Жилище

Для изучения строительной техники энеолитического времени основное значение имеет археологический материал, полученный в результате раскопок поселений этого периода. При выяснении некоторых конструктивных особенностей жилья можно привлечь глиняные модели домов, а также керамические урны, обнаруженные в некрополях-пещерах того же времени. Часть этих урн, иначе называемых оссуариями, подражает по своей форме хижинам.

Энеолитические постройки Ханаана можно разделить на несколько групп: жилища, хозяйственные сооружения, производственные комплексы и помещения общественного назначения.

Рис. 5. Керамическая урна

В период неолита люди жили в пещерах, землянках, полуземлянках и наземных постройках. Все указанные типы жилья продолжали существовать и на протяжении всего IV тысячелетия.

Столь распространенные многочисленные естественные пещеры, служившие человеку укрытием от холода и непогоды со времени нижнего палеолита, продолжали использоваться и в энеолите в качестве жилища (пещеры Иудеи). Кроме того, древним ханаанеянам, знакомым с работой по камню, не представляло особых трудностей выбить помещения в сравнительно легко поддающихся известняковых породах. Такие пещеры имели удобства. Солнце проникало в глубь их до 20 м. Лучи солнца и грели и освещали пещеры [82, 188].

Рис. 6. Разрез подземного помещения. Справа вход-спуск

Население Северного Негева знало и совершенно особый тип жилья. В довольно компактных аллювиальных отложениях и слоях лесса бассейна р. Беэр-Шевы, доходящих толщиной до 5 м, в IV тысячелетии стали выкапывать искусственные гроты. Это были овальные и четырехугольные помещения, а потолок каждого из них представлял собой полукруглый свод. Одни из помещений были небольшие (4,5X3 м; 6,5X3,5 м), а другие— побольше. Высота их колебалась от 1,7 до 2,5 м [115,21,27].

Каждая группа подземных обиталищ состояла из 4—7 камер, соединенных между собой длинным коридором-галереей. Подчас все вместе они образовывали цепочку длиной 35 м. Местность там холмистая. Поэтому вход иногда начинался горизонтальным ходом из ложбинки и шел в глубь холма. Чаще, однако, пользовались для входа шахтой глубиной в несколько метров [116, 73; 106, 125]. Она начиналась на вершине холма и оканчивалась своего рода пещерой, из которой уже можно было попасть в только что упомянутый коридор. В стенах колодца были выкопаны ступени высотой до 72 м. Известны случаи, когда они устраивались в двух смежных стенках. При этом ямки одной стены приходились на середину расстояния между ступеньками другой. Такое расположение их облегчало спуск и подъем, сопровождавшийся движением рук и ног, подобным тем, какие делают на современной стремянке¹. Встречаются и такие группы пещер, которые имели два и даже три входа-выхода. Благодаря этому все подземные помещения хорошо вентилировались. Через только что упомянутые отверстия в подземелье попадало немного дневного света. До камер, расположенных в глубине, свет, разумеется, не доходил. Там приходилось пользоваться светом от светильников или от очага.

Грунт, в котором сооружались эти пещеры, не был достаточно надежным. Несмотря на своего рода своды из валунов, которые устраивало население, обвалы все-таки случались². Позднее жители этих же поселений использовали образовавшиеся углубления для строительства полуземлянок. По сохранившемуся земляному валу-четырехугольнику они возводили стены, с тем что бы, утрамбовав земляной пол и устроив крышу и вход, иметь опять надежное убежище.

Аналогичные пещеры-жилища, а также некрополи в более плотном грунте, чем лесс, энеолитическое население устраивало и в северных районах (недалеко от современного г. Тель-Авива). В одном из таких гротов размером 1ІХ8 м были помещены оссуарии.

Техника сооружения полуземлянок и наземных домов в описываемой нами стране имеет очень давнюю историю. Она начинается в верхнем палеолите. Уже в ту пору в разных частях страны строились хижины, от которых до нас сохранились лишь каменные кольца- овалы диаметром 3—4 м. Анати полагает, что в их устройстве главную роль играли деревянные колья, на которые клали шкуры животных. Камнями же придавливали концы шкур к земле [16, 129]. К сожалению, нам ничего не известно о легких постройках поры энеолита, потому что они не сохранились. Однако, судя по глиняным оссуариям, они могли походить на временные постройки со стенками из плетенок. Остатки полов от таких легких сооружений были обнаружены в мезолитических слоях Иерихона.

В процессе археологических раскопок были более обстоятельно изучены долговременные строения. К началу IV тысячелетия в Ханаане были широко распространены полуземлянки. Одни из них, как, например, в селениях Беэр-Шевы, представляли собой ямы глубиной до 3,5 м. В других случаях они построены так же, как и наземные хижины, но лишь немного опущены в землю [42, 10]. В такие жилища входили, опускаясь по ступенькам. Перед входом в полуземлянку иногда находилась яма-дворик, как защита от ветра.

Одной из особенностей всех энеолитических наземных домов и полуземлянок, не возникших непосредственно на руинах землянок, было каменное основание из стен. Оно состояло из небольшого размера камней, как правило, естественной формы. Для прочности камень приходилось подбирать и класть тщательно, поскольку строительным раствором в то время могло быть слабое связующее вещество — глина. Кладка эта состояла из одной, двух и очень редко из трех стен — внутренней и внешней. Позднее, во второй половине IV тысячелетия, стали делать фундаменты, у которых пространство между двумя тщательно выведенными из дикого камня стенками заполнялось либо булыжником и гравием, либо утрамбованной землей, что, несомненно, делало осно-вание стен, а следовательно, и все строение более проч-ным. Ширина этих стен колебалась от 65 до 120 см [106, 126; 42, 4—6].

Кладка невысоких каменных стен практиковалась в Ханаане уже в докерамическом неолите. В одном из селищ около Петры такое сооружение имело каменные стены большой толщины, между которыми оставались лишь небольшие пространства-помещения. Новейшие раскопки на том же поселении показывают, что наряду с четырехугольными сооружениями встречались и круглые. Большой толщины стены в этом случае выведены, из камня и укреплены изнутри и извне вертикальными деревянными столбами, нижний конец которых несколько опущен в землю [89, 15; 34, 552—556].

Для реконструкции верхней половины энеолитических строений мы не всегда располагаем четкими данными. Судя по дошедшему до нас археологическому материалу, верхняя их часть устраивалась по-разному: из кольев и каркаса-плетенки, циновок, обмазанных глиной, и кирпича-сырца. О том, что в некоторых поселениях этого времени строили из плетенок, покрытых слоем глины, свидетельствуют найденные на месте развалин древних жилищ куски обмазки с отпечатками стволов небольших растений, тростника или камыша. На' севере в одном месте в процессе раскопок расчистили слои пепла, часть из которых сохранила отпечатки последовательно расположенных плетений, однако без следов соединения их. На этом основании Р. и Л. Брейдвуды полагают, что циновки в данном случае могли составлять либо часть стен, либо пол хижин [27, 175].

Уже со времени докерамического неолита постепенно стали применять кирпич-сырец. Геометрическая роспись в виде напоминающих кирпич прямоугольников на стенках некоторых хижинообразных оссуариев, возможно, тоже связана с этим же способом строительства.

В массу, из которой формировали кирпич, часто примешивали и рубленую солому, что придавало кирпичу твердость и в то же время легкость. Что же касается формы, то обнаруженный в слоях докерамического неолита в Иерихоне кирпич исследователи именуют «протокирпичом», поскольку он овально-удлиненной, сигаровидной формы. Подобные же кирпичи были зафиксированы и для неолита Рас Шамры. При строительстве полуземлянок абуматарцы применяли бесформенные комья глины, а при сооружении металлургических печей пользовались особым плоским кирпичом (см. раздел «Металлы»). Кирпич-сырец из Гассула отличается аналогичными особенностями. Он неправильной формы, часто стороны его не параллельны. Встречаются также цилиндрические кирпичи. На многих из них видны следы пальцев. Поэтому исследователи не без основания полагают, что при их изготовлении еще в конце IV тысячелетия обходились без деревянных ящиков-форм [127, 164; 95, 34; 90, 12; 116, 73—74].

Кирпичная кладка в Гассуле поражает археологов своей нерациональностью. Некоторые из сохранившихся стен высотой до нескольких метров состояли целиком из одного вида кладки (или тычком, или ложком), что отнюдь не способствовало долговечности строений.

Несмотря на такую особенность кладки, стены Сырцовых домов Гассула, как показали последние раскопки, изнутри были покрыты двенадцатью последовательными слоями глиняной обмазки, каждая из которых была окрашена [95, 35]. Некоторым ученым кажется, что древние строители этого поселения вовсе и не думали о прочности возводимых ими домов. Нам кажется, что объяснение этому надо искать в другом. Вероятнее всего, основной причиной тому было отсутствие достаточных навыков в строительстве.

Несовершенство материала (плетенки, дикий камень, неправильной формы кирпич-сырец, слабый строительный раствор) и неопытность строителей, в свою очередь, влияли на форму сооружаемых строений. Полуземлянки и наземные жилища были и круглые, и овальные, и четырехугольные. Однако этим определением отнюдь нельзя ограничиться. Найдены четырехугольные, с закругленными углами хижины, являющиеся как бы результатом слияния двух форм — круглых и четырехугольных, и прямоугольные дома, у которых одна сторона или оба торца имели в плане полукруглое апсидиальное завершение. В большинстве районов страны в III тысячелетии произошла смена круглой формы на четырехугольную. На самом севере Р. и Л. Брейдвуды обнаружили уже в неолитических слоях, датируемых рубежом VI—V тысячелетий, следы четырехугольных жилищ. Об этом можно судить по дошедшим остаткам каменного основания двух смежных прямоугольных строений, имевших одну общую стену. В Библе, как и в Хаме, в энеолите существовали и той, и другой формы строения одновременно. На юге, в Негеве, переход от овальных полуземлянок к прямоугольным наземным домам совершался лишь во второй половине IV тысячелетия [27, 48, 175; 70, 16].

Подытоживая, можно сказать, что отнюдь не везде, где встречаются четырехугольные строения, они отличаются правильной формой, а в Гассуле форма варьирует от прямоугольной до трапециевидной. Возведение таких круглых, овальных и четырехугольных, но с закругленными углами строений, т. е. криволинейных в плане домов, было связано с желанием строителей избежать прямых углов. В случае, когда возводили прямоугольные дома, то, как мы видели, строительные трудности преодолевались часто путем создания одной общей стены у двух смежных домов.

Все наземные дома и полуземлянки имели крышу. Судя по дошедшим до нас археологическим данным, существовали кровли нескольких форм: конические, плоские и, может быть, двускатные.

Для круглых и овальных строений конической формы перекрытие было наиболее рациональным, так как оно не нуждалось в центральной опоре. Такие крыши были даже у больших домов в районе Беэр-Шевы. Куполообразной кровлей увенчана также модель хижины, дошедшей до нас из энеолитического поселения того же района [42, 6; 106, 126]. Остроконечным было, вероятно, и покрытие малых круглых хижин, предназначенных для каменных, гончарных и других работ. Плоские крыши, остатки которых встречаются в энеолитических слоях разных районов страны, разумеется, нуждались в поддержке. Для столбов выкапывались ямки, а иногда основанием для подпорок служили камни, которые археологи часто находят в полу жилищ. Известен случай, когда кровля держалась на нескольких горизонтально уложенных балках. Концы их упирались к специальные углубления, оставленные на верху стен полуземлянок [106, 126]. Эти столбы и балки несли тяжесть кровли. На устройство последней, по мнению исследователей, шли камыш, тростник, солома, ветки, которые иногда покрывались глиной. При раскопках неолитического слоя поселения Мунхатта Перро также нашел множество небольших кусков глины с отпечатками стеблей растений. Он полагает, что это были фрагменты крыши, обожженные в огне пожара. Кровельное покрытие полуземлянок Абу Матара состояло из связок соломы небольшого диаметра (4—5 см). Их укладывали по всей площади крыши так, чтобы связки тесно прилегали одна к другой. Поверх их утрамбовывалась глина [42, 10; 95, 36; 116, 74; 113, 327; 112, 10].

Некоторым подтверждением правильности такой реконструкции крыши энеолитических строений является роспись верхней части урн, о которых мы говорили выше. Иные из них имеют узор, напоминающий ветви пальм, а также других деревьев и стеблей растений. Такой способ, как указывают, имеет связь с употреблением частей растений в качестве материала для крыш.

Если исходить из форм одной группы оссуариев, то можно допустить, что в те времена делали и двускатные крыши [122, 30, 25: 3]. Однако никаких археологических данных на этот счет из древних поселений мы не имеем, за исключением, может быть, строений в Библе, где крыши в некоторых случаях должны были быть двускатными. По остаткам, сохранившимся в стенах дерева, Дюнан установил, что концы этих дуг соединялись с длинной стеной с внутренней стороны, а к торцу, недалеко от которого располагался пристенный очаг, эти жерди прикреплялись уже с внешней стороны, чтобы уберечь таким образом дерево от огня [48, 70].

В больших энеолитических постройках того же поселения не обнаружили каких-либо следов применения столбов-опор. Поэтому Дюнан допускает и здесь возможность применения этих своего рода арок, перекинутых через строения [47, 82]. Поверх такой опоры можно было уложить уже более легкий кровельный материал, рассмотренный нами выше.

Крыши, по-видимому, искусно закреплялись, так как в период непогоды, в особенности в период сильных ветров, жилище должно было служить надежным убежищем. Как именно достигали этого древнейшие ханаанеяне — неизвестно. Однако, надо думать, что средства для скрепления крыши с остальным строением, отвечавшие требованиям, были найдены. По всей вероятности, немаловажную роль в этом играли и веревки [78, 305].

Итак, даже беглое знакомство с устройством крыш показывает, что в результате долгих поисков были преодолены конструктивные трудности, встречавшиеся при их сооружении и, что особенно замечательно, при строительстве крыш над сравнительно большими зданиями.

Вход в искусственные пещеры Северного Негева иногда укрепляли большими камнями. В наземных домах, как, вероятно, и в большинстве полуземлянок, обрамление проема и створки дверей были из дерева, что, однако, не исключает возможности использования шкур и циновок для завешивания входа [89, 15].

Рис. 7. Вход в подземелье

У энеолитических хижин были и деревянные двери. Хотя сами двери не сохранились, но на эту мысль нас наводят находки камней-подпятников для вращающихся дверей [116, 74]. Иногда по обе стороны проема стоит по камню. Это, в свою очередь, заставляет предполагать, что устанавливались и по две створки. Каждая из них вращалась на отдельном камне (рис. 8).

Рис. 8. Фундамент стены, камни-подпятники и порог дома

Такие двери были широко распространены в странах древнего Ближнего Востока. К сожалению, мы не имеем сведений о дверной притолоке. Вероятно, она была тоже деревянная, поскольку в ней должны были быть соответствующие ямки для верхнего выступа дверной створки.

О том, каким способом закрывались двери в домах, дают некоторое представление детали на глиняных оссуариях. Дверцы-щитки некоторых из них закрывались снаружи стержнем, по-видимому, деревянным. Делалось это следующим образом: на дверце и по обе стороны от нее, на стенках урны, на одном уровне в специальных выступах были сделаны небольшие отверстия так, чтобы все они были в створе Палка, проходя поочередно через все три отверстия, и являлась своего рода задвижкой [122, 9]. (См. рис. 5.)

Жилье ориентировали так, чтобы входное отверстие уберечь от холодного северного ветра. В домах самого позднего энеолита в Сафади и в Гасеуле дверь часто помещали в торце. Такое ее расположение находит себе аналогию и в оссуариях. Известны, однако, случаи, когда вход находился в длинной стороне дома.

Рис. 9. Окно в землянке

Точно неизвестно, были ли у этих жилищ окна. Только в одной землянке Абу Матара было обнаружено своего рода окно размером 40X40 см, обрамленное большими камнями [115, 34; 106, 126]. Если принять во внимание модель уже упомянутого дома из Сафади, в которой сделано четыре отверстия, то можно полагать, что некоторые из жилищ позднего энеолита имели окна. Из-за полной разрушенности стен мы не можем сказать ничего определенного относительно устройства окон. Неизвестно также, заделывали или затягивали их чем- либо в холодное время года. Не исключено также, что в некоторых случаях свет проникал внутрь через дверной проем, а может быть, и через специально сделанный световой люк в крыше.

Пол в жилищах IV тысячелетия чаще всего был глинобитный или его делали из глины, смешанной с галькой [42, 4]. Встречаются и полы, мощенные камнем. Иногда укладка производилась таким образом, что плоская сторона булыжника, гальки приходилась наружу, чтобы удобнее было ступать. В поздних слоях поселения Мецер попадались полы из плоских камней [44, 14; 95, 42]. Такие же, мощенные камнем, небольшие площадки встречаются перед домиками, возле очагов. Исследователи полагают, что они могли быть использованы для обработки зерна, т. е. здесь ставились зернотерки [44, 18; 90, 27—33]. Аналогичным образом мостили жители Гассула и свои «улицы» — пространство между домиками.

В южных районах, где зимние стужи незначительны, очаги, вероятно, устраивались вне дома. На севере, наоборот, очаг находился внутри жилья. Встречаются и некоторые исключения. Так, в районе Беэр-Шевы они расположены внутри землянок и полуземлянок [42, 7]. Как мы уже отмечали выше, в самых дальних помещениях костер часто был и источником света. Чтобы радиус освещаемой площади был больше, огонь иногда разводили на небольшом возвышении из кирпича-сырца и камня. Уже в эпоху докерамического неолита очаги опускались в небольшие ямки размером .60X40 см. В отличие от них в энеолите размер впадин увеличивался. Глубина их остается в пределах нескольких десятков сантиметров. Дошедшие до нас груды камней в центре жилища говорят о том, что стенки, а иногда и дно впадин, выкладывались булыжником и галькой [116, 73]. Само собой разумеется, что в случаях, когда очаг был внутри помещения, топка происходила «по-черному». Возможно, в крыше и оставляли соответствующее отверстие либо дым уходил в окно или дверь.

Во второй половине IV тысячелетия, как упоминалось выше, население Ханаана пользовалось печами. В Гассуле эти своеобразные печи представляли собой углубление длиной 1,2 м при ширине 0,6 м. Изнутри они выкладывались диким камнем. При условии, что сверху делался глиняный свод, жар в них сохранялся долго. Интересно отметить, что в наше время в странах Ближнего Востока устраиваются и сейчас печи, очень похожие на только что рассмотренные.

В полу многих обиталищ IV тысячелетия, как подземных, так и наземных, чаще всего вдоль стен находят и довольно глубокие углубления — хозяйственные ямы. Обнаруживают их, впрочем, и возле жилищ. Хозяйственные ямы различаются между собой устройством, формой и размерами. Глиняной обмазкой стенок жители Иерихона уже в пору докерамического неолита предохраняли эти углубления от обвала. В Бейде стены ям были сложены из камней. Со времени применения керамики стали опускать с этой целью в грунт крупный сосуд. При этом горло его помещали на уровне пола — земли, чтобы содержимое было легко доступно [27, 504; 73, 16; 84, 56; 89, 13].

В поселении Мецер при устройстве такого рода хранилищ использовали естественный срез скалы, выходивший на поверхность земли. В этой горной породе и была выбита часть углублений-хранилищ. В том же поселении, но несколько позднее эти своеобразные кладовые изнутри укреплялись уже каменной кладкой [44, 14, 18]. Наклонные стенки их образовывали как бы перевернутый усеченный конус, особенно удобный для мощения. В некоторых случаях от внутренней каменной обшивки ям сохранился лишь булыжник горловин, который находится на одном уровне с полом жилища.

Наибольший интерес, однако, представляют подземные кладовые поселений района Беэр-Шевы, датируемые второй половиной IV тысячелетия. Более компактный, чем в других частях страны, грунт — лесс, в котором они выкопаны, держался хорошо и без дополнительного укрепления. Ямы там часто имеют бутылеобразную форму, т. е. узкую горловину и расширяющиеся ко дну стенки. Глубина их измеряется 2—3 м., а емкость доходит до 3 тыс. л. [115, 27]. Чтобы удобнее было опускаться, стены ямы имели специальные углубления-ступеньки для рук и ног, подобно тем, которые мы уже наблюдали у подземных жилищ этого же района. Дно их иногда мостили булыжником или галькой.

В Гассуле наряду с хозяйственными ямами, внутренние стенки которых обмазывались глиняным раствором или облицовывались камнем, были и подземные вместилища со стенками из кирпича-сырца [95, 41].

Иногда, впрочем, часть припасов хранили в небольших, для этого отведенных, помещениях по соседству с жилой комнатой. В Гассуле некоторые дома большого размера имели такие отсеки-кладовые [95, 36].

Как отмечалось выше, часть подземных вместилищ небольшого размера предназначалась для хранения воды [П6, 75]. Стенки таких цилиндрических или бутылеобразных камер обычно обмазывались глиной. По-видимому, иногда ямы соединяли в себе и колодец и цистерну. На эту мысль исследователей натолкнула найденная в Хорват Бетере большая яма, соединенная с небольшим углублением-нишей, которая была укреплена каменным сводом. Дно вместилища было вымощено галькой. Цистерна в Мецере была высечена в известняковой скале и имела форму сосуда внушительных размеров. Хранилище диаметром до 2,5 м при глубине в 5 м имело высоту горловины в 2 м при диаметре около 1 м.

В полу одного из жилых домов Гассула археологи обследовали желоб длиной более 2 м при ширине и высоте в 13 и 20 см, который был одет камнем. В другом месте кюветик был сверху прикрыт плоским камнем. Несмотря на фрагментарность этих находок, исследователи склонны рассматривать их как своего рода устройства для водоснабжения или канализации. Дело в том, что и в слое докерамического неолита Иерихона одну хижину тоже окружали углубления, которые могли, по мнению Кеньон, служить для собирания дождевой воды [95, 43; 72, 34—35; 84, 55].

Внутреннее убранство древнейших жилищ отличалось незамысловатостью. О мебели в нашем смысле этого слова говорить не приходится. В некоторых домах Гассула и Мецера сохранились остатки глиняных лежанок, или мастаба, как их называют на современном Востоке. Иногда, впрочем, край их делали и из камня. Такая скамья размером 2,5X1,5 м обычно стояла в углу комнаты [44, 17; 95г 43]. Большой плоский камень, плита с успехом могли служить столом. Они были найдены в неолитическом поселении Бейда. Другим примером является каменный «стол» в большом зале-землянке в Сафади [35, 254]. Вероятно, были у них и кое-какие деревянные предметы обстановки (см. раздел «Дерево»). Р. де Во полагает, что земляной пол и в энеолитических полуземлянках могли выстилать ветками и шкурами. В Иерихоне пол покрывали циновками из травы. Судя по тому, что сохранились глубокие следы, повторяющие узор и общий контур плетений, их должны были вдавливать в еще сырую глиняную обмазку пола. То же наблюдается в энеолитическом слое одного из поселений Антиохийской равнины [134, 563; 27, 511].

Иногда в энеолитических поселениях встречают й малые хижины без очагов. Исследователи не без основания полагают, что эти строения служили производственным целям. В районе Беэр-Шевы возле больших (жилых) наземных домов ставили также круглые хижины диаметром 2 м. В некоторых из них шло изготовление орудий и прочих изделий из камня, а также хранился, судя по находкам археологов, весь несложный инвентарь камнеделов. Небольшие круглые строения, по-видимому аналогичного назначения, были вскрыты и в другом поселении Северного Негева и в Гассуле [42, 5— 6]. В иных из них находят комья необожженной глины, возможно представляющей собой остатки сырья для керамистов.

Мы не можем сказать, в каких условиях работали деревообделочники. Однако металлурги, камнеделы, гончары и резчики по кости, по крайней мере в некоторых поселениях, работали в особых помещениях. Это и понятно, поскольку при дроблении руды, как и при расщеплении кремня, во все стороны летели куски материала. Острые осколки кремня могли нанести ранения и даже увечья, так как они отлетали с большой силой (об этом говорят опыты современных исследователей, изготовлявших в лабораторных условиях древние кремневые орудия).

Весьма вероятно, что в состав древнейших поселений входили и другие хозяйственные постройки, как, например, разного рода навесы для хозяйственных надобностей, но о них мы ничего достоверного не знаем.

В Сафади, наряду с небольшими подземными помещениями, Перро вскрыл соединенный с ними своего рода зал, имевший, по его мнению, общественное значение [120, 158]. Размеры этого зала 10X3 м в два раза превышают среднюю площадь жилых камер. Несколько необычна и обстановка его. Камень-плита поставлен на крупные булыжники. На столе лежали части статуэток из слоновой кости. Отсутствовали хозяйственные ямы, обычные для жилых помещений.

Планировка более позднего поселения Сафади напоминает только что рассмотренную. Около десятка небольших строений, теперь уже наземных, стояли вокруг одного большого дома, который, как считают, служил для тех же целей.

В Гассуле таких строений обнаружено не было. Поэтому археологи допускали возможность использования для общественных мероприятий вскрытых там небольшого размера, мощенных камнем площадей [95, 36].

Мы не знаем точное назначение этих общественных помещений. Но пример из Гассула наводит на мысль, что некоторые из них использовались как святилища. Об этом говорит роспись внутренних стен таких домов — звезды, стилизованные животные и даже люди. К тому же подобные фрески Мелларт открыл в неолитическом поселении Чатал-Гуюк (Анатолия). Если придерживаться мнения Мелларта и других авторов, что строения с такой фресковой росписью могли служить святилищами уже в неолите, то напрашивается вопрос, естественно, что подобное толкование вполне допустимо и для энеолита [8, 68].

Может быть, некоторую отдаленную аналогию можно усмотреть и в одной находке Кеньон, датируемой докерамическим неолитом. В Иерихоне у внутренней стены одного прямоугольного и более крупного, чем остальные, строения в углублении стоял, как думает Кеньон, камень-фетиш. Нам неизвестно, какие именно церемонии или культовые обряды имели там место (см. раздел «Заключение»).

Итак, на протяжении IV тысячелетия на всей территории Ханаана постепенно устанавливается один тип жилища — наземное строение, иногда, впрочем, слегка опущенное в землю. Сравнительно быструю эволюцию пережило домостроительство в районе Беэр-Шевы, где на протяжении 150—200 лет во второй половине IV тысячелетия произошел переход от землянок к наземным домам. Форма жилищ, претерпевая различные изменения, стремится к правильной, четырехугольной. Начинают сооружать большие строения. С ростом технических возможностей, как мы видели, население переходило от примитивных приемов домостроительства к более сложным. Возникало множество вариантов в устройстве фундаментов, стен, крыш, полов. Усложнялось оборудование хозяйственных ям, кладовых и цистерн. Появились различные производственные комплексы с соответствующим оборудованием. Более широкое применение о IV тысячелетии по сравнению с предшествующим временем кирпича-сырца в качестве строительного материала подготовило и дальнейшее улучшение его производства в эпоху древней бронзы. Создаются новые, доселе неизвестные строительные конструкции.

Можно говорить о некотором благоустройстве поселений. Уже существовало нечто, напоминающее водораспределительные или водоснабжающие системы. Пространство вокруг домиков начали мостить. Все это говорит об увеличении навыков и повышении мастерства строителей.

Последующее резкое улучшение домостроительства в стране относится уже к началу эпохи древней бронзы. Оно выразилось, прежде всего, в умении строителей выводить совершенно прямые стены.

С начала III тысячелетия стены выкладывались почти повсюду из кирпича-сырца. Для лучшего соединения кирпичей стороны их имели впадины и углубления. Сказалось и то, что начиная с-этого времени более широко стали применять уже выломанный из массива камень. Крупный колотый камень более удобен для кладки, чем обкатанная речная галька и булыжник, употреблявшийся до этого. Обращает на себя внимание и то, что этот колотый камень шел уже не только в кладку основания внешней и внутренней стенки, но его не жалели и для забутовки (для заполнения пространства между двумя стенками). Так было в поселениях Телль эль-Фара и Библе [134, 576, 579; 47, 81]. В последнем поселении, кроме того, широко использовали дерево (сказывалось богатство лесом). Стены изнутри укреплялись столбами. Интересно, что первоначально население поры древней бронзы прибегало к гравию и булыжнику, полученным от разборки остатков построек предшествующего энеолитического времени, и только на втором этапе оно перешло полностью к строительству из разработанного ими же в карьерах камня. С начала III тысячелетия жилище начали устраивать так, чтобы оно несколько возвышалось над уровнем земли. Войти в дом можно было, лишь поднявшись на ступеньку. В эпоху древней бронзы четырехугольные дома группировались вдоль мощеных улиц. Усложнялась система дренажа [136, 12]. Такие поселения часто были окружены мощной стеной-укреплением.

¹Интересно отметить, что при вырубании значительно более глубоких шахт в скальном грунте в III тысячелетии в Египте строители пользовались аналогично сделанными ступеньками.
²Заметим, кстати, что подземные жилища, наподобие только что рассмотренных, устраивают себе в наше время бедуины Центрального Негева [115, 77].

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 8313

загрузка...

Другие книги по данной тематике