(а) Симоент , ныне именуемый Думбрек-Су, берет свои истоки, согласно Гомеру, на горе Ида, а точнее – на Котиле. Вирхов
[180], который исследовал реку вместе со мной, пишет о ней следующее:
«В начале – это свежий горный ручей. Его истоки находятся к востоку от лесистых гор Улу-Дага. Сначала из множества небольших потоков, которые отчасти выходят, бурля, из скалы (иные образуют небольшие водовороты), образуются два ручейка. Один из них, более длинный и многоводный, втекает в лощину между выступающим отрогом Улу-Дага, отделенным от основной горы глубокой зеленой долиной и выступом третичного горного хребта, который спускается от Рен-Кея к Халил-Эли, почти параллельно гряде Ретия. Более короткий южный ручей берет свои воды с Кара-Юра и горного хребта, который соединяется с ним близ Улу-Дага. Оба ручья сливаются чуть выше Думбрек-Кея и образуют Думбрек-Су (Симоент), который представляет собой нечто среднее между небольшой рекой и большим ручьем. Его русло, которое глубоко прорезано по всей длине и образует то короткие, то более длинные изгибы, имеет у Думбрека ширину примерно от 12 до 20 ярдов; однако 11 апреля вода покрывала только часть дна этого русла и глубина ее нигде не превышала 6 дюймов. Мы могли перейти его вброд без всякого труда. Течение довольно быстрое; дно покрыто небольшими гальками, а иногда и более крупными закругленными валунами с Улу-Дага
[181]. Сама долина невелика, но очень плодородна. Если затем пройти через горную гряду, которая пересекает долину ниже Думбрек-Кея, и спуститься по ее покатой западной стороне к окрестностям Халил-Эли, которые изобилуют деревьями и плодами, мы увидим, что в этой деревне река едва ли становится больше. Здесь мы могли проехать через нее верхом, и вода не доходила даже до колен лошадям. Чистая вода позволяла нам видеть, что дно покрыто мелкой галькой и гравием. Неподалеку от деревни, которая расположена на правом берегу реки, она разделяется на два рукава. Правый, или северный, рукав сливается с Дождевым ручьем Рен-Кея, очень небольшой и незначительной речушкой, в которой вода течет лишь время от времени и образует большое болото, в котором и теряется. С другой стороны, левый, или южный, рукав все больше и больше приближается к горной цепи, которая простирается от Кара-Юра мимо Чиблака к Гиссарлыку и протекает достаточно близко к нижнему краю ее склона. Сначала, пока он протекает через долину, русло у него несколько более глубокое; его берега нередко оказываются размытыми то тут, то там каждые 5 или 6 футов; ширина его различна, однако едва ли она где-либо превышает 20 футов. Местами на берегу и на небольших островках в русле растут рощицы ив и других деревьев; пышные заросли кустов, особенно тамарисков и
Vitex agnus-castus[182], простираются вдоль реки. Однако далее, по мере того как речушка приближается к подножию горной цепи, она разделяется на все большее и большее число рукавов, течение которых, как легко можно понять, бывает очень извилистым. Один за другим они исчезают в большом и глубоком болоте, которое во многих местах связано с северным болотом, доходит до самого подножия Гиссарлыка и занимает б?льшую часть так называемой долины Симоента. В то время как разветвление рукавов и их исчезновение в большом болоте вызывает постоянное уменьшение количества проточной воды, остается тем не менее главный рукав, который продолжает свое течение вдоль горной гряды. Мы все еще могли проследить его течение наверху вдоль трех источников Трои, хотя здесь он сжался до крошечной речушки шириной 4–5 шагов и с незначительным, хотя все еще быстрым течением. Из этих трех источников (все они помечены на нашей карте Троады) первый, который выходит из каменной ограды и имеет температуру 14,6° Цельсия = 58,28° Фаренгейта, течет непосредственно ниже руин древней городской стены. Второй, каменная ограда которого разрушена, и третий, с хорошо сохранившейся каменной оградой и двойным течением, имеют температуру от 14,3° до 15° Цельсия = 57,74° до 59° Фаренгейта и находятся в четверти мили от первого источника.
На западном конце большого болота, образованного водами Симоента, снова собирается короткий ручей, который втекает в Калифатли-Асмак. Место, где сливаются воды, находится достаточно близко по прямой линии, проведенной от Гиссарлыка до Ин-Тепе-Асмака; то есть на краю западного конца болота, который находится дальше всего от Гиссарлыка. Почти внезапно возникает большое широкое русло с множеством извивов между крутыми берегами высотой от 6 до 8 футов; это русло прерывается множеством островков, но почти везде оно довольно глубоко. Пройдя от силы 10 минут, этот поток вливается в восточный изгиб Калифатли-Асмака, чуть выше того места, где искусственный канал ведет от Калифатли-Асмака до Ин-Тепе-Асмака, над каменным мостом, который здесь пересекает Калифатли-Асмак в направлении Кум-Кея. Вода может течь в этом канале только в случае наводнения».
Симоент (Симоис) семь раз упоминается в «Илиаде». Так, поэт говорит:
К Трое принесшимся им и к рекам совокупно текущим,
Где Симоис и Скамандр быстрокатные воды сливают,
Там коней удержала лилейнораменная Гера
И, отрешив от ярма, окружила облаком темным…
[183]
И еще:
И Симоиса, где столько щитов и блистательных шлемов
Пало во прах…
[184]
И еще:
Страшно, как черная буря, завыл и Арей меднолатный
Звучно троян убеждающий, то с высоты Илиона,
То пробегая у вод Симоиса, по Калликолоне
[185].
И еще:
Но и Скамандр не обуздывал гнева; против Ахиллеса
Пуще свирепствовал бог; захолмивши валы на потоке,
Он воздымался высоко и с ревом вопил к Симоису…
[186]
И еще:
Тут поражен Теламонидом сын Анфемиона юный,
Жизнью цветущий, герой Симоисий, которого матерь,
Некогда с Иды сошедшая вместе с своими родными
Видеть стада, родила на зеленых брегах Симоиса…
[187]
И наконец:
Страшную брань меж троян и ахеян оставили боги;
Но свирепствовал бой, или здесь, или там по долине,
Воинств, один на других устремляющих медные копья,
Между брегов Симоиса и пышноструистого Ксанфа
[188].
Река также упоминается у Эсхила
[189], Птолемея
[190], Стефана Византийского
[191], Мелы
[192], Плиния
[193], Горация
[194], Проперция
[195] и Вергилия
[196].
Отождествление этой реки с гомеровским Симоентом подтверждает Страбон
[197], который пишет, ссылаясь на Деметрия из Скепсиса: «…От горной цепи Иды в этой области тянутся к морю 2 отрога: один прямо до Ретия, а другой прямо к Сигею, образуя вместе полуокружность; оканчиваются они на долине на том же расстоянии от моря, как и современный Илион; последний расположен именно на концах вышеупомянутых отрогов, древнее же поселение лежит между их началами. Внутреннее пространство между отрогами заключает в себе Симоентскую долину, через которую протекает Симоент, и долину Скамандра, которую орошает Скамандр. Последняя долина и называется в собственном смысле Троянской, на ней у поэта происходит большая часть битв, потому что она шире; здесь мы видим упомянутые поэтом места: Смоковницу, могилу Эсиета, Батиею, надгробный памятник Ила. Реки Скамандр и Симоент (первый из них приближается к Сигею, а второй – к Ретию) сливаются невдалеке перед современным Илионом; затем они впадают в море в сторону Сигея, образуя так называемую Стомалимну. Большой горный хребет отделяет друг от друга упомянутые долины и тянется по прямой линии между названными отрогами, начинаясь от современного Илиона, с которым он связан. Этот хребет простирается до Кебрении и вместе с отрогами по обеим сторонам образует букву ?».
Описание Плиния согласуется с описанием Страбона: «Затем порт ахейцев, в который впадает Ксанф, соединенный с Симоентом, прежде образуя болото Палескамандра»
[198].
Кроме того, отождествление этой реки с гомеровским Симоентом подтверждает Вергилий, который рассказывает нам, что Андромаха после смерти Гектора вновь вышла замуж за Гелена, другого сына Приама, который стал царем Хаонии:
Там, где ложный течет Симоент за городом в роще,
Правит [обряд], взывая к теням, Андромаха над Гектора прахом
И возлиянья творит на кургане пустом, где супругу
Два алтаря посвятила она, чтобы плакать над ними…
[199]
Итак, могила Гектора находилась в роще близ Симоента; однако, согласно Страбону
[200], могила Гектора была в роще близ Офриния, и это также подтверждает Ликофрон в своей «Кассандре». Однако Офриний находится совсем рядом с рекой, о которой мы теперь говорим и которая, согласно этому и всем другим свидетельствам, не может быть ничем иным, как Симоентом.
Поскольку считается, что современное название Симоента –
Думбрек – слово не турецкое, некоторые считают его испорченным именем Фимбрий и используют это для доказательства того, что эта река – которая протекает через северо-восточную долину Трои и впадает в Калифатли-Асмак (древнее русло Скамандра) перед Илионом – и есть Фимбрий и уж никак не может быть Симоентом.
На это я могу ответить, что нет ни одного примера тому, чтобы греческое слово, заканчивающееся на
os, передавалось по-турецки словом, кончающимся на k; далее, Думбрек должен представлять собою, очевидно, два искаженных турецких слова:
Don barek. Don означает «лед», а
barek «владение» или «жилище»; таким образом, оба слова значат то же, что «содержащий лед», и это имя можно объяснить тем фактом, что наводнения, причиняемые Симоентом, зачастую замерзают зимой, когда вся северо-восточная долина превращается в ледяное поле.
Однако если во времена Античности эта река называлась Симоентом, то не может быть никаких сомнений в ее идентичности с гомеровским Симоентом, поскольку – как справедливо замечает Макларен
[201] – во всех частях света реки сохраняют свои имена с удивительным упорством, несмотря на все языковые изменения и политические революции. Действительно, древнее имя может быть утрачено, но, если оно еще существует, трудно понять, как оно могло бы перейти с одной реки на другую.
В «Илиаде» ничего не говорится о каком-либо броде на Симоенте, хотя армии должны были постоянно переходить эту реку, идя на долину между этой рекой и Скамандром, где происходили все сражения, и возвращаясь обратно. Однако, хотя в Симоенте, возможно, в древности было несколько больше воды, до изобретения водяных мельниц это не могло иметь большого значения. Таким образом, не было и нужды говорить о броде.
(b)
Фимбрий, именуемый у Страбона
[202] и Евстафия
[203] , – это маленькая речка, которая зарождается в непосредственной близости от горы Кара-Юр и принимает в себя воды, стекающие со склонов десяти или двенадцати долин; она впадает в Скамандр под прямым углом напротив Бунарбаши. Ее современное название – Кемар-Су, от греческого слова «камара» («свод») и турецкого слова «су» («вода»), поскольку примерно в 3 милях от слияния рек ее пересекает римский акведук. Гомер вообще не упоминает эту реку, хотя у него говорится о городе Фимбре
[204].
Место древнего города соответствует ферме в Акши-Кее на берегах Фимбрия, владелец которой, г-н Фрэнк Калверт, производил здесь раскопки и нашел надписи, которые не оставляют никаких сомнений касательно этого отождествления. Все это место усеяно архаическими греческими черепками. Высота над уровнем моря (там, где стоит ферма г-на Калверта) составляет, согласно измерениям месье Бюрнуфа, 63,35 метра, или 207 футов. Страбон утверждает, что неподалеку от места слияния Фимбрия и Скамандра и на расстоянии 50 стадиев от Нового Илиона стоял знаменитый храм Фимбрийского Аполлона
[205], который, как замечает мой друг, профессор Э.Г. Сэйс
[206], недавно посетивший Троаду, должен быть идентичен с почти полностью искусственным холмом Ханай-Тепе, который я раскапывал в обществе г-на Калверта и о котором я расскажу потом. Согласно измерениям месье Бюрнуфа, высота Ханай-Тепе составляет 87,75 метра = 285 футов над уровнем моря; место слияния Фимбрия и Скамандра находится в 24,5 метра = 80 футах 5 дюймах. Расстояние, данное Страбоном, совершенно правильно.
Месье Бюрнуф делает следующее замечание по поводу этой реки: «Фимбрий стекает во впадину долины между холмами Акши-Кея и вершинами на юге. Его ширина составляет около 30 футов. Берега у него крутые; воды его совершенно прозрачны и затенены большими деревьями. Его берега, высотой от 10 от 12 футов, состоят из двух очень различных слоев: первый – современный наносной слой; второй, под ним, – толстый слой суглинка, аналогичный тому, что образует почву долины Скамандра. Место слияния Фимбрия и Скамандра нетрудно определить
[207], поскольку берега высоки. В ходе наводнений большой многоугольник, образованный Фимбрием, Скамандром и холмами к востоку, покрывается водой, которая течет с большим напором в восточном направлении; она заливает болото к северу от Акши-Кея (что делает эту местность здоровой на время разлива); вливается в большое русло Калифатли-Асмака, которое идентично с древним руслом Скамандра, и образует другие потоки, текущие в том же направлении. 18 мая 1879 года мы видели, что вся долина была покрыта мертвыми деревьями и ветвями, которые унесло в том же направлении: они застряли в зарослях авраамовых деревьев и тамариска».
(c)
Скамандр ( как, согласно Гомеру, он назывался на языке людей, однако боги именовали его Ксанфом, «желтым потоком»)
[208] – это современный Мендерес, явно испорченное название Скамандр.
Евстафий
[209] объясняет название Скамандр как своего рода каламбур: «Скамандр – это («ров мужа», то есть Геракла), который вывел Ксанф из-под земли». Это, конечно, просто чепуха; однако окончание этого слова мы находим во многих названиях рек Малой Азии, таких как Меандр, Аландр и т. п. Возможно, что название, под которым эта река была известна на «языке богов» – то есть греческих поселенцев, – представляет собой перевод местного названия
[210*].
Как уже говорилось выше
[211], Гомер говорит, что Скамандр берет свое начало из двух источников – одного теплого, другого холодного – рядом с городской стеной; в то время как в другом пассаже, уже процитированном, он справедливо утверждает, что эта река зарождается на вершинах Иды. Я уже описал эти истоки по своим собственным наблюдениям
[212]. Страбон утверждает, ссылаясь на Деметрия из Скепсиса (который, как он говорит, является уроженцем этой страны), что Скамандр течет из единого истока на горе Котил, одной из вершин Иды, примерно в 120 стадиях над Скепсисом, и что Граник и Эсеп рождаются на той же горе из многих источников, в такой близости к истокам Скамандра, что все они находятся внутри пространства в 20 стадиев, причем Скамандр течет на запад, а две других реки – на север, а длина Эсепа составляет 500 стадиев
[213]. Он подтверждает тот факт, что Скамандр и Симоент сливаются, и говорит, что Скамандр впадает в Геллеспонт близ Сигея: «Реки Скамандр и Симоент (первый из них приближается к Сигею, а второй – к Ретию) сливаются невдалеке перед современным Илионом; затем они впадают в море в сторону Сигея, образуя так называемую Стомалимну»
[214] (то есть «озеро у устья»).
Далее он говорит: «Немного выше этой местности находится селение илионцев , где, как полагают, был расположен некогда древний Илион, в 30 стадиях от современного города»
[215]. И еще: «Но теперь на этом месте не найдешь горячего источника, нет здесь и источника Скамандра; он находится на горе и – только один, а не два. Таким образом, горячий источник, вероятно, иссяк, а холодный, вытекая из Скамандра через подземный проход, снова выходит в этом месте (перед на поверхность; или же вода этого источника только потому считается источником Скамандра, что она находится поблизости от него; таким образом, у одной и той же реки считается несколько источников»
[216].
Длина Скамандра от его истоков до устья в Геллеспонте рядом с Кум-Кале составляет, согласно Г. фон Экенбрехеру
[217], по прямой линии 10 германских миль
[218] (= почти 47 английских миль); согласно Чихачеву
[219], 20 французских лье. Истоки Скамандра находятся на 650 метров (= 2138 футов) выше уровня моря; наклон потока составляет в среднем 21 метр (= 69 футов) на лье, что равняется 30 футам на милю
[220]. Однако наклон варьируется в зависимости от местности: так, от истоков до области Ине (Эне) и даже до Бунарбаши наклон очень крутой, но далее он сравнительно незначителен.
Месье Бюрнуф, который весьма тщательно изучал древнее и современное русла Скамандра, послал мне следующую заметку на эту тему:
«Во время наводнения Скамандр с огромным напором прорывается через узкий проход между скалами Бунарбаши, неся с собой песок и гравий, который он наносит на достаточно большие пространства земли и которых достаточно, чтобы изменить его течение. Таким образом, его течение склонно меняться: оно принимает постоянное направление только после слияния с Фимбрием, который, когда я измерял его в конце мая, был в 24
1/
2 метра (80 футов 5 дюймов) выше уровня моря. Эта высота очень важна со всех точек зрения, поскольку она показывает наклон Троянской долины. Чтобы получить средний наклон на метр, достаточно взять на нашей карте расстояние по прямой линии от слияния с Фимбрием до морского побережья рядом со Стомалимной и разделить это расстояние на 24 метра 50 сантиметров. Таким образом мы получим число миллиметров на каждый метр, что будет представлять средний наклон долины. Чтобы получить наклон реки, необходимо следовать всем ее извивам на карте. Число полученных таким образом метров будет больше; однако, если их разделить на 24 метра 50 сантиметров, результат покажет, что средняя быстрота потока должна быть довольно значительна. Во время наводнений эта скорость значительно увеличивается, поскольку подъем в 24 метра 50 сантиметров из-за подъема вод доходит до по меньшей мере 26 метров 50 сантиметров или 27 метров. В ходе наводнения Фимбрий несет довольно значительное количество воды, поскольку, несмотря на его высокие берега, русло реки в это время полно воды, которая выливается на долину. У места слияния ширина Скамандра составляет около 150 метров = 492 фута. Его берега не так высоки, как у Фимбрия, поскольку здесь нет верхнего наносного слоя, как на берегах последнего. Таким образом, нижняя часть долины Фимбрия возвышается на 2 метра над долиной Скамандра в том же самом месте. Высота долины Скамандра у его слияния составляет 27 метров 22 сантиметра = 90 футов 9 дюймов. После слияния нынешнее русло Скамандра становится более узким; река течет оттуда между двух крутых берегов суглинка. У парома близ Калифатли высота берегов равна примерно 1 метру = 3 фута 4 дюйма; ширина реки здесь только 30 метров = 98 футов 5 дюймов; по всей ширине она глубока. На мосту в Кум-Кале ложе Скамандра имеет ширину 117 метров = 384 фута, из которых в межсезонье между подъемом воды и засухой примерно половина занята водой.
Древнее ложе Скамандра, которое идентично с Калифатли-Асмаком, характеризуется обрушенными берегами, отсутствием ровной почвы и небольшими холмами наносного песка, в то время как новое ложе имеет крутые берега и здесь нет наносных песчаных дюн, кроме как в Кум-Кале рядом с устьем. Скопление песка и гравия почти полностью стерло древнее ложе на некотором расстоянии ниже слияния Скамандра с Фимбрием. Западные ветры нанесли этот песок на восточную сторону долины; их завихрения способствовали образованию небольших песочных дюн почти по всей длине древнего русла. Я сам наблюдал это явление. Последнее наводнение оставило на затопленных землях слой, раздел глубиной около дюйма; солнце высушило его, и ветер, который уносил песок к востоку, образовал из него небольшие холмики вокруг кустов в старом ложе Скамандра, обнажив снова суглинок долины. Переносу ложа реки способствовал характер почвы. Отроги высот на восточной стороне долины имеют в своей нижней части выступ, который спускается к реке и образует крутой берег, в то время как маленькие долины между отрогами кончаются в болоте. Перед Новым Илионом древнее русло Скамандра проходит между такой возвышенностью и довольно высоким холмом из наносного речного песка, после чего ложе реки снова расширяется и длина его составляет не менее 200 метров = 656 футов. Немного далее оно соприкасается со склоном, который спускается с Гиссарлыка к западу; он вынуждает реку повернуть почти под прямым углом; потом идет еще один изгиб, который возвращает ее к первоначальному направлению. Фактически перед Троей долина внезапно поднимается, образуя нечто вроде вала от
b до
b высотой по меньшей мере 5 футов; от этой точки древнее русло идет прямо к мосту под Гиссарлыком.
Рис. 19. План, показывающий древнее русло Скамандра перед Троей
У моста долина поднимается на 15 метров = 49 футов 2 дюйма над уровнем моря; ширина древнего ложа здесь составляет 93 метра = 305 футов. Яма, вырытая на этом месте на правом берегу, показала, что ложе реки некогда было больше и что оно сузилось из-за скопления речного песка. В этом песке нет морских отложений; он состоит из обломков скал, которые образуют массивный блок горы Ида. Местность, заключенная между мостом перед Гиссарлыком и небольшим холмом, который мы отождествляем с
курганом Ила, обладает в высшей степени интересными чертами. Примерно в 500 метрах = 1640 футах ниже моста на левом берегу древнего ложа Скамандра поднимается большой холм речного песка, западная часть которого покрыта руинами и мусором, отмечающими место, где находился древний город; остатки его стен все еще существуют. Очень возможно, что это Полий, который, согласно Страбону, построили на Симоенте астипалийцы, обитавшие в городе Ретий; потом он назывался Полисма. Поскольку город не был построен на месте, укрепленном природой, вскоре он был уничтожен
[221].
Правда, что это место находится не в точности на Симоенте, но непосредственно перед его устьем на древнем ложе Скамандра. Теперь оно отчасти занято жалкой деревушкой Кум-Кей (Песчаная деревня), которая летом необитаема из-за нездорового воздуха; на восточном конце находится турецкое кладбище. Между этим кладбищем и древним Скамандром – плоская земля, нечто вроде лагуны, которая доходит до реки. На восточном берегу древнего Скамандра находится долина Симоента, которая выдается к бывшей реке берегом на 2 метра = 6 футов 7 дюймов выше, чем левый берег. Непосредственно ниже находится место слияния Симоента с древним Скамандром. Поскольку последний в этом месте внезапно изгибается к западу, его ложе кажется продолжением ложа Симоента, который течет с востока; это заставило топографов сделать ошибку и утверждать, что Симоент течет прямо в море через ложе реки Ин-Тепе-Асмак. В этом изгибе берег древнего ложа Скамандра со стороны Кум-Кея стерт и смешался с равниной; напротив берег остался высоким. Долина, которая заканчивается на этом крутом берегу, постепенно поднимается к холмам Ин-Тепе и представляет собою неодолимую преграду для вод Симоента. Потом идет мост в Кум-Кей – к северу от холма наносного речного песка. Яма, выкопанная рядом с кладбищем, дошла до суглинка на одном уровне с равниной: это доказывает, что песочный холм близ Кум-Кея действительно образован речными наносами.
. Дюны древнего Скамандра. Место слияния Симоента и древнего Скамандра находится между Троей и холмом к северо-востоку от Кум-Кея. Долина Симоента здесь на 2 метра выше, чем долина Скамандра. Перед этим слиянием находится большая песчаная дюна, которую прорезала река между Кум-Кеем и гробницей Ила; впадина между долиной (8,33 метра) и холмом Каливья давала реке проход; затем она вливалась в русло Ин-Тепе. Между курганом Ила и этим ложем Ин-Тепе можно видеть песок, который заполнил впадину. (Цифры обозначают высоту в метрах)
К северу от моста в Кум-Кее высота берега составляет 10 метров 56 сантиметров = 34 фута 8 дюймов над уровнем моря, и почва сохраняет эту высоту на расстоянии около 1000 метров = 3281 фут на запад. Плато заканчивается остатками конического кургана, который, судя по его положению, следует отождествлять с курганом Ила, о котором часто говорится в «Илиаде». Однако вырытая здесь яма не дала никаких подтверждений тому, что это погребение; скорее всего, речь идет просто о холме речного песка, который традиция превратила в курган. В его современном разрушенном состоянии курган поднимается всего на 1 метр = 3 фута 4 дюйма; однако почва, на которой он стоит, состоит из речного песка, высота которого составляет более 2 метров = 6 футов 7 дюймов выше среднего уровня воды. На расстояние более 200 метров = 656 футов к западу от гробницы Ила берег древнего Скамандра состоит из речного песка; после этого он представляет собой обычный суглинок. Итак, на этом месте находится своего рода барьер из песка, через который река прорыла свое русло. От гробницы Ила этот барьер простирается на север на протяжении более 500 метров = 1640 футов в длину и имеет значительную ширину. Это пространство возделывается, однако бедность и скудость зерна здесь представляет разительный контраст богатым урожаям, который выращивают на суглинке долины к востоку и западу. На расстоянии 500 метров = 1640 футов на краю песчаного поля находится колодец; высота этого колодца составляет не более 7 метров 23 сантиметров = 23 футов 9 дюймов над уровнем моря, то есть ниже уровня реки, которая у гробницы Ила составляет 8 метров 30 сантиметров = 27 футов 3 дюйма над уровнем моря. Таким образом, очевидно, что если песок убрать, то поверхность глины образует большой канал, через который могла бы протекать река. Эта впадина в земле заканчивается в ложе Ин-Тепе-Асмака. Таким образом, можно с очень большой долей вероятности считать, что в то время, когда холмики речного песка у Кум-Кея и гробницы Ила не мешали еще течению древнего Скамандра, воды его текли на север и вливались через современное русло Ин-Тепе в море. Наступление песка заставило реку пробить себе новое русло на запад. Этот вывод тем более вероятен, поскольку общий уровень большой долины к западу от Ин-Тепе-Асмака выше, чем поверхность песчаной впадины.
Если во время Троянской войны основное течение Скамандра занимало большое русло, которое все еще несет его воды во время периодов наводнения, то описанное только что изменение могло произойти вскоре после нее. Это, видимо, убедительно доказывается словом «Стомалимна» (пруд у устья), используемым Страбоном, поскольку это слово показывает, что устье реки было в Стомалимне во времена этого географа или, по крайней мере, во время Деметрия из Скепсиса (около 180 до н. э.).
Ниже гробницы Ила древний Скамандр течет между очень высокими вертикальными берегами, которые говорят о том, что русло сформировалось сравнительно недавно. У деревянного моста над Стомалимной высота долины составляет не более 2 метров 77 сантиметров = 8 футов 10 дюймов; ширина древнего Скамандра здесь равняется 45 метрам = 147 футам 8 дюймам.
Стомалимна представляет собою пруд длиной около 800 метров = 2625 футов и шириной в среднем 200–300 метров = от 656 до 984 футов. В этот пруд втекают воды Калифатли-Асмака, который следует отождествлять с древним Скамандром. Этот пруд узким каналом связан с Геллеспонтом; вода в нем солоноватая. Суглинок долины доходит справа от пруда до моря и выходит на него вертикальным берегом. Слева от пруда – то есть на западной стороне – суглинок заканчивается примерно в 300 метрах = 984 футах от морского берега; следующее за этим пространство образует треугольный перешеек, который заканчивается у канала
Стомалимны. Этот перешеек представляет собой волнистую песчаную насыпь, ямы или пустоты в которой находятся на 50 сантиметров = 1 фут 8 дюймов выше уровня моря, в то время как его выступы распространяются от 1 до 2 метров = 3 фута 4 дюйма до 6 футов 7 дюймов над уровнем моря. Я выкопал в одной из этих впадин яму глубиной 1 метр = 3 фута 4 дюйма и таким образом проник
ниже уровня моря. Глубина верхнего слоя, состоявшего из серого песка, равнялась всего 2 сантиметрам; далее шел темно-синий песок, смешанный с множеством корней растений; ниже я нашел чистый темно-синий песок, более древний, болотного характера. Эти слои, очевидно, были продуктом речных наносов; они не содержали морских отложений и камней. Место, занимаемое этой волнистой песочной насыпью, очень невелико; почва в ней, видимо, сформировалась тем же образом, что и наносы в Кум-Кале, но, очевидно, она не может простираться далее в море, поскольку течение Геллеспонта обычно удерживает его в его современных границах. Поскольку яма была выкопана ниже уровня моря, она постепенно заполнилась водой вплоть до этого уровня; вода сначала была замутненной, но вскоре стала чистой и имела едва заметный солоноватый привкус; следовательно, она шла не из моря, а из самой
Стомалимны».
Профессор Вирхов также утверждает, что он не нашел на Троянской долине ничего, что говорило бы в пользу или морской формации земли, или роста и увеличения долины к Геллеспонту. В длинной и ученой работе
[222] он доказывает безо всяких сомнений, что гидрография долины Трои должна была быть во времена Плиния и Страбона примерно такой же, как сейчас, и что, когда Плиний
[223], обозревая троянский берег с юга на север, пишет: «Скамандр – судоходная река; на побережье – город Сигей; затем – порт ахейцев, в который втекает Ксанф, соединившийся с Симоентом; сначала Палескамандр [древний Скамандр] образует пруд», он не может при этом иметь под
древним Скамандром в виду ничего другого, как Ин-Тепе-Асмак; под «Ксанфом, соединившимся с Симоентом» – Калифатли-Асмак, в который в его время, как и теперь, вливался Симоент; а под Скамандром – большую реку близ Сигея.
Профессор Вирхов пишет: «Не может быть сомнений в том, что объем воды, который некогда протекал через русло Калифатли-Асмака, был гораздо больше, чем тот, что теперь течет в нем, даже в период наводнений. Его ложе столь хорошо соответствует большому и могучему потоку, что нынешняя река выглядит лишь как остаток прежнего богатства. Там, где раньше текла вода, теперь широкие склоны песчаных насыпей, поросших кустарником, среди которых порой видны глубоко врезанные извилистые линии побережья. То тут, то там все еще встречаются глубокие бухты, происхождение которых нельзя объяснить исходя из современного течения. Во многих местах, особенно на левом берегу, мы видим ряды песчаных холмов, которые некогда, видимо, были образованы наносами; теперь они так высоки, что даже до их подножий никогда не достигает вода. Общие истоки Асмака в болоте Дуден, рядом с Акши-Кеем, недостаточно изобильны, чтобы наполнить большую реку. Теперь в области слияния Фимбрия и далее вниз широкие и по большей части сухие русла отходят от Скамандра, доходя до Калифатли-Асмака рядом с этими истоками, и даже теперь, когда вода высока, в них поступает выступающая из берегов вода Скамандра. Но даже этих лишь временных течений недостаточно, чтобы сделать Калифатли-Асмак таким бурным потоком, каким он должен был некогда быть, о чем свидетельствуют его берега. Это может случиться опять, только если основную массу воды Скамандра вновь направить в это русло. Происходило ли это когда-либо? Взгляд на карту Спрэтта действительно показывает, что основное «зимнее русло», которое ведет от места слияния Фимбрия с Калифатли-Асмаком, является прямым продолжением Скамандра, так, как эта река продолжает свое течение, обойдя Бали-Даг, и входит в долину. Если линию русла реки, которое направлено здесь почти прямо к северу, продолжить, то она по прямой линии идет к источникам в Дудене. Таким образом, более вероятно, что некогда Скамандр тек именно так и что Калифатли-Асмак представляет собою дальнейшее течение Скамандра в то время. Позднее он мог переместить свое русло из-за собственных аллювиальных наносов и мог пробить себе новое русло далее к западу через долину».
Далее
[224] профессор Вирхов полагает вполне доказанным, что прямо под Кум-Кеем древний Скамандр (в русле Калифатли-Асмака) поворачивал к востоку и затем вливался в Геллеспонт через русло Ин-Тепе-Асмака на восточной стороне долины, рядом с мысом Ретий. Он полагает, что глубокая песчаная впадина, обнаруженная месье Бюрнуфом под Кум-Кеем, между Калифатли и Ин-Тепе-Асмаком, отмечает древнее русло Скамандра. Он считает, что такая связь тем более вероятна, что Ин-Тепе-Асмак имеет слишком широкое и глубокое русло, чтобы полагать, что его мог сформировать северный рукав Симоента, который является совершенно ничтожной речушкой. Эта речушка могла течь дальше в Ин-Тепе-Асмак, возможно, в то время, когда сообщение между древним Скамандром (Калифатли-Асмак) и Ин-Тепе-Асмаком уже закрылось, однако, скорее всего, она никогда не была достаточно сильна, чтобы произвести русло последнего. Профессор Вирхов добавляет
[225]: «Калифатли, в той части своего течения, которое простирается от области между Гиссарлыком и Калифатли до соединения с Симоентом, имеет настолько широкое русло, что оно ничуть не уступает современному руслу самого Скамандра, и ни одна другая река в Троаде даже близко не стоит к нему, и
этот факт упустили из виду практически все критики».
Далее профессор Вирхов
[226] пишет: «Говоря о речных наносах на долине, Макларен
[227] выдвинул важный аргумент. Он исходит из замеров глубины лотом, которые были сделаны в Геллеспонте английским адмиралтейством; они показаны на карте адмиралтейства. Следуя им, он провел вдоль берега Геллеспонта три кривых, которые связывают вместе глубины в 1, 2 и 3 фатома
[228*] соответственно. Эти линии не параллельны берегу, однако они почти соединяются с руслом Скамандра; они отступают от берега перед
Стомалимной и еще больше – перед Ин-Тепе-Асмаком и опять сближаются вместе с берегами у перешейка вблизи Ретия. Кроме того, есть разница в форме побережья, которую дают кривые в 1 и 2 фатома; то есть они изгибаются внутрь к югу, в то время как линия в 3 фатома образует кривую, которая с севера изгибается к Геллеспонту, и простирается гораздо дальше берега и перешейка. Непосредственно за ней глубина воды составляет 10, 12, 16 и 19 фатомов. Макларен делает из этого вывод, что: массы речных наносов, которые подняли дно Геллеспонта, не могли быть произведены современным Скамандром, но должны быть отнесены к тому времени, когда река текла сначала через Ин-Тепе-Асмак, а потом – через
Стомалимну; что Геллеспонт, чье течение имеет скорость 2 мили в час, несет свои собственные наносы и большую часть наносов Скамандра в Эгейское море, однако противотечение вдоль троянского берега, которое иногда, особенно при западном и юго-западном ветре, бывает очень сильным, распределяет некоторое количество этого материала вдоль берега до самого Ретия; и что, если бы устье Скамандра всегда находилось там, где сейчас, линии глубин были бы параллельны линии берега. На это можно отметить, что мы не можем немедленно принять предположение Макларена, согласно которому глубина Геллеспонта некогда была почти столь же велика у берега, как и в середине пролива, и что современная разница в глубине вызвана просто отложениями наносов. С другой стороны, у нас есть некоторые надежные указания, которые показывают как наличие отложений, так и их направление. Среди этих указаний я считаю нужным назвать следующие: 1) песчаный нанос перед устьем Ин-Тепе-Асмак, который имеет точно то же направление, что и течение Геллеспонта, поскольку он с восточной стороны соединяется с Ретием и далее идет оттуда на значительное расстояние на запад; 2) песчаные наносы у устья Скамандра; 3) песчаная долина, которая выдается в Геллеспонт, на которой расположено Кум-Кале и которая простирается в юго-западном направлении к подножию кургана Ахилла. Мне представляется, что эти факты доказывают не только существование значительных речных наносов, но и то, что их формирование было обусловлено восточным потоком. Если бы они зависели в основном от западного или юго-западного противотечения, то не было бы ни перешейка у Кум-Кале, ни песчаного наноса Ин-Тепе-Асмака. Здесь следует упомянуть еще об одном обстоятельстве, которое не следует недооценивать, а именно направление и силу ветра. Я могу привести два наблюдения, которые я считаю достаточно достоверными. Одно из них касается движения песка в цитадели Кум-Кале, которое доказывает преобладание восточного или северо-восточного направления ветра, в соответствии с направлением и течением Геллеспонта. Другое – положение деревьев на Ретии и в нижней части долины. Стволы всех этих деревьев (дубов крупночешуйчатых) одинаково наклонены к западо-юго-западу. Это соответствует утверждению Макларена, что ветер, который раньше назывался Ventus Hellespontinus, дует вдоль Геллеспонта по меньшей мере десять месяцев в году. Это направление ветра достаточно объясняет, почему песок несет вдоль берега в западном направлении и почему с течением времени он все больше собирался под и перед Сигеем, так что сформировался перешеек в Кум-Кале. Таким образом, прибрежное болото, как таковое, остается защищенным против скопления песка, если только (как в
Стомалимне) само море не смывает часть заболоченной земли. Действительно, мои исследования в
Стомалимне показали, что здесь не только нет наносов, но что скорее
болотистая почва смывается, и ее частично заменяет морской песок, однако дюны при этом не образовываются. Это смывание происходит на западной стороне
Стомалимны; оно свидетельствует о мощном действии воды в направлении течения Геллеспонта. Таким образом, я должен признать, что аргументы Макларена не столь уж бесполезны, как может показаться. Если оказывается, что, несмотря на силу восточного течения воды и ветра, линия в 3 фатома перед Ин-Тепе-Асмаком идет по выпуклой кривой далеко в Геллеспонт, и действительно, даже далеко за перешеек у Ретия, это решительно говорит в пользу той точки зрения, что все это большое количество наносов было некогда принесено Ин-Тепе-Асмаком и, возможно, также течением
Стомалимны, принимая при этом, конечно, во внимание подъем дна Геллеспонта, вызванный песками и другими наносами. Это не доказано, но возможно. Но ни в коем случае я не соглашусь с тем, что этот подъем мог быть вызван отложениями воды Геллеспонта, которая идет с Пропонтиды. Таким образом, хотя я не сомневаюсь в том, что существование скоплений песка у побережья можно считать доказанным, а на некотором расстоянии от побережья в самом Геллеспонте – возможным, я все-таки немногое могу на этом основании сказать о формировании прибрежной линии. Действительно, Страбон весьма уверенно говорит
[229]: «Симоент и Скамандр, сливаясь на долине, несут с собой много ила, заносят им побережье, образуя «слепое устье», лиманы и топи». Однако нигде на побережье нельзя доказать, что почва поднимается из-за настоящего ила , кроме как в самом Ин-Тепе-Асмаке, а именно в верхней его части. Ил, который достигает Геллеспонта, очень быстро очищается от своих глинистых ингредиентов; оставшееся – чистый песок-плывун. Этот песок может менять или заполнять устья рек и может, таким образом, запрудить воду; но, за исключением перешейка в Кум-Кале, он нигде не оказывает непосредственного влияния на рост береговой земли, по крайней мере, пока существуют прибрежные болота. Таким образом, чтобы, стоя на твердой почве, обсуждать вопрос о наносных формациях, нам представилось необходимым обследовать почву самой долины во многих местах».
Профессор Вирхов
[230] начал свои исследования, выкопав несколько ям; первую справа от моста, который пересекает Калифатли-Асмак близ Гиссарлыка. На глубине 1,25 метра он обнаружил весьма компактную черную почву, а под ней – грубый песок, среди которого выделялись небольшие кусочки кварца, лепестки слюды, черные зерна и более грубые фрагменты скалы. Остатков раковин не было. Он выкопал вторую яму на плоском, похожем на дюну холме на левом берегу Калифатли-Асмака близ Кум-Кея, там, где находится турецкое кладбище. Здесь на глубине 2 метров он не нашел ничего, кроме грубого темного песка, состоявшего в основном из угловатых зерен кварца, смешанного со слюдой, и нескольких более грубых, но сглаженных скальных камней; никаких следов ракушек. Он выкопал третью яму неподалеку от дороги на Кум-Кале, там, где кончается зона распространения крупночешуйчатых дубов и начинается прибрежное болото, как таковое. Здесь на глубине 1 метра он нашел очень жирную темную глину, из которой состоят также берега Калифатли-Асмака. Он выкопал четвертую яму в сухом заросшем русле Ин-Тепе-Асмака, близ небольшого перешейка на юго-западном конце Ретия. Здесь он нашел ту же компактную липкую черную землю на глубине 1 метра 10 сантиметров; в ней не было камней, зато нашлось большое количество закругленных кусков обожженного кирпича. Он выкопал пятую яма глубиной 1 метр к западу от Калифатли в засыпанном рукаве Скамандра. Почва здесь состояла из мелкого песка близ поверхности и из грубого песка ниже; последний был смешан с мелким глинистым песком и небольшими зернами кварца, отчасти закругленными и отчасти угловатыми, а также большими лепестками слюды и грубыми камушками, по большей части угловатыми, однако закругленными по углам.
Ни в одной из этих ям не было найдено никаких следов морской формации. Профессор Вирхов взял образцы песка из всех этих ям и, проанализировав их в Берлине, обнаружил, что они все состоят из кварценосного сиенита. Это, по его мнению, решает вопрос о происхождении наносных слоев на долине, ибо Скамандр протекает над Эвджиларом через широкую зону сиенита, который находится в процессе дезинтеграции
[231]. Подобный же регион, также орошаемый Скамандром, находится в северо-восточной части Чигри-Дага. Следовательно, наносы на долине Трои по сути являются продуктом высоких гор, в особенности Иды. В период наводнения Скамандр уносит не только первичные продукты дезинтеграции сиенита, но, возможно, и большая часть ила, который река приносит на нижнюю долину, происходит из более старых отложений на верхней долине между Ине и Байрамичем. Здесь Скамандр и его многочисленные притоки постоянно отрывают и уносят все новые и новые части берегов. Его вода, которая у истоков совершенно чиста и которая у Эвджилара все еще не показывает никакой замутненности, в нижней части долины становится мутной и желтоватой, так что название Ксанф здесь вполне уместно. Таким образом, это изменение в его виде происходит, когда река протекает через верхнюю долину, и взвесь, которая придает реке мутный вид, принадлежит в основном только что растворенным массам очень древних наносов, которые образовались в верхней долине в то время, когда она еще была озером. Если таким образом доказано, что наносная почва нижней долины происходит в основном от сиенита, то немедленно исчезает всякая возможность приписать другим рекам и ручьям какую-либо решающую роль в переносе наносных отложений. Ни Бунарбаши-Су, ни Кемар-Су, ни Калифатли-Асмак нельзя при этом принимать во внимание, если только они фактически не могут иногда случайно сдвинуть наносы, уже принесенные Скамандром. Особенно важен тот факт, что отложения всех Асмаков – Калифатли-Асмака, древнего русла Скамандра к западу от Калифатли, и в особенности Ин-Тепе-Асмака – происходят с высоких гор. Материал с Улу-Дага, такой, как переносит Симоент, не мог заполнить Ин-Тепе-Асмак; примесь сиенита в глине, которую я взял из древнего русла этого Асмака, теперь заполненного, со всей определенностью указывает, что оно было покрыто илом из Скамандра. Долина Калифатли-Асмака также содержит под более поздним слоем отложений мелкого глинистого песка тот же грубый песок, который теперь, как и раньше, один Скамандр приносит с высоких гор. Даже зыбучий песок
Стомалимны, хотя и намного более мелкий, отнюдь не морского происхождения, не считая примеси раковин; во всем остальном этот песок – такой же сиенит, как и песок на долине, речной песок, который реки выносят в Геллеспонт, но который бросает в них земля
[232].
Далее профессор Вирхов
[233] пишет: «Каким бы удовлетворительным ни был сам по себе результат, он не слишком полезен в вопросе хронологии. Только в Ин-Тепе-Асмаке я нашел фрагменты кирпичей в отложениях речного русла, которые свидетельствуют о том, что эти отложения – сравнительно поздние; следовательно, это должно было произойти тогда, когда люди, умевшие обжигать кирпичи, уже обитали на долине. Здесь я заметил, что эти фрагменты кирпичей встречаются не только на поверхности, но и ниже. Таким образом, с этой стороны не должно быть никаких возражений против мнения, что
Ин-Тепе-Асмак перестал быть настоящей рекой только в сравнительно недавнее время».
Результат исследований Вирхова и Бюрнуфа, доказавших, что, за исключением гидрографии, долина Трои едва ли пережила какие-либо материальные изменения со времен Троянской войны, совпадает с тем, что получил профессор П.В. Форххаммер
[234] в ходе исследований, которые он производил здесь в 1839 году в обществе лейтенанта (теперь адмирала) Т.Э.Б. Спрэтта. «Мы, – говорит он, – отвергаем, как полностью ошибочную, теорию, согласно которой нижняя долина могла быть сформирована наносами, образовавшимися уже после гомеровских времен, и что последние могли занести существовавший якобы порт, который некогда находился на значительном расстоянии внутрь земли. Факты решительно противоречат обеим этим теориям, и их ни в коей мере не подтверждают гомеровские поэмы. Было бы совершенно необъяснимо, как наносная почва по обеим сторонам рек могла бы образовать вертикальные берега высотой от 6 до 10 футов после их продолжения и на восточной стороне побережья, в то время как они не заполнили лагуны и в то же время были отделены от Геллеспонта песчаной насыпью. Гомер, который говорит о большой лагуне, не знает ни о порте по соседству с греческим лагерем и ни единым словом не намекает на его существование. Напротив, многие пассажи в «Илиаде»
[235] доказывают, что греческий лагерь фактически находился на берегу моря или на Геллеспонте. Скилак справедливо утверждает, что расстояние от Нового Илиона до моря равняется 25 стадиям. Долина в ее современном состоянии во всех своих основных чертах является древним царством старца Приама и полем битвы Гектора и Ахилла».
Я могу также процитировать здесь то, что я написал на ту же тему двенадцать лет назад
[236]: «Я проследовал по морскому берегу на запад к мысу Сигей, внимательно исследуя природу почвы, чтобы понять, могла ли она состоять, как утверждает Страбон, из наносов, образовавшихся после Троянской войны. Постепенный подъем высот Ин-Тепе, как показалось мне, немедленно опровергает предположение о том, что здесь когда-либо мог существовать залив, и я полностью убедился в этом, увидев высокие вертикальные берега маленьких речушек Ин-Тепе-Асмак и Калифатли-Асмак близ их устья в болотистой почве. Если бы почва долины произошла от наносов нынешних рек и речушек, их берега не могли бы иметь перпендикулярную высоту от 6 до 10 футов там, где земля болотистая и мягкая. Кроме того, большие глубокие лагуны на побережье долины делают невозможным то, чтобы Троянская долина могла быть образована – целиком или отчасти – речными наносами; поскольку, если бы реки отлагали наносы, увеличивая тем самым долину, эти глубокие лагуны заполнились бы первыми. Большая
Стомалимна, или лагуна и болото, о которой говорит Страбон
[237], все еще существует, и, несомненно, сейчас она не больше и не меньше, чем во время этого географа, поскольку вода, которая испаряется из лагуны, немедленно восполняется водой, просачивающейся из моря. Более того, течение Геллеспонта, скорость которого составляет 2 мили в час, уносит речные наносы и отлагает их на мелководье слева, вне Геллеспонта, на расстоянии множества километров от Троянской долины; то же самое течение во все времена должно было предотвращать разрастание берега».
В своей ученой работе
[238] «Об азиатском береге Геллеспонта» г-н Фрэнк Калверт, который уже двадцать лет проживает в Дарданеллах, доказывает безо всякого сомнения, что рост земли на берегу прекратился и что море постепенно находит на сушу. Процитировав несколько примеров тому, как воды Геллеспонта смывали части земли на азиатском берегу над Троянской долиной, он пишет: «В настоящее время воздействие Геллеспонта на наносы рек, которые вливаются в него, можно сравнить с воздействием мощного течения большой реки у устья ее притока. Поскольку на побережье у Султание-Кале
[239] и Кум-Кале
[240] у устьев рек Родий и Скамандр никакого увеличения берега не возникло, это с очевидностью доказывает, что с 1453 и 1659 годов роста берега не произошло. Если принять гипотезу об исчезновении значительной части наносного перешейка Нагары (Абидос) со времен Ксеркса, тогда эта пропорция может, на основании исторических доказательств, быть датирована гораздо более ранним периодом, а именно 480 годом до н. э. Естественное геологическое свидетельство, предоставленное разрушающимися склонами берега, омываемыми морем, и узкое побережье рядом с устьями рек и их дельтами, особенно близ мысов Сигей и Ретий, доказывает, что разрушительное воздействие моря имело место задолго до исторического времени, в то время как отступление дельт доказывает, что это следует приписать изменению в относительном уровне моря и земли. Это изменение не ограничивается Геллеспонтом. Исследование всего северного берега залива Воло в 1875 году доказало, что в этих сравнительно спокойных водах, где нет течения, море также наступает на землю. Если признать, что наносный берег между мысами Сигей и Ретий отмечает место греческого лагеря и стоянки кораблей, тогда, как мне кажется, свидетельство геологии доказывает, что побережье во время Троянской войны ничем не отличалось от сегодняшнего».
Далее, я могу упомянуть, что те, кто из «Илиады» делает вывод о существовании глубокого залива в долине во времена Гомера, с моей точки зрения, неправильно интерпретируют пассажи, которые они цитируют, где поэт говорит, что греки «вкруг по безмерному брегу, несчетные, к сонму тянулись»
[241] и, опять, что «наполнили целый берег залива широкого, все между мысов пространство»
[242]. Он, очевидно, просто имеет в виду низкий берег Геллеспонта, ограниченный, как и теперь, мысами Сигей и Ретий, то есть высотами Ин-Тепе. Опять-таки, слова «но Ксанф быстротечный бурной волной унесет в беспредельное лоно морское»
[243] не могут заставить нас думать о настоящем заливе; кроме того, слово в «Илиаде» означает «широкий», а не «глубокий»: , таким образом, не может означать ничего иного, кроме широкого или большого морского пространства.
Я сам всегда утверждал не только что Калифатли-Асмак и древний Скамандр – это одно и то же, но и что последний некогда повернул у Кум-Кея в ложе Ин-Тепе-Асмака, через которое он впадал в Геллеспонт рядом с мысом Ретий
[244]. То, что древний Скамандр имел такое течение, и никакое другое, очевидно, исходя из Гомера; ибо, если бы он занимал свое нынешнее русло во время Троянской войны, он протекал бы через греческий лагерь, и Гомер имел бы массу возможностей упомянуть об этом важном факте. Поскольку он никогда не говорит о реке в лагере, из этого мы можем сделать вывод, что он не знал, что таковая в нем имелась. Однако в «Илиаде» есть множество пассажей, свидетельствующих о том, что, по мысли поэта, греческий лагерь находился
слева, а не справа от Скамандра, как было бы, если бы река текла по своему сегодняшнему руслу. Когда, например, Приам во время своего визита к Ахиллу проходит мимо кургана Ила и немедленно после этого попадает к броду через Скамандр, где поит своих лошадей и мулов
[245], греческий лагерь, разумеется, должен быть слева от реки; это, очевидно, так и тогда, когда по своем возвращении в греческий лагерь он снова подходит к броду через Скамандр и ведет своих коней в город, в то время как за ним следует запряженная мулами телега с телом Гектора
[246]. Далее, я могу процитировать тот пассаж, где, когда Гектор ранен, его спутники берут его на руки и уносят с поля боя, в то время как его колесничий оставался с его блестящей колесницей и быстрыми конями, которые уносят героя, жалобно стонущего, в город. Но когда они достигают берега широкопучинного Ксанфа, рожденного Звесом, друзья поднимают его с колесницы, кладут на землю и поливают водой
[247]. Как справедливо замечает В. Крист
[248], этот пассаж не оставляет никаких сомнений в том, что по пути в Илион Гектору необходимо было пересечь Скамандр (или Ксанф), ибо нельзя считать возможным, чтобы колесничий мог отклониться от более короткой и прямой дороги, дабы подъехать к реке и оросить водой опасно раненного героя.
То, что греческий лагерь был слева от Скамандра и что эта река протекала между городом и лагерем, далее доказывается тем пассажем, где, после того как Патрокл отрезал лучшие троянские войска, он прогнал их назад к кораблям, положил конец всем их попыткам вернуться обратно в город и атаковал и истребил их между кораблями, рекой и высокими стенами Трои
[249].
Мою теорию, согласно которой Скамандр после его слияния с Симоентом впадал в Геллеспонт к востоку от греческого лагеря, горячо защищал еще в 1852 году покойный даровитый исследователь Юлиус Браун в своей ученой диссертации «Гомер и его время»
[250]. В. Крист
[251] тем не менее полагает, что Скамандр должен был протекать к западу от греческого лагеря, поскольку все основные сражения происходили на долине между Скамандром и Симоентом, где армии преследовали друг друга то до города, то до кораблей, причем ничего не упоминалось о том, чтобы им приходилось переходить реку. Но Гомер был эпическим поэтом, а не историком: он пишет с поэтической вольностью, а не с мелочной аккуратностью географа, и мы должны быть благодарны ему за то, что он дал нам общее понятие о топографии долины. Из цитированных выше пассажей, где упоминается брод через Скамандр, очевидно, что, чтобы добраться до греческого лагеря, нужно было пересечь реку, слева от которой он находился. Поэт далее мельком упоминает
[252] слияние Симоента и Скамандра непосредственно перед Троей; он неоднократно и весьма подробно описывает основные сражения, которые происходят на долине между двумя реками и городом; однако требовать от него описания того, каким же образом армии переходили через Скамандр, – это, думаю я, требовать слишком много от эпического поэта. Пассаж, на который ссылается В. Крист
[253], может означать только долину между Скамандром, Симоентом и Троей. В уже процитированном пассаже
[254] говорится, что греческие корабли заполняют весь берег между двумя мысами – Сигеем и Ретием. Однако то же самое можно было бы сказать и о лагере, который простирался от мыса Сигей на восток и был отделен от противоположного мыса только течением реки.
Гомеровские эпитеты Скамандра –
[255], что означает «с высоким берегом», от (это слово Гомер использует только применительно к морскому берегу), («прекрасно текущий»)
[256]; («пучинный»)
[257]; («поток быстроводный, глубокопучинный»)
[258]; («серебристопучинный, глубокотекущий»)
[259]; («могучий поток, серебристопучинный»)
[260], («священный»)
[261]. Его берега были отвесны и высоки
[262], и ему приносили в жертву живых быков и «коней звуконогих»
[263]. Говорили, что Скамандр рожден Зевсом
[264], и в Трое у него был свой жрец, которого люди посещали как бога
[265]: это заставляет нас предполагать, что у речного божества был храм или по меньшей мере алтарь в городе. Боги называли его Ксанфом, и он присутствовал в собрании богов на Олимпе
[266]; он принимал участие в сражении богов перед Троей
[267]; он производил страшные наводнения
[268]; и, как и сегодня, его берега были в изобилии покрыты вязами, ивами, тамарисками, лотосом, камышом и кипреем
[269].
Я могу добавить, что ничто, как мне кажется, не показывает лучше то огромное значение, которое имела для троянцев эта река, и то почитание, которое они ей оказывали, чем тот факт, что Гектор, могущественнейший герой Илиона, сравнивает самого себя со Скамандром и дает своему сыну Астианакту имя Скамандрий, то есть «скамандриец»
[270].
Геродот говорит, что, когда армии Ксеркса достигли Скамандра, это была первая река, которую они пересекли с тех пор, как оставили Сарды, где воды им не хватило: ее было недостаточно, чтобы удовлетворить жажду людей и скота; затем персидский монарх поднялся в Пергам Приама
[271], чтобы посмотреть на него. В рассказе Геродота, судя по всему, нет преувеличения: ибо, хотя в Скамандре много воды зимой и весной, в сухой сезон он обычно превращается в очень тонкий и мелкий ручей. Я видел это множество раз, и последний раз в сентябре и октябре 1878 года: он так высох, что на всей Троянской долине вообще не было потока – фактически ничего, кроме луж стоячей воды. Это случается отнюдь не редко: именно жители деревень Калифатли, Ени-Шехр и Ени-Кей уверяли меня, что в сухое лето, в среднем раз в три года, в августе и сентябре в реке на Троянской долине вообще нет проточной воды. Они также уверили меня в том, что это всегда случается поздним летом или осенью, если в апреле или мае в горах Иды шли обильные дожди, которые растопили снег, а за этим следовала долгая засуха. Если армия Ксеркса подошла к Скамандру именно в такой момент, то неудивительно, что воды для людей и животных не хватило. Такое положение Скамандра описано с некоторыми преувеличениями у Лукана, который говорит, что Цезарь пересек излучину Ксанфа по сухому песку, сам того не заметив, и безопасно переставлял ноги среди высокой травы
[272].
Во времена римского географа Помпония Мелы, который жил в царствование императора Клавдия (41–54 н. э.), также считалось, что Скамандр и Симоент не имеют никакого другого значения, кроме воспоминаний о связанных с ними событиях; ибо, говоря о них, он замечает: «Реки, великие скорее своею славой, чем по природе» («Fama quam natura majora flumina»)
[273]. Это весьма справедливое замечание сильно контрастирует с утверждением Плиния
[274], который двадцать пять или тридцать лет спустя, сообщая о том, что он видел со своего корабля, проплывая мимо побережья Троады, говорит о Скамандре как о «судоходной реке». Назвать Скамандр «судоходной рекой» кажется злой шуткой, поскольку даже зимой он не судоходен и для маленьких лодок из-за сильного течения и множества отмелей. Кроме того, римский натуралист совершает еще одну очевидную ошибку, говоря о Ксанфе и Скамандре как о двух разных реках и упоминая, кроме того, еще и Палескамандр. Ученые, которые никогда не посещали Троаду, постоянно утверждают, что, поскольку Плиний говорит о судоходном Скамандре перед мысом Сигей, он не может иметь в виду ничего другого, кроме искусственного канала, через который часть вод речушки, именуемой Бунарбаши-Су, втекает в залив Бесика. Ширина этого канала, однако, составляет только от 13 до 20 футов, а глубина – от 1 до 4 футов; но у устья она еще меньше. Таким образом, было бы просто издевательством называть это «судоходной рекой». Здесь я совершенно согласен с профессором Вирховом в том, что Плиний под Скамандром не мог иметь в виду ничего другого, кроме современного Скамандра, а под «Ксанфом, соединенным с Симоентом» – Калифатли-Асмак, в который все еще впадает Симоент и русло которого, как мы уже объясняли, идентично руслу древнего Скамандра, и, наконец, под Палескамандром – Ин-Тепе-Асмак: через это русло древний Скамандр некогда впадал в Геллеспонт рядом с мысом Сигей
[275].
(d) Ин-Тепе-Асмак
[276] «течет вдоль восточной границы долины параллельной линией с хребтом Ретия и впадает в Геллеспонт на расстоянии примерно 600 футов к северу от Ин-Тепе, кургана, приписываемого Аяксу. Согласно Акербладу
[277] и Форххаммеру
[278], местные жители называют устье Ин-Тепе-Асмака Каранлык-Лимани (порт Каранлыка; это слово означает «тьма»). Однако это неверно, так как этим названием обозначается не устье Ин-Тепе-Асмака, но небольшая бухта или ручей непосредственно к востоку от выдающегося перешейка Ретия; она окружена напоминающей вал оградой гребня третичного хребта и, таким образом, очень хорошо спрятана; отсюда и ее название. Здесь, как я уже говорил, я всегда принимал свои утренние ванны в темноте
[279*]. Макларен
[280] считает, что устье Ин-Тепе-Асмака идентично с «портом ахейцев», упомянутым многими древними авторами
[281]. Это устье отделено от Геллеспонта широкой и плоской песчаной насыпью, которая (как считает профессор Вирхов) имеет длину 230 шагов и которая на восточной стороне связана с выдающимся перешейком Ретия. От его устья до моста
[282], длина которого равна 72 шагам, Ин-Тепе-Асмак становится довольно большой рекой. Он сохраняет свою длину на некотором расстоянии, однако его отмели и берега покрыты более богатой растительностью; его очень твердые и острые камыши становятся выше и толще; то тут, то там среди них пропускает свои длинные побеги дикий виноград (Vitis vinifera); высокие поросли асфоделей и ароматной артемизии занимают более высокие и сухие места. Примерно в 50 шагах выше моста открытый поток воды в русле становится узким и вскоре исчезает среди пышной растительности – тростника, камышей и рогоза. Он снова появляется то тут, то там, однако покрыт при этом густой вуалью водяных лютиков. Еще дальше в речном потоке можно видеть более или менее длинные островки, отчасти покрытые растительностью, а также массы почвы, выдающиеся в реку от берегов, которые здесь выше, так что ширина русла совершенно не соответствует ширине водяного потока. Примерно в десяти минутах ходьбы над первым мостом находится второй каменный мост, но он короткий и низкий. Вскоре после этого поток воды виден только в небольшой канавке; наконец, он окончательно запруживается кустарниками и более твердой почвой. Это происходит несколько ниже возвышенности, которая выдается из юго-восточной стороны Ретия и которую легко распознать по нескольким овчарням, которые стоят на ней и которые принадлежат деревне Кум-Кей. Здесь древнее ложе реки, которое легко распознать по его наклонным берегам, все еще имеет ширину 42 фута, однако оно совершенно сухое: только на его правой стороне имеется похожее на канаву русло шириной от 4 до 5 футов, в котором нет течения. Оно все еще имеет в разрезе форму чаши, но поверхность его неровная, местами слегка холмистая, и в основном оно чуть выше в центре, чем по бокам. Оно покрыто травой, перемешанной с клевером и множеством голубых цветков гинандририса; то тут, то там еще встречаются густые заросли тростников. Чуть дальше выше по склону русло еще более заполнено, и на другой стороне уже упомянутой возвышенности старое русло уже нельзя ясно различить». Далее профессор Вирхов пишет: «Я описал характер Ин-Тепе-Асмака так полно, чтобы положить конец неопределенности касательно протяженности, характера и связей этой реки. Из этого описания видно, что в настоящее время
этот Асмак представляет собой мертвое, стоячее русло, верхняя часть которого все более и более зарастает и нижняя часть остается открытой только благодаря воде из Геллеспонта.
Этот поток уже не дает, но принимает в себя воду (то есть является заливом-Inwike). Вода, которую он получает, за исключением периода разливов, может быть только дождевой водой».
(e)
Бунарбаши-Су. Основная часть воды в этой речушке происходит из 34 или, скорее, 40 источников у подножия высот Бунарбаши, которые я посещал и исследовал в обществе профессора Вирхова
[283]. Первые три из них находятся совсем рядом; чуть дальше к северу – еще два, а другие текут на расстоянии около 1700 футов. Их воды образуют речушку глубиной от 3 до 6 футов и шириной от 13 до 20 футов. В нее немедленно втекает очень небольшой приток, который происходит из долин к востоку от Бали-Дага. «В своем дальнейшем течении, – пишет профессор Вирхов
[284], – она образует ряд больших болот, которые весьма точно были описаны М. Форххаммером
[285]. Ручей Бунарбаши, – добавляет он, – несмотря на то что вода из него отводится искусственным каналом, в ходе своего краткого течения имеет четыре больших бассейна, где достаточно воды даже летом. За исключением просачивания через плотную почву у самих источников, к востоку от Ужек-Тепе мы обнаружили большой водоем, глубокий в середине и поросший тростниками и камышом; даже в разгар лета по нему могут плавать рыбачьи лодки. Ниже, в Еркасси-Кее, находится небольшое, обильное водой болото. Подобное же болото есть в долине, через которую проходит канал. В дождливый сезон та же самая речушка (Бунарбаши-Су) через зимнее русло своего первоначального ложа, так называемый Лисгар, наполняет также большое болото в изгибе мыса Ени-Шехр ниже Агиос-Деметриос-Тепе.
Уже упомянутое зимнее русло «речушки», как весьма значительно именует Бунарбаши-Су Форххаммер
[286], является, по его мнению, идентичным с его первоначальным руслом, которое существовало до того, как был прорыт искусственный канал к Эгейскому морю. Это древнее русло отчасти глубоко вырезано в суглинке и отчасти разливается по плоскому пространству без определенных берегов. Однако даже в этих плоских местах его пределы не изменяются от года к году. В то время как зимой поток предпочитает уже существующее русло какому-либо другому течению по более высокой почве, летом он тем более сохраняет русло, отпечатанное в суглинке, поскольку от жары глина становится твердой почти как камень. В этой твердой глинистой почве на ровных местах этого зимнего русла видны небольшие искусственные каналы, возможно весьма почтенного возраста. Зимнее русло Бунарбаши-Су в двух местах впадает в Скамандр над Ени-Шехром и вместе с ним вливается в Геллеспонт.
«Из этого описания очевидно, что вся западная сторона долины вдоль хребтов Ужек и Сигей полна болотами Бунарбаши-Су, и это еще более очевидно на карте Спрэтта. Эти болота занимают все изгибы побережья и в большой степени наступают на долину, так что они оставляют только в южной ее части небольшую часть для возделывания; и даже эти участки подвержены разливам Скамандра. Лучше всего увидеть все это, следуя по дороге, которая ведет из Калифатли до Еркасси-Кея и Ужек-Кея. 22 апреля она была в следующем состоянии. Пройдя поле, все еще очень влажное после последнего разлива и местами покрытое, там, где оно высохло, жирной потрескавшейся коркой, сначала я пришел к двум небольшим рукавам Бунарбаши-Су, которые находятся рядом друг с другом и в которых была открытая, но едва текущая и грязная вода; через них вел полуразрушенный мостик. Справа (к северу) эти рукава терялись в большом болоте, густо заросшем пышными водяными растениями. Слева, где болото было не менее обширно, все еще стояли старые камыши вдвое выше человеческого роста. Через это болото длинная извилистая дорога вела по разрушенной каменной плотине. На западной стороне мы подошли к другому небольшому каменному мостику, который одной короткой аркой был переброшен через выкопанный ниже канал. Несколько мутноватая, но все еще прозрачная вода протекала по нему быстрым потоком. Непосредственно за ним, на западном берегу, начинается твердая почва».
Далее, говоря о ряде болот, и особенно о древних руслах Бунарбаши-Су, профессор Вирхов
[287] полагает, что сооружение искусственного канала к Эгейскому морю не может относиться к очень глубокой древности. Фактически о его возрасте делались различные предположения. Впервые о нем упоминает Вуд
[288], который считает, что его выкопал турецкий губернатор. Хант
[289], путешествовавший по Троаде в 1801 году, говорит, что от крестьян он слышал, что восемьдесят лет назад (то есть в 1720 году) этот канал был выкопан султаншей сераля, которая в то время была владелицей этих земель, и что после этого он был восстановлен Гассан-пашой. Турки из Еркасси-Кея уверяли Лешевалье
[290], что капудан-паша Гассан построил мельницу и бани в соседней долине и что их самих использовали на строительстве нового канала. Лешевалье считает, что воду Бунарбаши-Су раньше отводил к Александрии Троаде акведук Герода Аттика. Баркер Уэбб
[291] также говорит, что Гассан-паша эль-Гази провел воду Бунарбаши-Су через старый канал, который он восстановил и который движет мельницу. Модюи
[292] полагает, что канал восстанавливался в разное время, но что он существовал уже в эпоху Ксеркса и что во время Деметрия из Скепсиса он отводил всю воду Бунарбаши-Су (который он называет Скамандром) в Эгейское море. Форххаммер также придерживается мнения, что этот канал очень древний
[293]. Полковник Лик
[294] не осмеливается решать вопрос, был ли канал работой древних или же турок. Однако я полагаю, что лучший ответ на этот вопрос могут дать наносы, отложенные этим каналом, которые покрывают пространство около мили с половиной в длину и ширину и таким образом уже заполнили едва ли не большую часть бухты Бесика. То, что такая маленькая речушка, как этот канал, может образовать такие огромные наносы за сто лет, совершенно исключено; мне кажется, что для этого нужны многие столетия. Этот канал, как уже говорилось, имеет ширину от 13 до 20 метров и глубину от 1 до 4 футов. На длительном расстоянии он вырублен в скале.
Вирхов пишет: «Как справедливо замечает г-н Форххаммер в процитированном выше пассаже, древние русла Бунарбаши-Су отчасти очень глубоко врезались в почву, и я могу добавить, что они врезались настолько глубоко, что мы не можем предполагать, что они сохранились в таком виде на протяжении тысяч лет. Это лучше всего видеть, следуя по дороге от Ени-Кея до парома на Скамандре. Сначала нужно сделать длинный поворот к северу вокруг Лисгара; потом дорога заворачивает вокруг отрога горной гряды к нескольким мостам, по которым можно пересечь два таких потока. Когда я в первый раз прибыл сюда, я подумал, в особенности на восточном мосту, что передо мной величественная река. Насколько достигал взгляд по обеим сторонам, перед нами было широкое русло с лишь небольшими изгибами, заполненное открытой водой и четко вырезанными берегами – своего рода миниатюрная копия соседнего Скамандра. Однако дальнейшее исследование показало, что это русло не является неразрывным; даже во время разлива оно связано с Бунарбаши-Су только болотами и разлившейся водой. Однако эту воду приносит не Бунарбаши-Су, а Скамандр, который затапливает его левый берег в определенных местах. Три основных места, где это происходит, точно помечены на карте адмирала Спрэтта, там, где я их и нашел. Первое находится чуть ниже Бунарбаши, где, после того как Скамандр вливается на долину, он делает свой первый большой изгиб к западу и образует острова. Второе – напротив Ужек-Тепе, и оно действительно имеет отчетливую связь с большим камышовым болотом на Бунарбаши-Су. Третье расположено гораздо ниже, напротив Ени-Кея; отсюда наполняются болота области Лисгара и прилегающие низины.
Собственно говоря, отношение Бунарбаши-Су к Скамандру очень напоминает Калифатли-Асмак. Оба они в большой степени обязаны своим существованием своему могучему «брату». Если бы не искусственный канал к бухте Бесика, воды Бунарбаши-Су полностью изливались бы на долину и заполнили бы расположенные ниже русла, которые теперь сухи, так же, как вода источников Дудена заполняет русло Калифатли-Асмака. Таким образом, должно было бы быть и название «Бунарбаши-Асмак». Название «Су» уместно только в том случае, если говорить об искусственном канале с его проточной водой.
Другой канал, который, очевидно, потребовал еще большего труда, был выкопан неизвестно когда через мыс Сигей между Ени-Кеем и Агиос-Деметриос-Тепе. Согласно Форххаммеру
[295], длина канала составляет 3 тысячи футов, глубина – более 100 футов и ширина вверху – около 100 футов. В настоящее время он на 10–15 футов в глубину заполнен землей, так что от него нет никакой пользы. Очевидно, он был построен для отвода вод Лисгара и зимнего разлива Бунарбаши-Су».
До того как был прокопан искусственный канал и до того как Скамандр принял свое современное течение, Бунарбаши-Су протекал по высотам Сигея и впадал в Геллеспонт. Из-за своего положения, а также из-за своей незначительности он ни в коей мере не препятствовал движению армий и поэтому не упомянут у Гомера.
f) Относительно
Калифатли-Асмака – который я вместе с Вирховом, Бюрнуфом и Калвертом считаю идентичным с древним руслом Скамандра – я уже говорил довольно подробно. Здесь достаточно добавить, что один из его рукавов берет свое начало в болотах Дудена
[296] на ферме г-на Калверта Акши-Кей, в то время как другой рукав начинается с того места, где встречаются Скамандр и Фимбрий. Второй рукав, широкий и глубокий, приносит во время разлива огромное количество воды из Скамандра и соединяется с первым рукавом на небольшом расстоянии к северу от болота Дуден. Едва ли следует сомневаться в том, что это и есть древнее русло Скамандра. На небольшом расстоянии к северу от места слияния Скамандра и Фимбрия находится второе русло и немного далее – третье; через них Скамандр сейчас изливает лишнюю воду в Калифатли-Асмак. Во всех трех руслах, но в особенности в последнем, можно видеть стволы вывороченных деревьев, которые были унесены вниз по течению силой потока. В Калифатли-Асмаке почти нет течения, кроме как в зимние месяцы; в сухой сезон он состоит из длинного ряда прудов со стоячей водой.
(g) Река
Рес [297] во времена Страбона именовалась Реитом , который, однако, ссылаясь на Деметрия из Скепсиса, говорит, что, возможно, река, которая впадает в Граник, идентична с гомеровским Ресом
[298].
(h) Река
Гептапор [299], согласно Страбону
[300], протекает в 180 стадиях к северу от Адрамиттия.
(i) Река
Карес [301] текла от Малунта между Палескепсисом и Ахейоном, на берегу напротив Тенедоса, и впадала в Эсеп
[302].
(j) Река
Родий [303], возможно – маленькая река, которая впадает в Геллеспонт у Дарданелл
[304]. Согласно Страбону, он впадал в Геллеспонт между Абидосом и Дарданом; напротив его устья, на фракийском Херсонесе, находился так называемый Собачий курган, Киносема (
Cynossema, ), который считался могилой Гекубы. Страбон далее утверждает, что, согласно другим авторам, Родий впадает в Эсеп
[305]. В другом месте Страбон говорит, что Родий впадает в Эний; он замечает, что в то же самое время он идет от Клеандрии и Горда
[306].
(k)
Граник [307] начинается на горе Котил, одной из вершин Иды
[308]. Он протекает на северо-восток через область Адрастея и впадает в Пропонтиду напротив острова Офиусы (ныне Афзия)
[309]. На берегах этой реки Александр Великий победил армию Дария в 334 году до н. э.
(l)
Эсеп [310] также начинается на горе Котил
[311], принимает в себя, как уже говорилось выше, Карес, проходит к северо-востоку от Зелеи и впадает в Пропонтиду напротив острова Халона, современная Алони
[312].
(m)
Селлеент / Селеис [313] течет в окрестностях Арисбы. Страбон пишет: «Что касается рек, то, по словам поэта, Селлеент протекает вблизи Арисбы, если только Асий прибыл «из Арисбы и от вод Селлеента»
[314].
(n)
Практий [315] протекал между Абидосом и Лампсаком. Страбон говорит: «Река Практий действительно существует, но города с таким именем, как некоторые предполагали, нет. Эта река течет между Абидосом и Лампсаком»
[316].
(o)
Сатниоент , который поэт называет «светлоструйным»
[317], теперь называется Тузлатчай, то есть Соленая река: она начинается на Иде, течет в западном направлении через самую южную часть Троады и впадает в Эгейское море между Ларисой и Гамакситом
[318].
