Политика Гауматы

Еще начиная с середины прошлого века широкое распространение в науке получило мнение, что переворот Гауматы был реакцией мидийской знати на персидское господство и что Гаумата стремился к восстановлению гегемонии мидийцев над персами, к реставрации Мидийского царства [301, т. I, с. 156 и сл.; 150, т. II, с. 816 и сл.; 330, т. I, с. 261; 304, с. 375 и 395; 182, с. 1 и сл.; 12, т. II, с. 24 и т. д.]. Но такая трактовка упрощает сложную и своеобразную историческую обстановку, сложившуюся в конце 20-х годов VI в. до н. э. в Персии.

Прежде всего переворот Гауматы произошел вовсе не в Мидии, а в Пайшияуваде, которая была расположена в Персии, как это видно из описания в Бехистунской надписи восстания Вахьяздаты, который также нашел там поддержку⁶⁴. Кроме того, Бехистунская надпись (IV, 9 10) ясно указывает, что Гаумата поднял мятеж в Персии. При описании восстания Вахьяздаты в надписи (III, 23—24) сказано, что он восстал в Персии вторым. Следовательно, его предшественником был Гаумата.

Источники не содержат никаких данных в пользу предположения, что Гаумата хотел сделать положение Мидии более привилегированным, чем положение Персии или даже остальных стран. Сообщение Геродота (III, 67) об освобождении Смердисом подвластных персам народов от податей и воинской повинности на три года иногда в литературе рассматривается как свидетельство привилегированного положения мидийцев в период царствования Гауматы. Однако от податей и воинской повинности были освобождены все народы Персидской державы, а не одни мидийцы. Временную отмену податей, вопреки мнению некоторых ученых, было бы неверно рассматривать и как демагогический прием [56, с. 20 и сл.; 21, с. 432]. На самом деле положение было более сложным. Тяжелые поборы и воинская повинность вызывали сильное недовольство покоренных народов. Положение Персии в завоеванных странах к концу царствования Камбиза было очень непрочным. В такой обстановке и были отменены подати и воинская повинность. Очевидно, это было сделано с целью удержать покоренные народы в составе державы, а не в интересах мидийцев. К тому же освобождение от податей не было беспрецедентным делом в практике персидских царей. По Геродоту (VI, 59), каждый царь персов при вступлении на престол не взимал недоимки за прошлые годы. В начале царствования Гауматы простого сложения недоимок было недостаточно для успокоения подданных. В целях сохранения самой Ахеменидской державы надо было отказаться от произвольных поборов и перейти к упорядоченной фискальной системе.

Исследователи, считающие, что действия Гауматы были направлены против персидского народа, ссылаются на слова Бехистунской надписи (I, 50—51), что «народ боялся» Гауматы. Но даже из официальной версии, изложенной в этой надписи, следует, что, когда Гаумата стал царем, большинство персидского народа единодушно перешло на его сторону, вступление же Дария на престол ознаменовалось серьезным и длительным восстанием против него в самой Персии. Из труда Геродота видно, что персы не менее сочувственно относились к реформам Смердиса, че другие народы.

Многие историки считают возможным говорить о мидийском характере переворота Гауматы, исходя из того факта, что он пребывал в Мидии, в области Нисайя, в крепости Сикаяуватиш. Полагают, что он перенес свою столицу в Мидию, опасаясь оставаться в Персии [150, т. II, с. 553 и 816; 330, т. I, с. 265; 256, с. 196]. Однако с таким мнением также трудно согласиться. Геродот (III, 70) и Ктесий (Pers. 29, 14). пишут, что маг жил и был убит в своей столице, т. е. в Сузах. Разумеется, оба античных автора не правы, когда переносят убийствр Смердиса в Сузы, поскольку Бехистунская надпись (I, 57—59) указывает, что он был убит в Мидии. Но само такое перенесение оказалось возможным, потому что столицей государства при Гаумате оставались Сузы. Пребывание его в Мидии следует объяснять другими причинами. Известно, что еще Кир II и последующие персидские цари сообразно с сезоном года жили в различных городах своей державы⁶⁵. Гаумата был убит в конце сентября, т. е. в то время года, которое Ахемениды большей частью проводили в столице Мидии Экбатанах, где лето обычно было нежарким. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Гаумата проводил лето и начало осени недалеко от Экбатан, в знаменитой Нисайе, богатством и благодатностью климата которой восхищались многие античные авторы⁶⁶.

Нередко переворот Гауматы рассматривается как установление теократической власти мидийских магов [334, т. II, с. 549—553; 235, с. 61; 1967с: 133 и сл.; 239, с. 43; 408, с. 532]. "Сторонники этой точки зрения ссылаются на сообщения Геродота (III, 79) и Ктесия (29, 15) об избиении магов (магофония) при вступлении Дария I на престол и об установлении особого праздника, во время которого маги подвергались побоям. Но, как показал Й. Маркварт, представление об обычае избиения магов обязано своим происхождением ложному истолкованию названия древнеперсидского месяца багаядиш и праздника, который отмечался в этом месяце [278, с. 234—236; см. также 150, т. II, с. 821; т. IV, с. 462; 111а, с. 86 и сл.; 284, с. 88; 135, с. 130]. Это праздник одного из богов иранского пантеона (по всей вероятности, Митры), который совпал с днем убийства Гауматы. Вероятно, заговорщики выбрали этот день, чтобы застать Гаумату и весь его двор не готовыми к сопротивлению.

В. Б. Хеннинг, ссылаясь на выражение «убийство магов» в одном согдийско-манихейском фрагменте, полагал, что праздник избиения магов действительно был установлен при Дарий I [196, с. 133—136; см. также 302, с. 282]. Однако в указанном фрагменте речь идет об убийстве магов Александром Македонским. Как известно, зороастрийская традиция обвиняла последнего в сожжении Авесты и убийстве магов. Трудно согласиться с мнением Хеннинга, что маги стремились предать забвению истинное происхождение считают Камбиза болезненным деспотом, без всякой рациональной цели совершавшим бессмысленные преступления. Греческая традиция, настойчиво подчеркивающая необузданный деспотизм и болезненную жестокость Камбиза, по всей вероятности, имеет в основе своей персидский источник. Из целого ряда фактов можно заметить враждебность Дария и его сподвижников к Камбизу. Согласно Геродоту (III, 80), знатный перс Отана жаловался на произвол Камбиза по отношению к персидской знати. Он обращается к своим сторонникам в заговоре против Смердиса со следующими словами: «Вы сами видели, до какой степени дошло бесчинство Камбиза». Далее Отана обвиняет Камбиза в казни подданных без суда и изображает его деспотом, который нарушает установленные предками обычаи. Здесь ясно видно осуждение персидской знатью действий Камбиза. Цитированные слова Отаны, согласно Геродоту, были произнесены им во время дискуссии семи персов о наилучшей форме правления (см. ниже). Геродот с сожалением отмечает, что греки не верят, будто эта политическая дискуссия действительно имела место. Отсюда В. В. Струве делает вывод, что источником Геродота в данном случае является персидская традиция, ставшая известной Геродоту от Зопира, правнука Мегабиза, который был одним из участников убийства Смердиса [55, с. 15].

Враждебное отношение официальной персидской традиции к памяти Камбиза можно заметить и в следующем. В то время как цогша Кира охранялась как государственная святыня специально для этого назначенными магами, Камбизу не была даже сооружен гробница. Согласно Ктесию (29, 13), тело Камбиза было доставлено в Персию. Гаумата, по-видимому, не противодействовал этому. Э. Херцфельд и В. Клейсс полагают, что незаконченная царская гробница в Тахт-и Рустам, близ Персеполя, похожая по форме своих ступенек на гробницу Кира, предназначалась для Камбиза [209, с. 36; 211, с. 214; 252, с. 157 и сл.]. Если это так, то строительство ее, очевидно, велось при жизни самого Камбиза, а после его смерти она осталась незавершенной⁶⁷. Геродот (III, 64) пишет, что Камбиз надеялся умереть в мидийских Экбатанах, достигнув старости, но ему суждено было скончаться в сирийских Экбатанах. Однако география древней Сирии известна достаточно хорошо, и такого города в Сирии не существовало. Дж. Гринфильд высказал нам вполне вероятное предположение, что под сирийскими Экбатанами у Геродота имеется в виду важный город Хамат в Сирии, название которого в греческой передаче звучало сходно с названием мидийской столицы. Согласно Иосифу Флавию (Ant. Jud. XI, 2,2), Камбиз умер в Дамаске. Большой интерес представляет сообщение Демотической хроники из Египта, по свидетельству которой Камбиз умер в пути, «когда еще не достиг своей страны» [DC, с. 30, стб. С, 6].

Античная традиция идеализирует Кира, хваля его за человечное отношение к подданным. Еще у Геродота образ Кира приобрел характер моральной абстракции [82]. Как выше говорилось,магофонии, обвиняя в ней Александра вместо Дария. Еще античный философ Гермодор, которого цитирует Диоген Лаэртский, знал о том, что не Дарий, а Александр Македонский расправился с магами [78, с. 192]. Да и зачем спустя много столетий после смерти Дария, когда уже никто не интересовался переворотом Гауматы, маги стали бы скрывать, что они когда-то боролись за политическую власть? Кроме того, в местности Нисайя, где был убит Гаумата, очевидно, не было большого числа персов, которые могли бы осуществить массовое убийство магов. Не следует упускать из виду и тот бесспорный факт, что маги были придворными жрецами Ахеменидов. Наконец, достойно внимания и то, что в Бехистунской надписи, которая весьма подробно описывает все убийства и казни врагов Дария, нет ни слова об убийстве магов.

Но если даже допустить, что странный обычай избиения магов действительно существовал, и в этом случае нет оснований видеть в Гаумате борца за мидийское господство над персами. Если бы он восстановил мидийские привилегии, Дарий не преминул бы отметить в Бехистунской надписи, что Гаумата отнял власть у персов, а он сам оказал последним великую услугу, вернув им эту власть.

При описании событий, связанных с царствованием Гауматы, в Бехистунской надписи нет никаких указаний на то, что его политика носила промидийский характер⁶⁸. Это тем более достойно внимания, что при описании восстаний Нидинту-Бела, Фравартиша, Фрады, Арахи и др. в надписи ясно отмечается их антиперсидская направленность. Но там, где в надписи речь идет о Гаумате, на первое место выступает Персия, а не Мидия. Именно Персия играет в перевороте Гауматы первостепенную роль,именно «весь персидский народ» переходит сначала на его сторону, а лишь потом за персами следуют мидийцы и остальные народы. Дарий заявляет в Бехистунской надписи (I, 48—5.3): «Не было ни одного человека, ни перса, ни мидийца, ни из нашего рода, кто отнял бы царство у мага Гауматы». Официальная пропаганда изображала Гаумату не освободителем мидийцев от персидского господства, а символом зла, воплощением лжи. Не следует забывать, что, кем бы Гаумата ни был в действительности, он стал царем под именем Бардии, сына Кира, основателя Персидской державы.

Правда, у Геродота (III, 67) вскользь сказано, что об убийстве мага Смердиса горевали все народы, кроме персов. Но у него не говорится, что лишь мидийцы жалели о его гибели. Геродот нигде не пишет, что мидийцы при Смердисе получили какие-либо выгоды. Поэтому утверждение Геродота, что персы не жалели Смердиса, когда он был убит, по-видимому, не отражает персидскую традицию. Ошибочность этого мнения видна и из Бехистунской надписи, согласно которой Дарий после убийства Гауматы не нашел поддержки в Персии, где царем стал Вахьяздата, который выдавал себя за Бардию.

Чтобы попытаться разобраться в политике Гауматы, следует иметь в виду социальную политику Камбиза. Многие историки у Геродота в качестве обвинителя Камбиза выступает не кто иной, как знатный перс Отана. Это противопоставление Кира и Камбиза у античных авторов является отражением официальной персидской традиции. Историки обычно ограничиваются фразами, что Кир воплощал в себе «высокий моральный характер», «государственную мудрость», «острый политический взор». На Международном конгрессе в Ширазе в 1971 г., посвященном 2500 летнему юбилею Иранского государства, было зачитано много докладов, в которых Цилиндр Кира характеризуется как первая в истории «хартия вольностей» [см., например, 306]. Некоторые докладчики особенно подчеркивали тот факт, что Кир в отличие от преемников пророка Мухаммада не навязывал другим народам свою веру [см., например, 95, с. 127 и сл.]. Однако такие рассуждения не учитывают своеобразных особенностей идеологии древних обществ. Прежде всего древние религии до периода возникновения христианства не были догматическими и нетерпимыми. Поэтому у Кира не было ни желания, ни необходимости преследовать религии подвластных народов. Он, как и другие персидские цари, искренне и охотно поклонялся кроме своих, иранских богов также греческим, вавилонским и другим чужеземным богам и искал у них поддержки. Кроме того, он и не помышлял о какой-либо «хартии вольностей», и его Цилиндр,составленный в традиционном стиле ассиро-вавилонских царских надписей, не представлял покоренному населению никаких свобод, за исключением права возвращения на свою родину с тех территорий, куда их насильственно поселили вавилонские цари. Репатриация этих людей была в интересах проводимой Киром политики.

Возникает вопрос: какая социальная группа в Персии идеализировала Кира и осуждала Камбиза? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо иметь в виду, что Персидское государство, едва возникнув при Кире II, буквально через два десятилетия, еще не освободившись от господства родо-племенных отношений, стало мировой державой. Поэтому Персия не успела пройти тот исторический путь, который характерен для большинства других древних государств. Это путь борьбы между царской властью, которая стремилась к неограниченному господству, и родовой знатью, отстаивавшей свои традиционные привилегии.

При Кире II эта борьба еще не была заметна, так как персы покоряли один за другим десятки народов. Внимание Кира было обращено на дальнейшие завоевания, которые давали родовой знати возможность обогащаться и увеличивать свое влияние. Те большие привилегии семи знатнейших персидских родов, которые Геродот (III, 70 и 84) связывает со свержением Смердиса, приписывая их установление Дарию I, на самом деле, как отмечалось давно, восходят к Киру II [150, т. II, с. 811; 161, с. 13, примеч. 2; 330, т. I, с. 204]. Из труда самого Геродота видно, что эти привилегии существовали до Дария, а при нем были только восстановлены. Вот некоторые из них: царь имеет право брать жену только из круга дочерей семи знатных родов; представители этих родов обладают правом беспрепятственного входа к царю, правом наследственного наместничества в своих областях, правом подавать советы царю и носить прямую тиару.

При Кире привилегии эти соблюдались. Для их нарушения пока не было особой необходимости. Но государство развивалось, выходило из рамок патриархально-родовых отношений, завоевывались все новые и новые страны, а его социальная база по-прежнему была узка. При Камбизе обнаружились противоречия между родовой знатью и царской властью, стремившейся ликвидировать древние привилегии знати. Объективно к этому и была направлена политика Камбиза. Геродот (III, 89), Диодор (IX, 24) и другие античные авторы рассказывают, что, согласно оценке самих персов, Камбиз был суров и высокомерен, за что заслужил прозвище «деспот» — в отличие от Кира, которого за человечность, отеческую заботу и любовь к персам называли «отцом».

Под персами, которым так не нравился крутой нрав Камбиза, у Геродота, естественно, имеется в виду знать: ведь он получал свою информацию о персидских делах от представителя знати Зопира. Камбиз изображался жестоким деспотом, хотя его поступки, которые родовая знать считала бессмысленными преступлениями, были направлены к созданию сильной централизованной власти. Те тенденции к сильной царской власти и уничтожению привилегий родовой знати, которые так ясно обнаружились в период царствования Камбиза, продолжали оказывать свое влияние на ход исторического развития и после его смерти.

⁶⁴По мнению Дж. Хансмана, Пайшияувада была расположена в Южной Персии, к западу от Яутии [191, с. 304; см. также 412, с. 51—54].
⁶⁵Хеп., Сугор. VIII, 6, 22; Xen., Anab. III, 5, 15; Strabo XI, 13, 5; Plut., Moral. 78 D; Arrian. Anab. Ill, 16, 7; Dan. 8, 2; Esth. I, 2, 5; II, 3, 5.
⁶⁶Herod. VII, 40; Strabo XI, 13, 7; XI, 14, 9; Arrian. Anab. VII, 13. Местность Нисайя (Нишшайя) упоминается еще в ассирийских текстах [см. 324, с. 269].
⁶⁷Правда, в вавилонском варианте Бехистунской надписи он назван «мидийцем (по имени) Гаумата, магом» [BID, стк. 15], в то время как в остальных вариантах он упомянут как «маг Гаумата».
⁶⁸В таком случае перенос столицы государства из Пасаргад в Персеполь, осуществленный ДариемЛ, планировался еще при Камбизе [355, т. I, с. 25].

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4454

загрузка...

Другие книги по данной тематике