Эта книга находится в разделах

Список книг по данной тематике

Реклама

Борис Башилов.   Враг масонов N1 (масоно-интеллигентские мифы о Николае I)

VII

 
       Известный эластичностью своей совести Роман Гуль недавно издал романизированный пасквиль "Скиф в "Европе", в котором злодею Николаю I противопоставляется благородная личность одного из основателей Ордена Русской Интеллигенции — Михаила Бакунина. Роман начинается фразой: "Император выругался извощичьим ругательством" и продолжается в обычном для русской интеллигенции духе площадной, цинично-бесстыдной клеветы по адресу Николая I.
       Начинается обычная интеллигентская хлестаковщина. На каждом шагу Николай I демонстрирует свою реакционность и свою "неинтеллигентность". "Если явилась необходимость, — говорит он, — арестовать половину России только ради того, чтоб другая половина осталась незараженной, я бы арестовал".
       Метод "романиста, Гуля" также прост как и методы Герцена, Мережковского и Зызыкина. Сущность его "заключается в следующем: "на политических врагов "Ордена необходимо клеветать, не считаясь с исторической правдой". Изображая ненавистного ему русского "исторического деятеля, он заставляет его на протяжении двух страниц совершить, или произнести, все придуманные на его счет, членами Ордена, в течение десятков лет, пошлости. Поступки у героев пошлейшие, мысли еще пошлее. Вот как, например, думает Николай I в написанном Гулем пасквиле: "И идиотический пиджак графа Татищева? Лейб-гвардии поручик, семеновец, приехал из Европы — в пиджаке! Хотел оказать милость, обласкав невесту Стюарта, спросил с всегдашней веселостью в отношении к девицам. И вдруг: — "Дозвольте моему жениху носить усы. — Усы в инженерном ведомстве, в любимом детище царя! В невероятную свирепость приходил император. К тому ж замучили чирьи: ни сесть, ни встать..." В таком стиле написано все это унылое и бездарное подражание талантливому историческому вранью Мережковского о Николае I. Пасквиль Гуля был, конечно, немедленно одобрен на страницах еврейской газеты "Новое Русское Слово" еврейкой-меньшевичкой, в конспиративных целях пишущей под псевдонимом Веры Александровой. Пасквилю Гуля посвящена большая рецензия, всячески прославляющая Бакунина. "Насколько читатели в общем знакомы со взглядами Николая Первого, — пишет мадам Шварц, — и со зловещей ролью сыгранной им в русской истории первой половины прошлого века, настолько они мало знают о Бакунине в обоих ипостасях — русской и европейской". Хулиганский метод, к которому прибегает Р. Гуль для создания "образа" Николая I, мадам Шварц вполне устраивает, и она не считает необходимым возразить против него в своей рецензии, восхваляющей действительно зловещую фигуру Бакунина, высказавшего коммунисту Вейтлингу свою заветную мысль, что "Страсть к разрушению, есть в тоже время творческая страсть".
       Но отдельных членов Ордена Русской Интеллигенции "роман" Гуля все же покоробил бесстыжим искажением духовного облика Николая I и, один из них, известный критик Адамович нашел нужным даже робко возразить против "творческих" методов Романа Гуля.
       "Николаю I в нашей литературе не повезло, — пишет известный критик Г. Адамович в помещенной в "Русской Мысли" рецензии на "Скиф в Европе". — Два гиганта, Лев Толстой и Герцен, обрушились на него с такой ненавистью, (у Герцена почти что патологической), и притом с такой силой, что образ его врезался в память, как образ всероссийского жандарма, тупого, самоуверенного и безгранично жестокого. Вряд ли это верно. Я задаю себе этот вопрос, зная как в наши дни легко и легкомысленно оправдывается, даже возвеличивается в русском прошлом все реакционное, и не имею ни малейшего желания по этому пути следовать. Но с Николаем Первым дело не так просто, как иногда кажется, и по всем данным, частично оставшимся недоступными для современников, человек этот был незаурядный, а главное — воодушевленный истинным стремлением к служению России на царском посту..." Повторив затем ряд выдуманных главарями Ордена русской Интеллигенции обвинений против Николая I, о том, что "Несомненно был в нем и солдат, "прапорщик" по Пушкину, и страной он не столько управлял, сколько командовал. Была в нем заносчивость, непомерная гордость, сказывалась и узость кругозора , недостаток общего образования, недостаток "культуры", как выразились бы мы теперь", Георгий Адамович все же делает весьма необычный для русского "прогрессивного" интеллигента вывод: "Но все-таки это был человек, если не великий, то понимавший, чувствовавший сущность и природу государственного величия, человек игравший свою роль не как обреченный, а как судьбой к ней предназначенный, — особенно в конце жизни..." "Беспристрастия, — пишет Г. Адамович, — должен бы дождаться, наконец, и Николай Первый. Не случайно же он оставил по себе у большинства лично его знавших, память как о "настоящем" царе, не случайно произвел он на современников такое впечатление".
       Маклаков рассказывает в своих воспоминаниях, как он был поражен, когда студентом впервые прочел Герцена: вырос он в окружении вовсе не исключительно консервативном, но и в этой среде привык слышать о Николае отзывы, не похожие на суждения герценовские. Маклаков не знал кому верить, отцу ли, другим ли знакомым людям прошлого поколения, — или Герцену.
       К сожалению большинство современников Маклакова поверило не тем, кто говорил правду о настоящем царе, а поверило Герцену и Льву Толстому заклеймившего Николая I несправедливым прозвищем "Николая Палкина."
 
загрузка...
Другие книги по данной тематике

Н. Л. Бутми.
Каббала, ереси и тайные общества

Энтони Саттон.
Орден «Череп и кости»: документы, история, идеология, международная политика
e-mail: historylib@yandex.ru