Глава шестнадцатая
|
В понедельник, 15 сентября, в 7:10 Хэнк Полсон сидел на постели в номере люкс отеля Waldorf Astoria, перед ним были разложены сегодняшние газеты. Он очень мало спал, беспокоясь, как будут реагировать рынки на новости предыдущего дня, и еще о том, станет ли AIG следующей упавшей костяшкой домино.
Огромный, на шесть колонок, заголовок на первой полосе Wall Street Journal гласил: КРИЗИС НА УОЛЛ-СТРИТ, LEHMAN ШАТАЕТСЯ, MERRILL ПРОДАН, AIG СТРЕМИТСЯ НАЙТИ ДЕНЬГИ. Journal ушел в печать до того, как в 1:45 в Южном округе Нью-Йорка Lehman официально подал заявление о банкротстве. Полсон как раз заканчивал одеваться, когда ему позвонил президент Джордж Буш-мл. Полсон недолго говорил с президентом накануне вечером. Это была его первая возможность полностью объяснить положение в экономике и выработать стратегию обращения администрации к американскому народу. Более хриплым, чем обычно, голосом Полсон начал с того, что банкротство Lehman было официальным. "Думаю, кое-кто в Конгрессе будет счастлив по этому поводу, но не уверен, что им стоит радоваться", — добавил он, признав политическое давление, которое было пущено в ход против еще одного выкупа. Полсон сказал, что настроен "осторожно-оптимистично" в отношении способности инвесторов принять новость, но предупредил президента, что финансовая система может подвергнуться новым испытаниям. Wall Street Journal в то утро цитировал Джима Авада, управляющего директора Zephyr Management: "На этот раз все готовы, все-таки не Bear Stearns. Может начаться краткий отказ от ответственности. Обвала на 1000 пунктов не будет, потому что мы готовы. Но изнурительный, длительный "медвежий" рынок возобновится". До открытия американских рынков оставалось еще три с половиной часа, и Полсон сказал Бушу, что азиатские и европейские рынки упали незначительно, хотя фьючерсы на Dow Jones и снизились, всего примерно на 3 %. Затем Полсон раскрыл конкретные детали выходных, обвиняя британское правительство в введении в заблуждение. "У нас не оставалось вариантов", — сказал он Бушу, который отнесся к ситуации с пониманием. Но президента не волновало то, что еще не случилось. Он заявил Полсону, что не рад банкротству, но падение Lehman Brothers могло стать серьезным сигналом рынку: президентская администрация больше не занимается спасением Уолл-стрит. Как раз начали появляться первые признаки негативной реакции рынка. Рано утром банковский аналитик RBS Greenwich Capital Алан Раскин разослал записку клиентам, стараясь угадать смысл банкротства Lehman: На момент написания этой записки Федеральное казначейство США, кажется, приняло решение преподать нам ВСЕМ урок: они не будут поддерживать каждую сделку накрывшей нас волны финансовой консолидации сектора. Их мотивация продиктована отчасти финансовым риском, отчасти — моральным. Подозреваю, что решающую роль сыграл скорее последний. Предположительно, самый важный урок, который они преподадут Уолл-стрит, заключается в том, что они изменят свое поведение и не будут принимать решений, связанных с публичным выкупом. Для многих, но не для всех этот урок невозможно выучить посреди худшего финансового шторма со времен Великой депрессии. Полсон пересказал Бушу план Федрезерва сохранить функционирующим брокерско-дилерское подразделение Lehman, чтобы закрыть его сделки с другими банками. "Надеемся, что в ближайшие пару дней они смогут разобраться с этим", — сказал Полсон. Хотя Полсон был обеспокоен банкротством Lehman явно сильнее, чем президент, он выразил восторг решением Bank of America купить Merrill Lynch — возможно, думал он, это смягчит панику на рынках. Кроме того, Полсон впервые предупредил президента, что "проблемы Могут быть и у AIG", но заверил, что Гайтнер и Федрезерв намерены собрать команду и в тот же день помочь привлечь капитал для фирмы. - Спасибо за вашу работу, — сказал президент. — Будем надеяться, что все уляжется. *** Дуг Браунштейн из JP Morgan выходил из своей квартиры на Верхнем Ист-Сайде Манхэттена около семи утра, направляясь в AIG, когда ему позвонил Джейми Даймон. "Новый план, — сказал Даймон. — Гайтнер хочет, чтобы мы с ними поработали над привлечением больших денег для AIG. В одиннадцать утра в Федрезерве будет встреча". Браунштейн, перекрикивая манхэттенский шум, ответил: "Мы не можем найти столько денег". Даймон пообещал, что поищет помощь: "Правительство зовет нас и Goldman". Ужас появился на лице Браунштейна, когда он срывающимся голосом спросил: "Откуда, черт возьми, взялся Goldman Sachs? Разве у них нет конфликта интересов? Я имею в виду, посмотрите на их фактическую задолженность AIG. Они наши ярые противники". "Правительство велит сделать это", — повторил Даймон. Браунштейн все еще сомневался: "Но..." "Перестаньте, — перебил его Даймон, недовольный тем, что его главный банкир усомнился в нем. — Речь идет не о "нас" против "них". Нам велели помочь исправить ситуацию". После того как Браунштейн добрался до офиса, они с Даймоном и Блэком попытались разработать план действий в связи с необычной просьбой Федрезерва. Они решили прибегнуть к помощи Джеймса Б. Ли-мл., вице-президента компании. Даймон пронесся по коридору к Джимми Ли. Ли, классический банкир, носящий подтяжки с Golden Rolodex, тоже приехал рано, чтобы помочь справиться с последствиями краха Lehman, и как раз закончил телефонный разговор с одним из своих крутых клиентов — Рупертом Мердоком. Сидя за столом в окружении четырех компьютерных мониторов, гигантского телевизора, настроенного на Squawk Box канала CNBC, и новостного тикера, выполненнего по образцу того, что был установлен на Таймс-сквер, Ли обернулся. — У меня есть для вас работа, — выпалил Даймон, стоя в дверях. — Вам придется поехать в Федрезерв. — Зачем? — недоверчиво поинтересовался Ли. В конце концов, ему предстоял напряженный день в ожидании катастрофы на рынке. — Я хочу, чтобы вы руководили делом AIG, — сказал Даймон. — Звонил Гайтнер. Он требует, чтобы мы нашли решение для AIG на рынке. Там все очень плохо. Возможно, это будет кредит кредитов. Если в городе и был банкир, который понимал долговой рынок и то, как привлекать капитал, то это был Джимми Ли — старший переговорщик JP Morgan, магнат-одиночка с собственным обеденным столиком в Four Seasons. Его власть, в частности, происходила из того обстоятельсва, что он был "виртуальным банкоматом" корпоративной Америки, выписывавшим огромные чеки для финансирования некоторых крупнейших сделок. Даймон надеялся, что Ли сможет придумать структуру сделки и ссудить AIG достаточно денег, чтобы компания смогла продолжить работать и потянуть за собой десяток крупных финансовых игроков. Поставив задачу, Даймон ретировался, а сменил его в офисе Ли Стивен Блэк с пятиминутным инструктажем и папкой — толще телефонного справочника — материалов по AIG. Назвав AIG "чертовски кошмарным клиентом", Блэк отметил, насколько тяжелым становится положение. "Можете с этого начать", — усмехнулся Блэк, довольный тем, что спихнул AIG кому-то другому. Ли сказал, что его срочно ждут в AIG, а к 11:00 ему нужно добраться до Резервного банка. Ли встретил Браунштейна и Марка Фельдмана перед штаб-квартирой JP Morgan на Парк-авеню, где в черном "ренджровере" ждал водитель Ли Деннис Салливан, отставной офицер полиции, который каждый день вот уже более 20 лет возил его из дома в Коннектикуте на Манхэттен. Браунштейн и Ли сели на заднее сиденье, и Браунштейн продолжил инструктаж. — Поехали, нам нужно в центр, — сказал Ли Салливану. — Должны успеть как вчера. *** Усталый Джон Мак поднялся на трибуну и заговорил. "Это был долгий уик-энд", — сказал он управляющим, теснящимся в главном зале заседаний Morgan Stanley. Два с половиной дня встреч в Федеральном резервном банке Нью-Йорка, по его словам, он существовал на "покупных бутербродах" и "лежалых фруктах". — Я включился, и вы тоже включайтесь, — воскликнул Мак. Он признал, что рынок находится под диким давлением после "потерянного уик-энда" Lehman, американские фьючерсы на фондовые индексы и акции банков в Европе уже начали падать, зато Morgan Stanley устоял. Мак приступил к подведению итогов дискуссии о Lehman и Merrill, начатой в Федеральном резервном банке Нью-Йорка в выходные, и назвал падение Lehman "крайне неприятным событием". - Я хотел бы прийти сюда и сказать: все просто отлично, расслабьтесь, у нас все будет прекрасно, основные конкуренты ликвидированы. Но я не собираюсь этого говорить, — заявил он. — Я хочу сказать: поднажмите, работайте больше. Подумайте о том, что произошло в этом году: трое наших конкурентов вышли из игры. — Понимаю, что вы все, и не только те, которые сейчас здесь, но, думаю, вообще вся отрасль, потрясены, — добавил Мак. — Должны быть потрясены. Но это не значит, что мы начнем дрожа отползать... — Мы здесь, чтобы делать бизнес, чтобы обслуживать клиентов, чтобы взять свою долю на рынке, — продолжил он. — Только подумайте, каждый процент доли рынка капитала означает прирост выручки на миллиард долларов... — Я думаю, что, как только все уляжется, появятся невероятные возможности для движения вперед, — сказал он. — Потому что я положительный парень, но я не Полианна1. Я всем сердцем верю, что эта фирма и наш конкурент Goldman получили уникальные возможности. И мне жаль, что мы обрели эти возможности именно таким образом. Я не хочу, чтобы мои конкуренты уходили из бизнеса, я хочу победить их. — Это дарвинизм, — вмешался его главный финансовый директор Колм Келлехер. — Слабые выведены из игры. А сильным, думаю, теперь станет очень-очень уютно. *** На 32-м этаже Lehman Brothers в конференц-центре кипела работа. Сотни людей носились туда-сюда: юристы по банкротствам, эксперты по реструктуризации, независимые консультанты. Опасаясь, что сотрудники на самом деле могут наброситься на него, Фулда проводила наверх служба безопасности Lehman, и теперь он переминался с ноги на ногу у дверей концеренц-зала. Уфом он уже звонил Гайтнеру, умоляя его отменить банкротство, словно это был просто дурной сон. Внизу, на торговой площадке Lehman Brothers, царил мрак. Персонал был не просто опустошен, он был обозлен. Гнев, изначально направленный против правительства, быстро переключился на руководство. В южной части здания сделали стену позора, где кроме всего прочего было фото Фулда и Грегори с подписью "Тупой и еще тупее". Холдинговая компания Lehman теперь официально стала банкротом, и Боб Даймонд из Barclays с командой приехал, чтобы выбрать лучшие активы, которые он намеревался забрать. Для Даймонда это была прекрасная возможность получить "филе Lehman' по бросовой цене и с благословения эксперта. Barclays в основном был заинтересован в американском брокерско-дилерском подразделении Lehman и его зданиях, и на этот раз их поддерживали и регулятор, и британское правительство. К тому же не было необходимости в голосовании акционеров. Барт МакДейд собрал команду, чтобы начать переговоры с Barclays. Он верил, что есть шанс спасти 10 тыс. рабочих мест, которые, скорее всего, испарятся, даже если сами акционеры уже уничтожены банкротством. Но, прежде чем началась встреча, Алекс Кирк отвел МакДейда в сторону. Кирк, опустошенный событиями прошлой недели, подозревал, что Barclays сняли свою заявку 24 часа назад только для того, чтобы купить бизнес сегодня еще дешевле. Как и многие трейдеры на третьем этаже, он был возмущен. — Либо Barclays обманули, либо это было частью шарады, — сказал он МакДейду. — Я не хочу работать на компанию, которая либо была обманута, либо сама являлась частью шарады. И я не хочу работать в финансовом учреждении с высокой долей заемных средств и регуляторами, которые ведут себя так, как я только что видел. Это без меня. Разочарованный МакДейд посочувствовал. "Я понимаю, делайте, что считаете нужным", — сказал он Кирку, но попросил его остаться хотя бы на неделю, чтобы помочь управлять торговой площадкой, пока будет организована сделка. Кирк неохотно согласился. Затем МакДейд поручил Скипу МакГи и Марку Шафиру найти способ заключить сделку с Barclays. Между тем в углу конференц-зала Харви Миллер беседовал с руководством Barclays, расположившимся вокруг стола. Джей Клейтон из Sullivan & Cromwell, который ранее работал адвокатом Lehman, и его коллега Роджин Коэн, были наняты Barclays утром. "Думаю, я перехожу в команду противника", — неловко сказал он, садясь рядом с командой Barclays. Миллер пытался понять, как быстро они смогут продать компанию, учитывая, что в бизнесе, основанном на доверии и уверенности в торговых партнерах, каждую секунду, пока фирма оставалась сама по себе, она падала в цене. — Мы заключим сделку, если нам не придется брать на себя никакой ответственности, — заявил советник Barclays Майкл Кляйн. — В каком смысле? — спросил Миллер. — Ну, мы не собираемся покупать какой-либо из этих активов, если это не абсолютно чистая сделка, — пояснил тот. — И мы должны закрыть ее завтра, — добавил Арчи Кокс из Barclays. — О'кей, если так, то мы должны просто прекратить все это прямо сейчас, — мрачно посмотрел на него Миллер. — Как правило, продажа даже скоропортящихся активов занимает от двадцати одного до тридцати дней. — Мы не можем столько ждать, — сказал Кокс. — К тому времени бизнеса Уже не будет. — Единственное, что я могу предложить сейчас, — это то, что вы получаете судебный приказ ускорить сроки, — предложил Миллер. — Мы заключаем принципиальную договоренность с Корпорацией по защите прав инвесторов в ценные бумаги, и она начнет отдельное производство. Но так раньше никто никогда не делал. — У вас получится? — спросил Кокс. — Не узнаем, пока не попробуем, — ответил Миллер. *** Тимоти Гайтнер сидел за своим столом в Федеральном резервном банке Нью-Йорка и по громкой связи говорил с Джейми Даймоном в ожидании, когда к разговору подключится Ллойд Бланкфейн, только вернувшийся с внутреннего совещания компании. Именно Гайтнер накануне после кратких консультаций с Полсоном решил объединить усилия JP Morgan и Goldman, чтобы помочь AIG. Он считал, что JP Morgan знал AIG как свои пять пальцев, потому что работал с компанией последние полгода и мог легко взглянуть на проблемы с точки зрения каждой фирмы. Goldman, думал он, способен помочь оценить стоимость активов и объединить кредиты. "Они дико умные!" — любил он говорить своим сотрудникам. Он знал, что Goldman в прошлом консультировал AIG, а на выходных присмотрел активы и был в курсе происходящего. — Ллойд, я на линии с Джейми, — сказал Гайтнер, когда Бланкфейн наконец подошел к телефону. Он пояснил, что надеялся найти рыночное решение для AIG и что Goldman поможет. — JP Morgan едет сюда, — сказал ему Гайтнер. — Можете собрать команду и присоединиться? — О'кей, — ответил Бланкфейн, — когда? — К 11:30? — Мы будем, — ответил Бланкфейн, хотя было уже 10:15. Бланкфейн быстро собрал небольшую армию ведущих банкиров фирмы: сопрезидент Джон "Винлс" Винкельрид, соруководитель отдела инвестиционно-банковских услуг Дэвид Соломон, управляющий инвестиционной политикой Ричард Фридман и Крис Коул, который провел уик-энд в AIG. Они встретились внизу и направились в Федрезерв. *** После состоявшейся утром и прошедшей довольно гладко пресс-конференции Bank of America и Merrill Lynch Крис Флауэрс и Пол Ахлейтнер из Allianz направились в Goldman Sachs. Они назначили встречу с Крисом Коулом, чтобы обсудить неудавшуюся сделку и возможное объединение ради еще одой попытки приобрести некоторые активы AIG. После почти получасового ожидания Коула в конференц-зале раочарованные Флауэрс и Ахлейтнер спустились вниз, чтобы поесть. Стоя напротив Броад-стрит, 85, они заметили спешащих в сторону Федерального резервного банка Бланкфейна, Коула и старших банкиров Goldman. — Они нас кинули, — сказал Флауэрс. *** Когда банкиры JР Morgan Ли, Браунштейн и Фельдман прибыли в AIG, они обнаружили почти пустое здание — странная картина, особенно в условиях такого кризиса фирмы, что речь буквально шла о жизни и смерти. Для вышедшего к ним навстречу Вилюмштада их визит означал, что его и без того прохладные отношения с JР Morgan стали еще хуже: они все еще остаются его консультантами или работают на правительство? Или на себя? Перед заседанием Браунштейн переговорил с Вилюмштадом: "Правительство попросило сделать это. Вы не против?" "Нет", — ответил тот. В конференц-зале Ли, который хотел скорее вернуться в Федеральный резервный банк, выдал ворох вопросов: "Что у вас с наличностью? Что думают об этом рейтинговые агентства? Какие у вас договоренности о предоставлении кредитов?" Вилюмштад дал лишь предварительные ответы. Цифры все хуже, сказал он. С крахом Lehman рынки, вероятно, будут падать, и стоимость активов AIG тоже, оставляя все меньше свободного залога. Ли понял, что ни компания, ни Вилюмштад не имели жесткого контроля над своими финансами, как и говорил Блэк. Перед тем как банкиры уехали в Федрезерв, Вилюмштад, пытаясь сохранять спокойствие, ободряюще сказал: "Думаю, у нас еще есть время". Когда люди JP Morgan шли в Федрезерв, Ли покачал головой: "Всякий раз, когда кто-то говорит, что у него есть время, времени не хватает. А когда кто-то говорит, что нуждается в деньгах, он занижает цифры. — Он сделал паузу. — Они не выдержат и недели". *** После тяжелого уик-энда в холле Федерального резервного банка Нью-Йорка банкиров и юристов снова собрали там же. Одной из новых ключевых фигур среди присутствующих был Эрик Р. Диналло, глава департамента страхования штата Нью-Йорк. Ранее тем же утром он официально разрешил AIG использовать в качестве залога активы некоторых из своих регулируемых страховых компаний на сумму до 20 млрд долларов, чтобы помочь стабилизировать компанию. Диналло ехал в офис губернатора Патерсона — он должен был стоять за губернатором на пресс-конференции, чтобы объявить план, — когда позвонил Гайтнер и сказал, что нужно изменить планы и присутствовать на встрече. В ожидании встречи Бланкфейн предложил Диналло кофе. "Надеюсь, вы чувствуете себя уверенно в условиях этого финансового кризиса, — сказал он. — Последний раз, когда я вас видел, вы работали в специализированной страховой компании, и я надеюсь, что с AIG мы закончили". Диналло еще в январе созвал совещание руководства Уолл-стрит, чтобы обсудить судьбу страховщиков Ambac и МВІА, находящихся в трудном положении на фоне финансового кризиса. Прибывшие Ли, Браунштейн и Фельдман почувствовали себя неуютно — казалось, весь 30-й этаж исполнительной дирекции Goldman был пуст, а банкиры переехали в Федрезерв. Боб Скалли и Рут Порат из Morgan Stanley, официально нанятые Федрезервом, тоже были поражены размахом присутствия Goldman. "Зачем здесь Ллойд?" — шепнул Скалли Порат. Невысказанным осталось то, что все три банка и практически вся Уоллстрит стали как бы гигантским контрагентом AIG. Если компания потерпит крах, с серьезными последствиями столкнутся все. Так что все хотели удержать страховщика на плаву. На первый взгляд, Goldman выглядел одним из крупнейших контрагентов AIG, но рано утром Гэри Кон из Goldman хвастался, что фирма хеджировала столько своей фактической задолженности AIG, что может даже заработать 50 млн долларов, если компания развалится. Решение фирмы купить страховку в виде кредитных дефолтных свопов против AIG в конце 2007 года начало казаться разумным вложением средств. Фирма провела то, что носило внутреннее название "СУперанализ" — Самый Ужасный сценарий, — и он начал сбываться. Несмотря на это, Бланкфейн видел более серьезную проблему: косвенный ущерб другим контрагентам и остальному рынку может привести к миллиардным убыткам фирмы. Группу провели в конференц-зал к Тиму Гайтнеру. Рядом с ним были Дэн Джестер и прилетевший утром из Вашингтона Иеремия Нортон из казначейства. Все расселись, и Бланкфейн заметил отсутствие Джейми Даймона. "Где, черт возьми, Джейми?" — шепнул он Винкельриду, который лишь пожал плечами. — Послушайте, мы хотели бы понять, возможно ли найти решение со стороны частного сектора, — начал Гайтнер. — Что нужно сделать? В течение следующих десяти минут банкиры начали высказывать свои предложения, и встреча потонула в какофонии голосов: Можем ли мы заставить рейтинговые агентства воздержаться от понижения? Можем ли мы получить согласие регулирующих органов других штатов, надзирающих за дочерними компаниями AIG, на использование фирмой этих активов в качестве залога? Гайтнер скоро собрался уходить "Я оставлю вас с Дэном, — указал он на Джестера, который был глазами и ушами Хэнка Полсона. — Я жду отчет о состоянии дел после того, как вы придумаете план". И добавил: "Хочу, чтобы вы меня поняли. Не думайте, что можете использовать баланс Федрезерва". Совещание снова распалось на отдельные разговоры, пока Браунштейн не восстановил какое-то подобие порядка, рассказав о финансовом положении AIG и его стремительном ухудшении в выходные. Компания попала под давление не только из-за предстоящего понижения рейтингов, но и из-за того, что ее контрагенты постоянно просили увеличить залоги. Браунштейн намекал на Goldman Sachs, который весь уик-энд, как и вообще весь год, боролся за то, чтобы залог AIG был больше. Бланкфейн отреагировал немедленно. "Так когда эти деньги будут выплачены?" — спросил он, обращаясь якобы ко всем, хотя некоторым показалось, что он имел в виду себя. Кто-то записал для себя: "GS — б00 млн долларов", что примерно равнялось сумме, которую, по его мнению, хотел получить Goldman. И пусть Goldman, возможно, был застрахован от банкротства AIG, банкир по-прежнему хотел сумму залога, которую считал соответствующей, чтобы продолжить торговлю с фирмой. Скалли из Morgan Stanley прервал выступавшего: "Можно как-то придержать Moody's, чтобы мы смогли перевести дух?" В этот момент Джимми Ли попытался взять встречу под контроль, убедившись, что они ни до чего не договорятся, если не начнут обсуждать общую проблему. AIG оставалось жить сорок восемь часов, если банкиры, сидящие в этом зале, не пошевелятся. Ли уже начал писать список вопросов, на которые ему надо получить ответы: - прогноз движения денежных средств; - оценка бизнеса ценных бумаг; - список условий; - участники; - юридические вопросы. На полях он нацарапал несколько вопросов о размере дефицита — "50? 6о? 70 млрд?", а затем подготовил небольшой перечень условий для кредита такого масштаба. "Срок погашения — 1-2 года; обеспечение — все; рассматривать — комиссии, спрэды, ордера". Учитывая размер кредита, который потребуется AIG, комиссии были бы невероятны. Он мог запросить до 500 базисных пунктов, или 5 %, всей суммы для принятия такого уровня риска. За 50 млрд долларов кредита, которые дадут в целом 2,5 млрд комиссионного дохода. Ли даже начал составлять список банков, с которыми стоило бы связаться, чтобы организовать кредитную линию, и практически все из них имели фактическую задолженность AIG и потому тоже были уязвимы: JPM, GS, Citi, BofA, Barclays, Deutsche, BNP, UBS, ING, HSBC, Santander. Он мог бы назвать еще, но остановился на одиннадцати. — Ладно, ладно, — сказал Ли и огласил свой список. — Мне это нравится. Звучит отлично, — оценил Винкельрид. Они решили начать работу с раунда комплексной юридической проверки, разбив дело на несколько категорий и поделив между собой. Бланкфейн воспользовался паузой в обсуждении и вышел. Он не хотел принимать в этом участие без Даймона. Они покинули Федрезерв и двинулись к AIG, чтобы поработать с цифрами, и мозг Ли уже начал считать. "Кто купит это дерьмо?" — громко произнес он, ни к кому не обращясь. *** В тот же день в 13:30 Полсон поднялся на трибуну в зале для брифингов Белого дома. "Добрый день. Надеюсь, вы все провели приятный уик-энд, — начал он, и в зале послышались смешки. — Как вы знаете, прямо сейчас мы переживаем сложный период наших финансовых рынков, поскольку имеем дело с последствиями прошлых излишеств". Он только что вернулся в Вашингтон, заскочил в казначейство, а затем напротив, в Белый дом, чтобы ответить на вопросы журналистов. Джим Уилкинсон проинструктировал его во время полета. "Мы должны сказать, что провели черту", — говорил ему Уилкинсон, предупреждая, чтобы тот готовился к вопросам, почему Lehman позволили обанкротиться, a Bear Stearns спасли. Уилкинсон представил это как возможность обсудить моральный риск и прояснить, что правительство США "не занимается спасением частных компаний". Сам Полсон сомневался, что настало время для демонстрации самоуверенности, но он смертельно устал и не мог удержаться от мыслей об AIG. ? Он закончил выступление, и первый вопрос был легким: "Можете ли вы рассказать о том, какую роль должны играть федеральные органы в будущем? Возможно ли, что мы увидим больше федерального участия в спасениях, как было с Fannie, Freddie и Bear Stearns?" — Ну, роль федеральных органов, несомненно, крайне важна, потому что, как вы уже слышали, нет ничего важнее стабильности наших рынков капитала, — сказал Полсон после секундного молчания. — Поэтому, думаю, необходимо, чтобы регулирующие органы были бдительны. — То есть "никогда больше"? — спросил репортер. — Не надо толковать как "никогда больше", — ответил Полсон и откашлялся. — Истолкуйте как... думаю, для нас важно поддерживать стабильность и упорядоченность нашей финансовой системы. Моральные угрозы я принимаю всерьез. — Почему вы согласились поддержать спасение Bear Stearns, но не Lehman? — прозвучал наконец ожидаемый вопрос. — Мартовское положение и ситуация вокруг Bear Stearns очень, очень отличались от того, что мы наблюдали в сентябре, — ответил Полсон, собравшись с мыслями. — И я никогда не считал, что целесообразно пускать деньги налогоплательщиков на... решение ситуации с Lehman Brothers. Этот ответ будет преследовать его. Так что он аккуратно подбирал слова. Технически он ответил правду, но он знал, что, если бы Bank of America или Barclays решили купить Lehman, он смог бы использовать деньги налогоплательщиков для поддержания сделки. Но он не собирался говорить об этом сейчас. Вопросы посыпались один за другим, и Полсон разволновался. "Почему Федрезерв выделяет АІG промежуточную ссуду?" — спросил один журналист. — То, что происходит прямо сейчас в Нью-Йорке, не имеет ничего общего с любой промежуточной ссудой от правительства. В Нью-Йорке усилия сосредоточены на поиске решения важного вопроса силами частного сектора, который, думаю, очень важен для функционирования финансовой системы, и это все, что я могу вам сказать. Он уже хотел уйти, но сказал: "Есть время еще на один вопрос. Женщина, там, в центре". Журналистка спросила, как сильно пострадало здоровье банковской системы. - Будут некоторые реальные трудности, но я считаю, что мы делаем успехи. И, когда я наблюдаю за тем, как сегодня ведут себя рынки, я думаю, это свидетельствует о том, что финансовая индустрия консолидировалась, поняв, что имеет дело с чрезвычайным стечением обстоятельств. Индустрия справляется, и мы должны гордиться. Большое спасибо! *** К середине дня в конференц-зале на 16-м этаже AIG царил хаос. Там собрались более ста банкиров и юристов во главе с Goldman Sachs и JP Morgan, чтобы начать проведение процедуры юридической проверки компании. И, кажется, никто не располагал настоящими цифрами фирмы. — Есть в этой комнате кто-нибудь, кто работает на AIG? — выкрикнул кто-то. Никто не отозвался, и волна нервного смеха прокатилась по комнате. Наконец вызвали Брайана Шрайбера из AIG. Он спал всего три часа и выглядел так, будто сейчас упадет. Ему потребовалась минута, чтобы собраться перед началом презентации последних данных. После того как он закончил свой не слишком вдохновляющий доклад, большая часть тех, кто был утром в Федрезерве, собрались в зале заседаний AIG. На время показалось, что прогресс достигнут. Ли и Винкельрид были уверены, что активы AIG сильны, по крайней мере достаточно, чтобы под них взять кредит. Они считали, что компания испытывает всего лишь кризис ликвидности: если бы они могли обеспечить AIG промежуточную ссуду, они были бы свободны. Собравшиеся приступили к обсуждению предварительного списка условий. Они попытаются привлечь 50 млрд долларов под залог 79,9 % AIG. Цена была запредельной, но, учитывая положение страховщика, это могло быть единственной альтернативой банкротству. Винкельрид и Ли также обсудили комиссию, которую получат и которая будет разделена между фирмами. Они стремились привлечь 50 млрд, и это дало бы каждой фирме 1,25 млрд долларов за организацию кредита. Когда все разошлись, чтобы вернуться в Федрезерв и сделать доклад о ходе работы, Гайтнер и Рут Порат из Morgan Stanley, которая представляла Федрезерв, отвели в сторону Джона Стадзински из Blackstone, представлявшего AIG. Они были давно знакомы, Стадзински когда-то управлял отделом слияний и поглощений Morgan Stanley в Лондоне. — Что вы думаете? — спросила Порат. — В каком смысле? — переспросил Стадзински. — После этого совещания я не могу сказать, появится список условий или нет. — Я не об этом, — сказала Порат. — Мы обеспокоены тем, что эти парни попытаются украсть бизнес. *** — Он был нужен как корове седло, — обычно спокойный Боб Вилюмштад был в ярости и почем зря крыл Дэна Джестера из казначейства. Вилюмштад рассказывал Джейми Гэмблу и Майклу Вайсману об их с Джестером звонке Мoody's, предпринятом в попытке убедить тех воздержаться от понижения рейтинга AIG. Вилюмштад надеялся, что Джестер, используя авторитет правительства и собственный дар убеждения бывшего банкира, легко выполнит задачу. Вилюмштад объяснил, что первоначальным планом "предусматриваюсь, что Федрезерв попытается запугать этих ребят, чтобы у нас появилось некоторое время". Вместо этого, когда Джестер наконец дозвонился, "он не хотел им говорить". Очевидно, не решаясь играть грубо, сказал Вилюмштад, Джестер лишь произнес: "Мы все здесь, и, как вы знаете, у нас работает большая команда, так что нам нужен лишний день или два". *** Основная часть банкиров, которые были в AIG, вернулась в Федрезерв. Попытки Джестера убедить Гайтнера приехать к ним в AIG, учитывая, что их было 30, а он один, не увенчались успехом. Должность президента Федрезерва Нью-Йорка имела свои привилегии: банкиры отправятся к нему. Винкельрид сообщил Гайтнеру, что дыра, которую они должны были "заштопать", составляла примерно 60 млрд долларов или "возможно, больше". Никто не знал, как будет развиваться ситуация без финансовой помощи со стороны Федрезерва. — Для этого государственных денег нет, — заявил Гайтнер, повторяя то, что Полсон сказал чуть раньше в Вашингтоне, и то, что он твердил весь уик-энд по поводу Lehman. Лучшим доказательством того, что это не шутка, было банкротство Lehman. Гайтнер попросил Ли ночью начать звонить в Азию, чтобы посмотреть, нельзя ли найти деньги там. JP Morgan и Goldman дали понять, что предстоит много работы. *** Поздним вечером юрист AIG Джейми Гэмбл, Джон Стадзински и Брайан "Шрайбер собрались в конференц-зале и мрачно поедали купленную навынос китайскую еду. Ситуация казалась безнадежной. Объявив о своих планах освободить 20 млрд долларов залога, Диналло и губернатор Патерсон, возможно, выторговали им день — слишком мало и слишком поздно. Несколькими часами ранее они звонили экспертам по банкротствам, и, когда во вторник рынки открылись, они планировали выбрать все по своим кредитным линиям — четкий сигнал бедствия для рынков. Когда они предложили поступить так, Вилюмштад ответил, что это сродни "спуску спасательных шлюпок на воду, потому что вы собираетесь покинуть корабль. Это последнее, что вы делаете. Выключаете свет на "Титанике", прежде чем он утонет". Шрайбер все еще не верил, что они оказались в таком положении, и по-прежнему был убежден, что Федрезерв в конечном счете придет на помощь. "На данный момент нас берут на слабо", — сказал он немного дерзко. — Думаете, Федрезерв понимает, что поставлено на карту? — спросил Гэмбл. — Вы с ума сошли? — воскликнул Стадзински. — Конечно, нет. Они только что допустили крах Lehman. Как в плохом фильме Вуди Аллена. *** К часу Скалли и Порат из Morgan Stanley, все еще представлявшие Федрезерв, решили, что надо пообщаться наедине. Они спрятались на небольшой кухне AIG и закрыли дверь, чтобы их не слышали банкиры Goldman и JР Morgan. — Ничего не выйдет, — сказала Порат. — Они не успеют. — Согласен, — ответил Скалли. — Нам нужен запасной план. Они придумали своему проекту кодовое название и решили, что возвращаются в Федрезерв предупредить Дэна Джестера. Они вышли из кухни и обнаружили, что остальные ушли, и это лишь подтверждало их самые худшие опасения: все попытки совершить сделку официально провалились. Когда они добрались до Федрезерва, там тоже никого не было, кроме спящего на диване Джереми Нортона. Сначала он пытался реквизировать диван Гайтнера, но ему сказали, что лучше найти другое место. Скалли и Порат разбудили его, и все трое пошли сообщать плохие новости Джестеру. Конференция с людьми из Федрезерва и казначейства была созвана в три утра, так что Хильде Уильяме, помощнице Гайтнера, нужно было обзвонить всех в столь неурочный час. — У нас большая проблема, — начал Гайтнер. *** Впервые за несколько недель редакционные страницы крупных газет были посвящены Хэнку Полсону — приветствовали его решение не использовать деньги налогоплательщиков для спасения Lehman Brothers. "Странным образом обнадеживает то, что казначейство и Федрезерв позволили крах Lehman Brothers, не субсидировали продажу по низким ценам Merrill Lynch Bank of America и попытались организовать кредиты для испытывающего трудности страховщика American International Group вместо того, чтобы выдать кредит самостоятельно, — писала New York Times в редакционной статье. — Вмешательство государства рассматривалось бы как признак либо серьезной опасности для мировой финансовой системы, либо крайней слабости федеральных регулирующих органов". Учитывая разговор с Дэном Джестером, состоявшийся в шесть утра, казалось все более вероятным, что AIG и мировая финансовая система в настоящее время в такой опасности, что у государства не останется иного выбора, кроме как вмешаться. По первополосным газетным заголовкам Полсон чувствовал панику, захватившую рынки за последние сутки. Washington Post писала типичным для того утра тоном: "Акции падают по мере усиления кризиса; AIG в опасности; 700 млрд долларов биржевой стоимости акций исчезли". Индекс Доу-Джонса для акций промышленных компаний в понедельник резко упал — на 504,48 пункта, и это было крупнейшее снижение индекса с 17 сентября 2001 года, когда торги возобновились после терактов 11 сентября. Акции AIG упали на 65 % и закрылись на уровне 4,76 доллара. *** В 7:45 Бен Бернанке в своем кабинете готовился к заседанию Федеральной комиссии по операциям на открытом рынке, которое должно было начаться через 45 минут в зале рядом с его кабинетом. Одно из восьми ежегодных заседаний совета директоров Федрезерва, который определяет денежно-кредитную политику и решает, следует ли повышать или понижать процентные ставки, было намечено на сегодняшнее утро случайно. До начала встречи Бернанке вызвал Кевина Уорша и Дона Кона, чтобы те присоединились к телефонной беседе с Тимом Гайтнером, который, отправив вместо себя Кристин Каммингс, своего вице-президента, а сам остался в Нью-Йорке, чтобы заняться AIG. Все было хорошо в этом плане, кроме одного: заседания комиссии были относительно публичными, и Бернанке беспокоился, что отсутствие Гайтнера может просочиться в прессу и Усилить панику на рынках. - Сейчас мы ничего не можем сделать, — сказал Гайтнер, пытаясь привлечь внимание к более серьезной проблеме. Он заявил, что ожидает получить полный отчет о прогрессе от JP Morgan и Goldman Sachs к девяти утра, но предупредил, что сигналы, которые он получил от Дэна Джестера и Morgan Stanley, не сулят ничего хорошего. И посоветовал начать думать над планом В. *** Джимми Ли метнулся домой в Дариен, чтобы принять душ и сменить одежду, а теперь стоял в пробке на шоссе Рузвельта и боялся опаздать на встречу в Федеральном резервном банке Нью-Йорка. Он позвонил Даймону. "Вот что я планирую сказать им, — заговорил он о запланированной презентации. — Я планирую сказать, что цифры слишком завышены. Мы не можем ничего сделать. И никто не может. Компания обанкротится". — Ну раз вы так считаете... — ответил Даймон. — Я более чем уверен, — сказал Ли. Более или менее хорошей новостью было то, что Ли надеялся сказать это Дэну Джестеру, а не Гайтнеру, который будет в Вашингтоне на заседании комитета. Когда Ли наконец прибыл, он обнаружил, что все уже собрались в конференц-зале, превратившемся в салон для таких встреч. Он занял место рядом с коллегой Дугом Браунштейном. Оставалось дождаться Дэна Джестера. Дверь открылась, и вошли Джестер и Нортон, а затем, никак не объяснив своего присутствия здесь, и Гайтнер. — Ну что, как? — хрипло спросил он. Джимми Ли заглянул в свой желтый блокнот, в котором он записал: "У сделки мало шансов" и "У AIG нет наличных". — Мы изучили все, — заговорил Ли. — У них есть 50 млрд долларов залога, а им нужно от 80 до 90 млрд. Нам не хватает от 30 до 40. Не знаю, каким образом мы можем покрыть эту разницу. — Позвольте сказать, что, если позволить этому учреждению обанкротиться, появится огромный системный риск, — вмешался Винкельрид из Goldman. — Не нужно вам рассказывать о количестве контрагентов, которых это коснется. Потом раздали упорядоченный список крупнейших контрагентов AIG. Фирмой с наибольшей задолженностью была приобретенная Королевским банком Шотландии ABNAMRO с 65 млрд, за ней следовала Calyon, Goldman Sachs был седьмым, Barclays восьмым, Morgan Stanley девятым. Гайтнер хмуро изучал цифры, потом отложил список и сказал: "О'кей, вот как мы поступим". Он сделал паузу и чуть наклонился, чтобы все слышали его слова. - Я хочу, чтобы все отложили свои мобильные, BlackBerry и так далее. Я не хочу, чтобы информация вышла за пределы этой комнаты. Ни в офисах, нигде. Вы меня поняли? Разговор является конфиденциальным, — заявил оН. Все подчинились, и тогда он задал вопрос, к которому никто не был готов. — Как будет выглядеть то, что мы скажем: "Федрезерв собирается это сделать"? Последние трое суток правительство настаивало, что не будет спасать финансовые учреждения. Своими словами Гайтнер перевернул все с ног на голову. Даже если это были только слова, очевидно, правила игры только что изменились. - Как это сработает? Как бы вы структурировали условия? Как среагируют рынки капитала? Как будут реагировать долговые рынки? — продолжал задавать вопросы Гайтнер. Винкельрид из Goldman еле заметно улыбнулся. Скалли из Morgan Stanley, еще накануне осознав необходимость плана В, уже составил перечень условий на основе цифр JP Morgan и Goldman Sachs. Если это было хорошо для них, а, по оценкам Morgan Stanley, они собирались украсть компанию, это должно быть хорошо и для Федрезерва. — Работайте над этим, — закончил Гайтнер и вышел из зала. *** — Браунштейн не подходит к чертову телефону, — ругался Вилюмштад, набирая номер и опасаясь, что его держат в неведении. Джон Стадзински, его советник из Blackstone, только что услышал от одного из своих коллег, который был в Федеральном резервном банке Нью-Йорка, что тот видел топ-менеджеров Goldman и JР Morgan, поздравлявших друг друга, пока другие сотрудники этих банков все еще ночевали в AIG, изучая бухгалтерские книги. Стадзински наконец удалось достучаться до Порат с помощью SMS. Но она темнила, сказав лишь: "Все меняется. Прекрати обмен информацией с JPM и GS". Несколько минут спустя помощник Вилюмштада объявил, что звонит Тим Гайтнер, которого Вилюмштад в то утро отчаянно пытался найти. - Привет, Тим, — сказал Вилюмштад нетерпеливо. - Доложите мне о ходе работы, — сказал Гайтнер вместо того, чтобы рассказать самому. - Я хочу, чтобы вы знали: мы готовимся к банкротству, — спокойно ответил Вилюмштад. — Я использовал резервные кредитные линии. Думаю, вы должны знать. - Не делайте этого, — нетерпеливо оборвал его Гайтнер. — Мне нужна веская причина, чтобы не делать этого, — озадаченно ответил Вилюмштад. — У меня есть обязательства и ответственность. Я могу получить 15 млрд долларов, и это даст мне продержаться пару дней. Я должен защитить акционеров. — Хорошо, я скажу вам кое-что конфиденциально, — сдался Гайтнер. — Мы работаем над некоторой помощью для вас, но нет гарантии, что ее одобрит Вашингтон. — Ну, если вы не можете гарантировать мне, что будет какая-то помощь, мы используем резервы, — все еще сомневался Вилюмштад. — Вы должны попробовать отменить все, что сделали, — сказал Гайтнер и повесил трубку. Вилюмштад немедленно проинформировал своих адвокатов Джейми Гэмбла и Майкла Вайсмана, и ни один из них не знал, что делать дальше. Тогда Вилюмштад опять попробовал дозвониться Браунштейну, но безуспешно. — Черт, — бросил Вайсман. — Знаю, мы не приглашены, но все равно давайте пойдем туда. *** Хэнк Полсон сидел в своем кабинете в казначействе, когда в 9:40 ему позвонил впавший в панику Ллойд Бланкфейн. Бланкфейн, и без того нетерпеливый, был возбужден сильнее обычного, и Полсон чувствовал это. Бланкфейн рассказал Полсону о новой проблеме на рынке: хедж-фонды, которые торговали через лондонское подразделение Lehman, внезапно оказались отрезанными, вынужденно высасывая миллиарды долларов из рынка. В то время как Федрезерв держал брокерско-дилерское подразделение Lehman в США открытым, чтобы закрыть позиции, европейские и азиатские подразделения Lehman по закону о банкротстве были вынуждены немедленно объявить о банкротстве и остановить деятельность. Бланкфейн объяснил, что с помощью сложной схемы, называемой перезакладыванием, Lehman перекредитовал залоги хедж-фондов через свое подразделение в Лондоне, и, выясняя, что кому принадлежит, все едва не сошли с ума. Чтобы оставаться ликвидными, многие хедж-фонды были вынуждены продавать активы, что лишь топило рынок. Некоторые хедж-фонды, опасаясь падения Lehman, до банкротства отказывались от него как от основного брокера. Те же, кто оставался, испытывали серьезные проблемы, как это было в случае с Ramius Capital, основатель которого, Питер А. Коэн, когда-то был президентом Shearson Lehman, предшественника Lehman. За неделю до банкротства он заявил на CNBC, что его фирма не будет уводить свой бизнес от Lehman. Теперь он должен был сказать своим инвесторам, что их деньги попали в ловушку таинственного процесса банкротства в Лондоне. Пытаясь уговорить своего бывшего босса предпринять хоть что-то, чтобы успокоить рынки, Бланкфейн сказал Полсону, что его больше всего беспокоит количество наличных, запертое внутри Lehman, из-за чего инвесторы начнут паниковать и выводить деньги из Goldman Sachs и Morgan Stanley. *** Во время ведения заседания комитета Федрезерва в Вашингтоне Бернанке отвлекался, обмениваясь записками с Кевином Уоршем и пытаясь продумать план игры для AIG. Сошлись на том, что в 10:45 нужно еще раз поговорить по телефону с Гайтнером и узнать новости. Гайтнер вновь заявил, что "решение частного рынка не работает", и сказал: "Нам надо подумать об использовании нашего баланса. Мы должны действовать жестко и решительно", предполагая, что, если Федрезерв совершит серьезную смелую сделку по поддержке AIG, это восстановит доверие на рынках. Гайтнер предложил использовать Закон о Федрезерве, раздел 13, пункт 3 — уникальное положение, которое позволяло Федрезерву предоставлять кредиты учреждениям помимо банков при "необычных и неотложных" обстоятельствах. Полсон и Бернанке знали, что AIG фактически стала стержнем мировой финансовой системы. Согласно европейским банковским нормам, финансовое учреждение могло удовлетворять требования к капиталу путем заключения кредитных дефолтных свопов с применением финансовых продуктов AIG. Используя свопы, банки, по существу, использовали наивысший кредитный рейтинг AIG для маскировки более рискованных активов типа корпоративных займов и ипотечных кредитов, что позволяло банкам использовать больше заемных средств. Но, если AIG рухнет, эта защита исчезнет, заставив банки снижать цену активов и искать миллиарды долларов — пугающая перспектива для текущего состояния рынков. А цифры были ошеломляющие: в середине 2008 года сообщила о продаже участвующих в этой процедуре, которую они ласково называли "освобождением от нормативов капитализации", кредитно-дефолтных свопов более чем на 300 млрд долларов. Еще, естественно, оставалась проблема гигантской страховой империи в которую входило около 81 млн полисов страхования жизни по всему миру с номинальной стоимостью 1,9 трлн долларов. Хотя эта часть бизнеса была жестко регламентирована, а полисы в целом защищены, существовал риск того, что паникующие клиенты толпами бросятся обращать полисы в наличные и создадут крайне нестабильные условия для других крупных страховщиков. Бернанке терпеливо слушал Гайтнера, а Уорш всеми силами выражал свое несогласие — он выступал за план "Выиграть время". По его мнению, Федрезерв должен открыть чековую книжку лишь на 30 дней — достаточное время, чтобы проанализировать AIG. — Знаю, что это может поставить нас в условия неограниченных рисков, — признался Уорш, — но давайте все-таки поймем, что, черт возьми, происходит. — Я не знаю страхового бизнеса, — признался Бернанке, но Гайтнер продолжил призывать их принять решение. По его словам, системный риск был слишком велик. Выслушав его доводы, Бернанке попросил разработать план. Как только он вернется к ним с большим количеством деталей, они формально проголосуют за дальнейшие действия. — Позвольте мне убедиться, что я правильно понимаю характер поддержки... — а затем Гайтнер повторил то, что только что было сказано. *** Майкл Вайсман и Джейми Гэмбл пришли в Федрезерв и отправились на поиски Браунштейна. Им нужно было понять, что происходит с AIG, и, если ничего не происходит, им была нужна команда, чтобы помочь составить план банкротства. Наконец Вайсман нашел Браунштейна на конфиденциальной встрече, посвященной тому, как Федрезерв может поддержать AIG. "Слушайте, у нас мало времени, и мы могли бы воспользоваться вашей помощью по некоторым цифрам, — недовольно сказал Вайсман после того, как вызвал его из зала. — Но мы должны знать, в какой роли выступаете вы. На нашей стороне или на стороне JР Morgan?" — Не думаю, что смогу ответить на этот вопрос, не посоветовавшись с адвокатом, — после небольшой паузы ответил Браунштейн и ненадолго вернулся в конференц-зал. Спустя несколько минут он появился вновь. — Я не могу говорить. Вы должны связаться непосредственно с казначейством. — О'кей, спасибо, — сказал Вайсман, протягивая руку, но Браунштейн отвернулся и снова скрылся в зале. Почти сразу появился референт Федрезерва и сообщил Вайсману и Гэмблу, что им придется покинуть здание. — Как вам это нравится? — спросил Вайсман Гэмбла, как за ними закрыли двери. — Даг даже не пожал мне руку. Что, мать вашу, происходит? *** Как бы Хэнк Полсон ни сопротивлялся идее выкупа, но после того, как в 10:30 Гайтнер по телефону познакомил его с последним планом, он осознал, куда катятся рынки, и это пугало. За время работы в Goldman он изучил страховую отрасль и теперь понимал, что банкротство AIG может вызвать панику. К тому же он часто бывал в Азии и хорошо знал, как глубоко там влияние AIG и сколько иностранных государств держали долги компании. Иностранные правительства уже звонили в казначейство, чтобы выразить беспокойство. — Неужели мы будем спасать эту страховую компанию? — недоверчиво спросил Джим Уилкинсон. Полсон просто посмотрел на него, словно говоря: только сумасшедший будет стоять в стороне и ничего не предпринимать. — Хэнк, как, черт возьми, мы сможем вложить 85 млрд долларов в эту компанию, не сменив руководство? - озвучил мучивший всех вопрос специальный советник Кен Уилсон. Он имел в виду, что правительство не может вложить такую сумму, не назначив своего генерального директора. Без нового руководителя все будет выглядеть так, словно правительство поддерживает неумелое управление, которое создало эту ситуацию. — Вы правы. Вы должны найти мне генерального директора. Оставьте все и ищите, — сказал Полсон. — И найдите. Уилсон вернулся в кабинет и начал просматривать адресную книгу в компьютере. Проработав много лет банкиром отдела финансовых учреждений Goldman Sachs, он знал первых лиц отрасли. И почти сразу он подумал об Эде Лидди, бывшем генеральном директоре Allstate и члене совета Goldman. Тот был идеальным кандидатом — в настоящее время без работы и в ожидании нужного предложения. Лидди знал AIG — он был членом совета Goldman, и к нему обращались во время обсуждения, должна ли компания приобрести страховщика. Но у Уилсона не было его номера. Поэтому он позвонил Крису Коулу в Goldman Sachs, который все выходные провел в AIG и принимал участие в понедельничном совещании в Федрезерве, и тот моментально нашел искомый номер. Времени на любезности не было, и Уилсон сразу назвал Лидди причину звонка. — У вас есть минута, чтобы поговорить с Хэнком? — спросил Уилсон и Лидди с энтузиазмом согласился. — Вы должны повесить трубку, — сказал Уилсон Полсону, который говорил по телефону. — У меня есть для вас генеральный директор. *** Цена акций AIG была ниже двух долларов, когда помощник Вилюмштада вошел в его кабинет и вручил ему факс от Хэнка Гринберга. Вилюмштад уже слышал, что Гринберг говорил прессе, будто планировал организовать борьбу за власть в компании или ее поглощение. — Мне это нужно читать? — спросил он настороженно, а потом, начав читать, не удивился. Дорогой Боб. В течение нескольких недель мы обсуждали мое предложение, как помочь компании любым способом, на который будут согласны вы и совет. На протяжении всех этих дискуссий вы говорили мне и Дэвиду Боису, что верите — моя помощь имеет большое значение для компании. Единственная озабоченность, о которой вы мне рассказали, заключалась в том, что, если бы я стал советником компании, я бы затмил вас. С уважением замечу вам и совету, что постоянный отказ от совместной работы, которая могла бы сохранить великую компанию, гораздо хуже, чем любая озабоченность по поводу личной позиции или представлений. Я не знаю, действительно ли сейчас слишком поздно, чтобы спасти AIG. Тем не менее мы обязаны попробовать сделать это ради акционеров AIG, кредиторов и нашей страны. С тех пор как вы стали главой AIG, вы и совет управляете виртуальным разрушением акционерной стоимости, которая выстраивалась более 35 лет. В мои намерения не входит пытаться найти виновных или критиковать. Все, что я хочу сказать, — в данных обстоятельствах я искренне удивлен вашим и совета нежеланием принять мою помощь. *** В своем кабинете Гайтнер начал готовиться к телефонным переговорам с Бернанке. Они сделают это, подумал он. Они действительно собираются сделать это. Джестер и Нортон детально изучали условия. Они только что узнали, что Эд Лидди дал предварительное согласие на работу генеральным директором AIG и собирался ночью вылететь в Нью-Йорк из Чикаго. Чтобы разработать проект спасения за столь короткий срок, правительству нужна была помощь, предпочтительно от того, кто уже знал ситуацию с AIG. Именно такого человека знал Джестер — Маршалл Хюбнер, соруководитель отдела по несостоятельности и реструктуризации Davis Polk & Wаrdwell, который уже работал по AIG для JP Morgan и который как раз был внизу. Между тем Боб Скалли из Morgan Stanley, которого Гайтнер нанял для оказания консультативной помощи Федрезерву, хотел убедиться, что он был в курсе всех рисков. Скалли анализировал быстрое ухудшение на рынках, и его все сильнее беспокоил вопрос, сможет ли AIG продолжать платежи по государственному кредиту. То, что прежде было похоже на кражу, могло оказаться опасной продажей. — Я хочу, чтобы все знали: существует реальный риск неполного возврата по этому кредиту, — предупредил он, когда Гайтнер присоединился к конференции. Хотя Бернанке и сказал, что решил поддержать сделку, он хотел выборочно опросить участников совещания. "Вы уверены, что мы поступаем правильно?" - спрашивал он взволнованно. Его тайная поддержка и настойчивость Гайтнера в том, что это был единственный способ предотвратить финансовый Армагеддон, выполнили свою роль: результат голосования был 5:0. Обсуждение морального риска и разговоры о Lehman Brothers закончились. *** Прежде чем Вайсман и Гэмбл успели скрыться из виду после того, как в сопровождении охраны их выдворили из Федерального резервного банка Нью-Йорка, их неожиданно пригласили обратно. Им сказали, что произошла путаница, и проводили в столовую. — Это не стол крутых парней, — заметил Гэмбл, глядя на другой стол, за которым ждали банкиры JP Morgan и Goldman. - Одно можно сказать наверняка, — ответил Вайсман, — они не заключают частную сделку. Они бы никогда не выглядели такими расслабленными. Пока они ждали, Гэмблу по телефону рассказали о новых проблемах: страховые регулирующие органы в Техасе, где у AIG был крупный бизнес по страхованию жизни, впадали в панику. Хуже, что JP Morgan только что закрыл линии залога в Японии, крупнейшем рынке AIG за пределами СШA. Гэмбл не мог в это поверить: JP Morgan, бывший всего сутки назад советником AIG, усугублял проблему, как бы разумно это ни выглядело. Двадцать минут спустя Эрик Диналло, осуществлявший надзор в штате Нью-Йорк от Департамента страхования, подошел к столу Вайсмана и Гэмбла. "Многого не скажу, — проговорил Диналло, — но не делайте ничего необдуманного". — Эрик, — разочарованно ответил Гэмбл, — мы бы рады держаться, но наш бизнес кредитования ценными бумагами в беде. — А затем указал на людей JP Morgan и Goldman Sachs. — Эти парни, вон там, создали проблему. Поговорите с ними. *** — Думаю, мы остались почти без денег! — объявил Джон Стадзински в штаб-квартире балансирующего на краю пропасти гиганта страхования. Было почти 13:00, и, если расчеты Стадзински были верны, AIG находился в нескольких минутах от банкротства. В этот момент из своего кабинета вышел Вилюмштад, и всех поразила его улыбка. — Они дрогнули, — сказал он. Он только что говорил по телефону с Гайтнером, который рассказал о плане спасения: Федрезерв выделит AIG 14 млрд кредита, чтобы удержать фирму на поверхности до конца торгового дня. Но Гайтнер добавил, что, прежде чем получить кредит, AIG придется немедленно предоставить залог. Официально это называется "вексель на предъявителя". Несмотря на хорошую новость, Вилюмштад резонно задался вопросом, где в ближайшие минуты они смогут найти 14 млрд долларов. И тут он вдруг понял: неофициальные хранилища. Банкиры ринулись вниз и нашли комнату с замком и кластером шкафов, наполненных сертификатами акций страховых подразделений AIG — десятки миллиардов долларов, датируемые эпохой Гринберга. Банкиры начали копаться в ящиках, просматривая бумаги, лежавшие нетронутыми многие годы. В электронный век идея хранения физических сертификатов была удивительным, но оптимистичным атавизмом. Старший вице-президент AIG и секретарь Кэтлин Шеннон сложила облигации в портфель. — Не уверен, что стоит подвергаться риску ограбления, имея при себе сертификаты на 14 млрд долларов, — по телефону заметил Майкл Вайсман из Sullivan & Cromwell. — Мы попросим службу безопасности Федрезерва сопровождать вас. Через десять минут Шеннон несла портфель, очень дорогой портфель, по Пайн-стрит в сопровождении двух вооруженных охранников. *** Хэнк Полсон сбежал по лестнице и через боковой вход покинул здание казначейства, направляясь к Белому дому. У него и Бена Бернанке была запланирована встреча с президентом Бушем, на которой они собирались проинформировать его о чрезвычайных мерах, которые хотели предпринять. Они прошли охрану, немного подождали, после чего их проводили в Овальный кабинет, где Полсон деликатно пересказал президенту условия. Объясняя сделку, Полсон говорил на языке Уолл-стрит, и Буш выглядел недоумевающим. — Господин президент, — перебил Полсона Бернанке, — давайте на минуту вернемся назад. — И, играя привычную роль профессора, он объяснил, как сильно AIG переплетен с банковской системой. Говоря с президентом, он пытался достучаться до обычного человека, подчеркивая, какое количество граждан и малого бизнеса зависит от фирмы. Люди использовали полисы страхования жизни AIG, чтобы защитить свои семьи, и бессрочные облигации AIG, чтобы финансировать пенсию. Кроме того, компания предоставляла поручительства для строительства и общественных работ. — Всем этим занимается ЭТА страховая компания? — задал вопрос по существу президент. Всем этим занималась ЭТА компания. *** В тот же день, около четырех, предложение Федрезерва поступило на факс AIG (который уже лет десять должен был находиться в музее Смитсоновского института2). Армия юристов на 18-м этаже AIG застыла в ожидании. После того как трехстраничный документ наконец появился, адвокат моментально размножил его. — Ну наконец-то вы получили возможность работать на федеральное правительство, — сказал Вилюмштаду Ричард Битти, главный адвокат независимых директоров AIG, когда тот просмотрел условия. — Что вы имеете в виду? — спросил Вилюмштад. - Теперь они владеют вами, — ответил Битти с усмешкой. Так оно и было. Федрезерв предоставлял AIG кредитную линию на 85 млрд долларов, которых, они надеялись, будет достаточно, чтобы предотвратить катастрофу и удержать компанию на плаву. В обмен правительство приняло крупный пакет акций, 79,9 % собственности в виде ордеров, называемых "векселя участия в акционерном капитале". Это было похоже на предложение, над которым работали JР Morgan и Goldman. Если Вашингтон собирался снять Уолл-стрит с крючка, правительство хотело убедиться, что по крайней мере старые заинтересованные лица не получат выгоды неподобающим способом. "Полсон ведет это дело так же, как дело Fannie, Freddie и Bear Stearns: если правительство вмешивается, акционерам приходится расплачиваться", — заметил Коэн. Кредит Федрезерва сопровождался и ростом долга. AIG придется платить по ставке на основе сложной формулы — Лондонской межбанковской ставки предложения (LIBOR), ориентира для краткосрочных займов между банками, которая тогда составляла около 3 % плюс дополнительные 8,5 %. На основе этой ставки процентные платежи компании, которые она должна была выплачивать, взлетели более чем на 11 %, что в то время выглядело ростовщичеством. Ссуда будет обеспечиваться всеми активами AIG, а правительство будет иметь право наложить вето на выплату дивидендов и по обыкновенным, и по привилегированным акциям. Чтобы рассчитаться с государством, AIG придется продать активы. При нынешних обстоятельствах это означало срочную распродажу. Для сторонников AIG кредит на поверку оказался не мостом к платежеспособности, а доской к организованному распаду. — Невероятно, — сказал Вилюмштад, откладывая документ. Совет AIG был готов собраться в ближайшее время на экстренное заседание. Пока Вилюмштад в шоке перечитывал условия, его помощник сказал, что звонит Тим Гайтнер. Было 16:40. Вилюмштад последовал за Битти и Коэном в свой кабинет и нажал кнопку громкой связи. — Можете минутку подождать? — спросил Гайтнер. — Секретарь Полсон собирается подключиться к разговору. — Да, — сказал Вилюмштад. — Со мной тут Дик Битти и Роджин Коэн. — Итак, вы видели новое соглашение, не так ли? — спросил Гайтнер после того, как подключился Полсон. — Мы хотим знать, что вы собираетесь принять условия. Нам нужен ответ в ближайшее время, потому что скоро откроются азиатские рынки. Гайтнером овладело беспокойство: не слишком ли жесткими были условия? Но он по крайней мере не меньше беспокоился по поводу потенциальной реакции с другой стороны, то есть по поводу казначейства, которое будут критиковать за то, что оно предоставило AIG привилегированные условия сделки. То, что условия правительства имели так много общего с тем, что рассматривал частный сектор, не было случайностью. С одной стороны, они часто пользовались услугами одних и тех же консультантов. И в нынешней политической обстановке возможность заявить, что AIG получил лишь то, что был готов или почти готов предложить рынок, являлась дополнительной страховкой. - У нас заседание правления через пятнадцать минут, и я готов представить его там, — сказал Вилюмштад. — Тим, это Дик, — вмешался Битти. — Я просто хочу быть уверен, что вы понимаете — вы не должны предполагать, будто совет утвердит это только благодаря вашему вмешательству. У нас есть попечительская обязанность перед нашими акционерами, поэтому будет трудно. Битти играл жестко, он фактически угрожал, что AIG может оказаться выгоднее подать прошение в соответствии с главой 11 Кодекса о банкротстве, чем заключать сделку с государством. — Это единственное предложение, которое вы получите, — не дрогнув, кратко ответил Гайтнер. — Есть одно условие... — Условием является то, что мы собираемся заменить вас, Боб, — перебил его Полсон. Битти и Коэн, неловко замолчав, уставились на Вилюмштада. — Да... Хорошо, — сказал Вилюмштад, — если вы действительно хотите этого. — Мы собираемся назначить нового генерального директора, — спокойно сказал Полсон. — Он появится завтра. Вилюмштад не питал никаких иллюзий по поводу того, что государственное спасение будет означать его отставку, но он был поражен скоростью. Правительство только что сделало предложение, и оно уже нашли кандидата. — Мне еще нужно быть здесь? — неуверенно спросил Вилюмштад. — Да, мы были бы признательны любому сотрудничеству и помощи с вашей стороны, — ответил Полсон. — Ничего, если я спрошу, кто он? - Эд Лидди, — сказал Полсон. Вилюмштад на мгновение задумался, вспоминая. "Кто, черт возьми, такой этот Эд Лидди?" — прошептал Битти, но Коэн только пожал плечами. - Эд недавно ушел в отставку с должности генерального директора Allstate, — снова заговорил Полсон, почувствовав всеобщее замешательство. Вилюмштад рухнул в кресло, со вздохом посмотрел на Битти и рассмеялся. - Ну, вы не правы, — сказал он. — Все-таки я не буду работать на федеральное правительство. *** Директора AIG уже собрались в зале заседаний, когда вошли Вилюмштад с советниками. Вилюмштад не стал тянуть. "Нам предстоит выбирать из двух плохих вариантов, — начал он. — Завтра утром инициировать банкротство или сегодня вечером заключить сделку с Федрезервом". Он объяснил условия сделки и сказал, что Blackstone будет советоваться с экспертами по банкротству, чтобы обсудить достоинства этого варианта. А потом он рассказал личные новости. — Меня заменят, — спокойно сказал он. — Мое место займет Эд Лидди. — Эд Лидди? — переспросила Вирджиния Рометти. - Да, из Allstate, — объяснил Вилюмштад. — Я знаю его 15 лет, — сказала Рометти. Toп-менеджер из IBM, когда-то она возглавляла отдел продаж подразделения компании, которое обслуживало страховую и финансовую отрасли. — Я не могла даже подумать, что назначат Эда. — Я знаю Эда Лидди! — вмешался Джеймс Орр. Орр был исполнительным директором Unum, страховщика в штаге Мэн, который боролся с усилиями Allstate захватить долю рынка у компании в страховании долгосрочной инвалидности, в которой она доминировала. — Если бы генерального директора искали мы, Лидди не только не попал бы в шорт-лист — его имя вообще бы не прозвучало! — Ну, это одно из решений, которые вам придется проглотить, — заметил Вилюмштад и передал ведение заседания Коэну. Мартин Фельдштейн, директор AIG и бывший экономический советник президента Рональда Рейгана, не мог поверить, что правительство республиканской администрации фактически покупало долю в частном бизнесе. Роджин Коэн, напоминая Совету, что у них есть попечительская обязанность не только в отношении акционеров, но и перед держателями облигаций, настаивал на банкротстве. — Вы должны все обдумать, — сказал Битти. — Даже если это Федрезерв, не стоит сразу сдаваться. Вы должны выслушать все варианты. Помощник Вилюмштада проскользнул в комнату и протянул боссу записку: "Звонит Хэнк Гринберг". Тот закатил глаза, наклонился к Джону Стадзински и сказал: " Не могли бы вы перезвонить Хэнку Гринбергу?" *** Стадзински тихо покинул зал заседаний, понимая, насколько неловко ему будет звонить. Он привлек Пита Питерсона, соосноватепя Blackstone и давнего знакомого Гринберга, чтобы тот присоединился к разговору. По предложению Гринберга AIG вложила 1,35 млрд долларов в Blackstone, когда фирма испытывала сложности после российского долгового кризиса 1998 года. Пока Стадзински ждал ответа, Петерсон позвонил в офис Гринберга на Парк-авеню. — Он не может сейчас подойти, — сказал помощник Гринберга. — Он собирается в программу Чарли Роуза говорить об AIG. — Вы, должно быть, шутите, — удивился Питерсон. Когда Стадзински вернулся на заседание совета, он передал Вилюмштаду новости. Вилюмштад улыбнулся. Совет вернулся к грустной теме. Коэн, перебирая за и против сделки с правительством, привел аргумент в пользу главы и о банкротстве, заявив, что компания может выиграть от упорядоченного закрытия позиции в судебном порядке и не принимать сделку с государством, не предполагающую никакого обсуждения условий. Советники высказались со своих точек зрения. Стадзински сказал, что банкротство такой большой и сложной компании, как AIG, займет много месяцев и что, вероятно, будет размыто еще больше стоимости. "Я провел последние десять минут, объясняя вам банковские причины поступить так, — подвел черту Стадзински. — Но есть еще одна. Разве 20 % от чего-то не лучше, чем 100 % от ничего?" Воцарилась тишина. Заседание шло. Вилюмштад взглянул на часы, понимая, что нужно срочно ответить Полсону и Гайтнеру. — Давайте каждый выскажется по кругу, — предложил Вилюмштад. — Если честно, я призываю вас голосовать за предложение Федрезерва. У нас есть три составляющих: акционеры, клиенты, сотрудники. Это не дружественное акционерам соглашение, но оно позволит удержать клиентов, не потопить компанию, и у вас будет больше шансов, что люди сохранят рабочие места. За сделку с государством проголосовали все, кроме Стивена Болленбаха, бывшего исполнительного директора Hilton Hotels. Болленбах, которого поддержали Эли Брод и другие крупные отколовшиеся акционеры AIG, стал членом совета директоров в январе. Он считал, что хороший судья даст акционерам более справедливую сделку. Перед формальным голосованием Болленбах спросил: есть ли хоть какая-то возможность пересмотреть условия сделки? Вилюмштад и юристы ушли звонить Гайтнеру. - Тим, это Дик и Родж, — сказал Вилюмштад. — Наверное, будет правильно, если я позволю Дику объяснить вам, что чувствует совет. - — Тим, совет хочет знать, можно ли пересмотреть условия сделки. Они считают, что 80 % — это возмутительно, — наклонясь к микрофону, сказал Битти. — Условия не могут быть предметом переговоров, — отрезал Гайтнер. - Это единственные условия, которые вы получите. — У нас есть еще один вопрос, — продолжил Битти, пока все молчали. - Совет хочет знать: если компания сможет придумать собственный источник финансирования, чтобы заместить финансирование Федрезерва, будет ли это приемлемым? — Никто не станет счастливее, чем я, если компания вернет кредит Федрезерву, — немного поколебавшись, ответил Гайтнер. Битти вернулся в зал и передал собравшимся суть разговора. Сделка состоялась. *** После окончания брифинга с президентом Полсон и Бернанке бросились к Холму, чтобы проинформировать ключевых конгрессменов, не слишком довольных новостью о спасении AIG. Лидер сенатского большинства Гарри Рид председательствовал на встрече в конференц-зале на втором этаже. Людей собирали быстро, некоторых конгрессменов пригласили за 20 минут до начала. Сенатор Джадд Грегг от Нью-Гемпшира, старший республиканец в сенатском банковском комитете, должен был присутствовать на формальном ужине и появился в смокинге, но без галстука. Барни Франк опоздал и прибыл в незаправленной рубашке. Полсон и Бернанке объяснили, почему считали свое решение обязательным. "Если бы мы этого не сделали, — сказал Полсон, — последствия банкротства AIG ощущались бы по всей Америке и по всему миру". — У вас есть 80 млрд долларов? — беспокоясь о цене, Франк посмотрел на Бернанке. — Ну, у нас есть 800 млрд долларов, — с плохо скрываемой улыбкой ответил Бернанке. *** Вернувшись в JP Morgan, Джейми Даймон и Джимми Ли расположились в кабинете Даймона, когда появился пресс-релиз AIG. "Они никогда не получат свои деньги обратно, — сказал Ли Даймону. — Никогда". — Я гарантирую, что они вернут больше чем 50 млрд, — ответил Даймон, думая, что Вашингтон создал для себя выгодную сделку, как бы плохо она ни выглядела с точки зрения пиара. — У AIG есть большой и достойный страховой бизнес, который она может продать на аукционе. Вот увидите. Даймон и Ли поставили по десять баксов на то, кто окажется прав. *** Около одиннадцати ночи водитель Боба Вилюмштада подъехал к его дому на Парк-авеню напротив Lenox Hill Hospital. Вилюмштад, усталый и подавленный, вышел из машины, поднялся на лифте на седьмой этаж, где была его квартира. Шагая по кухне, он пересказывал события этого дня своей жене Кэрол. Прежде чем лечь спать, Вилюмштад проверил BlackBerry. Дэвид Херцог, главный бухгалтер компании и человек, ради поддержания фирмы на плаву проработавший без перерывов все прошлые выходные, отправил ему и-мейл. Врямя — 23:54, тема — "Последние шаги". Спасибо, что взяли на себя эту трудную задачу. Сегодняшние события начались очень давно. Прежде чем вы покинете свой пост, я прошу только об одном. Пожалуйста, очистите место для г-на Лидди. Я призываю незамедлительно сделать следующие увольнения: • Шрайбер; • Льюис и МакДжин; • Нюгер и Скотт; • Бенсингер; • Келли; • Каслоу; • Дули. Это может показаться немного резким, но каждый из вышеперечисленных руководителей по-своему выказал явные признаки некомпетентности, способствовавшей разрушению одной из величайших американских компаний. Пожалуйста, не заставляйте г-на Лидди понять это. У меня нет неуважения к этим людям, но 120 тыс. сотрудников по всему миру заслуживают лучшего, и я испытываю некоторое чувство ответственности за то, что произошло. Нам нужны лидеры, но эти люди не лидеры. С уважением, Дэвид. Стоя в коридоре в одних трусах, Вилюмштад лишь недоуменно покачал головой. 1 Героиня одноименной детской книги (1913) Элинор Портер, неисправимая оптимистка. Имя Полианны стало символом ничем не оправданного оптимизма. 2 Смитсоновский институт был основан Конгрессом США в 1846 году. В настоящее время ему принадлежит комплекс музеев — самое крупное в мире хранилище музейных ценностей. |
загрузка...