Введение

Историю средневековой Италии, идет ли речь об ее экономике, социальной или политической структуре, об ее культуре и идеологии, невозможно представить себе в отрыве, обособлении от истории города. Венеция и Генуя, Неаполь и Пиза, Милан и Флоренция были знаменитыми в средние века центрами международной торговли со странами Средиземноморья и Востока, а также с Западной и Северной Европой.

В сукноделии и производстве шелка ее передовых городов (Флоренция, Сиена, Болонья, Пиза), в судостроении Венеции уже в XIV—XV вв. появились «зачатки капиталистического производства».¹

Зарождение «двойной бухгалтерии», истоки кредитно-банковского дела мы обнаруживаем в счетных книгах, векселях и иной документации Флоренции и Прато, Генуи и Сиены.

В 1257 г. в результате обнародования «Райской книги» Болоньи были провозглашены свободными людьми около 6 тыс. сервов. Наиболее впечатляющее постановление о лишении феодального дворянства — грандов политических прав было вынесено в 1293 г. Флоренцией в ее знаменитых «Установлениях справедливости». В той же Флоренции спустя полвека произошли первые выступления предпролетариата — многотысячного отряда ее наемных рабочих, которые немного позже, в 1378 г., решительно и грозно заявили о своем существовании и своих требованиях, захватив правительственный дворец и заставив (хотя и на короткое время) включить своих представителей в высший государственный орган республики.

Передовые итальянские города стали колыбелью блестящей культуры Возрождения. Трудно представить себе деятельность Данте и Боккаччо, Платоновской Академии без Флоренции, Рафаэля и Микеланджело без «вечного города». Именно Италии, по словам Маркса, было свойственно «исключительное развитие городов», «сохранившихся по большей части еще от римской эпохи».² Италию Маркс в некотором роде противопоставил, отделил от других западноевропейских стран в эпоху средневековья, подчеркнув, что там город не только, как повсюду в Европе, «эксплуатирует, деревню экономически своими монопольными ценами, своей системой налогов, своим цеховым строем, своим прямым купеческим обманом и своим ростовщичеством»,³ но и господствует над деревней политически. Для средневековой Италии, не знавшей государственной централизации, характерна прежде всего система города-государства, подчинившего себе вначале ближайшую округу, а затем — весьма часто — распространившего свою власть далеко за пределы городского контадо. И, наконец, Италию Маркс назвал страной, где «феодализм... был сломлен исключительным развитием городов».⁴

Но, может быть, в таком случае нет необходимости в изучении такого «неспецифического» феодализма, а достаточно лишь ограничиться показом городского воздействия на аграрную периферию?

Естественно, что передовые итальянские города с их развитой промышленностью, элементами раннекапиталистической организации, затронувшей, в той или иной степени, и банковско-кредитное дело, и торговлю, так или иначе «преобразовывали» деревню в прогрессивном направлении. Об этом, в частности, свидетельствуют широкое распространение, а в немалом числе районов и господство полукапиталистической-полуфеодальной испольщины, в первую очередь во владениях горожан, появление в хозяйствах пополанов наемных работников, агротехнические преобразования на юродских землях. Мы можем назвать и другие известные результаты воздействия города на феодализм в Италии на его зрелой, классической стадии. Это — разрушение в округах сотен феодальных замков и переселение насильственным путем феодалов в город, освобождение значительного числа прикрепленных к земле и находящихся в личнонаследственной зависимости от этих феодалов сервов и колонов, подчинение политическому господству и юрисдикции города многих окрестных феодалов, которые приносили вассальную присягу коммуне и обещали военную помощь и поддержку в столкновениях с ее врагами, переход в собственность города и горожан больших земельных массивов, прежде принадлежавших феодальным сеньорам — его противникам, а теперь подаренных или проданных городу.

По свидетельствуют ли все эти факты о раннем — уже в XIV—XV вв. разложении феодализма в Италии? А если да, то что, в таком случае, помешало «нормальному» генезису капитализма уже в XV и тем более в XVI в., который стал для Европы «началом капиталистической эры».⁵

Почему так «затянулся» генезис капиталистических отношении в сельском хозяйстве страны, где раньше всего возникла и получила широкое распространение полукапиталистическая медзадрия (испольщина)? Почему крупная аренда фермерского типа, возникнув в конце XV в. в Северной Италии, получила достаточно широкое распространение лишь во второй половине XVIII в., а Тоскане медзадрия сохранилась (хотя и в измененном виде) в отдельных областях до 50-х годов XX в., а порой встречается и теперь?

Затронем еще ряд вопросов, которые сразу же возникают, если говорить о ранней и достаточно полной победе города над феодальным окружением. Отчего после далеко идущих ограничений грандов в «Установлениях справедливости» 1293 г., когда гранды были лишены всех политических прав, всего через два года появились «Дополнения», согласно которым, чтобы получить доступ к участию в управлении, гранду достаточно было «приписаться» к какому-нибудь цеху? Почему после торжественного освобождения колонов флорентийским правительством в 1288— 1290 гг. понадобились десятки постановлений городских властей на разных уровнях, повторявших и закреплявших эти решения, включение предписаний о запрете продажи колонов без земли и об их освобождении в статут 1325 г.? Даже по статуту 1415 г. колон флорентийской республики считался свободным горожанином лишь после его десятилетнего проживания во Флоренции. И, наконец, в чем причина своего рода «всплеска» с конца XV в. пожалований феодов, объектом которых подчас становятся немалые территории, включавшие нередко несколько сельских коммун и их округ, причем получавшие феод одновременно не только приобретали права высшей юрисдикции, разного рода баналитеты, но и верховную собственность над общинными землями, а порой требовали от населения феода исполнения ряда новых служб и повинностей, включая барщинные. Заметим, что в литературе эти пожалования феодов не так уже редко отождествляются с феодами «классических» феодальных сеньоров, почему это явление и именуется «рефеодализацией».

Может быть, начавшееся в XIV—XV вв. разложение феодальных отношений повернуло вспять из-за феодальной реакции XVI—XVII вв. (но тогда встает еще один вопрос — где и в чем искать ее корпи)?

Или же непреодолимым препятствием стали «кризисные явления» XIV—XV вв., распространение синьорий (в Северной Италии — уже с середины XIII в.), где у кормила правления нередко оказывались феодальные фамилии?

Однако многочисленные советские и зарубежные исследования последнего десятилетия (работы В. И. Рутенбурга, Р. Романо, Дж. Керубини, Дж. Киттолини и др.), при немалом различии методологической основы их подхода, показали, однако, что «кризисные явления» XIV — начала XV в., хотя и оказали негативное воздействие на развитие итальянского общества, не изменили его обще направленности, не повлияли решающим образом на глубину и характер экономических и социальных преобразований.⁶

Синьории, а в еще большей степени княжества-принципаты конца XV—XVI в. не могут однозначно идентифицироваться с «классическими» феодальными государствами, их классовая база и направленность политики значительно шире и сложнее, само их образование не может рассматриваться лишь как регресс в эволюции политической надстройки.

Данные новейших исследований (В. И. Рутенбурга, А. Д. Роловой, Ф. Броделя, К. М. Чиполлы, Д. Селлы, П. Маланимы) свидетельствуют о том, что в XVI в. не было и повсеместной «рефеодализации» на всей территории страны и не только в промышленности, торговле и банковско-кредитном дело, но и в аграрной сфере.

Спад в конце XV — начале XVI в. в промышленности сменился определенным подъемом во второй половине XVI в., элементы раннекапиталистических отношений полностью не пресеклись, не исчезли, они лишь видоизменили свою форму, были перенесены в иные сферы производства и обмена, в другие регионы Италии, рассеянная мануфактура начала распространяться в маленьких городках и деревенских коммунах Ломбардии и Эмилии. Да и относительно XVII в. ученые подчас говорят теперь не о полном и повсеместном упадке, а о «перестройке», «зигзагообразном», противоречивом движении, переносе доминанты из сферы промышленности и обмена в сельское хозяйство и т. п.⁷

Отмечается и появление в конце XV—XVI в. в Ломбардии элементов предпринимательской аренды в сельском хозяйстве, распространение которой, правда, было очень медленным, растянулось на столетия (Дж. Киттолини). При этом, несомненно, следует подчеркнуть принципиальную разницу в подходе к проблеме историков-марксистов и представителей немарксистской историографии, которые не разделяют Марксову теорию общественно-экономических формаций, обращая главное внимание не на формационную сущность происходивших перемен, а на сменявшие друг друга циклы нисходящего и восходящего развития экономики либо же на сохранение (или разложение, исчезновение) тех или иных феодальных институтов и учреждений.

Впрочем, надо заметить, что ряд изложенных выше тезисов остаются спорными, и дискуссия о судьбах раннекапиталистических отношений в Италии в XIV—XV вв. и в последующие — XVI—XVII столетия — продолжается.

В советской историографии в этой связи можно назвать работы А. Н. Чистозвонова,⁸ в которых применительно к Италии (как и Германии и Испании) проводится тезис об «обратимом» пути развития раннекапиталистических отношений. Л. М. Брагина⁹ обращает внимание на недостаточное, но ее мнению, преобразование внутренней структуры итальянских цехов, для того чтобы можно было утверждать о глубоком их разложении в направлении раннекапиталистических отношений. Л. С. Чиколини подчеркивает сложность и противоречивость происходивших процессов, отмечая, что успехи ранних буржуазных отношении, достигнутые в XIV—XV вв., не были закреплены и не охватывали всей страны. В XVI—XVII вв. их формирование затормозилось, пошло медленно, зигзагообразно, непоследовательно.¹⁰ С. Д. Сказкин¹¹, В. В. Самаркин¹², Т. II. Гусарова¹³ и автор настоящей книги¹⁴, исследовавшие социально-экономическую эволюцию сельской округи центральных и северных областей Италии, высказали мнение о том, что в период XIV—XV вв. при всей относительной глубине структурных преобразований в деревне и распространении полукапиталистической-полуфеодальной аренды в форме испольщины не произошло разложения феодальных отношений. Эволюция аграрного строя даже в округах наиболее передовых городов северных и центральных областей в направлении раннекапиталистических преобразований (имевших место в той или иной мере в городах) остановилась на полпути.

Тезис о сохранении немалого веса и значения феодальных структур в позднее средневековье отстаивают ряд современных зарубежных историков.

По мнению Р. Романо, «феодальная глыба» сохранялась в течение 15 веков, хотя экономическое развитие при этом испытывало многочисленные циклические колебания.¹⁵ Значительную роль феодальных сил как в период становления и расцвета городов-коммуи, так и позднее — в XIV—XV вв.— отмечали Дж. Луццатто, Э. Сестан, Дж. Фазоли, Э. Кристиани¹⁶, подчеркивавшие, что неправомерно считать коммуну антитезой феодальному миру, так как она не внесла каких-либо качественных перемен ни в экономику, ни в социальный, ни в политический строй. Феодальная система показала свою жизнеспособность и стойкость. Дж. Фазоли выдвинула даже тезис о «новом феодализме», «феодальном возрождении» в XIV—XV вв., упрочившемся в XVI столетии. Часть старых феодальных признаков и привилегий при этом, по ее мнению, изжила себя, но появились и укрепились новые.

Недавно с еще более «крайних» позиций выступил английский ученый Ф. Джонс, утверждающий, что главное направление развития Италии в эпоху расцвета коммун, как и в период Возрождения и в позднее средневековье определяли феодальные элементы, которые и победили и конечном счете в компромиссе между аристократической (связанной с землевладением) и буржуазной традицией¹⁷.

В современной итальянской историографии, посвященной интересующей нас тематике, несомненно влияние как «чисто медиевистических», так и теоретических трудов известных историков-марксистов Дж. Джорджетти, Э. Серепи, Дж. Канделоро, Р. Дзангери, М. Мирри¹⁸.

В последние годы в Италии вышел ряд специальных исследований, авторы которых, принадлежащие к среднему или более молодому поколению историков (Дж. Керубини, Дж. Пинто, М. Луццатти, Г. Пиччинни, Д. Балестраччи, Ф. Бокки, М. Серена Мацци, С. Раведжи и др.) нередко близки к марксистской ориентации или разделяют марксистские воззрения на рассматриваемые сюжеты¹⁹.

В работах по аграрной истории Италии в XIII—XV вв. эти историки, при немалом порой различии подходов и методов исследования, главное внимание уделяют анализу экономических и социальных преобразований в деревне: агротехнике и агрикультуре, крестьянскому быту, взаимоотношениям крестьян—держателей и арендаторов с собственниками земель, видам и размерам земельной ренты, положению арендаторов, их уровню жизни, роли наемного труда, переменам в землевладении и землепользовании. В ряде исследований рассматриваются возникновение и характерные черты наиболее распространенной в Центральной Италии аренды — испольщины.

Определенное место занимают и отдельные аспекты политики города (продовольственной, демографической), анализируется положение арендаторов на пополанских землях. Однако, детально рассматривая очерченные выше вопросы аграрной истории Италии и политики города в период зрелого феодализма и позднего средневековья, авторы обычно не определяют формационную принадлежность изучаемых ими периодов средневекового общества, а именно: имело ли место разложение феодальных порядков или же перед нами новый этап феодализма. Подобные вопросы ими, как правило, не ставятся²⁰.

В современной медиевистике весьма распространенным является направление «новой социальной истории». Перу его представителей принадлежит немало исследований по средневековой истории Тосканы, прежде всего урбанистике. За последнее десятилетие вышло в свет довольно большое количество трудов американских, французских, английских, австралийских историков по истории городов Тосканы, особенно Флоренции (С. К. Кон, Д. Херлихи, К. Клапиш-Зубер, Э. Кент, И. Браун, Р. Голдтуэйт и др.)²¹.

Среди отличительных черт подобных исследовании следовало бы отметить широкое использование методов и приемов таких отраслей социальных наук, как демография, статистика, историческая антропология, неоклассическая экономика. Авторы широко применяют математические методы исследования, привлекают компьютеры для анализа и массовых подсчетов данных налоговых описей XIV—XVI вв. Все это позволяет им вскрыть ряд новых, ранее остававшихся вне поля зрения ученых пластов исторических фактов и их взаимосвязи, в первую очередь проблем истории семьи, главным образом в тосканском городе, а отчасти и в его округе. Изучение семейной структуры, прежде всего господствующих слое» города — главная тема названных исследовании.

Фундаментальным трудом в этом ряду является монография Д. Херлихи и К. Клапиш-Зубер «Тосканцы и их семьи но кадастру Флоренции 1427 г.»²², в которой с помощью компьютера детально проанализированы состав населения Флоренции, структура семьи различных социальных групп, движение населения на протяжении XIV—XV вв., данные о рождаемости и смертности, количестве детей в разных социальных группах и т. п. В этом труде содержатся весьма интересные данные и об имущественной дифференциации и поляризации жителей Тосканы по данным кадастров XV в. Однако, как и в исследованиях ряда других «новых социальных историков», история семьи нередко выступает здесь обособленно от экономической и социальной истории города в целом, предстает как бы «вещью в себе».

Труды приверженцев «новой социальной истории» находят немало последователей и в современной итальянской медиевистике. Это проявляется в возросшем интересе к проблемам исторической демографии и исторической антропологии, о чем свидетельствуют многочисленные публикации, доклады и сообщения на симпозиумах и конференциях, растущее число исследований по истории господствующего класса в городе и деревне, особенно по истории структуры семьи феодальной знати и патрициата. Последнее направление исследований явственно проявилось в изданных материалах четырех симпозиумов, состоявшихся в 1978— 1981 гг.²³

Именно «новые социальные историки» и еще более сторонники институционально-социальной истории (в трудах которых основной крен делается в сторону изучения политических институтов общества) в большинстве своем подчеркивают весомость и значимость феодальных структур на всем протяжении средневековья, в том числе и в период расцвета городов-коммун, и в эпоху синьорий и принципатов. Феодализм не подвергся разрушению, он продолжал существовать — вот основной тезис, лейтмотив их исследований.

При этом естественно возникает вопрос: какой феодализм имеется в виду? Идет ли речь о сохранении главных, основополагающих черт феодального способа производства или же имеются в виду преимущественно политические и юридические структуры?

Приверженцы институционально-социальной истории обычно на первый план выносят не анализ специфики феодального способа производства на разных этапах, а его «организационные моменты», политические и правовые институты и учреждения феодального строя, их сходство и различия.

Соответственно и существование феодализма они нередко находят не там, где наличествуют основные признаки феодального способа производства и феодальной общественно-экономической формации, а там, где существуют определенного тина социальные и социально-политические, а точнее ленновассальные связи.

Утверждение феодализма сторонники подобных взглядов (при всех различиях в их подходах к конкретным вопросам) считают возможным датировать лишь с того времени, когда складываются вассалльно-ленная система, основные институты феодального строя. Упадок же этих институтов ведет за собой упадок феодальной системы. В последние годы ряд историков считают важным отделить от понятия «феодализм» (feudalità) так называемый «экономический феодализм» или «сельскую сеньорию». Последняя, по крайней мере в Северной и Центральной Италии, значительно отличалась от феода, утверждает Ч. Виоланте. Феодал обязательно имел своим основанием сельскую сеньорию. Особенно же показательно то, что многие сельские сеньории не были держаниями на условии феода, их собственниками были аллодисты (иногда горожане), которые не имели ни с кем вассально-бенефициальных отношений²⁴.

«Слово "феодализм",— пишет Дж. Фазоли, разделяющая подобную концепцию,— я отношу ко всем индивидуумам и всем социальным группам, связанным системой отношений личной зависимости, выражающейся в клятве верности, основанной на пожаловании бенефиция, влекущем исполнение определенных служб. Эти лица довольно часто владеют господскими дворами и замками и публичными по своей природе правами. Этот социальный слой теоретически отличается от земельных собственников, также владеющих господскими дворами и замками, но на основании аллодиального титула».

Вместе с тем Дж. Фазоли признает (а это признание во многом колеблет тезис историков, противопоставляющих «сельскую сеньорию» и «феодальный строй»), что в реальной действительности было весьма трудно отличить друг от друга «сельских сеньоров» и «феодалов»: идентичные права и привилегии наличествовали у тех и у других.

В повседневной практике,— отмечает Дж. Фазоли,— имело место смешение тех и других по их богатству, образу жизни, родственным связям, административным и судебным прерогативам в господских дворах и замках, по военным обязательствам, наличию вассалов. И земельные собственники уступали земли в феод своим "верным" (fideles). ...Держатели феода довольно часто были аллодиальными собственниками земель и замков...»²⁵

Итак, различие методологического подхода к изучению истории диктует и различную интерпретацию исторических явлений, и разные ракурсы апализа исторической действительности.

Историки-марксисты не разделяют одностороннего подхода, свойственного институционально-социальной историографии, не могут они согласиться и с анализом процессов средневековой экономики сквозь призму теории цикличности. Марксистской историографии свойственно стремление исследовать в первую очередь глубинные, базисные явления и перемены к экономике и социальном строе, вскрыть механизмы, подготовившие перемены в политической надстройке, будь то власть сеньора или графа, духовного феодала или короля, определить формационную принадлежность того или иного этапа средневекового общества и происходивших в нем преобразований.

Но, конечно, и в марксистских работах направление исследований и поиска, угол зрения на те или иные аспекты указанной проблемы различны.

Так, С. Д. Сказкин стремился выявить основные закономерности аграрного развития стран Западной Европы (при этом особое внимание он уделил Северной Италии) на этапе зрелого феодализма и в период, непосредственно предшествовавший разложению феодального общества и генезису капиталистических отношений в деревне²⁶. Е. А. Косминский проанализировал причины и последствия эволюции феодальной ренты в XI—XV вв., специфические черты экономики западноевропейского общества в переломные XIV—XV столетия²⁷. Последняя проблема явилась также объектом рассмотрения А. Н. Чистозвопова и М. А. Барга²⁸. Е. В. Гутнова и 3. В. Удальцова определили роль и место города в рамках построенной ими типологии развитого феодализма в Западной Европе²⁹. Ю. Л. Бессмертный уделил специальное внимание социальной перестройке феодальной деревни в период роста товарно-денежных отношений. А. А. Сванидзе в центр своего исследования поставила проблему «город и рынок», Т. П. Гусарова — анализ городского землевладения в Центральной Италии в конце XV — начале XVI в.³⁰ М. Л. Абрамсон посвятила ряд своих исследований проблеме воздействия на деревню в Южной Италии города и товарно-денежных отношений³¹. Наконец, в уже упомянутых трудах В. И. Рутенбурга и А. Д. Головой исследование особенностей городской экономики (а в последней книге В. И. Рутенбурга также и аграрного строя) на этапе позднего феодализма и начала нового времени позволило авторам сделать ряд общих заключений о специфике этого этапа развития Италии. Изучение характерных черт эволюции итальянского общества (в том числе и социально-экономического его развития) в позднее средневековье в качестве основы идейной и культурной жизни Италии предпринято Л. М. Брагиной и Л. С. Чиколини³². Ряд вопросов исследуемой нами темы на материале истории крестьянства разных стран и регионов Европы проанализирован в обобщающем труде по истории европейского крестьянства³³.

Несомненно, что проблема «феодализм и город» многогранна. Мы не ставим перед собой задачу изучить ее во всех ракурсах (да это и невозможно сделать в одной книге). Мы считали целесообразным, исследуя взаимодействие и взаимовлияние города и деревни, проанализировать в сравнительном плане специфику феодальных отношений во владениях разных социальных групп города и сельской округи: пополанов, феодальной знати, церковных учреждений, выделяя внутри этих социальных слоев различные имущественные и социальные группировки.

Основным производительным классом феодального общества было крестьянство. Его экономическому положению, социально-юридическому статусу во владениях разных групп господствующего класса мы стремились уделять первостепенное внимание. В первой главе монографии в центре нашего изложения при анализе процесса генезиса феодализма как в городе, так и в деревне — втягивание в зависимость мелких свободных собственников различными слоями феодального и феодализирующегося господствующего класса. Мы не смогли в рамках данной работы специально проанализировать тему «город и рынок», придерживаясь избранного нами ракурса изложения, по затрагивали ее по возможности во всех главах. Мы не останавливаемся на такой теме, как «феодальная окраска» городских ремесленно-торговых занятий, теме непростой, особенно для Италии.

Вынося в заглавие книги тему «феодализм и город», мы вовсе не хотели полностью разделить или тем более противопоставить друг другу эти два понятия. Напротив, наш замысел в другом: показать, как с момента генезиса феодализма и до конца этапа его зрелости феодальное общество страны испытывало на себе постоянное влияние со стороны рождающегося, крепнущего и, наконец, достигшего апогея в своем развитии средневекового города, который в то же самое время сам, в свою очередь, находился в гуще феодализационного процесса, проходил вместе с ним все ого этапы. Сказать, что город лишь испытывал влияние аграрной периферии было бы не совсем точно, так как, развиваясь прежде всего как ремесленно-торговый, по также и как административно-политический центр, город феодализировавшегося, а затем феодального общества одновременно феодализировался изнутри: феодальный характер носили его ремесленно-торговая деятельность, его корпоративно-цеховой строй; феодальным было землевладение горожан и городской коммуны в целом как коллективного сеньора.

Проблемы взаимодействия и взаимовлияния экономики и социального строя города и округи пока еще, как правило, остаются вне поля зрения ученых. Именно на них мы попытаемся сосредоточить наше внимание в настоящей монографии.

Мы сознательно нарушили пропорции между отдельными частями нашей монографии. Дело в том, что специфика феодализма на втором этапе его зрелой стадии, в преддверии позднего средневековья, наименее исследована, в ее трактовке больше всего неясностей и дискуссионности, а между тем именно тогда выступили особенно явственно основные результаты и тенденции общественной эволюции, можно сказать, основная специфика развития феодального общества Италии, определявшаяся «исключительным развитием городов». К тому же мы имели здесь возможность привлечь в наибольшей степени материалы итальянских архивов, которые были изучены нами во время научных командировок в Италию, и прежде всего государственного архива Флоренции, персоналу которого мы выражаем искреннюю признательность за помощь. Документы эти в большинстве своем еще не использовались в научной литературе. Поэтому мы сочли возможным вторую часть сделать центральной в монографии, значительно сократив, в силу необходимости, первую масть — главы, посвященные специфике феодализма в период его генезиса и первой стадии зрелости. Последняя тема, впрочем, в некоторых своих аспектах, хотя и под другим углом зрения, анализировалась в нашей книге «Итальянское крестьянство и город в XI—XIV вв.»³⁴, где изложение истории крестьянства было доведено до середины XIV в. Наконец, мы ограничили географические рамки работы центральными и северными областями Италии. Существование более богатого и представительного материала источников по раннесредневековому периоду Северной Италии послужило основанием для того, чтобы именно эта область оказалась в большей мере в фокусе исследования в первой главе. В то же время наличие в нашем распоряжении архивных документов, а также публикации источников XIV—XV вв. преимущественно по Центральной Италии побудило нас уделить этой области страны главное внимание во второй части монографии.

Автор искренне благодарит всех ученых, принявших участие в обсуждении книги, советы и рекомендации которых он постарался учесть, а также кандидата экономических наук В. М. Лихтенштейна, оказавшего большую помощь в составлении таблиц.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Сом. 2-е изд. Т. 23. С. 728.
² Там же. Т. 25, ч. II. С. 365; Т. 23. С. 728.
³ Там же. Т. 25, ч. II. С. 365.
⁴ Там же.
⁵ Там же. Т. 23, С. 728.
⁶ См.: Котельникова Л. А. Аграрная история Италии XIV—XV вв. в современной западной медиевистике и концепции «кризиса» // СВ. 1976. Вып. 40. С. 218—233; Cherubini G. La «crisi del Trecento». Bilancio e prospettive di ricerche // Studi storici. 1974. N 3. P. 660—670.
⁷ Рутеивург В. И. Истоки Рисорджименто. Л, 1980; Он же. Италия и Европа накануне нового времени. Л., 1974; Ролова А. Д. Флоренция и проблема экопомического упадка Италии. Автореф. дис.... докт. ист. паук. Л., 1974; Она же. Основные черты экономического развития Италии в XVI—XVIII вв. // Возникновение капитализма в промышленности и сельском хозяйстве стран Европы, Азии и Америки. М., 1968; Она же. Структура промышленности Флоренции второй половины XVI — пачала XVII н. // Ученые записки Латвийского гос. ун-та им. П. Стучки. 1965. Г. (il; Они же. Торговля и банковская деятельность Флоренции во второй половине XVI и в первой четверти XVII в. // СВ. 1978. Вып. 42. С.. 98—121; lìraudel F. La Mediterranée et le monde méditerranóen à l'époque de Philippe II; Р., 1966; Idem. L’Italia fuori d’Italia // Storia d'Italia. Torino, 1972. Voi. 2; Idem. Capitalismo e civiltà materiale. Torino. 1977; Idem. Le jeux de l’échange e le temps du monde. Р., 1979; Ciроа С. M. Storia economica dell’Europa preindustriale. Bologna. 1974; Idem. Il declino economico dell’Italia // Storia dell’economia italiana/A cura di С. M. Cipolla. Torino, 1959; Sella D. The rise and fall of thè venelian uoulcn industry // Crisis and change in thè venetian economy. L., 1968; Idem. Crisis and continuity. The economy of Spanisi) Lombardy in thè M'venteentli century. Cambridge (Mass.); London, 1979: Mal anima P. L'economia italiana fra feudalesimo e capitalismo. Un esempio di crescita sbilanciata // Società e storia. 1980. N 8. P. 141—156; Idem. La decadenza di un'economia cittadina. L'industria di Firenze nei secoli XVI—XVIII. Bologna, 1982.
⁸ Чистозвонов А. Н. Понятие и критерии обратимости и необратимости исторического процесса (на материалах истории генезиса капитализма) // Генезис капитализма: проблемы методологии. М., 1985. С. 122— 139.
⁹ Брагина Л. М. Флорентийское сукноделие в XV воке // Проблемы генезиса капитализма. М., 1970. С. 83—127.
¹⁰ Чиколини Л. С. Социальная утопия в Италии XVI — начала XVII в. М., 1980. Особенно с. 3—69.
¹¹ Сказкип С. Д. Из истории социально-политической и духовной жизни Западной Европы в средние века. М., 1981. С. 249—263.
¹² Самаркин В. В. Тосканская испольщина начала XV в. // СВ. 1971. Вып. 33. С. 116—133.
¹³ Гусарова Т. П. Город и деревня Италии на рубеже позднего средневековья. М., 1983.
¹⁴ Котельникова Л. А. Некоторые особенности социальной природы итальянских пополанов в XIV—XV вв.: (Землевладение торгово-промышленных и банковских компаний Тосканы) // Социальная природа средневекового бюргерства XIII—XVII вв. М., 1979. С. 125—165. Ср.: Она же. Итальянское крестьянство и город в XI—XIV вв. М.. 1967. Заключение.
¹⁵ Но mano П. Tra due crisi. L’Italia del Rinascimento. Firenze, 1963. P. 13, 187—204; Idem. La storia economica. Dal secolo XIV al Settecento // Storia d’Italia. Torino, 1974. Voi. 2. PI. 1. P. 1841-1937; Idem. La tipologia economica // Storia d’Italia. Torino, 1972. Voi. 1. P. 298—302.
¹⁶ Scstan E. L’Italia medievale. Firenze, 19G7; Fanali G. Scritti di storia medievale. Bologna, 1974. P. 181—198: Luzzalto G. Tramonto e sopravvivenza del feudalesimo nei comuni italiani del Medioevo // Studi medievali. 1962. Fase. 2. P. 418; Cristiani E. Nobiltà e popolo nel comune di Pisa dalle origini del Podestariato alla signoria dei Donoralico. Napoli, 1962.
¹⁷ Jones Ph. J. Economia e società nell'Italia medievale: la leggenda della borghesia // Storia d’Italia. Annali. Dal feudalesimo al capitalismo. Torino, 1978., Voi. 1. P. 187—374.
¹⁸ Candeloro G. Storia dell’Italia moderna (1770—1815). Le origini del Risorgimento. 3 ed. Milano, 1961; Giorgetti G. Capitalismo e agricoltura in Italia. Roma, 1977. P. 31—35; Idem. Contadini e proprietari nell’Italia moderna. Rapporti di produzione e contratti agrari dal sec. XVI ad oggi. Torino, 1974. P. 278—395; Zangeri R. Agricoltura e contadini nella storia d’Italia. Discussioni e ricerche. Torino, 1977; Mirri M. Contadini e proprie tari nella Toscana moderna // Contadini с proprielari nella Toscana moderna. Atti del Convegno di sludi in onore di Giorgio Giorgelti. Firenze, 1979. Voi. 1; Sereni E. Agricoltura e mondo rurale II Storia d'Italia. Torino, 1972. Voi. 1.
¹⁹ Cherubini G. Signori, contadini, borghesi. Ricerche sulla società ilaliana del Basso Medioevo. Firenze, 1974; Idem. Le campagne italiane dall XI al XV secolo // Storia d’Italia/Diretta da G. Galasso. Torino, 1981. Voi. 4; Pinta G. La Toscana nel tardo Medioevo: Ambiente, economia rurale, società. Firenze, 1982; Bocchi F. Il patrimonio fondiario Bentivolesco nella metà del 400. Bologna, 1971; Idem. Uomini e terra nei borghi ferraresi. Il catasto parcellare del 1194. Ferrara, 1976, Serena Mozzi М., Raveggi S. Gli uomini e le cose nelle campagne fiorentine del Quattrocento. Firenze, 1983; Luzzatti M. Toscana senza mezzadria: il caso pisano alla fine del Medioevo // Contadini e proprietari... P. 279—343; Piccinni G. Seminare, fruttare, raccogliere. Mezzadri e salariati sulle terre di Monte Oliveto Maggiore (1374—1430). Milano, 1982; Baiestracci D. Li lavoranti non conosciuti: Il salariato in una città medievale // Bollelino senese di storia patria, 1977. N 82—83; См. также: Contadini e proprietari nella Toscana moderna. Atti del Convegno di studi in onore di Giorgio Giorgelti. Voi. 1.
²⁰ Подробнее об этом см. наши обзоры — «Деревня в Северной п Средней Италии накануне позднего средневековья (XIV—XVI вв.). Новые работы итальянских историков и проблемы исследования» (Социально-экономические проблемы генезиса капитализма. М., 1984) и «Новые книги по средневековой истории Италии» (СВ. 1980. Вып. 43; 1983. Вып. 46; 1984. Вып. 47; 1985. Вып. 48; 1986. Вып. 49).
²¹ Подробный обзор новых исследований по социальной истории Флоренции см.: Cohn S. К. La «nuova storica sociale» di Firenze // Studi storici. 1985. N 2.
²² Herlihy D., Klapisch-Zuber C. Les Toscans e leurs Familles. Uno étude dii catasto florentin de 1427. Р., 1978. См. также: Демография западноевропейского средневековья в современной зарубежной историографии, К XVI Международному конгрессу исторических наук (Штутгарт, август 1985). Реф. сб. М..1984.
²³ 23 I ceti dirigenti in Toscana nell’età precomunale. Atti del 1 Convegno, Firenze, 2 die. 1978. Pisa, 1981; I ceti dirigenti in Toscana nell’età comunale nei secoli XII—XIII. Atti del 2 Convegno, Firenze 14—15 dicembre 1979, Pisa, 1982; I ceti dirigenti nella Toscana lardo comunale. Atti del 3 Convegno, Firenze, 5—7 die. 1980. Pisa; Firenze, 1983; Nobiltà e ceti dirigenti in Toscana nei secoli XI—XIII; struttura e concetti. Atti del 4 Convegno, Firenze, 1—2 die. 1981. Firenze, 1982. Помимо итальянских историков в этих симпозиумах принимали участие и историки из США, Великобритании, Франции. Подробнее об этих симпозиумах см.: Котельникова Л. А., Ролова А. Д. Итальянская знать и пополаны п средине века (новые исследования) // СВ. 1986. Вып. 49. С. 311—314.
²⁴ Выступление Ч. Виоланте в дискуссии на коллоквиуме «Феодализм и феодальные структуры в Западпом Средиземноморье» в октябре 1978 г. см.: Structures féodales et féodalisme dans l’Occident méditerranéen (X^е—XIII^е siòcles). Roma, 1980. P. 239—240; ср. там же: Р. 14.
²⁵ Fasoli G. Citta e feudalità // Structures féodales et féodalisme... P. 366—367.
²⁶ Сказкин С. Д. Избранные труды по истории. С. 141—170; Он же. Из истории социально-политической и духовной жизни Западной Европы в средние века. С. 249—263.
²⁷ Косминский Е. А. Проблемы английского феодализма гг историографии средних веков. М., 1963. С. 146—264, 357—374.
²⁸ Чистозвонов А. Н., Барг М. А. Итоги исторического процесса в Западной Европе XIV—XV веков // Проблемы генезиса капитализма. М., 1978. С. 3—70; см. также: Барг М. А. Проблемы социальной истории в освещении современной западной медиевистики. М.. 1973. С. 175—216.
²⁹ Гутнова Е. В., Удальцова 3. В. К вопросу о типологии развитого феодализма в Западной Европе // Проблемы социально-экономических формаций: Историко-типологические исследования. М., 1975. С.107—123.
³⁰ Бессмертный Ю. Л. Феодальная деревня и рынок п Западной Европе XII—XIII вв. М., 1959; Сванидзе А. А. Средневековый город и рынок в Швеции, XIII—XV вв. М., 1980; Гусарова Т. 11. Город п деревня Италии на рубеже позднего средневековья. М., 1983.
³¹ Абрамсон М. Л. Влияние торговли на формирование феодальных отношений в Южной Италии (IX—XIII вв.) // СВ. 1968. Вып. 31 и др.
³² Брагина Л. М. Итальянский гуманизм: Этические учепия XIV—XV вв. М., 1977; Она же. Социально-этические взгляды итальянских гуманистов (вторая половина XV в.). М., 1983; Чиколини Л. С. Социальная утопия в Италии XVI — начала XVII в. М., 1980. ³³ История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма: В трех томах/ Гл. ред. чл. кор. АН СССР 3. В. Удальцова. М., 1985—1986. Т. 1—3.
³⁴ Котельникова Л. А. Итальянское крестьянство и город в XI—XIV вв. М., 1967. Итальянское издание, расширенное и дополненное: Kotel'nikova L. A. Mondo contadino e città in Italia dall'XI al XIV secolo. Bologna, 1975; 1982.

Вперёд>>

Просмотров: 4775

загрузка...

Другие книги по данной тематике