Олень, животное Христа

Этому дьявольскому зверю Генрих де Феррьер противопоставляет животное Христа — оленя: его десять качеств соответствуют десяти качествам кабана, а десять отростков на рогах ставятся в параллель к десяти заповедям: «И десять ответвлений его рогов являют десять заповедей, каковые Иисус Христос даровал человеку для защиты от трех врагов: от плоти, от дьявола и от мира¹». Ему вторит Гастон Феб, награждая оленя всеми возможными добродетелями и назначая его главной королевской добычей². Перечисляя различные качества оленя, оба автора всего лишь подхватывают традицию восхваления этого животного, каковая существовала с раннехристианских времен и прошла через все христианское Средневековье.

Отцы Церкви, а вслед за ними и авторы латинских бестиариев, рассматривающие оленя как солнечного зверя, солярное существо, посредника между Небом и землей, в действительности опираются на ряд древних традиций. Отсюда же берут начало все агиографические, а затем и литературные легенды о белом олене, золотом олене, крылатом олене, о встрече охотника с чудесным оленем, у которого между рогами сияет крест. Олень, к тому же, становится символом плодородия и воскрешения (разве рога не отрастают заново каждый год?), образом крещения, противником Зла. Авторы вспоминают фразу Плиния, в которой говорилось, что олень враждует со змеей, которую заставляет выползти из норы и затем убивает³. Они без конца комментируют знаменитый стих из 42 [41] псалма, в котором говорится, что душа праведника так же желает приблизиться к Господу, как олень — к источнику воды⁴. Сознательно отметая негативные и сексуальные аспекты символики оленя⁵, Отцы и теологи превращают его в чистое и целомудренное животное, олицетворение доброго христианина, атрибут или субститут⁶ Христа наряду с агнцем или единорогом. Ради этого они смело играют на созвучии слов, сближая servus⁷ и cervus⁸: олень — это Спаситель.

Книги об охоте с полным основанием подхватывают это уподобление: олень — жертвенное животное, дичь, ритуально приносимая в жертву, как то следует из четко прописанных правил и обычаев, на которых останавливаются все кинегетические трактаты; его ритуальная смерть уподобляется Страстям Христовым. Литературные тексты также опираются на игру слов servus и cervus, превращая оленью охоту в метафору спасительной любви⁹.

Возвышая оленя, которого античные охотники считали трусливым и недостойным внимания, и принижая кабана, которого едва ли не боготворили охотники и воины-варвары, средневековая Церковь постепенно перевернула иерархию охоты. Подобно тому как в период между ранним Средневековьем и XII веком она с успехом низвергла медведя (коренного антропоморфного зверя, являвшегося объектом сомнительных верований и культов) с трона царя зверей во всей Северной Европе и посадила на его место льва (экзотического, библейского зверя, ничем не угрожавшего христианской религии)¹⁰, Церковь мало-помалу и кабана лишила статуса королевской и княжеской добычи, присвоив оный оленю. Это замещение произошло не сразу и не везде проходило одинаковыми темпами. Однако первые его следы обнаруживаются уже в артуровской литературе второй половины XII века: Артур, король-медведь, который в раннесредневековых валлийских легендах охотился на белую кабаниху¹¹, теперь, в прологе первого романа Кретьена де Труа «Эрек и Энида», охотится на «белого оленя»¹². Тем самым примерно в 1170 году шампанский поэт вводит топос, который будет подхвачен большинством его продолжателей и в согласии с которым охота на оленя станет королевской во всей куртуазной литературе XIII века¹³. Литературная модель — где раньше, где позже — повлияет и на реальные охотничьи практики: с XIII века — во Франции и в Англии, в конце Средневековья — в Германии, Италии и Испании.

¹ Ibid., § 74, p. 141-142.
² Livre de chasse. Chap. I, § 86.
³ «Он [олень] враждует со змеей. Он разыскивает змеиные норы и дыханием из своих ноздрей заставляет змей оттуда выползти. Поэтому запах обожженного оленьего рога хорошо отгоняет змей» (Плиний. Естественная история. Книга VIII, глава L, § 7).
⁴ Пс 41:2). См. пространный комментарий святого Августина, посвященный этому псалму и символике оленя: Ennaratio Psalmum 41. PL, t. 36, col. 466. Этот стих объясняет, почему оленя так часто изображают на купелях и в сценах крещения: он напоминает о душе христианина, утоляющей жажду из источника жизни. (В синодальном переводе Библии в соответствующем стихе речь идет о лани. — Прим. ред.)
⁵ Олень в Средние века, как и в греко-римской Античности, остается устойчивым символом похотливости и сексуальности. Многие священнослужители запрещают своей пастве «изображать оленя», то есть во время карнавала или традиционных праздников переодеваться в оленя и, выставляя напоказ огромный половой член, имитировать соитие.
⁶ Замена, замещение. — Прим. ред.
⁷ Слуга (лат.). — Прим. перев.
⁸ Олень (лат.). - Прим. перев.
⁹ Иногда имеется в виду куртуазная, мирская любовь: тогда олень олицетворяет влюбленного, который служит своей даме. См.: Thiebaux М. The Stag of Love. The Chase in Medieval Literature. Ithaca and London, 1974.
¹⁰ Об этом замещении см.: Pastoureau М. Quel est le roi des animaux? // Le Monde animal et ses representations..., op. cit., p. 133-142.
¹¹ Walter P. Arthur, l’Ours et le Roi, op., cit., p.79-100.
¹² Chretien de Troyes. Erec et Enide. Ed. Mario Roque. Paris, 1973, vers 27-284.
¹³ Guerreau-Jalabert A. Le cerf et Vepervier dans la structure du prologue d’Erec // Paravicini Bagliani A. et Van den Abeele B., dir. La Chasse au Moyen Age, op. cit., p. 203-219; Bormann E. Die Jagd in den altfranzosischen Artus- und Abenteuerromanen. Marburg, 1887.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4418

загрузка...

Другие книги по данной тематике