Глава III. Положение женщины у германцев и славян в раннем средневековье

Вопрос о социально-экономическом положении женщины в период раннего средневековья почти не нашел отражения ни в русской дореволюционной, ни в советской, ни в зарубежной литературе. Из работ русских историков этой теме посвящена одна работа — Н. П. Павлова-Сильванского⁵¹⁰, но она касается только права наследования женщиной имущества и земли. На эту тему имеется несколько работ зарубежных авторов⁵¹¹.

Между тем вопрос о положении женщины и ее месте в раннесредневековом обществе — вопрос очень важный, так как женщина такой же «трудящийся субъект», как и мужчина, и на ее долю выпадала изрядная часть производительного труда в обществе.
Осветить в какой-то степени положение женщины в раннее средневековье, на наш взгляд, задача нужная и интересная.

Начнем с того, что отметим положение женщины у германцев и славян на самых ранних ступенях генезиса феодализма, укажем ее место в обществе, ее «ценность» в этом обществе, выраженную в вергельде за ее убийство или оскорбление («за нарушение чести»), и сравним, как менялось место женщины в обществе с развитием феодальных отношений. Потом, насколько позволят источники, выясним роль женщины в производстве, т. е. в сельском хозяйстве раннего средневековья.

Одним из крупнейших историков права — М. Ф. Владимирским-Будановым были обнаружены в архивах Загребской академии наук ценные источники: неизданные законы юго-западных славян⁵¹². Автор обратил особое внимание на два источника из «многих», как он говорит, «неизданных статутов местных общин»⁵¹³,— на «Законник города Каствы» и «Закон общины Вепринской». Автор придает большое значение этим документам, из которых один содержит в себе не только законы, но и судебные приговоры этой общины, а другой⁵¹⁴, составленный, вероятно, в 1400 году, относится к наиболее старым юридическим памятникам хорватского законодательства. «Из числа памятников русского права они уступают по времени только «Русской Правде», а из числа польских — только Вислицким статутам»⁵¹⁵. Автора привлекают эти законы потому, что записаны они на местном, древнехорватском языке в отличие от других юридических славянских источников, записанных на латинском или итальянском языках.

Данное обстоятельство дает право автору сказать, что «законы эти не сочинены каким-либо доктором наук, не списаны с Венецианских или иных (подобно законам многих других долматинских общин); они суть не что иное, как переложенные на письмо нормы обычного права»⁵¹⁶.

Особой статьей законов Вепринца автор считает статью 25. в которой говорится: «Кто женщине или вдовице свергнет покров (повой) с головы, платит 50 либр».
В договоре Новгорода с немцами от 1119 года читаем: «Если свергнет у чужой жены или дочери покров (повой) с головы, то семь гривен старых за срам» (статья 10)⁵¹⁷.
Внимание М. Ф. Владимирского-Буданова привлекает здесь то, что «оскорбление чести» женщины у обоих славянских народов карается гораздо строже, чем оскорбление чести мужчины По закону Вепринца (статья 22) «кто бы ударил, осрамил или оскорбил (psovol) человека какой бы ни был «версты» (звания), платит либр 25. За оскорбление чести женщины свержением покрова с ее головы платится... вдвое, 50 либр»⁵¹⁸.

Приводя некоторые другие примеры, свидетельствующие о сходстве в наказаниях по разным законодательным памятникам славян, автор замечает; «Таким образом, сходство и гражданских узаконений маленьких адриатических общин с законами других отдельных славянских народов не может подлежать сомнению, а источником этого сходства может быть признано только единство национальности и отчасти степень культуры»⁵¹⁹.
Если с первой частью данной цитаты (о сходстве между славянскими памятниками) мы можем согласиться, то второе положение автора (об источниках сходства) вызывает у нас
ряд возражений. В связи с этим нам необходимо расширить представление о тех нормах права, которые отражены в ранних славянских и германских законах.

Возьмем, например, статьи «Об охране женской чести», как назвал их автор в своем труде.
Только ли у славянских народов в их законодательных памятниках находим мы статьи об охране женской чести (например, о сорванном с головы женщины платке и т. д.)? Нет, подобные статьи мы находим и в других источниках германских народов.
Статьи о наказании за то, что с женщины был сорван головной убор, есть и в «Салической Правде» франков⁵²⁰. Любопытно, что они находятся не в основном тексте, а в капитуляриях к «Правде», составленных несколько позднее⁵²¹, чем рукопись «Paris 4404» «Lex Salica». В Capitulare I к «Lex Salica» сказано так: «Если кто сорвет с женщины головной убор так, что ее покрытие упадет на землю, повинен уплатить 15 солидов⁵²². Если развяжет у нее головную повязку так, что волосы упадут ей на плечи, повинен уплатить 30 солидов»⁵²³.
Как видно, данное преступление аналогично тому, о котором говорится в славянских источниках. Штраф же, положенный за это преступление по «Lex Salica», очень высок: в одном случае — 15, а в другом — 30 солидов. Франкский солид времени Хлодвига — это золотая монета, содержащая 40 серебряных динариев и равная по весу примерно 5 граммам. За 2 солида в те времена можно было приобрести корову.

Таким образом, видно, что и франки стремились охранить «честь женщины». Но, оказывается, эта статья об охране женской чести в данном законе не единственная. В «Lex Salica» есть статьи, которые свидетельствуют о значительно более высоком удельном весе женщины в обществе франков в этот период по сравнению с другими народами.

Так, например, в 20-й статье закона, которая носит наименование «О том, кто схватит свободную женщину за руку, за кисть или за палец», читаем следующее:

1.«Если какой-нибудь свободный человек схватит свободную женщину за руку, за кисть или за палец и будет уличен, присуждается к уплате 15 солидов»⁵²⁴.
2.«Если кто сожмет кисть, то присуждается к уплате 30 солидов»⁵²⁵.
3.«А если он схватит рукою выше локтя, присуждается к уплате 1400 динариев, что составляет 35 солидов»⁵²⁶.

Вот какие высокие штрафы охраняли «честь женщины»

И, наконец, убийство свободной женщины по «Салической Правде» карается утроенным вергельдом по сравнению с убийством свободного франка (200 солидов за свободного мужчину и 600 солидов за свободную женщину)⁵²⁷.

Чем это можно объяснить? По нашему глубокому убеждению, сложившемуся в результате исследования ряда источников, во всех ранних источниках обычного права (преимущественно «Правдах») отражены ранние отношения в обществе — вплоть до времен матриархата (который фактически уже не существовал, но сохранились его следы). Отсюда и такое внимание к женщине. Любопытен такой факт: чем позднее составлен законник, тем меньше в нем проявляется внимания к женщине, заботы о ее «женской чести». И даже можно сказать иначе: по наличию или отсутствию подобных статей в законнике можно судить об обществе, которое в нем отражено (если это запись обычного права). В «Русской Правде», например, нет таких статей, в которых говорилось бы об особом положении женщины в обществе. А в ряде германских «Правд» они сохранились, но по-разному освещают положение женщины в обществе;
Вот несколько примеров.

По «Рипуарской. Правде», которая ближе всего по времени создания стоит к «Салической Правде», положение женщины такое же, как и по «Салической Правде». За убийство женщины, способной к деторождению, полагается тот же утроенный вергельд⁵²⁸. Добавлен пункт, касающийся того случая, когда свободную рипуарку продают за пределы отечества. И в этом случае за нее полагается утроенный вергельд⁵²⁹.

За похищение свободной женщины по «Рипуарской Правде» взимался штраф в 200 солидов, так же как и в случае увода женщины от мужа⁵³⁰.
Есть титул и о наказании того, кто схватил свободную женщину за руку или выше локтя. За первое преступление полагался штраф в 15 солидов, за второе — в 30 солидов⁵³¹. В отличие от «Салической Правды» в «Рипуарской Правде» отсутствует титул о наказании того, кто сорвет с женщины платок или вообще обнажит ей голову.

В «Баварской Правде», составленной несколько позднее, чем салическая и рипуарская⁵³², мы снова встречаем титулы об охране женской чести. В титуле VIII сказано о том, что прикосновение к женщине карается штрафом в 6 солидов. Карается штрафом и тот, кто осмелится обнажить ей голову или поднять одежду выше колен. Штраф за то и другое преступление — солидов. Но штрафы за эти преступления уже значительно более низкие, чем по салической л рипуарской «Правдам» (6 и 12 солидов вместо 15 и 30). Самое же существенное отличие «Баварской Правды» от «Салической» заключается в том, что в «Баварской Правде» снижен вергельд за убийство женщины. За убийство женщины платится уже не в три, а в два раза больший штраф, чем за убийство мужчины⁵³³. При этом явный упор делается на то, что удвоенный вергельд за женщину полагается потому, что она слаба и не может сама защищаться. И есть оговорка: «Если же женщина по храбрости сердца сама пожелает защищаться, то вергельд за ее убийство понижается до вергельда мужчины»⁵³⁴.

Таким образом, уже в «Баварской Правде» начинает ощущаться некоторое снижение того внимания, которое более ранние германские «Правды» оказывали женщине. Особенно резко это снижение внимания к женщине ощущается в «Саксонской Правде», которая является тоже записью обычного права, но составлена во времена Карла Великого в его канцелярии после покорения франками саксов⁵³⁵. О штрафе за сбрасывание платка с головы женщины в «Правде» саксов упоминаний нет совсем. Нет в ней и упоминаний о штрафах за прикосновение к женщине. Это, видимо, объясняется тем, что с течением времени отношения в обществе изменились.

Подтверждением этого является и тот факт, что в «Правде» хамавов, составленной тоже в IX веке, тоже во времена Карла Великого, также нет упоминаний ни о сорванном с головы женщины платке, ни о других обидах, которые ей могли нанести и на которые ранние народные «Правды» резко реагировали штрафами.

Теперь становится вполне понятно, почему в «Русской Правде», составленной в XI веке, не сохранились эти черты, характерные для очень раннего варварского общества.
Нам, конечно, могут задать вопрос: почему же еще более поздний документ, с которого начат анализ источников, а именно: «Закон общины Вепринской», сохранил эти пункты о наказании штрафом за обиду, нанесенную женщине? Можно гипотетически предположить, что в этом случае сказалась живучесть ранних форм общежития, которые очень надолго сохранились у южных славян (например «задруга», т. е. большая семья).

Наряду с первым поднятым в «Правдах» вопросом — о женщине, нас заинтересовал и второй — вопрос о наследовании женщиной имущества и земли. Исследуя первый вопрос, мы увидели, что ранние черты родоплеменного общества постепенно исчезают. Что же касается второго вопроса — о наследовании,— то следует сказать, что в зарождающемся классовом (раннефеодальном) обществе происходит становление новых отношений,

Б. Д. Греков, широко использовавший в работе документы славянского и германского права, писал в своей книге «Крестьяне на Руси» о том, что он изучает историю «не только крестьян России, но и соседних с ней стран в твердом убеждении, что только таким путем можно избежать многочисленных ошибок, сделанных авторами, не желавшими учитывать аналогичных процессов в странах, поставленных в одни и те же условия развития экономики и классовых отношений»⁵³⁶.

Право наследования женщиной имущества и земли записано в германских «Правдах». «Салическая Правда» в своих ранних кодексах женщине уделяет больше внимания, чем мужчине⁵³⁷. Упоминаются прежде всего мать, сестра матери, сестра отца и т. д. Но их право наследования по «Салической Правде» распространяется только на имущество умершего человека. Что же касается права наследования земли, то тут «Правда» встает на совершенно твердые позиции, лишая женщину этого права. В пункте 5 того же титула LIX «Об аллодах» говорится: «Земельное же наследство ни в коем случае не должно доставаться женщине, но вся земля пусть поступает мужскому полу, то есть братьям»⁵³⁸. Установление типичного патриархального родового начала. Члены рода боятся, что если женщина-наследница выйдет замуж, то земля достанется другому роду, откуда происходит ее муж. Но жизнь ломает эти отношения, и эту ломку отражают источники.

«Рипуарская Правда», тоже франкская «Правда», составленная, как мы уже говорили, несколько позднее (во второй половине VI века), дает уже несколько иную картину. В «Рипуарской Правде» тоже есть титул «Об аллодах» (LVIII)⁵³⁹. Он почти аналогичен титулу «Об аллодах» в «Салической Правде». Но в конце титула делается намек на возможность нового порядка наследования земли. Там сказано: «Пока существует мужской пол в жизни? Женщина не должна вступать в наследство».

Но в «Рипуарской Правде» есть и другие титулы. Например, в одном из титулов сказано, что мужчина и женщина, живущие в супружестве, могут на равных правах завещать друг другу свое имущество, если у них нет прямых наследников⁵⁴⁰. В добавлении к титулу XXXIX «О приданом женщины» сказано, что после смерти мужа жена имеет право получить 50 солидов в счет того приданого, которое она принесла мужу и 1/3 имущества, которое они вместе нажили, но только в том случае, «если нет его письменного распоряжения»⁵⁴¹.

Следовательно, новым, в «Рипуарской Правде» по сравнению с «Салической» является то, что
наследование женщиной земли, если в семье нет членов мужского пола, не запрещается, а кроме того, допускается вариант с письменным завещанием мужа в пользу жены, о котором «Салическая Правда» совсем не упоминает. Эти новшества вполне оправданы жизнью, которая идет вперед. Из рода и большой семьи выделяется малая семья, а в ней может и совсем не быть мужских потомков.

Но важно отметить, что в период создания ранних народных «Правд» на решение вопроса о наследовании женщиной земли законодатель-феодал влиял еще очень слабо.
В «Баварской Правде», которая составлена, как мы уже говорили, позднее (в VIII веке), вопрос о наследовании женщиной земли рассматривается в другой плоскости. Ее право на наследование бесспорно. Но она уже не может владеть полностью имуществом после смерти мужа. «Баварская Правда» выделяет ей только часть, равную с сыновьями⁵⁴². Если же она, будучи во вдовстве, выйдет замуж вторично, то ее доля наследства должна перейти к сыновьям от первого брака⁵⁴³. Однако есть оговорка о завещании мужа. Если муж, не имея ни сыновей, ни дочерей, ни внуков, ни правнуков, оставил ей все наследство, она имеет право им владеть до конца дней своих, оставаясь во вдовстве, и передать потом кому пожелает⁵⁴⁴.
В том, что дает «Баварская Правда» о наследовании женщиной земли, видно укрепление нового начала — возможность составления завещания в пользу женщины, что подтверждают и формулы Маркульфа⁵⁴⁵.

Кроме того, начинает действовать гражданское право на дележ наследства на части по числу наследников.

«Саксонская Правда» в вопросе о наследовании женщиной земли поступает особенно сурово. Во-первых, в ней нет пункта о вступлении матери умершего в наследство, если нет прямых наследников, т. е. сыновей⁵⁴⁶.

В «Саксонской Правде» прямо сказано: «После смерти отца или матери (детей.— Г. Д.), наследство остается сыну, но не дочери»⁵⁴⁷. А о вдове умершего человека сказано совсем особенно. Над ней должен взять опеку сын умершего, рожденный от другой жены. Если такого не окажется, то опеку берет брат покойного, если брата не окажется, то ближайший родственник со стороны мужа⁵⁴⁸.

Исходя из содержания титула, можно сделать вывод о том, что в саксонском обществе чрезвычайно выпячивается патриархальное право, или власть мужских членов рода, и закон стремится утвердить их права на наследство.

Между тем жизненные условия требуют включения женщины в состав наследников имущества и
земли. И следующий (5-й пункт того же VII титула «Саксонской Правды» уже разрешает дочерям умершего (при отсутствии сыновей) получать наследство, но по традиции «под опекой со стороны брата или ближайшего родственника со стороны отца»⁵⁴⁹. Явное предпочтение все же отдается наследникам-мужчинам, так как дальше в титуле сказано, что «если кто имеет сына и дочь, и сын, женившись, будет иметь сына, а потом умрет, то наследство от отца перейдет к сыну сына, т. е. к внуку владельца земли, но не к дочери»⁵⁵⁰.

Есть и еще одно указание в «Саксонской Правде», Тоже ущемляющее права женщины на землю и имущество. В 6-м пункте VII титула сказано, что если вдова, имея дочь, выйдет замуж и родит сына, то опеку над дочерью будет осуществлять этот сын⁵⁵¹.

Но в то же время в «Правде» саксов неоднократно упоминается о приданом, которое жена приносит мужу и на которое имеет полное право после его смерти⁵⁵².

Титул VIII упоминает об этом приданом, которое мать должна сохранить для своих сыновей и
оставить им его после смерти.

Таким образом, женщина по «Саксонской Правде», оставшись без мужа, в той или иной степени (или по наследству, или владея приданым) все же наделена землей и, видимо, ведет хозяйство до самой своей смерти. Это заключение подтверждается IX титулом «Саксонской Правды», где сказано, что если муж и жена совместно приобрели что-то для хозяйства, то жена поселе смерти мужа имеет право получить половину этого имущества⁵⁵³.

Правда, в титуле есть оговорка, что такое право имеют женщины только у вестфалов (у одного из племен саксов), а у двух других племен — у остфалов и ангариев — они довольствуются после смерти мужа только своим приданым⁵⁵⁴. Это указание очень ценно, так как является намеком на значительную дифференциацию в обществе саксов. Одно племя уже пришло к признанию женщин как наследниц, другие еще не признают этого права. Динамика жизненных процессов отражается в статьях закона.

В малых семьях женщины часто сами вели хозяйство. Законодатели понимали это и в принципе стояли за включение женщин в состав наследников. Но патриархальная традиция общества не могла сразу примириться с признанием прямых прав женщин на наследование земли. Поэтому в «Саксонской Правде» так много оговорок об ограничении этих прав (в «Правде» часто говорится о необходимости опеки то брата, то сына, то ближайшего родственника со стороны мужа и т. д.). И тем не менее женщина у саксов, если не de jure, то de facto владеет землей, хотя бы и под опекой мужчины и со всякими ограничениями, записанными в законе. Законодателю проще признать de facto наличие женщин-землевладелиц, так как это ему обеспечивает своевременное получение различных сумм с хозяйства, платежей по суду и т. д. Но законодатель не может не считаться с патриархальными традициями общества при записи статей обычного права. По данной причине в законе имеются противоречия.

Один пункт, казалось бы, признает право женщины на земельное наследство, другой его отвергает. Но в целом, если сравнить то, что давали ранние германские «Правды» по вопросу о наследовании женщинами земли (например, «Салическая Правда», начисто отрицавшая это право у женщин), с тем, что сказано по этому вопросу в более поздних «Правдах» и формулах Маркульфа, то несомненно можно увидеть, какой большой путь прошла женщина, добиваясь права на владение землей.

Интересно, как право женщины на землю выглядиг в славянских законодательных памятниках, и прежде всего в самом крупном из них, составленном в раннем русском феодальном государстве при Ярославе I. Мы считаем «Русскую Правду» уникальным, чисто славянским юридическим памятником, записью обычного права и княжеских постановлений. Мы не согласны с теми исследователями «Русской Правды», которые утверждают наличие немецкого, варяжского или византийского влияния на ее статьи. В оценке «Русской Правды» мы целиком согласны с Б. Д. Грековым.

«Русская Правда», как и салический закон, редактировалась в течение ряда веков (с XI по XIII век). Поэтому некоторые ее статьи предстают перед нами в процессе исторического развития и мы, по этим статьям можем судить о развитии самого общества.
Вопрос об «охране женской чести», т. е. о наказаниях за сорванный с головы женщины платок, вопрос об охране ее от грубого прикосновения и другие подобные вопросы не нашли отражения в «Русской Правде», и, как нам кажется, потому, что сама «Правда», составленная в начале XI века, отражает общество, уже давно простившееся с матриархатом и даже с его пережитками.

А вот вопрос о наследовании женщиной имущества и земли хорошо отражен в «Русской Правде», в разных ее редакциях.

Собственно, вопрос о наследовании женщиной земли и имущества затронут только в «Пространной», т. е. более поздней, редакции «Русской Правды». Так, мы находим (в Троицком списке) довольно любопытный материал о наследовании женщиной земли. Во-первых, это сведения о наследовании имущества и земли смердами. «Пространная Правда» считает князя прямым наследником умершего смерда. Но если у смерда остались незамужние дочери, то они тоже получают часть наследства («задницы», как называет его «Русская Правда»)⁵⁵⁵. Если дочери вышли замуж, то они теряют право на наследство.

Эта статья «Русской Правды» говорит о многом. Она говорит о том, что у умершего смерда было свое хозяйство, которое можно было разделить между наследниками (выделить часть князю, часть — дочерям и т. д.).

Следовательно, за простой русской женщиной (скорее девушкой) — дочерью смерда «Русская Правда» признает право на наследование земли и имущества после смерти отца при условии, если она не выйдет замуж. Об этом сказано совершенно ясно⁵⁵⁶. Отсюда можно сделать вывод⁵⁵⁷, что статьи «Русской Правды» отражают значительно более высокую степень феодализации общества, чем салическая и все упомянутые выше другие германские «Правды».

Это впечатление усилится, если мы проанализируем одну из статей «Русскрй Правды», в
которой речь идет о наследстве, оставшемся после знатных людей — бояр и дружинников. Там наследство («задница») князю не идет. Она идет прямо наследникам. Сказано очень ясно: «Но оже не будет сынов, дщери возмут»⁵⁵⁸. Таким образом, в «Русской Правде» право на наследование земли за женщиной признано полностью.

Князь как феодал накладывал свою руку на наследство смерда, осуществляя на Руси то, что в Западной Европе позднее назовут «правом мертвой руки» (правом феодала на наследство крестьянина). В то же время дочери смерда (незамужние) имеют право на наследство. В законе имеется пункт, в котором безоговорочно признается право на земельное наследование дочери и жены феодала⁵⁵⁹. Следовательно, статьи «Русской Правды» показывают заключительный этап борьбы женщин за право на земельное наследство, которую они вели и на Руси, и на Западе в период генезиса феодализма.

Женщины на Руси наследовали землю. Одни из них наследовали ее как полные хозяйки этой земли, другие (дочери смердов) — как люди зависимые. О степени их зависимости мы здесь говорить не будем. Но само положение женщины в этот период на Руси уже совсем не то, каким было положение женщины на Западе в период составления ранних германских «Правд». Уже не утроенный вергельд, как по «Салической Правде», и не удвоенный, как по «Баварской Правде», и не вергельд, равный вергельду за убийство мужчины, как по «Саксонской Правде», платят на Руси за убийство женщины, а «полувирье», т. е. 1/2 часть мужской виры⁵⁶⁰. И не потому, что у восточных славян в XI—XII веках исчезает «единство национальностей», как выразился М. Ф. Владимирский-Буданов, слова которого мы приводили выше, а потому, что «Русская Правда» отражает другое время в истории, когда женщина как производитель материальных благ, как член общества стояла ниже мужчины. Но право на владение землей «Русская Правда», отражающая более позднюю эпоху, все же за женщинами признает.

Подведем итоги по основным затронутым выше вопросам.
1. Наличие в ранних источниках, главным образом в славянских и германских «Правдах», статей, свидетельствующих об особом уважении к женщине, о стремлении сохранить ее авторитет и честь, объясняется не национальными особенностями того или другого народа, как думают некоторые историки, а влиянием на отношения в обществе (и в славянском, и в германском) некоторых традиций, идущих еще от матриархата.
Чем позднее составлена «Правда», тем меньше в ней архаических явлений. Ярким примером в этом отношении может служить «Русская Правда». В ней совсем не сохранилось никаких особых знаков внимания к женщине.
2. Очень важным является вопрос о праве женщины на наследование земли и имущества.
Составители ранних варварских германских «Правд» отказывали женщине в этом праве, находясь под влиянием еще сохранившихся в обществе родоплеменных традиций. Но чем позднее составлена «Правда», тем больше прав на земельное наследование, предоставляет она женщинам.

«Пространная Правда» признает и право женщины-простолюдинки, дочери смерда, и право женщины-феодалки (дочери и жены боярина) на владение землей и ее наследование.

⁵¹⁰ См.: Н. П. Павлов-Сильванский. Феодализм в Древней Руси. СПб., 1907.
⁵¹¹ В некоторых работах зарубежных историков есть упоминание о по¬ложении женщины в средние века. Но авторов этих работ интересует глав¬ным образом вопрос об отношении женщины к церкви и ересям. Например: D о 11 i n g е г. Beitrage zur Sektengeschichte des Mittelalters. Munchen, 1890; A. Borst. Die Katharer. Stuttgart, 1953; E. Werner. Die Stellung der Katharer zur Frau.—„Studi Mediewali", Anno II. Fasc. I. Spoleto; H. Hunger. Reich der Neuen Mitte. Koln, 1965.
⁵¹² См.: M. Ф. Владимирский-Буданов. Неизданные законы юго- западных славян, стр. 93—138.
⁵¹³ Там же.
⁵¹⁴ См.: «Законник города Каствы».
⁵¹⁵ М. Ф. Владимирский-Буданов. Неизданные законы. стр. 94
⁵¹⁶ Там же, стр. 96.
⁵¹⁷ Там же, стр. 104.
⁵¹⁸ Там же.
⁵¹⁹ Там же, стр. 112.
⁵²⁰ «Lex Salica». Изд. В. Ф. Семенова. М., 1950.
⁵²¹ Там же.
⁵²² „Lex Salica", „Paris 4404". Capitul. I—II.
⁵²³ Tам же, § 2.
⁵²⁴ Там же, tit. XX.
⁵²⁵ Там же.
⁵²⁶ „Lex Salica", „Paris 4404", tit. XX.
⁵²⁷ Там же, tit. XV, XLI, 3.
⁵²⁸ „Lex Ribuariorum", tit. XII, 1.
⁵²⁹ Tам жe, tit. XVI.
⁵³⁰ Там же, tit. XXXVI et XXXVII.
⁵³¹ Таи же, tit. LXI.
⁵³² В VIII веке.
⁵³³ „Lex Bajuwariorum", tit. IV, 28, 29.
⁵³⁴ Там же.
⁵³⁵ «Lex Saxonum» составлена в начале IX века.
⁵³⁶ Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси, стр. 14.
⁵³⁷ «Lex Salica», «Paris 4404», tit. LIX; Г. M. Данилова. Возникновение феодальных отношений у франков (VI—VII вв.).
⁵³⁸ „Lex Salica", tit. LIX, 5.
⁵³⁹ „Lex Ribuaria", tit. LVIII, 4.
⁵⁴⁰ „Lex Ribuaria", tit. L.
⁵⁴¹ Там же, tit. XXXIX.
⁵⁴² „Lex Bajuwariorum", tit. XV, 7.
⁵⁴³ Там же. tit. XV.
⁵⁴⁴ Там же, 11.
⁵⁴⁵ Формулы Маркульфа, появившиеся в VII веке, отражают тенденцию за¬вещателей оставлять наследство дочерям (№ 24).
⁵⁴⁶ «Lex Salica», tit. LIX.
⁵⁴⁷ „Lex Saxonum", tit. IX, 1.
⁵⁴⁸ Там же, 2.
⁵⁴⁹ Там же, 5.
⁵⁵⁰ Там же, tit. VII, 8.
⁵⁵¹ Там же, 6.
⁵⁵² Там же, 1.
⁵⁵³ „Lex Saxonum", tit. IX, 1.
⁵⁵⁴ Там же.
⁵⁵⁵ См.: «Пространная Правда», ст. 90—95.
⁵⁵⁶ См.: «Русская Правда», ст. 90 («Аже смерд умреть, то задницю кня¬зю; аже будут дщери у него дома, то даяти часть на не, аже будут за. му¬жем, то не даяти части им»).
⁵⁵⁷ Мы отмечали это неоднократно.
⁵⁵⁸ «Пространная Правда» (Троицкий список), ст. 91—95.
⁵⁵⁹ Там же, ст. 90 («...Аже жена сядет на мужи, то на ню часть дати»).
⁵⁶⁰ См.: «Русская Правда», ст. 89.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 12100

загрузка...

Другие книги по данной тематике