Глава вторая. Пополаны. Их хозяйство на земле

Городское землевладение возникло не в XIV в. Горожане-землевладельцы были влиятельной силой раннесредневекового города в Италии в IX—X вв. В XII—XIII вв. после блестящих успехов в борьбе многих городских коммун со своими противниками — нобилями контадо, разрушения сотен феодальных замков и насильственного переселения в город их владельцев значительная часть земель перешла в руки городской коммуны и отдельных пополанов. «Исключительное развитие» итальянских городов и период расцвета феодализма не просто дополнялось, оно органически сочеталось с исключительным распространением городского землевладения. Последнее обстоятельство уже тогда в немалой степени определяло особенности политики итальянского города в вопросах освобождения колонов и сервов, конфликтов крестьян-держателей и арендаторов с их сеньорами, торговли в городе сельскохозяйственными продуктами, продовольственной политики города и др.

Происходившее в постепенно возрастающем ритме «движение в деревню» переживало своего рода «пик» во второй половине XIV—XV вв., когда в него все более активно включались крупные фамилии и средние пополаны, движимые как престижными соображениями, так и озабоченные (в массе своей) необходимостью иметь базу для самообеспечения продовольствием (проблема эта приобрела особую остроту в условиях многолетних неурожаев, массового голода и эпидемий XIV в.). Не последнюю роль в такой ситуации (особенно для крупных фамилий) играла выгодная возможность получать немалые доходы от продажи по высоким ценам сельскохозяйственной продукции их имений. Безусловно, компании стремились приобрести и новые объекты для ростовщических и торговых сделок и спекуляций.

В изучаемые столетия место и роль землевладения пополанов прежде всего в Тоскане, но в немалой степени и в северных областях Италии были значительны и весомы как никогда прежде. Переход земель в руки горожан в XIV—XIV вв. привел к существенным переменам в самой структуре землевладения и крестьянско-сеньориальных отношений.

В самых общих чертах их можно охарактеризовать следующим образом. Традиционную сеньорию, спецификой которой в Северной и Средней Италии была незначительная барская запашка, соответственно небольшая роль полевой барщины в системе повинностей зависимого крестьянства, преобладающую группировку которого составляли наследственные или долгосрочные держатели (либеллярии и эмфитевты), обладавшие значительной личной свободой и широкими правами на держания, приближавшимися к фактической собственности,¹ сменила срочная аренда. Срочные арендаторы (испольщики и аффиктарии), платившие фиксированный на время действия договора денежный, натуральный либо сметанный чинш, не имели на арендуемый участок никаких прав, которые сколько-нибудь напоминали бы права либелляриев и змфитевтов на их держания. Они не только не могли их отчуждать (дарить, продавать, закладывать), но были лишены и права на хозяйственное использование участка по своему усмотрению в течение срока аренды, возможностей производить даже минимальные агротехнические преобразования, если таковые не были специально обусловлены договором и не осуществлялись но желанию и указанию собственника².

Известно, что пути развития срочной аренды в Италии XIV—XVI вв. и в первую очередь в ее передовой тогда области — Тоскане существенно отличались от того направления перестройки деревни, которое имело место в Англии или Северной Франции. Предпринимательская фермерская аренда с широким применением наемного труда, в рамках которой в других регионах Европы происходил генезис капиталистических отношений в сельском хозяйстве, не получила вплоть до середины XVIII в. в большей части Италии (а в Тоскане и позже) заметного распространения. Крупная аренда на орошаемых землях с применением наемного труда появилась в Северной Италии в конце XV в., но и здесь перестройка арендных отношений растянулась на два-три столетия. Маркс отмечал, что капиталистическая аренда «общим правилом» может стать лишь в странах, которые при переходе от феодального к капиталистическому способу производства господствовали на мировом рынке, и что степень развития капиталистических отношений в земледелии определяется их развитием вне пределов сельского хозяйства³.

В Италии же и в первую очередь в Тоскане вторая половина XV в. и начало XVI в. характеризовались начинавшимся спадом промышленного производства в ведущих прежде отраслях и, хотя, как показывают новые исследования (о чем говорилось выше), полностью новые формы мануфактурной организации промышленности не исчезли в Тоскане и в XVII в., проявления феодальной реакции в той или иной степени имели место и в экономике, и в социальной жизни, и в политической организации общества.

Спецификой аграрного строя Тосканы на столетия стало господство мелкокрестьянской испольщины, «переходной формы от первоначальной формы ренты к капиталистической ренте», с участием в издержках производства как арендатора, так и собственника. «...Существенное заключается в том, — писал Маркс, что рента здесь уже не выступает как нормальная форма прибавочной стоимости вообще. С одной стороны, издольщик, применяет ли он только собственный или же и чужой труд, предъявляет притязание на известную часть продукта не потому, что он работник, а потому, что он владелец части орудий труда, капиталист сам для себя. С другой стороны, земельный собственник предъявляет притязание на свою долю не только в силу собственности на землю, но и как лицо, ссудившее капитал»⁴.

Испольщина прежде всего и в наибольшей степени получила распространение на землях горожан. Исключительно быстрый рост городского землевладения в XIV—XV вв. происходил за счет сокращения земельного фонда, принадлежавшего церковным учреждениям и клирикам, а также нобилям, но в наибольшей степени в результате лишения земель многих мелких и средних собственников и наследственных держателей: либелляриев, колонов и сервов, их влиятельных организаций — сельских коммун.

Процессы имущественной дифференциации, концентрации земельных богатств в руках сравнительно немногих фамилий, в первую очередь пополанских, шли рука об руку с обезземелением обедневших крестьян и мелких землевладельцев, проживавших в городе и крепостях, полугородских-полудеревенских поселениях, а также за их пределами.

Потеря земельных участков мелкими собственниками, равно как и держательских прав либелляриями, весьма часто происходила от непосильного бремени разного рода долговых обязательств, задолженностей по чиншам, ипотеке, выкупным платежам и т. п.

В 1281—1356 гг. монастырь Пассиньяно — крупнейший земельный собственник в округе Флоренции — согнал с держаний более 100 крестьян (либбелляриев и аффиктариев), имевших задолженности по чиншам. В актах вынужденной продажи ими земель монастырю говорится, что многие земледельцы переселились в Сиену, Сан Джиминьяно, Кьянти, Колле {Зальдельсу и другие районы Флорентийской и Сиенской округ. Нередко отмечается, что на месте прежних мелких держаний теперь образованы подере⁵.

Денежные ссуды ростовщиков крестьянам под залог платежей из будущего урожая зерна, оливкового масла, виноградного сусла, шафрана получили особенно широкое распространение в тосканской деревне в конце XIII—XIV в., о чем свидетельствуют многочисленные протоколы городских нотариев. Поскольку цены на эти продукты оговаривались заранее, причем обычно они были в 1,5—2 раза ниже средних рыночных, сделка позволяла ростовщикам извлекать немалые прибыли. Тем более, что порой договор обусловливал поставки продуктов на 6—8 лет вперед. Должника, который оказывался не в состоянии поставить в срок обозначенные в договоре продукты, ожидали суровые наказания; секвестр его имущества в качестве гарантии выплаты долга и процентов, а порой и тюремное заключение. Часто имущество несостоятельного должника переходило в руки кредитора⁶. В государственном архиве Флоренции имеется немало свидетельств о продаже в дистретто в XV в. земельных участков, принадлежавших горожанам, нередко ремесленникам — должникам. Подчас горожанин-должник был настолько беден, что не мог вернуть 2 стай я (около 50 кг) зерна или долг в 2—3 десятка сольди за пару чулок или ботинки. В случае неуплаты долга его ожидала тюрьма. Многие рукописи содержат соответствующие постановления городских чиновников⁷. Земли должников коммуна обычно продавала богатым горожанам. Порой покупателем был и крупный землевладелец — городской госпиталь Санта Мария Нуова⁸.

Во множестве пергаменов том же коллекция Флорентийского архива идет речь о купле-продаже многочисленных земель (от подере до мельчайших парцелл) и домов в контадо и дистретто Флоренции, а также в границах города, осуществлявшихся горожанами и жителями округи — ремесленниками, банкирами, торговцами, служащими городских учреждений⁹.

Оборотной стороной процесса обеднения и обезземеления мелких собственников и наследственных держателей была концентрация земельной собственности в руках прежде всего богатых горожан (в том числе и проживавших в городе фамилий нобилей), частично церковных учреждений, а также богатой верхушки в сельских коммунах (в ее составе нередко были и жители близлежащих городов, владевшие землями на территории коммуны). Некоторые статистические данные о распределении земельной собственности в XIV—XV вв. в Тоскане свидетельствуют о значительном сокращении мелкого и среднего крестьянского землевладения (особенно в XV в.), быстром росте земель, находившихся в руках немногих крупных собственников, чаще всего горожан.

В дистретто Сиены уже в начале XIV в. (1320—1330 гг.), по данным поземельной описи, в руках 5,3% городских собственников оказалось -42% всех земель. Это были наиболее крупные магнатские семьи, тесно связанные с кредитно-ростовщическими и банковскими операциями: Толомеи, Малавольти, Салимбени и другие, а также купеческие фамилии. В то же время 47% мельчайших собственников имели недвижимости не более чем на 20 лир¹⁰. Более высокая концентрация богатства прослеживается в непосредственно прилегавших к городу районах.

Довольно любопытна и социальная природа собственников в разных районах. В поселениях, близких к городу, горожане-землевладельцы составляют в среднем 47.55%, крестьяне или другие жители контадо — 32,59%, церковные учреждения — 18.5% . Сельским коммунам принадлежало лишь 1,30% земельной собственности. В отдаленных (более чем на 10 км от города) селениях 50,1% собственников являлись горожанами. 13,3%—церковными учреждениями, 10,85% - крестьянами. Коммунам там принадлежало 5,7% земельной собственности. Таким образом, социальная принадлежность земли различается мало, процент горожан на более отдаленных от города землях даже выше, а коммуны сохранили в своей коллективной собственности несколько более высокий процент земель¹¹.

В 15 виллах дистретто Имолы, сведения о которых содержатся в эстимо¹² 1312 г., к низшему разряду налогоплательщиков (сумма эстимо которых колебалась от 1 до 3 лир) принадлежало 74,7% населения. Размер их эстимо составлял 35,09% от общей суммы. К высшему разряду (обязанных платежами от 12 до 16 лир и более) причислялось 4,52% жителей, которые должны были уплачивать 23,15% всей суммы эстимо. Как видим, и в округе этого сравнительно небольшого североитальянского города уже в начале XIV в. налицо преобладание обедневших налогоплательщиков при выделении пока еще сравнительно небольшой богатой прослойки. Заметим, однако, что в данном случае средние цифры по дистретто в целом скрывают большие различия в отдельных виллах¹³.

Налоговые описи (кадастры) крупной сельской коммуны, а позже небольшого городка Кьери (область Турина) начала XIV—XV в.¹⁴ ярко свидетельствуют о постепенно нараставшей имущественной дифференциации среди жителей. Уже ранняя опись 1311 г. дает возможность убедиться в бедности значительной части членов коммуны. Пахотными участками размером до I джорнаты и в 1 джорпату ¹⁵ владели 35,33% жителей; от 1 до 3 джорнат (т.е. около и чуть больше I га) —51,50%. И только 12,11% кьерийцев были собственниками участков, превышавших 3 джорнаты. Вместе с тем этим последним уже тогда принадлежало 46,14% земель, в то время как собственники парцелл размером от 1 до 3 джорнат владели в общей сложности 45.97% пашни (хотя по численности они в четыре раза превышали представителей зажиточной группы). Что же касается наиболее бедной части кьерийцев, которые владели участками до 1 джорнаты включительно, то им в общей сложности принадлежало лишь 7,89% пашни.

Дробление участков и соответственно обеднение подавляющей части жителей Кьери явственно просматривается в налоговых описях последующего времени. Так, в 1327 г. средний размер парцеллы уменьшился с немногим более 3 джорнат до 2,2 джорнаты. Но, конечно, важны не средние цифры, а анализ земельного богатства у представителей разных группировок. Земельными участками менее 1 джорнаты и в 1 джорнату владели 43.5% кьерийцев, их численность в абсолютных цифрах возросла с 1452 до 2348 человек, но им принадлежало лишь 13,10% пашни.

От 1 до 3 джорнат имели около половины жителей городка (49.34%), в их руках находилось 52,09% пашни. Сверх 3 джорнат имели теперь 7,1% жителей, их численность за 16 лет уменьшилась с 484 до 383 человек, но не намного уменьшилась доля их пашни —до 34,75%. Налицо, как видим, рост поляризации богатства в коммуне и при этом дальнейшее дробление участков: около 2/3 их не достигают и 1 га. Примерно та же дифференциация наблюдается и во владении лугом и лесом¹⁶. Очевиден тот факт, что большинство жителей Кьери владели такими мелкими участками, что доходов от ведения сельского хозяйства явно не могло хватить на существование владельца и его семьи. Видимо, не случайно среди жителей коммуны было распространено текстильное ремесло¹⁷. Значительная имущественная поляризация видна из кадастра Кьери, составленного в 1437 г. Большинство жителей (опись включает половину населения городка) принадлежит к наименее обеспеченным людям. Свыше 38% владеют землей менее 2 га, у 83,89% земельные участки не достигают 10 га, 132 жителя имеют земли величиной от 10 до 50 га, 17 — от 50 до 100, 12 —свыше 100 га. В руках наиболее зажиточных и богатых кьерийцев (владельцев более 50 га) теперь еще большие земельные площади, чем 100 с лишним лет назад — 37,23% земель, в то время как на долю владельцев до 10 га остается 31,01% (владельцы до 1 га имеют 1.44% всей площади)¹⁸. Итак, можно констатировать дальнейшую концентрацию земельной собственности и рост численности менее обеспеченных землей групп (впрочем, выскажем предположение, что это не всегда только крестьяне вполне вероятно в создавшейся ситуации, что крестьянский труд они совмещали с ремесленными занятиями).

В 1427—1429 гг. была проведена перепись всего населения Флорентийской республики для составления кадастра — налоговой описи, в которой учитывались недвижимое и движимое имущество семьи. При этом недвижимость оценивалась по ее фактической стоимости, исходя из величины годового дохода с подере, принятого за 7% от стоимости этой недвижимости. Обложению подлежали все доходы, помимо той суммы, которая считалась необходимой для воспроизводства хозяйства и существования семьи облагаемого лица (т.е. стоимости дома, хозяйственной и домашней утвари). Минимальный размер имущества, с которого взимался налог, составлял сумму в 200 золотых флоринов¹⁹.

Кадастр дает возможность представить картину распределения не всего богатства, а его облагаемой части. Но п это немало, так как благодаря такому уникальному источнику мы можем себе представить имущественное состояние (с указанными оговорками) почти 260 тыс. человек: из них 38 тыс. населяли Флоренцию, 26 тыс. проживали в более мелких городах с населением свыше 3 тыс. человек и более: Пизе, Пистое, Ареццо, Прато, Вольтерре, Кортоне²⁰.

Во Флоренции, где проживало в 1427 г. 14% всех жителей Тосканы, было сосредоточено 67% облагаемого имущества региона. В среднем на душу населения там приходилось 273 золотых флорина — в 3 раза больше, чем в Пизе, и в 20 раз больше, чем на одного селянина Тосканы. Шесть других крупных городок Тосканы располагали 14% облагаемой недвижимости. Сельские же жители, преимущественно крестьяне, которые составляли 2/3 всего тосканского населения, владели лишь 27% земли²¹.

Однако средние цифры доходов на душу населения, которыми так увлекаются в немарксистской историографии, не могут прояснить картину распределения имущества в том же городе или его округе, они лишь затушевывают имущественное неравенство среди горожан и среди жителей округи, противопоставляя первых вторым как «богатых» — «бедным».

В то же время и в самой Флоренции, по данным кадастра 1427 г., имущественная дифференциация зашла достаточно далеко. Об этом свидетельствуют данные сплошного статистического обследования кадастра, проведенного с помощью математических методов под руководством того же американского историка проф. Д. Херлихи и французской исследовательницы проф. К. Клапиш-Зубер. 31% домохозяйств флорентийцев не владел даже минимумом имущества, которое подлежало обложению в кадастре, т.е. их облагаемое имущество не достигало 200 золотых флоринов. В то же время 1% наиболее богатых семей (примерно сотня семей в городе) располагал более чем всего городского имущества, или в имущества во всей Тоскане. Эти семьи владели таким же количеством имущества, которое принадлежало 87% наиболее бедных их сограждан и 37 тыс. семей, обитавших за пределами города. В руках 3 тыс. наиболее богатых флорентийских фамилий (5% всего населения города) сосредоточилось столько же имущества, скольким обладали 57 тыс. налогоплательщиков всего флорентийского дистретто.

Наиболее богатой семьей Флоренции был клан Строцци. 53 налогоплательщика, принадлежавших к этой фамилии, владели каждый около 3724 золотых флоринов. Строцци принадлежало 2,6% всего городского имущества; 60 представителей клана Барди владели 2,1% всего городского богатства; 31 налогоплательщик из фамилии Медичи — 1,9%; 18 глав фамилии Альберти — 1%, 21 главы семей Альбицци — 1%: 28 семей клана Перуцци — 1,1%. Названные тесть фамилий в целом владели более чем 10% всего облагаемого имущества во Флоренции в 1427 г.²²

Немалая имущественная дифференциация в начале XV в. существовала и в других, менее крупных городах Тосканы. Так, но данным кадастра 1428—1429 гг. Прато около половины населения города владели имуществом до 20 золотых флоринов, т. е. считались бедными (им принадлежало всего 3,5% недвижимости в округе). В то же время более 60% имущества владели примерно 12% богатых семей, размер состояний которых колебался от 500 до 3000 золотых флоринов²³.

В городе и предместьях Вольтерры, по данным кадастра 1428—142) гг., 5,9% пополанов принадлежало 65% всего имущества, причем на долю шести богатейших пополанских семей Феи, Рикобальди, Броккарди, Лиши, Инконтри, Марки, тесно связанных с местной торговлей и сукноделием н владевших имуществом на общую сумму свыше 3 тыс. золотых флоринов каждая, приходилось 21,7% городского богатства²⁴.

Значительная имущественная дифференциация прослеживается и в сельских коммунах Тосканы в XV столетии. Так, в Северных Апеннинах в начале века 9,7% богатых семей владели землями стоимостью свыше 500 лир (т.е. 125 золотых флоринов), в то время как более половины жителей (54%) располагали землями на сумму не свыше 100 лир (25 золотых флоринов).²⁵

Таким образом, процесс имущественной дифференциации, в том числе и в распределении недвижимого имущества и прежде всего земельной собственности, зашел достаточно далеко и в округе метрополии — Флоренции, и в контадо и дистретто более мелких городов. Он не миновал также и удаленные от крупных городов, располагавшиеся в предгорьях Апеннин сельские коммуны. Не оказались в стороне и коммуны приморской заболоченной области — Пизанской Мареммы, где главным богатством (до 70—80% всего имущества) был крупный рогатый скот (буйволы, быки, коровы), шедший на продажу в соседние и более далекие области Италии.

В нашем распоряжении оказались хранящиеся в Государственном архиве Флоренции, в фонде богатой нобильской пизанской семьи Герардеска эстимо коммуны Болгери. В 1427 г. суммой до 5 лир эстимо располагали 61,53% семей коммуны, которым принадлежало, однако, лишь 14,03% имущества, записанного. Зато на долю тех, кто располагал суммой эстимо в размере от 6 до 15 лир и более приходилось 85,97% от всей суммы, записанной в эстимо. Численность же этой категории была менее 40% семей. В эстимо, составленном в 1428 г., возросло число бедных очагов, сумма эстимо которых была менее 5 лир, их стало более чем 70% Имущественная дифференциация в коммуне Болгери прослеживается весьма явственно по эстимо 1462, 1463, 1471 гг. Наиболее бедные (размер их эстимо до 20 лир) составляли здесь соответственно 30,56; 19,44 и 13,79% очагов. В то же время самые богатые слои (их эстимо свыше 150 лир) располагали 27,54; 41,69 и 51,5% имущества, записанного в эстимо, по численности же эта группа составляла 5,56; 16,67 и 17,24% очагов.

Любопытные результаты дала также попытка проследить характер миграции жителей коммуны за 1463—1471 гг. Выяснилось, что в 1471 г. продолжали проживать на территории коммуны все семьи, эстимо которых составляло более 100 лир и, наоборот, покинули коммуну 6 из 7 семей, располагавших менее чем 20 лирами. По возрастному и семейному составу наиболее состоятельными оказались не молодые семьи, а семьи, состоявшие из работников в возрасте 31—50 лет и располагавшие 4—5 работниками в семье и либо не имевшие малолетних детей или же имевшие лишь 1—2 детей.

Таким образом, более оседлыми и зажиточными были семьи, состоявшие из нескольких взрослых крепких работников, достигших зрелого возраста. Неимущие или бедные, имевшие нескольких малолетних детей молодые семьи оказывались (были вынуждены стать) более мобильными, не остающимися подолгу на одном месте, часто меняющими свое местожительство²⁶.

Ускорение процессов поляризации и концентрации земельной собственности в руках горожан привело к тому, что к началу XVI в. в крупнейшем городе Тосканы Флоренции около 40% горожан владели более 60% общего земельного фонда в дистретто и городе (в стоимостном выражении), в то время как 15% церковных собственников владели немногим более 20% земель. Сельские жители, в большинстве своем крестьяне, имели чуть более 17% земель, хотя эта группа по численности равнялась горожанам и церковным собственникам вместе взятым²⁷.

И все же в первой половине XV в. в округе той же Флоренции, несмотря на значительную продвинутость мобилизации земельной собственности, обеднение и потери земли мелкими и средними земельными собственниками и наследственными держателями, подобные процессы были еще далеки от того, чтобы привести к полному исчезновению этой категории. По данным уже упомянутого кадастра 1427 г. в округе Флоренции еще более 56% налогоплательщиков имели собственные дома и земельные участки²⁸.

И тем не менее тенденцией развития было не сохранение и укрепление мелкой собственности²⁹, а ее сокращение, продолжение имущественной дифференциации и поляризации богатства. При этом следует иметь в виду и то обстоятельство, что не так уж и редко собственники одних участков одновременно были арендаторами других (мы с этим явлением встретимся еще не раз в ходе дальнейшего изложения). В том же дистретто Флоренции (опять же по данным кадастра 1427 г.) около испольщиков имели и собственные участки.

Не исчезли полностью в XV столетии и либеллярные держания, особенно на церковных землях, что мы увидим ниже. Очевидно, этим же обстоятельством можно объяснить и то явление, что заключению договора о срочной аренде не обязательно предшествовал сгон с держания прежнего съемщика. Подчас договор о либеллярном или ином наследственном держании непосредственно трансформировался в договор о срочной аренде, хотя и сохранял наименование либеллярного. Его условия, как правило, существенно менялись по сравнению с предшествующим периодом: собственник вмешивался во все виды хозяйственной деятельности держателя; последний без согласия сеньора не мог произвести какую-либо замену культур, ввести иной способ обработки участка, высадить новые плодовые деревья или виноградники или срубить их и т.п. Иногда собственник земли принимал участие и расходах по обработке участка, и тогда либеллярный приобретал некоторые черты, сходные с «классической испольщиной» ^29a , а грань, отделявшая срочного арендатора от прежнего наследственного держателя, становилась все более зыбкой. И все же существенное различие оставалось.

Концентрация земель в руках состоятельных и богатых фамилий, в первую очередь, горожан, сопровождалась существенными переменами не только в структуре собственности, но и во владении землей: происходило укрупнение многочисленных мелких участков прежних собственников и наследственных держателей и образование довольно крупных (до 10 га и более) компактно расположенных замкнутых комплексов — подере (podere). Впрочем, образование и распространение подере не означало исчезновения мелких парцелл. Последние нередко примыкали к подере и сдавались в аренду тому же лицу вместе с подере, но могли быть и самостоятельным объектом аренды. Любопытно, что если на протяжении XIV — середины XV в. шел бурный процесс формирования подере, то со второй половины XV в. параллельно ему развивалось явление нового дробления подере на парцеллы. Все чаще в аренду сдавалась группа парцелл, причем порой отмечалось, что образовались они именно от разделения прежнего подере.

Чаще мы сталкиваемся с этим процессом в церковном землевладении либо же на землях горожан, расположенных в непосредственной близости от города и сдаваемых не в «классическую испольщину», а в парцеллярную испольщину или в аффикт (см. ниже).

О глубине структурных перемен на землях горожан свидетельствовал индекс распространения подере (appoderamento). В начале XIV в. в Сан Джиминьяно, городке, расположенном в 20 км от Сиены, подере составляли 1/4 всех земель по площади и 62% по их доходности. По подсчетам Э. Конти, в XV в. в округе Флоренции индекс распространения подере колебался между 40 и 80. В начале XVI в. он еще более возрос, особенно на землях горожан, в непосредственной близости к Флоренции.

В горных областях, где по-прежнему преобладала крестьянская собственность, процесс образования подере достиг незначительных результатов: в Казентино в начале XVI в. крестьяне владели более чем половиной всех земель, горожане — 36,2%, церковь — 13,6%. Индекс подере составлял 21³⁰.

Источником образования подере, так уже отмечалось, были главным образом небольшие участки, принадлежавшие мелким собственникам или наследственным держателям³¹. Частично подере образовывались на прежних домениальных землях церковных учреждений, которые теперь раздавались в аренду. Впрочем, общий процент домениальной пашни и в составе церковных владений был невелик, за исключением цистерцианского аббатства в Сеттимо и аббатства Валломброза в округе Флоренции. Домен был занят обычно виноградниками и пастбищами и лишь иногда зерновыми культурами. Но и здесь доходность домениальпых земель никогда не превышала доходность земель, розданных в аренду или держания. В XIV—XVI вв. и эти оставшиеся домениальные владения в большинстве своем были розданы в аренду³².

Хозяйство на подере велось по принципу поликультуры: зерновое производство, составлявшее обычно его основу, сочеталось с разведением винограда и олив, высаживаемых отдельно на прилегающих к центральному подере парцеллах либо, чаще, в междурядьях зерновых и бобовых и по краям поля. В составе подере нередко бывали и пустоши, что порой значительно увеличивало площадь подере, особенно на холмистых и гористых участках.

Как уже говорилось, аренда на подере (подере сдавались преимущественно в медзадрию, но иной раз, как правило на церковных землях, и в аффикт) не исчерпывала собой все виды срочной аренды в Центральной и Северной Италии в изучаемые столетия.

Немалое распространение получила аренда парцелл, будь то испольщина либо аффикт. Парцеллы нередко занимались монокультурой: виноградниками, садовым участком, пахотным полем, лугом, группой оливковых или иных плодовых деревьев. Площадь парцелл была в десятки, а то и в сотни раз меньше площади подере. На подере обычно проживала одна семья арендатора, которая и должна была получать согласно условиям договора с остававшейся в ее распоряжении доли урожая все необходимое для своего пропитания и существования, т. е. идея самообеспечения была как бы заложена в системе подере. Порой на подере проживали две-три семьи арендаторов, но платежи были общими. Не исключались и случаи, когда на одном подере продолжали оставаться с родителями взрослые женатые сыновья со своими детьми. Работы на обширных участках, трудно поддающихся обработке, всем хватало и, более того, способствовало сохранению домовой общины.

Арендаторами парцелл, напротив, нередко были соседи-испольщики, проживавшие на граничившем с данным участком подере, по часто они являлись жителями укрепленных поселений или хуторов, расположенных по соседству, а также горожанами.

Жилища арендаторов на парцеллах встречаются редко, между тем как на подере имелся, как правило, дом для проживания семьи испольщика, а подчас и дом для сеньора, который наведывался на подере от случая к случаю: обычно после сбора урожая, чтобы проконтролировать «правильный» его раздел и по другим надобностям. Но большую часть года сеньор-горожан естественно, проводил вне подере. Но и на подере далеко не всегда мы встречаем дома для арендаторов: вероятно, в этом случае их труд на подере не был главным видом их деятельности.

В XIV—XV вв. ведущей тенденцией развития арендных отношений в Центральной и отчасти Северной Италии было распространение испольщины на землях горожан. Уже из упоминавшейся нами поземельной описи в контадо Сиены, составленной в 1316—1317 гг., видно, что по площади арендуемых земель испольщина господствовала на землях горожан почти во всех районах, за исключением тех, которые непосредственно примыкали к Сиене. Там медзадрия уступала место частично аффикту, а частично тому типу хозяйства, когда собственник ведет его непосредственно, используя труд членов своей семьи, а также поденщиков. На расстоянии более 10 км от Сиены медзадрия всюду во владениях горожан преобладала³³.

Чем объясняется это своеобразное «разделение» территории между аффиктом и медзадрией, которое вовсе не было специфическим лишь для сиенской округи? Мы увидим далее, что и в контадо Флоренции на всем протяжении XIV в., да и в XV в. вблизи города аффикт, как правило, если и не преобладает, то имеет довольно широкое распространение. Дж. Керубини объясняет сравнительно меньшее здесь распространение испольщины следующими соображениями. Очевидно, именно в городских предместьях сохранилось еще немалое число мелких городских и сельских собственников земель, а также представителей типа своего рода переходного между ремесленником и крестьянином-собственником. Вполне возможно, что земли, располагавшиеся поблизости от городского рынка, оказывались более доходными, будучи сданными именно в аффикт, а не в испольщину. Эти же факторы соседства города, по-видимому, влияли и на предпочтение, которое оказывал землевладелец средней руки или богатый пополан, построивший там же собственную виллу и привлекавший для обработки соседних земельных участков наемных работников и домашних слуг.

Согласно той же сиенской описи начала XIV в. церковные корпорации предпочитали сдавать свои земли в аффикт, жители же округи, в большинстве своем мелкие и средние собственники, пели хозяйство преимущественно собственными силами, спорадически привлекая поденщиков³⁴.

К сожалению, применительно к XIV в. в нашем распоряжении пет источников, которые позволили бы установить количественное и процентное соотношение разных видов срочной аренды в контадо Флоренции. Тем не менее многочисленные и разнообразные документы (нотариальные акты, счетные книги, «памятные записи» пополанов и церковных учреждений, статуты городов и сельских коммун) свидетельствуют о широком распространении испольщины в округе Флоренции уже в этом столетии, так же как и в округах ряда соседних городов, в первую очередь на землях горожан.

Что же касается XV в., то мы располагаем здесь довольно точными данными об удельном весе и распространении медзадрии во всем контадо и дистретто Флоренции благодаря обширному статистическому исследованию кадастра 1427 г., проведенному группой историков под руководством Д. Херлихи и К. Клапиш-Зубер, о чем уже говорилось выше. Результаты этого исследования, пожалуй, несколько неожиданны, так как в целом они не свидетельствуют о преобладании аренды исполу среди других форм владения и аренды, как это можно было проследить по описи сиенских земель, но географическое распределение медзадрии показательно и здесь и направленность его та же.

В 1427 г. исполу арендовали землю 25,3% хозяйств в контадо Флоренции.

Картина распространения испольщины во Флорентийской республике весьма любопытная. Аренда исполу господствовала в центре округи, прежде всего к югу от Флоренции, в зоне холмов средней величины, в районах наиболее высокой концентрации населения, а также к северу от Флоренции, вплоть до Муджелло. Она встречалась реже к западу и северо-западу от Прато и почти не имела места в окрестностях Пистои. Очень редко испольщина была в районах вне контадо Флоренции: в Тосканской Маремме, горных областях Пистои, к северу от Ареццо³⁵.

К сожалению, авторы не ставили своей задачей проследить распространение медзадрии в зависимости от социального статуса собственников земель и форм испольщины — парцеллярной или подеральной.

Подсчеты распределения ареалов испольщины и аффикта отдельно на землях пополанов и церковных собственников, проведенные Э. Конти в 12 избранных им зонах контадо Флоренции на основе доходности их владений (в золотых флоринах), зафиксированной в том же кадастре 1427 г., свидетельствуют, что испольщина господствовала на землях горожан, в то время как на землях церкви, особенно близко расположенных от Флоренции, был широко распространен, а подчас и господствовал аффикт.

В 1498 г., по материалам «Десятины», испольщина еще более расширила свою зону распространения в контадо, хоти повсеместного господства ей достичь «не удалось»³⁶.

Изучение Б. Казини кадастра Пизы 1428—1429 гг. п эстимо начала XV в. показало иные результаты: на землях, сдаваемых в аренду богатыми пополанами Пизы из фамилий Веккьяно, Сапкашано, Лавайяно, испольщина (в основном парцеллярная) занимала не более 10% участков, а подавляющее большинство владений сдавалось в аффикт, причем не в натуральный, а в денежный, и очень редко — в либеллярную аренду. В этой зоне весьма доходными были виноградники и посадки олив в районе коммуны Кальчи на землях купца и банкира Гаспаре да Лавайяно: в начале XV в. они приносили 14—15%, а порой до 20% ежегодного дохода. Участки пашни были менее доходными (6—9%). Сравнительно высоким было и обложение аффиктариев: с одного стайоро виноградника поступало 0,4—0,5 флорина³⁷.

Какова была специфика испольщины и аффикта во владениях пополанов? Как менялись формы и содержание арендных отношений в течение XIV—XV вв.? Изменялись ли структура и форма ренты, реальная доля участия в издержках производства в системе испольщины собственника и арендатора? Какое место в хозяйствах отдельных горожан занимали парцеллярная испольщина и аффикт?

Сельскохозяйственные занятия итальянских пополанов были неразрывно связаны с их торгово-промышленной и банковско-кредитной деятельностью. Инвестиции в земельную собственность были непосредственным продолжением хозяйственной активности в других областях. Поэтому, на наш взгляд, понять специфику структуры землевладения, арендных отношений, особенности агрикультуры во владениях горожан и эволюцию этих отношений в XIV—XV вв. можно, лишь изучая специфику хозяйственной деятельности их отдельных представителей. Поэтому целесообразно прибегнуть к методу индивидуальных хозяйственных биографий (разумеется, кратких).

¹ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25, ч. II. С. 3(52—ЗПЗ.
² Котельникова Л. А. Итальянское крестьянство и город в XI—XIV пп.: (По материалам Средней и Северной Италии). М., 1%7. С. 275—285.
³ См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 25, ч. II. С. 363.
⁴ Там же. С. 367.
⁵ Conti E. La formazione della struttura agraria moderna nel contado fiorentino. Firenze, 1965. Vol. 1. P. 297—30S; 313—317.
⁶ Fiumi E. Attività usuraria dei mercanli snngimignanesi ncll'olà comunale // ASI. 1961. D. 1. P. 154—156.
⁷ ASF. Diplomatico. Santa Maria Nuova. 8 genn. 1395, 16, 22 ag. 1396, 2, 24 die. 1409, 9 die. 1423 ecc.
⁸ Ibid. 2 mar. 1452, 30 apr. 1433, 30 apr. 1457.
⁹ Ibid. 14 mar. 1400., febhr. 0 mag. 11 in. 22 mar.. 22 mag. 1478 ecc.
¹⁰ Chrrubini G. Signori, contadini, borghesi. Firenze. 107. P. 247—249, 259, 302-303.
¹¹ Проведённые итоговые подсчеты сделаны нами на основании таблиц, составленных в результате изучения упомянутой поземельной описи Дж Ф. Индриции, А. Лаки, П. Бьяджини. Ч. Мандриани, Л. Копти, Д. Кальделли, Дж. Таккетти, В. Джеллы и Л. Лоренцетти под руководством проф. Дж. Керубини. См.: RSA. 1974. N 2. Р. 5—176.
¹² Эстимо — определенный коэффициент от суммы имущества того или иного лица, на основании которого устанавливался размер налога. Так же именовалась и сама налоговая опись.
¹³ Подсчеты сделаны нами на основании эстимо дистретто Имолы, опубликованного в приложении к книге: Pini А. I. La popolazione di Imola e del suo territorio nel XIII e XIV secolo. Bologna, 197G. Ар. V. P. 101-202.
¹⁴ Roteili C. L'economia agraria di Chieri attraverso i catasti dei sec. XIV— XVI. Milano, 1967. К. Ротелли составил ряд таблиц на основе изучения им кадастров. Мы использовали эти таблицы и выводы автора, иногда лишь несколько перегруппирован и подытожив отдельные рубрики.
¹⁵ I джорната=0.36 га.
¹⁶ limi. P. 21—27. Tavola 7—14.
¹⁷ lbid. P. 2; ep. Nadn Patrone A. V. Stallili doll’arle del fustagno di Clueri. Torino. 1966. P. 5 occ.
¹⁸ Roteili C. Op. cil. P. 36—38.
¹⁹ Подробнее о принципх составления флоронтинского кадастра 1427 г. и других итальянских кадастром и пстимо см.: Conti к. La formazioni (lolla strilli lira agraria noi contado fiorentino. Roma. 1966. Vol. 3, pt. 1. P. 21-131.
²⁰ Herlihy D. Le relazioni economiche di Firenze con le città soggette nel sec. XV // Egemonia fiorentina ed autonomie locali nella Toscana nordoccidentale del primo Rinascimento: vita, arte, cultura. Atti del Convegno 18—125 septembre 1975. Firenze, 1979. P. 81—95.
²¹ Ibid. P. 86—88.
²² Herlihi D., Klapisch Znber Ch. les Toscaues ol leurs familles. Р.. 1078. P. 1—252.
²³ Fiumi E. Demografia movimento urbanistico e classi sociali in Prato dall'eia comunale ai tempi moderni. Firenze, 1968. Р. 114—128.
²⁴ Fiumi E. Popolazione, società ed economia Volterrana dal calaln del I-II Rassegna Volterrana. 1072. A. 30—30.
²⁵ Chmibii i Signori, contadini, borghesi... P. 130-132.
²⁶ ASF. Gherardesca. Armadio, A. F. VII.
²⁷ Demarco D. La struttura cconomicosociale del Mugello nei secoli XV— XVIII La poesia rusticana nel Rinascimento. Roma, 1969. Vol. 1. P. 130.
²⁸ Herlihy D., Klapisch-Zuber Ch. Les Toscanes... P. 268—269.
²⁹ Te же Д. Херлихи и К. Клапиш-Зубер из приведенных данных делают вывод о прочности именно в XV в. положения мелких собственников и арендаторов в противовес неустойчивому статусу и значительному отягощению повинностями либелляриев прошлых столетий, с чем никак нельзя согласиться. Ср. Herlihy D., Klapisch-Zaber Сh. Les Toscanes... Р. 268—269.
^29а Stallilo di Arezzo (a. 1327)/А cura di Camerani Mairi. Firenze, 1910. L. 3. Rubr. 26, 27, 35; Prunai M. Il livello nei documenti toscani dal sec. IX alla legislazione Leopoldina. Milano, 1970. Ap. N 35 (a. 1300). 30 (a. 1320) ecc.
³⁰ Conti E. La formazione della struttura agraria moderna nel conlado fiorentino. Roma, 1065. Vol. 3, pt 2. P. 349-394. 407.
³¹ Э. Конти нарисовал выразительную картину образования подсре из мелких и мельчайших участков, принадлежащих прежде либелляриям аббатства Пассиньяно. См.: Conti E. La formazione... Vol. 1. Р. 298, 306—308.
³² Jones Ph. J. From manor to mezzadria a toscan case: Study in llie medieval origins of modern agrarian society // Fiorentine Studies. Politics and Society in Renaissance Florence / ed. by N, Rubinstein. L. 1968. P. 206—226.
³³ RSA. 1971 N 2. Р. 5—176.
³⁴ Cherubini G. Signori, conladini... P. 299—301.
³⁵ Herlihy D., Kìapisch-Zuber Ch. Les Toscancs... P. 269—271.
³⁶ Conti E. La formazione della struttura agraria moderna... Vol. 3, pt. 2. Passim.
³⁷ Casini В. Aspetti della vita economica e sociale di Pisa dal Catasto del 1428—1429. Pisa, 1965. P. 34—43; Idem. Attività giuridiche, mercantili e politiche dei da Lavaiano // ASI. 1974. D. 2—4. P. 175—307.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4449

загрузка...

Другие книги по данной тематике