Взаимоотношения с аборигенами в XVIII – первой четверти XIX века

К началу XVIII в. с выходом на Тихоокеанское побережье и Камчатку процесс присоединения Сибири к России был в основном завершен, но окончательное покорение некоторых аборигенных народов было еще далеко от завершения. Даже на севере Западной Сибири русские власти были вынуждены примиряться с фактической независимостью значительной части ненцев (юраков), которые не только отказывались платить ясак, но и совершали грабительские набеги на ясачных, нередко убивали промышленных и служилых людей. Учитывая недостаток военных сил в этом регионе, а также крайне неблагоприятные для действий казачьих отрядов (но не для ненцев-оленеводов) природные условия тундры, русская администрация сделала ставку на постепенное и поэтапное вовлечение юраков в сферу русского влияния с последующим включением в состав российских подданных, длительное время соглашаясь на внесение ими ясака на добровольной основе и в нефиксированном объеме.

Гораздо сложнее и драматичнее складывались отношения с народами Северо-Востока – камчадалами (ительменами), коряками и чукчами. Хотя подчинение ительменов и было осуществлено в относительно короткий срок и без широкомасштабных военных действий, они на протяжении XVIII в. (вплоть до 1750-х гг.) неоднократно восставали, убивали служилых и даже захватывали русские остроги. Причиной этих восстаний было крайне жестокое обращение камчатских приказчиков и казаков с аборигенами, которых они немилосердно грабили, истязали и сотнями обращали в холопов. Подавление восстаний ительменов нередко сопровождалось безудержной резней. В результате, по самым скромным оценкам, к середине XVIII в. численность ительменов уменьшилась вдвое.

Крайним ожесточением с обеих сторон характеризуются взаимоотношения русских с коряками. К началу XVIII в. русское подданство с уплатой ясака признавала лишь часть коряков, преимущественно оленных, да и они время от времени выходили из подчинения русским властям. Остальные коряки, в особенности прибрежные зверобои, не только отказывались от уплаты ясака, но и активно противодействовали проникновению русских через свои земли на Камчатку, нападая на отряды служилых, у которых на вооружении были даже пушки. Вооруженное противоборство между русскими и коряками продолжалось до начала 1760-х гг., когда сопротивление коряков было окончательно сломлено. К этому времени в результате карательных акций и многочисленных военных столкновений с чукчами численность коряков резко уменьшилась, а их военный и экономический потенциал значительно ослаб.

На Чукотке русских встретили умелые, жестокие и бескомпромиссные воины, которые, защищая свою землю, не задумываясь, жертвовали собственной жизнью и жизнью своих близких. Жестокими в этом противоборстве были обе стороны; об этом свидетельствует правительственный указ 1742 г., который предписывал чукчей «искоренить… вовсе». Однако попытки властей покорить чукчей силой оружия так и не увенчались успехом. Только тактика мирных переговоров принесла некоторые плоды: в 1778 г. с чукчами был подписан мирный договор, по которому они формально признали русское подданство, однако без подчинения русской администрации. Ясак чукчи платили только на добровольной основе взамен подарков с русской стороны.

В XVIII – первой четверти XIX в. основными факторами, влиявшими на взаимоотношения между русскими и аборигенами, состоявшими в российском подданстве, были дальнейшее расселение русских по территории Сибири, увеличение их численности и степени влияния на все стороны жизни аборигенов.

Как и ранее, русские власти не стремились форсировать процессы ассимиляции коренных народов Сибири, однако в XVIII – первой четверти XIX в. они все же заметно усилились, особенно в тех земледельческих районах, где русские численно преобладали и где аборигены нередко сами переходили к хлебопашеству (татары, южные ханты, манси и селькупы, чулымские татары, красноярские тюрки, прибайкальские буряты и др.). Хотя расселение русских крестьян на новых территориях иногда приводило к конфликтам с коренными жителями, отстаивавшими свои права на родовые угодья, в целом отношения между ними носили мирный характер.

В документах зафиксированы даже случаи, когда аборигены сами просили власти организовать поселение на их землях русских крестьян, чтобы получить от них навыки в хлебопашестве и промыслах. Внедрение в аборигенную среду русских методов хозяйствования сопровождалось изменениями в быту, различных сферах материальной и в меньше степени духовной культуры.

Имело место и обратное влияние, в особенности в неземледельческих районах Севера и Северо-Востока. Здесь вследствие природных условий и особенностей хозяйственной жизни (оленеводство, охота, рыболовство, зверобойный промысел) коренные народы в меньшей степени подверглись русскому влиянию, многие же русские по образу жизни почти не отличались от аборигенов и иногда даже утрачивали родной язык. Сближению способствовали и межэтнические браки, довольно многочисленные в тех районах тайги и тундры, где ощущался недостаток русских женщин. Ассимиляционные процессы уже к концу XVIII в. привели к исчезновению целого ряда малочисленных этнических групп (аринцы, ассаны, пумпокольцы и др.). При этом далеко не всегда ассимиляция подразумевала русификацию: ряд этнических групп был поглощен якутами, красноярскими тюрками и другими народами.

Первая четверть XVIII в. ознаменовалась коренным поворотом правительственной политики в деле христианизации аборигенов Сибири: начинается массовое (нередко поголовное) крещение целых народов. Первыми были подвергнуты христианизации ханты, манси, селькупы и кеты, за ними последовали ительмены, тюрки Причулымья, якуты и др. В оценке методов и результатов массовой христианизации среди специалистов существуют разногласия: одни считают, что при проведении этой акции преобладали насильственные методы, другие – что она была основана на добровольности. Веским аргументом в пользу насильственной христианизации является то, что формально успешной она была лишь в таежной полосе, населенной слабыми в военном и политическом отношениях народами, а все попытки миссионеров крестить политически более консолидированные и маневренные кочевые народы юга и севера Сибири оказались безрезультатными.

Так, в отличие от всех других хантов, нижнеобские ханты-оленеводы активно воспротивились крещению, и власти вынуждены были оставить их в покое. У народов, среди которых массовое крещение не проводилось, добровольно принимали православие в основном те, кто утратил связь со своим родом и в определенной мере обрусел. Несмотря на формальный характер массовой христианизации и сохранение у новокрещеных основ традиционного мировоззрения, эта акция в конечном итоге способствовала сближению сибиряков-русских с новокрещеными и усилила ассимиляцию значительной их части; резко возросло и количество межэтнических браков.

В XVIII в. определенные изменения произошли в ясачной политике государства, осуществленные в результате работы Первой Ясачной комиссии (1764 г.): сбор ясака из ведения ясачных сборщиков перешел в руки родовых начальников, при этом за исправность ясачных платежей отвечали не только отдельные ясачные, но и весь род в целом; был отменен институт аманатов (заложников); разрешалась уплата ясака как пушниной, так и деньгами (ранее это правило распространялось лишь на отдельные этнические группы); ясачным, которые занимались хлебопашеством, разрешено было, подобно русским крестьянам, вместо ясака платить подушную подать.

Система управления аборигенными народами, унаследованная в основных чертах от практики XVII в., оставалась практически неизменной на протяжении почти всего рассматриваемого периода. Коренной перелом был намечен лишь принятием в 1822 г. «Устава об управлении инородцев», которым по-новому регламентировались все стороны жизни народов и, прежде всего, их статус. Исходя из образа жизни, хозяйственной деятельности и уровня общественного развития, каждый народ был отнесен к одному из разрядов – «бродячему», «кочевому» или «оседлому».

Первые два разряда сохраняли внутри себя традиционные общественные отношения, но в налогах приравнивались к государственным крестьянам. Оседлые полностью приравнивались к государственным крестьянам. Вводились и новые институты управления: у кочевых народов вводились родовые управы и степные думы (последние управляли группами родов); в поселениях «оседлого» разряда по примеру русских крестьян должны были избираться сельские старосты и создаваться волостные управления. Лишь у народов «бродячего» разряда было сохранено прежнее управление князцами и родовыми старейшинами, которых теперь именовали старостами. Реализация основных положений Устава затянулась на многие годы.

В целом основной тенденцией во взаимоотношениях русских с сибирскими аборигенами в первой половине XIX в. стало их сближение в хозяйственном, культурном, социальном и правовом отношениях. Этому способствовала и политика правительства, направленная на постепенное и поэтапное включение коренных народов Сибири в общегосударственную систему управления, и уравнение их статуса с русским населением.

(Элерт А. Х. Взаимоотношения с аборигенами в XVIII – первой четверти XIX в. // Электронный журнал «Освоение Сибири». URL: http://www.sibheritage. nsc.ru)