Кодекс царя Ур–Намму

Удивительными бывают порой судьбы археологических открытий. В 1902 г. весь мир был потрясён находкой французского археолога М. Жеке. Участник экспедиции де Моргана, проводившей археологические изыскания в Сузах, Жеке обнаружил более чем двухметровую плиту из чёрного диорита, так называемую стелу Хаммурапи. А года за два до этого в руинах Ниппура экспедицией Пенсильванского университета были найдены два скромных обломка глиняной таблички, которые не привлекли к себе особого внимания и благополучно отправились в Музей Древнего Востока в Стамбуле, где лежали в коробке вместе с множеством других табличек. Через какое–то время хранитель стамбульского музея Ф. Р. Краус обнаружил эти два обломка шумерской таблички и, соединив оба фрагмента, занёс их в каталог Ниппурской коллекции под номером 3191. Тогда же Краус определил, что табличка содержит текст законов. Прошло много лет. И вот в 1952 г. Крамер, работавший в стамбульском музее, получает письмо от Крауса, который уже вернулся на родину. В письме содержится совет обратить внимание на табличку под номером 3191. После этого наступили дни кропотливого, напряжённого труда по расшифровке сильно повреждённого, почти непонятного текста. Усилия учёного не пропали даром: табличка оказалась копией свода законов основателя третьей династии Ура — царя Ур–Намму.

Ур–Намму царствовал приблизительно в 2112 ? — 2094 гг. до н. э. Таким образом, кодекс Ур–Намму, древнейший из обнаруженных в настоящее время сводов законов, был составлен на три с половиной столетия раньше, чем кодекс царя Хаммурапи.

Ур–Намму своими законами «установил в стране справедливость, искоренил беспорядок и беззаконие». Он заботился о том, чтобы «сирота не становился жертвой богача, вдова — жертвой сильного». Так говорится в введении к кодексу, из которого удалось прочесть всего пять статей. Приведём три из них:

«Если [человек человеку орудием] его руку или ногу повредит, 10 сиклей серебра он должен заплатить» (§ 16).

«Если человек человеку орудием кость… перебил 1 мину серебра он должен заплатить» (§ 17).

«Если человек человеку орудием повредил лицо (?) 2/3 мины серебра он должен заплатить» (§ 18).

Не будем вдаваться в подробный анализ законов Ур–Намму, оставим это специалистам — историкам и юристам.

Поговорим об Ур–Намму, который, если верить его надписям, «дал засиять справедливым законам», «сделал постоянными судебные решения». По мнению исследователей, свод законов Ур–Намму, форма, в которой он был составлен, послужили образцом для позднейших законодателей. Интересно, что на так называемой стеле Ур–Намму, хранящейся в университетском музее в Филадельфии, изображён бог Нанна, передающий какой–то предмет своему наместнику на земле. К сожалению определить, что именно Нанна вручает царю, невозможно, но эта сцена напоминает изображённую на стеле Хаммурапи, которому бог Шамаш вручает символы власти и даёт право устанавливать законы. Не проявилось ли и здесь стремление следовать традиции?

Восстановить свод законов Ур–Намму в полном объёме пока не удалось, большая часть текста разрушена. Из 370 строк, составлявших, как полагают исследователи, полный текст свода законов Ур–Намму, расшифровать удалось лишь 90. По вопросу об общем числе статей в своде Ур–Намму мнения учёных разошлись. Существует предположение, что в нашем распоряжении имеется лишь первая табличка из двух или более, составлявших полный текст кодекса. Всё это усложняет задачу, стоящую перед исследователями законодательной деятельности Ур–Намму. Однако кое–что всё–таки удалось прояснить. Так, известно, что первая статья касалась вопросов, связанных с посадками — скорее всего речь шла о деревьях; пятая была посвящена распределению воды в ирригационных каналах (а может быть, умышленному или неумышленному затоплению чужого поля); в девятой статье рассматривался вопрос о колдовстве. Всё это, однако, фрагменты; на их основании можно строить сколько угодно догадок, но истину установить трудно. Зато три статьи, которые мы привели выше, сохранились полностью и являются бесценным материалом для выводов и сопоставлений.

Интересно отметить, что законы Ур–Намму отличаются от законов Хаммурапи. Шумеры не знали и не применяли принципа «око за око, зуб за зуб» — он был им чужд. В ту отдалённую эпоху существовало более гуманное и справедливое право, требовавшее не телесного наказания, а денежного штрафа, возмещения за причинённый кому–либо ущерб. Разумеется, в основе этого, с нашей точки зрения более справедливого, законодательства лежали прежде всего социально–экономические условия. Это так. Но не сыграл ли здесь известную роль унаследованный от предшествующих поколений, уходящий корнями в глубь веков «инстинкт справедливости», который возник из чувства общности людей, преданных одним богам и служащих одному правителю? Это следует принимать во внимание, говоря о мягкости и «прогрессивности» законов Ур–Намму. Кодекс Ур–Намму — одна из глав затерявшейся во мраке тысячелетий истории шумерского законодательства, промежуточное звено между установлениями древнейших законодателей и кодексами позднейших правителей, таких, как Липит–Иштар и Хаммурапи.

Царь Ур–Намму, как и его последователи в области законодательства, не был оригинален в формулировке своих законов. Провозглашённые им принципы были основаны на традиционном праве, которое действовало на протяжении многих поколений и опиралось на древнейшие обычаи и прецеденты, каковыми являлись судебные постановления, принятые в годы правления древнейших династий. И во вступлении, где Ур–Намму сообщает о своих победах над врагами, о своей приверженности к справедливости и о стремлении к всеобщему благу, он тоже не оригинален.

Вернёмся на триста лет назад. Мы в Лагаше. Идёт 2350 год до н. э. После периода процветания и славы, когда правители этого города–государства властвовали над всем Шумером, наступили тяжёлые времена. Властолюбивые, рвущиеся к новым завоеваниям, ненасытные правители Лагаша довели своих подданных до полной нищеты. Подати растут, налоги увеличиваются, никто не уверен в завтрашнем дне. Богачи притесняют бедняков. У сборщиков налогов слишком длинные и цепкие руки. Всё, даже богатства храмов, захвачено царями. И тогда (как пишет автор уже известной нам надписи)

…Когда бог Нингирсу, витязь бога Энлиля, Уруинимгине царство Лагаша передал… власть его установил. Божественные решения прежние он [т. е. Уруинимгина] к ним [т. е. людям] приложил, слово, которое царь его Нингирсу ему сказал, он установил.

Первый царь–реформатор в истории человечества, Уруинимгина, «восстановил свободу» и силой установленных им законов сделал так, что ни один «жрец снабжения в сад матери бедняка не вхаживал», сделал так, что, если «сын бедняка закинет сеть, никто не заберёт его рыбу».

Он приказал детей Лагаша от… грабежа, убийства, разрушения дома освободить (букв, «очистить»), право их создал. Чтобы сирота [и] вдова мужу, силу имеющему, не предавались, с богом Нингирсу Уруинимгина слово это установил.

Как много общего в этих словах со словами вступления к кодексу Ур–Намму! И хотя у нас нет прямых оснований считать, что Уруинимгина из Лагаша составил свод законов, мы можем с полным правом утверждать, что он был законодателем и поборником справедливости, и притом скорее всего первым в истории Шумера.

На основании прочитанных документов — надписей царей, мифов, эпических сказаний и пр. — создаётся впечатление о шумерах как о народе, приверженном правде, добру и справедливости, истине и добродетели, закону и порядку и осуждающем всё, что этому противоречит. Это, правда, проявлялось не столько в их повседневном поведении, о котором мы, по существу, не так уж много знаем, сколько в официальных декларациях царей, настойчиво подчёркивавших тот факт, что именно они устанавливают законы, укрепляют порядок, согласие и справедливость в стране, защищают слабых от притеснений сильных, бедных от произвола богатых, искореняют преступников, воров и угнетателей. Приведённые выше фрагменты гимна Нанше (текст этого документа, давно уже найденного в Ниппуре, был составлен на основании девятнадцати табличек и фрагментов и прочитан лишь в 1951 г.) выдвигают эту богиню в число главных богов древнего Шумера. Она изображена в этом гимне как покровительница слабых, утешительница вдов и сирот, защитница обездоленных. Более того, в её власти «превратить сильных в слабых». А это могут только главнейшие боги. Законодательная деятельность правителей Лагаша, которому покровительствовала богиня Нанше, была особенно активной и распространяла своё влияние на другие города Шумера.

Итак, шумерские цари были владыками, законодателями и судьями. О том, что в далёком прошлом правитель Шумера выполнял и функции судьи, свидетельствуют мифы — самые древние документы. В них, например, бог войны и охоты, сын Энлиля Нинурта, именуется «судьёй». В мифах обиженные приходят с жалобами к правителю, который должен помочь восстановить справедливость. В одном из мифов говорится:

В другом мифе Нинурта, празднуя победу над злым демоном Асагом, «судит» те силы, которые помогали Асагу, и тем самым упрочивает своё положение «судьи». В роли «судей» выступают и Уту, и другие божества–покровители различных шумерских городов.

Однако оставим небеса и мифы и вернёмся на землю в ту эпоху, когда число подданных шумерских царей возросло и круг их обязанностей расширился настолько, что они уже не могли выполнять функции судей.

Шумеры уважали и чтили традицию. Они неохотно меняли однажды установленное и были убеждены, что созданная ими на протяжении тысячелетней истории цивилизация существовала вечно в неизменной, ниспосланной богами форме. Не будем оспаривать наивных представлений шумеров о ходе истории. Но не согласиться с ними — и не столько с ними, сколько со специалистами–шумерологами — относительно того, что известные по документам последних веков III тысячелетия обычаи основаны на уходящей в глубь столетий традиции, мы не можем. То же следует сказать о законодательстве и судопроизводстве.

Итак, верховным судьёй в городах–государствах Шумера был царь. И хотя правители теперь практически не вершили суд, а судебный процесс от имени энси согласно традиции и действующим законам вели специально назначенные для этого судьи, в определённых случаях без санкции энси приговор не мог быть исполнен. Например, как явствует из текстов, относящихся ко времени царствования Уруи–нимгины, правители города Лагаша постановили, что решение о разводе может войти в силу только после утверждения его царём или его наместником. Такая традиция существовала в некоторых городах, в случаях продажи свободного человека в рабство.

Приговор, вынесенный или утверждённый энси или царём, считался окончательным и обсуждению не подлежал. В одной из надписей Гудеа говорится: «Месть и проклятие богов обрушатся на того, кто осмелится нарушить приговор владыки». Среди многочисленных судебных документов эпохи третьей династии Ура, когда система судопроизводства достигла наивысшего развития, попадаются судебные протоколы с пометкой: «Судебное постановление утверждено царём».