История этого переворота в Афинах

После свержения царской власти на протяжении четырех веков Афинами управляли эвпатриды. История хранит молчание об этом долгом периоде, известно только, что власть эвпатридов была ненавистна низшим сословиям и что народ пытался изменить создавшееся положение.

В 598 году всеобщее недовольство и некоторые признаки, указывающие на близость переворота, возбудили честолюбивые замыслы эвпатрида Килона, который взялся свергнуть власть своего сословия и стать народным тираном. Усилия архонтов помешали исполнению его плана, однако волнения не прекращались. Эвпатриды тщетно использовали все имеющиеся у них в запасе религиозные средства. Напрасно говорили, что боги разгневаны и появились призраки. Напрасно устроили очищение города от преступлений и воздвигли два алтаря – Насилию и Дерзости, чтобы умилостивить этих божеств, чье пагубное влияние взволновало умы. Все было тщетно. Им не удалось укротить народный гнев. С Крита призвали благочестивого Эпименида, таинственную личность, слывшую сыном богини, и он совершил несколько очистительных церемоний. Эвпатриды надеялись таким способом поразить воображение людей, оживить религию и, соответственно, укрепить аристократию. Но это не произвело никакого впечатления на народ; религия эвпатридов больше не имела влияния на умы; народ упорно продолжал требовать проведения реформ.

В течение последующих шестнадцати лет против эвпатридов вели войну несдержанные жители гор и терпеливые, но упорные богатые жители приморья. Наконец, самые благоразумные представители трех сторон согласились дать Солону поручение положить конец разногласиям, чтобы предотвратить еще большие беды. Солон по счастливой случайности принадлежал одновременно к эвпатридам по происхождению, и к торговому сословию по роду деятельности в годы юности. В своих поэтических произведениях он предстает человеком полностью свободным от предрассудков своего сословия. Его стремление жить в мире, склонность к богатству и роскоши, любовь к удовольствиям – все это отдалило его от эвпатридов. Он принадлежал к новым Афинам.

Мы уже говорили о том, что Солон приступил к осуществлению реформ с освобождения земли от древнего господства религии эвпатридов. Он разорвал оковы клиентелы. Столь значительные изменения в социальном строе повлекли за собой изменения в политическом строе.

Впредь, по меткому выражению самого Солона, низшим классам требовался щит для защиты недавно обретенной свободы. Таким щитом были политические права.

К сожалению, мы не обладаем достаточными сведениями о конституции Солона, однако похоже, что с того времени все афиняне стали принимать участие в собраниях, а сенат состоял не только из эвпатридов; можно даже предположить, что архонтов выбирали не только из древней жреческой касты. Эти важные нововведения разрушили все древние городские законы. Теперь низшая каста наравне с эвпатридами принимала участие в голосовании, могла занимать места в магистратуре, в управлении городом. Новая конституция не брала в расчет право первородства. Общество по-прежнему было разделено на классы, но деление было произведено в зависимости от имущественного положения. Пришел конец власти эвпатридов. Теперь эвпатрид ничего не значил, если не был богат; он имел влияние только благодаря богатству, а не происхождению. С этого момента поэт мог сказать: «В бедности аристократ не пользуется авторитетом»; публика в театре аплодировала словам актера: «Какого происхождения этот человек? Богатого, только богатые теперь аристократы».

У этой системы было два вида врагов: эвпатриды, сожалевшие об утрате привилегий, и бедняки, по-прежнему страдавшие от неравенства.

Едва Солон закончил реформирование, как снова начались волнения. По словам Плутарха, бедные показали себя ярыми врагами богатых. Новая форма правления вызывала у них, возможно, такое же недовольство, как и правление эвпатридов. Кроме того, видя, что эвпатриды по-прежнему могут быть архонтами и сенаторами, многие решили, что переворот не доведен до конца.

Солон поддерживал республиканскую форму правления, но народ продолжал питать безотчетную злобу против этой формы правления, при которой на протяжении четырех столетий он не видел ничего, кроме господства аристократии. По примеру многих греческих городов народ хотел иметь тирана.

Эвпатрид Писистрат, преследуя личные честолюбивые цели, обещал бедным провести раздел земли и этим привлек их на свою сторону. Однажды он явился в народное собрание и, притворившись, что его ранили эвпатриды, попросил выделить ему охрану. Присутствовавшие на собрании представители высших классов хотели выступить и изобличить его во лжи, но «народ был готов прибегнуть к насилию, чтобы поддержать Писистрата; увидев это, богатые в страхе разбежались». Итак, одним из первых решений, принятых недавно созданным народным собранием, было решение об оказании помощи человеку, стремившемуся стать владыкой своего отечества.

Впрочем, господство Писистрата, похоже, не стало препятствием на пути Афин в заданном направлении. Наоборот, основным результатом его правления стала защита от реакции новой социально-политической реформы. Эвпатридам так никогда и не удалось вернуть утраченную власть.

Народ не проявил особого желания вновь обрести свободу. Дважды знать и богатые, объединив усилия, свергали Писистрата; дважды он возвращал себе власть. Писистрат настолько укрепил свое положение, что после его смерти власть в Афинах без всяких потрясений перешла к его сыновьям. Понадобилось вмешательство в дела Аттики войска лакедемонян, чтобы положить конец господству этой семьи.

На мгновение у древней аристократии появилась надежда воспользоваться падением Писистратов, чтобы вернуть себе привилегии. Но эти надежды не оправдались, более того, по аристократии был нанесен удар такой силы, который не шел ни в какое сравнение с прежними. Клисфен, из знатного рода Алкмеонидов, но из семьи, которую на протяжении трех поколений презирала и не признавала аристократия, нашел верное средство отнять у аристократии то немногое, что еще осталось от ее могущества. Солон оставил древнюю религиозную организацию афинского общества. Население делилось на двести или триста родов, на двенадцать фратрий и четыре трибы. В каждой из этих групп был, как и в предшествующий период, свой наследственный культ, свой жрец из эвпатридов и свой глава, тоже исполнявший обязанности жреца. Это были постепенно исчезающие остатки прошлого, но благодаря этому сохранялись обычаи, традиции, правила, различия между людьми, которые существовали при древнем социальном строе. Все эти группы были установлены религией и, в свою очередь, поддерживали религию, то есть власть знатных семей. В каждой из этих групп было два класса. С одной стороны, эвпатриды, по праву рождения владевшие жречеством и властью; с другой стороны, люди, находившиеся в подчиненном положении, уже не рабы и не клиенты, но все еще удерживаемые религией под властью эвпатридов. Тщетно законы Солона провозглашали, что все афиняне свободны. Древняя религия завладевала человеком на выходе с народного собрания, где он свободно отдавал свой голос, и говорила: «Ты связан культом с эвпатридом; ты обязан оказывать ему уважение и подчиняться ему; Солон освободил тебя как члена города, но как член трибы ты должен повиноваться эвпатриду; твоим главой, как члена фратрии, тоже является эвпатрид; в семье, в роду, в котором ты родился и откуда не можешь уйти, ты тоже находишь власть эвпатрида». Что было толку в том, что политический закон сделал человека гражданином, если религия и обычаи удерживали его на положении клиента? Правда, уже в течение нескольких поколений многие люди находились вне этих групп, одни – потому что прибыли из чужой страны, другие – потому что ушли из рода или трибы, чтобы стать свободными. Но эти люди страдали по другой причине: с точки зрения морали они занимали более низкое положение по сравнению с другими людьми, в их независимости было нечто постыдное. Итак, после политической реформы Солона требовалось провести реформу в религиозной сфере. Клисфен решил эту задачу, заменив четыре древние религиозные трибы десятью новыми, которые разделил на демы.

Эти трибы и демы внешне напоминали древние трибы и роды. В каждой из этих групп был свой культ, свой жрец, свой судья, свои собрания для совершения религиозных церемоний и собрания для обсуждения общих проблем. Но между этими группами было два существенных отличия. Во-первых, все свободные афиняне, даже те, которые не входили в состав древних триб и родов, были вписаны в демы. В результате этой реформы получили культ те, у кого его раньше не было, и вошли в религиозную ассоциацию те, кто раньше был исключен из любой ассоциации. Во-вторых, распределение по трибам и демам производилось не на основании происхождения, как прежде, а в соответствии с местом жительства. Происхождение не имело никакого значения; все были равны, все привилегии были забыты. Теперь культ новых триб и демов уже не был наследственным культом древней семьи; собрания больше не проходили вокруг очага какого-нибудь эвпатрида. Трибы или демы уже не почитали древнего эвпатрида как божественного предка; у триб появились новые эпонимы из числа древних героев, о которых в народе сохранилась добрая память; что же касается демов, то в качестве богов-покровителей они все выбрали Зевса, хранителя оград, и Аполлона. С тех пор не было никаких оснований для наследственного жреческого сана в демах, как это было в родах, как не было основания для того, чтобы жрецом обязательно был эвпатрид. В новых группах ежегодно избирался жрец и глава группы, и каждый член по очереди занимал эти должности.

Эта реформа окончательно свергла аристократию эвпатридов. Больше не существовало религиозных каст, не было привилегий, связанных с происхождением, ни в религии, ни в политике. Закончилось преобразование афинского общества.

Уничтожение древних триб, замена их новыми, в которые был открыт доступ всем людям и где все были равны, не является исключительным случаем, характерным только для истории Афин. Подобные перемены имели место в Кирене, Сикионе, Элиде, Спарте и, вероятно, во многих других греческих городах. Из всех средств, способных ослабить древнюю аристократию, Аристотель выбирает, с его точки зрения, самое действенное: «Для демократии полезны… те установления, которыми воспользовался в Афинах Клисфен в целях усиления демократии, равно как и основатели демократического строя в Кирене. Следует вводить новые филы и фратрии, притом увеличить их число; с другой стороны, следует частные святыни объединить в небольшое количество святынь общих и вообще придумать так хитро, чтобы все граждане как можно больше перемешались между собой, а прежние соединения распались»^[165].

Можно сказать, что после проведения реформы во всех городах была окончательно уничтожена древняя форма общественной организации и создана новая. Это изменение в общественных группах, установленных древней наследственной религией и ею же объявленных неизменными, отмечает окончание управления городом религией.