедительный перевес конциляристов: более чем две трети депутатов выбрали Авиньон местом созыва православно-католического собора²²³. Проигнорировав последние просьбы короля, французская нация сплоченно проголосовала за Авиньон, включая даже таких видных иерархов, как архиепископы Буржа и Лиона или епископ Орлеана²²⁴. Впрочем, скоро и сам Карл VII пересмотрел свое мнение. 11 февраля 1437 г. было зачитано его послание, в котором он отрекался от своего недавнего решения и одобрял результат голосования²²⁵.

Мотивы, которыми руководствовались французские депутаты и французский король, вызывали подозрения уже со стороны современников описываемых событий, а впоследствии стали предметом внимания исследователей. Речь идет о якобы имевшей место со стороны французов попытке «второго авиньонского пленения», которое угрожало папе, если бы собор действительно переехал в Авиньон. На самом деле, есть факты, которые могут служить видимым основанием для подобных выводов. Еще в январе 1436 г. папский посланник в Базеле Амбросио Траверсари писал императору Сигизмунду о неблаговидных замыслах французов вернуть курию на постоянное пребывание в Авиньон, где она находилась еще не так давно²²⁶. Другой неизвестный эмиссар папы незадолго до памятного голосования 5 декабря отправил понтифику обстоятельный отчет о состоянии дел, в котором, в частности, писал, что нельзя доверять французскому монарху, несмотря на заявленную с его стороны поддержку святому престолу. Королевские послы в Базеле, доносил автор доклада, творят совсем не то, что обещал их король²²⁷. Во избежание новой схизмы он советовал папе ни в коем случае не перемещать собор во Францию. Кардинал Чезарини однажды публично обвинил французскую депутацию в том, что, голосуя за Авиньон, она стремится не столько к унии с греками, сколько к тому, чтобы перетащить туда из Италии римскую курию²²⁸. Прямые или косвенные упреки в адрес французов звучали и позже, и об этих разговорах знали в Византии. Осенью 1437 г. патриарх Иосиф II поделился такими же подозрениями в приватной беседе с Иоанном Рагузанским²²⁹.

Эти свидетельства не могут быть оставлены без внимания, тем более что сравнительно недавно исследователям открылись обстоятельства, в которых они находят им косвенное подтверждение. Незадолго до декабрьского голосования в недрах собора возникла неожиданная идея пересмотреть правила, регламентирующие процедуру избрания римского папы, В ноябре 1436 г. соответствующие соображения были представлены кардиналу Чезарини. На основании сохранившегося ответа, данного кардиналом, можно судить об их содержании²³⁰.

Речь шла о возможности издания нового декрета, касающегося порядка выборов понтифика. С момента открытия Базельского собора решения по этому вопросу принимались уже дважды. Первый декрет был издан еще в июне 1432 г., после того как папа сделал попытку распустить собрание. Документ предусматривал, что в том случае, если панский престол окажется вакантным, новые выборы главы римской церкви должны состояться не иначе, как на соборе. Однако позднее отношения Базеля с папой были восстановлены, и 26 марта 1436 г. (XXIII сессия) был принят новый декрет, согласно которому конклав для избрания нового папы следовало созывать в течение десяти дней после освобождения престола. Место выборов уже специально не оговаривалось, но очевидно, что десятидневный срок не позволял переносить их обязательно в Базель. Именно эту недомолвку теперь предполагалось устранить, чтобы не допустить в будущем избрания папы вне рамок собора. Едва ли можно сомневаться и в том, что проблема приобрела актуальность именно ввиду предстоящего голосования по поводу размещения греко-католического униатского конгресса. Декрет в предполагаемой новой редакции теоретически давал возможность избрать нового папу лишь там, где он будет созван, А в ноябре 1435 г. уже с большой долей уверенности таким местом можно было назвать Авиньон, что и подтвердилось через несколько недель. Благодаря этому действительно открывалась перспектива для перемещения туда курии.

Реакция президента собора на эту инициативу была отрицательной. Он категорически не согласился с идеей вносить какие-либо поправки в существующие правила избрания понтифика. Кардинал ссылался на то, что после прибытия византийской делегации, согласно договору с греками, Базельский собор надлежало официально распустить²³¹. Он писал, что новый собор будет состоять из обеих церквей, поэтому базельские декреты все равно не будут иметь для него юридической силы²³², а считать его прямым продолжением Базельского будет также нельзя²³³.

Аргументы Чезарини, как нетрудно заметить, косвенно защищали достоинство византийцев, хотя можно усомниться в искренности кардинала. Базельский конциляризм, как и западная церковь в целом, были весьма далеки от того, чтобы вести переговоры с греками абсолютно на равных. Очевидно, президент Базельского собора уже стал ясно осознавать, что в той нездоровой атмосфере, которая складывалась вокруг подготовки предстоящего униатского съезда, спекулятивные попытки пересмотреть порядок избрания римского понтифика грозят закончиться для римской церкви повторением схизмы. Продолжая отвечать инициаторам этой идеи, Чезарини неожиданно принялся защищать авторитет папской власти в ее традиционном смысле, выражая несвойственную ему ранее позицию в этом вопросе. Резкая перемена, наступившая в настроении кардинала, отразившаяся в его последующих выступлениях, не осталась незамеченной современниками.

Судя по всему, весь этот эпизод, связанный с процедурой избрания главы католической церкви, носил тайный, закулисный характер. В официальной «истории» Базельского собора у Хуана Сеговианского об этом не упоминается. Позиция Чезарини способствовала тому, чтобы от дальнейшего продвижения идеи отказались. Безусловно, в противном случае подозрения в отношении французов, о которых говорилось выше, должны были только усилиться и назначение Авиньона местом проведения униатского собора оказалось бы под вопросом. Как бы то ни было, приведенные факты свидетельствуют, что на фоне подготовки к вселенскому собору начали пробуждаться серьезные политические амбиции. В связи с этим необходимо обратиться к историографии.

И. Галлер, историк конца XIX - начала XX в. и один из авторов многотомного издания «Concilium Basiliense», утверждал, что французское представительство в Базеле и сам французский король, прикрываясь унией с греками, прямо намеревались вместе с собором переместить в Авиньон римскую курию²³⁴, т. е. повторить эксперимент с авиньонским пленением. Такого же мнения был и его современник Г. Бекман, которому принадлежит одна из работ об императоре Сигизмунде. Бекман шел еще дальше, заявляя, что вслед за курией французы собирались отнять у германской нации права на императорскую корону²³⁵. Речь не идет о том, что эти точки зрения абсолютно несостоятельны, так как даже для последнего утверждения, кажущегося слишком крайним, находятся косвенные обоснования. В дальнейшем еще будет возможность показать это. Тем не менее подобный взгляд на проблему представляется весьма прямолинейным. В новейшей историографии он был существенно скорректирован. Это нашло свое отражение в фундаментальном исследовании Г. Мюллера «Франция, французы и Базельский собор» (1990)²³⁶. Проанализировав факты, автор призвал более взвешенно оценивать намерения французов в связи с подготовкой греко-латинского собора и прежде всего проводить грань между позицией какой-то фракции Базельского собора и политикой французского короля. Действия последнего могут показаться непоследовательными. Сначала Карл VII порекомендовал созвать вселенский собор в Италии, а затем признал итоги голосования в пользу Авиньона.

Эта непоследовательность была вызвана политическими интересами французской короны. Первоначальный жест короля, демонстративно сделанный в сторону папы, имел свои причины. Как раз в тот момент в Европе решался вопрос о замещении неаполитанского престола. После смерти королевы Джованны II в 1435 г. на освободившийся трон в Неаполе выдвинули свои притязания два возможных кандидата - арагонский король Альфонс V и Рене Анжуйский (герцог Прованса). В продвижении последнего был особенно заинтересован французский двор. Между тем в качестве ленного арбитра выступал папа, которому принадлежало право инвеституры. Ситуация осложнялась тем, что Рене Анжуйский в это время находился в бургундском плену. Велись переговоры о его освобождении, которое состоялось в феврале 1437 г. Таким образом, французский король был заинтересован в установлении дружественных отношений с папой к выгоде своего протеже. Этим и объясняется его шаг в ноябре 1436 г., когда он заявил о необходимости созвать вселенский собор исключительно в Италии. Папа тогда с благодарностью откликнулся на позицию монарха и в ответном послании одной из главных причин, вынуждающих его не покидать Италию, назвал проблему Неаполя как одинаково близкую им обоим²³⁷. Это был очевидный призыв к сотрудничеству ради обоюдной выгоды.

Встает вопрос о том, что заставило короля спустя всего два месяца изменить свое мнение на противоположное и признать решение Базельского собора по Авиньону. Г. Мюллер категорически не согласен с мнением историков начала XX века о том, что Карл VII якобы вел двойную игру и, заигрывая с папой, лишь маскировал свои настоящие намерения²³⁸. Как уже было сказано, этот автор подчеркивает неправомерность смешения политики официального французского двора и депутатов от французской нации на Базельском соборе. В числе последних действительно могли находиться радикально настроенные деятели, которые готовы были, пользуясь случаем, вернуть в Авиньон римскую курию. Сам король едва ли мог преследовать столь авантюрный план, не суливший ничего, кроме новой схизмы. Но при этом он вовсе не возражал против идеи созыва вселенского собора во Франции, имея в виду огромный политический престиж, который могло бы принести ему это историческое и эпохальное мероприятие. Протекция интересов родственной Анжуйской династии в какой-то момент все-таки оказывается важнее, что вынуждало монарха встать на сторону папы в начинающемся споре по вопросу о греко-латинском соборе (византийцы такой жест могли бы несомненно приветствовать). Однако король явно не предвидел итоги голосования 5 декабря 1436 г. Они были таковы, что их нельзя было проигнорировать, и под впечатлением свершившегося факта Карл VII одобряет решение, за которое проголосовала вся без исключения французская партия²³⁹.

Ко всему сказанному можно добавить, что даже если французский король ничего не замышлял против курии (тому нет никаких прямых доказательств), то вместе с тем он и не сделал ничего, чтобы пресечь подобные намерения у французской секции в Базеле, которые стали причиной многочисленных обвинений. Напротив, проект по переносу собора в Авиньон, к которому его сторонники теперь должны были привлечь греков, с этого времени начал стремительно проталкиваться при полной поддержке короля Франции. Для него это был вопрос чести и политической выгоды. Остается лишь сказать, что большинство депутатов собора, голосуя за Авиньон, имели в виду отнюдь не политические интересы французов (тем более это относится к иным национальным фракциям), а интересы концилиарного движения и реформы церкви.

Возвращаясь к вопросу о неаполитанском наследстве, можно отметить, что позднее он все же был решен папой в пользу анжуйской династии²⁴⁰. В этом смысле изменившаяся позиция французского монарха не оказала никакого влияния. Этого и следовало ожидать, ибо папский престол стремился не допустить опасного для себя усиления Арагонского королевства за счет южной Италии. Зато Рене Анжуйский, поскольку от папы зависели его интересы, отныне твердо встал на его сторону. Исполняя свой вассальный долг, он требовал, чтобы собор с греками состоялся в Италии, и был противником его перемещения во Францию. Таким образом, позиции двух правителей - короля Франции и нового короля Неаполя - резко разошлись по данному вопросу, и византийцы были невольными виновниками этого. В то же время решение папы шло вразрез с интересами Арагона. Для византийцев подобные политические комбинации не обещали ничего хорошего. Альфонс V Арагонский впоследствии окажется среди противников папы Евгения IV, отказавшихся признать Ферраро-Флорентийский собор.

Между тем голосование в Базеле 5 декабря с его результатами стало началом нового этапа дипломатической борьбы. Вскоре после оглашения его итогов стало известно об очередной инициативе императора Сигизмунда, непрерывно следившего за всем происходящим. На этот раз он предлагал созвать греко-католический собор в своей венгерской столице - Буде, а в качестве главного аргумента высказывались соображения, которые напрямую связывали это историческое мероприятие с перспективой крестового похода²⁴¹.

Нельзя сказать, что предложение Сигизмунда никого не тронуло. Хуан Сеговианский даже записал в своем трактате, что если бы о нем узнали до голосования, то, возможно, многие предпочли бы проголосовать за Буду, а не за Авиньон²⁴². Не исключено, что император предлагал свой вариант в противовес авиньонскому. Тем же самым в тот момент был озабочен папа и, наконец, сами греки. 5 февраля 1437 г. в Базель прибыл византийский посол Иоанн Дисипат. Ему предстояло на месте установить, в какой степени здесь готовы следовать заключенным ранее соглашениям²⁴³. Войдя в курс дел, посол сразу же убедился, что дела идут не так, как задумано. 15 февраля на генеральной сессии Дисипат выступил с нотой официального протеста против назначения Авиньона местом будущего униатского собора. Дипломат указал на то, что Авиньон не упоминается в декрете от 1434 г. и, кроме того, ни папа, ни его заместители никогда не явятся туда²⁴⁴. К его словам, впрочем, отнеслись предельно холодно и с крайним подозрением. Даже правомочность посла выступать с протестом подвергли сомнению. В результате он был обвинен в том, что действует не по инструкции своего императора, а по сговору с агентами папы²⁴⁵.

Заявление Дисипата, конечно, не было результатом сиюминутного сговора с защитниками папских интересов. Однако тесное общение с ними не подлежит сомнению. Выражая твердую уверенность в позиции папы, посол наверняка заранее был хорошо ознакомлен с его мнением. Курия и в самом деле предпринимала все меры к тому, чтобы не допустить перемещения собора во Францию. Ее адепты опубликовали в Базеле меморандум, содержащий почти два десятка причин, не позволявших проводить это мероприятие за пределами Италии²⁴⁶. В числе главных авторы документа называли политические смуты среди итальянских магнатов и неразрешенность вышеупомянутого неаполитанского вопроса - причины, которые должны были неминуемо обостриться в отсутствие папы. Не лишенным оснований был и следующий довод: «Поскольку собор необходимо организовать в таком месте, в котором смогли бы собраться большие и малые чины всех народов, государств и стран, то нельзя считать Авиньон таким местом - ведь если в Базеле англичане жаловались на засилье французов, то что же тогда будет в Авиньоне? Мнения небольшой горстки людей, - говорилось далее, - ни в коем случае не должны иметь места наряду с мнением Его Святейшества, членов коллегии (кардиналов. - Н. П.) и других иерархов, так как из-за этого серьезно пострадает весь строй и авторитет церкви»²⁴⁷.

В этих словах - озабоченность авторов по крайней мере двумя моментами. Во-первых, речь шла о том, что вопрос о греках и униатский собор могут стать средством борьбы, использующимся в целях усиления одних и ослабления других национально-политических сил. В этом смысле более всего потеряло бы папство как политический субъект, а наибольшую выгоду могла извлечь французская монархия. Не зря в документе было высказано убеждение в том, что разговоры и мнения о греко-латинской унии относятся к исключительной компетенции церкви и никакие другие суждения на будущем соборе не должны иметь места.

Старания курии получить поддержку императора Сигизмунда успеха не имели. В марте 1437 г. папа писал императору, что хотя и считает необходимым свое присутствие на будущем соборе, не может в настоящее время покинуть Италию²⁴⁸. Жалуясь на происходящее в Базеле, он просил отозвать оттуда императорского посла, епископа Любека. Впрочем, эту просьбу Сигизмунд не выполнил, а к идее созыва униатского собора в Италии отнесся отрицательно. Что же касается его планов провести этот собор в Буде, то папа уклончиво заявил, ссылаясь на мнение византийского посла (очевидно, это был Мануил Тарханиот), что считает этот вариант невозможным. В Базеле тем временем активно предпринимались меры к практическому исполнению итогов голосования от 5 декабря 1436 г. От Авиньона ожидали предоставления условленной суммы займа в 70 тысяч дукатов. Авиньонцы, в свою очередь, требовали твердых гарантий его возврата. 28 января 1437 г. они огласили свои условия. Для полного возвращения займа в пользу города должна была перейти десятая часть церковных доходов во французском королевстве (а при необходимости и в других областях); в случае отказа греков ехать в Авиньон городу полагалось вернуть 60 тысяч дукатов, предназначенных на расходы восточной делегации и охрану Константинополя. Наконец, назначение Авиньона местом проведения вселенского собора следовало оформить в виде официального декрета. Ко всему этому французам была нужна санкция своего короля²⁴⁹. Но как раз с нею вопрос решился незамедлительно. Как уже говорилось, 11 февраля поступила официальная нота от Карла VII, который полностью одобрял назначение Авиньона и обещал полную поддержку этому проекту. Дополнительно король обещал написать византийскому императору и папе, чтобы убедить обоих приехать в Авиньон. Была также обещана охранно-пропускная грамота как грекам, так и всем другим, желающим присутствовать на будущем соборе²⁵⁰.

Все выставленные Авиньоном условия были приняты. Но умеренные и папалистские круги настаивали на том, что нужно получить от Авиньона все деньги и лишь затем издавать соответствующий декрет. Город настаивал на обратном. В результате решение, к которому пришли, состояло в следующем. Собор снаряжал посольство, которое должно было проследовать в Авиньон, добиться реальной выплаты одалживаемой суммы, с ее помощью получить в свое распоряжение флот, чтобы затем отправиться в Константинополь и доставить на Запад византийскую делегацию. Компромисс между разными партиями заключался в условии, по которому Авиньону отводилось 42 дня на выполнение всех финансовых обязательств. По истечении этого срока собор должен был начать процедуру повторного голосования и вместо Авиньона выбрать другой город²⁵¹ . В состав посольства были назначены четыре человека, каждый из которых имел сан епископа (в их числе был и епископ Любека - тот самый, об отзыве которого папа просил императора Сигизмунда)²⁵². С 25 февраля они приступили к исполнению своей миссии²⁵³.

9 апреля установленный 42-дневный срок истек, но денег от Авиньона по-прежнему не было. Папалисты тотчас почувствовали себя увереннее, требуя аннулировать итоги прежнего голосования и назначить новое. Пока шли дебаты, 14 апреля пришло известие, что деньги наконец получены. Однако новость уже не спасла положение. Одни считали, что этот факт теперь не имеет значения и договор с Авиньоном утратил силу, другие доказывали, что надо оставить все, как есть, и таких было явное большинство. Обе партии готовились к тому, чтобы декретировать свои решения. Все предвещало новый раскол. Стремясь предотвратить надвигающуюся смуту, в дело попытались вмешаться городской совет и епископ Базеля. Перед воротами кафедрального собора, в котором проходили заседания, собирались толпы жителей, просивших депутатов не осквернять их город схизмой и под прикрытием унии с православными греками не сеять раздор среди самих католиков. Но ничего не помогло. На генеральной сессии 7 мая 1437 г. компромисса так и не получилось. Представители обеих партий, заглушая один другого, одновременно зачитали два разных декрета²⁵⁴. Первый из них, принадлежавший большинству, узаконивал итоги голосования в пользу Авиньона и провозглашал этот город местом проведения вселенского униатского собора. Декрет меньшинства провозглашал таким местом Италию (в нем были указаны два вероятных города - Флоренция и Удина)²⁵⁵. Раскол, который назревал в течение нескольких месяцев, отныне становился фактом.

Президент собора Чезарини, симпатизировавший меньшинству, отказался скреплять печатью оба декрета, и между партиями разгорелась борьба за право обладать ею. После ожесточенных споров решено было создать арбитражную комиссию из трех человек, которая в итоге вынесла решение в пользу большинства. Соответствующий декрет был немедленно скреплен печатью и срочно отправлен в Авиньон, где его с нетерпением ждали. Казалось, это была победа конциляристов. Однако борьба уже не знала никаких правовых рамок. Печать собора, хранившаяся в доме Чезарини, ночью была похищена. В результате и второй декрет принял законный вид. Отныне существовало два взаимоисключающих декрета, и теперь многое зависело от того, который из них будет первым доставлен в Константинополь.

Заканчивая обзор событий, необходимо еще раз указать на ту дестабилизирующую» роль, которую сыграл византийский вопрос на Западе, став инструментом борьбы соперничавших латинских партий в Базеле. Решающее значение при этом имели не какие-то религиозные мотивы, поскольку основной спектр противоречий, как это хорошо видно, сфокусировался на проблеме размещения униатского собора. От способа ее разрешения зависело, под чьим влиянием он окажется - папы или его идеологических противников от конциляризма. Но, как выясняется, указанное расхождение дополнилось противоречиями по международной линии. Этому способствовала уже сама структурная организация собора, разделенного на национальные фракции. Сплоченная позиция французской нации в вопросе о размещении униатского собора в Авиньоне была очень сильно обусловлена национальными амбициями, находящими явную симпатию у французского короля. Приверженность этой партии конциляризму имела, таким образом, в значительной степени политическую подоплеку. Как результат, на противоположном полюсе произошла консолидация итальянцев, не только опиравшихся на сочувствие папы, но и имевших выгодную возможность спекулировать мнением греков. Остается сказать, что сами византийцы своим поведением менее всего способствовали развитию кризиса, который имел исключительно западные корни.

²¹³Haller J. Op. cit. S. 130.
²¹⁴См.: МС. II, 905; Haller J. Op. cit. S. 144. Для погашения займа предполагалось выпустить специальные индульгенции. Это решение, кстати, стало еще одним камнем преткновения в отношениях между папой и собором.
²¹⁵См.: Enea Silvio Piccolomini. Brief an die Regierung von Siena (1437 oct. 25 Basel) - лат. // Widmer B. Enea Silvio Piccolomini. Papst Pius II. Ausgewahlte Texte aus seinen Schriften. Basel, 1960. S. 148-159.
²¹⁶Ibid. S. 158: Nam cum magnae sint inter ducem, Venetos et Florentinos discordiac, neque Veneti sine iniuria ducis aut Florentini eligi poterat ideoque libenter ad tertium locum communemque concilium declinasset, quails nullus est in Italia praeter Senas.
²¹⁷МС. II, 906: ...rursum mutationem fieri propter causam unionis Graecorum quod non esset necesse, quia credebat se facturum cum papa, ut pro concilio celebrando cum eis Basileam veniret, et per medium Dispothi, germani Constantinopolitani imperatoris, aut Witrigaldi magni Lithuaniae ducis, quod imperator ipse et Constantinopolitanus etiam venirent Basileam.
Здесь же Сигизмунд пытался внушить мысль о том, что для организации собора нет необходимости занимать столь значительные средства, так как большая их часть будет собрана за счет индульгенций в самой Германии. Очевидно, император заранее видел опасность в том, что сторонники перемещения собора в Италию или во Францию получат неограниченную возможность спекулировать при этом на финансовых проблемах.
²¹⁸См. сноску 209.
²¹⁹МС. II, 908.
²²⁰Ibid. II, 908-909: ...rex Francie cupiebat ut concilium celebraretur in loco accomodo ad rcductionem Graecorum et huiusmodi differentias removendum... quod facerent instantiam ut locus per concilium eligeretur accomodus ad praedicta duo, unionem fieri Graecorum et tolli ab ecclesia dissensionem.
²²¹МС. II, 906: ...quia nondum facta fuisset reformatio. О том, что вопросы церковной реформы и унии с греками могли казаться взаимосвязанными, см. материал заключительной главы.
²²²См. запись в дневниках Артура Штекля - СВ. I, 105: ...ipsi Graeci nequaquam velint consentire in aliquem locum, nisi in quern papa consenserit. Unde suspicatur, quod Graeci hoc faciuntin favorem sanctissimi domini nostri papae, quia ipse dominus noster papa laborat omnibus modis, quibus potest, ut trahat concilium ad Italiam. Et si hoc fieret timendum esset, quod decreta sancti Basiliensis concilii omnino suppeditarentur et annularentur...
²²³См.: Haller J. Op. cit S. 147; Leidl A. Die Einheit der Kirchen... S. 43. См. также протоколы голосования: СВ. III, 248-258.
²²⁴См. сноску 239.
²²⁵МС. II, 934. См. также: Haller J. Op. cit. S. 155.
²²⁶См.: Haller J. Op. cit S. 149.
²²⁷СВ. I, 435: ...in hac materia non confidat de rege Franciae; experta est enim sua sanctitas, quod oratores regis semper contrarium eius fecerunt, quod rex promisit...
²²⁸MC. II, 946: ...quod Gailici prosequerentur electionem Avinionensem non tam faciende unionis Graecorum respectu, quam Romanam curiam ab Ytalia in Avinionem trahendi.
²²⁹См. с. 148.
²³⁰См.: Meuthen E. Eine bisher unerkannte Stellungnahme Cesarinis (Anfang November 1436) zur Papstgewalt // OFIAB. 1982. Bd. 62. S. 143-179. В статье опубликованы текст упомянутого ответа, данного кардиналом (S. 167-177), а также подробные комментарии к нему.
²³¹По соглашению от 1434 г. на эту процедуру отводился ровно месяц, начиная с того момента, как византийская делегация высадится в одном из латинских портов.
²³²См.: Meuthen E. Eine unerkannte Stellungnahme. S. 169: Item non debet hoc statui et declarari, quia cautum est inter nos et Graecos in decreto renovato, quod futura sinodus erit universalis et ycumenica utriusquae ecclesiae, Latinae videlicet et Graecae... Cum igitur ad illos sicut ad nos ratione compactatorum pertinebit futurum concilium et que in illoagentur, non debemus nunc aliquid statuere de identitate.
²³³Ibid: Preterea hoc est periculosum declarare, quod sit idem, quia ex hoc Graeci possent vehementer scandalizari, imo dicerent se deceptos, quia ex verbis decreti et litteris et aliis satis patet, quod debeat esse aliud concilium, quia sepe fit mentiode futuro concilio.
²³⁴См.: Haller J. Op. cit. S. 148-149.
²³⁵См.: Bekmann G. Op. cit. S. 103-104.
²³⁶См.: Muller H. Die Franzosen, Frankreich und das Basler Konzil (1431-1449). Paderborn, 1990. Bd. 1-2.
²³⁷ЕР. I, 54: Neque enim ullo modo ultra montes possumus proficisci propter... multas evidentissimas causas... inter quas est potentissima factum regni Siciliae, quod procul dubio aliter disponetur, quam tu et ego vellemus, si relinqueremus Italiam.
²³⁸См.: Haller J. Op. cit. S. 148-149.
²³⁹См.: Mutter H. Op cit. S. 502-503.
²⁴⁰Решение папы в этом вопросе было вполне предсказуемым, поскольку он не мог отдать юг Италии такому сильному государству, как Арагон.
²⁴¹DRTA. XII, 35.
²⁴²МС. II, 929: Eiusmodi oblationes imperiales si ante electionem factam innotuissent concilio, quomodo sentire potui, quamplurimos patrosdeduxissent ad consensum Budae, qui in Avinionem vota dedere...
²⁴³См. дневниковые записи участника собора Артура Штeкля: СВ. I, 104-105.
²⁴⁴Johannes Dishypat. Oratio in concilio Basiliensi contra nominationem civitatis Avinionensis ad locem celebrationis ycumenici concilii // Cecconi, CCLXXXIII.
²⁴⁵MC. II, 935: Lugdunensis quoque archiepiscopus alloquebatur ipsum oratorem Graecorum, quod protestationem per eum factam non est ex Graecia, sed habuisset ex Basilea, maiusque habere peccatum qui ad huiusmodi facienda tradidcrat eum.
²⁴⁶Текст этого меморандума см.: СВ. I, 431-434.
²⁴⁷Ibid: ...quia concilium debet in loco celebrari, in quo omnium nationum, regnorum, et provintiarum maiores et minores convenire possint et in quo nulli fiat impressio, qualis non est Avinio, quia si de impressione propter potentiam Gallicorum publice conquesti sunt Anglici in Basileam, quid erit in Avinione? Praeter alios reges et regna, quorum metus propter inimicitias quamplures et iustus et ratuonabilis foret.
²⁴⁸EP. I, 62-63.
²⁴⁹МС. II, 930-931: ...prius, scilicet ante expeditionem reliquarum pecuniarum mutuandarum, imponatur et decreteturper sacrum concilium decima vel semidecima universalis, quae unacum indulgenciis assignetur civitati praedictae usque ad summam, quam mutuaverint... Item quod si decima regni Franciae non sufficieret... quod de decima et subsidiis aliorum regnorum et terrarum fiat assignatio... Item quod casu quo Graeci nollent venire, quod quindecim milia ducatorum, que debent tradi imperatori Graecorum pro expensis ipsorum et decern milia, que debent tradi pro custodia civitatis Constantinopolitanae... plene et libere restituatur civitati... Item quod per sacrum concilium decretetur nominatio civitatis Avinionensis pro ycumenico concilio.
²⁵⁰СВ. I, 441-442; МС. II, 934.
²⁵¹См.: Haller J. Op. cit S. 155.
²⁵²МС. II, 934.
²⁵³Истории этой миссии посвящена следующая глава.
²⁵⁴МС. II, 966-967.
²⁵⁵Тексты обоих декретов см.: COD, 510-512.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4128

загрузка...

Другие книги по данной тематике