Тайная вера маранов

   В XIV веке в Испании и Португалии возникло единственное в своем роде явление религиозной жизни – мараны. Так называли в этих странах евреев, которые официально внешне приняв христианство (как правило, насильно), продолжали тайно соблюдать заповеди иудаизма и еврейские законы. Так кто же они – евреи или христиане? И если уж полноправные христиане, то зачем и почему в историю прочно вошел термин «мараны», который нельзя спутать с каким-нибудь другим феноменом религиозной жизни? Какую же веру они исповедовали, какому Богу молились?

   Ведь то, что тайно исповедовали мараны, толком ни христианством, ни иудаизмом в полной мере не являлось. Маранизм – признанный термин у религиозных историков и философов. Интересно то, что по всем параметрам являющаяся нарушением канонов ортодоксального иудаизма, вера маранов все-таки, по мнению авторитетных раввинов, под заповедь о запрете идолопоклонства не подпадала. Хотя де-юре таковым являлась. Почему же де-факто мараны были на таком особом положении?

   Проблема религиозной самоидентификации еврейских выкрестов и их положение среди христианского большинства были весьма противоречивы. Мараны как группа с культурной и социальной точек зрения весьма пестра: в ней есть представители элиты, придворные, ученые, есть и ремесленники, и простолюдины. Эта группа не была монолитной и с религиозной точки зрения. Среди выкрестов были насильственно крещенные, которых во время волнений 1391 года силком привели к крестильной купели, но достаточно было и принявших новую веру по собственной воле – кто-то это сделал из религиозных и идейных соображений, кто-то ради повышения социального статуса. Некоторые отошли от еврейской традиции еще до крещения, что облегчило им перемену религии. Но много было и таких, кто стал христианином из фатализма – приняв случившееся и смирившись со своей участью. Но были ли они настоящими христианами?

   Положение выкрестов, оказавшихся как бы между иудаизмом и христианством, было двусмысленным и нелегким, да и отношение к ним исконных христиан было враждебным: несмотря ни на какие перемены статуса, в них продолжали видеть чужаков, скрывших под христианской маской свою подлинную сущность.

   Еврейское общество также затруднялось однозначно оценить выкрестов – как из-за их пестрого социального состава, так и из-за сложных отношений, неизбежных между теми, кто остался верным своей религии, и теми, кто крестился, пусть и насильно. В принципе, согласно талмудическим источникам, насильственно крещенные (мараны) могли восприниматься еврейским обществом как претерпевшие собратья. Ведь «еврей, даже согрешив, остается евреем» (Талмуд). Кроме того, «принужденного Милосердный освобождает от наказания» (Там же).

   Справедливости ради отметим, что если квалифицировать христианство как идолопоклонство, то, согласно талмудическому постановлению, еврей не может его принять, даже если это будет стоить ему жизни.

   Хотя и нет симметрии в отношении к маранам и новым христианам между христианским большинством и еврейским обществом Пиренейского полуострова, все же с обеих сторон выкрест сталкивался с двойственным отношением. Испанское (а позднее и португальское) христианское общество в принципе стремилось ассимилировать обращенного, но одновременно считало его чужеродным элементом и боролось с ним. Еврейское общество, очевидно, стремилось считать маранов и их потомков плотью от плоти своей, но одновременно ряд авторитетов осуждал их, предпочитая называть ренегатами (ивр. мешумадим – букв, «уничтоженные»).

   Как же сложилась такая ситуация в христианском мире, если еще на Четвертом Толедском соборе (633) был установлен принцип: «нельзя спасти человека насильно, а лишь по его воле», т. е. нельзя навязывать христианскую веру, в которой якобы только и возможно спасение души, тем, кто не готов принять ее по свободному выбору. Церковь должна убеждать нехристиан «не путем насилия, но используя их свободную волю, не пытаясь их принудить».

   Но вместе с тем упомянутый собор придерживался принципа, который стал в христианстве руководящим: тех, кого уже заставили перейти в христианство, «поскольку они уже приняли Божьи таинства, и получили благодать крещения, и были помазаны священным мирром, и причастились плоти и крови Господа, следует заставлять придерживаться веры, к которой они были принуждены и которую приняли, пусть не по своему выбору». Правда, недостатка в церковных законниках, требовавших аннулировать результаты насильственного крещения, не было, но по большей части торжествовал принцип: таинство крещения остается в силе, даже если человек принял его не по своей воле. Такова была и официальная точка зрения властей в Кастилии и Арагоне после погромов 1391 года. Эта точка зрения преобладала и в португальском обществе после того, как все живущие там евреи были принуждены креститься в 1497 году.

   Эти волны крещений в странах Пиренейского полуострова породили религиозную и социальную путаницу, которая отразилась на всей истории этих стран в конце Средневековья – начале Нового времени. С одной стороны, от всех выкрестов, даже крещенных насильно, требовалась безукоризненная верность христианской вере. С другой стороны, исконно христианское общество, которое должно было принять их в свою среду, относилось к ним с недоверием и враждебностью и даже ущемляло их в правах по сравнению с остальными христианами. С самого начала в Кастилии и Арагоне проводилось различие между «исконными христианами», родословная которых была безупречно христианской, и «новыми христианами» еврейского происхождения, чья вера была сомнительна. Фольклор и социальная сатира породили новые клички, такие как мараны (исп. шаггапо – свинья), торнадисос (перевертыши) и др. Выкрестам приписывались стереотипные черты, шаржирующие еврейский облик. Несмотря на теологическое требование видеть в выкрестах полноценных христиан и их обязанность вести безупречный христианский образ жизни, они изначально считались особой группой, с представителей которой крещение не смыло типичных еврейских черт.

   Первые дети Израилевы появились в Испании еще во времена раннего христианства. Их существование было тихим и мирным, пока в начале V века на Иберийский полуостров не вторглись вестготы. Поначалу, пока захватчики придерживались своей языческой веры, евреям жилось спокойно. Но уже в VI веке, после принятия католичества, поведение вестготов резко изменилось. Евреям больше не разрешалось занимать общественные должности. Запрещались публичные религиозные действия, следование традиции иудаизма, возник запрет на заключение браков между евреями и христианами. Положение ухудшилось в 616 году, при короле Сизебуте. Настоящий фанатик, он распорядился насильственно крестить еврейских детей. Взрослые совершали обряд крещения под страхом смерти. Мучения евреев закончились только в 711 году, когда одна из вестготских группировок призвала на помощь арабов и берберов из Северной Африки, которых впоследствии назвали маврами. Мавританским корпусом руководил генерал Тарик ибн Зияд (название Гибралтар происходит от его имени – «Скала Тарика»). Тарик вторгся на полуостров, и через четыре года в его руках была почти вся Испания.

   В 755 году был провозглашен Кордовский халифат. Для евреев наступила эра мирного развития и процветания.

   В Кордовском халифате и в других арабских государствах в Испании евреи добились значительных успехов в экономической и культурной области. Некоторые из них стали государственными деятелями. Одним из таких был Хасдей ибн Шапрут (915–970). Он занимался языкознанием и медициной. Халиф Абдурахман III назначил его своим советником по иностранным делам. В Гранаде жил знаменитый еврейский поэт Соломон ибн Габироль (1020–1058). Выдающимся поэтом, философом и врачом был Иегуда Галеви (1086–1142).

   Постепенно укрепившись, христианские государства Испании начали отвоевывание страны, известное под названием Реконкиста. В XIII веке арабы были вытеснены из большей части Испании, в их руках осталась лишь незначительная территория в районе Гранады. Вначале в отношении евреев христиане проявляли веротерпимость. Они могли свободно жить в стране, не подвергаясь преследованиям.

   Однако золотой век испанских евреев подходил к концу. Хотя евреи играли большую роль в экономической жизни страны, на них начались гонения. Им был дан выбор: крещение или смерть. Многие соглашались на христианский обряд, однако, несмотря на это, новообращенные не были приняты обществом. За крещеными евреями закрепилось название «мараны». На юге Италии массовые насильственные обращения в конце XIII века привели к полному исчезновению еврейского населения.

   Может быть, этот пример впервые в истории евреев Европы показал, что массовое насильственное обращение не обязательно ведет к социальной и культурной ассимиляции евреев в христианском большинстве. Потомки выкрестов поколение за поколением сохраняли свой особый традиционный уклад, и их окружение постоянно подозревало, что они остаются верны религии своих отцов, что часто отвечало действительности. Вообще с религиозной точки зрения маранизм – уникальное явление. О чем немного ниже.

   Однако, как показало время, эти волны насильственных действий в отношении евреев были только началом серьезных испытаний.

   Испанская католическая церковь и инквизиция преследовали тех, кого они считали еретиками. Тысячи людей были брошены в тюрьмы, замучены и сожжены на кострах. Все это общедоступные исторические сведения. Но многие ли из нас знают, что была одна «особенная ересь», которую пыталась раскрыть и уничтожить испанская инквизиция?

   Для понимания ситуации надо кое-что пояснить. Вопреки широко распространенному мнению, инквизиция – даже ставшая притчей во языцех испанская – поначалу «чисто евреями» не занималась. Ей и дела не было до евреев, пока они оставались евреями, то есть пока они не крестились. Еврейство влекло за собой массу жизненных сложностей, но суду инквизиции не подлежало. А вот когда еврей крестился, то есть становился полноправным испанцем, тут-то и поджидала его Зеленая Дама (так в Испании именовали инквизицию – по цвету мундиров). С этого самого момента евреев, как и других людей христианского вероисповедания, могли пытать и сжечь. Заметим, что тогда еще существовало формальное равенство. Это позднее, во второй половине XVI века ввели закон «о чистоте крови», так что даже еврейская бабушка становилась бедой. Это напоминает что-то из новейшей истории: чистота расы, проверка предков до четвертого колена, неполноценные народы…

   За этими «католическими евреями», которых и называли маранами, вели особенно пристальное наблюдение – нет ли в их действиях какой-нибудь «ереси». «Еретические деяния» включали: отказ от употребления в пищу свинины, отказ работать в субботу, отказ надевать лучшую одежду по воскресеньям, соблюдение любых еврейских обрядов, чтение еврейских молитв, приготовление пищи по еврейскому обычаю, общение с некрещеными евреями и брачные связи маранов между собой.

   В конце XIV века иудейская община оказалась под сильнейшим давлением. Выбирая между гибелью и насильственным крещением, многие выбрали второе, часто втайне оставаясь иудеями.

   Мараны могли достигать высокого положения, но все равно были чужаками, «носителями зла», постоянно вызывали подозрение в вероотступничестве. Власть явно благоволила к тем, кто желал представить иудеев преступниками. Церковь стремилась увеличить свое влияние в стране, а король – пополнить казну. Начинается истерия ксенофобии, расходятся фантастические слухи: якобы мараны вместе с некрещеными евреями осуществляют убийства и «террористическую деятельность». Поражает современность формулировок! Ходили слухи о заговоре в Толедо в 1445 году: предполагались пороховые взрывы на улицах во время праздника; «видели», как евреи разбрасывали железные капканы. Обвиняли врачей и аптекарей в причинении смерти множеству христиан. Под видом конфискации имущества происходили грабежи. Толпу провоцировали на погромы.

   Хотя церковные инквизиции существовали по всей Западной и Центральной Европе с XII по начало XIX столетия, инквизиция в Испании была необыкновенно жестокой и широкомасштабной.

   Для обнаружения «скрытой преступной сущности» маранов в 1480 году был учрежден трибунал инквизиции, выполнявший политический заказ. Началась эпидемия доносительства. На кострах погибли около 30 ООО маранов, десятки тысяч умирали под пытками. Но было необходимо доказать наглядно злокозненность евреев, после чего можно было изгнать их из Испании. Иными словами, нужен был грандиозный спектакль.

   В конце 1490 года шесть евреев и пять «новохристиан» были обвинены в намерении погубить христианство с помощью черной магии. Адвокаты шпионили за обвиняемыми и провоцировали их. Инквизиторы прилагали усилия, чтобы добиться впечатляющих признаний, но были равнодушны к фактам. Предполагаемая «жертва», без имени, тела и свидетелей, так и осталась фантомом. (Некоторые испанские историки до сих пор, кстати, утверждают, что «преступление» было реальным.) Приговор был вынесен 15 ноября 1491 года, обвиняемых сожгли на следующий день. Копии приговора разослали по всем городам. Врожденное злодейство евреев было юридически доказано.

   Те, кто «обращался», заслуживали ненамного лучшего – другие католики обращались с ними, как с людьми второго сорта, и одно неверное движение могло привести их на костер.

   В XV веке брак Изабеллы Кастильской и Фердинанда II Арагонского положил начало объединению Испании. Фанатичная католичка Изабелла пожелала сделать страну чисто христианской. Фердинанд и Изабелла как будто забыли, что их брак устроил еврей Авраам Сеньор, королевский казначей. Что крещеный еврей де Сантанель был канцлером Арагона, а Пабло де Санта-Мария – воспитателем наследного принца (который, к несчастью, умер слишком рано, а то как знать, как бы повернулось колесо истории).

   Что министр финансов Ицхак Абраванель предлагал им фантастическую сумму – лишь бы они оставили евреев в покое. В это время инквизиция благодаря энтузиазму Торквемады приобрела еще большую силу и власть. Допросы, пытки и жар костров стали визитной карточкой Испании того времени. Но многие евреи не желали отрекаться от веры отцов, несмотря на страшную участь. И инквизиторы поставили евреев перед выбором: крещение или изгнание.

   31 марта 1492 года их католические величества подписали эдикт об изгнании евреев из Испании, мотивированный «информацией от инквизиторов и от других лиц». «Депортированным» была предоставлена отсрочка в 4 месяца, чтобы ликвидировать дела и продать имущество; однако было запрещено вывозить деньги и драгоценности. Согласно этому эдикту, 2 августа 1492 года все евреи Испании обязаны были покинуть страну. В пути многие умерли от голода, истощения и отчаяния. Страну покинуло более 100 тысяч евреев (по другим источникам – более 300 тысяч). Хронисты едва затрагивают эту тему: немой страх царил в стране. Четырьмя годами позже один из испанских поэтов писал: «В этом королевстве больше не знают, что такое евреи…»

   Итак, в 1492 году евреям надо было решать – либо бежать из страны, бросив все имущество (деньги, драгоценности, золото вывозить было запрещено), либо креститься. Если бежать, то куда? Благословенная Османская империя была далеко на востоке. Там евреев терпели, даже считали полезными, но туда еще надо было добраться. Близкие Алжир и Тунис станут турецкими только лет через тридцать. Марокко? Первых еврейских беженцев, высадившихся в Северной Африке, встретили плохо. И неудивительно. После гранадского разгрома ярость полыхала в сердцах мусульман. Арабские беженцы из Испании призывали местный «хезболлах» к священной войне с неверными. Бороться против испанцев у арабов не хватало стратегических сил, зато евреи – вот они, под рукой. Пострадали даже «свои» евреи, коренные, североафриканские. Что уж говорить о евреях «чужих», пришлых…

   Из христианских же стран наибольшая надежда была на Португалию. И одна из еврейских дорог изгнания пролегла туда. Правил Португалией в то время король Жуан II, человек черствый и суровый, ценящий прежде всего экономические интересы, а не благотворительность и гуманистические ценности поздних эпох. Жуан разрешил остаться немногим евреям, в основном нужным специалистам и богачам (кому-то все же удалось кое-что спасти), а финансово несостоятельным и поэтому бесполезным было приказано убираться из Португалии куда глаза глядят – в течение восьми месяцев. Оставшихся продадут в рабство.

   Восемь месяцев пролетели как миг, евреи так и не смогли никуда уехать – куда, собственно? Но тут, в который раз, вмешалось

   Провидение. Наследный принц, единственный сын короля, внезапно скончался. Вслед за ним приказал долго жить и сам король.

   На престол взошел томившийся доселе в тюрьме королевский племянник Мануэль. А этот Мануэль был поразительно удачлив. Он так и вошел в историю как Мануэль I Счастливый. При нем Португалия стала – ровно на одно поколение – великой мировой державой, повелительницей Востока. А почему? Может быть, и потому, что Мануэль проявил к несчастным беженцам добрые чувства. То ли тяжелая школа жизни в опале его так воспитала, то ли сам сообразил, что для великодержавных деяний требуются немалые людские ресурсы, которых в небольшой Португалии совсем мало. Так или иначе, евреям было разрешено остаться.

   И все было бы ничего, да задумал Мануэль жениться, а выбор его был весьма ограничен религиозными критериями, его женой могла стать только инфанта испанского королевского дома. И с выбором королевской невесты случилось у евреев настоящее «еврейское счастье».

   Изабелла Арагонская, как истинная наследница католических величеств, твердо заявила жениху, что нога ее не ступит в страну, где живут нехристи-евреи. Одним словом – либо евреи, либо испанская принцесса.

   Мануэль оказался перед нелегкой дилеммой. С одной стороны, евреи ему были нужны. Колониальные владения росли, людей катастрофически не хватало, и в этих условиях предприимчивый и образованный народ был отнюдь не лишним. С другой стороны – столь блестящие династические перспективы… Нельзя ли найти компромисс? Мануэль вызвал к себе лидеров еврейской общины и предложил следующую сделку: евреи крестятся – так, для соблюдения внешнего приличия (то есть дома, господа, делайте что хотите), а он, Мануэль, за это обязуется в течение 20 лет инквизицию не вводить. А что потом? Потом видно будет. А если не согласятся? Ну, тогда – изгнание.

   В общем, все вернулось на круги своя, от чего уехали, к тому и приехали… Хотя на этот раз вставшая перед евреями проблема выглядела менее фатальной. Кое-какой опыт имелся. Было совершенно ясно, что, допустим, в Турции евреям рады. Чтобы понять турецкий подход к проблеме, достаточно процитировать султана, сказавшего по поводу изгнания евреев из Испании примерно следующее: «И вы еще называете Фердинанда мудрым? Да ведь он разоряет свои владения и обогащает мои!» Часть беженцев из Испании успела к тому времени обосноваться в Турции, так что было кому помочь. Короче, можно было сказать «нет» португальскому королю с гораздо большей уверенностью, чем в свое время – испанскому.

   И Мануэль услышал это самое «нет». Большинство евреев отказалось креститься и предпочло изгнание. Но король вовсе не хотел

   отпускать евреев. Тех, кош не удалось окрестить добром, попытались окрестить силой. Хватали еврейских детей, отнимали от родителей, крестили. И тут Мануэль столкнулся с невероятным еврейским упорством. Дети убегали, взрослые умирали на дыбе – конечно, были и отрекшиеся, но добиться массового крещения так и не удалось. В конце концов Мануэль сдался и отпустил не пожелавших креститься в Турцию.

   Однако вернемся в Португалию. Препятствий для брака Мануэля Счастливого больше не существовало, и он благополучно состоялся. На беду. На беду породнилась португальская династия с проклятым судьбой и евреями испанским королевским родом. Впрочем, сам Мануэль до тех несчастий не дожил.

   После смерти Мануэля Счастливого для португальских маранов время шуток закончилось. Пришла инквизиция.

   Начиная с 1536 года инквизиция вела яростную кампанию, жестокость которой постоянно возрастала. Несчастных преследовали в городах и деревнях, в лесах и горах. Запылали костры, в отчетах об аутодафе часто не указывается, что именно послужило причиной смертного приговора «новым христианам», с какой именно молитвой на устах они умирали… После сожжения 14 октября 1542 года двух десятков еретиков печально знаменитый инквизитор Лиссабона высоко оценил их мужество: «Ничто так не удивило меня, как зрелище того, что Господь вложил столько твердости в слабую плоть; дети присутствовали при сожжении своих родителей, а жены при казни своих мужей, но никто не кричал и не плакал; они прощались и благословляли друг друга, как если бы они расставались, чтобы встретиться на следующий день».

   Евреи снова были вынуждены бежать, что называется, куда глаза глядят. Те, у кого на бегство не было денег или энергии, забивались в самые дикие и укромные уголки Португалии, где остатки маранизма сохранились вплоть до нашего времени. В списке кандидатов на «куда глаза глядят» оказались Нидерланды, тогдашний очаг европейской свободы, и другие протестантские страны, территории Южной Америки. Там беженцы мараны здорово подняли экономику, например, наладив производство сахара в торговых масштабах.

   Что касается религии маранов, то за маскирующим иудейское содержание христианским фасадом, который отныне был неизбежен, она постепенно изменялась вплоть до своеобразного синкретизма, названного их историком Сесилом Ротом «маранской религией». Рот сообщает нам, что некоторые тайные иудеи Португалии в конце концов сохранили от иудаизма только веру в то, что спасение (понимаемое на христианский манер) возможно, если соблюдать Закон Моисея, а не Закон Христа, и что у них были свои собственные святые, «святая Есфирь» или «святой Товит» (в ортодоксальном иудаизме нет и не может быть понятия, равного христианскому «святому»). Теология большинства из них не была столь синкретической, но, вынужденные подражать христианскому образу жизни, все мараны должны были отказаться от очевидных знаков и осязаемых проявлений иудаизма, в первую очередь от обрезания – самые упорные делали себе обрезание на смертном одре, – а также от еврейских книг. В качестве священной книги им оставалась доступной только христианская Библия; они отбрасывали Новый Завет, но внимательно читали апокрифы, а некоторые даже находили там оправдание своему вероотступничеству, своего рода карт-бланш на демонстративное почитание иностранных богов при том, что в глубине своего сердца они хранили верность Богу Израиля.

   В самом деле, в отличие от своих испанских предшественников XV века, португальские мараны очень точно соблюдали все обряды католицизма, ходили к мессе и исповедовались, так что с полным правом они могли хвалиться, что ведут «очень христианский образ жизни». Они так сильно прониклись этим образом жизни, что в дальнейшем, оказавшись в протестантских Нидерландах, открыли свою тайную приверженность иудаизму, только когда возникла угроза, что их вышлют как католиков. Их маскировка была достаточно совершенна для того, чтобы Йосель Росгеймский, «регент» евреев Германии, в 1536 году посетивший Антверпен, бывший крупным центром маранов, смог написать: «Это страна, в которой нет евреев».

   Каким же образом передавались из поколения в поколение традиции маранов? Разумеется, не могло быть и речи об откровенности с раннего детства, когда дети еще не умеют держать язык за зубами. Чаще всего это происходило в отрочестве, и даже, по-видимому, обряд Бар Мицва (религиозной зрелости) превратился в своего рода мистическое посвящение. Обычно руководила этим обрядом мать семейства. В общем, тайный иудаизм часто сохранялся благодаря именно женщинам, которые в конце концов станут настоящими sacerdotisas (священнослужительницами), последними маранами XX века.

   Но в то же время маранизм сохранялся благодаря не только этой тайной верности экзальтированных мистиков и женщин, но вследствие разумного выбора молодых людей и зрелых мужчин, чьи протесты он выражал или чьи сомнения он отражал. Их происхождение было крайне смешанным, а иногда среди них даже попадались потомственные христиане. Это нам известно благодаря архивам инквизиций, которая заботилась о том, чтобы как можно точнее установить генеалогию обвиняемых. О том же свидетельствует и традиция маранов, почитающих память мучеников, таких как францисканский монах Диогу де Ассунсау, сожженный в 1603 году, среди предков которого был только один еврей, или верховный судья Жиль Вас Бугалью, потомственный христианин, примкнувший к мессианской секте и сожженный в 1551 году. Маранизм мог возродиться и распространяться среди новообращенных христиан чистого происхождения самыми различными путями: являясь свидетельством верности у одних, он мог выражать конфликт поколений у других, когда обратившийся в иудаизм сын противопоставлял себя преданным христианству близким.

   При чтении знаменитой биографии Уриэля да Косты именно так выглядит история его жизни. Он покинул христианскую семью в Португалии, чтобы стать иудеем в Амстердаме, затем погрузился в какую-то разновидность поклонения природе и покончил жизнь самоубийством. В конце своей биографии он задает себе вопрос: «Какой дьявол толкнул меня к иудеям?»

   Неуверенность и печаль маранов выражались и в частых мессианских движениях, в попытках здесь и сейчас исправить невыносимое положение вещей, что не могло не привести к появлению различных лжемессий, пророков, авантюристов и прочих странных личностей, но это уже другая история.

   Если положение маранов могло способствовать мечтам такового рода, то оно было еще более благоприятно для духа коммерческого авантюризма. На протяжении XVI века предприимчивые португальские «люди коммерции» распространяются по всем частям известного тогда мира и в качестве пионеров развивающегося капитализма ткут сеть новых торговых отношений. Они покидают родину отнюдь не только для того, чтобы спастись от инквизиции и иметь возможность мирно исповедовать иудаизм, как это представляет наивная историография. Но было бы столь же ошибочным в процессе изучения их морских путешествий и предприятий абстрагироваться от их положения и пренебрегать их верой, к чему иногда бывает склонной в наши дни слишком изысканная ученость. В конце концов, коммерция различными обходными путями могла способствовать сохранению веры – безусловно, в весьма смягченной форме – в сердцах многих крупных экспортеров и торговцев. Прежде всего не следует забывать, какую роль в коммерческой жизни прошлого играли родственные и клановые связи. Быть мараном – это также означало быть включенным в большое тайное общество защиты и взаимопомощи. Возвращение позднее, в Салониках или Амстердаме, к открытому исповеданию иудаизма означало вступление в члены могущественного коммерческого консорциума, так что эта естественная натурализация могла вызывать замечательное религиозное возрождение.

   В 1773 году энергичный реформатор Португалии маркиз де Помбал одним росчерком пера отменил все юридические различия между новыми и старыми христианами. (Здесь нельзя не вспомнить легендарную историю, связанную с этим: «…Король Португалии Жузе I приказал, чтобы любой португалец, имеющий хоть какие-то родственные связи с евреями, носил желтую шляпу. Через несколько дней маркиз де Помбал появился при дворе, держа в руках три таких шляпы. Удивленный король спросил: “Что вы хотите делать со всем этим?” Помбал ответил, что он намерен исполнять приказ короля. “Но, – спросил король, – зачем вам три шляпы?” – “Одна из них предназначена для меня самого, – ответил маркиз, – другая для великого инквизитора, а третья на случай, если Ваше Величество пожелает покрыть голову”».). Инквизиция потеряла свою основную цель, стала быстро клониться к упадку и была упразднена в 1821 году. Но религия маранов от этого не исчезла. Она продолжала влачить свое темное существование, сочетая публичное соблюдение христианских обрядов с тайным исповеданием иудаизма. В то время как на всем протяжении XIX века евреи за Пиренеями считали, что на Иберийском полуострове исчезли все следы иудаизма, португальские мараны, со своей стороны, были уверены, что они остались последними и единственными евреями в мире.

   Их открыли заново в XX веке после Первой мировой войны и тогда узнали, что они делились на две группы в некотором соответствии с ситуацией, сложившейся со времен Средневековья: одни, верные христиане, которых, однако, все остальное население считало евреями; другие, менее многочисленные, сами считали себя таковыми. Под воздействием своих старинных священных обязанностей они продолжали соблюдать некоторые еврейские праздники, читали по-португальски древние молитвы и отвергали за закрытыми дверями того же самого Христа, чью божественность они славили в церквях. Всего их насчитывалось несколько тысяч, они жили в отдаленных районах Северной Португалии.