Франки

   Теперь посмотрим, как начинался этногенез в Западной Европе. Сначала, в V–VI вв., в Западной Европе был полный хаос – Римская империя, упавшая от собственной тяжести, стала добычей небольших кучек германцев и славян, которые в нее проникли. На запад пошли германцы, на восток – славяне, но дело не в этом. Какова была численность тех племен, которые захватывали территорию Римской империи? Вандалов, например, было всего 20 тыс. воинов – одна дивизия. Они захватили всю Северную Африку. Ну, там их довольно быстро прикончили – население было не за них, прижиться прибалтам на границе Сахары было трудно, и, попиратствовав около ста лет, они оказались завоеванными и уничтоженными византийцами.
   Вестготов было в четыре раза больше – они захватили половину Франции, всю Испанию, за исключением северо-западного угла, где засели свевы. Они выгнали вандалов. Вы представьте: 80 тыс. человек на пространство, которое простирается от современного Пуатье и Орлеана до Гибралтара. То есть среди местного населения они там были ничтожной прослойкой. Занимали они, правда, довольно высокие должности. Короли были из их среды и вельможи тоже. Но жениться-то надо. Кроме того, раз жена и дети, то надо иметь слуг, а все это – местное население. Дом с женой, детьми и слугами – это уже единая система. В общем, вестготы, оказавшись поглощенными этими системами, потеряли силу сопротивления и были очень быстро разбиты – сначала франками на севере, а потом арабами на юге – и в результате потеряли свою самостоятельность.
   И в таком жалком состоянии находилась вся Европа, которая в VIII в. была объектом нападения всех соседей, которые того желали.
   Германцы, захватившие Римскую империю и расселившиеся там, чувствовали себя крайне неуютно, хотя они были хозяевами положения. Большинство латиноязычного населения (они назывались вельски или волохи) их терпеть не могло, считало хамами, дикарями, пьяницами и относилось к ним очень плохо. Победившие германцы: франки, бургунды, готы – считали своих латиноязычных подданных трусами, подхалимами, интриганами и тоже их терпеть не могли. При таком положении, естественно, никакого единства в Западной Европе не было. И выигрывали те племена и народы, которые меньше всего успели пройти по пути прогресса (а прогрессом в это время считалось разложение общества), охватившего весь этот огромный полуостров. А те, которые были более или менее отсталы, еще сохраняли некоторую силу и боеспособность, элементарную честность и преданность своим вождям. Такими были франки. Они жили в низовьях Рейна, на отшибе, и поэтому, когда все прочие успели разложиться, франки сохранили какую-то боеспособность и силу. Франкский вождь Хлодвиг захватил сначала местность между Марной и Луарой, где ныне помещается город Париж, потом выгнал готов за Пиренеи в Испанию, подчинил себе алеманнов на среднем Рейне и бургундов, которых он не покорил окончательно, но сделал их зависимыми.
   Но мужество трудно сохранить. Ведь разлагаться и предаваться излишествам очень приятно, это гораздо легче, чем соблюдать верность, доблесть, жертвовать жизнью ради своей Родины. И поэтому франков постигла общая судьба. Они разлагались с такой энергией, что догнали в своем разложении все прочие германские племена. У потомков Хлодвига начались невероятные распри между собой, причем, как всегда бывает при распадении, разлагается сначала слабая часть, то есть мужчины. Но потом разложение охватывает и женщин. И такие преступления, какие совершили франкские фаворитки-соперницы Фредегонда, Брунгильда, ни с чем не сравнимы. Они убивали детей своих соперниц, они отравляли претенденток на ложе короля и вообще всячески истребляли друг друга. Фредегонду убили, Брунгильду захватили в плен, обвинив ее в смерти 4 королей и 48 принцев, огромного количества людей, совершенно ни в чем не повинных. И поэтому ее три дня пытали, а потом привязали к дикой лошади и пустили по полю.
   Так что Западная Европа не представляла никакой опасности в это время. Как я уже сказал, арабы с ничтожными силами, не имея конницы, сумели дойти от Гибралтара до Луары с 711 по 732 г., практически не встречая сопротивления.
   Еще хуже для Европы были степные кочевники. В VI в., когда создавался Великий тюркский каганат, небольшая кучка туранцев (племя хион), живших между Аральским морем и рекой Яик (сейчас это река Урал), убежала от тюрок. Бежать можно было только на запад. Туранцы прошли сначала за Дон, наводя на всех страх, потому что они объявили себя великими завоевателями с востока, и все местные жители им поверили; потом, когда обман вскрылся, было уже поздно. Затем они убежали за Днепр, потом, боясь, что тюрки их и там застанут, перевалили Карпаты и захватили среднее течение Дуная – страну Паннонию.
   Это был народ, известный в литературе как авары, а по-русски обры. Было их очень мало: отряд, пришедший туда первым, составлял около 20 тысяч человек, а к нему присоединилось еще 10 тысяч, догнавших их. Таким образом, если мужчин было 30 тысяч, то, значит, общая численность населения не превышала 120–150 тысяч человек. Это же ничтожное население, население одного среднего города. И тем не менее своими набегами они опустошили Германию, почти всю Лотарингию, то есть восточную часть Франции, ворвались в Италию и на Балканский полуостров, доходили до стен Константинополя.
   Нас интересуют не эти завоеватели. Особых сил, как мы видим, у них не было. Показательна та слабость сопротивления, которую демонстрировали тогдашние европейцы. С ними можно было расправляться как угодно. Но все это происходило примерно до 700 г., точнее, в промежуток между 596 и 730 гг. И тут появились люди, которые начали оказывать сопротивление. Это были ранние Каролинги – Карл Мартелл, его сын Пипин Короткий и сын Пипина Карл Великий. Они стали собирать людей, на которых могли положиться, и этих людей они называли хорошо нам известным словом – товарищ («товарищ» – по-латыни comitus, отсюда «комитет», на немецкий язык это слово переводится как «граф», а по-французски так и будет comte). Эти «товарищи» составили дружину короля.
   Но очень сложно управлять страной, совершенно не способной ни к самозащите, ни к самоуправлению, страной, которая даже и налоги-то почти не могла платить, ибо крестьяне делали такую маленькую запашку, чтобы только прокормить себя и семью, а вообще-то они работать не хотели – все равно отнимут, бессмысленно. Чтобы крестьяне стали работать, надо было создать для них какие-то условия.
   И тогда этим «товарищам», сиречь графам, стали выделять места для поселения, которые они должны были своими средствами охранять, за что они получали невиданную в древности вещь – бенефициум, то есть зарплату («бенефициум» значит «благодеяние»). Если он обслуживал, скажем, какой-то район, то он имел право собирать налог с жителей и брать его себе, чтобы на эти деньги себя, семью и войско свое прокормить и защитить этих жителей; он был в этом заинтересован. Иногда ему давали мостовую пошлину, иногда доход с какого-нибудь города, который числился в королевской казне.
   Так возникли феодалы.
   И тут надо внести ясность, потому что, согласно социологической школе, феодализм возник значительно раньше. И это правильно. Феодализм и феодалы той или иной страны – это понятия, далеко не всегда совпадающие. Феодализм – это способ производства, при котором работающий крестьянин является хозяином средств производства, но платит ренту своему феодальному владельцу. Такой феодализм начался в Риме, в римских владениях – Галлии, Испании, Британии – еще в III в., когда выяснилось, что невыгодно держать рабов в тюремных помещениях или специальных эргастериях (фабриках), а выгоднее превратить их в колонов, то есть поселить их на земле, пусть занимаются своей работой, но только платят.
   Как формация феодализм возник уже тогда и с тех пор – с III в., а уж с IV в. бесспорно – существовал (тут можно спорить о разнице в десятилетиях, но для нас это не имеет значения).
   Но дело в том, что вначале тех феодалов, которые известны по литературе, – таких пышных, с плюмажами, с гербами, в латах, с большими мечами, с перчатками, которыми они били друг друга по лицу, а потом тыкали друг друга копьями, – вот таких феодалов тогда еще не было, хотя феодальные отношения были. А рыцари тоже ведут свою родословную от «товарищей» Карла Великого. Ну и они, естественно, использовали ту экономическую систему, которая существовала до них. Ибо что надо служащему человеку? Чтоб ему его службу оплачивали. Ну, оплачиваешь этим способом – ладно, а давал бы ему король деньги прямо из казны – он бы и на это согласился, ему было все равно.
   Нас же с точки зрения этногенеза интересует, откуда Каролинги набрали этих людей? Были ли это остаточные богатыри эпохи Великого переселения народов или будущие рыцари и бароны? Надо сказать, что, видимо, в эту переломную эпоху было и то и другое. Но тут они, так же как мухаджиры при Мухаммеде, объединились вокруг Карла Великого, и даже создался цикл поэм и баллад о рыцарях Круглого стола или пэрах Франции. Рыцари Круглого стола группировались вокруг мифического короля Артура, а пэры Франции – вокруг Карла Великого. Король был первый между равными, он с ними вместе пировал, он с ними вместе ходил в походы, за предательство же наказывал не сам король, а Бог, помогающий на поединке правому одолеть неправого, то есть они жили как единая, крепкая, хорошая банда, возглавлявшая страну.
   Карл Великий получил свое прозвище за огромное количество побед, которые он одержал. Но когда подсчитываешь все его победы, то приходишь к мысли, что ситуация более или менее постоянная: немцы побеждают немцев. И тогда побед очень много! Но когда они сталкиваются не с немцами, то сразу победы их кончаются. Карл Великий попробовал отобрать у арабов часть Испании, совершил поход через Пиренеи, но на обратном пути весь его отряд был вырезан басками. После этого арабы заняли территорию снова.
   Вторым походом он захватил Барселону и территорию, которая сейчас называется Каталонией, – арабы не сочли ее достойной завоевания. Арабы через некоторое время взяли Барселону, разграбили ее, а потом оставили снова. Это было уже много лет спустя после похода Карла.
   Еще несколько побед одержал Карл Великий над аварами, но они свелись к тому, что вся огромная империя Карла Великого воевала с одной маленькой Аварией и им удалось разбить укрепленные аварские лагеря к западу от Дуная. К востоку франки уже не прошли. Тем не менее Карл Великий короновался императорской короной в 800 г.
   То, что сделал Карл Великий, сломалось, и сломалось очень быстро, ибо для того, чтобы набрать себе нужное количество «товарищей», то есть графов, и поставить во главе их воевод – герцогов, и снабдить их достаточным количеством рядовых, то есть баронов (baro по-саксонски значит «человек»), нужно было собрать все пассионарные силы тогдашней Европы, а она была маленькая и простиралась всего от Эльбы до Пиренеев и от Альп примерно до Нормандии. Британия в нее не входила – там были кельты, они не считали себя сопричастными европейскому миру.
   Графов собрали со всех германских племен, собрали со всех уцелевших от Рима галло-римлян, приглашали посторонних, кого можно; если попадались какие-нибудь пленные хорошие – то и их. Арабам, например, когда брали в плен, предлагали креститься и зачисляли в «товарищи». Почему? Потому что людей мало. Но из этого кавардака ничего не получилось, потому что этнос – это не просто социально организуемая единица. Социально ее нельзя организовать, она должна еще иметь и свои природные формы.