|
Процесс, о котором идёт речь, состоялся около 1900 г. до н. э. Был убит человек по имени Лу–Инанна, нишакку, храмовой чиновник. Убийцы должны были предстать перед собранием граждан Ниппура, которое выполняло функции верховного суда.
Вот протокол этого судебного заседания:
Нанна–сиг, сын Лу–Сина, Ку–Энлиль, сын Ку–Нанны, цирюльник, и Энлиль–Эннам, раб Адда–каллы, садовник, убили служителя нишакку Лу–Инанну, сына Лугальапинду.
После того как Лу–Инанна, сын Лугаль–апинду, был убит, они сказали Нин–даде, дочери Лу–Нинурты, жене Лу–Инанны, что её муж Лу–Инанна убит.
Нин–дада, дочь Лу–Нинурты, не отверзла уст, губы [её] остались сомкнутыми.
Об этом деле [тогда] доложили царю [города] Иссина, [и] царь Ур–Нинурта повелел, чтобы это дело рассмотрело собрание Ниппура.
Там Ур–Гула, сын Лугаль…; Дуду, птицелов; Али–эллати, клиент [?]; Бузу, сын Лу–Сина; Элути, сын… Эа; Шешкалла, носильщик [?]; Лугаль–кан, садовник; Лугаль–азида, сын Син–андуля, [и] Шешкалла, сын Шар–… обратились [к собранию] и сказали:
«Те, которые убили человека, недостойны жить. Эти трое мужчин и эта женщина должны быть преданы смерти перед седалищем служителя нишакку Лу–Инанны, сына Лугаль–апинду».
[Тогда] Шу…–лилум… служитель Нинурты, [и] Урбар–Син, садовник, обратились [к собранию] и сказали:
«Да, муж Нин–дады, дочери Лу–Нинурты, убит, [но] что сделала [?] эта женщина, чтобы её убивать?»
[Тогда] [члены] собрания Ниппура обратились [к ним] и сказали:
«Женщина, которую муж не обеспечивал [?], — пусть даже она знала врагов своего мужа и, [когда] её муж был убит, узнала, что её муж убит, — почему бы ей не хранить [об этом] молчание [?], кто действительно убил».
Согласно решению [?] собрания Ниппура Нанна–сиг, сын Лу–Сина, Ку–Энлиль, сын Ку–Нанны, цирюльник, и Энлиль–эннам, раб Адда–каллы, садовник, были отданы [палачу] для казни. [Это] дело было рассмотрено собранием Ниппура…
Несмотря на то что этот текст содержит отдельные испорченные и неясные места, в целом он понятен и исследователям, и любителям истории. По мнению С. Н. Крамеpa, который изучил и перевёл этот древнейший отчёт об уголовном процессе (с точкой зрения Крамера согласны и другие шумерологи, а также историки, занимающиеся этой эпохой, — А. Фалькенштейн, X. Шмёкель и др.), перед нами первый в истории человечества документально подтверждённый своеобразный суд присяжных. То обстоятельство, что выступавшие перед судом люди не именуются свидетелями и что судьи обращаются к ним, по–видимому, подтверждает эту догадку. Девять «присяжных» потребовали казни не только трёх убийц, но и жены убитого. Двое выступили в защиту женщины, против признания её соучастницей преступления.
И современному суду это дело не показалось бы простым, сегодняшним юристам тоже было бы над чем задуматься. Как же богата и многообразна традиция судопроизводства шумеров, если судьи вникали в такие тонкости, как психологические мотивы молчания жены, узнавшей от преступников об убийстве её мужа. Этот документ, как и все шумерские судебные отчёты, составлен в весьма лаконичных выражениях, поэтому мы можем только догадываться о том, насколько тщательно судьи проанализировали это дело, прежде чем пришли к выводу, что Нин–дада, хотя и не сообщила властям о совершённом преступлении, всё же не была соучастницей.
Это решение собрания граждан Ниппура, по–видимому, было широко известно в царстве Ур–Нинурты, в особенности в среде юристов. Тот факт, что до нас дошли две копии этого судебного отчёта, означает, что он имел силу юридического прецедента, по поводу которого велись дискуссии и который следовало сохранить в памяти. О том, что это дело принадлежало к числу сложных, свидетельствует то обстоятельство, что приговор вынес не сам Ур–Нинурта, не судьи его столицы, а граждане Ниппура.
Но, может возразить внимательный читатель, дело происходило в годы царствования Ур–Нинурты, около 1900 г. до н. э., через сто лет после крушения государства Шумер (Ур–Нинурта был шестым правителем династии Иссина). Что общего имеют со всем этим шумерские законы и обычаи? И при чём здесь шумерский гимн богине Нанше, фрагменты которого помещены в начале этой главы?
Ответим последовательно на все вопросы. Во–первых, приведённый нами юридический документ составлен на шумерском языке. Во–вторых, шумерские законы и обычаи легли в основу законодательства цивилизаций, которые на протяжении последующих тысячелетий возникали в Месопотамии. И хотя ко времени царствования Ур–Нинурты государство Шумер перестало существовать, хотя численность шумерского населения быстро сокращалась, так как страну заселяли семитские народы, традиция шумерского законодательства и судопроизводства (как и вся шумерская цивилизация в целом, созданная на протяжении тысячелетней истории Шумера) оставалась прочной и нерушимой. Пройти мимо всего этого завоеватели не могли. Семитские правители страны, стремившиеся при помощи законодательных актов укрепить свою власть над завоёванными территориями, копировали шумерские законы, лишь немного изменяя их. Передавая дело об убийстве на рассмотрение собрания граждан Ниппура, царь Ур–Нинурта, несомненно, следовал шумерской традиции, ибо, как считает Якобсен, «в случаях серьёзных преступлений функции суда выполняло собрание граждан, которое выносило смертный приговор или осуждало преступника на изгнание». Тот факт, что шумерские законы бережно сохранялись и выполнялись, косвенным образом свидетельствует об их точности, чёткости, ясности и устойчивости. В настоящее время учёными обнаружены и прямые подтверждения этому. Исследователи давно предполагали, что, коль скоро в Шумере в эпоху третьей династии Ура существовала достаточно совершенная система судопроизводства, должны были существовать писаные, чётко сформулированные и обязательные как для судей, так и для граждан законы. Постепенно, по мере ознакомления с шумерскими письменными документами, учёные всё больше убеждались, что прославленный царь Хаммурапи, диоритовая стела которого с высеченными на ней законами была раскопана в 1902 г. в руинах города Сузы, не был первым законодателем в истории человечества. Существовали какие–то образцы, которые он усовершенствовал и приспособил к новым условиям, к потребностям своего времени, традициям и обычаям своего народа. Однако всё это были не более чем догадки, домыслы, тогда как стела Хаммурапи существовала реально.
Между тем через двенадцать лет после находки стелы Хаммурапи археологи наткнулись на фрагменты более древнего, написанного по–шумерски свода законов. Археологическая экспедиция 1947 г. обнаружила недостающие части этого документа, оказавшегося сводом законов царя Липит–Иштара из династии Иссина. Таким образом, история законодательства была отодвинута на 150 лет назад. В 1948 г. исследователи нашли аккадский свод законов из Эшнунны, который был на несколько десятилетий старше кодекса Липит–Иштара. 1952 год принёс новое открытие.
|
