I

Область нижнего течения р. Дона, известная в археологии находкою золотого убора (Новочеркасский клад) и такими городищами, как Елизаветовское и Недвиговское с их могильниками, остается тем не менее мало изученной, особенно в отношении средневековых древностей. Отсутствие достопримечательных находок этого времени не привлекло к памятникам края внимания археологов, хотя ряд историков один за другим указывали на важное значение Приазовья и Придонского края, особенно в связи с изучением ранней поры русского государства и истории хазарского каганата, и ждали от археологов освещения важнейших исторических проблем. Однако, только в качестве исключения, можно указать на случайные раскопки в Азове, вызванные находкою надгробной плиты Джиакомо Корнаро,²⁾ да на неоднократные раскопки городища возле станицы Цымлянской. Последнее городище вызывало интерес ввиду предположения, что оно представляет остатки Саркела, города, по известию Константина Порфирородного, построенного византийцами по просьбе хазар.

Как ни мало соответствуют современным техническим и методологическим требованиям раскопки в районе Цымлянской станицы, они все же доставили материал, значительно пополняющий данные, полученные в результате наших рекогносцировочных обследований, и в сопоставлении с ними позволяющий расширить объем возможных суждений и выводов о средневековых поселениях на Дону.

Обследованные к настоящему времени экспедициями ГАИМК древние поселения на нижнем Дону представляют две географические группы: одна в районе дельты реки, другая в окрестностях станицы Цымлянской, находящейся не менее чем в 325 км выше устья той же реки. Промежуток между этими двумя местностями, составляющий по течению реки, примерно, 230 км, достаточно подробно не обследован: были осмотрены лишь некоторые пункты у станиц Константиновской, Золотовской, Семикорокорской и других. Тем не менее, некоторые выводы общего характера относительно заселения края в интересующую нас эпоху возможно сделать уже на основании имеющегося материала.

Наиболее значительный материал был добыт на левобережном Цымлянском городище, с которого удобнее поэтому начать изложение. Указанное городище находится возле хутора Попова, в 7 км от станицы Цымлянской и не менее чем в 4 км (по прямой линии) от современного русла Дона.³⁾

Совершенно несомненно, что в прежнее время Дон протекал под самым городищем, омывая с двух сторон мыс невысокого древнего берега, на котором оно расположено. Старое русло реки до [6] сих пор еще хорошо различается по болотной растительности и ряду небольших озер со стоячей водой вдоль него.

Рис. 1. План левобережного городища в окрестностях станицы Цымлянской.

Со стороны степи городище (рис. 1) ограждено широким и глубоким рвом и могучим валом, которые, описывая слабо изогнутые параллельные дуги, обращенные к степи, концами упираются в старое русло реки. Вдоль наружной стороны рва тянется большой курганный могильник.⁴⁾

Внутри огражденной рвом и валом площади городища у самого берега реки находится возвышенность, в плане приближающаяся [7] к трапеции, вытянутая с ЮВ на СЗ, длиною в 250 м при ширине в 120 м, довольно круто поднимающаяся над окружающей местностью, отделенная, кроме того, хорошо различимым с юго-восточной стороны небольшим рвом. Судя по осыпям и обнажениям, она состоит из строительного мусора и перегноя, насыщенного остатками жизни человека. Культурный слой, но незначительной толщины, по крайней мере в его выходах в береговых обнажениях, покрывает и остальную площадь городища, в общем хорошо одернованную. Весенними половодьями, заливающими старое русло реки, разрушается лишь юго-восточный край городища, по-видимому, в значительной части уже смытый.

Упомянутые выше раскопки производились только на возвышенной части городища, и здесь до сих пор заметны многочисленные бугры и ямы, отличающиеся характером покрывающей их растительности от нетронутых мест. Различить места научных раскопок от хищнических ям в настоящее время уже невозможно.⁵⁾

Первые раскопки городища с научными целями были произведены в 20-х годах XIX в.⁶⁾ В 1884—1885 гг. городище копал Сизов,⁷⁾ командированный Московским Археологическим обществом. В 1887 г. по поручению Археологической комиссии производил небольшие раскопки Веселовский.⁸⁾ Кажется, небольшие раскопки были произведены местным археологом Чаусовым в 1860 г.⁹⁾

Почти все посещавшие и оставившие описания городища¹⁰⁾ сообщают о разрушении его местными жителями, о том, что оно служит местом добывания строительных материалов.

Особенно серьезно пострадало городище после раскопок Сизова, когда местные власти, полагая, что исследование его закончено, не препятствовали широко развернувшимся хищническим, раскопкам, имевшим целью добывание кирпичей на продажу. Слухи о разграблении городища и об интересных: находках, сделанных при этом, послужили причиною командирования Археологической комиссией Веселовского. Насколько серьезно повреждено было [8] городище к этому времени, показывает отзыв Веселовского, признавшего его погибшим для науки.¹¹⁾

Что же для суждения о городище дают произведенные здесь раскопки?

Установленным можно считать существование кирпичной стены, окружавшей указанную выше возвышенность внутри городища. Во время раскопок Сизова она была обнаружена со всех сторон внутреннего укрепления на глубине более 2 м, причем высота сохранившихся частей ее колебалась от 0,7 до 1,5 м. Что касается толщины стены и системы кладки ее, то, несмотря на довольно значительные участки, вскрытые Сизовым, и то и другое неясно. Толщину стен, после раскопок первого года, Сизов определяет в 2 арш. 12 вершк. (1,94 м),¹²⁾ а в статье, помещенной в трудах Одесского съезда и резюмирующей наблюдения всей полевой работы, только в 22 вершка (0,95 м). Имеются разногласия и в описании кладки. В Трудах съезда Сизов описывает стену сложенной из кирпичей квадратной формы таким образом, что ряды кладки шириною в один кирпич образуют наружные края ее, середина же забучена битым кирпичом. Скреплены кирпичи крепкой известью или цементом. В докладе Московскому Археологическому обществу о забутке нет ни слова — можно понять, что стена сложена из квадратных кирпичей, причем края ее облицованы кирпичами уже не квадратными, а продолговатыми, сходными по форме с современными. В отчете о раскопках 20-х годов прошлого века¹³⁾ указывается, что наряду с квадратными кирпичами встречаются в большом числе «обыкновенные», но ничего не сообщается о соотношении тех и других кирпичей в системе кладки стен, как нет упоминаний и о буте. Таким образом, вопрос о кладке стен городища, не говоря уже об устройстве фундаментов, остается невыясненным. Не выяснено также ни местонахождение ворот во внутреннее укрепление, ни их устройство, неясно даже, имелись ли в системе укрепления башни. Таким образом, основные вопросы, касающиеся укрепления как такового, остались совершенно неосвещенными, несмотря на исключительный интерес, который оно возбуждает.

Как указывалось выше, раскопки производились только на месте внутреннего укрепления городища, заключенного когда-то в кирпичные стены. Внутри этих стен отложились в результате разрушения находившихся там построек и вообще жизни человека мощные культурные слои, которые и образуют здесь в настоящее время возвышенность. Правильными раскопками затронута лишь весьма незначительная часть этой возвышенности: узенькие траншеи Сизова не проникали далеко от краев и сосредоточены, главным образом, в юго-восточной стороне, примыкающей к реке. Веселовский копал в 7 местах и тоже небольшими траншеями и закончил свои раскопки ровно в два с половиной дня. Старые раскопки, судя [9] по отчету, также были незначительны. Естественно, что в результате всех их мы имеем очень ограниченные сведения о содержимом городища, причем эти сведения мало отвечают современным требованиям, предъявляемым к отчету о раскопках.

Для характеристики культурных слоев городища из отчетов можно извлечь очень немногое. При исследовании в 20-х годах прошлого столетия было замечено, что насыпь состоит из чернозема, красной глины, золы, углей, строительного мусора и, нередко, песку. В этих слоях встречаются в большом числе черепки, кости рыб, птиц и животных, кусочки перержавевшего железа и окислившейся меди. В юго-восточной части городища отмечены находки костей человека. Судя по отчету Веселовского, верхний слой на один аршин очень рыхлый, затем идет слой костей разных животных. В западной части, кроме того, на глубине 1 1/2 арш. виден слой угля и обгорелых бревен или балок. Далее вглубь земля тверже.

Сизов в верхних слоях городища обнаружил кладки насухо или на глине из обломанных кирпичей, представляющие стенки в виде полукруга или квадрата. Встречались кладки цилиндрической формы наподобие неглубокого колодца, имевшие, по мнению Сизова, назначение мельниц, так как внутри одной был найден жернов. Среди этих сооружений попадались кухонные отбросы в виде костей животных, большого количества рыбьей чешуи и проса. Ниже им была открыта стена какого-то здания, сложенная из квадратных кирпичей, крупнее тех, которые употреблены на кладку оборонительной городской стены. Одна сторона новооткрытой стены оказалась покрытой толстым слоем штукатурки. По-видимому, стена была возведена на материке, так как найденный Сизовым в этом же месте скелет с двумя крестами-складнями показан лежащим выше стены и только на один аршин выше грунта. По словам Веселовского, до кирпичных стен надо рыть не менее сажени. Сам он открыл внутри городища несколько построек, но не снял с них планов и не дал достаточно подробных описаний. Стены этих построек были сложены из кирпичей и с внутренней стороны оштукатурены; в одном случае штукатурка оказалась окрашенной серой краской. Полы были также кирпичные, настланные в один ряд на выровненной земле, густо усыпанной щебнем, залитым известью. В одной постройке сохранилась кладка полукругом в один кирпич — по мнению Веселовского, остаток печи. В другой постройке найден большой известковый камень около 1/2 арш. в длину и ширину и 6 вершков в толщину; по-видимому, он служил очагом, так как возле него было много золы, костей животных и рыбьей чешуи. Кроме того, Веселовским открыт на глубине 1 сажени цилиндрический колодец 5 четвертей в диаметре, глубиною в 1 аршин, «вероятно яма для нечистот».

Так как хищнические раскопки городища местным населением имели в виду добывание кирпичей, то, наткнувшись на стенку, грабители шли вдоль нее, разбирая кладку. В результате получались траншеи, расположением соответствующие стенам уничтоженных [10] построек. Пользуясь этим, Веселовский с двух из них снял планы. Одна представляет четырехугольное здание длиною в 6 саж. 2 арш. и шириною в 6 саж., являющееся частью какого-то комплекса сооружений, как показывают примыкающие к нему с востока и юга стены других построек. Внутри ее, ближе к восточной стене, показано четырехугольное основание столба; возможно, что в западной части был другой такой же столб. Вход находился с южной стороны. Веселовский не совсем ясно сообщает, что ворота в здание были оштукатурены и покрыты красною и зеленою красками. Другой план, представляющий сооружение с какими-то закругленными очертаниями, еще менее ясен. По словам Веселовского, это сооружение к моменту его приезда было перекопано и выбрано даже внутри стен. Обе постройки находились в южной окраине внутреннего укрепления.

Часовников, прибывший на городище, когда там был еще Веселовский, и производивший также какие-то раскопки, в докладе в Петербургском Археологическом институте¹⁴⁾ сообщает, что в северной части городища найдены остатки небольшого здания, сложенного из четырехугольных плит белого известняка, чередующихся с рядами кирпичей. Это был, замечает он, но всей вероятности христианский храм. Здесь жителями были найдены два больших обломка мраморных колонн и мраморная же капитель.

Возможно, что при раскопках в 20-х годах здесь же были найдены разной величины «белые камни глинистого свойства», на одном из которых оказался высеченным крест.

Путем сопоставления отдельных отрывочных показаний, добытых раскопками разных лиц, мы все же получаем очень неполную, очень, неточную картину значительного, хорошо обстроенного города, основным строительным материалом для которого был кирпич. Данные раскопок сообщают о характере строительства внутреннего города очень мало, но довольно, чтобы пожалеть о недостаточности и небрежности произведенных здесь исследований. Все, что мы можем извлечь пока из этих исследований о типе жилых построек города — это, что дома были кирпичные, оштукатуренные и иногда окрашенные, с кирпичными полами, с печами или очагами. Этого, конечно, недостаточно для каких бы то ни было реальных сопоставлений и выводов. По-видимому, этот тип построек характерен только для времени первоначального существования города. В верхних слоях Сизов нашел уже только грубые кладки на глине или насухо из обломков старых кирпичей. Здесь же встречены и прослойки обгорелого дерева, возможные остатки деревянных сооружений. Таким образом, можно как будто бы предполагать в жизни города две различные эпохи, причем вторая отличается признаками упадка.

Приходится также пожалеть, что не выяснен план христианского храма с характерною византийскою кладкою из рядов камня, [11] чередующихся с кирпичом. Найденные здесь мраморные колонны и капитель находятся в настоящее время в Новочеркасском музее. Одна из них представляет обломок из белого мрамора 0,8 м длиною и 0,355 м в диаметре и покрыта в части окружности полукруглыми каннелюрами (рис. 2). Такая обработка свидетельствует, что колонна предназначалась для помещения в углу, где часть ее была прикрыта стенами, и поэтому оставлена без отделки. Другой фрагмент из серого мрамора с жилками, гладкий, высотою 1,02 м. Кроме этих колонн, еще в конце XVIII в. на городище были найдены 2 фрагмента гладких колонн высотою от 2 до 4 фут. В 1801 г. английский путешественник Кларк видел их у генерала Орлова.¹⁵⁾ В настоящее время они находятся в Новочеркасском музее.¹⁶⁾ Что касается капители, найденной на городище (рис. 3), то она очень грубо высечена из белого мрамора и состоит из ионической, сохранившей волюты на лицевых сторонах квадратной капители, и лежащего на ней продолговатого импоста с сильно скошенными узкими сторонами и почти вертикальными длинными сторонами. На нижней стороне капители имеется квадратное углубление для скрепления со стволом колонны, а на одной из скошенных сторон импоста высечен рельефный крест с расширяющимися концами.

Рис. 2. Фрагменты мраморных колонн из левобережного городища.
Новочеркасский музей.

Подобные капители ионическо-византийского типа¹⁷⁾ широко распространены в ранневизантийскую эпоху и известны во множестве экземпляров из Херсонеса и других пунктов Черноморского [12] побережья (в частности, сходные капители найдены на Тамани).

Датируются они, в общем, временем не раньше IV в. и в провинциально-византийской архитектуре употреблялись довольно долго, хотя бы в виде использования старых, ранее заготовленных или взятых из старых построёк экземпляров. Грубость выполнения, упрощенность и непроработанность деталей цымлянской капители указывают на сравнительно очень позднее ее происхождение. Что касается креста на капители, то он точно также основанием для более точного хронологического определения ее служить не может. Подобные кресты так наз. херсонесского типа появляются довольно рано и встречаются на капителях с VI—VII вв.¹⁸⁾

Рис. 3. Мраморная капитель из левобережного городища. Новочеркасский музей.

Раскопки городища в очень малой степени выяснили вопрос о занятиях его населения. О существовании земледелия свидетельствует находка жерновов и зерен проса, о скотоводстве — множество костей. Каким животным принадлежали эти кости — остается неизвестным. Только автор описания раскопок 20-х годов указывает большое число костей свиньи. Возможно, что некоторая часть костей принадлежит диким животным, добываемым охотою. Рыболовство, несомненно, занимало значительное место в занятиях жителей города: при раскопках найдены в большом количестве чешуя и кости рыб, а также несколько рыболовных крючков (рис. 4, 13). При нашем обследовании подобрано несколько грузил от сетей из кусков известняка, снабженных отверстиями. Кроме упомянутых выше предметов, при раскопках городища найдено несколько железных наконечников стрел (рис. 4, 8, 9, 17, 25) и железный топор с широким закругленным лезвием, снабженный ромбическими щитками по сторонам втулки и выступом вверх у обуха (рис. 4, 16). Такие [13] или близко сходные боевые топоры, равно как и стрелы, известны из русских курганов и городищ в значительном количестве и относятся ко времени XI—XII вв.

Рис. 4. Предметы, найденные на левобережном городище.

Несколько больше найдено предметов, относящихся к украшениям, одежде и домашнему обиходу. К сожалению, наиболее многочисленная коллекция этого рода, хранящаяся в Новочеркасском музее, не заслуживает полного доверия в силу беспорядочного [14] состояния, в котором она находится. В числе предметов этой коллекции есть вещи, явно не относящиеся к находкам из левобережного Цымлянского городища, происхождение которых все же может быть выяснено. Однако вполне возможно, что сюда же попали и такие предметы, ничего общего с городищем не имеющие, выявление которых в настоящее время, за отсутствием точных паспортов для большинства предметов коллекции, уже невозможно. Поэтому к показаниям Новочеркасской коллекции приходится относиться с крайней осторожностью, отвергая все, что не подтверждается материалами коллекций Сизова,¹⁹⁾ Веселовского²⁰⁾ и нашими находками.

Из числа находок на городище могут быть выделены две группы предметов: одна — более ранних, часть которых сходна с найденными в могильниках салтовского типа, и другая — более поздних, аналогичных с обычным инвентарем русских курганов и городищ.

В первой группе наиболее замечателен бронзовый наконечник пояса, украшенный прорезным орнаментом из завитков (рис. 5, 1). Того же типа, но не прорезными, а плоского рельефа узорами украшены бляшки с Цымлянского городища (рис. 5, 2, 4). Совершенно аналогичны с найденными в Салтовском могильнике, в Маяцком городище, на Северном Кавказе и других районах распространения предметов так называемой Салтовской культуры, перстни со вставными камешками, имеющиеся в коллекциях Новочеркасского музея и в коллекциях Веселовского (рис. 5, 19, 20). Далее могут быть указаны серьги; бляшки, бубенчики, обломки зеркал и некоторые другие предметы, типичные для инвентаря погребений салтовского типа.

Из числа предметов, обычных для русских курганов и городищ, в коллекциях из Цымлянского левобережного городища имеются пряжки четырехугольные (рис. 5, 9),²¹⁾ пряжки с расширенным закругленным концом и прямоугольной дужкой (рис. 5, 6),²²⁾ круглая бляшка, украшенная изгибающимися сканными жгутиками, расходящимися от центра (рис. 5, 33),²³⁾ продолговатая бляшка с четырехугольною дужкою и с пятилопастными концами, отвечающими украшающему ее орнаменту из смыкающихся завитков (рис.5, 17).²⁴⁾ Кроме того, имеется привеска в виде гусиной лапки, характерная для так называемых, финских культур (рис. 5, 25). [15]

Рис. 5. Предметы, найденные на городищах близ ст. Цымлянской. [16]

Замечателен медный светильник из коллекций Веселовского (рис.4, 5), совершенно аналогичный найденным в развалинах близ Буджнурта. Светильники этого типа известны также из Мерва и Пеида, а повторения их из глины встречаются в Туркестане и на Волге. Необходимо также упомянуть два украшенных резьбой костяных цилиндрика, один из которых, по-видимому, является ручкою ножа (рис. 4, 2, 3), большую медную ложку и железное шило (?) (рис. 4, 15), аналогичное с найденными в Майкопе. В Новочеркасском же собрании находятся две гирьки, одна в форме боченочка, украшенная по окружностям оснований кружочками, другая маленькая в виде усеченного конуса (рис. 4, 11, 12).

Во всех коллекциях, собранных на городище, имеется значительное количество разнообразных бус (рис. 7). Преобладают пастовые разных цветов и форм, украшенные линейными разводами, зигзагами и кружочками, есть хрустальные и сердоликовые. Два поливных яйца из глины (рис. 7, 54), украшенные орнаментом, близко сходным с поливными плитками, найденными в Белгородке, имеют аналогии в находках в Киеве. Каневе, Белгородке, в Черниговщине и других местах, среди которых особо надлежит отметить ст. Натухайскую.²⁵⁾ Многочисленны обломки стеклянных браслетов. По сравнению с круглыми и витыми браслетами особенно много имеется пластинчатых, темно-синих или черных, украшенных цветным узором по наружной стороне (рис. 7, 1-12). Подобные браслеты были находимы в Херсонесе²⁶⁾ и других пунктах средневекового Крыма, в Киеве, Белгородке, в небольшом количестве во Владимирских курганах.²⁷⁾ Найдены они были также при раскопках Абоба-Плиска в Болгарии.²⁸⁾

На городище было собрано большое количество пряслец глиняных и из красного шифера (рис. 4, 19, 22, 24). Шиферные немногочисленны, имеют форму невысокого боченка с выпуклыми боками; глиняные, в виде плоских кружочков с отверстием посредине, в большинстве изготовлены из стенок красноглиняных, хорошей выделки, сосудов.

Рис. 6. Наконечник пояса. Бродовский могильник.

Часто встречаются разной величины глиняные цилиндрики с продольным отверстием (рис. 4, 20, 21). Кажется, именно такой [17]

Рис. 7. Предметы левобережного городища. [18]

цилиндрик имеет в виду Сизов, описывая пронизку, найденную им в городище при костяке человека.

При раскопках Сизовым было найдено два креста с рельефными изображениями распятий. Веселовский нашел один крестик в южной части городища на глубине 2 арш., т. е. ближе к поверхности, чем к материку. Об условиях нахождения других крестов ничего неизвестно, так как большинство их приобретено покупкою у жителей, находивших их при добывании кирпичей. Большая коллекция крестов находилась в Новочеркасском музее (рис. 8), но похищена во время гражданской войны.²⁹⁾ Наибольший интерес из числа крестов этой коллекции представляет крест-складень с изображениями князей Бориса и Глеба, с хорошо читаемыми русскими надписями «Глеб» и «Борс» (рис. 8, 14а, 14б). Оба одеты в княжеские шапки с околышами, в кафтаны и плащи, застегнутые на правом плече. В левой руке у одного изображения церквей: у Глеба трехглавой, у Бориса одноглавой. Кресты с изображениями Бориса и Глеба известны в значительном количестве из Киевщины и Черниговщины; находимы они были и на севере в Костромской губ.³⁰⁾

В. И. Лесючевский, специально занимавшийся ими,³¹⁾ полагает возможным появление их не ранее 1072 г., так как только в этом году был выстроен пятиглавый храм, в котором были положены тела князей; ранее же они находились в одноглавом храме. Именно связью культа Бориса и Глеба с этими вышгородскими храмами он объясняет наличие изображений церквей в руках князей, причем трехглавый храм представляет тот новый пятиглавый, который выстроен был в 1072 г. и который при переводе в изображение не мог быть представлен иначе, как с тремя главами. Крест, найденный в Цымлянском городище, является доказательством сношений населения Дона с Киевской областью, где возник и откуда распространился культ князей вместе с изображениями.

Большинство других крестов — также энколпионы III типа по классификации Н. И. Кондакова³²⁾ (рис. 8, 1, 3, 5, 7, 9).

Вторую группу образуют маленькие нательные крестики, различающиеся, главным образом, величиною и обработкою центральной части (рис. 8, 2, 4, 6, 11, 12). Состоят они из круглых перекладин с шариками на концах. Перекрестье имеет форму квадрата [19]

Рис. 8. Кресты, иконки и монеты Цымлянских городищ. [20]

с изображением андреевского креста внутри или ромба в круге; у одного оно обработано в виде перевязи, скрепляющей перекладины (рис. 8, 2).

Третью группу составляют каменные четырехконечные крестики. Один такой крестик находился в Новочеркасском музее (рис. 8, 15), обломок другого имеется в коллекции Сизова. Следует отметить еще упоминание Сухорукова о нахождении на городище янтарного крестика, хранившегося в его собрании.³³⁾ Кроме крестов, в Новочеркасском музее были круглая маленькая подвеска с ушком с изображением святого (рис. 8, 17) и прямоугольная маленькая иконка с рельефным изображением святителя в рост (рис. 8, 8).

Большинству из этих крестов и иконок легко отыскать аналогии в находках в Херсонесе, Киевщине и других местах в русских курганах и кладах. Сходные изданы в большом числе Ханенко и Леопардовым. Датируются они обычно X—XII вв. Можно утверждать, что некоторые из металлических крестиков изготовлены в самом городище. Сизовым были найдены здесь формочки для литья крестиков, вырезанные в мягком меловом камне (рис. 4, 4). О местном литейном производстве свидетельствуют также каменные формочки для литья стрел в той же коллекции и две формочки из коллекции Веселовского для литья каких-то лучеобразных подвесок (рис. 4, 1). Одна из формочек близко сходна с найденной в Подболотьевском могильнике.

Остатки храма, кресты и другие находки на городище свидетельствуют о христианской религии его населения. По словам Часовникова³⁴⁾ к ЮВ от места предполагаемого храма были находимы человеческие скелеты, правда, в беспорядке и разрозненные по частям, что является естественным следствием хищнических раскопок. Эти находки дают Часовникову основание предполагать здесь место христианского кладбища. Однако, это предположение сомнительно, так как костяки были находимы и в других местах городища и все в толще культурного слоя. Выше уже отмечалась находка костей в юго-восточной части городища при раскопках в 20-х годах прошлого столетия. Сизовым при раскопках были открыты два скелета: один с глиняной грубой пронизкой в форме оливки, размерами напоминающей пряслицу, найден был вблизи поверхности городища, другой лежал в слое мусора на 1 арш. выше грунта. Возле него найдены упомянутые 2 креста-складня, отлитые из меди. Сизов указывает, что погребением этот скелет считать нельзя, так как «положение его не было правильным». Вероятно, и другие встреченные в городище костяки не являются результатом погребений, по крайней мере древних (так как о похоронах на городище пришлых калмыков жителями хут. Попова имеются сведения),³⁵⁾ а, может быть, [21] свидетельствуют о трагических моментах гибели города и населения. Здесь же уместно добавить, что при нашем посещении, внутри внешнего города, близ вала, по межевой канаве одного из огородов, расположенных в этой части, мы увидели человеческие кости; местные жители рассказывают о частом нахождении здесь костей.

Если наличие христианского кладбища в пределах городища сомнительно, то курганный могильник, тянущийся вдоль наружной стороны рва, несомненно, теснейшим образом связан с этим поселением. Сизовым был раскопан один из курганов.³⁶⁾ Скелет обнаружен на уровне горизонта; при нем найдена медная пряжка от пояса, которая «представляла обычный тип пряжек в курганах центральных губерний, относящихся к периоду не ранее XI в.» Над скелетом замечены следы дерева и найдены гвозди. Под костяком обнаружены обломки кирпича квадратной формы, «очевидно взятые из построек городища».

Прекрасный материал для датировки левобережного городища представляют найденные здесь монеты. Если не принимать в расчет сомнительного собрания разнообразных монет Цымлянской коллекции Новочеркасского музея, то остальные относятся к IX—XI вв. Наибольшее значение имеют монеты, найденные при раскопках. Сизовым найдены византийские монеты: Василия I (867—886 гг.), Романа I (920—944 гг.), Никифора Фоки (963—969 гг.) и медные монеты херсонесского чекана с изображением на одной стороне монограммы Романа II (959—963 гг.). В коллекции Веселовского находятся 2 медные византийские монеты X в. Часовниковым была приобретена у жителей одна русская серебряная монета (Владимирове серебро III типа). В Новочеркасском музее ряд монет херсонесского чекана, византийские: Василия II Болгаробойцы (975—1025 гг.), Алексея Комнина (1081—1118 гг.) и ряд неопределенных мусульманских. Кроме того, имеется одна польская монета Яна Казимира. Как уже было сказано, придавать значение показаниям Новочеркасского собрания можно лишь с большой осторожностью. Вполне вероятно, что все монеты этого собрания найдены в районе ст. Цымлянской, но это вовсе не значит, что они добыты именно на левобережном городище. Монеты этого собрания, имеющие значение для характеристики района Цымлянской станицы, должны быть исключены при суждении об одном лишь левобережном городище. Левобережное поселение, таким образом, судя по монетам, несомненно происходящим с него, существовало от IX по XI вв. На возможность некоторого расширения этих хронологических границ указывают отдельные предметы из числа выше рассмотренных. Так, орнаментированные бляшки и наконечники пояса могут относиться к несколько более раннему времени, но едва ли раньше, чем к VIII в. Предметы, сходные с находимыми в русских курганах и городищах, должны быть датированы XI—XII вв. В общем, данные инвентаря городища не противоречат хронологическим показаниям монет, а [22] лишь несколько расширяют в обе стороны границы существования поселения.

Выделение из инвентаря городища двух групп предметов, различающихся и хронологически и в смысле принадлежности разным культурным комплексам, нельзя не сопоставить с указаниями, полученными при раскопках, на наличие двух периодов жизни города. Первый характеризуется кирпичными постройками хорошей техники, а второй, — грубыми постройками из обломков кирпичей, возникшими на развалинах зданий первого периода.

Рис. 9. Сосуд в форме животного, найденный на левобережном Цымлянском городище.
Исторический музей в Москве. Колл. Веселовского.

Дополнительный и проверочный материал, если и недостаточный для окончательного решения наметившихся выше вопросов о культурно-хронологических периодах истории поселения, то позволяющий их в значительной мере уточнить, представляет собранная на поселении керамика, являющаяся материалом массовым и этим выгодно отличающаяся от всякого другого. Прежние исследования почти не дают сведений о керамике городища. Как самостоятельный научный материал она остается незамеченной. Сизов упоминает о находке фрагмента сосуда с рельефным крестом и о некоторых других керамических находках, но в самой общей форме. В собрании Веселовского замечателен сосуд в форме животного из хорошо очищенной красной глины, найденный на городище (рис. 9). Сосуды подобного типа, напоминающие бронзовых водолеев и восходящие к формам доисторической фигурной керамики, были находимы на Северном Кавказе.³⁷⁾ [23]

Керамику левобережного городища, собранную нами на поверхности его и, главным образом, на отмели берега в том месте, где городище размывается половодьями, можно по технологическому признаку в общих чертах разделить на две больших группы. К первой группе относится лепная, т. е. изготовленная без помощи гончарного круга керамика, вторую группу составляет керамика, сделанная на гончарном круге, т, е. с использованием центробежной силы при формовке. Если и в дальнейшем подразделении придерживаться технологического принципа классификации, не касаясь пока формы, то керамику второй группы удобнее разделить на серую, черную и красноглиняную, что указывает на различие качества и характера обжига каждого вида. Вместе с тем, указанные выше группы различаются и по составу глины, из которой изготовлены сосуды. В глине лепных сосудов имеются примеси, но нормализовать их состав и количество совершенно невозможно; самая глина грубая, лессовая. Серые сосуды, сделанные на круге, имеют уже определенный состав глины; как правило, здесь наблюдается некоторая примесь песку, но количество его для разных групп керамики этого рода — различно. Красноглиняные отличаются более или менее тонким, очищенным тестом. Качество глины, надо полагать, теснейшим образом связывается как со способом изготовления сосудов, так и с характером их обжига.

Рассмотрение техники керамики указывает ряд моментов в развитии ее производства. Естественно предположить, что лепная посуда и серый обжиг предшествуют изготовлению на круге и красному обжигу, требующему более высокой температуры. Безотносительно к месту и времени это предположение не может встретить никаких возражений, но в применении к конкретному материалу необходимо учитывать целый ряд осложняющих обстоятельств и, самое главное, что все эти виды керамики сосуществуют с очень глубокой древности. Сосуществование различных способов керамического производства приводит к тому, что красноглиняная керамика может быть одновременна с серою, сделанная на круге — с лепною. А если принять во внимание возможность импорта из другой культурной среды, то появление в данном месте красноглиняной керамики может предшествовать бытованию здесь же серой, изготовленной на круге, что мы и видим на примере поселений римской поры на дельте Дона, где грубейшая местная лепная посуда сочетается с превосходной красноглиняной импортной керамикой. Таким образом, для установления относительной, а тем более абсолютной хронологии поселений технологического анализа найденной на них керамики совершенно недостаточно.

Как уже было сказано, мы не имеем почти никаких наблюдений для установления культурно-хронологических горизонтов в толще слоев левобережного городища и не можем связать с ними ни одной из намеченных керамических групп. Вследствие этого пришлось бы или вовсе отказаться от привлечения керамики для решения намеченных выше вопросов или довольствоваться ненадежными, как [24] из-за свойств самого метода, так и ввиду неразработанности вопроса о средневековой керамике, результатами ее типологического анализа.

Кроме левобережного городища в окрестностях станицы Цымлянской имеются еще несколько древних поселений, не столь значительных и важных каждое в отдельности, но весьма интересных по связи с левобережным городищем и между собой и представляющих в целом как бы особый населенный округ. Керамика каждого из них повторяет те или другие виды, свойственные левобережному городищу, позволяя, таким образом, выделить из всего количества собранных там образцов различные комплексы керамики. Самостоятельное существование этих комплексов керамики в том или другом поселении, по-видимому, обособляет их не только в культурно-бытовом отношении, но и хронологически.

Особенно важно сопоставление левобережного Цымлянского городища с двумя поселениями, расположенными по речке Котлубанной, впадающей в Цымлу, находящимися, следовательно, на правой стороне Дона и притом в значительном отдалении от него.³⁸⁾ Это обстоятельство, существенно отличающее рассматриваемые поселения от других, примыкающих к большой реке, несомненно, должно свидетельствовать о каком-то другом бытовом строе их насельников и позволяет в дальнейшем именовать эти городища степными.

Первое из них, поселение возле хутора Среднего, находится в 6 км от станицы Цымлянской. Оно представляет укрепление в форме трапеции, примыкающее длинной стороной к речке Котлубанной, а с других сторон очерченное валом и рвом, со следами ворот в нескольких местах (рис. 10).³⁹⁾ Сами по себе укрепления слишком слабы, чтобы представлять серьезное оборонительное значение даже при усилении их частоколом или оградою иного типа, и больше напоминают загон для скота, чем крепость. Это предположение подтверждается и размерами огражденного пространства, занимающего, по указанию Попова, более 15 десятин. В юго-западном углу городища возле вала находится высокий курган, усеянный щебнем. Внутри городища встречаются неглубокие около 8 шагов впадины, квадратные или круглые в диаметре. Вследствие их расположения довольно правильными рядами можно предполагать здесь остатки построек (по-видимому, землянок или полуземлянок). На поверхности городища, а также и вне ограды вдоль реки находятся в значительном количестве мелкие фрагменты керамики.

Второе поселение расположено на левом берегу той же речки у хутора Карнаухова в 10 км от станицы Цымлянской.⁴⁰⁾ Площадь его Попов определяет в 18 десятин. На опубликованном им плане показаны вал и ров, ограждающие городище со стороны степи. [25] Однако, во время нашего посещения следов ограды не обнаружено, несмотря на внимательное изучение всей местности, примыкающей к реке. Здесь также встречены ряды круглых впадин, обозначающих места построек. На поверхности найдены куски глиняной обмазки со следами прутьев и куски стекловидного шлака.

Рис. 10. План городища у хут. Среднего (глазомерная съемка А. Круглова).

Керамика, собранная на этих двух поселениях, совершенно аналогична и представляет, главным образом, фрагменты серых [26] сосудов, сделанных на гончарном круге, таких же, какие найдены в числе других и на левобережном городище. Наряду с ними были встречены красноглиняные фрагменты и части сосудов с черною шлифованною поверхностью или с узором из блестящих, слегка вдавленных полосок. Совершенно отсутствует лепная посуда.

Полное сходство серой, изготовленной на круге керамики степных городищ, так же как и других найденных здесь групп ее, с соответствующей керамикой левобережного городища доказывает одновременность их существования; отсутствие же в степных городищах лепной керамики свидетельствует, что время бытования последней не совпадает с употреблением керамики, сработанной на круге, и относится к другому хронологическому периоду, предшествовавшему, надо полагать, появлению в данной местности гончарного круга. Отсюда следует, что левобережное городище было заселено раньше степных и что их сосуществование представляет лишь какой-то из последующих периодов истории местности.

Но и во время бытования лепной керамики левобережное городище не было одиноким.

Такая же керамика была нами найдена в городище, не безызвестном в связи с исследованиями левобережного городища, находящегося на правом берегу Дона в 7 км ниже станицы Цымлянской. В дальнейшем изложении мы будем его называть правобережным городищем.⁴¹⁾ Оно занимает небольшое пространство очень высокого здесь берега, между двумя глубокими балками с крутыми скатами. Это место имеет форму треугольника, обращенного вершиною к степи и соединенного с нею перешейком шириною не более 4-5 м (рис. 11). Незначительная ширина этого перешейка в сочетании с крутыми склонами балок, достигающих здесь не менее 70 м высоты, делает место городища необычайно выгодным в стратегическом отношении, положительно неприступным. Естественные условия защиты усилены специальными сооружениями. Соответственно конфигурации местности образованное широким и высоким валом укрепление, почти целиком занимающее пространство между балками, представляет форму треугольника, стороны которого имеют от 250 до 350 шагов в длину. Северный и южный углы его выделены валами, проходящими внутри городища, причем входа, соединяющего южный угол с остальным пространством укрепления, отыскать не удалось, тогда как проход, ведущий в северный треугольный отрезок, ясно виден. Из оставшегося пространства городища особыми валами внутри выделен четырехугольник, примыкающий к северо- и юго-восточным сторонам наружного вала, являющийся, видимо, основной частью укрепления. В него ведут двое ворот снаружи, одни с юго-восточной, другие с северо-восточной стороны. Между валами, разделяющими городище на указанные выше части, [27] образовался узкий проход, тупым углом перегибающийся у западной стороны и оканчивающийся к северо-востоку и к юго-востоку воротами. Углы укрепления имеют закругленные выступы, может быть являющиеся местами башен. Валы и поверхность городища усеяны щебнем от известковых камней. Изредка встречаются обломки кирпичей, толщиною в 6 см, аналогичные с кирпичами левобережного городища.

По свидетельству автора отчета о раскопках левобережного городища в 20-х годах прошлого столетия правобережное городище имело стены, сложенные из известковых белых камней, достигавшие, по словам старожилов, 5 футов высоты.⁴²⁾ По распоряжению Войскового правительства в 1744 г. они были разобраны, камни перевезены в Старочеркасск и употреблены на постройку бастионов. В Московском архиве, министерства юстиции хранится план городища, сделанный военным инженером Сацыперовым в 1743 г., на котором обозначены стены городища. Однако этот план производит странное впечатление прежде всего тем, что позади сравнительно узких стен, на некотором расстоянии от них, показаны широкие валы. Надо полагать, что тонкие стены из тесаного камня, разобранные военным ведомством в 1744 г. и нанесенные на плане 1743 г., были не чем иным, как наружною облицовкою массивных стен, сложенных из кусков известняка, в настоящее время, по крайней мере снаружи, превратившихся в мелкую щебенку. Узкие рвы, имеющиеся ныне вдоль валов снаружи, и являются, очевидно, местами, где были возведены эти облицовочные стены.⁴³⁾

Правобережное городище раскапывалось Сизовым⁴⁴⁾ и Веселовским. Выемки внутри валов его, показанные на плане (рис. 11), вероятно являются следами раскопок. К сожалению, сколько-нибудь подробного отчета о раскопках не дал ни тот, ни другой. Веселовский «ничего не нашел», а раскопки Сизова, подтвердив, что стены сложены из плит белого мелового мягкого известняка, открыли внутри городища следы квадратного здания. Здесь им были найдены серебряная бляшка и металлическое круглое зеркало, которые, по его мнению, могут быть отнесены к XIII—XIV вв. В других траншеях найдены наконечники копий и стрел, крючки для рыбной ловли, «по всей вероятности, — добавляет он, — относящиеся к тому же времени, что и зеркало». К сожалению, выделить эти вещи из числа других в цымлянской коллекции Сизова невозможно, а, следовательно, невозможно проверить и их датировку. В Новочеркасском [28] музее находится бронзовая ажурная пластинчатая фибула с крестообразным навершием, найденная, по свидетельству X. И. Попова,

Рис. 11. План правобережного городища близ ст. Цымлянской.

на этом городище⁴⁵⁾ (рис. 5, 31). Подобные фибулы встречены в Херсонесе, Киевщине, Окско-Камском районе и в других местах и связываются с широко распространенными варварскими эмалями, [29] время расцвета которых Спицын определяет VI—VIII вв.⁴⁶⁾ Факт нахождения этой фибулы на правобережном городище заставляет отнестись с недоверием к датировке находок Сизовым, тем более, что среди предметов собранной им коллекции нет вещей, относящихся к указанному им позднему времени. Культурный слой городища очень невелик, степень насыщенности его также незначительна. Трудно предположить вследствие этого продолжительное заселение его, тянущееся, примерно, с VI в. по XIV в. Но даже если Сизов прав, то основание городища нельзя отнести к столь позднему времени, которым он датирует свои находки.

По строительным приемам городище больше всего напоминает известные городища Салтовско-Маяцкого типа, количество которых, в той или иной мере обследованных, все больше увеличивается.⁴⁷⁾ Они представляют поразительное однообразие как в отношении употребления для устройства стен блоков камня, главным образом известняка, так и квадратною формою своих укреплений. Четырехугольник, особо выделенный внутри обусловленного конфигурацией местности треугольного плана правобережного городища, может быть, следует объяснить именно связью этого укрепления с формами крепостей Салтовского типа. Далее, оставляя в стороне фибулу Новочеркасского музея, керамика, собранная нами на городище, немногочисленная по количеству ввиду слабой насыщенности культурною слоя, почти целиком преобразованного в гумус, а также ввиду хорошей одернованности его поверхности, не содержит ни одного образца, который можно было бы датировать XIV в., и представлена в числе других фрагментами сосудов лепной техники, сходных с найденными на левобережном городище. Но наряду с нею, так не как и в левобережном городище, встречена в некотором количестве и керамика, изготовленная на круге, преимущественно серая, такая же, как в городищах степных.

Еще одно поселение, ранее неизвестное, было открыто экспедицией на правом берегу Дона у хутора Потайновского, в 2 км ниже станицы.⁴⁸⁾ Оно расположено на первой береговой террасе, ограниченной с боков двумя оврагами, а со стороны степи крутым подъемом высокого берега. Большая часть поселения уже уничтожена вместе с берегом, интенсивно подмываемым рекою. Сохранившаяся площадь его почти целиком занята хуторскими постройками, а в свободных местах хорошо задернована и на поверхности никаких находок не дала. Отсутствуют и следы каких бы то ни было укреплений. Но со стороны реки, в почти вертикальном обрыве берега, выступают мощные культурные слои, а вдоль берега в большом числе встречаются фрагменты керамики, свидетельствующие о заселении этого места [30] в различные эпохи. Произведенные в 1927 г. небольшие раскопки показали наличие трех периодов заселения, каждому из которых соответствует хорошо выраженный культурный слой, отделенный от других более или менее значительной стерильной прослойкой. Культурный слой с керамикою, близко сходной с некоторыми типами левобережного городища, самый небольшой из всех трех; в изученных местах выходы его не превышают 0,5 м толщины. Он перекрыт мощными, состоящими почти сплошь из золы отложениями более позднего времени, содержащими громадное количество керамики, не встреченной ни на одном из других Цымлянских городищ. Что касается нижележащего культурного слоя, отделенного значительною лессовою прослойкою, то он относится ко времени бронзы и представляет керамику, сходную с найденной в курганах со скорченными погребениями, так наз. «срубного» типа».⁴⁹⁾

На горе, над городищем находится большой камень с рельефным крестом, высеченным на его лицевой, уплощенной стороне (рис. 12). Крест — четырехконечный с расширяющимися концами — представляет вариант «процветшего креста». Нижний конец его раздваивается на короткие отростки, под тупым углом расходящиеся в стороны. По сторонам верхнего конца сохранились буквы под титлом ИСХС, под концами поперечной перекладины надпись, от которой уцелела только первая часть НИ, очевидно НИ-КА; вторая часть ее сильно попорчена. Внизу под раздвоением имеется врезанное начертание типа тамги, состоящее из перпендикуляра, по сторонам которого. симметрично расположены: слева — маленькая фигура в виде перевернутой в обратную сторону буквы Э и справа в виде буквы С, соединенной с вертикальной линией короткой горизонтальной чертой. Описанный камень напоминает подобные памятники Северного Кавказа⁵⁰⁾ и, надо полагать, относится к тому же времени, что и рассматриваемый культурный слой Потайновского городища.

Особый интерес Потайновского городища в пределах нашей темы заключается в том, что в интересующем нас культурном слое при раскопках была обнаружена керамика, изготовленная на круге, аналогичная некоторым типам, найденным в левобережном городище, и совершенно отсутствующая в степных поселениях. Несмотря на незначительную площадь, вскрытую раскопками (4 м х 2 м), и на небольшое количество сделанных при этом находок, можно с полной уверенностью утверждать, что керамика эта представляет особый культурный комплекс, пополненный значительным количеством подъемного материала, также соответствующего образцам левобережного городища и не встречающего аналогий в степных городищах. Однако необходимо отметить, что среди подъемного материала оказались также немногочисленные фрагменты керамики типа степных городищ. Место залегания их в культурных [31] напластованиях Потайновского городища и стратиграфическое отношение к керамике указанной выше группы раскопками выяснить не удалось.

Сопоставление комплексов керамики отдельных Цымлянских городищ между собою приводит к достаточно определенному разделению их на три, хронологически особые группы: одну, образуемую керамикой лепной техники, и две, на которые распадается керамика, изготовленная на гончарном круге. Выделение лепной керамики в особую хронологическую группу, несмотря на то, что ни в одном из Цымлянских городищ она не была найдена без сопровождения керамики, изготовленной на круге, в достаточной мере оправдывается отсутствием ее как в Потайновском, так и в степных городищах, в которых формы изготовленной на круге керамики почти полностью покрывают формы аналогичной керамики, найденной на левобережном городище.

Рис. 12. Камень с рельефным крестом близ хут. Потайновского.

Итак, путем сравнительного изучения керамики Цымлянских городищ устанавливается наличие в левобережном городище не [32] двух культурно-хронологических периодов, как можно было заключить на основании наблюдений, сделанных при раскопках, а трех, соответствующих вполне ощутимым изменениям в характере заселения окружающей местности и уже вследствие этого заслуживающих некоторого разделения и особого изучения, даже если бы отличия в керамике, свойственной каждому из них, были не столь значительны, чтобы можно было говорить о разных «культурах», сменяющих одна другую или преобразующихся одна в другую.

²⁾ OAK за 1890 г., стр. 40 сл. Раскопки В. Н. Ястребова.

³⁾ По сведениям Ознобошина, у местных жителей оно называлось «Черкесский город», Донск. Войск, ведомости, № 10, 1876 г.

⁴⁾ См. планы, приложенные к статьям Сизова (Труды VI Арх. съезда, т. IV) и Попова (Труды IX Арх. съезда, т. I).

⁵⁾ Места раскопок Сизова обозначены на плане, приложенном к его статье (Труды VI Арх. съезда, т. IV).

⁶⁾ Описание городища, находящегося Войска-Донского Ведомства 2 Донского начальства в юрту Цымлянской станицы, ДВВ, № 6, часть неофициальная, 1865 г., стр. 37.

⁷⁾ В. И. Сизов, Раскопки в двух городищах близ Цымлянской станицы на Дону, Труды VI Арх. съезда в Одессе, т. IV, Одесса, 1887 г.; Древности, Труды Моск. Арх. общества, т. X. 1886 г., протоколы, стр. 60; там же, т. XI, в. 1, протоколы, стр. 38.

⁸⁾ OAK за 1882—1888 гг., стр. CLXXVII; Дело Арх. ком. 15/1887.

⁹⁾ ДВВ, № 17, 1861 г., стр. 90, 91, «О хазарской крепости Саркел на Дону».

¹⁰⁾ Ряд разновременных описаний городища помещен в ДВВ, в газ. «Донской Вестник», в журн. «Дон», в газ. «Приазовский край» и др. Наиболее интересные из них, кроме уже указанных: Сухоруков, Записка о достопримечательностях в Донской области, ДВВ, № 34, 1863 г., стр. 197 сл.; Историческое описание Цымлянского городища, ДОВ, № 4, 1866 г.; Об археологических находках Цымлянской станицы. Описание городища и древностей, ДОВ, № 6, 1865 г. См. также Попов, Сведения о древних памятниках, находящихся в земле Войска Донского, «Харьковские губ. вед.», № 30; его же, Сведения о древних памятниках, Труды I Арх. съезда, стр. 169; его же, Где находилась хазарская крепость Саркел, Труды IX Арх. съезда, т. I, стр. 271.

¹¹⁾ Дело Арх. ком. 15/1887, письмо Веселовского.

¹²⁾ Древности, т. X, протоколы, стр. 60.

¹³⁾ ДВВ, № 6, 1866 г.

¹⁴⁾ Отчет см. в газ. «Новости», № 106, от 16 апреля 1888 г.

¹⁵⁾ Кларк, Путешествие по России, изд. 1810 г.

¹⁶⁾ Имеются смутные сведения (Леонтьев, Пропилеи, т. IV, стр. 624; Чаусов, ДВВ, № 17, 1861 г.), что здесь же была найдена гранитная (?) колонна с генуэзской (?) надписью, которая долго хранилась в доме отца Мартынова. Впрочем, в записках самого Мартынова (Записки о древн. земли Войска Донского, «Дон», 1887 г., стр. 26), в которых о гранитной колонне упоминается, о надписи ничего не сказано.

¹⁷⁾ Wulff, Altchristliche und Byzantinische Kunst, т. I, Berlin, 1914 г., стр. 275.

¹⁸⁾ Толстой и Кондаков, Русские древности, в. 4, рис. 13.

¹⁹⁾ Находится в Истор. музее в Москве.

²⁰⁾ Находится в Гос. Эрмитаже и в Истор. музее. Кондаков, Указатель отделения средних веков и эпохи возрождения, СПб., 1891 г., стр. 296.

²¹⁾ Boulitchov, Kourgans et gorodietz, табл. XXVIII, рис. 8; ИАК. в. 15, стр. 164, рис. 354.

²²⁾ Boulitchov, ук. соч., рис. 4; ИАК, в. 15, стр. 154, рис. 357.

²³⁾ Русские древности, b. V, рис. 92; ИАК, в. 15, стр. 141, рис. 187.

²⁴⁾ Булычев, Раскопки по среднему течению р. Угры, стр. 56, рис. 34; табл. IV. рис. 9.

²⁵⁾ Arne, La Suède et l’Orient, Upsala, 1914 г., рис. 329, 330. Arne полагает, что фабрикация этих яиц могла происходить в Киевщине и что они, как символ воскресения, связаны с христианским культом (стр. 216).

²⁶⁾ OAK, 1891 г., стр. 10, рис. 8.

²⁷⁾ Спицын, Владимирские курганы, ИАК, в. 15, стр. 149, рис. 274.

²⁸⁾ Альбом к X т. Изв. Русск. Археолог. инст. в Константинополе, «Абоба-Плиска». табл. VII, рис. 9-12.

²⁹⁾ Часть их издана Поповым, ук. соч., рис. 71. Описание см. Зверев, Христианские памятники на Дону. Труды X Арх. съезда, т. I, стр. 324, а также Памятная книжка Воронежской губ., 1894 г., стр. 197 сл.

³⁰⁾ Ханенко, Древности русские. Кресты и образки, Киев, 1899 г., табл. VII, рис. 88/89, 90; Леопардов и Чернов, Сборник снимков с предметов древности, находящихся в Киеве в частных руках, Киев, 1890—1893 гг., в. 2, табл. 2, № 8; в. 3 и 4, табл. 4, № 9 и серия 2, в. 2, табл. 1, № 2; Петров, Альбом достопримеч. Церк. арх. музея, в. IV-V, табл. XVII, рис. 5, 6; Материалы по археологии Восточных губ., т. III, табл. 6, рис. 1-а, б.

³¹⁾ Доклад в ГАИМК.

³²⁾ Н. Кондаков, Русские клады, т. I, стр. 43 сл.; J. Kvêt, Enkolpion mêtskêho musea v Louneeh, Niederliew Sbornik, 1925 г.

³³⁾ Сухоруков, Записка о достопримечательностях в Донской обл., ДВВ, № 34, 1863 г.

³⁴⁾ Газ. «Новости», № 106, 1888 г.

³⁵⁾ Дело Арх. ком. 16/1887. Сообщение Веселовского.

³⁶⁾ Труды VI Арх. съезда, т. IV.

³⁷⁾ Материалы по археологии Кавказа, т. VIII, рис. 184, 199, 200; ИАК в 38 стр. 97, рис. 26, фиг. 7.

³⁸⁾ Попов, Где находилась хазарская крепость Саркел, Труды IX Арх. съезда, т. I, стр. 279, примеч.

³⁹⁾ Миллер, Археологические работы Сев.-Кав. эксп. ГАИМК в 1926—1927 гг., Сообщения ГАИМК, т. II. стр. 118 сл.; Попов, ук. соч., стр. 274, рис. 72.

⁴⁰⁾ Попов, ук. соч., стр. 275, рис. 73; Миллер, ук. соч., стр. 117.

⁴¹⁾ Миллер, ук. соч., стр. 110; Сизов, Раскопки близ Цымлянской станицы на Дону. Труды VI Арх. съезда в Одессе, стр. 278; Попов, ук. соч., стр. 216, рис. 70.

⁴²⁾ ДВВ, № 6, 1866 г., стр. 39.

⁴³⁾ План Сацыперова, а также изданный Поповым (ук. соч., рис. 70), очень приблизительно передают общие очертания городища и расходятся в изображении внутренних членений его, хотя оба отмечают деление на три части. Наш глазомерный план также, конечно, далек от совершенной точности и не разрешает вопросов, касающихся устройства укрепления. Поэтому было бы желательно замечательное правобережное городище зафиксировать точным инструментальным планом, сделанным в связи с новыми тщательными наблюдениями над его устройством.

⁴⁴⁾ Сизов, ук. соч.; Дело Арх. ком. 15/1887.

⁴⁵⁾ Труды VII Арх. съезда, т. IV, стр. 240, № 66, табл. XXXV.

⁴⁶⁾ Спицын, Предметы с выемчатой эмалью, Зап. Отд. русск. и слав. археол. Русск. Арх. общ., т. V, в. 1, СПб., 1903 г.; Н. Макаренко, Борзенськi емалi й старi емалi Украiни взагалi, Киив, 1927 г.

⁴⁷⁾ С. Н. Замятнин, Археологические разведки в Алексеевской и Валуйском уездах, Воронеж, 1921 г.

⁴⁸⁾ Миллер, ук. соч., стр. 111 сл., рис. 18, 19.

⁴⁹⁾ Миллер, ук. соч., рис. 20, 21.

⁵⁰⁾ МАК, т. VII.