Галльский всадник. I в. до н. э,
Воинственные кельтские (галльские) племена, расселившиеся к V в. до н. э. на землях Центральной и Западной Европы, сыграли видную роль в истории вооружения и военного дела. Кельтская экспансия распространилась на огромной территории — от Британии до Малой Азии и от Пиренейского полуострова до Восточной Европы. Около 387—386 г. до н. э. галлы-сеноны разгромили Рим. Спустя примерно столетие кельты вторглись на Балканский полуостров и прошли огнем и мечом по Северной Греции, Македонии и Фракии. Только мужество защитников Дельф спасло в 279 г. до н. э. одно из величайших греческих святилищ от галльского погрома. Галатия в Малой Азии, Галисия в Испании, Галиция в Прикарпатье зафиксировали в исторической топонимике крайние точки продвижения кельтских племен. Однако нестойкость временных военно-политических союзов, разобщенность кельтских племен сделали невозможным сколько-нибудь продолжительное и прочное государственное объединение. Завоевательная активность кельтов, потрясшая в IV—III вв. до н. э. средиземноморский мир, быстро пошла на убыль. Так, галаты (галлы, расселившиеся в Малой Азии) потерпели поражение от пергамского царя Аттала I в 232 г. до н. э. Инсуб ры, кельтское племя, поселившееся в Транспаданcкой Галлии (Северная Италия, к северу от р. По, древн. Пад), были в 222 г. до н. э. подчинены римлянами и окончательно покорены к 196 г. до н. э. Нарбоннская Галлия была присоединена римлянами в 125 г. до н. э. и превратилась в Провинцию (территория современного Прованса). В 58 г. до н. э. Цезарь, под предлогом помощи эдуям, кельтскому племени, обладавшему статусом союзника римского народа, против секванов, другого могущественного кельтского племени, вторгается в Галлию, и к 51 г. до н. э. завоевывает галльские земли на территории нынешней Франции, Бельгии, Швейцарии. Вывод колоний римских ветеранов способствовал романизации Галлии; при Цезаре были выведены колонии в Арелат (Арль), Вьенн, чуть позднее — в Лугдунум (Лион). В эпоху принципата Галлия, административно разделенная на четыре провинции (Нарбонская и Лугдунская Галлии, Аквитания, Бельгика), превращается в одну из наиболее развитых и цветущих областей Римской империи. Как и другие провинции, Галлия поставляет вспомогательные подразделения в римскую армию, в частности, во вспомогательную конницу.
Коневодство было издавна развито в Галлии. Античная традиция сообщает о медлительных, но выносливых крупных галльских конях. Конь был атрибутом могущества и авторитета знати. Особое место занимал образ коня в кельтских верованиях. Известны изображения Эпоны, богини-всадницы, покровительницы лошадей; культ этого божества сохраняется и в римское время. Свидетельства античных источников, в первую очередь мемуары Г. Юлия Цезаря, дают представление об организации кельтской конницы, ее вооружении и тактике. Кельтская знать, выступавшая на войне в конном строю, опиралась на собственные дружины. В «Записках о Галльской войне» Цезарь так характеризует одного из галльских аристократов, эдуя Думнорига: «Он постоянно содержит на свой собственный счет большую конницу и весьма влиятелен не только у себя на родине, но и у соседних племен» (Bell. Gall. I, 19; пер. М. М. Покровского). В 48 г. до н. э. отрядом союзной галльской конницы в армии Цезаря командовали двое братьев из галльского племени аллоброгов: «они были знатного рода, богато одеты и вооружены, явились с большой свитой и большим количеством лошадей; <...> они имели репутацию людей храбрых..» (Bell. Civ. III, 60; пер. М. М. Покровского). Цезарь, подчеркивая их храбрость, ставит им в упрек жадность и варварское высокомерие. Однако пресловутые галльские алчность и тщеславие имели идеологическую, а не прагматическую мотивацию. Кельтские князья содержали отряды из преданных им клиентов, которых щедро одаривали. Взаимоотношения вождя и его дружины у галлов в конце I тыс. до н. э. в определенном смысле близки комитату германцев, о которых писал Тацит. Представляется возможным провести здесь параллель и процитировать выдающегося отечественного исследователя-медиевиста, А. Я. Гуревича, писавшего на материале позднейшего скандинавского эпоса об эпических героях (представлявших парадигму, идеальную модель поведения), которые «обретают свою реальность именно в соприкосновении с вещами, притом вещами определенного рода — оружием, золотом, конями. Все эти предметы княжеского и дружинного быта включаются в сферу активности персонажей эпоса в качестве неотъемлемого и важнейшего его компонента. Они не только служат героям, но и в свою очередь оказывают на них воздействие. Герой не замкнут в самом себе, его вооружение и богатство суть прямое продолжение его «я»1. В этом свете не покажется странным упоминаемое Полибием обыкновение кельтских знатных воинов и их свиты (клиентов, если воспользоваться терминологией Цезаря) вступать в битву, надев на себя украшения — золотые браслеты и гривны: дарованные вождем, эти предметы, с одной стороны, являются зримым и осязаемым подтверждением проявленной доблести, а с другой — свидетельствуют о причастности харизме вождя. 
Галльские мечи I в. до н. э. Берн, Исторический музей Тактика галльской конницы в I в. до н. э. известна, главным образом, по тому же источнику. Цезарь сражался с гельветами, которые практиковали использование пеших бойцов под прикрытием всадников. В Британии Цезарь столкнулся с архаичной тактикой колесничного боя, причем колесницы действовали совместно со всадниками, поддерживая последних. В Галлии колесницы в I в. до н. э., по-видимому, уже не применялись в бою, однако сохранились как атрибут престижа; детали кельтских колесниц (эссед) обнаруживают в захоронениях знати. Достижения кельтов (галлов) в усовершенствовании верховой езды и, что немаловажно, конской сбруи весьма заметны. Так, галльские удила трензельного типа, бронзовые или железные, представлены многочисленными памятниками начиная с IV в. до н. э. Римляне, похоже, использовали заимствованное у кельтов конское снаряжение; во всяком случае, несомненно, испытывали определенное влияние. Возможно, изобретение подковы также было заслугой кельтов. Исследователи связывают с кельтами введение в употребление шпор. Шпоры археологически засвидетельствованы в ареале распространения кельтской культуры начиная с латенского периода I, одна из древнейших находок датируется V в. до н. э. (Брезье, Словения). Кельтские шпоры представляли собой U-образную скобу с шипом на внешней стороне и петлями на концах; в петли продевался ремень, посредством которого шпора фиксировалась на ноге. Идентичные по конструкции римские шпоры найдены в большом количестве при раскопках римских пограничных фортов на территории Великобритании и Германии. Иногда вместо петель на концах скобы со слабо выраженным изгибом помещались круглые уплощенные шляпки, выполнявшие ту же функцию. Такие шпоры, датирующиеся I в. до н. э., обнаружены при раскопках оппидума в Старе Градиш ко (Моравия). 
Галльские шпоры. Моравия, I в. до н. э. 
Меч, ножны, наконечник копья и умбоны щитов. Первая половина III в. до н. э. Эперне, Муниципальный музей Неоднозначен вопрос о происхождении так называемого «рогатого» седла с раздвоенной передней и задней луками. Его широкое применение в римской коннице засвидетельствовано начиная с эпохи принципата. П. Коннолли, ссылаясь на иконографические памятники (монумент Юлия в Сен-Реми, кон. I в. до н. э.), уверенно пишет, что такое седло почти наверняка ведет свое происхождение от кельтов. В литературе, однако, высказывалось мнение, что данное предположение недостаточно обосновано; предполагается, что подобные седла были заимствованы римлянами на Востоке, возможно — у парфян. Конская сбруя богато украшалась. О великолепии убранства коней кельтской знати свидетельствуют серебряные фалары из Брешии, украшенные антропоморфными масками. Расположение фаларов на нагрудном и подхвостном ремнях хорошо видно на изображениях, например — на чеканном рельефе котла из Гундеступа (первая пол. I в. до н. э.; Копенгаген). В массе галлы, очевидно, были легковооруженными всадниками, но представители знати могли позволить себе дорогостоящее защитное вооружение. Знатные галльские всадники были вооружены копьями с железным наконечником и прямыми, обоюдоострыми мечами, более длинными, нежели римские и лучшего качества. Замечание Полибия о кельтских мечах, будто бы сгибающихся от одного удара, возможно, является преувеличением: кельтские клинки найдены во множестве. Среди находок встречаются экземпляры, подвергшиеся деформации, согнутые (иногда буквально «сложенные» в несколько раз)2, однако в такое состояние клинки, несомненно, были приведены преднамеренно. Подобные примеры известны не только на кельтском материале и связаны с распространенной ритуальной практикой порчи предметов вооружения перед помещением в погребение или святилище. Находки длинного клинкового оружия довольно многочисленны и позволяют проследить эволюцию кельтского меча. На протяжении всего латенского периода четко прослеживается тенденция к увеличению длины клинка, достигающего к I в. до н. э. 900 мм. Характерной чертой клинков этого времени является скругленное острие, сообщающее мечу характер преимущественно рубящего оружия. Тем не менее продолжают использоваться и мечи с выраженным острием В коллекции Исторического музея в Берне хранится артефакт конца II — начала I вв. до н. э. с узким длинным клинком ромбического сечения, однозначно колющий. Увеличение длины клинка, очевидно, отражает возросшее значение конницы. Рукояти поздних кельтских мечей изготовлялись из дерева и монтировались на хвостовике, иногда снабженном металлическим перехватом; известны, однако, металлические (бронзовые или железные) рукояти X-образной формы, восходящие к антенновидным рукоятям гальштадских мечей. Нередко навершие X-образной рукояти оформляется в виде антропоморфной маски (меч из погребения в Шатильонсюр-Эндр, бронзовая рукоять из Национального музея Ирландии в Дублине). 
Меч, ножны и фрагменты портупеи.. III в. до н. э. Компьен, Музей Vivene Меч носился на правом боку в железных ножнах, снабженных с обратной стороны не большой вертикальной скобой. Специфичная конструкция кельтской поясной портупеи описана Диодором и реконструируется на основании многочисленных археологических находок. Она представляла собой две металлические (бронзовые или железные) цепи неодинаковой длины, составленные из звеньев различной формы, обычно спиралевидно перекрученных, соединенные одним концом между собой посредством пропущенного через скобу на ножнах кожаного ремешка. Короткая цепь (обычно из трех спиралевидных звеньев) крепилась к кожаной поясной портупее справа, а длинная (500— 600 мм) оборачивалась вокруг пояса сзади и пристегивалась спереди к свободному концу портупеи, пропущенному через верхнее кольцо короткой цепи. Наконечники копий и дротиков представляют массовый материал в кельтских захоронениях, причем их форма и длина чрезвычайно вариативна. Характерные формы наконечников — удлиненно-лавровидная и с пером, более широким у основания и плавно сужающимся к острию. Длина наконечников колеблется в районе 300— 400 мм, но достигает и значительно больших размеров, как экземпляр из Невшательского музея (650 мм, причем более половины длины приходится на втулку). Встречаются наконечники с волнистой кромкой пера. Длина копий кельтских всадников составляла около 2,5 м. Доспех знатного всадника-галла представлял собой кольчугу, набранную из штампованных и соединенных встык железных колец. Появление кольчуги относят к концу IV в. до н. э., причем изобретение этого вида доспеха еще древние приписывали галлам: об этом прямо свидетельствует Варрон (Ling. Lat. V, 24, 116). Фрагменты кольчуг происходят из кельтского захоронения в Чиумешти (Румыния), датированного первой половиной III в. до н. э. Хорошо сохранившиеся фрагменты кольчуги найдены и на территории современной Швейцарии (Берн, Исторический музей). Изображения кельтских кольчуг демонстрируют скульптурные памятники, обнаруженные в Южной Франции, например — статуи героизированных вождей из Энтремона (район Авиньона) и Рокепертузы (БушдюРон), III в. до н. э. Судя по ним, кельтская (галльская) кольчуга имела длину примерно до середины бедра и снабжалась своеобразным оплечьем наподобие пелерины, застегивавшимся на груди. Характерные двух или трехдисковые застежки, украшенные характерным орнаментом, представлены изображениями и артефактами. 
Кельтский серебряный фалар. Первая половина I в. до н. э. Шлемы изготовлялись из бронзы или железа и нередко несли богатую декорацию. Железные кельтские шлемы часто украшались орнаментированными бронзовыми накладками; особенно роскошные экземпляры таушированы золотом или даже обложены золотым листом с прочеканенными рельефными орнаментами и коралловыми вставками (шлем IV в. до н. э., Ангулем, музей Общества археологии и истории Шаранты). По изображениям и письменным источникам известны шлемы, украшенные рогами или фигурами животных. Из кельтского погребения первой половины III в. до н. э. происходит уникальный шлем с навершием в виде фигуры хищной птицы с распростертыми крыльями (Бухарест, Национальный исторический музей). Укрепленные на петлях, эти крылья, очевидно, хлопали при движении. Шлемы кельтского производства обнаружены на огромной территории расселения кельтских племен и в контактных зонах. Не исключено, что знаменитый тип Монтефортино, широко использовавшийся галлами, этрусками, а позднее римлянами, восходит к ранним кельтским прототипам. Наиболее типичен для I в. до н. э. так называемый тип Порт (назван по месту находки близ Портна-Нидау, кантон Берн, Швейцария), имеющий тулью с полусферическим верхом, характерный назатыльник и нащечники с вырезами для глаз и рта. Этот шлем станет прототипом легионерского шлема середины I в. н. э. (тип Вайзенау). На реконструкции представлен шлем из Мидово (Югославия), аналогичный шлему из собрания Цюрихского музея и относящийся к другому характерному для этой эпохи типу (Аген). Почти идентичная декорация — стилизованная фигурка птицы, объединенная в один декоративный мотив с тремя небольшими розетками — на нащечнике другого бронзового шлема из Югославии (Любляна, Народный музей). Галлы использовали как круглые щиты, так и большие фиреи, имевшие, как правило, форму вытянутого овала. Щиты делались из дерева, обтягивались кожей и укреплялись металлическими умбонами. Изображения галльских щитов сохранились на многих эллинистических и римских триумфальных памятниках: на фризе алтаря Афины в Пергаме, на рельефах триумфальных арок Цезаря в Гланоне в Араузио (Оранже). Одно из наиболее ранних — гравированное изображение на ножнах меча второй половины V в. до н. э. из гробницы № 994 в Гальштадте (Вена, Музей естественной истории). Найдены многочисленные умбоны щитов и даже подлинные щиты. Обнаруженные в оз. Ла-Тен (Швейцария) кельтские фиреи середины III в. до н. э. были изготовлены из дубовых досок толщиной около 12 мм и укреплены вертикальным ребром и выпуклым умбоном с характерными симметричными крыльями. При высоте немногим более метра такой щит весил, по подсчетам П. Коннолли, 6—7 кг. Характерным дополнением облика воина-галла были торквес — золотые гривны, и браслеты, литые или скрученные из витой проволоки. Тор квес являлись предметом гордости, символом социального престижа. 
Представлен знатный галльский воин I в. до н. э. по материалам археологических находок и изображениям. 1А. Я. Гуревич. Эдда и сага. М.: Наука, 1979. С. 59. 2Gurnay-sur-Aronde (Oise), III в. до н. э. Оттуда же происходят умбоны щитов со следами ритуальной поломки (Компьен, Музей Вивенель). Так же датированы находки из погребения в Батине (Югославия), хранящиеся в венском Музее естественной истории, и из погребения № 15 в Kosd (Венгрия) в будапештском Magyar Nemzeti Museum. |
загрузка...