Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Генрих Шлиман.   Илион. Город и страна троянцев. Том 1

Глава VII Третий, сожженный город (начало, продолжение в томе 2)

Я уже показал, что место, где стоял второй город, должно было быть надолго заброшено перед тем, как здесь снова началось строительство. Новые поселенцы начали, как замечает месье Бюрнуф, с того, что «сровняли щебень на руинах второго города; они заполнили впадины и щели камнями и другими материалами, во многих местах – только пеплом или глиной, переложенными глиняными лепешками (galettes)».
Большая стена с на виде на рис. 144, которую их предшественники построили на южной стороне, показалась им недостаточно прочной, поскольку она имела угол наклона 45° и, следовательно, на нее легко можно было забраться. Поэтому они построили непосредственно перед ней на южной стороне большую стену, помеченную b на рис. 144, которая на юге имеет угол наклона 15° от вертикальной линии, в то время как на южной стороне, там, где она стоит лицом к лицу со старой стеной c, ее сделали вертикальной. Таким образом между двумя стенами получилась большая треугольная впадина, которая была заполнена землей. Мои раскопки в этой впадине доказали, что это чистая земля безо всякой примеси щебня. Однако, как и стена c, эта вторая стена b не состоит полностью из сплошной каменной кладки. Две стены, каждая толщиной от 4 до 6 футов, были воздвигнуты одна вертикально у подножия покатой стены с, другая – на расстоянии от 4 до 6 футов к югу от первой, спускаясь с южной стороны под углом 75°, и пространство между двумя стенами заполнено отдельными камнями. Таким образом, внешняя стена, южная поверхность которой поднимается под углом 75° к горизонту или спускается под углом 15° к вертикальной линии, служила чем-то вроде подпорной стенки для отдельных камней, чей огромный вес она, возможно, не выдержала бы, если бы была построена перпендикулярно. Обе этих стены состоят из мелких камней, скрепленных глиной; они, по-видимому, не содержат ни одного обработанного камня; однако самая плоская сторона камней была выставлена наружу, и поверхность стены выглядит достаточно гладкой. Верх этой стены, как и у стены c, был замощен более крупными камнями; и, поскольку две стены (с и b) были одной высоты и впадина между ними заполнена землей до уровня поверхности верхнего ряда кладки стены, получилась плоская терраса длиной 100 футов и шириной 40 с востока и 23 фута на западной стороне. Я обнаружил, что это плоское пространство было на высоту от 7 до 10 футов покрыто руинами зданий из слегка обожженного кирпича, которые, подвергшись воздействию сильного жара в большом пожаре, уничтожившем третий город, отчасти остеклились из-за содержавшегося в них кварца. Эти кирпичи настолько пострадали от пожара, что превратились в бесформенную массу, среди которой я редко находил хорошо сохранившиеся целые кирпичи. Действительно, огромные массы керамики, жерновов из трахита, пряслиц и т. д., содержавшиеся в этой бесформенной массе кирпича и красного древесного угля, не оставляют никаких сомнений в том, что они принадлежат к похожим на башни жилым зданиям, которые служили как украшением, так и защитными сооружениями стены.
Как я уже говорил, этим третьим поселенцам принадлежит также вся кладка из маленьких камней красноватого цвета, которые мы видим по обеим сторонам от входа в ворота. Работу их предшественников, людей второго города, легко можно узнать по большим блокам из белого известняка, из которых они строили и которые можно видеть в нижних слоях парапетов на рис. 144. Как уже объяснялось выше, вторым поселенцам можно приписать также дорогу, замощенную большими плитами белого известняка, в то время как третьим поселенцам, очевидно, принадлежит лежащая выше новая мостовая из больших плит красноватого цвета, которые посетители легко могут увидеть на всей нижней стороне дороги, в то время как на верхней ее части красные плиты раскрошились от контакта с воздухом, поскольку они подверглись воздействию высокой температуры во время пожара. Красные плиты этой второй мостовой лежат на белых плитах всей дороги; между ними нет земли или щебня.
Я не смог проследить работу третьих поселенцев в постройке большой стены, которая продолжается от ворот в северо-западном направлении и которая является всего лишь продолжением большой внутренней стены, помеченной с на рис. 144 и a на небольшом чертеже на рис. 145. Однако бесформенные крошащиеся массы слегка обожженных кирпичей, смешанных с большим количеством древесного пепла и камней, которыми были покрыты как эта стена, так и ворота на глубину от 7 и 10 футов, говорят об огромных масштабах оборонительных сооружений, которые были воздвигнуты здесь третьими поселенцами, потому что они – и только они из всех доисторических народов, которые жили здесь, пользовались кирпичами. Массы предметов, найденных в этих кучах обломков кирпичей у ворот, а также на стене, которая отходит от них в северо-западном направлении, не оставляют никаких сомнений в том, что здесь, как и на большом плоском пространстве, сформированном стенами b и с на рис. 144, были похожие на башни и густо заселенные оборонительные сооружения.
Если стена из больших булыжников на северной стороне (В на рис. 2) принадлежит второму городу (а в этом нет никаких сомнений), тогда, конечно, третий город, о котором мы теперь говорим, был на восточной стороне гораздо меньше своего предшественника, поскольку его стены, которые я обнаружил по всему периметру, останавливаются в 230 футах от стены из больших булыжников[1353]. К югу, напротив, она немного больше, поскольку, в то время как продолжение стены с на рис. 144 идет дальше на восток, продолжение стены b на той же иллюстрации сначала тянется в юго-восточном направлении, где оно формирует выступ, помеченный d, который представлял собой контрфорс; оттуда она идет на каком-то расстоянии на восток и затем сгибается под острым углом на северо-запад[1354]. Продолжение стены состоит только из нескольких рядов плит, которые были уложены на руины второго города. По этой причине и из-за сравнительной слабости каменной стены кирпичные стены, которые были на ней построены, поставили не прямо на нее. Сначала на стену выложили груду глиняных лепешек (galettes), чтобы придать ей большую прочность, и на этих глиняных лепешках поставили кирпичную стену. Месье Бюрнуф, который долгое время изучал этот особый род конструкции, предоставил мне следующие интересные подробности на этот счет:
«Глиняные лепешки (galettes). Желтая глина все еще используется до сего дня в деревнях Троады для покрытия стен домов и даже для постройки самих стен.
На большой южной стене, в углу траншеи перед девятью кувшинами, можно видеть слой глиняных лепешек (galettes), представленный на рис. 182[1355]. На нем стоит сплошная кирпичная стена in situ; она представляет собой часть кирпичной стены[1356]. Над этими остатками кирпичной стены – стены домов следующего города; они покатые и в разрушенном состоянии; над ними – стена эллинского периода. Глиняные лепешки (galettes) можно видеть также к западу и к востоку от этой точки. Видимо, они использовались на всей древней каменной стене и относятся к кирпичному городу. Не относилась ли легенда об Аполлоне и Посейдоне к этой постройке с высушенной глиной? Действительно, глиняные лепешки (galettes) встречаются и в первых двух городах, но там они лежат внутри темно-серой массы и не используются, как здесь, в качестве части общей архитектурной системы. Кувшины (десять на южной стороне и три на северо-западном углу города) лежат на поверхности из глиняных лепешек (galettes) желтого, темно-серого или пепельного цвета. То же самое можно сказать и о домах в несгоревшей части города, где мы находим желтые лепешки (galettes) все еще на глубине 3 метра (10 футов) ниже поверхности холма. Над этими глиняными лепешками находится слой серой земли, который образовался из строительного мусора, и на этом слое были построены последние дома. На северо-западном углу большой стены-вала, где был найден последний клад[1357], также есть масса глиняных лепешек (galettes), относящихся к стене, и до последних раскопок эта масса была намного больше.
Рис. 182. Различные слои глиняных лепешек на большой южной стене на углу траншеи напротив девяти кувшинов

Рис. 183. Часть кирпичной стены перед девятью кувшинами

У ворот, на северном выступе (jambage) глиняные лепешки смешаны с камнями; они сделаны из желтой глины или из коричневого пепла и покрыты обожженным желтым слоем, состоящим из кирпичей. Масса руин состоит из камней и пепла, которые погребли под собой ворота во время пожара и увеличили город в этом направлении.
Строительный прием с использованием глиняных лепешек (galettes) применялся в больших масштабах на холме к северо-западу, за той частью, где находится колодец ниже эллинской стены[1358]. Глиняные лепешки (galettes) там очень большие и иногда достигают 1 метра (3 фута 4 дюйма) в длину. На восточном углу этого холма мы снова видим эти глиняные лепешки обычной величины.
Мы также видим глиняные лепешки на вершине большой кирпичной стены[1359] города на северном углу, где они служили для того, чтобы сформировать прочное основание для домов, которые, как мы видим, были построены на них; мы видим тот же строительный прием ниже прилегающих домов. Однако эти дома, а также глиняные лепешки, на которых они построены, принадлежат к следующему, или четвертому, городу.
Мы также видим глиняные лепешки под маленькими стенами[1360] к востоку и рядом с воротами. Они смешаны с черным пеплом и фрагментами обгоревших кирпичей.
Короче говоря, глиняные лепешки (galettes) были строительным приемом, который был во всеобщем использовании в первых трех и даже в первых четырех троянских городах, но особенно в Третьем городе, где они служили для крупных построек».
Далее месье Бюрнуф описывает остатки кирпичных стен третьего города; это описание столь ясно и точно, что посетителям не составит никакой трудности найти их.
«Кирпичные стены. Рис. 183 изображает ту часть кирпичной стены, которая находится перед девятью кувшинами (S на плане I). В слое А – шестнадцать рядов кирпичей, скрепленных смесью, сделанной из дробленого кирпича. Эти слои кирпичей доходят вверх почти до эллинской стены С. Они наклонены наружу; масса глиняных лепешек (galettes) В, на которой они стоят, достигает в толщину 1,70 метра (5 футов 8 дюймов); ее отделяет от кирпичей слой известняка. Масса глиняных лепешек B лежит на большой стене D, которая является окружной стеной цитадели. Позднее город увеличился из-за куч строительного мусора, который сбрасывали со стен. Буквой R помечена одна такая куча щебня, которая содержит слой черного пепла N. M – это стена дома, который лежит у эллинской стены C.
Эта кирпичная стена продолжалась в восточном направлении. Мы опять находим ее, вместе с внешним покрытием, на насыпи, которую г-н Шлиман оставил стоять к западу от четырехугольной эллинской постройки[1361]. Здесь также поверхность этой кирпичной стены имеет наклон; последняя образует на углу крепости большую сплошную массу каменной кладки – возможно, башню или контрфорс.
В массивном блоке кирпичей на северном углу крепости[1362] можно различить, во-первых, что слои кирпичей наклонены на ту сторону, где пожар был всего сильнее, а именно на восток; во-вторых, что внешнее покрытие стены указывает на ее толщину и направление.
Первый массивный блок кирпичей на северной стороне[1363]. Вместо каменной стены здесь мы видим только один слой больших плит, на которых стоит кирпичная стена. Этот слой плит проходит под первым слоем кирпичей и проникает ниже второго. Он лежит на тонком горизонтальном слое, образованном более или менее смешанной с пеплом землей и желтой глиной. Поверхность этой стены обожжена.
На каменной стене или мостовой находятся: 1) серый или черный слой толщиной от 6 до 10 сантиметров (2,4–4 дюйма) из обожженных раковин; 2) слой толщиной 2–3 сантиметра (0,8–1,2 дюйма) из желто-красных обломков кирпичей; 3) массивный блок кирпичей (e, a, d на рис. 184). У подножия восточной поверхности блока кирпичей на длину 1,50 метра (5 футов) присутствует покрытие из массы дробленых кирпичей и нескольких очень тонких слоев глины, которые отполированы снаружи. Оно выдержало воздействие сильного жара, черный дым (bu?e noire) от которого проник далеко в глубь стены. Поскольку покрытие находится у подножия массивного блока кирпичей и на той же самой линии со слоем больших блоков, которые образуют его фундамент, последний, очевидно, был фундаментом кирпичной конструкции. Над этой кирпичной конструкцией находится слой пепла, смешанный с камнями от последующих домов и остатками стен домов[1364], построенных снова на этих руинах. Посетители могут видеть, что это наблюдение подтверждает осмотр соседних домов, каменные стены которых стоят на пепле, который часто укреплен системой глиняных лепешек (galettes).
Рис. 184. Большая кирпичная стена. Северная сторона. Рисунок поясняет расположение первого, второго и третьего массивного блоков кирпичей, которые являются остатками городской стены

На северной стороне видно вертикальное белое покрытие (с на гравюре 184), похожее на то, что есть на восточной стороне. Как и последнее, оно наклонено и параллельно третьему промежуточному фасаду b. Таким образом, мы можем различить здесь две параллельных стены блоков, пространство между которыми заполнено битым кирпичом. Все это стоит на уже упоминавшемся слое больших блоков. О фасаде d трудно что-нибудь сказать, так как он был разрушен.
Пропорции стены, представленной на рис. 184, следующие.
Первый блок кирпичей[1365]: от a до b 1,17 метра (3 фута 11 дюймов); от b до с 53 сантиметра (1 фут 9 дюймов); от с до d 1,37 метра (4 фута 6,8 дюйма).
Второй массивный блок кирпичей. Слой больших плит продолжает служить фундаментом стены. Вышеупомянутое покрытие из смеси дробленого кирпича продолжается здесь на восточном фасаде стены; то же самое можно сказать и о дробленом кирпиче, которым заполнен промежуток между двумя стенами. Здесь продолжается и вышеупомянутое белое покрытие с, а также стена с d, фасад которой d разрушен. Точно так же здесь на вершине кирпичной постройки мы видим тот же слой пепла, смешанного с камнями последующих домов, и на них опять остатки позднейших стен домов[1366].
Третий массивный блок щебня. Здесь мы видим продолжение покрытого штукатуркой фасада а, на который сверху упал тонкий слой пепла. Под покрытием мы видим продолжение действия черного дыма (bu?e noire) от сильнейшего жара, который далеко проник в стену. Мы видим продолжение фасадов b и с, пространство между которыми заполнено щебнем. Отметки черного дыма (bu?e noire) ниже этого наполнения, судя по всему, доказывают, что промежуток между двумя стенами был пуст до пожара и что он служил проходом. Стена с d продолжается. Фасада d в этом массивном блоке нет; судя по всему, он был уничтожен временем, поскольку на этой стороне кирпичи бесформенные. Снаружи мы видим пепел, фрагменты керамики, раковины, осколки кирпичей, скопившиеся у фасада a.
Проведя раскопки между вторым и третьим массивными блоками кирпичей, я обнаружил на обычном уровне слой плит, на которых стоит кирпичная стена; далее заполненный внутренний проход и штукатурку на стенах.
Важное замечание. Обожженным оказалось только восточное покрытие, которое помечено а; фактически оно остеклилось, и за ним есть отметины очень темного черного дыма (bu?e noire), который проник на большую глубину между слоями кирпичей. С другой стороны, штукатурка b и с не была затронута огнем. Кроме того, вещество, заполняющее проход, содержит фрагменты кирпичей, керамику, камни, кости, раковины и т. д. – весь мусор троянского слоя.
Если от первого массивного блока кирпичей мы посмотрим через большую северную траншею на другую часть города, то мы ясно различим уровень зданий. Он отмечен черным слоем, который спускается, как черный дым (bu?e noire). Над ним мы видим желтый слой вещества, сожженный огнем до белого каления; затем – серый слой, на котором построены дома следующего города. Рядом с воротами мы видим руины домов, поставленных на одном слое камней; таким образом был отчасти построен большой дом[1367] рядом со входом в цитадель.
Место, где находился город, в результате пожара было поднято в среднем от 2 до 3 метров (6 футов 8 дюймов – 10 футов); оно также значительно расширилось во всех направлениях из-за огромных масс руин и щебня, которые были сброшены со стен. То, что осталось от кирпичных стен и домов, было похоронено в новой почве, которая по большей части состояла из пепла и кирпичей и из предметов, расколовшихся или потерявших свою форму из-за огня. Эта новая почва зачастую была укреплена глиняными лепешками (galettes) или с помощью благоразумного использования материалов, лежавших на поверхности. На них и был построен четвертый город. Я обращаю особое внимание посетителей на огромную массу руин третьего, сожженного города, сброшенных изнутри в ворота и перед ними. Эти руины состояли в основном из пепла и обугленных камней из соседних домов. Эта масса обожженных руин покрыла ворота и значительно увеличила город в южном направлении. На этой груде новые поселенцы построили справа и слева от точек А и B (рис. 185) дома, стены которых все еще можно видеть в массивном блоке руин перед воротами[1368]. Форма слоя руин перед воротами показывает углубление, которое убедительно доказывает, что обитатели четвертого города продолжали входить и выходить по той же самой дороге. Но это совсем не удивительно, так как дороги в этой области начинались и кончались именно в этой точке».
Рис. 185. Руины сожженного города у ворот

Рис. 186 воспроизводит северо-западный угол большой стены, построенной вторыми поселенцами, которая продолжала использоваться жителями третьего, сожженного города в качестве фундамента своих кирпичных оборонительных сооружений. Читатель будет поражен, когда увидит в этой стене проход, заполненный глиняными лепешками, которые не могли иметь никакого другого назначения, кроме как укрепить его. Слева от стены – скошенные слои руин, которые имеют наклон точно в 45° и небольшая часть которых непосредственно рядом со стеной содержит фрагменты керамики, свойственной второму городу, и, следовательно, должна относиться к нему. Затем следует наклонный слой руин третьего, сожженного города, который посетители могут узнать сразу, поскольку они обуглены. Все эти слои руин очень плотные и твердые, почти как известняк. Большая эллинская стена, которую мы видим слева, могла, следовательно, быть построена на них безо всяких фундаментов. Слева от эллинской стены – массы легкого щебня, перемешанного с фрагментами керамики римского периода.
Рис. 186. Стены и груды щебня, северо-западный угол

От этого северо-западного угла большая стена второго города идет дальше в восточном направлении; ее продолжение можно проследить вплоть до моей большой северной траншеи. Третьи поселенцы, обитатели сожженного города, использовали ее только как фундамент для своих кирпичных укреплений вплоть до первого массивного блока кирпичей слева от входа в большую траншею с северной стороны[1369]. В то время как большая стена второго города продолжается в том же направлении на восток, кирпичная стена третьего, сожженного города шла от этой точки в юго-восточном направлении, как показано на представленном здесь разрезе (рис. 187) и плане I (план Трои). Однако следует четко понимать, что на некотором расстоянии от блока а на рис. 187 кирпичная стена стояла только на одном слое больших необработанных плит известняка. Немного далее (возможно, еще до блока, помеченного G на том же разрезе) снова начинается большая стена-фундамент из камней, которую я обнаружил от пункта B до пункта D, где она была случайно разрушена. Можно видеть, как она выглядывает из-под руин в нескольких ярдах дальше пункта G в направлении B, однако я предполагаю, что она должна опять начаться в нескольких ярдах от G в направлении A.
Рис. 187. Разрез остатков кирпичной стены третьего города с северо-запада на юго-восток, следуя внутренней линии большой стены A, B – верхний уровень старой каменной стены под кирпичами. Цифры обозначают в метрах высоту горизонтальных линий над и под A, B. Массивные «холмы» a, b, c полностью или частично сформированы из кирпичей in situ, которые лежат на фундаменте A, B и которые относятся к стене Трои. Точка G, которая идентична H на плане III, отмечает поверхность холма до раскопок. В пространстве D руины и мостовая были сняты во время раскопок

Кажется действительно странным то, что большая стена-фундамент на небольшом расстоянии пропадает. Может быть, приближение врага вынудило жителей поторопиться с постройкой стены и построить свою кирпичную стену на небольшом расстоянии просто на одном слое плит?
Как можно видеть на плане I (план Трои), третий город имел треугольную форму. Огонь не дошел только до его юго-восточного угла, но все остальное сгорело. Месье Бюрнуф замечает, что «в ходе пожара ветер должен был отнести пламя с юго-запада (то есть в направлении от ворот) к северо-востоку, поскольку почти все клады были найдены на юго-западной стороне. В той части города, что лежит примерно в середине восточной стены, был один из больших очагов пожара. В руинах этого центра мы видим одно над другим: 1) черный дым (bu?e noire), который глубоко впитался в почву; кучу руин, которые подверглись воздействию огромной температуры и которые, падая, разбили несколько больших кувшинов на куски; слой пепла, смешанного с камнями, костями, сожженными раковинами и т. п.; 2) снова отметины черного дыма (bu?e noire) и ряд балок; это второй слой руин, уменьшенный огромным жаром; пепел; черная линия; наконец, кирпичная глина, которая подверглась действию огромного жара, и наверху – земля, которая также несет на себе следы огня. Все эти руины вместе достигают 4 метров (13 футов) в глубину; дом, от которого они остались, должен был достигать в высоту двух, может быть даже и трех этажей; на южной стороне его поддерживала стена толщиной в 1 метр (3 фута 4 дюйма)».
Полы нижних этажей домов состоят в основном из глины, положенной на основание из щебня, и в этом случае они почти всегда остеклялись и образовывали пористую массу с блестящей зеленой стекловидной поверхностью, но иногда глину выкладывали большими горизонтальными плитами, и в этом случае они выглядят точно так же, как асфальтовые полы. В первом случае их толщина в основном от 0,40 до 0,60 дюйма; во втором – 0,35. Во многих случаях жар не был достаточно силен и остеклил только поверхность пола; все же остальное напоминает по виду и твердости пемзу.
На очень большом расстоянии на северной стороне на глубине от 26 до 30 метров находилось нечто вроде остекленной плиты, которую прерывали только стены домов или места, где глина была выложена плитами. Все полы верхних этажей и даже террасы на крышах домов состояли из балок, выложенных плотно друг к другу и покрытых подобным же толстым слоем глины, который заполнил все промежутки между балками, так что получалась гладкая поверхность. Эта глина, судя по всему, в ходе страшной катастрофы сплавилась от горения бревен и пролилась вниз; фактически только так мы можем объяснить присутствие в руинах огромной массы остеклившихся комков: они или бесформенны, или имеют коническую форму и зачастую достигают от 5 до 6 дюймов в толщину. Мой горячо оплакиваемый друг, покойный судовой врач доктор Эдвард Мосс, который, как уже упоминалось, будучи на борту корабля ее величества «Ризерч» в бухте Бесика, часто посещал мои раскопки в октябре и ноябре 1878 года, утверждал, что эти остекленные полы произошли от воздействия огромного жара на поверхность лежавшей ниже глины: солома в последней дала кремнезем для формирования глиноземного стекла. Кроме того, он сообщил мне, что раскалил добела фрагмент этой глины и даже некоторые фрагменты самой грубой керамики и что они остеклились по углам. Но все равно остается необъяснимым, почему глиняные полы, лежавшие на больших плитах, не остеклились ни в одном случае. Я предполагаю, что они похожи с виду на асфальт только из-за черного дыма (bu?e noire), который в них впитался. Воздействие на них огня было столь сильным, что даже каменные плиты под ними несут на себе следы сильного жара, которому они подверглись; но тем не менее глина сплошь черная, и она не обожжена и не остеклилась. Как и современные деревенские дома Троады, троянские дома должны были иметь очень толстую глиняную крышу-террасу, которая защищала их от дождя, и вся эта глина во многом способствовала образованию огромных масс руин.
Согласно измерениям месье Бюрнуфа, обычные размеры кирпичей в третьем городе составляют 52 x 43 х 131/2 сантиметра (20,8 х 17,2 х 5,4 дюйма). Цемент, которым были соединены кирпичи, сделан из того же материала, возможно из раздробленных кирпичей и воды, и толщина его в основном составляет от 0,4 дюйма до 2 дюймов. Кирпичи всегда смешаны с соломой, но обожжены в разной степени; некоторые, видимо, были просто высушены на солнце, и их вообще не обжигали; другие слегка обожжены; третьи, красноватого цвета, обожжены более тщательно. Месье Бюрнуф даже нашел несколько кирпичей внутри большой стены, которые оказались слишком сильно обожженными, поскольку они не подвергались воздействию высокой температуры во время пожара, но при этом их поверхность остеклилась. Но в то же время следует четко понимать, что, поскольку печей для обжига не существовало, кирпичи обжигались на открытом огне, и поэтому ни один из них не имел ни внешнего вида, ни прочности наших современных кирпичей. Все кирпичи, которые подверглись сильному жару во время пожара, оказались сплошь обожженными или, скорее, полностью обгоревшими, поскольку они потеряли свою прочность, соприкоснувшись с сильным жаром.
Архитектура домов третьего города, как замечает Вирхов[1370], «является точным прототипом той архитектуры, которая все еще используется в деревнях Троады. Если мы проедем через такую деревню и зайдем в один или несколько домов, мы увидим ряд картин, которые будут соответствовать тому, что мы видим в древнем городе. Но это отнюдь не удивительно, поскольку мы должны принимать во внимание то, что из-за своего нездорового местоположения Троянская долина никогда не могла быть местом широкомасштабной колонизации. Здесь нет крупных руин древних поселений, да и теперь те немногие места, которые являются обитаемыми, не играют большой роли. Напротив, это маленькие, бедные деревни, к которым приписаны большие участки земли. Немногочисленные обитатели, очевидно, не внесли своего вклада в появление новой культуры. У них почти не было связей с заграницей; дорог, в современном смысле этого слова, на Троянской долине не существует и, возможно, никогда и не существовало. Этот факт согласуется с особенностями почвы, которая почти повсюду порождает малярию. Однако в той же степени, в какой сама земля затрудняла более масштабную колонизацию, более развитое сельское хозяйство и в целом – более широкое формирование высоких искусств, развивающихся в мирное время, точно так же и жители, хотя и не будучи кочевниками, всегда предпочитали пастушескую жизнь. Это второе обстоятельство, объясняющее сохранение первобытных обычаев. У пастухов меньше стремления к домашней оседлой жизни, чем у земледельцев и ремесленников. Они больше живут на открытом воздухе; дома у них на втором месте. Стада троянцев и до сего дня состоят, точно так же, как описал их Гомер, из множества лошадей, овец и коз. Крупный рогатый скот и особенно свиньи встречаются значительно реже. Однако лошадей все еще разводят в таком множестве, что гомеровское описание богатства царя Эрихтония, у которого было три тысячи кобыл, все еще приложимо к некоторым областям. Возможно, в Троаде больше лошадей, чем людей; следовательно, достать лошадь всегда легко.
При таких обстоятельствах и сохранилась древняя архитектура, словно выражающая консервативный настрой населения. На выровненной почве стены домов из необработанных бутовых камней возводят чаще всего чуть больше, чем в рост человека. Эти стены окружают кладовые, которые используют как погреба, а также как стойла для домашних животных. Овец и коз в таких стойлах не держат; для зимы и очень плохой погоды есть полуоткрытые навесы или загоны, в которые их заводят. Даже верблюды остаются на открытом воздухе; можно видеть, как они ночью большими стадами лежат во дворах или на улицах и в общественных местах, всегда с деревянной сбруей на спине, на которую кладут седло и багаж. Итак, стойла предназначены только для лошадей и коров, а иногда и для свиней.
Над этим каменным первым этажом возводят второй, где и живут, – собственно «бельэтаж». Его стены состоят, как и в древности, из глиняных кирпичей и имеют толщину в 3–4 дюйма; обычно они лишь слегка обожжены или высушены на солнце. Глина, из которой они сделаны, была заранее перемешана с резаной соломой, зачастую в очень большом количестве; ее получают при том способе молотьбы, который тут в обычае. Глину берут такую же тяжелую, как находят ее в земле; вместо цемента используют и уличную грязь, которой здесь так много при мокрой погоде. Так что материал кирпичей и цемента не очень различается; но одно легко можно отличить от другого из-за примеси резаной соломы внутри глиняных кирпичей. Эти последние приобретают из-за нее более светлый цвет, в то время как грязь-цемент имеет более темный серый или синеватый оттенок и более ровную консистенцию.
Стены, окружающие дворы и сады, сделаны подобным же образом. Иногда они состоят из камней, и в этом случае они часто содержат фрагменты древних построек – домов или храмов, блоки мрамора, иногда все еще с надписями. Однако наиболее часто их делают из глиняных кирпичей; верх стены защищен покрытием, чаще всего из растительного материала. На берегу для этого используют водоросли; вблизи леса – кору деревьев; в других местах – камыши и кустарник. Эти дворовые и садовые стены обычно соединяются со стенами домов. Поскольку они почти всегда чуть больше человеческого роста, все в целом выглядит как маленькая крепость.
Глиняные стены, конечно, сильно подвержены разрушению. К счастью, в общем и целом в Троаде не так уж часто идет дождь. Сравнительно долго здесь стоит сухая погода, воздействие которой, однако, в некоторой степени компенсируют постоянные ветры с моря. Строго говоря, в Троаде вряд ли можно найти ветер, который шел бы не с моря; почти все ветры влажные, и поэтому климат, даже в жаркие дни, весьма приятен. Преобладающая сухая погода сохраняет глиняные стены домов. Кроме того, их защищает широкая выдающаяся крыша, а также галереи, которые построены вокруг всего «бельэтажа», особенно с западной стороны.
Этот способ строительства объясняет две вещи: нет необходимости в прямом доступе на нижний этаж – люди спускаются туда сверху, как в подземную кладовку. Именно поэтому очень часто каменные стены идут без перерыва; нет никакого другого входа, кроме ворот во двор. В дом входят по лестнице, которая прямо ведет в дом и на общую веранду или террасу, которая стоит на каменной стене на уровне «бельэтажа»; именно здесь делают часть домашней работы, и здесь жители проводят время в более холодные часы суток.
Из-за общего небрежения, в котором находится эта страна, нередко приходится видеть эти дома в состоянии разрухи; фактически это современные руины. Наиболее поразительный пример тому я наблюдал в Еркасси-Кее, который всегда лежит перед нашими глазами, как господствующая точка ландшафта, будучи расположенным непосредственно напротив Гиссарлыка на западной стороне долины. Здесь есть большой старый замок. Мне сказали, что его построил один армянин; но хотя он и устроен как крепость, тем не менее хозяин счел за благо покинуть эту неспокойную область. Так что владение перешло за ничтожную цену в руки турецкого правительства. В данный момент оно управляется как ферма от имени военного министра или, скорее, командующего артиллерией и отчасти солдатами. Вследствие этого дома по большей части оказались заброшенными и лежат в руинах. Таким образом, здесь возник великолепный объект для сравнения с Гиссарлыком.
Когда в Троаде идет дождь, вода льет потоками. Когда крыша дома разрушена, дождь постепенно смывает глиняные кирпичи, и наконец остается стоять только каменная стена, которая в конечном счете тоже начинает разрушаться. Руины Еркасси-Кея, таким образом, выглядят точно так же, как раскопки на Гиссарлыке.
В доме царя каменные стены имеют соответствующую высоту и сложены более аккуратно, но они также состоят из необработанных, неправильной формы бутовых камней. Материал, очевидно, не привозили издалека. Весь горный хребет, на последнем отроге которого лежит Гиссарлык, состоит из третичного, в основном пресноводного известняка, который образует горизонтальные слои. Его легко разбить на большие куски; и такие фрагменты, в том же грубом виде, в каком они вышли из карьера, использованы для постройки стен древних городов Гиссарлыка. Только камни, которые требовались для особенно важных точек, таких как краеугольные камни, в некоторых местах были слегка обработаны. Что касается остального, то ни на одном из этих камней нет никаких следов регулярной обработки или попытки разгладить поверхность. Везде мы видим одну и ту же грубую форму, точно такую же, как те камни, которыми пользуются сейчас жители Троады.
Многие стены домов образуют замкнутые квадраты безо всякого входа; у других есть дверь. Первые, таким образом, очевидно, были кладовыми, войти в которые можно было только сверху, то есть из дома. В этих более или менее похожих на кладовые помещениях находятся кувшины, которые зачастую настолько велики, что человек может стоять в них, не будучи замеченным, и которые зачастую стоят рядами по 4 или 6 штук в одном подвале. Многие из них были разрушены из-за падающих домов или в пожаре, и только некоторые сохранились нетронутыми. В нескольких случаях только эти кувшины были найдены отчасти заполненными обожженным зерном; но не может быть сомнений в том, что все они служили для хранения еды, вина или воды. Таким образом, эти нижние помещения следует считать кладовыми, в которых хозяева домов хранили все, что было нужно им для жизни. Собственно жилым помещением был, очевидно, «бельэтаж», то есть комнаты, которые были сложены в основном из кирпичей. Однако одна вещь оставалась некоторое время для меня непонятной. Во многих местах мы находим в стенах большие квадратные или кубические впадины, которые содержали большое количество сожженного вещества, особенно обугленной растительности. Загадка разрешилась, когда я увидел, как устроены внутри современные дома, где очаг все еще расположен в нише стены дома. Таким образом, не может быть сомнения в том, что очаги были устроены подобным же образом и в третьем, или сожженном, городе Илиона.
Однако во многих местах части глиняных кирпичных стен образовывают бесформенные массы. Это произошло двояким путем. Одна часть подверглась действию пожара и была изменена им в самой различной степени. Мы видим здесь все переходы от обычного воздействия огня к полному сгоранию. Чаще всего глиняные массы сливались в стекловидный плавень. Соответственно силе жара, сплавление проникло на различную глубину. По большей части глиняные кирпичи имеют нечто вроде глазури только на поверхности, но иногда и внутренняя часть остекляется или даже превращается в нечто вроде пемзы, как губка, полная пузырьков. Наконец, во многих местах кирпичи лишь незначительно изменились в результате обжига. Эти обожженные массы распространились на большую площадь. Совершенно удивительно видеть, какие груды их лежат друг на друге. Видимо, это был чудовищный пожар, который разрушил почти весь город.
Другой род изменений, которым подверглись кирпичи, – это их разрушение, такое, как я видел на первой стадии в Еркасси-Кее. Когда крыши упали или сгорели и каменная кладка полностью оказалась подверженной воздействию атмосферы, глиняные кирпичи стен постепенно стали мягкими, разрушились и растворились; из них в основном и сформировалась большая часть нестратифицированной земли, которая, к удивлению всех, кто ее видит, в некоторых местах собралась в огромные массы и просыпалась между остатками зданий.
Во всех слоях руин и щебня на Гиссарлыке находят большие массы остатков еды. Некоторые из них сохранились лучше, другие – хуже. Лучше всего сохраняются моллюски. Я собрал, насколько это возможно, полную коллекцию всех встречающихся видов, и г-н фон Мартенс[1371] был так любезен, что определил их. Одного взгляда на эту коллекцию достаточно, чтобы сказать, что троянцы были большими гурманами. Здесь и устрицы, и мидии, но в особенности устрицы встречаются в таких массах, что есть слои, целиком состоящие из них. Это не должно нас удивлять. Нужно вспомнить о том, сколько нужно устриц, чтобы утолить голод одного человека за обедом. Такие моллюски наличествуют уже в руинах первого города. Я даже собрал несколько экземпляров у самого материка. Моллюски, которых ели здесь в древности, в основном те же самые, которых все еще едят на берегах Геллеспонта и которые часто попадают на наш стол. Так, сердцевидку чаще всего едят сырой; на берегах Калифатли-Асмака я видел в разных местах целые кучи пустых раковин. Их также очень много в третьем, или сожженном, городе, и, как и устричные раковины, они по большей части черные от огня. Я редко находил закрытые раковины. Во всяком случае, раковины сердцевидок образуют самую большую часть этих кухонных остатков. Но в общем и целом устрицы преобладают здесь в слоях всех доисторических городов. По-другому дело обстоит с разноцветными раковинами. Помимо некоторых раковин, использующихся для украшения, таких как колумбеллы, волчки и гребешки (pectunculus), раковины которых имеют отверстия у замка, как раковины в некоторых пещерах Южной Европы, особого упоминания заслуживают багрянки. Они чаще всего встречаются в самом верхнем слое ниже стены Лисимаха, в ту эпоху, когда была популярна расписная посуда. В одном месте я нашел целый слой, состоявший почти полностью из разрезанных или разбитых раковин пурпуровых улиток. В других ситуациях они встречаются очень редко и всегда смешаны с прочим мусором. Остатков рыб также необыкновенно много. Кучи рыбьих чешуек и небольших косточек, позвонков и т. п., особенно окуневых, иногда образуют слои высотой в руку. Менее часто я находил позвонки очень больших тунцов и акул. Я весьма удивился, увидев, что останков черепах нет вообще. Это животное, согласно г-ну Петерсу (Peters. Testudo marginata. Sch?pf), встречается в Троаде в таком изобилии, что в стране буквально и шагу ступить нельзя, не увидев черепахи. На берегах рек, в самих реках, на полях и в кустах их можно заметить в больших количествах, особенно когда светит солнце; и, когда наступает сезон размножения, происходят в высшей степени забавные сцены, особенно между соперниками. Однако точно так же, как современные троянцы и не думают о том, чтобы есть черепах или использовать их панцири, так же поступали и их предшественники в древности.
Кости более высокоразвитых позвоночных гораздо чаще встречаются в руинах Гиссарлыка. Птиц не так много. Хотя я тщательно собрал все кости птиц, которые мне попались, однако я не мог получить их много. Г-н Гибель из Халле, который любезно взялся их определить, опознал кости лебедя-шипуна (Cygnus olor), гуся (Anser cinereus) и A. Segetum, а также небольшой разновидности сокола или луня. Все это дикие птицы. Я тщетно пытался разыскать кость домашней птицы, особенно домашней курицы. Я полагал, что могу с большей вероятностью надеяться найти их, поскольку я видел в собрании г-на Калверта в Фимбре (Батак) среди предметов, собранных на Ханай-Тепе, яйцо, которое я считаю куриным. Во всяком случае, на Гиссарлыке ничего такого я не нашел. Таким образом, представляется, что домашнюю курицу здесь не держали.
В небольших количествах, но во всех слоях встречаются кости домашних млекопитающих; но их отнюдь не так много, чтобы можно было считать, что жители древних городов питались преимущественно мясом. Тем не менее можно собрать достаточно большое количество костей, чтобы дать их образцы во все музеи Европы. Но поскольку большая часть этих костей была раздроблена и остеологические исследования не были моей главной заботой, я привез с собой лишь небольшое количество костей, которые можно было с уверенностью определить, прежде всего челюстных костей. На основании этого можно понять, что домашние животные, в основном представленные здесь, – это овца, коза и вслед за ними – крупный рогатый скот. Что касается свиней, лошадей и собак, то я только иногда находил отдельные останки. Из этого очевидно, что, за исключением кошки, здесь были почти все основные домашние животные, но при этом – как все еще принято на Востоке и даже в Греции – крупный рогатый скот забивали только в исключительных случаях, и поэтому мясо, служившее для еды, в основном поставляли овцы и козы. Я, конечно, не утверждаю, что ели лошадей или собак; их присутствие в древних руинах говорит только о том, что жители не брали на себя труд выбросить их трупы из города.
Что касается диких животных, то я нашел кости оленей и зайцев. В больших количествах были обнаружены рога ланей и кабаньи клыки. В общем и целом изучение животного материала, который я собрал в раскопках на Гиссарлыке, доказывает стабильность троянского образа жизни в отношении культуры животноводства. До сего дня, как уже говорилось, стада овец и коз, наряду с лошадьми и крупным рогатым скотом, составляют главное богатство троянцев. Верблюды и буйволы, возможно, были введены в более поздний период; однако ими все еще владеют только самые богатые, в то время как простые крестьяне обходятся без них.
Из костей делались различные небольшие инструменты, особенно скребки, шила и иглы. Однако их формы настолько обычны, что они с тем же правом могли принадлежать любому доисторическому поселению. Ничего не может быть легче, чем подобрать в руинах этих древних городов коллекцию костяных и каменных инструментов, которых, если бы их нашли отдельно, было бы достаточно, чтобы отнести эти слои к самому началу цивилизации.
Однако найденная с ними растительная пища в неожиданно большом количестве доказывает нам, что даже древнейшие слои принадлежат оседлому, то есть сельскохозяйственному, населению. Особенно в третьем, сожженном городе в некоторых местах было обнаружено очень большое количество сожженного зерна – это целые сплошные слои, отчасти в своем первоначальном положении, но иногда и в таком, что становится очевидным, что, когда дома рушились, зерна падали сверху вниз. Таким образом, дно некоторых углублений, напоминающих очаги, было в особенности покрыто толстыми слоями обугленного зерна. Среди этого зерна больше всего пшеницы, которую мы собрали в очень больших количествах. Зерна так малы, что очень близки ко ржи[1372]. Гораздо реже, но во многих местах на некотором расстоянии друг от друга в сожженном городе, но также в кучах я обнаруживал овощное растение, обугленные угловатые зерна которого округлой формы несколько напомнили мне горошек. Однако доктор Виттмак определил, что они принадлежат виковой чечевице (Ervum Ervilia, L.). Таким образом, мы можем решить древний вопрос о значении слова <..>. Очевидно, что первые два слога в нем соответствуют латинскому Ervum. Конечно, слова Erbse («горох») и <..> («вика»)[1373] относятся к одной и той же семье языков, но уже в древнюю эпоху в их употреблении было установлено некоторое различие, и горох как таковой следует исключить из древней троянской агрономии[1374].
В весьма поэтическом пассаже в «Илиаде», где <..> упоминаются в составе метафоры[1375], взятой из процесса веяния, названы как это растение, так и бобы:

Так, как с широкого веяла, сыплясь по гладкому току,
Черные скачут бобы иль зеленые зерна гороха,
Если на ветер свистящий могучий их веятель вскинет…

«Черные» бобы – это конские бобы (Vicia Faba L.)[1376], которые все еще выращивают в Троаде как один из самых обычных местных продуктов. Я собрал большое количество обугленных бобов в различных частях сожженного города; особенно хорошо сохранившиеся были найдены непосредственно перед городской стеной слева от ворот; может быть, там находилось здание, которое рухнуло со стены, или же бобы принадлежали еще более древней эпохе.
Конечно, абсолютно необходимо строго различать два различных типа свидетельств, о которых я здесь говорю. Само собой очевидно, что свидетельство «Илиады» никак непосредственно не доказывает, что какой-либо овощ выращивался в древнем Илионе, и менее всего – метафора, прототип которой вполне мог быть взят из Греции. С другой стороны, свидетельство обугленных зерен – это позитивные данные. Называлась ли эта древняя крепость Илионом или нет, теперь мы безо всяких сомнений знаем, что пшеница, бобы и erva выращивались на долине до того, как большой пожар уничтожил весь город. Мы знаем это с той же уверенностью, как мы теперь знаем, что овцы и козы, крупный рогатый скот, свиньи и лошади уже паслись в ту эпоху в Троаде; что в то время охотились на зайцев[1377], оленей и ланей. Я предоставляю филологам судить, насколько высоко или низко мы можем оценивать свидетельства поэмы в отношении реальных условий Троады, а эти условия сохранялись впоследствии еще в течение длительного времени и частично сохраняются и до сего дня. Для историка прогресса человеческой цивилизации эти свидетельства в любом случае имеют определенное значение.
Что касается социального положения древнего населения, мы теперь можем определенно сказать, что, во-первых, они были земледельцами (что согласуется с описаниями Гомера) и, во-вторых, в значительной степени были заняты и скотоводством, и рыбной ловлей: этот последний промысел осуществлялся не только в реках, но даже по большей части и в море, и оба источника давали богатый улов. По вполне понятным причинам рыболовство в «Илиаде» не упоминается: если берег был занят ахейцами, то оно стало невозможным. Гораздо больше информации в «Илиаде» о пастушеской жизни древних троянцев: основное богатство самого царя было в стадах, которыми занимались его сыновья. В общем и целом эти условия не изменились и до сего дня. Население все еще состоит наполовину из землепашцев, наполовину – из пастухов; и рыбалкой успешно занимаются как на Геллеспонте, так и в Эгейском море».
Покойный судовой врач Эдвард Л. Мосс – который, как уже говорилось, часто радовал меня своими визитами на Гиссарлык в октябре и ноябре 1878 года и который много дней изучал остеологию наиболее замечательного, третьего, или сожженного, города, послал мне следующую весьма интересную информацию прямо с борта злополучной «Аталанты» с датой 5 ноября 1879 года:
«Я не могу оставить Англию, не послав Вам заметку о костях, которые я собрал своими руками в «сожженных слоях» и которые, кстати, чуть не наделали мне беды у Скамандра[1378]. Поскольку эти животные хорошо известны, я даю их повседневные названия; кроме того, кости слишком сильно обожжены и разбиты, чтобы быть твердо уверенными, о каком именно виде идет речь. Многие кости несут на себе отметки острых режущих инструментов, особенно около концевых суставов, как если бы резавший попал мимо сустава. Другие были обгрызены собаками. Берцовая кость оленя использовалась как ручка для какого-то орудия: в нижней ее части есть отверстие и насечки, куда вставлялась кремневая или бронзовая головка, и она сильно потерта. Мозговые кости разбиты. Кости принадлежат следующим животным.
Корова; небольшая разновидность, похожая на оленя, возможно, longifrons; – олень: присутствует много сброшенных рогов благородного оленя с отпиленным кончиком лобной кости; много костей; коза; овца; свинья (в гораздо большем количестве, чем другие кости); большой процент очень молодых животных говорит об одомашнивании; кости и клыки больших кабанов встречаются часто; собака (часто черепа и лапы); ласка; птицы представлены берцовой костью чирка и костями крыла болотной цапли.
Рыба; позвонки тунца и какой-то небольшой костлявой рыбы; также позвонки большой белой рыбы и нёбные зубы камбалы.
Среди моллюсков встречаются практически все разновидности, которые сейчас используются в пищу в Леванте: сердцевидки; устрицы; мидии; гребешки; блюдечки; морские черенки; брюхоногий моллюск. Кроме того, найден фрагмент Trochus; один или два образца Cerithium vulgatum, а также Columbella rustica; в последней раковине проделаны отверстия, как бы для того, чтобы вешать ее на шнурок.
Я не видел человеческих костей, за исключением костей приблизительно шестимесячного зародыша, которые лежали в глиняном горшке, на нескольких сильно обугленных фрагментах других костей».
Профессор У.Г. Флауэр из английского Королевского колледжа хирургов, которому были переданы для определения восемь позвонков рыбы, обнаруженных мною в третьем, или сожженном, городе, объявил, что один из них является хвостовым позвонком Delphinus Delphis, обычного средиземноморского дельфина; два остальных, по его мнению, являются спинными позвонками тунца (Thynnus vulgaris), а пять он определил как позвонки мелких видов акул.
Весьма любопытная окаменевшая кость, найденная в третьем городе, была передана мною г-ну Уильяму Дэвису из департамента окаменелостей Британского музея, который написал мне на этот счет следующее: «Ископаемая кость, переданная мне для исследования, – это средний спинной позвонок вымершего китообразного, родственного Delphinidae, или семейству дельфиновых. Она полностью минерализована и, возможно, была получена ее древним владельцем из миоценового третичного отложения в Троаде либо в Греции. Ископаемые останки привлекали доисторических людей, поскольку иногда их находят (небольшие – с отверстиями, чтобы носить в качестве украшений) вместе с костями и орудиями из кремня в пещерах и озерных жилищах, хотя они и не всегда происходят из отложений, расположенных в непосредственной близости от этих жилищ».
Поскольку доктор Мосс упоминает в своем письме эмбрион, кости которого, находящиеся в моей коллекции, он видел, я могу здесь сказать, что нашел рядом с ним, а также рядом с тем, что был обнаружен в урне на материковой почве (см. рис. 59), кости еще двух эмбрионов – и те и другие вместе с пеплом на дне разбитых кувшинов. Кажется удивительным, что тела этих нерожденных детей сохраняли, в то время как все другие тела кремировали. По мнению профессора Аретеоса, который любезно собрал первый скелет эмбриона (как я уже говорил выше), его присутствие в урне, наполненной человеческим пеплом, можно объяснить только тем, что мать умерла от последствий выкидыша, ее тело сожгли и пепел положили в погребальную урну, в которую бросили также несожженное тело эмбриона. Однако, если так произошло в случае с эмбрионом, найденным в первом городе, не можем ли мы предположить, что в глубокой древности этот обычай был настолько общепринятым, что он сохранился в первых двух городах и все еще практиковался и жителями третьего города?
Как я уже упоминал раньше, помимо большой улицы, которая ведет с долины к воротам, я обнаружил только еще одну улицу или, скорее, проулок; ширина его составляет 1,20 метра = 4 фута; он замощен большими известняковыми плитами[1379]. Посетители могут легко найти его на восточной стороне моей большой северной траншеи. Кроме того, между троянскими домами есть проход шириной всего 2 фута, который отходит под прямым углом от улицы d на северо-восток.
Среди множества проблем, которые ставят перед нами руины сожженного города, есть одна, которая меня действительно сильно озадачила. Это нечто в форме большого четырехугольного ларца, который можно совершенно отчетливо видеть на более северном из двух больших блоков руин, которые отмечают первоначальную высоту холма до моих раскопок на восточной стороне моей большой центральной траншеи, высота которого показана в 8 метров[1380]. На дне оно содержит большое количество обугленного зерна; оставшаяся часть этого похожего на ларец прямоугольного пространства заполнена пеплом и кирпичами, которые, видимо, упали сверху. Форма ларца отчетливо выделена линиями угля. Самое странное то, что слои зерна и мусора в «ларце» продолжаются на некотором расстоянии вне его, прерываясь только обугленными линиями. Тщательно осмотрев эти линии угля, месье Бюрнуф обнаружил, что это вещество состоит из сгоревшего материала, возможно камышей, и на другой стороне его находится слой глины, остеклившейся от пожара.
Месье Бюрнуф сейчас пишет мне, что он нашел в работе Ксавье Раймона об Афганистане следующее: «Зерно держат в больших корзинках, которые ставят на деревянные ножки и покрывают сверху землей, чтобы сохранить его от контакта с воздухом и защитить от влажности; также его хранят в больших кувшинах из необожженной глины и в мешках из верблюжьей шерсти». Месье Бюрнуф полагает, что рассказ К. Раймона может объяснить вышеупомянутую загадку. Я признаю, что это действительно должна была быть большая корзина в форме ларца, покрытая снаружи и внутри глиной, однако я не понимаю, как это может объяснить существование одинакового слоя зерна и мусора снаружи и внутри ларца!
Самый замечательный из всех домов, которые я обнаружил в третьем, сожженном городе, – это, несомненно, особняк непосредственно к северо-западу от ворот, который, как я считаю, принадлежал вождю или царю города; во-первых, потому, что это самый большой дом; и, во-вторых, потому что, как я уже говорил, я обнаружил в нем или рядом с ним девять из десяти найденных мной кладов, а также большое количество керамики, которая, хотя на ней и нет росписи и она имеет ту же форму, что и в других местах, в общем и целом отличается по материалу. Хороший вид на этот царский дом показан на гравюре (рис. 188), выполненной по рисунку моего покойного и оплакиваемого друга доктора Эдварда Мосса в ноябре 1878 года, когда здания на переднем плане, которые, видимо, были службами при этом особняке, еще не были раскопаны. Непосредственно перед домом вождя или царя находится открытое пространство: это единственное открытое пространство в городе, и, таким образом, оно могло быть агорой. Это должно согласоваться с Гомером, который говорит нам, что троянцы, стар и млад, сходились на агору перед царскими дверями[1381]. В другом пассаже поэт рассказывает нам, что троянцы провели шумное и бурное собрание перед царской дверью на акрополе Илиона[1382].
Та часть дома городского старейшины, которую может видеть читатель на гравюре, – это просто стены нижнего этажа высотой в среднем 4 фута 4 дюйма, которые состоят из небольших необработанных камней, скрепленных глиной, а также (как полагает г-н Бюрнуф) «пеплом, содержащим уголь, раковины, фрагменты керамики и сломанные кости, материалом для кирпичей, перемешанным с серой землей и смесью желтой земли и пепла. В этих стенах дома также есть фрагменты более или менее обожженных кирпичей, а также фрагменты больших кувшинов, которые иногда используются вместо камней (во второй и третьей стенах). Основание стен состоит из маленьких глиняных лепешек, желтой земли, серого, коричневого или черного пепла и фрагментов кирпичей, выложенных во всех направлениях. Там также есть большие куски угля, отмечающие место, где находились балки, из которых, как кажется, состоял пол.
Рис. 188. Нижний этаж царского дома в Трое. В этом доме или рядом с ним было найдено девять кладов. Здание выходит на юг. Рисунок сделан судовым врачом Эдвардом Моссом с корабля ее величества «Ризерч», в последнее время служившим на «Аталанте», где он и погиб

Покрытия стен состоят из той же смеси, что и материал, которым скреплены камни. Самое высококачественное покрытие разглажено, причем не мастерком, а чем-то вроде беловато-желтой жидкой глины, которая оставляла слой толщиной в бумагу; есть покрытия из двух-трех таких слоев. Эта покраска, если ее можно так назвать, следует всем неровностям штукатурки, которая сама следует неровностям стены. Цвет этой жидкой глины был неоднороден; она заимствует свой цвет от фона, который покрывает; следовательно, она, видимо, просто была разведена водой, которой несколько раз обмыли поверхность штукатурки.
Менее высококачественные покрытия (во второй комнате) состоят из тех же материалов, смешанных с соломой; выступы и впадины в них можно видеть на поверхности штукатурки. Такой технологией все еще пользуются в этих местах.
Стены дома не были построены на сожженной земле, но сами подверглись воздействию высокой температуры в большом пожаре. Здесь был черный дым от страшного жара, он проник глубоко в стены, особенно в нижней их части».
При отсутствии подвалов первый этаж служил кладовой. Подобная же практика использования первого этажа в качестве кладовки, как кажется, существовала и во времена Гомера, поскольку в «Илиаде» мы видим[1383], что Гекуба спускается в кладовую, где хранятся искусно вышитые одежды. Если бы кладовая находилась на том же этаже, где жила вся семья, поэт не сказал бы, что царица «спустилась». Если меня спросят: тот ли это дворец Приама, описанный Гомером, —

Но когда подошел он к прекрасному дому Приама,
К зданию с гладкими вдоль переходами (в нем заключалось
Вкруг пятьдесят почивален, из гладко отесанных камней,
Близко одна от другой устроенных, в коих Приама
Все почивали сыны у цветущих супруг их законных;
Дщерей его на другой стороне, на дворе, почивальни
Были двенадцать, под кровлей одною, из тесаных камней,
Близко одна от другой устроенных, в коих Приама
Все почивали зятья у цветущих супруг их стыдливых)[1384], —

то я бы ответил словами Вергилия:

…коль великое сравнивать с малым[1385].

Но Гомер никогда не имел возможности увидеть ту Трою, чью трагическую судьбу он описывает, поскольку в его время и, возможно, уже за века до его времени город, который он славит, был погребен под горами щебня. В его время общественные здания и, возможно, также царские палаты строили из полированных камней; таким образом, он приписывает ту же архитектуру и дворцу Приама, возвеличивая его с поэтической вольностью.
К воротам этого здания ведет коридор длиной 40 футов 8 дюймов и шириной 6 футов, который выходит в комнату длиной только 7 футов 6 дюймов и шириной 4 фута 6 дюймов, где искусный доктор Мосс обнаружил сток полукруглой формы; эта комната почти полностью заполнена огромным кувшином высотой 5 футов 6 дюймов с шириной тулова 4 фута 6 дюймов. Через дверной проем шириной только 1 фут 10 дюймов эта комната сообщается с другой, побольше, 12 футов 31/2 дюйма длиной и шириной 7 футов 4 дюйма, в которой находилось три огромных кувшина в точности того же самого размера, как только что упомянутый, и один поменьше: стенки этих кувшинов толщиной больше 2 дюймов. Из этой комнаты мы входим через дверь шириной 3 фута 2 дюйма в комнату побольше, которая проходит параллельно с вышеупомянутым коридором; ее длина составляет 24 фута 4 дюйма, ширина – 12 футов; она ведет еще в одну комнату длиной 10 футов и шириной 8. Это лучше всего сохранившаяся часть дворца, к которому – как уже было сказано – должны были также относиться здания, которые отделяют его от южной части большой стены.
Этот большой дом, а также все его службы на северной стороне были похоронены на глубину 9 и 10 футов в кучках кирпичей и желтых древесных углей, которые могут принадлежать только стенам верхних этажей и в значительной мере доказывают, что в этих зданиях было много верхних этажей и, возможно, количество их доходило до пяти или шести. Поэтому я не вижу никаких причин, почему бы в этом здании со всеми его службами не могло быть даже и больше ста комнат, больших и малых.
Кирпичи почти все были разбиты; однако мне удалось обнаружить несколько целых: их длина составляет 2 фута, ширина – 1 фут 3 дюйма, толщина – 31/2 фута; пожар превратил их во что-то вроде обожженных кирпичей. Однако от этого они отнюдь не стали более прочными: от сильного жара они в основном стали очень хрупкими и многие из них остеклились в большей или меньшей степени.
Как я уже говорил, во многих направлениях под королевским домом мы видим стены гораздо более древнего дома, который мы можем приписать только второму городу, воздвигнутому на этом священном месте, поскольку все фрагменты керамики, которые мы находим в комнатах этого древнего здания непосредственно под слоем третьего, или сожженного, города, имеют с обеих сторон тот своеобразный красный, черный или коричневый цвет, который уже не встречается в слоях третьего или следующих городов.
Одним из наиболее интересных предметов, которые я когда-либо находил во время своих раскопок, стала, несомненно, ручная прялка длиной 11 дюймов, на которую было накручено по длине большое количество шерстяной нити, черной как уголь, несомненно, потому, что она обгорела. Я обнаружил ее в царском доме на глубине 28 футов ниже поверхности. Согласно доктору Моссу, материал этой прялки представлял собой стволик очень молодого дерева.
В общем и целом я могу сказать, что слой третьего, сожженного города начинается на глубине от 22 до 23 футов и доходит вниз до глубины от 30 до 33 футов. Но есть и исключения: как, например, непосредственно вне города на северо-восточной стороне городской стены[1386] мы обнаружили на глубине всего лишь 12 или 13 футов большое количество зданий, которые, очевидно, относились к пригороду. Огромные массы обожженного щебня и отчасти остеклившихся кирпичей, заполнявшие каменные полы домов, а также керамика, которая вся несла на себе следы пожара, и, наконец, клад из золотых украшений, который был найден здесь на глубине 13 футов у стены дома и который по своему качеству и работе вполне соответствует золотым предметам, найденным в девяти разных местах в царском дворце или рядом с ним, – все эти факты не оставляют никакого сомнения в том, что пригород распространялся и на эту сторону. В пригороде, судя по всему, жили бедные люди, поскольку здесь было найдено необычно мало предметов. На руинах этих сожженных зданий пригорода были построены строения следующего города, за которыми сразу следуют обширные фундаменты эллинского города. Под храмом Афины, несколько стен которого можно видеть на плане IV (секция Z—Z под буквой U), руины и щебень сожженного города лежат почти непосредственно под этими стенами; в этом факте посетители легко могут убедиться сами. Как уже говорилось выше, нам трудно объяснить это иначе, чем предположив, что то место, на котором стоял храм, некогда было гораздо более высоким и что его искусственно сровняли для постройки этого здания.
Я также повторяю здесь, что все те народы, которые следовали один за другим на Гиссарлыке, имели привычку сбрасывать значительную часть своего мусора и щебня со склонов холма: отчасти, возможно, просто для того, чтобы избавиться от них, отчасти – чтобы увеличить место для строительства. Кроме того, во время большого пожара значительные массы битых кирпичей и другие руины должны были упасть с рушащихся башен или домов, построенных на городских стенах, и, видимо, еще большие массы руин сожженного города сбрасывали со склона новые поселенцы. По всем этим причинам руины и щебень третьего, сожженного города распространяются на некоторое расстояние, иногда более 60 футов, за пределы его стены. Однако количество щебня и мусора, которые сбрасывали вниз по склону жители четырех последующих городов, и, следовательно, рост холма Гиссарлык в ширину были столь велики, что, даже если мы выроем шахту глубиной 100 футов на краю современных северо-восточного, северного или северозападного склонов, мы вообще не найдем остатков сожженного города; возможно, мы не найдем здесь даже ничего другого, кроме щебня и руин верхнего, или эллинского, города. Я думаю, что не могу лучше проиллюстрировать эту мысль, как воспроизвести здесь рис. 189, который изображает холм щебня (С на плане I – плане Трои), который посетители могут видеть к востоку от входа в мою большую траншею с севера. Буквой А помечен северный склон. Вся верхняя часть этого холма, а также верхние стены и слои, показанные косыми линиями, содержат руины и мусор эллинской эпохи. Затем в самых нижних слоях мусора справа следуют фрагменты стен домов самого позднего из доисторических городов. В этом холме нет остатков четвертого или третьего, сожженного города; чтобы найти эти последние, мы должны копать в правом углу, наверное, на 10 или 20 футов в глубину. Не всегда мы можем определить, что именно принадлежит к тому или другому городу, только по глубине; ибо эллинские фигурки, которые встречаются в холме вблизи поверхности, могут быть найдены на склонах на глубине до 100 футов. Однако, за исключением места, где находился храм Афины, слои мусора внутри городских стен следуют друг за другом в правильном порядке; и если мы возьмем за основу внешний вид, форму и материал керамики, обнаруженной здесь, в слое третьего, сожженного города на глубине от 22 до 33 футов, мы легко сможем узнать, какая именно керамика, найденная в других местах на большей или меньшей глубине, принадлежит к тому же самому городу. Я говорю, что мы можем судить по внешнему виду, потому что керамика, которая подверглась воздействию высокой температуры во время пожара, несет на себе самые явные следы огня и ее можно сразу распознать.
Рис. 189. Куча щебня С на плане I (план Трои), образующая восточную сторону большой северной траншеи. Эта гравюра изображает западную сторону. Буквой А отмечен современный склон холма. Слои руин слева, видимо, одного времени с сооружением мраморного храма. Верхние стены домов, а также стены близ склона также принадлежат уже Новому Илиону. Эти стены разрушились под давлением щебня сбоку. Камни в середине, видимо, представляли собой пол большой комнаты

Керамика третьего города почти вся сделана вручную; ее обжигали на открытом пламени; безусловно, она была обожжена не больше, чем керамика всех остальных доисторических городов Гиссарлыка. Высокой температуры пожара было в очень многих случаях достаточно, чтобы обжечь ее полностью, но тем не менее не всегда; ибо, как мы ясно можем видеть на изломах, преобладающая часть керамики обожжена не полностью. Среди полностью обожженной керамики – безусловно, все разбитые сосуды, которые подвергались воздействию огня таким образом, что сильный жар проникал в глину с обеих сторон; однако, когда этого не было, первоначальный обжиг керамики был только усилен огнем и в очень многих случаях остался неполным. Однако пожара было достаточно, чтобы придать большей части керамики красный оттенок или блестящий светлый или темный красный цвет – от окиси железа, содержавшейся в глине.
Говоря теперь о различных видах керамики третьего города, я начну с идолов и ваз с совиными «лицами»; мне неоднократно придется привлекать особое внимание читателя к тому факту, что эти идолы, которых я собрал около семисот, все имеют одну и ту же форму; что они представляют собой самую грубую форму женских очертаний; и, таким образом, они не могут быть ничем иным, как копиями древнего Палладия, который, как рассказывали, упал с неба и ноги его были сомкнуты. Трудно вообразить себе ноги сомкнутыми более, чем в данном случае, – здесь вся нижняя часть тела изображена как один большой комок. Далее, я должен подчеркнуть тот факт, что этот облик идола так точно, как только возможно, скопирован и имитирован в вазах, с той лишь разницей, что здесь женские признаки показаны более явно. Итак, следовательно, вазы с совиной головой или являются идолами, или – что более вероятно – это были священные сосуды, использовавшиеся только для служения богине.
Утверждение, что это просто грубые изображения женщин, сделанные невежественными людьми, которые не умели сделать ничего лучшего, хотя и часто встречается, тем не менее ни на чем не основано. То, что они вполне могли делать симметричные человеческие лица, – это факт, которому я не мог бы привести лучшего доказательства, чем воспроизведя здесь на рис. 190 крышку вазы, которая была найдена в сожженном городе на глубине 26 футов; на ней изображена голова мужчины с полностью симметричными чертами. Я должен обратить внимание на ее египетский тип. Рот и нос очень малы в пропорции к глазам. Она блестящая, коричневого цвета; на поверхности заметны следы огня, в котором она была полностью обожжена. На терракотовой фигурке (рис. 191) мы также видим правильное человеческое лицо; она тусклая, желтого цвета и полностью обожглась в пожаре. Замечательная женская фигурка из свинца (рис. 226), о которой я расскажу подробнее на последующих страницах, также воспроизводит полностью женскую фигуру. Теперь я убедительно прошу читателя сравнить эти две мужские фигуры и одну женскую с грубыми женскими фигурами с совиными «лицами» у идолов с рис. 193–223, представленных на последующих страницах; а также с теми, что изображены на вазах на рис. 227–229, 231–233 и 238; и затем пусть читатель подумает, есть ли хоть малейшая возможность считать, что народ, который мог сделать такие правильные человеческие фигуры, не смог бы смастерить ничего лучшего, чем эти гадкие вазы и идолы с совиными «лицами», которые своей грубостью превосходят все, до сих пор найденное где-либо. Однако у этих людей были веские причины продолжать делать каменных идолов и вазы с совиными «лицами» все в той же грубой форме, а у их наследников и наследников их наследников – причины тщательно воспроизводить их; ведь даже в последнем, самом верхнем доисторическом городе, пятом от материка, «совиных» ваз, таких же грубых, как на рис. 229, и идолов, как на рис. 202–222, даже еще больше, чем в каком-либо из предшествующих городов.
Рис. 190. Крышка вазы с головой мужчины. (Половина натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 191. Фигурка из терракоты. (2:3 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 192. Грубая фигурка из терракоты, возможно детская игрушка. (Примерно половина натуральной величины. Найдена на глубине 30 футов)

Рис. 193, 194. Идол из терракоты. (Примерно половина натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Рис. 195, 196. Идол из терракоты. (Примерно половина натуральной величины. Найден на глубине 23 фута)

Рис. 197. Мраморный идол. (2:5 натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Рис. 198. Идол из терракоты с совиным «лицом». (Натуральная величина. Найден на глубине 20 футов)

Почему же тогда они продолжали – с самого начала до самого конца – делать такие кошмарные изображения своей богини-покровительницы, если они вполне могли показать ее как в камне, так и в глине, вполне удовлетворительно подражая природе? Это происходило потому, что они с горячим благочестием относились к внешнему виду своего Палладия, который был освящен примером веков. Это отнюдь не уникальный пример, свойственный лишь этим пяти троянским городам. В древних царских гробницах Микен[1387] я обнаружил весьма многочисленные идолы Геры из золота в форме коров или коровьих голов, а также идолы Геры в форме женщины с очень сжатой головой и двумя коровьими рогами; соглашаясь, как я полагаю, со всеми археологами, я отнесу их к периоду от 1500 до 1200 года до н. э. Идолы Геры в форме коров, а также идолы из терракоты Геры в виде женщин с рогами и в других чудовищных формах были обнаружены также и в Микенах, в самых низших слоях вне погребений и во всех последующих слоях – без малейшего изменения формы или даже цвета[1388]. Таким образом, очевидно, что Геру в образе коровы или Геру в виде рогатой женщины почитали здесь вплоть до последнего разрушения и оставления Микен. Мои исследования в Тиринфе позволили обнаружить подобные же грубые идолы во всех слоях мусора, покрывавшего место, где находился город[1389]. Но нам и не надо идти так далеко в глубь времен. Как в России, так и в Греции самые архаичные изображения Христа и Святой Девы всегда более всего ценятся истинными верующими и являются предметами особого почитания. Таким образом, нас не может удивлять, когда мы видим, что во всех пяти доисторических городах, которые следовали один за другим в течение веков на холме Гиссарлык, троянцы снова и снова воспроизводили в своих идолах и священных вазах фигуру своего совоглавого <..> (павшего с неба) Палладия.
Что касается идолов другой формы, только два были найдены во всех пяти городах, поскольку я считаю терракотовую фигурку (рис. 192) детской игрушкой, а не идолом. Наши современные дети едва ли сделали бы фигурку получше. Одна из особых форм идолов, упоминавшихся раньше (рис. 226), будет описана далее; вторая представлена на рис. 193 и 194; и даже эта последняя (судя по грудям и длинным волосам сзади), видимо, изображает богиню.
Далее я обращаю внимание читателя на идолов с рис. 195, 196, 199–201, на которых также показаны выступы по сторонам. Если эти выступы на идолах сделаны не вертикальными, как на вазах типа представленной на рис. 227, то это, возможно из-за их хрупкости: рис. 195 и 196 – плоские идолы из глины, рис. 199 и 200 – плоские идолы из кости, а рис. 201 – плоский идол из трахита. Я также обращаю внимание на крышку вазы с рис. 227, ручка которой, судя по всему, воспроизводит гребень на шлеме или трубочку (<..>), в которую вставлялся гребень из конского хвоста (<..>); наконец, на насечки на краю крышки вазы, которые могут символизировать только волосы. Волосы таким же образом показаны на лбу идолов на рис. 205–207 и 216, в то время как на рис. 194, 196, 200 и 239 они обозначены на спине.
Рис. 199, 200. Костяные идолы. (7:8 натуральной величины. Найдены на глубине от 22 до 26 футов)

Рис. 201. Идол из трахита. (Примерно 1:3 натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Рис. 193 и 194 показывают переднюю и заднюю стороны разбитой фигурки из терракоты; груди, судя по всему, показывают, что она должна изображать женщину; четыре штриха на шее, видимо, показывают ее доспехи; сохранилась только одна из рук, она вытянута вверх; две линии, выступающие из рук и пересекающие друг друга через грудь, придают ей воинственный вид; ее длинные волосы четко показаны на задней стороне головы. Рис. 195 и 196 воспроизводят очень грубого терракотового идола, о котором упоминалось выше; он сделан так грубо, что глаза, например, находятся над бровями и вульва – прямо под клювом, однако форма у него такая же, как у всех других идолов: очень характерны длинные царапины на спине, обозначающие волосы. Рис. 197 воспроизводит в масштабе примерно 2:5 мраморного идола длиной 51/2 дюйма и шириной 3 дюйма. Идол с рис. 198 – вышеупомянутый идол из терракоты с выпуклостями на обеих сторонах; у него два больших глаза и слегка выдающийся совиный клюв. Идолы с рис. 199 и 200 – вышеупомянутые два плоских идола из кости. Почти той же формы, что и на рис. 195, но очень толстый и довольно выпуклый – идол с рис. 201 (упомянутый выше); он сделан из трахита, длиной 91/2 дюйма и шириной 6 дюймов. Это второй по величине идол из трахита из найденных мной на Гиссарлыке; обычный материал для этих идолов – белый мрамор; идолы из слюдяного сланца, кости или терракоты сравнительно редки. Идол с рис. 202 – это идол из мрамора, на котором совиная фигура просто обозначена черной глиной.
Рис. 202. Мраморный идол. (Натуральная величина. Найден на глубине около 28 футов)

Рис. 203. Фигурка из терракоты. (Натуральная величина. Найдена на глубине 26 футов)

Сопровождающие иллюстрации (рис. 204–211) воспроизводят восемь мраморных идолов, которые определенно принадлежат к третьему, или сожженному, городу. Из них только на двух (рис. 204 и 205) вырезано совиное «лицо»; на последнем волосы и пояс также четко показаны. На пяти других совиное «лицо» обозначено черным цветом; я считаю, что это черная глина, ср. рис. 206–210; на двух первых, помимо совиного «лица», показаны еще и волосы. Профессор Вирхов предположил, что черный цвет, которым нарисовано совиное «лицо», может быть сажей. На другом (рис. 211) вместо лица вырезан круг.
Рис. 204—208. Мраморные идолы из слоя третьего, сожженного города. (Натуральная величина)

Рис. 209—211. Мраморные идолы из слоя третьего, сожженного города. (Натуральная величина)

На рис. 212–220 – десять плоских идолов из мрамора, на восьми из которых высечено совиное «лицо». На рис. 212 и 213 пояс обозначен одной чертой; на рис. 214 – семью чертами; на рис. 215 – двумя линиями и пятью точками; на рис. 216 – опять-таки тремя чертами и на рис. 218 – одной чертой. Весьма замечательны десять точек под волосами на лбу идола на рис. 214; может быть, они изображают налобную повязку? На рис. 215 мы видим на лбу точку. На рис. 220 глаза, судя по всему, показаны двумя концентрическими кругами, а клюв – третьим. Грубее всех остальных – идол на рис. 218, у которого глаза и нос обозначены расположенными рядом друг с другом точками, показывающими таким образом нос над глазами; груди также показаны на этом идоле точками.
Рис. 212—220. Грубые идолы из мрамора. (Примерно половина натуральной величины)

На рис. 221, 222 и 223 я воспроизвожу трех плоских идолов из кости.
Рис. 221—223. Костяные идолы. (7:8 натуральной величины. Найдены на глубине от 26 до 32 футов)

Рис. 224 и 225 – вид спереди и сзади на весьма любопытный тяжелый предмет из диорита, в центре которого имеется углубление; у него пять сферических выступов, на одном из которых насечены четыре линии. Может ли он быть идолом и могут ли эти линии обозначать ожерелья?
Рис. 224, 225. Замечательный предмет из диорита, возможно идол. (Почти 2:3 натуральной величины. Найден на глубине 23 фута)

Теперь я перехожу к описанию весьма замечательной фигурки с рис. 226, которая сделана из свинца и которая была обнаружена в сожженном городе на глубине 23 футов. Профессор Чандлер Робертс, который по моей просьбе отрезал крошечный фрагмент от основания этой фигуры, чтобы проанализировать его, любезно передал мне следующую заметку на этот счет: «Крошечный фрагмент металла (весящий 0,0352 грамма) при анализе оказался свинцом. Он был подвергнут купеляции, но под микроскопом не было обнаружено никаких следов серебра. Однако количество металла для анализа было слишком незначительным, чтобы обнаружение серебра стало возможным».
Рис. 226. Свинцовый идол. (Увеличено вдвое. Найден на глубине 23 фута)

Понятия не имею, благодаря какой счастливой случайности эта свинцовая фигурка дошла до нас. Глаза и нос весьма пропорциональны; рот расположен, наверное, слишком низко по отношению к носу; подбородок тоже слишком широкий. Волосы на голове показаны хорошо; по обеим сторонам головы изображены длинные козлиные рога; правый отломан в середине. Вокруг шеи мы видим пять ожерелий. Плечи квадратные, как у микенских охотников или воинов[1390]. Обе руки касаются грудей, возможно как символа порождающей силы. Пупок также хорошо обозначен. Вульва представлена большим треугольником, в верхней части которого мы видим три точки-шарика; мы также видим две линии точек справа и слева от вульвы. Самый любопытный орнамент на фигурке – это , которую мы видим в середине вульвы. Я вернусь к этому важному знаку на последующих страницах. Ноги тесно сжаты, но все же они показаны: двумя точками отмечены колени, и внизу проведены две небольшие канавки.
Эта фигурка, возможно, изображает Афродиту, что объяснило бы козьи рога. Баран и козел были посвящены этой богине, как хорошо известно по Афродите Скопаса в Элиде и по Афродите Козлиной в Афинах[1391]. Г-н Ньютон указал на фигурку с Кипра, которая изображает женщину с головой барана, возможно Афродиту[1392]; кроме того, в «Кипре» ди Чеснолы[1393] изображена женщина с двумя бараньими рогами, касающаяся своих двух грудей руками; однако здесь мы впервые находим богиню с козлиными рогами. Насколько нам известно, единственные фигурки, на которые данный идол хоть сколько-нибудь похож, – это женские фигурки из белого мрамора, обнаруженные в гробницах Аттики и на Кикладах. Шесть из них, которые здесь (в Афинах) находятся в музее Варвакион, любезно показал мне хранитель музея, мой друг г-н Афанасиос Команудес. Они изображают обнаженную женщину с руками скрещенными на животе под грудями; глаза, нос и рот показаны так же, как на нашем свинцовом идоле; вульва на этих шести фигурках изображена большим треугольником; ноги разделены. Четыре похожие фигурки из белого мрамора найдены в древних могилах у Трималии на Наксосе; мое внимание к ним любезно привлек мой друг профессор Ульрих Келер (директор Императорского германского археологического института в Афинах); они воспроизведены на иллюстрации V в книге доктора Карла Г. Фидлера «Поездки по всем областям греческого королевства» (Fiedler K.G. Reise durch alle Theile des K?nigreichs Griechenland. Leipzig, 1841). На двух этих фигурках лицо совершенно гладкое и даже нос не обозначен; на двух других обозначен только нос. У всех этих четырех фигурок ноги разделены. Треугольная вульва не обозначена, однако, возможно, лишь потому, что Фидлер ее не заметил, поскольку она есть на всех четырех подобных мраморных фигурках, обнаруженных на Кикладах и хранящихся в Британском музее. Г-н Ф. Ленорман пишет[1394] об этих фигурках следующее: «В древнейших погребениях Киклад, вместе с каменным оружием (в основном наконечниками стрел из милосского обсидиана) и с полированной керамикой без росписи, находят статуэтки из паросского мрамора; все они изображают обнаженную женщину со скрещенными на груди руками. Это бесформенные произведения более чем варварского искусства; однако, несмотря на эту грубую работу, невозможно не узнать в них подражание фигуркам азиатской Венеры в той же позе, в которой их находят в таких больших количествах от берегов Тигра до острова Кипр, по всей Халдо-Ассирии, в арамейском и финикийском мире. Их прототипом является вавилонская Царпанит, или Цирбанит, которую так часто изображали на цилиндрах и в виде терракотовых идолов; изготовление их началось в самые примитивные времена Халдеи и продолжалось у ассирийцев. Кикладские статуэтки в форме обнаженной женщины представляются, судя по всему, изготовленными туземцами на заре их цивилизации грубыми копиями изображений азиатской богини, которые привезли к ним финикийские купцы».
Эта точка зрения представляется совершенно правильной, поскольку три или четыре вавилонских идола Афродиты из терракоты, хранящиеся в музее Варвакион в Афинах, показывают гораздо более продвинутую стадию развития искусства; на них, как на троянском свинцовом идоле, богиня касается обеих грудей руками; вульва обозначена обычным треугольником, но этот последний орнаментирован пятью горизонтальными линиями и большим количеством очень маленьких кругов, которые, несомненно, символизируют золотые украшения.
Теперь мы переходим к терракотовым вазам третьего, сожженного города, и блестящая красная ваза с рис. 227 является наиболее обычным типом ваз с совиной головой ручной работы. Совиная голова у них вылеплена на верхней части шейки, которая представляет собой как бы голову самой вазы; по бокам головы – два выступающих уха; лицо состоит из двойной дуги, изображающей брови; под каждой дугой – глаз в виде полушария, а в середине лица – выступающий совиный клюв. Груди выдаются и ясно видны, и вульва[1395] представлена большим рельефным кругом. На некоторых «вазах-совах» этот выступающий круг орнаментирован прочерченным крестом (см., например, рис. 986 и 991), который не оставляет никаких сомнений в его характере. Очень любопытны вертикальные выступы по сторонам, которые у больших ваз вогнутые изнутри и очень длинные, и у них такие узкие края, что они никогда не могли бы служить ручками; кроме того, их очень часто находят даже у тех «совиных» ваз, которые имеют большие ручки обычной формы. Я задаюсь вопросом, не могут ли эти длинные полые выступы изображать крылья, и, если это так, могут ли небольшие вертикальные выступы, которые мы видим по сторонам на рис. 227, изображать что-либо еще? Я обращаю особое внимание на тот факт, что эти вертикальные выступы никогда и ни в каком случае не имеют отверстий; далее, что в отличие от всех остальных троянских ваз эти вазы с совиными головами никогда, ни в каком случае не имеют системы трубок для подвешивания.
Рис. 227. Терракотовая ваза с совиной головой. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине около 28 футов)

На рис. 228 верхняя часть блестящей красной вазы с совиной головой ручной работы, которая, видимо, имеет практически ту же форму, что и на рис. 987. Горлышко этих ваз – в форме чаши с двумя выступами по сторонам.
Рис. 228. Верхняя часть вазы с совиной головой. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 20 футов)

На рис. 229 воспроизведена еще одна блестящая темно-коричневая ваза ручной работы с совиной головой; она снабжена двумя ручками; вульва здесь представлена между грудями в середине тулова.
Рис. 229. Терракотовая ваза с женскими признаками и совиной головой. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

На рис. 230 – фрагмент вазы с прочерченным орнаментом, изображающим цветок, возможно розу.
Рис. 230. Фрагмент вазы. (Половина натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Рис. 231 воспроизводит одну из многочисленных троянских ваз ручной работы с женскими чертами и неорнаментированным горлышком, к которой относится крышка с совиным «лицом», похожая на ту, что мы видим здесь. Данная ваза – темно-коричневого цвета, и на каждой стороне у нее вертикальный выступ, из которого по обеим сторонам выходит рельефный спиральный орнамент. Крышка также сделана вручную, блестящая, желтого цвета и снабжена ручкой в традиционной форме гребня[1396]. Профессор Сэйс заметил мне, что орнамент под «грудями» этой вазы напоминает церемониальные жезлы, которые несут фигуры хеттов в Богазкее (вблизи Галиса) и других местах.
Рис. 231. Ваза с женскими признаками и крышкой с совиной головой. (Ваза была найдена на глубине 13, крышка – на глубине 26 футов. 1:3 натуральной величины)

На рис. 232 – интересная ваза с совиным «лицом» ручной работы, в которой был найден достаточно большой клад из золотых украшений. Я обращусь к нему, говоря о металлах в сожженном городе. Похожие на крылья вертикальные выступы на этих вазах отбиты; женские груди особенно велики и расположены необычно далеко друг от друга; вульва представлена выступом с углублением. По материалу и цвету эта ваза напоминает так называемые «лицевые урны», обнаруженные в погребении в Голенчине вблизи Познани[1397]. Разница в том, что на урне из Голенчина глаза не такие вытаращенные, как на троянской вазе, и что в каждом из похожих на ушки выступов сделано по три отверстия для подвешивания на них украшений. Есть и еще одно различие: на урне из Голенчина нет ни женских грудей, ни вульвы, ни выступов-крылышек по сторонам. Кроме того, дно у нее плоское, в то время как у троянской вазы оно выпуклое.
Рис. 232. Терракотовая ваза с совиной головой, в которой было найдено множество золотых украшений. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 30 футов)

Ваза с рис. 233 украшена с обеих сторон орнаментом, изогнутым в форме кипрской буквы ko, или буквы, которую мы находим в алфавитах Карии и Памфилии, а также в хеттских надписях. Ваза снабжена двумя ручками. Голова была найдена отдельно и не принадлежит данной вазе. Я поставил ее сюда только для того, чтобы сохранить ее.
Рис. 233. Терракотовая ваза. (1:5 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов). Орнамент на тулове вазы напоминает знак, имеющийся в алфавитах Карии и Памфилии и в хеттских надписях, а также форму знака для go или ko в кипрском слоговом алфавите

Рис. 234 воспроизводит еще одну вазу, сделанную вручную, как и с рис. 227, но она настолько подверглась страшному жару во время пожара, что трудно распознать ее первоначальный цвет.
Рис. 234. Ваза с совиным «лицом». (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине около 26 футов)

Рис. 235 изображает, возможно, самую замечательную вазу с совиной головой ручной работы, которую я когда-либо находил на Гиссарлыке. Я открыл ее на глубине 81/2 метра, или 28 футов, на полу царского дома в третьем, или сожженном, городе; она блестящего коричневого цвета и высотой 25 дюймов. Несмотря на сильный жар, которому она подверглась во время пожара, она обожжена не полностью. У вазы две груди и две ручки; вокруг горлышка изображено с помощью ряда углублений и выступающих кругов очень красивое ожерелье. Красоту этой вазы подчеркивает перевязь, которая изображена рельефом вокруг тулова.
Рис. 235. Ваза с совиным «лицом», обнаруженная в царском доме. (1:8 натуральной величины. Найдена на глубине 28 футов)

Рис. 236 изображает еще одну из тех красивых блестящих темно-желтых крышек ваз с совиными «лицами», из которых одну мы уже воспроизвели на рис. 231. Эта крышка была найдена в большой красной урне на глубине 27 футов на большой стене рядом с воротами, поэтому она так хорошо сохранилась.
Рис. 236. Крышка для вазы с совиным «лицом». (Примерно половина натуральной величины. Найдена на глубине 27 футов)

Рис. 237 изображает еще одну крышку вазы с вылепленной на ней совиной головой, принадлежащей к тому же классу ваз с гладким горлышком, как на рис. 231 и 240, с женскими признаками и обычно – с двумя крыльями.
Рис. 237. Крышка вазы с совиным «лицом». (1:5 натуральной величины. Найдена на глубине 23 фута)

Далее я обращаю особое внимание читателя на терракотовый шарик (рис. 1997[1398]), на котором в середине мы видим схематическое совиное «лицо»; справа от него – колесо, которое может означать солнце, и под ним – небольшой круг, который, возможно, показывает утреннюю звезду. Все эти изображения лучше всего различить на развернутой схеме узора (рис. 1998). На задней стороне глубокие царапины символизируют женские волосы. Поскольку на гравюре нельзя увидеть волосы, то я настоятельно советую читателю посмотреть на шарик лично в моей коллекции в музее Южного Кенсингтона[1399]. Это совиное «лицо» между солнцем, луной и утренней звездой, как мне кажется, доказывает лучше всяких ваз и идолов, что совиная голова – это символ Афины Илионской.
Еще я должен воспроизвести здесь на рис. 238 и 239 любопытный, сделанный вручную сосуд из терракоты, который был найден на глубине 30 футов. Он был полностью обожжен в огне пожара. На нем четко обозначено совиное «лицо», под которым мы видим три горизонтальные черты, возможно долженствующие изображать ожерелья. Под последними передняя часть тела покрыта длинным щитом, и сзади свисают длинные женские волосы, как у кариатид на афинском Акрополе. На каждой стороне – отдельный сосуд, не сообщающийся с сосудом в основном тулове. Очень характерны девять рядов точек на щите, которые, как те, что мы видим на кольчугах и шлемах шести воинов, нарисованных на микенской вазе[1400], несомненно, должны обозначать блеск металла. Этот сосуд уникален; ни одного второго такого найдено не было.
Рис. 238, 239. Вид спереди и сзади на любопытный сосуд с совиным «лицом». (Половина натуральной величины. Найден на глубине 36 футов)

На рис. 240 – блестящая темно-красная ваза, сделанная вручную, с двумя большими грудями и большой выступающей вульвой. Помимо двух ручек у нее два вертикальных, похожих на крылья выступа, из которых на каждой стороне выступает рельефный спиральный орнамент, напоминающий, как полагает профессор Сэйс, lituus, или кривой посох, который несут некоторые фигуры на хеттских скульптурах Богазкея или Птерии и в других местах. Я напоминаю читателю, что к вазам такого типа относятся похожие на шапочки крышки с совиными «лицами», такие, как на рис. 236.
Рис. 240. Большая ваза с женскими признаками. (Примерно 1:5 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

На рис. 241 – сделанная вручную светло-коричневая ваза с двумя грудями по обеим сторонам и двумя выступами; она орнаментирована бороздками и врезными линиями.
Рис. 241. Терракотовая ваза с прочерченным орнаментом и женскими грудями с обеих сторон. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

На рис. 242 – также ваза, сделанная вручную, с двумя выступами с отверстиями у ободка в форме птичьих клювов.
Рис. 242. Терракотовая ваза с двумя выступами в форме птичьих голов у ободка. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Сейчас настало время объяснить любопытные знаки и , которые мы уже видели на вульве свинцового идола на рис. 226 и которые встречаются многие сотни раз на пряслицах и других предметах этого третьего, или сожженного, города и в двух последующих доисторических городах (см. например, рис. 1855, 1858, 1859, 1870, 1873, 1874, 1919, 1947, 1982, 1988, 1989, 1991 и 1999). Этот знак, очевидно, принесли в Гиссарлык люди третьего города, поскольку он никогда не встречается на предметах из первого или второго города. Я нашел его в санскритском словаре Эмиля Бюрнуфа под заголовком «свастика» и со значением «быть хорошим» или как знак добрых пожеланий.
Мой досточтимый друг, прославленный ориенталист профессор Макс Мюллер из Оксфорда, писал мне некоторое время назад: «Св-асти-ка происходит от su («хороший») и as («быть»); по-гречески это слово выглядело бы как <..>». Она всегда направлена вправо , другая, направленная влево, именуется Sauvastika». Затем он любезно послал мне следующую ценнейшую и чрезвычайно интересную работу на эту тему:
«Я отрицательно отношусь к использованию слова Svastika вне Индии. Это слово индийского происхождения, и оно имеет в Индии свою историю и определенное значение. Я знаю, что велико искушение переносить имена, с которыми мы уже знакомы, на похожие предметы, которые встречаются нам в ходе наших исследований. Однако истинный ученый должен противиться этому искушению, может быть за исключением тех случаев, когда это нужно ради примера. Отрицательные последствия беспорядочного использования технических терминов очень велики. Где бы путешественник ни встретил два или три стоящих камня и замковый камень на них, это у него всегда кромлех, и если он видит камень с отверстием, то это уже дольмен. Однако и кромлех, и дольмен – слова кельтские (crom – «изогнутый», leh – «каменная плита», toll – «отверстие», m?n – «камень»)[1401], и у специалистов по кельтским древностям они имеют вполне определенное значение, и, строго говоря, понятия кромлех и дольмен обозначают, что эти сооружения построили кельты. После того как путешественники некоторое время писали про кромлехи и дольмены в Индии, Африке и Австралии, сложилось впечатление, что все эти памятники действительно кельтские; и дальше мы уже слышим о кельтах как о первых обитателях и строителях в таких странах, где никогда не ступала нога кельта.
Еще одно возражение против неразборчивого использования слова Svastika то, что на санскрите svastika отнюдь не означает креста с крючьями, crux ansata вообще, но только крест с крючьями, указывающими направо, ; в то время как крест с крючьями, указывающими налево, именуется Sauvastika.
То, что такие кресты встречаются в различных частях света, может указывать на их общее происхождение, а может и не указывать на него. Но если их раз назвать «свастикой», то vulgus profanum немедленно перескочит к умозаключению, что все они происходят из Индии, и немало времени понадобится, чтобы искоренить этот предрассудок.
Мы очень мало знаем об индийском искусстве до III века до н. э., того периода, когда буддистские властители начали строить свои общественные здания. Однако само название Svastika можно проследить и несколько дальше. Оно встречается в качестве названия определенного знака в древней грамматике Панини примерно веком раньше. Здесь упоминаются определенные производные, в которых последним словом является karna, «ухо»[1402*]. Представляется, что коровам ставили на уши метки, указывающие на владельца. Этот обычай преобладал даже еще и в ведийские времена, поскольку в Ригведе» (X. 62. 7) встречается слово ashtakarni в применении к коровам, помеченным цифрой 8 (как бы эта цифра ни выглядела) или, может быть, только восемью линиями или двумя крестами. В позднейшем санскрите athtakarna – это имя брахмана, у которого было восемь ушей, потому что у него было четыре лица (Katurmukha). О таком же обычае метить скот есть упоминания в Атхарваведе (XII. 4. 6), и более полно он описан в Санкхьяна-грихьясутре (III. 10. Ed. Oldenberg. P. 77) и в Гобхила-грихьясутре (III. 6. 5). Здесь для меченья скота рекомендуется медный инструмент (audumbaro 'asih).
Одним из знаков для меченья скота была Svastika, и в своей грамматике Панини учит тому, что если образуется составное слово svastika-karna, то есть «с ухом, помеченным свастикой», то последнее a в слове svastika не удлиняется, в то время как в других составных словах оно должно удлиняться, как, например, в D?tr?-karna, то есть «с ухом, помеченным знаком серпа».
Первоначально свастика могла представлять собой не более чем две линии, пересекающие друг друга, то есть крест. Такое ее использование мы находим в позднейшие времена, также с упоминанием о женщине, прикрывающей свои груди скрещенными руками, B?lar?m. 75, 16, svahastasvastika-stani, и точно так же с упоминанием о людях, сидящих со скрещенными ногами.
Этимологически слово свастика происходит от svasti, a svasti — от su («хороший») и as («быть»). Svasti часто встречается в Ведах как существительное, в значении счастья, и как наречие в смысле «хорошо» или «привет!». Оно соответствует греческому <..>. Производное svasti-ka – более позднего происхождения и всегда означает благоприятный символ, такой, как мы очень часто находим у буддистов и джайнов. Он часто встречается в начале буддистских надписей, на буддистских монетах и в буддистских рукописях. Исторически свастика впервые засвидетельствована на монете Крананды; предполагается, что Крананда – тот же самый царь, что и Ксандрамес, предшественник Сандрокипта, который завершил свое царствование в 315 году до н. э. (см.: Thomas E. On the Identity of Xandrames and Krananda). Палеографические данные, однако, скорее противоречат такой ранней дате. В отпечатках ног Будды буддисты видели не менее шестидесяти пяти благоприятных знаков, и первым из них была свастика[1403]. Четвертым является Sauvastika, ; третьим – Nandy?varta (рис. 243); это просто усложненный вариант свастики.
Рис. 243. Нандьяварта

Среди джайнов свастика является знаком их седьмого джины, Sup?rsva[1404].
В поздней санскритской литературе свастика сохраняет значение благоприятного знака: так, в «Рамаяне» (R?m?yana. Ed. Gorresio. II. P. 348) мы видим, что Бхарата выбирает корабль, помеченный знаком свастики.
Варахамихира в Брихат-самхите (середина VI века н. э.) упоминает определенные здания, именовавшиеся Свастика и Нандьяварта (53. 34 и след.), но их форма не соответствует с полной точностью формам этих знаков. Однако некоторые ступы, как говорят, были построены по плану свастики.
Совершенно справедливо, что знаки, которые по сути являются тем же, что свастика и саувастика, встречаются и в других местах – в Китае, в Малой Азии, в Этрурии и среди тевтонских народов. Сравнительная археология может указать на этот факт, но на данный момент на этом следует и остановиться. Идентичность формы столь же мало доказывает идентичность происхождения в археологии, как идентичность звука – одинаковое происхождение в этимологии. Сравнительные исследования весьма полезны, покуда они не пренебрегают старинным правилом – «Divide et impera» – разделяй, и ты станешь хозяином своего предмета!
Совершенно другой вопрос: почему знак имел благоприятное значение и почему в санскрите он именовался Svastika? Сходство между сочетанием букв sv в древнеиндийском алфавите и знаком свастики отнюдь не бросается в глаза и кажется совершенно случайным. Ваше замечание в Вашей книге о Трое (с. 38), где Вы говорите, что Свастика – это движущееся колесо и крюки показывают направление движения, содержит в себе очень полезную догадку, которую подтверждают некоторые важные замечания г-на Томаса, нашего выдающегося нумизмата-ориенталиста. Он ясно доказал, что на некоторых монетах Андхры и также на некоторых золотых монетах с отверстиями, показанных у сэра У. Эллиота (Elliot W. Madras Journ. Lit. and Science. Vol. III. Pl. IX) свастика зачастую занимает место более определенной фигуры солнца, и свастику часто вставляли внутрь колец или обычных кругов, изображавших четыре солнца на уджджайнском узоре на монетах. Он также привлек внимание к тому факту, что в длинном списке признанных символов двадцати четырех джайнских тиртханкаров солнце отсутствует, но, в то время как восьмой тиртханкар имеет знак полумесяца, седьмой помечен свастикой, то есть солнцем[1405*].
Здесь, как мне кажется, мы видим весьма ясное указание на то, что свастика с ветвями, указывающими в правильном направлении, первоначально была символом солнца, возможно солнца весеннего в противоположность осеннему солнцу, Sauvastika, и поэтому естественным символом света, жизни, здоровья и богатства. Хорошо известно то, что в древней мифологии солнце часто изображалось в виде колеса. Гримм отождествляет древнескандинавское hjol или hvel, англосаксонское hveohl, английское wheel с <..>, санскр. сakra, «колесо»; и производит j?l, «святки», время зимнего солнцестояния, от hjol, «(солнечное) колесо».
Но в то время как, опираясь на эти указания, мы можем оправданно предполагать, что у арийских народов свастика могла быть древним символом солнца, есть и другие указания, которые говорят о том, что в других частях света та же самая или очень похожая эмблема использовалась для обозначения земли. Г-н Бил, в том же номере Indian Antiquary, где были опубликованы замечания г-на Томаса о свастике (1880. Март), показал, что в китайском является символом огороженного участка земли и что простой крест встречается в качестве знака для земли в некоторых идеографических сочетаниях. Здесь крест, возможно, обозначает четыре стороны света – север, юг, запад и восток; или, может быть, в более общем значении протяженность в длину и ширину. То, что крест используется как знак для числа «четыре» в бактрийско-палийских надписях[1406], хорошо известно; однако тот факт, что тот же самый знак имеет то же самое значение и в других местах, как, например, в иератических числительных, никоим образом не доказывает, что один знак происходит от другого. Мы слишком легко забываем, что то, что было возможно в одном месте, возможно также и в других местах; и чем больше мы распространяем наши изыскания, тем больше мы узнаем, что тема случайностей гораздо обширнее, чем мы можем себе вообразить».
Рис. 244, за который я благодарю моего досточтимого друга г-на Джеймса Фергюссона, изображает отпечаток стоп Будды, выгравированных на ступе Амаравати близ реки Кистны.
Рис. 244. Отпечатки стоп Будды

Рис. 245 и 246 изображают противоположные полушария терракотового шарика, который разделен четырнадцатью врезанными кольцевыми линиями на пятнадцать зон, из которых две орнаментированы точками, и средняя зона, самая большая, – знаками и . Профессор Сэйс заметил, что «центральный орнамент – это кипрская буква ki».
Рис. 245, 246. Терракотовый шар, изображающий, повидимому, области земного шара. (Натуральная величина. Найден на глубине 26 футов)

Находка с рис. 247 представляет собой фрагмент блестящей черной вазы с в центре трех концентрических прямоугольников; как сама , так и все остальные линии вырезаны и наполнены белым мелом, так что они ярко бросаются в глаза[1407].
Рис. 247. Фрагмент керамики со свастикой. (Половина натуральной величины)

Знаки и исключительно часто находят на троянских терракотовых шариках, а также на пряслицах, огромное количество которых украшено ими (см. рис. 1826, 1838, 1849, 1850, 1855, 1861, 1864–1866, 1868, 1871–1874, 1876, 1878, 1879, 1894, 1905, 1911, 1919, 1947, 1949, 1954, 1982, 1983, 1987–1991 и 1999).
На пряслицах на рис. 1872 и 1911 мы видим знаки и , наряду с линейными изображениями горящих алтарей; на рис. 1879, 1919, 1947, 1949 и 1991, вместе с зигзагами, которые мы видим также в руках двух финикийских богов, изображенных на чечевицеобразной гемме, обнаруженной близ Микен[1408], и которые, как обычно считается, являются символическим знаком молнии. Изображение горящего алтаря также было найдено вырезанным на дне вазы в раскопках, производившихся фрейлейн Софи фон Торма в долинах Марош и Черна в Трансильвании (Семиградье)[1409]. и также очень часто встречаются на троянских пряслицах в сочетании с грубыми линейными изображениями оленей, над спинами которых показаны ряды точек[1410]; они также встречаются в связи со знаком [1411]. Последний знак попадается на троянских пряслицах очень часто[1412]. Кроме того, тот же самый знак изображен на отверстиях трех урн-хижин, обнаруженных под древней лавой близ Марино[1413]. Он также встречается среди знаков, выбитых на плитах внутри гробницы Оллама Фодлы, древнего монарха и законодателя Ирландии, возраст которой, как считается, превышает 3 тысячи лет[1414]; далее, на железной пряжке от пояса, инкрустированной серебром, обнаруженной в гробнице в Хедингене близ Зигмарингена[1415]. В этих двух последних случаях мы видим этот символ или букву вместе с зигзагом, который считается символическим знаком молнии. Наконец, мы встречаем этот знак на шести донышках ваз, открытых фрейлейн Софи фон Торма в долинах Марош и Черна в Трансильвании[1416].
Мы находим знак в Книге Иезекииля (9:4, 6), где он представлен в виде древней еврейской буквы may — он начертан как знак жизни на лбу, как и соответствующий ему индийский символ. Мы находим его дважды на большом куске орнаментированной кожи, обнаруженном в знаменитом кладе Корнето, который хранится в Королевском музее в Берлине, а также на древней керамике, найденной в Кенигсберге в Ноймарке, хранящейся в Меркишесмузеуме в Берлине, а также на чаше с Юкатана в Берлинском этнографическом музее. Мы также видим его на монетах Газы, а также на иберийской монете из Асидо[1417]; кроме того, на бубнах лапландских жрецов[1418]. Этот знак – такая же волнующая загадка, как и «нильский ключ», или crux ansata, символ, который в качестве иероглифа читается как «анх» («живущий»); он очень часто встречается в надписях долины Нила, и мы видим его в точно такой же форме на погребении в Северной Малой Азии[1419].
– это нечто вроде креста, четыре конца которого согнуты под прямым углом; он напоминает четыре соединенные греческие буквы ?.
Бюрнуф полагает, что « и изображают два куска дерева, которые клали крест-накрест один на другой перед жертвенными алтарями, чтобы зажечь священный огонь (Агни), концы которых сгибали под прямым углом и прибивали с помощью четырех гвоздей так что этот деревянный сруб нельзя было сдвинуть. Там, где соединялись два куска дерева, было небольшое отверстие, в которое вставляли третий кусок дерева в форме копья (он именовался Прамантха) и поворачивали его с помощью шнура, сделанного из шерсти коровы и конопли, пока от трения не загорался огонь. Затем огонь (Агни) возлагали на алтарь рядом; туда жрец возливал священный Сому, сок древа жизни, и устраивал большой огонь с помощью очищенного коровьего масла, дерева и соломы»[1420].
Далее Бюрнуф утверждает, что матерью священного огня была Майя, символ производительной силы[1421]. Если его точка зрения верна, то она во многом объясняет присутствие знака на вульве идола с рис. 226. Она также показывает, что четыре точки, которые мы так часто видим под ветвями знаков или обозначают деревянные гвозди, которыми это первобытное устройство для разжигания огня прикреплялось к земле; и, наконец, это объясняет, почему так часто видим или вместе с символом молнии или горящими алтарями. Другой крест, также с четырьмя концами , который бесчисленное множество раз встречается на пряслицах в трех верхних доисторических городах Гиссарлыка, также может претендовать на честь изображать два куска дерева, которыми с помощью трения высекали священный огонь. Бюрнуф утверждает, что «в отдаленной древности греки долгое время добывали огонь трением и что два нижних куска дерева, которые лежали под прямым углом друг к другу, назывались <..> (крест); это слово происходит или от корня stri, обозначающего лежание на земле и идентичного, таким образом, латинскому sternere, или же оно происходит от санскритского слова stavara, что означает «прочный, твердый, недвижимый». После того как у греков появились другие способы добывания огня, слово <..> приобрело просто смысл «крест».
или можно найти практически во всех странах Европы и во многих странах Азии. Мы видим их на одном из трех донышек сосудов[1422], обнаруженных на Епископском острове близ Кенигсвальде, на правом берегу Одера[1423], а также на вазе, обнаруженной в Рейхерсдорфе близ Грубена[1424]. Целый ряд их можно видеть вокруг знаменитой кафедры Святого Амвросия в Милане. Этот знак встречается тысячи раз в катакомбах Рима[1425]; мы очень часто находим его на настенных росписях Помпей, в одном доме на недавно раскопанной улице Везувия – даже более 160 раз; мы видим на древней кельтской погребальной урне, обнаруженной в Шропхэме в графстве Норфолк, теперь находящейся в Британском музее: здесь в трех рядах он повторяется 60 раз[1426]. Я также нахожу его очень часто на древних афинских[1427] и коринфских вазах и особенно часто – на сокровищах царских гробниц Микен[1428]; также на монетах Левк и Сиракуз и на большой мозаике в саду царского дворца Афин. Преподобный У. Браун Кир, посетивший меня на Гиссарлыке в 1872 году, уверил меня, что он видел этот знак бесчисленное множество раз в древнейших индусских храмах, и особенно в джайнских. Я также вижу на вазе[1429], которая была найдена в графстве Липто в Венгрии и хранится в коллекции Белы Майлата; далее, на терракотах, найденных в пещере Баратеги в Венгрии[1430].
Рис. 248—250. Бронзовые изделия со знаком , захваченные в Кумасси в 1874 г.

Со времени публикации моей работы «Троя и ее реликвии» я получил несколько писем, авторы которых любезно сообщили мне, что видели знаки и в различных областях Старого Света – от Китая на одном конце до Африки на другом. Доктор Локхарт из Блэкхита, раньше миссионер-медик в Китае, которому я обязан и другими интересными сведениями[1431], говорит, что «знак совершенно китайский»[1432]. Генерал-майор Г.У. Гордон, главный барристер, инспектор Королевского арсенала в Вулвиче, написал, говоря о народах, среди которых я проследил употребление знака : «Вы можете добавить к этим нациям китайцев, ибо на резьбе на казенной части большого ружья, лежащего рядом с моим кабинетом и которое было захвачено в форте Дагу[1433*], вы найдете точно такой же знак». В отношении весьма любопытного открытия этого символа среди ашанти я обязан г-ну Р.Б. Энеасу Маклеоду из Инвергордон-Касл, Россшир, который написал: «Можете вообразить себе мое удивление, когда несколько недель назад, рассматривая некоторые любопытные бронзовые предметы, захваченные в Кумаси в ходе последней войны с ашанти[1434*] капитаном Эденом (сыном епископа Эдена из Инвернесса) и теперь находящиеся в его собственности, я заметил тот же символ вместе с некоторыми другими, как это было в обыкновении в Малой Азии тысячелетия назад. Я прилагаю фотографии трех бронзовых изделий с рельефами, изображающими этот символ, почти в натуральную величину».
Профессор Сэйс заметил мне: «Очевидно, что знак, обнаруженный в Гиссарлыке, идентичен с тем, что был найден в Микенах и Афинах, а также на доисторической керамике Кипра[1435], поскольку общий художественный характер предметов, с которыми этот знак ассоциируется на Кипре и в Греции, согласуется с предметами, найденными в Трое. Кипрская ваза, показанная в «Кипре» ди Чеснолы (Pl. XLV. 36), где свастика связана с изображением животного, – поразительный аналог троянским пряслицам, где она ассоциируется с фигурками оленей. Тот факт, что она нарисована на вульве свинцовой статуэтки азиатской богини (рис. 226), как кажется, показывает, что это был символ плодовитости. Я полагаю, что он идентичен кипрской букве или (ne), которая в надписях Голги имела форму , а также хеттским или , которые, как однажды заметил мне доктор Хайд Кларк, возможно, должны были изображать детородные органы».
Г-н Эдвард Томас любезно прислал мне копию своей в высшей степени компетентной работы о и [1436], где он пишет: «Настолько, насколько мне удалось проследить и связать друг с другом различные виды этой эмблемы, все они целиком и полностью увязываются с первобытным понятием о движении солнца, которое интуитивно связывалось с круговым движением или напоминающим колесо бегом солнца через верхний или видимый небесный свод, так, как это было понято и принято в грубой астрономии древних. Древнейшая стадия астрономической науки, о которой мы на данный момент можем говорить (с помощью дошедших до нас местных схем), – это халдейская. Изображение солнца в этой системе началось с простого кольца или очерка круга, но оно быстро переходит к показу крутящегося движения вперед с помощью вставки в обычное колесо креста или четырех спиц вроде колесных. Так, как первоначальная халдейская эмблема солнца изображалась с помощью одного круга, так же и мысль индийцев приняла подобное определение, которое остается и до сего дня ярким символом или отметиной касты у современных Саура, или почитателей солнца. В практике почитания богов в Индии первоначальная тенденция, судя по всему, склонялась в сторону таинственных диаграмм и тайных символов, нежели изготовления персонифицированных статуй богов; следует признать, что как раз в этом индусы, в отличие от греков, не достигли высокого стиля искусства».
Теперь я перехожу к вазам-треножникам, которых я нашел действительно огромное количество. Фактически большинство троянских ваз являются треножниками. Во время моих раскопок акрополя Микен я обнаружил несколько фрагментов терракотовых треножников[1437], но ни разу не находил целого. Кроме того, микенские треножники очень отличаются от троянских, поскольку у них – две большие ручки, в которых, как и в трех ножках, есть в каждом по два, три, четыре или даже пять отверстий для подвешивания на шнурке. Напротив, ножки троянских треножников всегда без отверстий, но на каждой стороне тулова есть выступ с вертикальным трубчатым отверстием и в том же направлении – отверстие в ободке и крышке. Шнурок проводили с каждой стороны через трубчатые отверстия в выступах, и внизу делался узел, как я показал на рис. 252; шнурок проводили через трубчатые отверстия на горлышке или на крышке. Следует обратить внимание на то, что во всех случаях, когда у вазы есть крышка с длинными трубчатыми отверстиями, такими как у вазы на рис. 252, на горлышке вазы отверстия нет; нет его и на вазе-треножнике (рис. 251), так что у нее должна быть крышка, такая, как у вазы на рис. 252. Фактически вазы с выступами на ободке и длинными трубчатыми отверстиями в этих выступах (система, подобная той, что мы видим на рис. 253) всегда предполагают наличие плоских крышек с отверстиями на каждой стороне. В любом случае – с помощью похожих на шапку крышек с трубчатыми отверстиями, такими, как мы видим на рис. 252, или же с помощью плоских крышек с отверстиями, таких, как должна была быть на рис. 253, – эти вазы можно было плотно закрыть и нести, держа за шнурок.
Рис. 251. Орнаментированная ваза-треножник с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (2:5 натуральной величины. Найдена на глубине 27 футов)

Рис. 252. Орнаментированная ваза-треножник с трубчатыми кольцами для подвешивания. (2:5 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 253. Орнаментированная ваза-треножник с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (2:5 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Однако если, как очевидно по тем фрагментам, что я обнаружил в Микенах, вазы в виде треножника были в употреблении в Греции с самой глубокой древности, то, конечно, они уже не использовались там или в других местах в так называемый греко-финикийский период и еще менее – в позднейшие времена. Лучшим доказательством тому является то, что ни музей Афин, ни Британский музей, ни Лувр и никакой другой музей мира не может похвастаться тем, что в его коллекции есть терракотовая ваза-треножник, – за исключением одной, найденной в Иалисе, которая хранится в Британском музее, двух из Этрурии (одна из них, из Корнето, сделана в виде животного), а также одной из Перу в Королевском музее Берлина[1438], одной, очевидно позднего периода, в музее Лейдена[1439] и трех бронзовых ваз-треножников более поздней, средневековой эпохи в музеях Ной-Штрелица, Штраслунда и Бранденбурга. Мы также должны, конечно, исключить курильницы, состоящие из очень плоского сосуда с тремя очень длинными и широкими ножнами, которые встречаются как среди греко-финикийской, так и среди коринфской керамики, несколько образцов которых хранятся в музее Варвакион в Афинах, а также во всех крупных европейских музеях.
Ни одного фрагмента вазы-треножника из терракоты или бронзы еще не было найдено в озерных жилищах[1440]; кроме того, насколько я знаю, ни одной бронзовой или медной вазы-треножника, кроме вышеназванных (и еще одной, которую я нашел в четвертой царской могиле в Микенах и изображение которой я привел на рисунке 440 на с. 278 моей книги «Микены»), еще не было найдено нигде. Однако, поскольку треножники иногда упоминаются у Гомера, данный факт в значительной степени доказывает, что поэт либо жил в Греции в то отдаленное время, к которому принадлежат микенские погребения, либо что он жил в Малой Азии, где треножники все еще могли продолжать использоваться в то время, когда, как обычно считается, жил поэт (IX век до н. э.). Однако мои раскопки в Гиссарлыке не доказали, что треножники все еще использовались так поздно: поскольку никаких следов их не было обнаружено ни в слое руин шестого города, который я считаю лидийским поселением, ни в древнейших слоях эолийского Илиона.
Треножники из меди (или бронзы) использовались в гомеровское время для различных целей. В «Одиссее»[1441], как и в «Илиаде»[1442], мы видим, что их преподносят в дар, как почетные подарки. В «Илиаде»[1443] треножник предлагают в качестве награды на играх; треножник также встречается как украшение комнаты[1444]; и далее, для подогревания воды и приготовления пищи[1445]. Чтобы обозначить его использование для этих последних целей, Гомер[1446] также дает треножнику эпитет <..> («бывший в огне», «огонный»).
Весьма замечателен тот факт, что при всех тех сотнях терракотовых ваз-треножников никаких следов медного или бронзового треножника не было найдено ни в одном из пяти доисторических городов Гиссарлыка. Это тем более удивительно, поскольку десять кладов, найденных в третьем, или сожженном, городе, по всей видимости, доказывают, что город был внезапно и неожиданно уничтожен страшной катастрофой, так что у жителей не было времени спасти хоть что-нибудь. Кроме того, самый большой клад, тот, что я нашел в конце мая 1873 года, содержал три медных сосуда и еще несколько во фрагментах, но ни один из них не был треножником. Таким образом, существование терракотовых и медных сосудов-треножников в Микенах в той отдаленной древности, к которой принадлежат царские гробницы; то, что в Греции они не существовали в какой-либо более поздний период; обилие медных или бронзовых треножников во времена Гомера; всеобщее использование терракотовых сосудов-треножников во всех пяти доисторических городах Гиссарлыка; полное отсутствие каких бы то ни было медных треножников – итак, весь этот ряд фактов представляет собой столько же сложных задач, которые еще долго будут занимать внимание научного сообщества.
Чтобы избежать постоянных повторений, здесь я отмечаю, что, если я не говорю об обратном, все троянские вазы должны считаться сделанными вручную.
Я еще должен описать более подробно уже упомянутые вазы-треножники (рис. 251–253). Как мы уже видели, вертикальные трубчатые отверстия для подвешивания у вазы на рис. 251 очень длинные; три ножки, из которых на гравюре видна только одна, очень короткие и толстые. На обеих сторонах шаровидного тулова мы видим две узкие полоски с точками и две широкие с прочерченным орнаментом в виде рыбьих плавников. Этот последний орнамент можно увидеть на многих золотых чашах, которые я обнаружил в Микенах в царских гробницах[1447], а также на мраморной плите, найденной рядом с ними[1448]; он также встречается на терракотовых вазах, найденных в дольменах каменного века в Дании[1449], и на вазе, найденной в Венгрии[1450].
Рис. 252 – это весьма замечательная блестящая ваза-треножник красного цвета. Вокруг тулова мы видим глубокую борозду, два края которой имеют по вертикали отверстие для подвешивания; однако обычных выступов по обеим сторонам тулова здесь нет. Не менее любопытна и крышка в форме фригийского колпака, у которой на каждой стороне по трубчатому отверстию длиной более 2 дюймов, с помощью которых крышка прикреплялась к вазе шнурками, как я показал на гравюре. Похожие очень длинные вертикальные трубчатые отверстия в выступах близ ободка есть и на красивой серой вазе-треножнике с рис. 253, где есть такие выступы поменьше с трубчатыми вертикальными отверстиями в том же направлении на его шарообразном тулове, которое украшено клинообразными насечками и точками.
Еще одна ваза-треножник с системой для подвешивания – это рис. 254; горлышко этой вазы орнаментировано восемью круговыми полосами. Тулово разделено тремя лентами на четыре поля, из которых верхнее украшено весьма обычным прочерченным зигзагообразным орнаментом, два следующих – небольшими прочерченными черточками; на нижнем поле нет орнамента. На рис. 255 – ваза-треножник того же типа с почти таким же орнаментом.
Рис. 254. Орнаментированная ваза-треножник с трубчатыми отверстиями для подвешивания. Прочерченный орнамент. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 255. Орнаментированная ваза-треножник с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Ваза с рис. 256 представляет собой весьма характерный образец троянской терракотовой вазы-треножника; она светло-коричневого цвета, с двумя ручками; эти ручки, как и три ножки, имеют форму спирали. Между двумя ручками по обеим сторонам тулова есть по большому выступу с вертикальным трубчатым отверстием; одно из них как раз спереди, и на ободке в том же направлении есть отверстие для подвешивания. Длинная шея в форме воронки украшена простыми круговыми полосами.
Рис. 256. Красивая ваза-треножник с двумя ручками спиральной формы и вертикальными трубчатыми отверстиями для подвешивания. (2:5 натуральной величины. Найдена на глубине 28 футов)

Весьма элегантная красная ваза-треножник с двумя ручками с отверстиями представлена на рис. 257. На каждой стороне ее шарообразного тулова мы видим прочерченный орнамент из трех ветвей, из которых у средней по обеим сторонам вырезана зигзагообразная линия, у двух остальных – простые линии.
Рис. 257. Шарообразный треножник с двумя ручками с отверстиями для подвешивания и прочерченным орнаментом с изображением растений или пальмовых листьев. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Ваза-треножник с рис. 258 весьма любопытна из-за своих причудливых ножек, которые, как и выступы по бокам тулова, украшены насечками; вся верхняя часть этого сосуда реставрирована. Ваза с рис. 259 снабжена выступом на тулове, верхняя часть которого орнаментирована зигзагообразной линией между двумя круговыми лентами. Гораздо красивее маленькая шарообразная ваза-треножник (рис. 260); на каждой стороне у нее обычный выступ с отверстием для подвешивания. Тулово украшено прочерченной полосой горизонтального орнамента типа «елочки», параллель которому мы видим в ленте насечек близ шейки сосуда. Эта последняя лента соединяется с нижним рядом насечек в виде рыбьего позвонка. Шейка постепенно выпрямляется кверху.
Рис. 258. Ваза-треножник. Вся верхняя честь реставрирована с помощью гипса. (Почти 1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 259. Шарообразная ваза с тремя ножками и трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 260. Шарообразный треножник с отверстиями для подвешивания и прочерченным орнаментом в виде рыбьего позвонка. (Почти 1:3 натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Треножник с рис. 261 снабжен двумя ручками спиральной формы, которые – в качестве редкого исключения из правил – не имеют отверстий. Шарообразное тулово разделено семью параллельными лентами на шесть полей; из них большое центральное разделено с каждой стороны пятнадцатью вертикальными линиями на шестнадцать маленьких полей, четыре из которых орнаментированы нарезными кругами и четыре других – черточками. На рис. 262 – еще одна ваза-треножник с трубчатыми отверстиями для подвешивания. Верхняя часть шарообразного тулова, как и горлышко, украшена прочерченными параллельными лентами, из которых две орнаментированы горизонтальными черточками, третья – прочерченной зигзагообразной линией.
Рис. 261. Ваза-треножник с прочерченным орнаментом. (Половина натуральной величины. Найдена на глубине 23 фута)

Рис. 262. Ваза-треножник с прочерченным орнаментом. (Половина натуральной величины. Найдена на глубине 25 футов)

Ваза-треножник с рис. 263 очень похожа на вазу с рис. 252, с той лишь разницей, что у последней горлышко выпрямляется, в то время как у вазы с рис. 263 оно расширяется кверху. Ни на одной из этих двух ваз нет выступов с отверстиями для подвешивания. На рис. 263 край донышка, выдающийся край в центре тулова, а также верхняя часть горлышка и крышка с каждой стороны имеют отверстие для того, чтобы пропускать в него шнурок.
Рис. 263. Ваза-треножник с трубчатыми отверстиями для подвешивания в нижней части тулова, на ободке и на крышке. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Я должен обратить самое пристальное внимание читателя на любопытную светло-красную коробку-треножник (рис. 264 и 265): первое – это крышка, второе – нижняя часть коробки. Три ножки имеют форму спирали. На каждой стороне донышка, а также по двум сторонам ободка есть отверстия для подвешивания коробки и прикрепления к ней крышки. Наверху последней читатель может видеть любопытный орнамент, нарисованный темно-красной глиной, в которой острый глаз моего друга г-на Чарльза Ньютона из Британского музея распознал каракатицу, и, безусловно, здесь изображена именно она. Тот же самый орнамент встречается в Микенах и на финикийско-греческих предметах с Родоса. Этот же орнамент очень часто попадается на золотых предметах, которые я обнаружил в царских погребениях Микен[1451], а также на керамике из гробницы в Иалисе на Родосе, хранящейся в Британском музее. Находка на рис. 266 – это крышка, а на рис. 267 – нижняя часть блестящей черной коробки из терракоты, сделанной из очень прочной графитовой глины, смешанной с таким большим количеством слюды, что она вся так и сверкает тысячами искр, как золотая или серебряная. Я нашел ее на стене близ царского дома вместе с любопытным предметом из египетского фарфора (рис. 548) и блестящей черной вазой с совиной головой и женскими чертами, в большой разбитой погребальной урне, которая была заполнена различными видами обугленных материалов и пеплом животного вещества. Хотя коробка, очевидно, подверглась воздействию сильного жара, однако она обожжена едва ли наполовину, возможно, потому, что она была закрыта. Но все же жар в коробке был так велик, что все ее содержимое обуглилось. В нем профессор К. Ландерер опознал зерно, остатки хлопковой или льняной ткани, бусы из стеклянной пасты и животный уголь из костей и плоти. Таким образом, мы с полной вероятностью можем предполагать, что погребальная урна содержала пепел умершего, к которому были добавлены несколько предметов, среди них предмет из египетского фарфора; а также вот эта коробка, в которой, судя по всему, находилось платье, украшенное бусами из стеклянной пасты, какая-то еда, зерно и животная материя. В отличие от коробки с рис. 264 и 265 эта черная коробка не имеет отверстий для подвешивания и крышка так велика, что полностью покрывает нижнюю часть самой коробки.
Рис. 264, 265. Коробка-треножник с отверстиями для подвешивания. На крышке нарисована каракатица. (Почти 1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 266, 267. Блестящая черная коробка с крышкой из терракоты. (Половина натуральной величины. Найдена на глубине 28 футов)

Рис. 268 изображает блестящую черную вазу-треножник с системой для подвешивания; на каждой стороне тулова у нее три выпуклые ленты, и две ленты вырезано вокруг горлышка. На рис. 269 – небольшая серая ваза, украшенная тремя линиями вокруг горлышка и рядом кругов и зигзагообразных орнаментов вокруг тулова. На рис. 270 и 271 – два круглых треножника-вазы черноватого цвета с трубчатыми отверстиями для подвешивания; первая украшена тремя линиями вокруг горлышка и различными другими грубыми прочерченными узорами на тулове; верхняя часть вазы с рис. 271 украшена кругом семью лентами из точек. На рис. 272 – блестящая черная ваза-треножник с кольцом для подвешивания с каждой стороны и двумя небольшими выступами на каждой стороне тулова.
Рис. 268. Шарообразный треножник с отверстиями для подвешивания. Орнамент – шесть выпуклых линий. (1:4 натуральной величины. Найден на глубине 32 фута)

Рис. 269. Ваза, украшенная насечками. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 270, 271. Две вазы-треножника с трубчатыми отверстиями для подвешивания, украшенные насечками. (1:4 натуральной величины. Найдены на глубине 26 футов)

Рис. 272. Ваза-треножник с отверстиями для подвешивания, а также с выступами с обеих сторон. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Я перехожу к неорнаментированным вазам-треножникам и просто демонстрирую читателю девять образцов блестящей черной, коричневой или красной керамики (рис. 273–281), поскольку все это множество форм легко можно изучить по этим прекрасным гравюрам. Все они имеют два выступа с отверстиями по вертикали для подвешивания на шнурке. На рис. 273 и 274 легко различить отверстия для шнурка на ободке. Ножка у вазы с рис. 276 изогнута; у вазы с рис. 277 имеет винтообразную форму.
Рис. 273. Ваза-треножник с выступами с отверстиями для подвешивания. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

Рис. 274. Ваза-треножник с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 275. Ваза-треножник с отверстиями для подвешивания. (Почти 1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 276. Ваза-треножник с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 277. Сферическая ваза-треножник. (Почти 1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

Рис. 278. Сферический треножник с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Рис. 279. Ваза-треножник с отверстиями для подвешивания. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 280. Ваза-треножник с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

Рис. 281. Терракотовая ваза-треножник с выступами с отверстиями по сторонам для подвешивания. (Половина натуральной величины. Найдена на глубине 30 футов)

Теперь я перехожу к вазам без ножек. На рис. 282 – блестящая темно-коричневая сферическая ваза с коротким горлышком и двойными кольцами для подвешивания с каждой стороны. Похожие вазы с двойными кольцами с каждой стороны также повсеместно встречаются в первом городе, но они практически не встречаются в более верхних слоях; на самом деле во всех моих раскопках я нашел только две такие вазы в третьем, или сожженном, городе[1452]. Однако находка с рис. 283 является носиком вазы с двумя отверстиями на орбодке. Он, очевидно, принадлежал вазе с носиками по обеим сторонам тулова; у меня еще будет случай воспроизвести такую вазу на одной из последующих страниц. На рис. 284 – блестящая черная шарообразная ваза с обычными вертикальными трубчатыми отверстиями для подвешивания. Что же касается рис. 285 и 288, я не могу добавить ничего особенного к простому воспроизведению этих предметов.
Рис. 282. Ваза с двумя трубчатыми отверстиями для подвешивания с каждой стороны. (Около 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

Рис. 283. Носик черной вазы с двумя отверстиями для подвешивания. (2:3 натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Рис. 284. Шарообразная ваза с трубчатыми отверстиями. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

Рис. 285. Шарообразная ваза с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Почти 1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

Вазы с рис. 286 и 287 по своей форме очень похожи на наши современные бутыли; однако выступы с вертикальными трубчатыми отверстиями по сторонам немедленно говорят нам об их глубокой древности. На рис. 289 большая желтоватая ваза овальной формы; по обеим сторонам у нее подобные же выступы с отверстиями. Ваза с рис. 290 – блестящая черная шарообразная, с выступами с отверстиями для подвешивания. Подобная ей ваза, но с горизонтальными выступами с отверстиями по сторонам находится в коллекции профессора Вирхова.
Рис. 286. Ваза-бутыль с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 287. Шарообразная ваза-бутыль с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Почти 1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 288. Ваза с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

Рис. 289. Ваза овальной формы с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 290. Ваза с шаровидным туловом с отверстиями для подвешивания. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 29 футов)

Ваза на рис. 291 замечательна формой своих очень длинных выступов с отверстиями для подвешивания. На рис. 292 – шаровидная ваза, грубо украшенная линейным орнаментом и точками. На рис. 293 – серая шарообразная ваза с системой для подвешивания, орнаментированная с каждой стороны шестью очень аккуратно вырезанными пальмовыми ветвями. На рис. 294 – блестящий темно-красный кубок без ручек; он украшен лентой прочерченного орнамента в виде рыбьих позвонков, окруженного с обеих сторон двойными линиями, под которыми мы видим выгравированную ветку, которая проходит по всей окружности вазы. Выступы с отверстиями по сторонам блестящей темно-коричневой шарообразной вазы (рис. 295) сделаны в форме ушей. Ваза на рис. 296 представляет собой вазу с выступами с отверстиями для подвешивания; на тулове у нее грубый геометрический орнамент. Профессор Вирхов обратил мое внимание на значительное сходство между крышкой этой вазы и крышками ваз с человеческими лицами из Поммерля. На рис. 297 – ваза блестящего коричневого цвета; ее горлышко слегка расширяется кверху. На рис. 298 – блестящая черная ваза с шарообразным основанием и обычными выступами с отверстиями для подвешивания; она вся покрыта рядами точек.
Рис. 291. Шарообразная ваза с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 292. Шарообразная ваза с отверстиями для подвешивания и прочерченным орнаментом. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 293. Шарообразная ваза с отверстиями для подвешивания и прочерченным цветочным орнаментом. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

Рис. 294. Чаша с орнаментом в виде рыбьих позвонков. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 295. Шарообразная ваза с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 29 футов)

Рис. 296. Ваза с линейным орнаментом и трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 29 футов)

Рис. 297. Ваза с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 298. Черная ваза с выпуклым донышком и трубчатыми отверстиями по бокам для подвешивания, вся покрытая точками. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 23 фута)

Весьма замечательна шаровидная блестящая темно-коричневая ваза (рис. 299) с ее длинными выступами с отверстиями для подвешивания, снабженными при этом глубокими желобками.
Рис. 299. Шаровидная ваза с трубчатыми отверстиями для подвешивания. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

На рис. 300 – ваза того же цвета, имеет обычную систему для подвешивания; украшена волнистыми линиями и точками.
Рис. 300. Ваза с отверстиями для подвешивания и прочерченным орнаментом. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

К перечню ваз, найденных в других местах, с вертикальными трубчатыми отверстиями для подвешивания я могу добавить две небольшие конические вазы из Нимруда, хранящиеся в Британском музее; у каждой из них четыре таких отверстия.
На рис. 301 – темная шаровидная ваза с выступами с отверстиями для подвешивания на тулове, а также на ободке. На ней – грубый прочерченный орнамент, заполненный белым мелом.
Рис. 301. Шарообразная ваза с трубчатыми отверстиями на ободке и тулове для подвешивания; прочерченный орнамент. (1:4 натуральной величины; найдена на глубине 29 футов)

Одним из самых интересных предметов, когда-либо найденных на Гиссарлыке, является прекрасная блестящая темно-желтая ваза с рис. 302, которая по бокам снабжена длинными выступами, в которых проделаны трубчатые отверстия для подвешивания; каждый из этих выступов украшен четырьмя горизонтальными параллельными линиями. Поверхность тулова на каждой стороне разделена двумя вертикальными линиями на три поля: в среднем поле, безусловно самом большом, на каждой стороне мы видим по дереву с десятью ветвями; такой орнамент очень часто встречается на троянских пряслицах и шариках (см. рис. 1899–1904, 1910, 1993, 1999 и 2000). Однако я должен напомнить читателю, что, как и другие узоры на доисторической керамике Гиссарлыка, этот узор прочерченный. Если мы рассмотрим эти насечки с увеличительным стеклом, то по их грубости и неправильности мы можем прийти к выводу, что они, видимо, были сделаны острыми кусочками кремня или твердого дерева, или же костяными иголками перед тем, как керамика подверглась обжигу вторично, или, что более вероятно, до того, как она была обожжена в первый раз. Данная ваза (рис. 302) в полной мере подверглась воздействию температуры во время большого пожара, ибо, хотя глина очень толста, она оказалась полностью обожженной. На этой вазе, по всей видимости, была крышка типа той, что мы видим на рис. 252.
Рис. 302. Ваза из хорошо отполированной желтой терракоты с прочерченным орнаментом и длинными трубчатыми отверстиями для подвешивания с каждой стороны. (Примерно 1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 261/2 фута)

Еще одна очень интересная ваза показана на рис. 303; она блестящего черного цвета и лишь слегка обожжена. Как и многие другие черные вазы, она, скорее всего, стала бы совершенно красной, если бы подверглась сильному жару от пожара и была полностью обожжена. На обеих сторонах у нее заостренные выступы с отверстиями для подвешивания. Как и у предыдущей вазы (рис. 302), у этой маленькая полая ножка; форма у нее шарообразная; она украшена с каждой стороны двумя перевернутыми ветками, каждая с восемнадцатью листьями и окружена точками; над выступами есть также растительный орнамент. Похожий орнамент очень част и на пряслицах (см. рис. 1901 и 1904).
Рис. 303. Ваза из полированной темной терракоты с трубчатыми отверстиями для подвешивания. Прочерченный орнамент вроде растительного. (Половина натуральной величины. Найдена на глубине 33 фута)

Блестящая красная ваза с рис. 304 имеет овальную форму. У нее также маленькая полая ножка и короткое горлышко, расширяющееся к устью; она снабжена обычными трубчатыми отверстиями по сторонам и отверстиями на ободке в том же направлении. Тулово сплошь орнаментировано грубо насеченными вертикальными линиями, как будто бы первобытный горшечник пытался изобразить дыню. Горлышко украшено горизонтальными параллельными линиями. Этот сосуд подвергся воздействию высокой температуры во время пожара, вследствие чего оказался полностью обожженным. Весьма любопытна крышка в виде короны, которую мы видим на этой вазе. В отличие от обычных крышек с такой же ручкой-короной эта крышка не предназначалась для того, чтобы надевать ее на горлышко вазы: ее нужно было вставлять, как пробку, ибо нижняя ее часть пустая и имеет форму полушария с широким отверстием в середине. С помощью такого приема вазу можно было закрыть крышкой даже тогда, когда она была полна, поскольку жидкость должна была попадать в отверстие. В то время как все вазы, которые упоминал до этого, и все, о которых я буду говорить, особо не оговаривая обратное, сделаны вручную, эта крышка для вазы сделана на гончарном круге; этот факт, как кажется, доказывает, что она не относится именно к этой вазе.
Рис. 304. Блестящая красная ваза овальной формы, с грубым линейным орнаментом, с длинными выступами с отверстиями по бокам. (Половина натуральной величины. Найдена на глубине 24 фута)

На рис. 305 я воспроизвожу шаровидную блестящую желтую вазу, которая была найдена в царском доме; в ней сделаны обычные выступы с отверстиями для подвешивания по сторонам и отверстия на ободке; дно у нее плоское. Вокруг верхней части тулова нанесено нечто, что можно было посчитать вырезанной тут надписью, которую профессор Сэйс обсуждает в своей работе о троянских надписях[1453].
Рис. 305. Терракотовая ваза из царского дома с надписью. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Красная ваза с рис. 306 – овальной формы, и у нее та же система подвешивания, как у всех предыдущих, пустотелая ножка и небольшое горлышко; на каждой стороне тулова у нее рельефный спиральный орнамент, похожий на кипрскую букву ko.
Рис. 306. Ваза овальной формы с пустотелой ножкой, трубчатыми отверстиями для подвешивания и выступающим орнаментом. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Гораздо грубее сделана небольшая ваза с рис. 307, на каждой стороне которой есть по два выступа в форме женской груди и четыре вертикальные линии; небольшие изогнутые выступы по сторонам имеют отверстия для подвешивания. Весьма любопытен орнамент на шарообразной вазе с рис. 308, у которой только два отверстия для подвешивания на ободке и ни одного по сторонам. Поверхность тулова разделена горизонтальными параллельными линиями на шесть или семь зон, большинство из которых украшены грубыми вертикальными, косыми или горизонтальными насеченными полосами; на каждой стороне тулова имеется выступ, хотя и без отверстия. Единственные доисторические вазы, прочерченный орнамент на которых несколько похож на орнамент этой вазы, – это те, что были найдены в Венгрии и показаны у доктора Йозефа Хампеля в книге «Доисторические древности Венгрии»[1454] (Pl. VI, № 4, 6–9).
Рис. 307. Маленькая ваза с трубчатыми отверстиями для подвешивания и двумя грудями с каждой стороны. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 29 футов)

Рис. 308. Ваза из терракоты, с прочерченным орнаментом. (Примерно половина натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

На рис. 309 я воспроизвожу крышку для вазы с небольшой ручкой; она грубо украшена насечками, изображающими линии, небольшие концентрические круги и спирали.
Рис. 309. Крышка для вазы с небольшой ручкой, украшенная прочерченным орнаментом. (Примерно 1:3 натуральной величины)

Находки на рис. 310, 313—315 и 318 – это фрагменты ваз с разнообразными грубо высеченными узорами. Рис. 311 – ножка вазы, заканчивающаяся спиралью. Рис. 312 и 316 – фрагменты крышек ваз. Рис. 317 – ручка вазы с любопытными знаками.
Рис. 310–318. Фрагменты керамики с прочерченным орнаментом. (Почти половина натуральной величины. Найдены на глубине от 22 до 32 футов)

Рис. 319–323 воспроизводят пять длинных блестящих красных кубков с двумя огромными ручками и заостренной или выпуклой ножкой, из-за которой их можно поставить только на горлышко; поэтому если человек держал в руке такой кубок, наполненный напитком, то он вынужден был опустошить его, прежде чем поставить на землю. Таким образом, кубок всегда оставался пустым. В предшествующей главе я пытался доказать, что гомеровский <..> просто не мог быть ничем другим, кроме как одинарным кубком с двумя ручками. Находки на рис. 319 и 320 показаны вертикально, так, как их держали в руке; на рис. 321–323 – стоят на горлышке. Эти кубки иногда бывают очень большими; два из них в моей коллекции, с заостренной ножкой и ручками, как на рис. 319, имеют в длину 12 дюймов, и диаметр их горлышка составляет 6 дюймов. Однако в этом, третьем, сожженном городе встречаются и двуручные кубки другого вида. Форма, представленная на рис. 324, также встречается очень часто; еще чаще встречаются сосуды такой формы, как на рис. 325, в верхних доисторических городах они иногда имеют три ножки. За редкими исключениями, все кубки любой формы – блестящего красного цвета; единственный другой цвет, который иногда (но очень редко) встречается у этих кубков, – это блестящий черный.
Рис. 319. Кубок с двумя ручками, <..>. (Около 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 29 футов)

Рис. 320. Кубок с двумя ручками, <..>. (Около 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 32 фута)

Рис. 321, 322. Кубки с двумя ручками (<..>). (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдены на глубине 29 футов)

Рис. 323. Кубок с двумя ручками (<..>). (Около 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Рис. 324. Кубок с двумя ручками. (1:3 натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Рис. 325. Кубок с двумя ручками. (1:3 натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Далее на рис. 326 я воспроизвожу чашу с тремя ножками и двумя ручками; она блестящего черного цвета и кругом украшена орнаментом из параллельных горизонтальных линий. Только два образца этого типа были найдены в этом третьем городе; однако он очень часто встречается в следующем городе. Но еще более часты в последнем двуручные чаши той же формы, но без ножек-треножника; действительно, эта форма тут так распространена, что я смог собрать их сотни экземпляров; однако в третьем, сожженном городе они никогда не встречаются. К этому я могу добавить, что ни одна из этих разнообразных форм кубков не была обнаружена в другом месте.
Рис. 326. Блестящая черная чаша-треножник с двумя ручками. (Примерно 1:5 натуральной величины. Найдена на глубине 30 футов)

Находка с рис. 327 – весьма любопытный сосуд-треножник в форме одноручного кувшина, который стоит на боку на трех ножках и сплошь покрыт сквозными отверстиями, как решето. Похожие сосуды нередки, особенно в третьем или следующем городе; однако их предназначение остается для нас тайной. Все они были сделаны на гончарном круге, не отполированы и из очень грубого материала. Все отверстия, видимо, делались еще до обжига сосуда. Однако обжиг не сплошной. Похожих сосудов не было найдено нигде. Профессор Гельбиг[1455] полагает, что большие сосуды с отверстиями наподобие сита, найденные в итальянских террамарах, могли служить для отделения жидкого меда от воска. Может быть, и этот сосуд служил подобной цели?
Рис. 327. Весьма любопытный сосуд-треножник с отверстиями как сито. (Половина натуральной величины. Найден на глубине 24 фута)

Рис. 328–330 изображают три крышки для ваз, чьи ручки, напоминающие треножник с большим узлом, выглядят очень красиво и напоминают короны. Однако еще более элегантна крышка для вазы с рис. 331, ручка которой состоит как бы из двух арок; такую форму легче всего объяснить, сравнив ее с двумя одинарными ручками, поставленными крест-накрест одна над другой и соединенными очень большим гвоздем. Оба вида ручек очень часто встречаются в третьем городе, а также в двух последующих доисторических городах, хотя они определенно не были найдены больше нигде. Однако мой друг г-н Филип Смит привлек мое внимание к сходству этих троянских ручек с современными фригийскими сосудами для воды в форме короны. Он цитирует следующий пассаж на эту тему со с. 101 работы преподобного Э.Д. Дэвиса «Жизнь в азиатской Турции» (Davies E.J. Life in Asiatic Turkey). Из Гиераполиса он пишет вот что: «Здесь я впервые увидел деревянные сосуды, в которых носят воду. Они сделаны из куска сосны; внутри они выдолблены снизу, и дно закрыто куском дерева, точно пригнанным к нему. Эти сосуды очень долговечные и прочные». На противоположной странице он дает две гравюры, по которым эти фригийские сосуды для воды очень похожи на троянские крышки для ваз в форме короны.
Рис. 328. Крышка для вазы с ручкой в виде короны. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 329. Крышка для вазы с ручкой в виде короны. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 330. Крышка для вазы с ручкой в виде короны. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 23 фута)

Рис. 331. Крышка для вазы с ручкой в виде короны. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Крышки для ваз с простыми ручками, как на рис. 332, тоже иногда встречаются, но они и наполовину не так часты, как те, что описаны выше.
Рис. 332. Крышка вазы с простой ручкой. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

Единственные ручки для ваз, в которых я заметил какое-либо сходство с этими, были найдены в Сихаломе в Венгрии и показаны под № 26 и 27 в витрине IX в Национальном музее в Будапеште. Единственная разница в том, что вместо того, чтобы покрывать горлышко вазы наподобие шапки, как в Трое, они просто закрывали отверстие; ибо, как сообщает мне доктор Хампель, нижняя часть № 26 сужается и ее уплощенное донышко разделено углублением в виде креста на четыре «ножки»; нижняя часть № 27 шаровидная. Ручка находится на слегка углубленной верхней стороне. Таким образом, как и микенские крышки для ваз[1456], эти крышки из Сихалома держались на своем месте в отверстии благодаря своему выступающему плоскому ободку, причем коническая или шаровидная нижняя часть крышки входила в горлышко вазы, как пробка.
Теперь я перехожу к описанию некоторых сосудов в форме животных. Рис. 333 изображает блестящий зеленый шарообразный сосуд-треножник с головой барана; вместо хвоста мы видим длинный и большой носик, который соединен ручкой с задней частью сосуда; верхняя часть тулова орнаментирована лентами из линий-насечек. На рис. 334 – коричневая ваза-треножник тусклого коричневого цвета с головой ежа; первобытный горшечник, возможно, пытался изобразить иглы на животном с помощью трех лент прочерченных черточек, которыми украшено тулово сосуда. Здесь также носик расположен на задней части и соединен со «спинкой» с помощью ручки. Рис. 335 – блестящая коричневая ваза в виде жирной свиньи с тремя ногами. Рис. 336 – блестящий коричневый сосуд в форме овцы, с четырьмя ножками. Рис. 337 – блестящая темно-коричневая ваза-треножник в виде свиньи. Рис. 338 – блестящая коричневая ваза-треножник в виде крота; этот последний сосуд сделан так, что его можно поставить вертикально на мордочку и две передних ноги.
Рис. 333. Шаровидный треножник с головой барана. (1:3 натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Рис. 334. Сосуд с тремя ножками в форме ежа. (1:4 натуральной величины. Найден на глубине 23 фута)

Рис. 335. Сосуд-треножник в форме жирной свиньи. (Половина натуральной величины. Найден на глубине 30 футов)

Рис. 336. Ваза в виде овцы с четырьмя ножками. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

Рис. 337. Ваза в форме свиньи; верхняя часть реставрирована. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 32 фута)

Рис. 338. Сосуд-треножник в форме крота. (1:4 натуральной величины. Найден на глубине от 23 до 26 футов)

Рис. 339 опять-таки изображает ежа, однако четыре ножки вазы слишком коротки, чтобы ставить ее на них, поскольку дно выпуклое. В отличие от других ваз горлышко здесь находится над шеей животного. Единственный орнамент этого сосуда – пять горизонтальных насечек с каждой стороны.
Рис. 339. Сосуд в виде ежа с четырьмя короткими ножками. (1:3 натуральной величины. Найден на глубине 23 футов)

Сосуд с рис. 340 сделан из блестящей терракоты; у него четыре ножки, и он едва ли может изображать что-нибудь другое, кроме гиппопотама. Он пустой; на левой стороне у него самые явные следы того, что он был соединен с другим сосудом, который, конечно, должен был быть той же формы; шейка этого двойного сосуда могла находиться посредине между двумя гиппопотамами. Существование фигурок гиппопотамов в этом третьем, сожженном городе на глубине 23 фута ниже поверхности крайне любопытно – и даже поразительно; поскольку это животное, как мы хорошо знаем, больше не встречается даже в Верхнем Египте и водится только в реках Внутренней Африки. Однако в эпоху Древнего царства (примерно 5–3 тысячи лет до н. э., согласно Мариэтту) гиппопотам все еще водился в Дельте, как показывает изображение в гробнице Ти в Саккаре. Ти был чиновником при V династии (примерно 3950–3700 до н. э.), и он показан там охотящимся на гиппопотамов среди папирусов Дельты. Согласно Геродоту[1457], их почитали как священных животных только в Папремитском номе Египта, а во времена Плиния (Естественная история. XXVIII. 8) они все еще жили в Верхнем Египте. Во всяком случае, по тому, что здесь находят египетский фаянс, представляется очевидным, что этот третий город Трои имел торговые связи с Египтом; но даже если это было и так, все равно загадка, как же это животное стало так хорошо здесь известно, что его могли сделать из глины в виде столь близком к природе. Мы можем сравнить с этими вазами другие, также сделанные в виде животных, которые генерал ди Чеснола нашел на Кипре[1458].
Рис. 340. Сосуд в форме гиппопотама. (2:3 натуральной величины. Найден на глубине 23 фута)

Профессор Вирхов сообщил мне, что в музее Йены находится ваза в форме свиньи и что вазы в виде животных, по большей части птиц, нередко встречаются в погребениях Лужицы (Лаузиц) и Позена[1459]. Он добавил, что многие из них были просто погремушками для детей, но встречаются и открытые. В Королевском музее в Берлине находится терракотовый сосуд без ножек, с головой животного; горлышко в форме воронки находится на спине; есть также терракотовый сосуд-треножник из Корнето с головой животного; горлышко в виде воронки находится там, где должен был бы быть хвост; ручка расположена на спине. Терракотовый сосуд в форме быка с четырьмя ножками, с горлышком в середине спины был найден в могиле на кладбище Казимерж-Коморово в провинции Позен. Похожий сосуд в виде животного с четырьмя ножками и горлышком на спине находится в музее Ной-Бранденбурга в Мекленбурге.
Находка с рис. 341 – это странная фигурка животного, сплошная, если не считать трубки, которая проходит через тело и открыта на обоих концах, так что это не мог быть сосуд. У него шесть ног и хвост, но мы видим на его теле шесть вертикальных выступов, которые также могли бы служить ножками, если перевернуть животное на спину. Оно желтоватого цвета.
Рис. 341. Предмет из терракоты, изображающий фантастическое животное с шестью ногами. (1:3 натуральной величины. Найден на глубине 23 фута)

На рис. 342 и 343 мы видим два крюка из терракоты, каждый с тремя отверстиями, которыми они были прибиты к стене. Хотя они лишь слегка обожжены, на каждый из них можно было подвесить вес в 25 фунтов без риска разбить крюк, поскольку темная глина, из которой они состоят, очень плотная и прочная. Эти крюки могли служить для вешания одежды.
Рис. 342, 343. Два крюка из терракоты с двумя отверстиями. (1:3 натуральной величины. Найдены на глубине 26 футов)

На рис. 344 я воспроизвожу в 1:43 натуральной величины большой троянский кувшин, который я подарил профессору Вирхову для Королевского музея в Берлине, где он хранится в этнологическом отделе. Как и все большие кувшины, он красного цвета, тщательно обожжен и его поверхность отполирована. В отличие от большинства троянских кувшинов у него нет ручек – только два маленьких выступа в форме ручек, однако без отверстий. Далее, этот кувшин отличается от большинства других троянских кувшинов своей простой формой; возможно, именно в силу этого он так хорошо сохранился. Но отчасти его сохранность, видимо, обусловлена тем обстоятельством, что он не подвергся воздействию высокой температуры во время пожара, поскольку он был найден в юго-восточном углу третьего города, до которого пожар не дошел. Фактически в ходе моих длительных раскопок в Гиссарлыке я нашел, кроме этого кувшина, только еще два не тронутых огнем кувшина из третьего, сожженного города; они были только 31/2 фута в высоту и 263/4 дюйма в диаметре; их единственным украшением служит похожая на канат рельефная полоска. Из больших кувшинов, высотой от 5 до 8 футов и диаметром от 41/2 до 5 футов, я не смог извлечь целым ни одного. По большей части они так сильно пострадали от длительного воздействия жары во время пожара и от тяжелого веса руин, который давил на них, что у них или уже были трещины, когда я откопал их, или же они треснули, как только оказались на солнце. Другие, нетронутые, сломались сразу, когда их извлекли.
Рис. 344. Большой кувшин из терракоты с полированной поверхностью и двумя выступами в форме ручек. (1:43 натуральной величины. Найден на глубине 23 фута)

Как я уже говорил, помещение в доме в сожженном троянском слое под храмом Афины, судя по всему, было складом виноторговца[1460], поскольку в нем я нашел девять больших кувшинов различной формы; шесть из них можно видеть на рис. 8; другие три не видны. Этот склад находился рядом с южной кирпичной стеной; девять кувшинов помечены S на плане I. Как можно видеть на гравюре, только два из шести кувшинов, которые видны на иллюстрации, оказались разбиты; третий треснул, у трех других лишь слегка пострадал ободок. Устья всех этих девяти кувшинов были оставлены открытыми, и поэтому они были заполнены щебнем. Возможно, я мог спасти их, как и другие три кувшина, которые на гравюре скрыты из вида, но некий благоговейный страх помешал мне попытаться это сделать, поскольку я надеялся, что их можно сохранить in situ. Однако едва я ушел, как турки из соседних деревень, которые подозревали, что в кувшинах может быть клад, отчасти разбили их на куски.
Число больших кувшинов, которые я обнаружил в сожженном слое третьего города, определенно превышает 600. В основном большая часть их была пуста и горлышко закрыто большим плоским камнем, сланцем или известняком. Это привело меня к выводу, что кувшины были заполнены вином или водой во время катастрофы, поскольку вряд ли была какая-нибудь причина закрывать их, если они были пусты. Если бы они использовались для хранения чего-то другого помимо жидкостей, то я нашел бы следы этого; но лишь в очень немногих случаях я находил в кувшинах несколько обугленных зернышек, и только дважды – небольшое количество белой массы, природу которой я не мог определить[1461].
В основном на больших кувшинах нет орнамента; и когда он есть, то он практически всегда ограничивается похожими на канаты рельефными лентами или же рельефными лентами шириной от 2 до 21/2 дюйма, орнаментированными прочерченными узорами в виде рыбьих позвонков, обычными геометрическими узорами или просто вдавленными кружками. Грубая, но очень качественная глина, которая использовалась для изготовления этих кувшинов, обильно смешана с дробленым кварцем, кремнеземным камнем и слюдой; золотые и серебряные искры последней сверкают повсюду, куда ни глянь. Большинство больших кувшинов были тщательно отполированы и обильно покрыты глиняной «штукатуркой», содержавшей окись железа; поэтому у них обычно блестящий красный цвет и они совершенно гладкие; в то же время на изломе у них видно бесчисленное количество крошечных, с острыми углами фрагментов кварца, кремнеземного камня и слюды. То, как изготовлялись эти кувшины, подробнейшим образом объяснялось в одной из предшествующих глав[1462].
Форма вазы, наиболее близко соответствующая большим кувшинам, представлена грушевидным кувшином (рис. 345). Он красивого блестящего коричневого цвета. Очень характерна форма горлышка, из которого вырезан полукруглый кусок со стороны над ручкой. Кувшины и сосуды с похожим горлышком часто встречаются в третьем и четвертом городах Гиссарлыка, но пока они не найдены где-либо еще. Блестящая серая, практически шарообразная ваза-треножник (рис. 346) сделана на гончарном круге, в то время как его крышка с одной ручкой изготовлена вручную; ручки у вазы нет; орнамент состоит из трех параллельных прочерченных линий, которые идут по кругу.
Рис. 345. Большой грушевидный кувшин. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найден на глубине 32 фута)

Рис. 346. Ваза-треножник с прочерченными лентами и крышкой в виде колокола. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 29 футов)

Длинный кувшин с рис. 347 – один из самых грубых сосудов, которые я когда-либо находил в Гиссарлыке, и, однако, он определенно сделан на гончарном круге. Г-н Э.С. Мюррей из Британского музея обратил мое внимание на полное сходство этого сосуда с древними египетскими «ведрами», которые опускали на веревке, чтобы достать воду. Сосуды такого вида здесь часто встречаются; скорее всего, они использовались в Трое, как и в Древнем Египте, для того, чтобы доставать воду из колодца. Два обстоятельства, по-видимому, подтверждают это предположение: во-первых, очень тяжелый вес их нижней части, видимо, должен был поддерживать их в вертикальном положении; и, во-вторых, бороздки или канальцы на внутренней части ручек, очевидно, могли быть сделаны только веревкой, на которой их опускали в колодец.
Рис. 347. Любопытный троянский кувшин из терракоты. (Примерно 1:5 натуральной величины. Найден на глубине 26 футов)

Рис. 348 воспроизводит серую вазу с двумя ручками и двумя вертикальными выступами. К этой вазе относится крышка, такая, как мы видим на рис. 346, 349 и 350. Рис. 349 изображает одну из самых интересных ваз, когда-либо найденных в Трое; она блестящая, красного цвета и тщательно обожжена. У нее заостренное донышко, и здесь она показана с камушками, использовавшимися для того, чтобы ее поддерживать. У нее две ручки и два длинных вертикальных, слегка изогнутых выступа; снаружи они вогнутые и имеют форму крыльев. Кверху они сужаются спиралью; от их основания в обе стороны также отходит рельефная спираль. Горлышко орнаментировано узором из рыбьих позвонков, который мы также видим вокруг всего тулова. Рядом с вазой была найдена крышка в форме короны; возможно, она относилась именно к ней. Похожей формы, но из более грубого материала темно-коричневая ваза (рис. 350), вертикальные выступы на которой также изогнуты снаружи; из основания каждого из них в обе стороны отходит рельефная спираль. Той же самой формы, только с более заостренной ножкой, черная ваза (рис. 351), у которой на ручках и вокруг них нанесен небольшой орнамент из прочерченных линий и точек. Наконец, ту же форму имеет и красивая маленькая вазочка (рис. 352), которая сплошь орнаментирована точками. Вертикальные выступы, похожие на крылья, у этих четырех ваз никогда не могли предназначаться для того, чтобы служить в качестве ручек, так как они слишком хрупки и у них слишком острые края; у всех у них есть вдобавок к «крыльям» две обычные ручки. Я обращаю особое внимание читателя на большое сходство этих «крыльев» с выступами-крыльями на вазах с совиными головами.
Рис. 348. Серая ваза с двумя ручками и двумя выступами, похожими на крылья. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 349. Великолепная терракотовая ваза из царского дома. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 28 футов)

Рис. 350. Шарообразная ваза с двумя ручками и двумя похожими на крылья выступами. Крышка в форме короны. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 351. Шарообразная ваза с двумя изогнутыми ручками и двумя прямыми выступами в виде крыльев. Крышка имеет форму короны. (Примерно 1:4 натуральной величины. Найдена на глубине от 26 до 29 футов)

Рис. 352. Ваза с двумя ручками и двумя прямыми выступами, похожими на крылья. (1:3 натуральной величины. Найдена на глубине 25 футов)

Рис. 353 воспроизводит блестящую красную шаровидную вазу-треножник, украшенную с обеих сторон гравированными ветвями, зигзагами и прямыми линиями. На обеих сторонах есть по сплошному вертикальному выступу с вертикальным отверстием для подвешивания; между ними – выступ в виде полумесяца с каждой стороны. Еще одна очень красивая блестящая красная ваза изображена на рис. 354. У нее выпуклая ножка и две ручки, между которыми мы видим с каждой стороны высокий рельеф спирального орнамента, похожий на очки или на кипрскую букву ko. Над всем этим – перевернутая ветка; ниже тулово образует край, орнаментированный прочерченным орнаментом в виде рыбьего позвонка. Похожа на нее блестящая темно-коричневая ваза (рис. 355); только ее основание еще более заострено и тулово более выпуклое. У нее тоже две ручки и два рельефных спиральных орнамента наподобие очков или кипрской буквы ko.
Рис. 353. Шарообразная ваза-треножник с прочерченным орнаментом. (Половина натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 354. Ваза с двумя ручками и спиральным орнаментом в форме очков или кипрской буквы ko. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 30 футов)

Рис. 355. Ваза с заостренным донышком, двумя ручками и выступающим орнаментом в форме очков или кипрского ko, с обеих сторон. (1:5 натуральной величины. Найдена на глубине 24 фута)

На рис. 356 я воспроизвожу сосуд-треножник темного цвета, состоящий из трех отдельных чаш, которые соединены вместе на туловах; каждая из чаш имеет по одной ножке. К данному на предыдущих страницах перечню мест, где можно увидеть подобные соединенные сосуды, я могу добавить музей Варвакион в Афинах, где хранится доисторический терракотовый сосуд ручной работы с Феры; он состоит из двух отдельных чаш, соединенных в трех местах. В замечательной коллекции германских доисторических древностей профессора Вирхова находится двойной рог для питья, сосуд с двумя и еще один, с тремя чашами из терракоты из его раскопок кладбища в Заборове в провинции Позен. В Меркишес-музеуме в Берлине также есть сосуд, состоящий из двойных чаш, и еще один, с тремя чашами. Профессор Вирхов заверил меня, что такие сосуды, состоящие из двух, трех или более соединенных друг с другом чаш, не редкость в древних германских погребениях в Лужице и в Бранденбургской марке. В коллекции перуанских древностей в Королевском музее в Берлине и Британском музее также есть керамика, состоящая из двух соединенных друг с другом сосудов. На рис. 357 – одноручный кувшин желтого цвета с выпуклым дном.
Рис. 356. Ваза-треножник, состоящая из трех отдельных чаш. (1:4 натуральной величины. Найдена на глубине 26 футов)

Рис. 357. Шаровидный кувшин. (1:3 натуральной величины. Найден на глубине от 22 до 26 футов)

На рис. 358 – любопытный кувшин-треножник серовато-желтого цвета с шаровидным туловом, из которого выходят два отдельных горлышка; одно из них снабжено ручкой. Поскольку одно горлышко находится впереди другого, жидкость можно было выливать только из переднего, так что второе было фактически бесполезно; таким образом, эти двойные носики, скорее всего, были просто фантазией первобытного горшечника. Черная фляжка (ойнохоя) с рис. 359 также снабжена двумя отдельными носиками, ручки которых присоединены к тулову. Однако здесь носики поставлены рядом, так что напиток можно было выливать через оба одновременно. Похожие ойнохои с двумя носиками встречаются также и в следующем, четвертом городе, но они до сих пор еще не были обнаружены нигде, кроме как на Кипре, в Германии и Венгрии. В коллекции кипрских древностей в Британском музее есть ойнохоя с двойным носиком; каждый носик соединен отдельной ручкой с туловом. Однако этот сосуд может относиться к гораздо более позднему периоду, так как он сделан на гончарном круге и расписан. Мой друг генерал ди Чеснола в своей великолепной книге «Кипр» воспроизводит две похожие ойнохои с двойными носиками, одну из которых он нашел во время своих раскопок в Аламбре, а другую – в Дали[1463]. Несколько похожая ойнохоя была найдена в деревне Текель на острове Чепель на Дунае[1464]. Далее я могу упомянуть терракотовый сосуд с двумя вертикальными носиками в Меркишес-музеуме в Берлине.
Рис. 358. Кувшин-треножник с двумя горлышками. (Почти 1:3 натуральной величины. Найден на глубине от 22 до 26 футов)

Рис. 359. Необычный кувшин с двумя носиками. (Приблизительно 1:4 натуральной величины)
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Александр Игоревич Ермаков.
Великие полководцы. 100 историй о подвигах и победах

Вендален Бехайм.
Энциклопедия оружия (Руководство по оружиеведению. Оружейное дело в историческом развитии)

Рудольф Баландин.
100 великих гениев

Надежда Ионина.
100 великих дворцов мира

Константин Рыжов.
100 великих изобретений
e-mail: historylib@yandex.ru