23. РАНЫ И ПУЛИ

Раны президента

Свидетель может ошибаться, может лгать, может опускать какие-то детали виденного, может просто отмалчиваться из страха, что преступники попытаются разделаться с ним. Поэтому при расследовании любого убийства свидетельские показания принято рассматривать с долей осторожности. Единственными данными, которые не подвергаются сомнению, принято считать медицинское заключение о вскрытии трупа, описывающее раны, нанесенные жертве, причину и время смерти. Не поразительно ли, что в самом сенсационном убийстве XX века именно отчет о вскрытии оказался полным противоречий, послужил источником бесконечных споров?

Вечером 22 ноября, в 7.35 — по официальной версии, а по показаниям некоторых свидетелей — в 6.45 и совсем в другом гробу, тело президента было доставлено в Военно-морской госпиталь в Бефезде (близ Вашингтона). Провести вскрытие поручили двум хирургам: Джеймсу Хьюмсу и Торнтону Босвеллу. Оба они имели немалый опыт работы по вскрытию людей, умерших естественной смертью, но почти никакого опыта в исследовании огнестрельных ранений. (В мирное время такие случаи в военно-морском госпитале крайне редки.) Позднее к ним присоединился армейский хирург, полковник Финк, занимавшийся расследованием насильственных смертей, но не со скальпелем в руках, а в качестве администратора, проверяющего работу других. Одно достоинство, правда, должно было компенсировать отсутствие опыта у всех троих: были они людьми военными и, как таковые, подчинялись приказам.

Специалисты-патологи впоследствии нашли много профессиональных ошибок и упущений в официальном отчете о вскрытии. Но и на взгляд рядового читателя вся история медицинской экспертизы выглядит крайне запутанной и неубедительной.

Начать с того, что официальный рапорт о вскрытии, помещенный в Отчет комиссии Уоррена на страницах 538—43, не имеет даты. Когда он был составлен? Главный хирург, доктор Хьюмс, заявляет что черновик рапорта был закончен им утром 24 ноября 1963, а официальный рапорт является исправленной и дополненной версией того первого варианта. Где же сам черновик? «Я сжег его в то же утро в собственном камине». Следователь, конечно, не спрашивает, что заставило доктора обойтись с черновыми заметками так, словно это были какие-то шпионские шифровки, а сам он ждал ареста.

Все 13 человек, помогавших при вскрытии, получили письменный приказ, запрещавший им рассказывать о том, что они видели, даже членам семьи и грозивший трибуналом за нарушение.

1) Напоминаем вам, что приказ главного хирурга военно-морских сил Соединенных Штатов запрещает вам обсуждать с кем бы то ни было события, связанные с исполнением вами служебных обязанностей в ночь с 22 на 23 ноября.

2) Это письмо представляет собой официальное уведомление об отдании вышеупомянутого приказа. Если вы нарушите приказ о неразглашении вы подлежите суду Военного трибунала по соответствующим статьям Военного кодекса.

Хирурги, проводившие вскрытие в Бефезде, не заметили раны в горле. Они узнали о ней только из телефонного разговора с Далласским хирургом, доктором Перри, наутро 23 ноября. Доктор Перри рассказал им, что в горле президента была аккуратная рана размером всего 3–5 мм. Пытаясь восстановить дыхание умирающего, он сделал надрез прямо по этой ране и ввел в трахею дыхательную трубку. Доктор Хьюз во время вскрытия увидел только этот хирургический разрез.

Сразу после смерти президента далласские врачи дали пресс-конференцию в госпитале. Результаты этой пресс-конференции немедленно были опубликованы в десятках газет, передавались по радио и телевидению. Из этих отчетов ясно, что почти все врачи были уверены:

одна из пуль ударила президента в горло. Они описывали аккуратную ранку с ровными краями. Имея огромный опыт работы с огнестрельными ранениями (как и всякий большой американский город, Даллас поставлял им подстреленных людей почти каждый день), они легко умели отличать входную рану от выходной. То же самое впечатление возникает и при чтении их отчетов, написанных для ФБР в тот же день. Однако Секретная служба, видимо, не была удовлетворена этими отчетами. Ее агенты продолжали расспрашивать далласских врачей и медсестер. Всего было проведено — судя по рассказам медперсонала — как минимум 30 таких допросов. Почему-то в опубликованных документах нет протоколов ни одного из них.

Комиссия Уоррена начала расспрашивать врачей в марте 1964 года. Теперь уже в их показаниях не было прежней уверенности. Многие говорили, что рана в горле могла быть и входной, и выходной. Доктор Перри заявил, что слова его были искажены прессой, что высказываемые предположения были представлены как твердые умозаключения. Доктор Джонс продолжал утверждать, что рана выглядела как входная, а если допустить, что она была выходной, это значит, что пуля уже почти не имела скорости, с трудом пробилась через ткани и должна была просто упасть на пол автомобиля. Так как, по теории ведшего допрос Арлена Спектера, этой пуле предстояло еще пробить губернатора Коннэлли, он вдруг стал спрашивать Джонса, верно ли, что сейчас решается вопрос о его статусе в Паркландской больнице? правда ли, что в июле истекает срок его стажировки? правду ли он сказал агентам Секретной службы, что никаких письменных заметок о событиях в операционной у него не осталось?

Врачи в Бефезде не заметили рану в горле, зато врачи в Далласе не заметили рану в спине. Они уделяли все время ранам головы и горла и не могли терять драгоценные секунды на детальный осмотр. Правда, доктор Каррико заявил, что он подсунул руки под спину президента и ощупал ее от поясницы вверх, не обнаружив никакой раны. Но за все время в операционной президента ни разу не переворачивали лицом вниз — даже после наступления смерти. Две медсестры обмыли тело и завернули его в простыни. Следователь не спросил их, видели ли они рану в спине.

Хотя сам факт наличия раны в спине почти не вызывал сомнения даже у критиков Отчета, споры велись по поводу ее местоположения. Во время вскрытия в Бефезде доктор Босвелл сделал зарисовку, показывающую расположение ран на теле. Рана в спине изображена примерно на шесть дюймов ниже воротника и на два дюйма правее позвоночника. Это местоположение точно совпадает с отверстиями в рубашке и пиджаке президента, с показаниями агентов ФБР, присутствовавших при вскрытии.

Но разве может пуля, прилетевшая сзади и сверху и ударившая в спину, вылететь из горла, то есть в точке, находящейся выше точки входа?

Не может.

Поэтому были предприняты соответствующие усилия, чтобы «передвинуть» рану выше, почти в основание шеи. Доктор Босвелл заявил, что его зарисовка была приблизительной и рана в спине указана на ней неправильно (каким-то образом все остальные раны и шрамы, изображенные на этой зарисовке, имеют правильное местоположение). Доктор Хьюмс заявил, что, видимо, рубашка и пиджак президента задрались в момент выстрела на шесть дюймов выше. (Хотя фотографии, сделанные за секунду до стрельбы, показывают, что рубашка и пиджак сидят на президенте отлично.) И вот под наблюдением хирургов военный художник изготавливает рисунок, который и помещают в приложение к Отчету. Но даже на нем видно, каким неестественным усилием надо было бы выгнуть шею президента, чтобы версия Комиссии получила хоть какое-то правдоподобие.

Но зачем же нужно было затруднять в таком деле художников? Неужели во время вскрытия не были сделаны фотографии, неужели не сохранились рентгеновские снимки?

Нет, снимки делались. В присутствии агентов Секретной службы были сделаны 11 рентгеновских снимков, 22 цветные фотографии, 18 черно-белых, а также имелась катушка пленки с пятью непроявленными снимками. Все это забрал под расписку агент Рой Келлерман. В апреле 1965 года фотодокументы были переданы семье покойного президента, которая поместила их в Национальный архив с требованием никому не показывать в течение пяти лет. Лишь в январе 1969, за четыре дня до окончания срока президентства Линдона Джонсона, Министерство юстиции выпустило отчет четырех Врачей, которые были отобраны для обследования фотоматериалов. Их заключение: фотографии подлинные и подтверждают официальный рапорт о вскрытии.

Членам Комиссии Уоррена фотодокументы показаны не были. Сам Уоррен в своих воспоминаниях писал:

Я видел эти снимки, и они произвели на меня такое ужасное впечатление, что я не мог спать много ночей…

Чтобы не дать «любителям сенсаций» поживиться, судья Уоррен решил не включать эти снимки в публикуемые документы.

Страшная рана — или раны — в голове президента тоже были по разному описаны врачами Далласа и Бефезды. Есть серьезные расхождения и между тем, что видели хирурги, проводившие вскрытие в 1963 году, и тем, что видели врачи, изучавшие фотодокументы в 1969 и 1972 годах. Противоречия эти так серьезны, что, пытаясь разрешить их, один серьезный исследователь — Дэвид Лифтон — выдвинул уже совершенно парадоксальную теорию: что высокопоставленные заговорщики подменили (или хирургически обработали) тело президента во время перевозки из Далласа в Вашингтон. На поиски доказательств своей гипотезы он потратил около 15 лет и в 1980 году опубликовал книгу «Самые надежные свидетельства», ставшую бестселлером.

Американская читающая публика жадна до любой теории, исходящей из допущения, что заговорщиков следует искать в правительственных организациях — ФБР, Си-Ай-Эй, Секретной службе. Кроме того, книга Лифтона отлично документирована, написана живо, является богатым источником информации. Но главный вывод ее остается недоказанным. Скептический читатель мог бы спросить автора: если эти страшные и могущественные заговорщики имели доступ к президенту, зачем им нужно было устраивать покушение на глазах у пятисот свидетелей? И если они сумели так успешно осуществить убийство, если им было под силу осуществить подмену тела, почему же они так плохо справились с относительно легкой задачей — нанесения ран мертвому телу сзади в нужных местах? У них что — именно в этот момент начали дрожать руки и слезиться глаза? Неужели они не могли сработать почище, чтобы дырки в одежде совпадали с расположением ран, чтобы хирургам в Бефезде не нужно было затыкать рот, чтобы не возникала необходимость прятать фотодокументы вскрытия от всего мира? Но скептический читатель, как мы уже говорили, встречается не часто.

Пули и гильзы

Насмотревшись детективных фильмов и начитавшись детективных романов, мы привыкли верить, что техника раскрытия преступлений поднялась на небывалую высоту, что по отпечаткам пальцев и по рискам на пуле, извлеченной из тела жертвы, стражи закона безошибочно находят как убийцу, так и оружие, использованное им. Мы забываем, что преступники тоже следят за новостями криминалистики, что они научились не оставлять отпечатков, а пули в теле так деформируются, что никаких рисок на них не увидишь. Статистика показывает, что лишь ничтожное число преступников удается отправить за решетку на основании баллистической экспертизы

В официальных документах расследования убийства президента Кеннеди имеется несколько найденных на месте преступления пуль и гильз. Одна пуля (в документах она обозначена номером 399) была найдена на носилках в Паркландской больнице уже после того, как тело президента увезли из операционной. Два пулевых обломка (№ 567 и № 569) были найдены в лимузине, около переднего сиденья. Лабораторный анализ показал, что обе пули вылетели из ружья Освальда.

Чудо-пуля № 399 — это та самая, которая, по уверениям Комиссии, пробила двух человек и при этом осталась целехонькой. Комиссия оказалась перед дилеммой: либо пуля, найденная на носилках, выпала из какой-то раны — и тогда надо было объяснить, из какой, либо она была подброшена кем-то, и тогда надо было признать наличие заговора. А раз заговора «не было, не было, не было», на пулю № 399 взвалили ответственность за семь ран (две — в теле президента, и пять — в теле губернатора).

Дэвид Лифтон считает, что заговорщики не могли быть так глупы, чтобы подбрасывать целехонькую пулю на носилки. Но он забывает при этом, что никто не мог заранее знать, какие раны будут нанесены намеченным жертвам и заранее подготовить «убедительный» комок расплавленного свинца. В этой ситуации вполне логично было заготовить пулю с характерными пометками освальдовского ружья, выстрелив из него, скажем, в мешок с шерстью. (Вспомним, что, судя по показаниям свидетелей на стрельбище — выше, стр. 157, — у Освальда и его приятелей было несколько ружей; сообщники без труда могли «одолжить» у Освальда его итальянский карабин, чтобы осуществить эту несложную подготовительную операцию.) Главное было обеспечить «вещественное доказательство» и предоставить впоследствии адвокатам настоящего убийцы — в случае если бы он был пойман и судим, — обыграть подброшенную пулю так, чтобы свалить всю вину на Освальда. Не случись фильма Запрудера, давшего точный хронометраж выстрелов, эту пулю без труда объявили бы той самой, которая нанесла неглубокую рану в спине президента и затем выпала на носилки.

Имевшиеся обломки пуль и кусочки металла, обнаруженные в ранах, были подвергнуты нейтронно-радиоактивному анализу в лаборатории ФБР. Этот анализ позволяет точно высчитать содержание того или иного элемента в сплаве. И хотя исследуемые образцы металла сравнивались только по содержанию серебра и сурьмы, анализ дал очень важные результаты. Он показал, что использовались, как минимум, два типа пуль и что химический состав пули, попавшей в голову президента, резко отличался от химического состава пули, ранившей губернатора Коннэлли и от обломков, найденных на полу лимузина.

Логика оставляет лишь два возможных варианта: либо убийца был так хитер, что пользовался патронами разных фирм, либо убийц было, как минимум, двое.

Около окна на шестом этаже книжного распределителя были обнаружены три пустые гильзы. Впоследствии они фигурировали как веское доказательство того, что убийца произвел три выстрела из своей засады. Однако более пристальное исследование показало, что одна из гильз имела глубокую вмятину на шейке и для нормального использования была непригодна. Под микроскопом были изучены характерные риски, оставляемые затвором освальдовского ружья. Оказалось, что лишь одна из трех гильз имела точно такие же отметки какие оставлял затвор на гильзах, использованных в контрольном эксперименте. Снова возникала мысль, что гильзы могли быть подброшены.

Таким образом, мы видим, что ни баллистический анализ, ни обследование ран президента и губернатора не подтверждали официальную версию убийцы-одиночки. И хотя за 23 года многие куски головоломки оказались потеряны или безнадежно испорчены, попробуем все же сложить картину из того, что уцелело.