Глава L. Специализация в области торговли. Формы внутренней торговли¹

Торговля и банковские операции; связь между ними и постепенное разграничение в Англии. Торговые, комиссионные, экспедиторские и вексельные операции на континенте. Характер каждого из этих видов коммерческой деятельности. Связь между ними. Оптовая и розничная торговля. Торговля различными видами товаров. Специализация в Лондоне и Париже. Появление лавок в деревнях. Коробейники; их деятельность, отношение к ним, стеснения. Ярмарки. Их характер и значение в эту эпоху. Специальные рынки. Торговля из складов. Торговое счетоводство; зачатки его. Значение Италии. Лука Пачиоло. Постепенное распространение бухгалтерии.

Лишь постепенно и медленно устанавливается специализация в области торговли. Вплоть до середины XVIII в. банковские операции в провинциальных городах Англии и Шотландии производятся торговцем, который дает ссуды своим покупателям и учитывает их векселя; или же фермеры, опасаясь разбойничьих нападений, помещают свои вклады под проценты у местного суконщика Смита, который пускает эти деньги в обращение, пока его кредитные операции, постепенно возрастая, не становятся главной отраслью его деятельности и он не прибивает вывески «Банк» над своей дверью. Так возник банк в Ноттингеме; так возникали и другие банки вплоть до половины XVIV в., в том числе и известный, привилегированный в 1746 г. шотландский банк под фирмой «Льняная компания» (в Эдинбурге), который, как видно из самого названия его, лишь постепенно превратился в кредитное учреждение и прекратил торговлю полотняными товарами. Эта компания, занимаясь сбытом льняных изделий, выдавала кустарям ссуды под изготовляемые ими материи, затем стала выпускать банковые билеты, которыми оплачивала доставленные товары (на них имелась надпись «уплачено товарами»). Позже она начала заниматься и банковыми операциями, в особенности учетом векселей, назначая своих агентов в различных местностях и таким образом создав в конце XVIII в. сеть отделений в стране, чего другие банки еще не делали².

На континенте такое отделение банковских операций от торговли совершается гораздо медленнее³. Савари (в конце XVIII в.) указывает на то, что во Франции одни лишь иностранцы занимаются исключительно банковским промыслом, но не торговлей, тогда как французы одновременно производят и те и другие операции⁴. Учрежденный в 1787 г. в Вене «коммерческий, ссудный и вексельный банк» производил наряду с ломбардными и вексельными операциями и оптовую торговлю всевозможными товарами. Мало того, каждые три месяца он устраивал в течение двух недель аукцион для продажи в розницу сданных ему на комиссию товаров⁵. Точно так же устроенный в Ансбахе «придворный» банк ставил себе целью вексельную, товарную и экспедиторскую деятельность одновременно. Нередко соединение всех этих операций в одних руках обусловливалось и кредитованием государей, которые покрывали свои обязательства товарами, например уплачивали добычей горных предприятий. Так, например, австрийский император в XVII в. платил медью и ртутью, добываемой из венгерских рудников, за ссуды, полученные у частных фирм, как и по заключаемым им на Амстердамской бирже займам. Этим объясняется тот факт, что представители императора в Амстердаме (Дейтц), Венеции (Рецонико) и других местах соединяли кредитные операции со сбытом меди и ртути⁶. Но и в других случаях такое соединение являлось обычным. Как указывает Лудовици, в середине XVIII в. многие купцы, в особенности оптовые, столь же ревностно занимаются и вексельными операциями, и точно так же те, кто производит вексельные операции, редко отдаются им всецело так, чтобы не соединять с этим и оптовой торговли какими-либо товарами⁷.

Обычно мы находим соединение операций банковских, комиссионных, экспедиторских, торговли за собственный счет одновременно, так что не только кредитные операции и торговля, но торговля всякого рода и смежные с нею виды деятельности сосредоточены в тех же руках. Это мы наблюдаем, например, в XVIII в. и у бреславльской фирмы Морица Эйхборна⁸, и у торгового дома братьев Шиклер в Берлине⁹, который до 1822 г. вел торговлю за собственный счет, до 50-х годов XIX в. производил комиссионные и экспедиторские операции, занимался и скупкой промышленных изделий (оружия)¹⁰. Обе фирмы лишь постепенно превратились в чисто банкирские предприятия. И знаменитые Ротшильды (а также Бетман, Невилль и другие франкфуртские фирмы) только в начале XIX в. прекратили торговлю колониальными товарами и английскими материями и комиссионные операции¹¹. Гамбургский торговый дом Пэриш, английского происхождения, производивший в конце XVIII в. обширные вексельные операции, соединял с ними, как видно из описания Эренберга, и торговлю заокеанскими товарами¹², подобно тому как существовавшая за полтора века до того, во время Тридцатилетней войны в том же Гамбурге фирма Энгельс—Ришей (голландские выходцы) получала одновременно на КОМИССИЮ рыбу, жиры, деготь из Бергена, вывозила за свой счет товары в Архангельск, Опорто, Дюнкерк и производила вексельные операции с Копенгагеном, Лондоном и Амстердамом¹³.

Страсбургский купец Цетцнер в своих мемуарах называет два торговых дома, где он служил (в последние годы XVIII в.), один в Лейпциге, другой в Амстердаме. Первый торговал шелковыми материями и английским сукном, «но и векселями»; второй также «производил обширные операции как товарами, так и векселями»¹⁴.

Когда Цетцнер открыл собственное предприятие в Страсбурге, то и он соединял торговлю колониальными товарами с денежными и вексельными операциями, причем находился в сношениях с многочисленными торговыми центрами, как с Амстердамом и Парижем, так и с другими французскими городами (Лионом, Нантом, Марселем, Орлеаном, Реймсом), но также со швейцарскими (Женева, Базель) и немецкими (Франкфурт-на-Майне и Кёльн). Вексельные операции, однако, привели его к банкротству и разорению¹⁵.

И предки известного немецкого экономиста Луйо Брентано, происходящего из Тремизины на озере Комо, основали, как он сам сообщает, ряд предприятий в Амстердаме, Бреславле, Аугсбурге, Мангейме, Франкфурте, соединяя колониальную торговлю с банковской деятельностью и нажив на этом большие, иногда очень большие состояния¹⁶.

Чрезвычайно любопытны данные относительно истории швейцарских банкирских домов. Возьмем ли Базель или Женеву, Берн или Цюрих - везде банки возникли из торговых предприятий. В XVIII в. все эти фирмы были зарегистрированы под названием «банкир, комиссионная, экспедиторская и спекуляционная торговля»; под последней разумелась торговля на собственный счет в отличие от комиссионной. Присоединявшиеся к товарной и экспедиторской деятельности, которая играла в Швейцарии большую роль, банковские операции постепенно приобретают все большее значение, оттесняя торговлю на второй план, пока последняя не прекращается вовсе; таким образом возникает кредитное учреждение в чистом виде Во многих случаях это произошло лишь в 30-40-х годах XIX в. В одних случаях банки выросли из торговли колониальными товарами, в других — из торговли шелковыми или же бумажными материями, или мануфактурой всякого рода, или из торговли золотом и серебром, иногда из торговли хлебом. В некоторых случаях мы имеем перед собой ситценабивную мануфактуру, или часовое дело, или производство шелковых тканей (скупку у кустарей), соединенное с вексельными операциями; впоследствии и эти предприятия превратились в банковские конторы¹⁷.

Автор «Soll und Haben von Eichborn und Ko» называет 3 амстердамские фирмы (Гоне, Альсторфиус и Мейер), 8 гамбургских и 9 берлинских, с которыми Эйхборны в конце XVIII в. вели как вексельные, так и товарные операции, причем большинство соединяло и те и другие. В брюссельском коммерческом альманахе 1762 г. перечислен ряд фирм, соединяющих банковские операции с торговлей колониальными товарами, или спиртом, или набивными тканями, или комиссионными операциями¹⁸. Это подтверждается и перечислением коммерческих операций, приводимых у Мемельтера, фирм Штутгарта, Нюрнберга, Аугсбурга, Кёльна, Франкфурта, Гамбурга, Берлина, Бреславля, Лейпцига и других городов¹⁹. Одни из них торгуют «всякого рода английской и французской галантереей», другие «сукном и нитками», третьи шерстью, или холстом, или сукном и колониальными товарами, многие солью или вином. Во многих случаях не обозначена (главная) отрасль торговли, а сказано просто: «товарные операции». Но во всех случаях прибавлено: «и вексельные», обычно также: «комиссионные экспедиторские».

Эти обе операции, комиссионная и экспедиторская, выделились теперь в самостоятельные виды торговой деятельности. Это — новое явление, отсутствовавшее в средневековую эпоху. В то время, как мы видели, торговцы еще лично сопровождали свой груз, и еще в начале XVI в. венецианское постановление 1517 г. предоставляет им право бесплатного проезда во Фландрию, если они везут с собой товаров на сумму не менее 15 дукатов. Но мы видели также, что уже в средневековую эпоху образуются торговые товарищества, которые составляют одно тело и, подобно членам последнего, распределяют между собою различные функции, в особенности поселившись в различных местах: один выполняет действия по закупке товаров, другой — по перегрузке, третий — по сбыту и т.д. Или же часть этих операций поручается наемным служащим — факторам; в особенности в XVI в. мы находим у Фуггеров и других крупных фирм этой эпохи таких разъезжающих по всей Европе и выполняющих торговые поручения факторов — молодых людей, которые приобретают опыт в торговле и затем становятся компаньонами. Наконец, обращаются и к посторонним лицам, которые — первоначально в виде исключения и больше из любезности — выполняют те или другие действия по покупке или продаже товаров за счет обращающейся к ним фирмы, впоследствии же становятся постоянными и профессиональными комиссионерами; или же трактатор прежнего товарищества (комменды²⁰), где он участвовал известной долей капитала и совершал торговые операции, не вносил более своей части и вместо прибыли получал определенный процент с каждой сделки, им совершаемой, в качестве провизии. Он превращался из компаньона в комиссионера.

Первоначальное появление комиссионной торговли относится, по-видимому, к тому времени, когда в силу установленных для иностранцев ограничений последние вынуждены были обращаться к местным торговцам в качестве подставных лиц, чтобы эти торговцы от их имени производили соответствующие операции. Так это было в течение ряда столетий в торговле между Европой и Южной Америкой. Испания, которой принадлежала большая часть Южной Америки, допускала вплоть до конца XVIII в. только своих подданных к торговле с ней, и поэтому французы, голландцы, англичане могли участвовать в торговле с испанскими колониями только через посредство испанских купцов. Они посылали в Севилью и Кадикс свои товары, и местные купцы уже от своего имени отправляли их в Америку; так же производилась закупка товаров в испанской Америке для торговых фирм различных стран Европы. Таким путем велась оживленная торговля между Европой и Америкой, в которой испанцы выступали в качестве комиссионеров, выполняя поручения, которые им давались иностранными купцами, но формально действуя совершенно самостоятельно, прикрывая своих доверителей. Подобным же образом французы в те времена имели своих представителей в Англии, так как французские купцы там подвергались всевозможным стеснениям (могли продавать товары только жителям Лондона, платили более высокие пошлины, чем англичане, и т.д.) и с ними там «дурно обращались»²¹. В Московском государстве постоянно раздаются жалобы на посредничество русских «маломочных» людей, которых иностранцы рассылают по городам для совершения запрещенных иностранцам сделок (покупки товаров у производителей и у других иностранцев, продажи в розницу и т.д.) Эти русские люди, «закупни», торговали «от» иностранцев, торговали беспошлинно, с виду казались самостоятельными купцами, но, получая деньги «только в подряд» от иноземцев, являлись их орудием²².

Другая функция купца, рано переданная другим лицам, заключалась в перевозке товара. Хотя не только в Средние века, но еще впоследствии торговцы имели собственные возы и лошадей и собственных людей для транспорта своих товаров, как, например, лондонские и бристольские купцы XVII и даже XVIV вв., однако, по общему правилу, транспортная деятельность уже давно успела отделиться от торговой и стать самостоятельной профессией Как организованные в цехи, так и стоявшие вне их перевозчики имелись повсюду и проезжали вдоль и поперек страны; для многих сельских местностей извозный промысел являлся важным подсобным занятием. Задачей перевозчика являлся, однако, не только самый транспорт товаров, но и ряд дополнительных к нему функций, как то: подача заявлений на таможнях, взвешивание груза и уплата пошлин, наем возов и людей к ним, надзор за нагрузкой товаров или хранением их, приемка доставляемых товаров и т.д. Этого рода деятельность, хотя и тесно связанная с транспортом, но не совпадающая с ним, и выделяется в XVII в. в особую специальность. Перевозчик товаров, принимая на себя обязанность доставки их в определенное место, сам не выполняет ее, а поручает ее другим лицам, с которыми он входит в соглашение и за которыми следит, выполняя в то же время упомянутые дополнительные действия, и тем самым становится экспедитором.

В Италии эти новые отрасли коммерческой деятельности, комиссионная и экспедиторская, появились уже к концу Средневековья. Венецианская фирма Бадоер, как видно из ее торговых книг, не только торгует за собственный счет самостоятельно или в товариществе с другими, но является также комиссионером и страховщиком, перевозчиком товаров (например, в Александрию) и экспедитором. В других странах эти новые отрасли появляются позже, причем различные функции — комиссионера, экспедитора, перевозчика - еще недостаточно разграничены, легко переходят одна в другую. Во Франции мы находим, по словам Савари, таких «commissionaires de voitures», владельцев постоялых дворов, которые по поручению купцов нанимают для них лошадей, производят нагрузку товаров, уплачивают таможенные, домениальные и всякие иные сборы, нередко и доставляют им самый товар на дом, чтобы получить тут же груз для обратного пути. В Амстердаме экспедиторы имеют своих перевозчиков, которые работают только для них и находятся в постоянных сношениях с экспедиторами других городов. Эти сношения распространялись на всевозможные места Италии и Франции, как и на Франкфурт-на-Майне и Нюрнберг, так что купцу остается только направить к экспедитору свой товар с указанием, куда и кому его надо послать²³.

Нидерландское право XVII в. выработало ряд положений относительно обязанностей комиссионеров. Они обязаны представлять отчеты о своих действиях дающим им поручения лицам с указанием, кому проданы товары и по какой цене, и с этой целью передавать им свои книги и реестры со всеми счетами товаров и кредиторов на достаточный срок — для просмотра их и производства выписок оттуда и снятия копий, — при невозможности же передачи их должны хотя бы открывать им доступ к книгам в соответствующем месте и на надлежащее время. Если комиссионеру поручено продать переданные ему товары за наличные, то он не вправе продать их на срок, а если ему указано взамен проданных товаров приобрести новые по цене не свыше определенной, то он не может превысить предел цены; равным образом, если ему поручено продать товары на месте, он не вправе отправить их в другие места, иначе несет риск при наступлении несчастного случая. Он, конечно, не может и продать товары себе самому прямо или через посредство подставных лиц. Если комиссионер, получив поручение, не желает или не может выполнить его, он обязан об этом известить с первой почтой. «Это правило действовало даже у такого народа, как римляне, которые вели войны, но мало занимались торговлей, тем более должно применяться в нашей стране, благополучие которой покоится на торговле». Если бы комиссионер мог откладывать с извещением, а пока нужных товаров не оказалось бы более, то «всякий боялся бы давать поручения покупки и продажи товаров, опасаясь, что комиссионер поступит по своему усмотрению, а торговля от этого бы сильно пострадала, ибо, как известно, без факторов и комиссионеров ее трудно вести»²⁴.

К деятельности комиссионеров по закупке товаров Савари относится весьма отрицательно, находя, что описать комиссионеру качество подлежащего приобретению товара невозможно, почему он и утверждает, что «тот, кто производит эти операции через комиссионера, тот уже лично отправляется в дом для призреваемых», и эту же фразу за ним повторяет Лудовици. Но Зомбарт едва ли прав, сделав из этого вывод, что .закупка товаров через посредство комиссионеров не практиковалась или в лучшем случае касалась лишь сырья. Слова Савари относятся, по-видимому, лишь к некоторым видам фабрикатов, которыми прежде Савари сам торговал, именно особенно ценным сортам материй: парчи, бархата, различных расшитых золотом и серебром тканей и т.д., но едва ли это могло распространяться на другие виды не только сырья, но и изделий. Это видно из Бюша, который признает весьма целесообразной именно закупку изделий у «мануфактуристов> через посредство комиссионера, ибо последний немедленно уплачивает промышленнику еще раньше, чем он получит вексель от заказчика, а в то же время сразу же прекращает всякую попытку продавца обмануть иностранного покупателя, всучив ему плохой товар, так что оказывается полезным и тому и другому. Бюш упоминает о таких комиссионерах, живущих исключительно этим промыслом в английских промышленных центрах, как и в производстве металлических изделий на Рейне²⁵. Однако из дошедших до пас бумаг купца Магона в Сен-Мало можно усмотреть, что даже то ограничение, которое можно было бы сделать на основании Савари, едва ли правильно. Магон закупает (в начале XVIII в.) даже шелковые товары через посредство комиссионеров, требуя определенные сорта и цвета, хотя и далеко не всегда получает именно нужный ему товар²⁶.

Широко прибегали, во всяком случае, к услугам комиссионеров в области сбыта - по продаже товаров на ярмарках и в особенности по вывозу за границу. В Лондоне, Париже, Гамбурге комиссионеров имелось большое количество, и по их адресу посылались товары, которые в случае непродажи до известного срока должны были быть отправлены обратно. Из России, Польши, Венгрии посылались товары на комиссию в Бреславль; из разных стран Запада их отправляли своим корреспондентам в Кадикс для продажи в Испании, в случае же неудачи передавали их испанцам, отправляющимся в Вест-Индию для сбыта их в Порто-Белло или Вера-Круц. В испанские колонии только и можно было отправлять из Франции, Нидерландов и т.д. товары через посредство этих комиссионеров, находившихся в Кадиксе.

Особенно часто деятельность комиссионера и экспедитора соединялась, как мы видели выше, с банковским промыслом, т.е. с вексельными операциями. Это обстоятельство обусловливалось тем, что комиссионеру при закупке товаров, экспедитору при уплате за перевозку, погрузку на таможнях и т.д. приходилось трассировать векселя на дававшего им поручение коммерсанта для получения обратно уплаченной за него суммы. Наоборот, посылая комиссионеру товар для сбыта, торговец трассировал на него вексель, и так же поступали продавцы товаров, у которых комиссионер закупал их по поручению торговца. Поэтому-то мы и читаем в списке франкфуртских фирм 1774 г.: «У следующих лиц можно получать векселя на все европейские торговые центры, и можно обращаться к ним по денежным переводам и траттам; они принимают и иные комиссионные поручения, а также занимаются экспедиторским делом и оптовой торговлей»²⁷. Иностранный «банкир» необходим был торговцам, сбывавшим товары за границу, не только для взыскания там платежей, но и для сообщения им нужных сведений о положении рынка, а также для отстаивания их интересов там при пререканиях относительно уплаты таможенных сборов²⁸.

Не вполне еще отделилась торговля оптовая от розничной. В Австрии с начала XVI в. существовала корпорация иностранных купцов, члены которой имели право держать склады товаров (Niederlagen, откуда название этих купцов — Niederlagsverwandte) в Вене и других больших городах, но могли продавать только иностранные товары и только купцам (а не публике); тогда как австрийские купцы пользовались правом не только оптовой торговли, но и владения «открытыми для публики лавками с вывесками и эмблемами промысла», т.е. могли торговать ими в розницу. Лишь во второй половине XVIII в. дальнейший прием в корпорацию иностранных купцов был прекращен, и взамен этого был создан особый класс австрийских оптовых торговцев, которым было предоставлено право оптовой торговли всякого рода товарами и, кроме того, исключительное право производства комиссионных и вексельных операций, так что и здесь все эти виды коммерческой деятельности соединены; но только лавок они не должны иметь. Однако только в Вене и Праге возникли такие корпорации оптовых торговцев, тогда как другие австрийские города, например Грац, заявляли, что одной оптовой торговлей ни один купец существовать не может, ибо обороты не столь оживленны, как в Вене, и потому купцу необходима и розничная продажа — торговля «а la minuta», как она называлась. Они предпочитают сохранение прежнего положения, при котором всякий торговец торгует как оптом, так и в розницу, хотя и не всеми видами товаров одновременно²⁹. Таким образом, стремление к разграничению оптовой и розничной торговли замечается, но осуществление оказывается возможным лишь в крупных центрах, прочие же до этого еще не дозрели.

При этом, как мы видели выше, кустарям запрещалось торговать своими изделиями. На ходатайство о дозволении последнего в интересах промышленности Мария Терезия ответила, что «торговый класс и так сильно страдает, почему ничего нельзя изменять, а все надо оставить по-старому». Только Иосиф II в 1782 г. разрешил производителям продажу изготовленных ими товаров у себя дома, с вывеской или без нее, на ярмарках и вне ярмарок; а через два года он предоставил им также право открытия лавок³⁰.

Точно так же в Бреславле (в XVII в.) попытки разграничить оптовую и розничную торговлю, предоставив первую — купеческой гильдии (mercatores), а вторую — гильдии розничных торговцев (institores, Kramer), не увенчались успехом. Вскоре пришлось и тем и другим предоставить право вступать и в другую гильдию, оптовым же торговцам была дана в начале XVIII в. общая привилегия продавать «поштучно»³¹.

Во франкфуртских списках торговых фирм впервые находим в 1784 г. разграничение между оптовой и розничной торговлей, а также импортом и сбытом изделий собственного производства. Так, из 84 фирм, торгующих материями, 19 относят себя к оптовым, 4 — к импортирующим, 3 — к розничным, 5 — к оптовым и розничным одновременно, 8 продают только свои изделия или вместе с покупными товарами³².

В области прусской шелковой промышленности предприниматели занимались сбытом всякого рода иностранных материй как оптом, так и в розницу. Торговцы жаловались на то, что промышленники, имея лавки для продажи как собственных, так и привозных тканей, продают в розницу. Даже самые крупные из них сбывают в розницу свои изделия³³.

Марпергер уже в начале XVIII в. находит, что оптовым торговцам не следует продавать своих товаров в розницу, так как это вызывает вражду к ним со стороны розничных торговцев. Последние усматривают в таком образе действия лишение причитающегося им барыша и отказываются приобретать товары у таких купцов³⁴. Необходимость дифференциации в этом направлении, следовательно, уже сознается. Но осуществить ее было нелегко Это видно из слов другого автора, Лудовици, писавшего в середине XVIII в. и указывавшего на то, что редко можно найти оптовика, который не продавал бы в розницу тот или другой товар. «Так как розничные торговцы, — поясняет он, - берутся за оптовые операции, то нельзя порицать и оптовиков или их жен, если и они не отказывают себе в небольшом доходе, который можно выручить при продаже большой партии аршинами или фунтами»

Рикар (за ним повторяет Лудовици) утверждает, что в Амстердаме и во всей Голландии вообще не производится различия между оптовыми и розничными торговцами и всякому дозволяется торговать как оптом, так и в розницу. Исключение составляют лишь виноторговцы, которые не могут продавать менее двух бочек одновременно, если не принадлежат к особой корпорации, которой предоставлено одновременно торговать вином и бочками, и враздробь. Впрочем, Лудовици все лее считает необходимым различать торговлю оптовую и розничную, находя, что первая благороднее второй, так как во многих странах ею занимаются наряду с простыми людьми и дворяне, тогда как в Германии дворяне теряют свое звание, если производят розничную торговлю³⁵.

Гораздо дальше шла дифференциация в торговле в таких странах, как Англия или Франция. В XVII в. английские mercer'ы, занимавшиеся скупкой у кустаря шелковых изделий, бархата, кружев, в то же время охотно продавали их аршинами двору и аристократии, подобно тому как это делали до них и знаменитые Фуггеры, крупнейшие банкиры XVI в.³⁶ Но в то же время в Англии уже рано выделяется заморский купец (merchant), которому не полагается заниматься розничной торговлей. Уже в 1605 г. устав Левантийской компании это запрещает. Лица, стоящие во главе компании, должны производить периодически поверку, и если бы оказались члены компании, продающие в розницу, то немедленно их исключать. Из этого видно, что в начале XVII в. шла борьба из-за этого нового принципа. Сто лет спустя Дефо уже резко противопоставляет заморского купца торговцу, занимающемуся оборотами внутри страны; в других случаях уже в середине XVII в. различаются три группы: merchants, или заморские купцы, tradesmen, или торгующие внутри страны, оптом, и shopkeepers, или розничные торговцы, причем розничные торговцы колониальными, мануфактурными и иными товарами считают себя равными «купцам», т.е. оптовым торговцам, одеваются и держат себя так же, как и они³⁷.

Что касается Франции, то Савари в своем «Совершенном купце» 1674 г. сначала подробно рассматривает деятельность розничного торговца³⁸, а затем лишь переходит к установлению правил, касающихся оптового торговца³⁹. Оптовые торговцы имеют дело только с лицами двух категорий, именно: с мануфактуристами (кустарями), которым они отдают приказания (или если их просят, то для того, чтобы таким вежливым обращением побудить их к выполнению своих поручений), или с розничными торговцами, которым они продают товары целыми тюками, ящиками и штуками. Оптовая торговля производится как дворянством, так и лицами простого звания, во многих же государствах розничной торговлей первые никогда не занимаются, ибо в ней есть что-то низменное, тогда как в оптовой торговле все имеет характер почтенный и благородный⁴⁰.

«Существует большая разница, — читаем у него же в другом месте, — между правилами, которых придерживаются при продаже товаров оптом, и теми, которые следует применять при сбыте их в розницу, ибо в оптовой торговле процесс продажи краткий и все сводится к "да" или "нет". Напротив, в розничной продаже необходимо тратить обильное количество слов, чтобы убедить покупателей, ибо те, кому розничные торговцы продают свои товары, в большинстве случаев незнакомы с качеством товаров, тогда как оптовые торговцы имеют дело с розничными, которые в этом деле нередко понимают больше, чем они сами»⁴¹. Розничным торговцам Савари указывает на те улицы, на которых им следует открывать лавку, в зависимости от характера продаваемых товаров, советует по возможности нанимать помещение с окнами на запад, держать товары в порядке и раскладывать их так, чтобы они были под руками и чтобы покупателю долго ждать не приходилось⁴². В области оптовой торговли он находит целесообразным образование товариществ, так как одному торговцу трудно иметь надлежащий капитал для расплаты с рабочими и для кредитования розничных торговцев и так как оптовый торговец должен лично производить и покупку, и продажу товаров, а быть одному человеку в двух местах одновременно невозможно⁴³.

Наконец, он дает розничным торговцам совет покупать товары не у кустарей непосредственно («на мануфактурах»), а у оптовых торговцев. Хотя в последнем случае товар обходится дороже, но зато во всех других отношениях такой образ действий выгоднее: во-первых, кустарям надо платить наличными, оптовые же торговцы дают в кредит; во-вторых, потому, что у последних товар можно получить и тогда, когда он имеется в небольшом количестве, и они всегда предпочтут продать его постоянному покупателю, чем случайному, обращающемуся к ним лишь в нужде; в-третьих, потому, что у кустарей никогда он не найдет товаров столь высокого качества, как у оптовиков, ибо особенно удачные куски материи кустарь не отдает отдельно и не продает редко появляющемуся у него розничному торговцу; в-четвертых, потому, что розничный торговец не может покидать своей лавки и отправляться в места, где находятся производители, поручая продажу товаров, в особенности в кредит, жене и служащим, и так как, в-пятых, он не может поручить закупку товаров комиссионеру, в особенности когда речь идет о тканях разных цветов (комиссионер не может знать, правятся ли они торговцу)⁴⁴.

Таким образом, оптовый торговец продает и в розницу, и закупает изделия у кустаря; к последнему обращается и розничный торговец, и занимается одновременно и оптовыми операциями. В других случаях, напротив, торговцы закупают фабрикаты у скупщика или через посредство комиссионера. Все это еще находится в переходном, недостаточно определившемся состоянии. Но все же по сравнению со средневековой эпохой замечается перемена: идет борьба за отделение оптовых операций от розничных, как и за выделение банковского промысла (занимающегося вексельными операциями) в самостоятельную профессию, — такая дифференциация признается уже необходимой и целесообразной и отступления от нее нежелательными. В Англии в особенности, отчасти и во Франции, она мало-помалу, в особенности к концу рассматриваемого периода, успела сделать значительные успехи⁴⁵.

Постепенное и медленное отделение оптовой торговли от розничной находится, по-видимому, в связи и с тем обстоятельством, что во многих странах вообще успели появиться лишь некоторые отрасли торговли, тогда как многочисленные виды товаров еще по-прежнему сбывались самими же производителями-ремесленниками или они же продавали закупленные изделия из устроенной при мастерской лавки. Так это было в особенности в Германии в течение всего рассматриваемого периода.

Во многих областях производства промышленных изделий мы не найдем почти никакой торговли, ни оптовой, ни розничной, а имеем почти исключительно ремесленника: пекаря и мясника, сапожника и портного, шапочника, скорняка, седельника, столяра, токаря, бондаря, жестянщика, которые нередко устраивают и лавки для продажи своих и приобретенных изделий того же или однородного характера, местных или привозных⁴⁶. Поэтому-то в Германии еще в начало XIX в. встречаем лишь несколько видов торговли: торговлю железными товарами, посудные магазины, магазины галантерейных товаров, торговлю привозными или колониальными товарами, лавки съестных припасов, наконец, торговлю старыми вещами. Нет ни мебельных, ни сапожных, ни шляпных и т.д. магазинов, нет и мясных лавок (мясо продается прямо из ларей мясников), ни многих других, лишь значительно позже появляющихся отраслей торговли⁴⁷.

Каждая из немногих существовавших в то время отраслей торговли включала в себя сбыт весьма разнообразных видов товаров, так что и в этом отношении специализация в торговле была весьма невелика. Товары были обыкновенно разбиты всего на несколько специальностей, преимущественно по характеру сырья, из которого они выделывались: например, галантерейная торговля заключалась в продаже всякого рода предметов роскоши из золота, серебра, стали, черепахи, слоновой кости, бумаги, кожи, дерева. Железная торговля охватывала всевозможные изделия из железа, стали, олова и других неблагородных металлов. Другие специальности определялись происхождением товаров: например, колониальную, или материальную, торговлю составляли разнообразные иностранные товары; кофе, чай, тростниковый сахар, пряности, красильные вещества, растительные масла и т.д.⁴⁸ Быть может, это объяснялось тем, что привоз иностранных товаров составлял исключительное право торговцев, железом и изделиями из него имел право торговать лишь определенный ремесленный цех; отсюда и появились эти специальности. Как видно из адрес-календарей Лейпцига начала XIX в., здесь замечаются лишь слабые признаки специализации в области торговли. Выделяются особые лавки, продающие глиняную и фарфоровую посуду, лавки, сбывающие курительный и нюхательный табак, кондитерские, в особенности же мануфактурные лавки, торгующие материями разного рода⁴⁹. В Бреславле в начале XIX в. имелась торговля семи различных специальностей (железными товарами, шерстяными и т.д.), в том числе торговля старыми вещами; в Аахене в конце XVIII в. было три торговца сукном, две лавки шелковых и позументных товаров, четыре торговали железными товарами, шесть лавок колониальных товаров, больше ничего⁵⁰.

В Парме Казанова (в середине XVIII в.) долго бродил по городу, прежде чем нашел магазин мануфактурных товаров (тканей). В Париже лавок в это время было много, торговцы, стоя у дверей, зазывали покупателей. Везде в Париже, в Марселе, в Италии, по описаниям Казановы, приходилось усиленно торговаться в лавках. Когда он, разыгрывая важного барина, платил сразу требуемую сумму, то на него смотрели как на сумасшедшего. Из его же описаний видно, что ни готового белья, ни платья обычно в лавках не продавалось, а покупали материю и нанимали белошвейку для выделки белья (приходившую на дом), портнихи приносили на дом образцы материй для платьев, иногда тут же при модном магазине имелась мастерская, где работали девушки⁵¹.

Лишь постепенно устанавливается и специализация торговли по отдельным ее видам.

Даже в таком большом городе, как Франкфурт-на-Майне, в конце XVII в. еврей Зелигман, заявивший, что он торгует «холстом, нитками и сыром» (своеобразная комбинация), на самом деле, как обнаружилось при описи, держал в небольших количествах и всякие другие товары. В лавке его оказалось 2 бочки сельдей, 1,5 фунта хлопка, 1,5 стопы бумаги, 22 кипы булавок, 26 кусков мыла, мед, пряности и многое другое.

Марпергер еще в начале XVIII в. указывал на то, что в небольших городах торговцы шелковыми материями продают не только всякого рода ткани, но и колониальные товары и иные, ибо одними шелковыми изделиями они кормиться не могут, а торговцы железными изделиями сбывают чулки, ленты, холст, писчую бумагу⁵².

В Австрии торговля была разбита на несколько категорий, причем каждый купец записывался в определенную категорию и должен был иметь соответствующий данной категории капитал-торговец материями должен иметь 12 тыс. гульденов, торговец галантереей - 10 тыс. гульденов, торговец так называемыми нюрнбергскими товарами 8 тыс. гульденов. Однако в Вене, по декрету 1794 г., в группу материальной торговли входят столь различные объекты, как семена, губки, жемчуг, соли и эссенции всякого рода, ликеры, жиры, мед, фрукты, слоновая кость, всякого рода пряности и колониальные товары, а также канцелярские принадлежности. К группе колониальных товаров отнесены сахар, кофе, чай, жиры, сыр, рыба, вина, но также письменные принадлежности и наиболее ходкие из привозных товаров⁵³.

Часто это обусловливалось тем, что экспорт и импорт были тесно связаны, что в особенности имело место при устройстве факторий в других частях света, ибо нередко европейские товары вывозились гуда лишь с целью обмена их на туземные произведения Однако не следует упускать из виду, что сверх того экспортная и импортная торговля производилась одновременно с различными странами, к даже в оптовой торговле, производимой внутри страны, купец сбывал одновременно самые разнообразные товары. Хотя Лудовици и утверждает, что многие купцы торгуют только одним определенным видом товаров, но в большинстве случаев это было не так.⁵⁴ Специализации не было и в оптовой торговле. Гамбургский торговый дом Энгельс—Ришей, в XVII в. производивший крупные вексельные операции, в то же время получает из Норвегии рыбу и жиры всякого рода, деготь и многое другое, отправляет зерно, сталь, медь, ружья в Лиссабон, закупает пряности в Амстердаме, вино во Франкфурте-на-Майне, юфть и ревень в Архангельске.⁵⁵ Но точно так же в следующем XVIII в. бреславльская фирма Мориц Эйхборн (наряду с банковскими операциями) продавала за собственный счет силезский холст и сукно, французские и испанские вина, цинк, сахар, воск, селитру; на складах ее находились шерсть, кожи и меха разного рода, семена, кукуруза из Одессы, орехи, кофе, поташ, железо.⁵⁶ Не меньшим разнообразием отличались запасы товаров у голландца Ван дер Лейена, одного из основателей крефельдской шелковой промышленности, причем он, по-видимому, многими товарами торговал не только оптом, но и в розницу. Так, Лейен не только покупал или заказывал в Нидерландах для сбыта в Кёльне и Франкфурте шелк и шелковые, бархатные, льняные и суконные материи, позументы и ленты, но торговал также иголками и наперстками, пуговицами, пряжками, гребенками, медальонами и даже флейтами, бумагой и чернильницами, библиями и катехизисами⁵⁷. Лейпцигские торговцы производили операции всем, что только попадалось им под руки, торговали пряностями и мехами, устраивали белильни для холста и участвовали в эксплуатации рудников, к чему присоединялись и банковские операции. Крупное торговое предприятие «Лимбургер и Фрош», торговавшее тканями, было соединено с торговлей табаком. В Лейпциге было много книготорговцев, но они сбывали и шерсть, сукно, кожи, воск, олово.⁵⁸ Характерно и то, что морская компания, учрежденная Фридрихом Великим в 1772 г. (Seehandlungsgesellschaft), была создана как с целью заокеанской торговли, так и для торговли на Балтийском море, для сбыта соли в Польшу, для вывоза оттуда леса, воска, зерна, для продажи силезского холста в Испанию и ее колонии⁵⁹.

В противоположность приведенным случаям во франкфуртском списке торговых фирм 1771 г. находим 365 торговцев, из коих 33 виноторговца, 75 торговцев колониальными товарами, 41 шерстяными изделиями; четвертая часть торговцев продает материи и вязаные изделия, причем они опять-таки строго разграничены по специальностям В 1778 г. там же упоминается 552 торговые фирмы, причем из них 85 имеют две специальности, т.е. торгуют товарами двух разрядов одновременно, а 28 торговцев сбывают товары трех и более разрядов одновременно. В списке торговцев 1778 г. впервые появляются предприятия, торгующие ювелирными изделиями, шляпами, часами.⁶⁰

И во Франции в провинциальных городах еще долго сохраняются прежние условия, характеризуемые слабой специализацией в области торговли Так, например, в Пуату торговцы, именуемые merciers, продают из лавок, рядов, галерей, рынков не только материн и одежду всякого рода, чулки, булавки, шляпы, обувь, но и меха, колониальные товары, всякого рода галантерею, т.е все, что угодно⁶¹. Иное дело в Париже. Уже в XVI в. проживающий там итальянец Навгеро в своем донесении дожу сообщает, что в Париже много красивых улиц и необозримое количество лавок и что в нем проживает масса богатых купцов. У Савари (в конце XVII в.) находим широкую специализацию: торговля шелковыми материями, торговля сукном, торговля кружевами и т.д., причем каждая отрасль торговли имеет свои излюбленные места продажи. Имеется, впрочем, и смешанная торговля, где сбыт всякого рода материй соединяется с торговлей мехами, пряностями и иными товарами⁶².

Еще дальше идет специализация в Лондоне. Последний обнаруживает в этом отношении, как и в торговле вообще, наибольшее развитие. В XVIII в. находим там свыше 20 различных видов розничной торговли: колониальную, табачную, сыром и маслом, рыбную, модными товарами, галантерейную, торговлю шелковыми материями, железным товаром, старым платьем, китайскими товарами, итальянскими товарами⁶³. Особенно развита была, по-видимому, в Лондоне с конца XVII в. торговля предметами роскоши, предназначенными для аристократии. Последняя во многих случаях уже не заказывает белья, обуви и т.д. у соответствующих ремесленников, а покупает их готовыми в магазинах, содержимых скупщиками-предпринимателями. «В лондонском сапожном магазине имеется запас на целую армию, в мебельном — мебель для целого королевского дворца; у ювелира больше серебряных вещей, чем на столах всех немецких князей, вместе взятых, а магазин металлических вещей снабжает работой сотни деревенских кузнецов, которые ему доставляют свои изделия; в магазинах им дается последняя отделка и накладывается клеймо фирмы»⁶⁴.

Во всяком случае, поскольку мы находим известную специализацию по видам товаров, она имела место вплоть до копна XVIII в., да и позже, лишь в крупных центрах В более же мелких городах и местечках, как и в пригородах, сохраняются средневековые условия — отсутствие всякой специализации: господствует Gemischtwarenhandlung. т.е. розничная продажа из одной и той же давки всевозможных товаров, — как товаров, продаваемых на фунты (Pfundwaren), так и продаваемых аршинами (Еllenwaren, mercerie). В связи с этим находится и неопределенность названий этих лавок: лавочник именуется в Англии grocer, или mercer, или haberdasher - это обозначает торговца и материями, и пряностями, и железными товарами. Но и вне крупных городов совершается весьма существенная перемена: она заключается в самом факте появления оседлой торговли, ибо прежде последняя имелась лишь в крупных центрах.

В деревнях, по-видимому, до XVII в. оседлой торговли не было⁶⁵, и она заменялась коробейниками (в Англии — pedlar от слова ped, «корзина», или hawkers; в Германии — Packentrager от Packen, «короб»), переносившими на плечах свои незатейливые товары, иногда, в особенности в Англии, и перевозившими их верхом или пешком сопровождавшими навьюченную коробами лошадь, осла или мула.

«В XVII в., — говорит Смайлс, - в мелких городах и деревнях Англии вовсе не было лавок, да и в больших их имелось не много, и те, которые существовали, были плохо снабжены предметами первой необходимости. Товары доставлялись сельским жителям весьма нерегулярно при помощи коробейников, которые иногда возили их на лошадях, а иногда носили просто на спине. Продажа горшков, кастрюль и домашней утвари совершалась у дверей каждого дома, и до сравнительно недавнего времени все гончарные изделия Стаффордшира развозились и распродавались таким способом разносившими их торговцами».

Лишь в XIII в. лавки появляются в деревне, и раздаются жалобы городских торговцев на то, что «сотня людей поселилась в деревне и занялась мелочной торговлей, не имея к этому подготовки», т.е. не выполнив цеховых требований и цехового стажа. Из-за этого шла сильная борьба, ибо торговля считалась таким же городским промыслом, как ремесло, и, по общему правилу, допускалась лишь в городах. «Торговля принадлежит городам», «городское купечество рождено для торговли». Все же теперь делаются отступления от этого принципа, и с известными ограничениями мелочным торговцам разрешается селиться в деревне. В Бернском кантоне лавки дозволяются лишь на расстоянии двух часов от Берна и часа от прочих городов, причем новые ходатайства на открытие деревенских лавок отклоняются⁶⁶. Однако не только к этим оседлым деревенским торговцам, но и к коробейникам находим в те времена весьма недоброжелательное отношение со стороны городских (оседлых) лавочников, «честных купцов», как они себя называли. Деревенские жители должны были являться, по мнению купцов, в рыночные дни в город и здесь покупать необходимые им вещи, а не пользоваться услугами коробейников; мало того, последние нередко посещали и города, следовательно, вдвойне нарушали привилегии городских купцов, да и вообще применяли здесь недопустимый, с точки зрения того времени, способ хождения из дома в дом, ловли покупателей, они продавали на улицах и площадях, в тавернах и харчевнях. Вражда к коробейникам усугублялась тем, что это были в значительной мере иностранцы, которые торговали привозными товарами, следовательно, наносили ущерб промышленности страны, нередко торговали запрещенными товарами, привозили контрабанду: итальянцы из Пьемонта, Ломбардии, Савойи в Швейцарии, Австрии и Южной Германии; шварцвальдцы во Франции и Швейцарии; в прирейнских странах французы, тирольцы, итальянцы; во многих местах шотландцы, далее, евреи — вот главные элементы среди коробейников; при этом нередко они сами изготовляли сбываемые товары, например итальянцы — мышеловки, барометры, тирольцы — дешевые украшения (кольца, цепочки и т.д.), или же разносили производимые на родине товары, например чехи - стеклянные товары, тирольцы — кожевенные изделия, швейцарцы и шварцвальдцы — часы, шеффилдские коробейники — тамошние металлические изделия. На этих коробейниках нередко покоились целые отрасли производства. Богемское стекло таким образом попадало в Архангельск, в Швецию, Англию, Нидерланды, Турцию, Испанию, а из последней вывозилось за океан⁶⁷. Но, вместе с тем они закупали, в особенности на больших ярмарках, всевозможные другие товары: цветные платки и материи, дешевые кружева и булавки, приводя затем ими в восторг деревенских женщин и девушек; продавали ножницы и пряжки, трубки для табака и т.д., «словом, все, чего нет у деревенского кузнеца или поденщика». Они же являются нередко бродячими музыкантами и певцами, в особенности французы — «веселые коробейники, у которых в голове опера, а в кошельке ничего»⁶⁸. Большей частью они носили свой короб на спине, но иногда имели повозки с двумя и даже тремя лошадьми (Бавария), нескольких (3—4) помощников (Вюртемберг).

Наука также стояла на стороне оседлых купцов. Бехер (1862 г.) глубоко возмущен действиями евреев, французов и других торговцев, разносящих товары на спине и наносящих вред стране и купцам. Бергиус также (1786 г.) признает коробейничество недопустимым. Рот приписывает ему упадок Нюрнберга, не зная, очевидно, того, что уже задолго до того другие города жаловались на жителей Нюрнберга, развозящих свои товары и этим наносящих ущерб их торговле. Неизвестный автор «Richesse de Hollander» заявляет, что коробейники уничтожили розничную торговлю Нидерландов⁶⁹. Коробейники (Tablet-Kramer, colporteurs), говорит Марпергер в начале XVIII в., обычно итальянцы, французы или евреи, ходят по городам, по трактирам и домам, по деревням и усадьбам и продают нюхательный табак, зубной порошок, гребенки; некоторые имеют повозку на двух колесах и лошадь и развозят шелковые, бумажные и иные ткани, ленты, перчатки, передники, юбки, иногда также чай, кофе в зернах, шоколад Они не платят ни налогов, ни пошлин правительству, вывозят монету из страны, занимаются шпионством, нередко под видом торговли совершают обманы и наносят ущерб оседлым торговцам⁷⁰.

В Англии таким путем распространялись металлические изделия Шеффилда и Бирмингема (коробейники эти именовались «the Sheffield Man»), в Швеции — материи. Силезские торговцы холстом имели собственных коробейников, которые обязаны были разносить изделия только данного купца; были среди них «присяжные» коробейники, в том числе женщины. Коробейники знакомили население с новыми колониальными товарами - чаем, кофе, сахаром, табаком, - привозили новые, малоизвестные предметы, как мыло, зонтики, оптические инструменты, географические карты, гравюры, стараясь вызвать у населения новые потребности.

В Пуату странствующие торговцы с коробом на плечах пользовались особенно дурной славой. Целыми ватагами, под предводительством старших, со своими обрядами и своим жаргоном, они ходят по ярмаркам, где срезают кошельки, грабят фермы и мельницы, крадут птицу, взламывают сундуки и затем исчезают бесследно. С середины XVII в. они, правда, изменяют характер своей деятельности, но и впоследствии вызывают неудовольствие оседлых торговцев тем, что торгуют в городах вне ярмарочных дней и разносят товары по домам, харчевням и трактирам⁷¹.

Коробейников обвиняли в обманном сбыте плохих товаров и в том, что они не питают особого уважения к чужой собственности, что они в годы эпидемий переносят заразу. Но в общем деревенское население стояло на их стороне, нуждалось в них, и поэтому государству так трудно было бороться с ними. В Англии в особенности, хотя Flashmen'ы (из округа Flash) и считались коробейниками и разбойниками одновременно, все же в большинстве случаев мы находим похвалы по адресу коробейника; он пользуется везде гостеприимством, в церквах на разрисованных стеклах и корчмах мы находим изображения его. Народ относится к нему с особым интересом, как к человеку, «много видавшему и много знающему», в литературе встречаются тины образованных коробейников. Его короб оценивается в 20 фунтов стерлингов. Одним из главных предметов сбыта являются кружева; кроме того, упоминаются⁷² ленты всех цветов, батист, полотно, саржа, нитки и др. Изображаемый Водсвортом коробейник (в конце XVIII в.), правда, уже сознает, что условия торговли изменились и что положение кочующего торговца понижается. Но развитие крупной промышленности снова улучшило его положение: в большом количестве появились шотландцы, занимавшиеся tea-trade, т.е. торговлей чаем, и отправлявшиеся в промышленные районы Ланкашира⁷³.

Под влиянием приведенных выше соображений во многих германских странах торговля вразнос и вразвоз вне ярмарки вовсе воспрещена, например в Пруссии, в Баварии, Вюртемберге, Саксонии⁷⁴. Виновные коробейники подвергались штрафам, тюремному заключению, конфискации товара, доносчики вознаграждались так же, как поймавшие дезертира, — получали четвертую часть и даже половину конфискованного. Наказанию подлежали и покупатели, причем и тут часть штрафа получал доносчик. Но все это не помогало. Полиция и сельские власти смотрели на коробейников сквозь пальцы, нередко подкупались ими деньгами или получали от них товары по закупочной цене⁷⁵. Напротив, и Англии в середине XVII в., хотя раздаются жалобы на голландцев, французов и валлонов, торгующих в розницу и отнимающих хлеб у местных жителей, все же попытка оседлых купцов добиться запрещения этой торговли не увенчалась успехом; коробейники обязаны лишь, по закону 1697 г., выбирать патент на право торговли (licence) с уплатою 4 фунтов стерлингов и, кроме того, платить столько же «с каждой лошади, осла, мула или иного животного, навьюченного грузом или везущего товар»; это было значительное стеснение коробейников⁷⁶. Такая же система была установлена в кантоне Берн после того, как прежние запрещения оказались безрезультатными⁷⁷. К концу XVIII в. и Австрия, признавая пользу, приносимую коробейниками отечественной промышленности в смысле распространения ее изделий, не применяет прежних огульных запрещений и дозволяет собственным подданным торговать всякого рода австрийскими изделиями везде и всюду, даже в городах. Отмена прежних запрещений мотивируется тем, что они все равно не выполняются, торговцы сами пользуются коробейниками для сбыта плохих, вышедших из моды или вообще не находящих себе покупателей товаров. А мелкого промышленника возможность самостоятельной продажи товаров освобождает от власти купца, которому он не в силах предоставить кредита на продолжительный срок⁷⁸. Но и немецкие государства, видя бесплодность запрещений, вынуждены были пойти на уступки, разрешая продажу некоторых товаров, в особенности низших сортов, но обычно это дозволялось только собственным подданным и товары должны были быть внутреннего производства. При этом иногда уже подчеркивается, что коробейничество распространяется вследствие того, что сами оседлые торговцы, в защиту которых ведется борьба с коробейниками, продают плохие товары и по дорогой цене, обвешивают и не имеют достаточных запасов на складе⁷⁹.

Как видно из изложенного, внутренняя торговля была обставлена весьма многими стеснениями и ограничениями, главным образом в интересах осевших в городах купцов. Всем прочим — иностранцам, коробейникам, кустарям, иногда (например, в Австрии) и скупщикам-предпринимателям (в некоторых отраслях торговли), — словом всем, кто не записался и не принят в городское купечество, розничная продажа по общим правилам запрещена⁸⁰, и лишь постепенно им удается добиться и для себя известных прав в области розничной торговли.

Все эти ограничения розничной продажи теряют свою силу на время ярмарок, которые являются оплотами свободной конкуренции, — на ярмарке иностранные и иногородние торговцы, ремесленники, кустари, коробейники конкурируют с местной оседлой торговлей, продавая оптом и в розницу свои и чужие изделия любой категории (не придерживаясь данной категории товаров), местные и привозные. Здесь, на ярмарке, торговцы сбывают изделия, продажа которых обычно составляет право одних ремесленников; здесь продаются товары, привоз которых вообще запрещен; здесь появляются коробейники, которых в других случаях часто не допускают, или с товарами, которых они в другое время разносить не вправе; здесь сбывают свои изделия кустари; свободно торгуют и иностранцы. Каждый сколько-нибудь значительный город имел раз или два в году (согласно выданным ему привилегиям) свою ярмарку, продолжавшуюся 1—4 недели, когда исчезали ограничения торговли, установленные в интересах «порядка и добрых нравов», когда происходила концентрация спроса и предложения по месту и времени. Потребитель — помещик, крестьянин, зависевший весь год от местного цехового мастера, который многих товаров вовсе не имел или имел вещи плохого качества, мог теперь их найти на ярмарке в большом выборе и по более дешевой цене. Свои покупки, состоявшие в одежде и материях, домашней утвари и сельскохозяйственных орудиях, игрушках для детей, он откладывал до ближайшей ярмарки, когда производил и сбыт своих продуктов, хлеба, скота. Народные празднества на ярмарке, акробаты, бродячие цирки и всякие иные представления привлекали население со всей округи; ткачи, сапожники, кузнецы, пирожники в значительной мере существовали посещением ярмарок⁸¹.

В таких странах, как Германия, Австрия, Скандинавские государства, эти ярмарки и рынки еще вплоть до середины XIX в. сохраняют свое значение ввиду слабого развития торговли в деревне, тогда как в Англии и Франции оседлая торговля и коробейники уже рано приводят к их упадку.

Еще раньше теряет свое значение и большинство ярмарок другого типа — ярмарок, являющихся центрами оптовой торговли, больших ярмарок, куда съезжаются купцы из различных территорий и куда привозятся товары крупными партиями. Из таких ярмарок важную роль играли лишь упомянутые нами выше лейпцигская и во Франкфурте-на-Майне⁸², а также во Франкфурте-на-Одере, где в 1781—1789 гг. ценность привозимых прусских товаров в среднем ежегодно составляла 3 млн талеров, а иностранных 1 млн, причем в это время первое место занимали шерстяные, шелковые и бумажные материи; далее, ярмарки в Антверпене, Лионе и в особенности в Бокере (в Провансе), где обороты составляли к концу XVII в. 6 млн франков, а к концу XVIII в. свыше 40 млн; впрочем, последняя потеряла свой международный характер, и из приезжавших туда иностранцев большое значение имели только испанцы. Наконец, из английских — ярмарка в Стэрбридже, которую Дефо называет, «без всякого сомнения, самой крупной в Англии, быть может, во всем мире». Эта ярмарка происходила с середины августа до середины сентября, и сюда стекались представители всех важнейших отраслей промышленности: ланкаширские купцы привозили свои товары на тысяче ломовых лошадей, восточные графства посылали сюда свои шерстяные, Бирмингем — металлические изделия, продавалось много шерсти, закупаемой лондонскими оптовыми торговцами. Но в середине XVIII в. ярмарка в Стэрбридже уже находилась в упадке⁸³.

Затем находим ярмарки и рынки, где предметом купли-продажи являются определенные виды товаров: вино (в Бордо), сельди (в Ярмуте), сукно (в Лидсе, Экзетере), холст (в силезских городах) и т.д.; они происходили обыкновенно еженедельно. На эти ярмарки и рынки скупщики («фабриканты», как они именуются в источниках) привозят произведенные кустарями изделия; например, скупщики сукна из Реймса или Амьена везут его на близлежащие ярмарки в Руане или Сен-Жермене; скупщики силезского холста - во Франкфурт-на-Одере; владельцы ситценабивных мануфактур Гларуса отправляются с ситцевыми материями на ярмарки не только в Цурцах, но и в Лейпциг; если на одной ярмарке у них оставалось много непроданного товара, они везли его на следующую. Получается тип кочующего торговца. О таких «летучих» торговцах, переезжающих с ярмарки на ярмарку, упоминается в «Словаре» Савари-сыновей: «Они передвигают свой склад с ярмарки на ярмарку, составляя бродячую семью, которая со своими товарами и телегами образует своего рода небольшой караван»⁸⁴.

К концу XVIII в. мы встречаем уже на ярмарках континента английских импортеров бумажных тканей, венских торговцев левантийским хлопком⁸⁵, находим, однако, на йоркширских суконных ярмарках и мелких деревенских суконщиков, раз или два в неделю отвозивших на лошади на ближайший рынок свои изделия для продажи их торговцам. В Лидсе (и Галифаксе) «каждый суконщик имел балаган, куда он приносил свое сукно; в 6 или 7 часов утра раздавался звон колокола, и торг начинался, являлись купцы и посредники, вступали в переговоры с суконщиками, и через какой-нибудь час все дело заканчивалось, около 9 часов лавки очищались, и рынок пустел»⁸⁶.

Дютиль на основании письма, посланного в 1771 г. жителем Бокера своему приятелю в Тулузу, изображает картину, которую представляла собою эта ярмарка к концу XVIII в. С начала июля город обнаруживает большое оживление, жители спешат сдавать свои дома торговцам, повсюду на улицах возводятся навесы и лавки; на пространстве 9 гектаров между городом и рекой образуется новое поселение со своими улицами и площадями, своей часовней. Вскоре появляются баржи, выстраиваются на реке в определенном порядке, образуя, таким образом, уже третий город, плавучий. Сначала это барки с Роны и Соны; за ними следуют испанские и каталонские, в две или три мачты, и небольшие лодки генуэзцев, выкрашенные в яркие цвета; затем плоты с лесом, которые располагаются выше моста, против часовни, наконец, за 3—4 дня до ярмарки, появляются французские барки («тартаны»), которые были задержаны в Арле для осмотра товаров и которые теперь, получив свободу, летят наперегонки, чтобы получить обычного барана, даваемого городом первому прибывшему. В то же время постепенно прибывают тысячи возов, доставляющих те товары, которые свободно пропускаются в бокер, тогда как прочие возы останавливаются поблизости от города, чтобы возможно скорее проскочить через границу, как только объявлен будет ярмарочный иммунитет.

Образуются специальные улицы и кварталы для продажи определенных видов товаров. В одном месте сосредоточивается торговля шерстью, рядом с нею помещаются ювелиры, в третьем месте торговцы кожами, дальше продаются шелковые ткани, льняные, галантерея и т.д. На лугу у моста возникают склады для лионских товаров, поблизости от них устраиваются генуэзцы, дальше идет главная улица нового, образовавшегося вдоль берега Роны ярмарочного города, — здесь сбываются мыло и пряности, привезенные провансальцами, бакалейные товары, ликеры, духи торговцев из Монпелье, Нарбонны, Нима; на соседних улицах торговцы медными товарами расставляют свои товары, которые блестят на солнце; у подножья горы происходит ярмарка лошадей, а за ней палатки акробатов и комедиантов, заключающих всю эту пеструю и шумную картину.

21 июля вечером консулы торжественно открывают ярмарку, и наступает ярмарочная свобода. Но торговля началась уже раньше, во многих случаях товары были проданы еще до прибытия их. Первые два дня посвящаются торговле сукном, шелком, льняными материями, галантерейными товарами, железом и вообще всем тем, что уже успело прибыть на место. На третий день начинается продажа товаров, привезенных после открытия ярмарки, или задержанных осмотром колониальных товаров, хлопка, сахара, масел, иностранной шерсти и т.д. Позже специализации уже никакой нет. Только что разгруженные возы уезжают обратно с новым грузом, чтобы покинуть область в течение срока иммунитета, — к закрытию ярмарки, 29 июля, остаются лишь товары, не подлежащие оплате пошлиной.

Иностранный элемент представлен к концу XVIII в. каталонцами, привозящими соленую рыбу, пробковое дерево, плетеные вещи, испанские вина, но увозящими вдвое более товаров, чем они привезли; часто раздаются жалобы на отсутствие или недостаточное количество этих торговцев, столь важных для успешности ярмарки. Из других иностранцев упоминаются швейцарцы, в иных же случаях говорится лишь об иностранных товарах: о шведском железе, неаполитанской пеньке, швейцарских набивных тканях, торговцами же являются французы; для значительной части Франции - но не для других стран — ярмарка еще сохранила свое значение. Большую роль играла в особенности торговля льняными и бумажными тканями (от 1/4 до 1/3 всех оборотов), галантереей, ювелирными и железными изделиями (половина оборотов ярмарки), далее колониальными и бакалейными товарами, рисом, сахаром, кофе, перцем, соленой рыбой, красильным деревом, мылом, пробковым деревом (от 1/10 до 1/8 всех оборотов). Обороты шелком обнаруживали значительные колебания из года в год (от 1/7 до 1/24 всех оборотов), меньше был сбыт шерсти (от 1/16 до 1/30), затем следуют вязаные изделия, шелковые или полушелковые материи и кожи. Во второй половине XVIII в. обороты с льняными и шерстяными материями, с вязаными изделиями и галантереей делают успехи, пряности и бакалея сохраняют свое место, обороты шерстью и кожами надают⁸⁷.

Однако, подобно рынкам и ярмаркам, служащим для закупки товаров потребителями, и эти оптовые периодические рынки постепенно отодвигаются на второй план ввиду развития новых форм оптовой торговли. Обнаруживается стремление обойти рынок и производить куплю-продажу путем непосредственной скупки товаров у производителя на дому или путем приобретения их в постоянных складах. Но все же представление о том, что торговля должна совершаться на рынке и что такого рода новые виды операций недопустимы, сохраняется еще долго, и нередко ведется борьба с этими вновь возникающими формами товарообмена.

Так, в Англии торговцы скотом закупают последний не только на рынках, но и у крестьян и по дороге на рынок — нарушая запрещения — и продают его в Лондоне, где спрос на мясо был в XVIII в. столь велик; каменный уголь торговцы скупают в самих рудниках и сбывают на лондонском угольном рынке; торговцы шерстью приобретают ее и вне рынков; они ходят из одной фермы в другую и скупают у арендаторов шерсть; так что постепенно рынки шерсти закрываются. В Испании французы, англичане, в особенности же голландские торговцы скупают шерсть в овчарнях на самой же овце. В Бранденбурге в конце XVI и в начале XVII вв. уже раздаются жалобы на то, что некоторые обедневшие ремесленники по заказу иностранных купцов, дающих им крупные задатки, скупают шерсть и лучшую им доставляют для вывоза за границу, тогда как худшую мешками продают местным ткачам, обманывая их; мало того, «некоторые подданные еще до стрижки овец бегают, ездят верхом и в повозках за шерстью, заказывают ее и закупают», — запрещается впредь продажа или предварительная закупка ее вне ярмарок.

В широких размерах совершалась скупка вне рынков промышленных изделий у самих же производителей-кустарей; отсюда и название этих торговцев «скупщик».

Они либо дают, как мы видели, непосредственно заказы кустарям, либо объезжают различные районы для закупки у последних уже готовых изделий. Такие поездки за холстом совершали в XVII в. ломбардские купцы по Вюртембергу, английские торговцы — по ткацким районам; англичане и немцы, торгующие железным товаром, объезжали кустарей Бирмингема и Шеффилда, Элберфелда и Ремшейда. По-видимому, по общему правилу, но крайней мере в области сбыта текстильных изделий, торговец сам же и заказывал ткани кустарям: Савари исходит из того, что торговец должен обладать значительным капиталом, ибо ему приходится давать задатки ткачам. Но иногда происходила дифференциация между скупщиком, входящим в сношение с кустарем, и торговцем, которому он сбывает свои товары и который везет их уже на ярмарку. Так, на франкфуртской ярмарке золингенских скупщиков-предпринимателей постепенно вытесняют купцы, приобретающие у них холодное оружие и ножевой товар. Maitres-marchands в лионской шелковой промышленности, как и «фабриканты» (скупщики) в производстве шелковых и бархатных материй в Берлине, продают их торговцам. В Лионе, Руане, Туре купцы заезжают на постоялые дворы и там через местных посредников узнают о тех товарах своей специальности, которые находятся на складах у скупщиков или выполняются кустарями по заказу последних⁸⁸.

Наряду со скупкой товаров у производителей постепенно распространяется купля-продажа из постоянных складов. Английская компания Merchant Adventurers имела свои склады на континенте, хотя здесь сбыт производился еще периодически: по описанию Савари члены этой компании в Дортрехте извещают приезжающих туда немецких купцов каждый раз, когда прибывает новая партия сукна, чтобы те напрасно не ездили туда. В других же складах торговля производилась постоянно. Такие склады стеклянных товаров устраивали чехи в Португалии, швейцарские скупщики бумажных материй в Барселоне и Генуе, откуда эти ткани вывозились в колонии. В особенности лондонские купцы имели свои склады в испанских, итальянских и других портах. Но и торговля на континенте Европы совершалась путем приобретения товаров владельцем склада в ближайших местах производства, и из склада уже продавались товары розничным торговцам. Во Франкфурте-на-Майне находим постоянные склады товаров вне ярмарки. Сюда направляются французские и голландские товары, и совершаются значительные обороты табаком, винами, железными изделиями, бакалейными и колониальными товарами⁸⁹.

Что касается последних, то их торговцы, продававшие из складов, закупали обыкновенно у заокеанских компаний на устраиваемых компаниями аукционах, в Амстердаме, Лондоне, Гамбурге. По прибытии судов распространялись на бирже и расклеивались на улицах извещения об аукционах; Юсти⁹⁰ находит последние весьма выгодными, так как продавцу не приходится ждать, пока покупателю угодно будет самому явиться, а он имеет возможность пригласить покупателей и устроить собрание их⁹¹.

Таким образом, как мы видим, с одной стороны, дифференциация в области торговли совершается, хотя и весьма постепенно и медленно; происходит постепенно отделение банковских операций от торговых, оптовых от розничных, торговля разбивается на специальности, причем главным образом это обнаруживается в Англии, меньше во Франции и еще медленнее в Германии и Австрии. А с другой стороны, появляются новые виды и формы торговли: торговля из складов, торговля путем аукционов, торговля в виде закупки сырья и изделий у самих производителей. Эти способы мало-помалу вытесняют старые формы торговли, обычные, давно установившиеся, но успевшие устареть, не удовлетворяющие более подробностям торгового оборота.

Весьма существенное явление для развития торговли XVI—XVII вв. составляет распространяющееся в эту эпоху ведение торговых книг. Зачатки счетоводства имеются уже у арабов, затем у норманнов; во французском государственном хозяйстве — при Людовике Святом. Но в то же время торговые книги средневековых купцов в ганзейских, южногерманских и других городах содержат лишь бессистемную запись отдельных операций. Мы находим в них записи вроде следующих: «Тюк перчаток, не помню, сколько он стоит; еще продал я... забыл только фамилию купившего». К ним присоединяются записи частного характера (расходы по домашнему хозяйству, выдача приданого, сюда же вносится завещание). Но утверждение Молво, что торговые книги возникли из записей этого рода, неправдоподобно. Более вероятно предположение Рерига, что одним из корней торгового счетоводства являются отчеты о совершенных по поручению другого (комиссионных) операциях (это подтверждается торговой книгой любекского купца Варендорпа первой половины XIV в.) или расчеты между членами товарищества (например, в книге ростокского купца Тельнера (1345-1350 гг.) расчет при выходе одного из компаньонов). В качестве другого корня счетоводства он называет операции в кредит, которые требовали записей⁹². Это действительно наиболее важный момент. Поскольку записи в те времена делались, — это особенно существенно, — они относятся лишь к таким операциям, которые производились в кредит, а не на наличные деньги. «Это записные книжки, заменяющие узлы на носовых платках». Таковы, например, записи любекского купца Виттенборга (1329-1860 гг.), гамбургского купца Гельдерсена (1367—1377 гг.). Но одни только операции в кредит содержат и французские торговые книги братьев Бони в Монтобане (1345—1359 гг.), Оливье из Нарбонны (1381-1392 гг.) и др. И они (manuel, grand livre) велись также бессистемно, нередко без указания времени совершения записи, без сведения всех записей к одной и той же монете. Но прогресс французских торговых книг по сравнению с немецкими заключается в том, что в первых открываются отдельные счета, и не только личные (для сношений с определенным лицом), но и вещные (счет расходам на одежду, на поездки, кораблям, тому или иному товару), и переводятся суммы из одного счета в другой, так что получается связь между отдельными счетами, и то, что является кредитом в одном счете, означается как дебет в другом. Последнее происходило в особенности благодаря установившемуся обычаю производить платежи путем перевода сумм со своего счета на счет кредитора. Еще шире применяются отдельные счета и переводы во флорентийских торговых книгах XIII и XIV вв., тогда как записи и здесь еще ведутся для кредита и дебета лишь в виде редкого исключения в двух отдельных столбцах, обычно же одна запись вносится за другой. В те же книги нередко контрагенты купца вписывают сами принятые ими на себя обязательства (например, в книге ульмского купца Руланда 1442-1464 гг., флорентийской компании Перуччи 1292 г., француза Уго Тераля 1330-1332 гг.), иногда удостоверенные тут же нотариусом⁹³.

В начале XIV в. в Генуе находим и зачатки двойной бухгалтерии (scrittura dopia), при которой каждая запись вносится дважды: в одном счете в качестве кредита, в другом — в виде дебета В XV в. она появляется в Венеции, а затем оттуда (бухгалтерия alia venezia) переходит и во Флоренцию. Но двойная бухгалтерия находилась еще в зачаточном состоянии. У венецианской фирмы Сорранцо (1406-1434 гг.) встречаем уже счет прибылей и убытков, при помощи которого дебет и кредит выравниваются (продажная цена превышала покупную, так что нужно было к последней присоединить прибыль); но это еще не практиковалось в виде общего правила. Инвентаризация имущества также еще производится лишь время от времени; баланс выводится не ежегодно, а лишь при окончании книги. В Генуэзском банке (Casa di S. Giorgio), где это производилось ежегодно, операции с этой целью каждый год приостанавливались на два месяца. Во Фландрии двойная бухгалтерия появляется лишь с (самого) начала XVI в. Великая Равенсбургская компания (немецкая) пользуется в конце XV в. простой бухгалтерией, в 1474—1517 гг. (она вела за эти годы 38 книг) баланс сводился каждые три года — задача сложная при наличии 30 участников (производивших операции) и 10 отделений компании во всевозможных странах. Каждые три года производилась и инвентаризация имущества, обычно по покупной цене его, но иногда по действительной ценности данного момента, как требует современная бухгалтерия. Всем участникам компания предписывает исправное ведение книг и счетов - сохранившиеся счета и отчеты дают ясную картину ее операций⁹⁴.

Основателем двойной записи справедливо считается Frater Lucas de Burgo, или Лука Пачоли (монах ордена миноритов), систематически изложивший и сделавший доступным всем это искусство (arte del la scrittura doppia): в одном из своих трудов (они относятся к области математики), носящем заглавие «Summa di arithmetica, geometria, proportioni et proportionalita» и появившемся в 1494 г., имеется знаменитый трактат XI (в отделе IX) «О счетах и записях». В нем говорится о составлении инвентаря, «о трех главнейших книгах купечества» (мемориал, журнал и главная книга) и о порядке, «в каком они ведутся как в Венеции, так и в других местах», о том, как счет ведется, — простым или же двойным способом, — о составлении баланса и т.д. У него находим персонификацию счетов (ratio, conto, partita), в том числе вещных, сведение всех статей к одной и той же монете.

Кроме того, Пачоли вообще дает весьма полезные «напоминания и наставления для хорошего купца»: он советует ему быть прилежным, находя, что труднее стать хорошим купцом, чем доктором прав; купца сравнивают, - говорит он, «с соловьем, который поет всю ночь напролет, но это подтверждается только летом, и то при жаркой погоде, а не зимой; голову купца иногда сравнивали с головой, имеющей сто глаз, однако и этого недостаточно». Некоторые наставления имеют стихотворную форму: «Ты лености не должен предаваться, для нашей славы легких нет дорог, известности не может тот дождаться, кто нежиться привык в пуховиках» - и т.д. (пер. Минаева).

В XVI в. мы находим уже целый ряд учебников торгового счетоводства. Таково, например, произведение Венедикта Котрульи из Рагузы под названием «Delia Mercatura et del Mercanti perfetto» (написанное им еще в 1458 г., но напечатанное только в 1573 г.). Соответственно своему названию оно касается всевозможных вопросов, имеющих отношение к ведению торговых дел; речь идет не только о различных видах торговли (о розничной торговле материями, о торговле шерстью и т.д.) и формах обмена (мена, продажа на наличные, на срок и т.д.), но и об «умственных способностях купца, об его молчаливости, праведности, хитрости, учтивости, похвальном образе мыслей и воздержности», о супруге купца, о воспитании его детей, о слугах его и т.п. Собственно, учение о бухгалтерии в труде Котрульи изложено всего на нескольких страницах. «Перо, — говорит Котрульи, — благородное и превосходное орудие, необходимое не только купцу, но и всякому, занимающемуся промыслом; если ты встретишь купца, которому перо в тягость и который не умеет обращаться с ним, то можешь смело сказать, что это не коммерсант. Купец не должен совершать своих дел на память, разве только если он такой же, как царь Кир, знавший, как зовут по имени каждого солдата его бесчисленного войска». Далее идет описание порядка ведения торговых книг — главной, журнала и мемориала — и книг для записи (копирования) счетов и писем, отсылаемых купцом, и в заключение указывается на необходимость правильного счетоводства, «предохраняющего от разногласий, ссор и неудовольствий»; при отсутствии его «дела превратятся в хаос и вавилонское столпотворение». Но ввиду большого труда, связанного с ведением книг, купец должен каждый седьмой год приостанавливать свои дела, посвящая свободное время составлению баланса и заключению книг.

В течение XVI, в особенности же XVII в. постепенно входит в обычай ведение торговых книг, но происходит это весьма медленно. В начале XVI в. бухгалтер Фуггеров жалуется на то, что это «прекрасное», «обогащающее» искусство не пользуется любовью у немцев, которые предпочитают делать записи на листках и наклеивать их на стенах. Из мемуаров реймского купца Жана Майсфера, который в середине XVII в. пользовался двойной бухгалтерией, видно, что это являлось для того времени новшеством. Даже крупные компании не знают ни операционного года, пи периодических балансов. У английской Ост-Индской компании составление последнего являлось редким событием еще в конце XVII в.; директора нидерландских компаний лишь после продолжительных судебных процессов давали отчет о ведении дел. Самое умение считать, знакомство с основными правилами арифметики распространяется лишь мало-помалу.

Еще в начале XVI в. купцы отправлялись в Венецию, чтобы изучить там четыре правила с целыми числами, тройное правило и правило товарищества; к концу этого века купцы еще гордились тем, что они умеют правильно производить деление чисел. В городских записях доходов и расходов XVII в. мы находим сплошь и рядом ошибки при подсчетах. В книгах английских акционерных компаний ошибки при сложении составляют скорее «общее правило, чем исключение». По-видимому, не только в Средние века, но и позже подсчеты производились только приблизительно, и современное представление о том, что счета должны «сходиться», было еще долго чуждо населению. В Средние века вычисления сильно затруднялись вследствие пользования римскими цифрами; ввиду неумения писать прибегали к абаку — счетной доске с деревянными или металлическими счетными марками. Еще в конце XVIII в. бреславльские жители (ремесленники и др.) вместо подписи ставили пресловутые три крестика.

Пизанец Леонардо Фибоначчи, известный своими математическими задачами (в начале XIII в.), получил от благодарного отечества ежегодную ренту, и имя его было внесено на мраморную доску, по-видимому, за то, что он научил своих соотечественников вписывать лиры, солиды и денарии каждый раз в соответствующую графу, единицы под единицами, десятки под десятками и т.д., и правильно подсчитывать каждый столбец. Он же ознакомил пизанцев и с арабскими (правильнее — индусскими) цифрами. Но так как форма отдельных цифр еще не была установлена, то возможны были обманы (арабские цифры легче подделать, чем «императорские»), почему флорентийский цех менял в 1299 г. запретил пользование ими, а фрейбургский статут еще в 1520 г. не признавал за торговыми книгами в этом случае доказательной силы. Не только в Англии, но и в Италии еще в середине XVI в. купцы вели свои счета при помощи римских цифр. Равенсбургская компания в конце XV в. частью пользуется и арабскими цифрами, но преимущественно римскими.

С течением времени знакомство с арифметикой распространяется, в XVII в. «человек, не умеющий считать, признается лишь человеком наполовину» . Издаваемые в ату эпоху учебники арифметики приспособлены к нуждам купца: английские учебники (например, издание Неперовых логарифмов) имели в виду «достопочтенную и уважаемую компанию лондонских купцов, ведущих торговлю с Ост-Индией, которым составитель желает всякого благополучия в сей жизни и блаженства в жизни будущей»⁹⁵.

Наибольшие успехи счетоводство делает в XVII в. в Голландии благодаря Симону Стевину⁹⁶ и другим авторам, в особенности развивающим учение о вексельных расчетах. Голландия теперь ставится в пример другим государствам как страна с широко изучаемым и распространенным счетоводством Впрочем, в XVII в. и во Франции Савари, а вслед за ним и составленный им же «Ordonnance de Commerce» 1673 г. требует не только ведения торговых книг, но и составления правильных периодических балансов. Обязательна только одна книга (livre journal), и, кроме того, требуется снятие копий с отправляемых писем (тит. III, ст. 1, 7 и 8). Но Савари советует торговцам вести и другие книги, число их доходит у него до девяти, причем в главных книгах купец должен производить записи лично, как для того, чтобы свои дела он всегда имел перед глазами, так и для того, чтобы они велись правильно.

При небольших оборотах, объясняет Савари, торговцу достаточно трех книг: в одной записываются купленные товары, в другой — проданные, третья — кассовая книга, в которую вносятся полученные и уплаченные денежные суммы, а также расходы по домашнему хозяйству (последние могут записываться суммарно, а не по отдельным статьям); ордонанс 1673 г. требует, чтобы в торговые книги вносились не только векселя и долги, активные и пассивные, но и суммы, истраченные по домашнему хозяйству. К этому Савари советует присоединить еще livre extrait, или livre de raison, так как этим путем торговец дает себе отчет обо всем, что он делает, и в ней не содержится ничего, что не имелось бы и в других книгах: торговец из нее сразу видит, что он должен и что ему должны. Опыт показывает, прибавляет он, что даже мелкие торговцы ведут такую книгу; ведение этих книг отнимает у них не более трех часов в неделю⁹⁷.

Бухгалтерию Марпергер (в 1714 г.) называет беспартийным свидетелем наших самых выгодных и убыточных дел, средством, приходящим на помощь слабой человеческой памяти, полезным инструментом, благодаря которому именно вследствие правильных записей наполняются амбары. Нет ни одного сословия под луной, имеющего дело с доходами и расходами, которое могло бы обойтись без нее; в особенности же счетоводство необходимо купечеству, и в хорошо устроенных конторах имеется достаточно работы для опытного бухгалтера, так что нередко он не в состоянии даже одновременно заниматься корреспонденцией. Каждый месяц, по Марпергеру, следует сводить баланс, а к концу года вывести общее сальдо, заключить книги и начать затем новые. А для этого необходимо основательно изучить счетоводство; пока мир состоит из числа, меры и веса, опытный бухгалтер никогда не будет иметь недостатка и работе.

По-видимому, в начале XVIII в. ведение торговых книг в Германии было значительно распространено, ибо Марпергер находит, что бухгалтерию, именуемую итальянской, скорее следовало бы называть немецкой. Подобно тому как все науки и искусства, которые прежде в рассеянном виде имелись у других народов, немцы привели к тому цветущему состоянию, в котором они находятся в настоящее время, так и ведение торговых книг ими было excoliret und auspoliret. При этом он, однако, допускает и простую бухгалтерию, а не только двойную, ибо первая столь же проста и естественна, как вторая трудна и искусственна. Многие ее предпочитают, ссылаясь на то, что она им ясна, тогда как двойная бухгалтерия темна и непонятна. При первой они могут обойтись без посторонней помощи, и торговля у них в течение многих лет процветает. Бухгалтерия необходима; сколько процессов было бы избегнуто при существовании книг, сколько семейств было бы спасено от разорения: они являются доказательством на суде, например при взыскании с перевозчика товаров, который потерял их или утаил⁹⁸.

В Нидерландах в XVII в. торговые книги в качестве доказательств на суде были общепризнанны, притом безусловно, если купец пользуется добрым именем и готов подкрепить свои записи присягой. Однако условием являлось правильное ведение книги (justus liber): записи должны отличаться полнотой, должны вестись беспрерывно, должны содержать data et accepla, credita et debita, каждая статья должна записываться отдельно и немедленно же по составлении фактуры. Но доверие оказывалось также и записям мелких торговцев (winkelier), притом даже записям их, если они составлены bona tide⁹⁹, на грифельных досках, на дверях, зарубками на бирках, как это установлено было в различных городских статутах.

В немецких городских уставах в конце Средневековья еще читаем иногда, что если купцы записывают в своих книгах то, что им должны другие, то им можно верить на одну марку; иное дело, если ответчик своей рукой вписал в его книгу, — в этом случае этому надо верить, будет ли сумма большая или малая. Любекский городской статут признает доказательную силу книг в пределах 30 марок. По уставам других немецких городов уже конца XVI и в особенности XVII в. правильно веденные книги достойных купцов являются доказательными «наполовину», в случае же подтверждения присягой — «полностью»¹⁰⁰.

¹ Относительно России XVI-XVII вв. по вопросу о специализации в области торговли и о формах торговли см.: Кулишер. История русского народного хозяйства. Челябинск: Социум, 2004. Ч. III.
² Thornton. An Inquiry into the Nature and Effect of the Paper Credit of the Great Britain. 1802. P. 154. Lawson. History of Banking. P. 260 ff., 416. Graham. Progress of Banking in Scotland. 1886. P. 42, 79 ff. Kerr. History of Banking in Scotland. 1918. Powell. Evolution of the Money Market. 1915. P. 116, 128. Cunningham. Growth of English Industry and Commerce in Modern Times. P. 350. Mamroth. Die schottischen Banken. P. 5—7. Schmidt A. Geschichte des englischen Geldwesens im 17. und 18. Jahrhunderte // Abhandlungen aus der staatswirtschaftlichen Seminar zu Strassburg. 1914. S. 180 ff., 190 ff.
³ В Средние века соединение их являлось необходимостью. См. т. I. Гл. XXVIII.
⁴ Savary. Le parfait negociant ou instruction generale pour ce qui regarde le commerce des merchandises en France et de pays etrangers. Т. II. P. 316. Ср.: Vigne. La banque a Lyon du XV au XVIII siecle. 1903 P. 105 ff.
⁵ Raqer. Die Wiener Kommerzial-, Leih- und Wechselbank. 1918.
⁶ Srbik. Der slaatliche Exporthandel Osterreichs. S. 238 ff., 263 ff.
⁷ Ludovici. Grundriss eines vollstandigen Kaufmanns-Systems. 2. Aufl. 1768. Bd. I. S. 252.
⁸ См. юбилейное издание по поводу ее 175-летней деятельности.
⁹ См. историю его двухсотлетних операций Ленца-Унгольца.
¹⁰ Das Soll und Haben der Firma Moritz Eichborn. 1903. Lenz-Unholtz. Geschichte des Bankhauses der Gebruder Schickler. S. 7 ff., 17 ff., 52 ff., 99.
¹¹ Berghoeffer. Meyer Amschel Rothschild. 1922. Palmann. Simon Moritz von Bethmann und seine Vorfahren. 1898. Geschichte der Frankfurter Handelskammer. 1908. P. 1098. Ehrenberg. Grosse Vermagen. 1902. Кар. 2. Dietz. Frankfurter Handelsgeschichte. Bd. IV. T. 2. 1925. S. 620 ff . 625, 632, 725, 730.
¹² Ehrenberg. Das Haus Parish in Hamburg.
¹³ Baasch. Aus der Geschaftskorrespondenz eines Hamburger Kaufmanns zur Zeit des dreissigjahrigen Krieges // Jahrbucher fur Nationalokonomie und Statistik. 1920. I. S. 48 ff.
¹⁴ Reiss-Journal und Glucks-und Unglucksolle von Joh. Zetzner (1677-1735). Hrsg. von Reuss // Beitruge zur Landes und Volkskunde von Eisass-Lothringen. Bd. 49. S. 10, 23.
¹⁵ Reiss-Journal uud Glucks-und Unglucksolle von Joh. Zetzner (1677-1735). S. 102, 107 ff., 207.
¹⁶ Brentanо. Anfangc des moderne Kapitalismus. S. 133.
¹⁷ Burckhardt. Zur Geschichte der Privatbankiers in der Schweiz. 1914.
¹⁸ Chlepner. Les debuts du credit industriel moderne // Revue de l'lnstitut de Sociologie. 1929. № 2.
¹⁹ Metzler. Studien zur Geschichte des deutschen Effektenbankwesens. S. 75 ff., 81 ff. Schwan. Greschichte der Kolner Handelskammer. Bd. I. 1906. Barth. Stuttgarter Handel und Handlungshauser. 1896. Loewenstein. Geschichte des wurttembergischen Kreditbankwesens. 1912. S. 32 ff.
²⁰ См. т. I.
²¹ Vignols. L'ancien concepte monopole et la contrebande universelle // Revue d'histoire economique. 1926. P. 245, 262. Dahlgren. Les relations commerciales entre la France, etc. Т. I. P. 29, 37, 70. Ср. выше, гл. XLVI. Savary. Le parfait negotiant ou instruction generale pour ce qui regarde le commerce des marchandises en France et de pays etrangers. Т. II. P. 114.
²² См.: Кулишер. История русского народного хозяйства. Челябинск: Социум, 2004. Ч. III. С. 501.
²³ В Кёльне, который являлся посредником в торговых сношениях между Нидерландами и Италией, мы находим экспедиторов, которые вышли частью из перевозчиков, частью из купцов, торгующих за собственный счет. Представителя фирм, находившиеся в различных местах этого пути, нанимали перевозчиков, оплачивая как их, так и пошлины и иные расходы, из полученной от торговца суммы; они же и страховали товары (Ranke. Die wirtschaftlichen Beziehungen Kolns zu Frankfurt am Mein, Suddeutschland und Italien im 16. und 17. Jahrhunderte. S. 80).
²⁴ Kohler-Hecht. Niederlandische Handelsrecht in der Blutezeit des Freistaats // Zeitschrift fur das gesamte Handelrecht und Konkursrecht. Bd. 52. S. 277, 375 ff.
²⁵ Busch. Zusatze zu einer theoretisch-praktische Darstellung der Handlung. Bd. I. 2. Aufl. 1799. S. 243.
²⁶ See. Le commerce maritime de la Bretagne au XVIII siecle // Memoires et documents, publ. par Hayem. 9 ser. 1925. P. 14-35.
²⁷ Meltzer. Studien zur Geschichte des deulschen Effektenbankwesens. S. 75.
²⁸ Poppelreuter. Industrie und Bankgewerbe // Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft, hrsg. von Schmoller. 1915.
²⁹ Landau. Die Entwicklung des Warenhandels in Osterreich. S. 30, 66—70.
³⁰ Pribram. Geschichte der dsterreichischen Gewerbepolitik. S. 337, 382.
³¹ Bergius. Wandlungen im Detailhandel // Archiv fur soziale Gesetzgebung und Statistik 1899. S. 44-48.
³² Kanter. Der Handel mit gebrauchsfertigen Waren in Frankfurt am Mein. S. 18- 21.
³³ Acta Borussica Geschichte der preussischen Seidenindustrie im XVIII. Jahrhundert. Bd. I. №№ 88, 99, 273, 410 и докл. 2 окт. 1782 г. (Майе и Мендельсона).
³⁴ Marperger. Notwendige und nutzliche Fragen uber die Kauflnannschaft. 1714. S. 202.
³⁵ Ricard. Negoce d'Amsterdam. P. 51-52. Ludovici. Grundriss eines vollstandigen Kaufmanns-Systems. Bd. I. §§ 249. 256-257, 479.
³⁶ Sombart. Luxus und Kapitalismus. S. 154.
³⁷ Defoe. The Compleat English Tradesman. 1725. P. 27. Herbert. Twelve Livery Companies. Vol. I. P. 230 ff. Sombart. Der moderne Kapitalismus. 4. Aufl. Bd. II. T. 1. S. 535. Стеклицкая Терешкович. Страница из истории торговой компании «Merchant Adventures» // Ученые Записки Института Истории. М. 1.927. С. 96.
³⁸ Savary. Le parfait negociant ou instruction generale pour ce qui regarde le commerce des marchandises en France et de pays etrangers. Т. I. P. 32 ff.
³⁹ Ibid. Т. II. P. 42 ff.
⁴⁰ Ibid. Т. II. P. 2.
⁴¹ Ibid. Т. II. P. 60.
⁴² Ibid. Т. I. P. 446 ff.
⁴³ Ibid. Т. II. P. 6 ff.
⁴⁴ Ibid. Т. I. P. 568 ff.
⁴⁵ В торговле набивными тканями такое различение в середине XVIII в., по-видимому, уже существовало; по крайней мере Казанова (Casanova de Seingalt. Memoires ecrits par lui-meme. Т. III. P. 52) продавал в Париже со склада, устроенного при мануфактуре, ткани только целыми штуками. Напротив, в Марселе в XVII в. лавочники вели и оптовую заморскую торговлю (Zeller. Handel und Schriffart von Marseille in der zweiten Halfte des 17. Jahrhunderts. 1926. S. 13).
⁴⁶ Ср. ниже, гл. LXIV.
⁴⁷ См.: Sombart. Der moderne Kapitalismus. I. Aufl. Bd. I. S. 445 ff.
⁴⁸ Borgius. Wandlungen im Detailhandel // Archiv fur soziale Gesetzgebung und Statistic 1899.
⁴⁹ Bucher. Entstehung der Volkswirtschaft. Zweite Samml. 3-4. Aufl. 1920. S. 212.
⁵⁰ Hirsch. Das Warenhaus in Westdeutschland. P. 6. Borgius. Wandlungen im Detailhandel. S. 44 ff.
⁵¹ Casanova de Seingalt. Memoires Merits par lui-meme. Т. I. P. 394, 398. Т. II. P. 70, 113, 116. Т. III. P. 443. Т. IV. P. 372. Т. V. P. 45, 262.
⁵² Marperger. Notwendige und nutzliche Fragen uber die Kauftnannschaft. S. 81-82.
⁵³ Landau. Die Entwicklung des Warenhandels in Osterreich. P. 31, 66. Sombart. Der moderne Kapitalismus. 4. Aufl. Bd. II. T. 1. S. 452 ff.
⁵⁴ Ludovici. Grundriss eines vollstandigen Kaufmanns-Systems. S. 88.
⁵⁵ Baasch. Aus der Geschaftskorrespondenz eines Hamburger Kauftnanns zur Zeit des dreissigjahrigen Krieges. S. 48 ff.
⁵⁶ Soll und Haben der Firma Moritz Eichborn. S. 48, 58, 80-81. Lenz-Unholtz. Geschichte des Bankhauses der Gebruder Schickler. S. 8, 99.
⁵⁷ См.: Keussen. Geschichte der Stadt Krefeld. 1865. Цит. по: Botzkes. Die Seidenwarenproduktion und der Seidenwarenhandel in Deutschland. 1909.
⁵⁸ Kroker. Handelsgeschichte der Stadt Lepzig. S. 50, 93, 109, 198.
⁵⁹ Matschoss. Friedrich der Grosse als Beforderer der Gewerbefleisses. S. 31.
⁶⁰ Kanter. Der Handel mit gebrauchsfertigen Waren in Frankfurt am Mein. S. 18-21.
⁶¹ Boissonade. Essai sur l'histoire de l'organisation du travail en Poilou. 1900. Т. I. P. 287.
⁶² Savary. Le parfait negociant ou instruction generale pour ce qui regarde le commerce des marchandises en France et de pays etrangers. Т. I. P. 466, 504.
⁶³ Defoe. The Compleat English Tradesman. Sombart. Der moderne Kapitalismus. 4. Aufl Bd. II. T. I. S. 452 ff.
⁶⁴ Justus Moser. Patriotische Phantasien.
⁶⁵ Rogers. Six Centuries of Work und Wages. P. 144.
⁶⁶ Lerch. Der Berner Kommerzienrat im 18. Jahrhundert. S. 144.
⁶⁷ Schebeck. Bohmen Glasindustrie und Glashandel. Pass. Salz. Geschichte der bohmischen Industrie in der Neuzeit. S. 236 ff., 256 ff.
⁶⁸ См.: Justus Moser. Patriotische Phantasien. Bd. I. 4. Aufl. S. 222 ff. (XXXVI. Klage wider die Packentrager. XXXVII. Schutzrede der Packentrager. XXXVIII. Urteil uber die Packentrager).
⁶⁹ Rossger. Untersuchung uber den Gewerbebetrieb im Umherziehen // Jahrbucher fur Nationalokonomie und Statistik. Bd. XIV. 1897. S. 21.
⁷⁰ Marperger. Notwendige und nutzliche Fragen uber die Kauftnannschaft. S. 92—93.
⁷¹ Boissonade. Essai sur l'histoire de l'organisation du travail en Poitou. Т. I. P. 290.
⁷² См. у Шекспира.
⁷³ Schriften des Vereins fur Sozialpolitik. Bd. 83. Untersuchungen uber die Lage des Hausiergewerbes. 1899. S. 55 ff. Mantoux. La revolution industrielle au XVIII siecle. P. 96.
⁷⁴ Jahn. Zur Gewerbepolitik der deutschen Landesfursten. S. 122 ff. Молчановский. Цеховая схема в Пруссии. С. 183 сл. Gothein. Wirtschaftsgechichte des Schwarzwaldes. Bd. I. S. 788-741, 845-868.
⁷⁵ Rossger. Untersuchung uber den Gewerbebetrieb im Umherziehen. S. 23 ff.
⁷⁶ Unwin. The Gilds and Companies of London. 1908. P. 335.
⁷⁷ Lerch. Der Berner Kommerzienrat im 18. Jahrhundert. S. 133 ff., 148 ff.
⁷⁸ Pribram. Geschichte der osterreichischen Gewerbepolitik. S. 92, 236, 381, 578.
⁷⁹ Rossger. Untersuchung uber den Gewerbebetrieb im Umherziehen. S. 27 ff.
⁸⁰ См.: Dutil. L'etat economique du Languedoc a la fin de l'ancien regime. P. 744. Levasseur. Histoire des classes ouvrieres et de l'industrie en France de 1789 a 1870. Т. II. P. 655. Lerch. Der Berner Kommerzienrat im 18. Jahrhundert. S. 133 ff. Geering. Basels Handel und Industrie. S. 458 ff. Landau. Die Entwicklung des Warenhandels in Osterreich. S. 12 ff., 53 ff.
⁸¹ См.: Zur Geschichte der deutschen Kleingewerbe im XIX. Jahrhundert. 1870. S. 217 ff. Philippi. Die Messen der Stadt Frankfurt am Oder. S. 69 ff. Toynbee. Lectures on the Industrial Revolution in England. P. 57. Ashton. Iron and Steel in Industrial Revolution. 1924. Moffit. England on the Eve of Industrial Revolution. 1925. P. 222.
⁸² См. выше.
⁸³ Кроме нее он называет еще четыре английские ярмарки (в Бристоле, Экаетере, Уинчестере и Эдинбурге) и ряд специальных ярмарок для отдельных видов товаров (шерсти, сукна, масла, сельдей, лошадей) (Postlethwayt. The Universal Dictionnary of Trade and Commerce. S. v. Fair.)
⁸⁴ Savary. Dictionnaire universel de commerce etc. 1726. Т. II. P. 83.
⁸⁵ Konig. Die sachsische Baumwollindustrie. S. 64 ff.
⁸⁶ Toynbee. Lectures on the Industrial Revolution in England. P. 55.
⁸⁷ Dutil. L'etat economique du Languedoc a la fin de l'ancien regime. P. 763— 773.
⁸⁸ См.: James. Worsted Manufacture. P. 274. Savary. Le parfait negociant ou instruction generale pour ce qui regarde le commerce des marchandises en France et de pays etrangers. Т. I. P. 82. Т. II. P. 273. Dransfeld. Solinger Industrieverhaltnisse im 18. Jahrhundert. S. 7. Тойнби. Промышленный переворот в Англии в XVIII в. С. 56—57. Тарле. Рабочий класс во Франции в эпоху революции. Т. II. Sombart. Der moderne Kapitalismus. 4. Aufl. Bd. II. T. 1. S. 485. Godart. L'industrie en soie // Acta Borussica. Geschichte der preussischen Seidcnindustrie im XVIII. Jahrhundert. Bd. I. S. 88, 273. Cp. Marperger. Nolwendige und nutzliche Fragen uber die Kauftnannschaf. S. 299. Ludovici. Grundriss eines vollstandigen Kaufmanns-Systems. S. 141.
⁸⁹ См.: Salz. Geschichte der bohmischen Industrie in der Neuzeit. Wartmann. Handel und Industrie des Kantons St.-Gallen. S. 179. Savary. Dictionnaire universel de commerce etc. T. I. P. 942 Kanter. Die Entwicklung des Handels mit gebrauchsfertigen Waren von der Mitte des 18. Jahrhundert bis zum Jahre 1866 in Frankfurt am Mein. S. 24, 40. Kraeppelin. La compagnie des Indes Orientales. P. 209.
⁹⁰ Justi. Polizei-Wissenschaft Bd. I. S. 767 ff.
⁹¹ Krohne. Die Grosshandelsversteigerungen. 1909. S. 12 ff, 23, 26. По Рикару (Negoce d'Amsterdam P. 43, 47), в Амстердаме (в начале XVIII в.) имелось 8-10 харчевен, где происходили такие «ventes au bassin» (при присуждении товара предлагавшему наивысшую цену били по медному тазу — bassin, откуда название их). Он перечисляет целую массу продаваемых таким способом товаров, не только колониальные товары, табак, вино, рыбу, лес, хлеб, соль, но и фабрикаты - сукно, шелковые ткани, кружева, ленты, ценную мебель, стекло, галантерейные товары и проч.
⁹² Molwoю Das Handlungsbuch von Johann und Wilhelm Witlenborg. 1901. Stieda. Uber der Handelsstatistik im Mitlefalter. 1902. Rorig. Das alteste erhaltene deutsche Kaufmannsbuchlein // Hansische Beitrage zur deutschen Wutschaftsgeschichte. 1928. S. 191. ff.
⁹³ См. торговые книги, указ в Справочном томе: «Источники и литература» к Отд. III «Торговля».
⁹⁴ Schulte. Die Grosse Ravensburger Gegellschaft. Bd. I. S. 57, 101 ff., 109 ff.
⁸⁹⁵ См.: Бауер. Мемуары к истории бухгалтерии. 1911. С. 43 сл., 70 сл., 104 сл., 109 сл., 129 сл., 145 сл., 174 сл. Кэджори. История элементарной математики. 1910. С. 120 сл., 127, 148, 191 сл., 198, 220. Jaeger. Beitrage zur Geschichte der Doppelbuchhaltung. 1874 Sattler. Handelsrechnungen des deutschen Ordens. S. 8 ff. Sombart. Der moderne Kapitalismus. 1. Aufl. Bd. I. S. 176 ff, 191 ff., 392 ff. 2. Aufl. Bd. I. S. 298. Bd. II. S. 110 ff., 118 ff. Sombart. Entslehung der kapitalistischen Unternehmung // Archiv fur Sozialwissenschaft und Sozialpolitik. 1915. Bd. III. Auer. Das Finanzwesen der Stadt Freiburg von 1648 bis 1806. Bd. I. S. 35. Sieveking. Aus venezianischen Handlungbuchern // Jahrbuch fur Gesetzgebung, Verwaltung und Volkswirtschaft, hrsg. von Schmoller. 1901. Sieveking. Genueser Finanzwesen. Bd. I. 118 ff. Bd. II. S. 212. Scott. The Joint Stock Companies. 1912. Vol. I. P. 158. Villicus. Geschichte der Rechenkunst vom Altertum bis zum 18. Jahrhundert. 3. Aufl. 1897. Hartung. // Zeitschrift fur Sozial- und Wirtschaftsgeschichte. VI. S. 36 ff. Ehrenberg. // Zeitschrift des Vereins fur Hamburgische Geschichte. Bd. VIII. S. 139 ff. Penndorf. Geschichte der Buchhaltung in Deutschland. 19l3. S. 3 ff., 18 ff., 41 ff.,167. Hapke. // Hansische Geschichtsblatter. Bd. 26. S. 239. Gebauer. Breslau Finanzwessen im 18. Jahrhundert. 1906. S. 175. Sax. Die Nurnberger Girobank // Festgabe fur Eheberg. 1925. Goris. Etudes sur les colonies marchandes meridionales a Anvers. P. 121 ff. См. также торговые книги, указ. в Справочном томе: «Источники и литература» к Отд. III «Торговля».
⁹⁶ Нуpomnemata Mathemalica. 1605-1608.
⁹⁷ Savary. Le parfait negociant ou instruction generale pour ce qui regarde le commerce des marchandises en France et de pays strangers. Т. I. P. 474 ff., 484 ff., 504 ff., 530.
⁹⁸ Marperger. Notwendige und nutzliche Fragen uber die Kauftnannschaft. S. 264 ff.
⁹⁹ [Простодушно, доверчиво (лат.).]
¹⁰⁰ Kohler-Hecht. Niederlandische Handelsrecht in der Blutezeit des Freistaats. S. 262 ff. Rehme. Geschichte des Handelsrechts. 1914. S. 160, 215.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3205

загрузка...

Другие книги по данной тематике