Возникновение коммун. Крепости в сельской округе

Новый важный этап в истории Северной и Центральной Италии — возникновение городских коммун, которые чрезвычайно быстро набрали силу и оказали значительное (а в ряде случаев и решающее) влияние на общественное развитие, начался в конце XI столетия. Коммуна возникла не вдруг и не на пустом месте. В недрах раннесредневекового города, как мы видели, в IX—X вв. постепенно, но неуклонно и неукротимо вызревали предшественники основных коммунальных институтов в лице специальных должностных лиц, ведавших многообразными делами, относившимися к сфере городского управления и хозяйства. Расширяло свои функции и становилось все более постоянным органом собрание городских жителей — зародыш будущего генерального совета.

Епископ по-прежнему играл значительную роль в собственно городских делах. В большинстве итальянских городов он не стал сеньором города, эти функции, как и раньше, принадлежали графу. Тем не менее власть и влияние епископа сильно возросли к концу X — середине XI в., особенно благодаря привилегиям, полученным от королей и императоров, в результате которых епископ приобретал совокупность административных, финансовых прав и привилегий, полноту судебных функций, право учреждения рынка и взимания на нем пошлин и т. п. на территории города и округи («привилегия императорского бана»). Пожалование бана фактически исключало какое-либо вмешательство государственных (императорских, королевских) должностных лиц в дела подвластной епископу территории, причем под власть епископа как феодального сеньора, облеченного своего рода «государственными полномочиями», все в большей степени попадало прежде свободное население этих земель.

Росту влияния епископов, как и других феодальных сеньоров высшего ранга — графов, маркграфов и пр., в большой мере способствовали и пожалования им прав верховенства (а нередко в собственности) над существовавшими, а чаще строившимися укрепленными бургами-крепостями (castelli, castri), во множестве возникавшими в городских округах с середины X в.

Нередко обносил стенами замок и расположенные поблизости поселения крестьян и ремесленников (причем не только находившихся в личнонаследственной зависимости от него) феодальный сеньор. Постройку укрепления могли вести и сами жители, стремясь обезопасить себя и от вражеских нашествий, и от постоянных феодальных междоусобиц ввиду отсутствия сколько-нибудь сильной и представительной государственной власти и ее должностных лиц. Наконец, укрепленные поселения в контадо (borghi franchi) несколько позже, в XII в., во множестве стали воздвигать сами города для создания себе военных и политических опорных пунктов в контадо. Строительство крепостей-замков, которое было широко распространено в X—XI вв. не только в Италии, имело своим результатом ряд неоднозначных последствий. С одной стороны, феодал (чаще всего духовный), получатель бана и господин крепости, которому нередко подчинялись десятки укрепленных поселений, приобретал как иммунитетные права, так и права феодальной собственности на укрепленные поселения. Он имел теперь как бы все «юридические основания» подчинить своей власти и тех мелких свободных собственников, которые оставались еще вне влияния феодальной вотчины, а теперь императорскими дипломами передавались ему в судебно-политическое подчинение.

Епископы часто отчуждали и раздробляли свои права на крепости, продавая и раздаривая их тем же графам и маркграфам. Важным источником власти епископа над крепостью была его собственность на рынки и права присвоения всевозможных таможенных и иных пошлин и сборов⁷. Но в этом явлении была и другая сторона, которая, быть может, в большей степени проявилась именно в Италии с ее более ранним и интенсивным городским развитием. Дело в том, что само строительство, а затем и существование укрепленных бургов было неразрывно связано с привлечением в них торгово-ремесленного населения, которое не только и, очевидно (судя по источникам), не столько «насильственно» переселялось туда, сколько само стремилось укрыться за стенами крепостей. А усложнение социального состава населения наряду с его количественным ростом способствовало усложнению органов управления, побуждало жителей к борьбе за автономию и, естественно, к освобождению от власти своего феодального сеньора. Не случайно, вероятно, то обстоятельство, что в недалеком будущем (к концу XII в. и в XIII в.) многие из этих бургов приобретали самостоятельность, более полную, чем обычные, неукрепленные, небольшие деревни, и становились нередко сельскими коммунами, а порой и центрами федераций из нескольких десятков коммун. По своей социальной структуре, а подчас и типу экономического развития (роли торговых и ремесленных занятий населения) они оказывались близкими небольшому городу.

В последнее десятилетие во французской историографии (в первую очередь в работах Ж. Дюби, а также и других историков, в том числе и специалистов по истории Италии, например, П. Тубера), а вслед за ней в несколько видоизмененной трактовке и в итальянской историографии распространилась концепция «озамкования» (incastellamento), согласно которой наступление «истинного феодализма», «феодальная революция», происходит в X—XI вв. именно в период и в связи с массовым строительством замков и крепостей, в результате чего под власть сеньоров замков попадают не только лично зависимые от данного сеньора крестьяне, но и прежде свободные люди, которых заставили силой (или они это сделали добровольно) поселиться во вновь построенных крепостях или поблизости от них. По мысли сторонников указанной концепции, распространение на все население крепости суверенных прав, принадлежавших королю и олицетворявшихся в высшей юрисдикции, административном и фискальном верховенстве сеньора, отражало глубинную перестройку всей общественной структуры и было равнозначным феодальной революции, в ходе которой и возник феодальный способ производства. Сеньория бана стала основной ячейкой феодальных общественных отношений.

В советской литературе эта концепция уже подвергалась разбору и критике, в первую очередь на материале истории Франции⁸.

В итальянской историографии концепцию, в ряде аспектов Слизкую к только что описанной нами, разделяет Ч. Виоланте.

По мнению Ч. Виоланте, на протяжении IX—XIII вв. в Италии сменилось три типа сеньории. До конца IX в. на севере и в центре страны господствовала «домениальная сеньория» (signoria curtense), с более или менее значительной ролью господского двора и барщинного хозяйства.

С конца IX в. и в X—XI вв. устанавливается господство «территориальной сеньории» или «сеньории бана» (signoria territoriale, signoria banale), в рамках которой происходила — на более высоком уровне — перестройка крупной вотчины, усиление и расширение отношении зависимости. Эта новая сеньория, по мысли Ч. Виоланте, тесно связана с радикальной трансформацией «места обитания», концентрацией крестьянского населения вокруг крепости, переменами социального строя в деревне и стабилизацией ренты, превращавшейся в фиксированную.

На следующей фазе — с середины XII до конца XIII в.— характер и содержание сеньории снова трансформируются: последняя теряет свои качества принудительного и судебного господства и все больше сводится к организации для взимания ренты, которая в свою очередь лишается публичных и личностных признаков, определяясь «обычаем поместья», выполнять который обязан каждый держатель. Судебно-политические функции сосредоточиваются в руках города. В результате кризиса территориальной сеньории возникает новая земельная сеньория (signoria fondiaria) средних и крупных собственников над зависимыми от них крестьянами, в то время как мелкие землевладельцы свободны от всяких сеньориальных обязательств. Заметим при этом, что Ч. Виоланте. как и другие итальянские историки институционально-социального направления, считает необходимым отделять «сельскую сеньорию» (на всех этапах ее развития) от феодализма, феодального строя в собственном смысле слова.⁹

Историки-марксисты, естественно, не обходят стороной явление «озамкования», пожалования бана сеньору замка — духовному или светскому — и связанные с этим феноменом социальные и экономические последствия. Мы также показали выше место этого явления в Северной и Средней Италии X—XI вв. В тоже время была бы совершенно неоправданной переоценка роли и значимости «озамкования». Речь может идти лишь о некотором видоизменении форм феодальной эксплуатации, росте удельною веса судебно-политических прав сеньора, но никоим образом о начале «настоящего феодализма». Повторим еще раз, что, на наш взгляд, не менее важным следствием строительства замков и распространения привилегий бана было явление консолидации зависимого населения, рост его сопротивления сеньориальной эксплуатации, стремлений к приобретению самостоятельности возникавшей ассоциации жителей крепости.

После этого небольшого, но неизбежного, как нам представляется, отступления вернемся к основному сюжету данной главы — становлению городских коммун и влиянию этого фактора на феодальное развитие общества.

Предоставление бана епископу, рост его прав над городской ассоциацией и привилегий в городской округе (чему способствовало и его верховенство над укрепленными бургами) означали не только (и — более того — не столько) рост и укрепление могущества и авторитета самого епископа, но и рост и укрепление общинной организации в городе (как и в крепости) в качестве экономического, социального и политического организма под покровом епископской власти. Количественный рост новых элементов должен был перерасти в качественные изменения, и эти изменения и означали возникновение нового типа городской ассоциации — коммуны, для которой были характерны прежде всего управление городскими делами специально избранными горожанами должностными лицами — консулами и большая роль в решении вопросов городской жизни собрания горожан (различных городских советов: генерального или общего, специального и т. п.). Но переход к консульскому правлению, образование коммуны не были плавным переходом, естественным и безболезненным продолжением и расширением прежней формы правления в лице дворцовых, графских и городских судей, нотариев, прокураторов, экзакторов, скабинов и т. п., хотя и неправомерно было бы именовать возникновение коммун революционным актом в марксистском понимании термина «революционный».

В IX—X вв. горожане вели постоянную то резко обострявшуюся, то несколько затухавшую борьбу прежде всего со своим прямым и непосредственным противником — епископом. Таковыми были заговор пополанов против епископа Модены в 891 г., изгнание туринцами епископа Амолоне в 897—899 гг., конфронтация кремонцев со своим епископом и т. гг. В процессе этой борьбы горожане использовали и ослабление императорской власти и могущества отдельных епископов во время спора за инвеституру в XI — начале XII в.

В конце XI—XII в. ассоциация горожан почти повсеместно становится независимой и самостоятельной коммуной. Законодательная власть в коммуне принадлежала собранию горожан, сходившихся перед городским собором. Исполнительные функции, ведение текущих дел были переданы коллегии консулов в количестве до 20 человек от каждого из районов (ворот) города. Впрочем, консулы не сразу приобрели многие права, важные для города, такие, как сбор рыночных пошлин, контроль над рынком и др. Подобные права еще довольно долго продолжали принадлежать епископу.

Утверждение правления консулов в городе обычно и считается началом образования коммуны. Коммуна возникла в Пизе в 1081 — 1085 гг., в Милане в 1097 г., в Генуе в 1099 г., в Асти в 1095, в Ареццо в 1098 г. Несколько позже, с 1105 г., консулы стали управлять Пистоей, с 1115 г. Луккой, с 1117 г. Бергамо, с И12—1116 гг. Кремоной. Еще позже утвердился консулат во Флоренции (1138 г.), Болонье (1123 г.), Мантуе (1126 г.), Модене (1135 г.), Вероне (1136 г.), Парме (1149 г.)¹⁰

Правление консулов, как уже говорилось, возникло не на пустом месте, хотя и не было прямым и непосредственным продолжением того городского устройства, которое существовало в раннее средневековье. Рост активности городского населения, расширение полномочий и круга дел, входивших в компетенцию представителей горожан, как выборных, так и назначенных сеньором, подготовили почву для коммунального управления, но не создали ее автоматически сами по себе.

Из каких социальных слоев населения избирались консулы? Было ли утверждение консулата в конце XI — начале XII в. победой пополанов над феодалами? Нет, на этом этапе о такой победе говорить было еще рано. Да. Представители торгово-ремесленных слоев входили в состав консулов, но дошедшие до нас списки консулов отдельных городов показывают, что преобладали в составе консулов представители средних и мелких феодалов. Так, из 23 миланских консулов в 1130 г. только 5 были горожанами (cives), остальные — капитаны и вальвассоры (capitani et valvassores). На ломбардской ассамблее, собравшейся в 1117 г. в Милане, одну трибуну занимали архиепископ, епископы и аббаты, другую — консулы и юристы, а вокруг находилось «неисчислимое множество клириков и светских лицо. Эта ассамблея как бы символизировала единение миланского консулата с властью архиепископа, что было неслучайным, так как архиепископ и другие духовные лица были тесно связаны со своими вассалами из феодалов разных рангов, да и сами большей частью происходили из рыцарства.¹¹ Причем если в Милане в процессе столкновений с архиепископом в XI—XII вв. произошло более или менее четкое размежевание сил крупной знати и мелких и средних рыцарей, выступавших во главе городского населения, то в других городах в эти столетия это деление было еще менее заметным. В Пизе и Генуе, ведших активную морскую торговлю, в ней были заняты все слои населения — от аристократии (среди доходов которой немалое место занимали поступления крестьянских оброков с принадлежавших ей земель) и ее военной элиты, тесно связанных с епископом и виконтом города, до мелких посессоров и бедных слоев горожан.

В Генуе и в Пизе, как и в Милане, ясно выступают сближение и слияние купеческих и рыцарских семей, из которых и рекрутируются консулы.

⁷ PCI. Vol. 1. N 185 (а. 1158). 240 (а. 1196), (а. 1198); DL Voi. ì. pt. 2. Арр. N 84 (а. 1080), 99 (а. 1121), 134 (а. 117.31; Memorie stortcfк della città di Pistoia. Lucca, 173S. Documenti. P. 32—33: Fasoli G. Castelli e signorie rurali // Agricoltura e mondo rurale in Occidente nell'alle: Medioevo. Spoleto, 1905. P. 531—601; Rosselli G. Formazione e caratteri delle signorie di castello e dei poteri territoriali dei ле.ччнч sulle città nella l.angobardia del sec. X // Aevum. 1975. a. XLIX. Fase. 1II/1V. P. 211-309; Toubert P. Les structures dii Latium medievale. Noma. 1960. Р. I — II; Structures féodalcs et féodalisme... P. 219—313. 413—428. ecc.
⁸ Бессмертный Ю. Л. Феодальная революция X—XI пп.? // Вонр. истории. 1984. № I.
⁹ Violante С. Introduzione aedizione italiana // Kolelnikova L. Л. Monde contadino e città in Italia dall’ XI al XIV secolo. Bologna). I. XXV XXVII; Idem. La signoria «territoriale» come quadro delle strutture or nizzattive del contado nella Lombardia del sec. XII // Beiliefte der Franci;: Munchen, Histoire compare de l’admiiìistration (IV—XVIII siècles). Р. 333—344.
¹⁰ Fasoli G. Dalla civilas al comune nell’Italia settentrionale. Bologna. 142—175.
¹¹ Tabacco G. La storia politica о sociale. Dal tramonto dell’Impero alle prime formazioni di Stati regionali // Storia d’Italia. Torino, 1974. Voi. 2. P. 145-150.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4734

загрузка...

Другие книги по данной тематике