А. Л. Ястребицкая. О специфике средневековой европейской урбанизации: малые города
|
Тема города, несомненно, принадлежит к числу одной из центральных в исследованиях академика Б. А. Рыбакова1. Комплексность исследовательского подхода позволила ученому обозначить принципиальные вехи становления древнерусского города, его сущность, специфические его черты в историческом развитии. Город набирает силу, его функции усложняются по мере формирования классового феодального общества, феодальной иерархии, внедрения христианства как официальной религии и идеологии. Город политически господствует над окружающим сельским миром, организует его и вместе с тем органически связан с ним — хозяйственно и духовно. К XII в. это уже центр и ячейка феодальной власти — княжеской или боярской, сочетающий воедино крепость и дворы феодалов, административное управление и церковь, а также торговлю и ремесленный посад. Эти положения с очевидностью обнаруживают недостаточность изолированного изучения отдельных городов. Исследование Б. А. Рыбакова по существу объективно ставит вопрос о необходимости анализа процесса сложения городской сети одновременно на уровне всех ее возможных звеньев, причем также не изолированно, но в их взаимосвязи и вместе с тем в контексте общих процессов становления и развития феодальных отношений. Исследование крупных городов — центров великих княжений и отдельных княжеств должно быть дополнено изучением местных, мелких городков и поселений, хотя и не имевших «классического» набора городских «признаков», но бесспорно вносивших специфический вклад не только в политическую, но и в хозяйственную жизнедеятельность системы феодальных общественных отношений.
На некоторые аспекты этой сложной проблемы, одинаково важной и для урбанистов-западников, и для исследователей славянского города, мне и хотелось бы обратить внимание в этой статье. Вплоть до 60-х годов в медиевистике прочно бытовало традиционноет восходящее к правовой историографии начала XIX в. предубеждение в отношении малых (или аграрных, как их часто называют) городов, как «неполноценных», свидетельствующих либо о недостаточности урбанистического развития, либо о его упадке. Немногочисленные исследования о малых городах не выходили, как правило, за ограниченные рамки краеведения. Интерес к ним, вспыхнувший на рубеже 50—60-х годов, неразрывно связан с новыми методами исследований средневекового города, принципиальным обновлением источниковедческой основы. Постановка вопроса о малых городах — прямое следствие расширения географических и хронологических рамок изучения средневекового города, ставшее возможным благодаря успехам послевоенной археологии. Результаты раскопок в Центральной и Восточной Европе позволили поставить вопрос о предыстории и ранней истории не только западноевропейского, но и славянского города, почти не освещенной в письменных источниках. Археология дала убедительный материал для периодизаций процесса градообразования и для широкого сравнительного анализа и .этих процессов, и внутренней структуры, функционирования городов в различных европейских регионах в период средневековья (до XIV в.) и позднего феодализма2. Сравнительный аспект имеет место и в данном случае, но следует отметить, что сравнение идет скорее в направлении подтверждения общих закономерностей, чем выявления особенностей локальных форм. В известной мере этому препятствует состояние исследования малых городов, степень изученности которых на сегодня такова, что позволяет скорее осознать насущность постановки ряда вопросов, чем обеспечить их разностороннее освещение. Первая трудность, с которой мы сталкиваемся, обращаясь к малым городам,— терминологическая. В сущности определение «малый», которым мы так свободно оперируем, произвольно и фактически сводится к тавтологии: «малый» — значит «небольшой». В качестве сопоставления так или иначе присутствует обобщенный образ или известных европейских метрополий, или менее крупных, но не менее значимых региональных центров. Существовал ли в средние века специальный термин для малого города? О текучести и многозначности средневековой терминологии как официальной латинской, так и языка повседневности уже хорошо известно. Городская терминология не составляет в этом отношении исключения. Напротив, она, возможно, в еще большей мере сложна для анализа3. Civitas, oppidum, villa, castrum, stadt, ville — эти городские термины, как и другие, содержание которых варьирует в зависимости от типа источника, региона, эпохи, как правило, редко соответствуют объективным характеристикам агломераций. Но при всей текучести средневековая терминология все же не позволяет усомниться в существовании (отчетливо с XIII в.) устойчивых представлений об известной иерархии городских поселений, классифицируемых современниками по формальным, внешним признакам (например, стенам), правовому положению, характеру рыночных привилегий, политическому весу, благосостоянию жителей4. Прямая терминологическая дифференциация между малым и большим городом возникает позже XIII в. В западнославянских землях термин civitas был общепринят долгое время для всех городов, обладавших правом по магдебургскому образцу. Тем не менее средневековая терминология в строго конкретных случаях, видимо, может служить и служит известным ориентиром исследователю для выделения малых городов. Таковы, например, термины forum, locus forensis, ville forenses, ville fori, обозначающие в польских актах XII—XIII вв. городки на местном праве; или civitas forensis, civitas cum foro, под которыми в чешских и польских королевских привилегиях XIII—XIV вв. фигурируют частновладельческие города, чаще церковных феодалов5. Оформление в эти столетия городского статуса небольших агломераций на основе рыночного права в восточно- и центральноевропейских областях нашло отражение в таких их наименованиях, как, например, польск. Tarczek, многочисленные Novytarg в Прикарпатье или нем. TSfeumarkt6. Термины forum, Markt в австрийских землях служили распространенным детерминативом, особенно в XIV—XV вв. и позднее, пгородков, выраставших из торговых деревень и рыночных поселков7. Венгерские медиевисты Э. Фюгеди, А. Кубиньи, Майус, В. Бачкай относят к категории малых городов агломерации, выступающие в латинских официальных источниках (с середины XIV в.) под термином oppida. Французский историк Ш. Иегунэ причисляет к малым городам бастиды юго-западной Франции второй волны (с 1220 г.) их распространения. Но из чего, собственно, складывается определение средневекового города как малого? — Величины его площади, численности населения? И если — да, то каков тот количественный предел, с которого малый юрод начинается? Широкие обобщения и в данном случае едва ли возможны. Соотношения между размерами городов (число жителей, площадь поселения) и соответственно количественные критерии их классификации на «большие», «средние», «малые» варьировали от региона к региону и хронологически. При этом следует учитывать не только фактор роста города, но и известную закономерность, выявленную впервые К. Хазе при картографическом изучении городов Вестфалии и прослеживаемую также польскими и французскими исследователями, а именно: площадь городов первой, ранней волны урбанизации (как «естественно» выросших, так и так называемых «основанных»), как правило, больше, чем у возникших позднее8. Соответственно варьировал и количественный предел, с которого начинался «малый» город: в Вестфалии, например, он колебался между 10—15 га в период 1180—1240 гг. и между 5—10 га — в интервале с 1240 по 1350 г., но мог быть и еще меньше. Демографические показатели, в пределах которых определялись «малые» размеры поселения, сильно варьировали в зависимости от исторических условий заселения, демографической ситуации в области, регионе. В области Сория (внутренняя Испания) в 70-х годах XIII в. в 238 городках проживало по 160—200 человек, в центральном городе провинции — около 700 человек9. Таким образом, очевидная относительность количественных критериев предостерегает от генерализации любого из них, будь то численность населения или площадь застройки. Но дело не только в относительности, но и недостаточности количественных критериев для классификации города как «малого». Так же как и терминология, они представляют интерес только в том случае, если сочетаются с данными о типе хозяйства, особенностях социальной структуры, статусе города не только правовом, но и фактическом, т. е. осуществляемых им функциях. Сопоставление данных о численности населения городов некоторых исторических областей, обследованных в последние годы демографически, обнаруживает вместе с тем одну особенность в структуре их урбанизации, повторяющуюся независимо от того, идет ли речь об итальянской Тоскане с древней городской традицией или областях с относительно молодым городским развитием, как, например, Великая и Малая Польши, Венгерское королевство или Центральная и Юго-Западная Швейцария. И здесь и там, как правило, имелся только один очень крупный (для данной территории) город, один—два (иногда — больше) города, хотя и относительно больших, но почти в 4—5, а то и 10 раз уступавших гросштадту по численности населения, тогда как основную массу, остов городской сети образовывали города, как правило, до 1000 (редко с небольшим превышением) жителей. В Тоскане XV в. в таких городах проживало около 34% городского населения области10. В Великой Польше они составляли в это же столетие 62% городов и, видимо, не меньше в Малой Польше11. Эти примеры, которые можно было бы дополнить материалами по Фландрии, французским провинциям, Англии и др., порождают вопрос: не обнаруживает ли отмеченная выше повторяемость в соотношениях городов, разных по величине, одну из общих и специфических особенностей средневековой европейской урбанизации как урбанизации, реализовавшейся преимущественно в малых формах? Материал о малых городах, которым мы уже располагаем, не претендует на массовость и разносторонность. Тем не менее его уже вполне достаточно, чтобы поставить под сомнение некоторые устойчивые представления и предубеждения, касающиеся, в частности, уровня развития и типа хозяйства так называемых малых городов. В типологических классификациях буржуазной историографии начала столетия (в частности, X. Йехта) малый город в массе отождествляется с аграрным типом хозяйства; он выступает как самостоятельное поселение с узким радиусом активности. Определение «аграрный», «крестьянский» как синоним неполноценности городского развития не изжито, пожалуй, в историографии до сего дня. Аграрная доминанта действительно присуща хозяйственной жизни массы малых городов как к югу, так и к северу от Альп, как в Западной, так и в Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европе. Однако само по себе это обстоятельство не может все же рассматриваться ни как их специфический детерминатив, ни тем более как свидетельство недостаточности урбанистического уровня. Теперь уже хорошо известно, что средневековый город независимо от величины никогда не порывал с агрикультурой и не утрачивал деревенских черт в своем облике. Достаточно сказать, например, что в таких крупных городах, как французский Арль XV в. (10 тыс. жителей) или Дофинэ XVI в., большинство населения составляли пастухи, земледельцы, виноградари12. Видимо, говоря об аграрной ориентации хозяйства мелких городков, следует учитывать, что она могла быть обусловлена особенностями природных условий, так же как и потребностями местного развития. Главное, что нуждается в выяснении в каждом конкретном случае,— степень и формы связи аграрного производства горожан с рынком, то, в какой мере производимая ими сельскохозяйственная продукция входила в товарное обращение. При благоприятной конъюнктуре (как это имело, например, место в XIV—XV вв. в Швейцарии, Юго-Западной Франции, Франконии, венгерских землях). жители аграрных городков могли стать и становились активными участниками не только местной, но и областной, межрегиональной и даже дальней «внешней» торговли зерном, вином, красителями, скотом, включаясь в нее непосредственно или через местных купцов и приезжих скупщиков. Преобладание подчас товарной и специализированной сельскохозяйственной продукции в операциях малых городов заставляет задуматься: всегда ли и только ли развитием ремесла может быть измерен уровень средневековой урбанизации? Но малые города даже с самыми скромными хозяйственными возможностями были не только аграрными, но и аграрно-ремесленными. Чешские историки (Й. Яначек, Р. Новый) показали, что и в самых маленьких из чешских городков XIV—XV вв. (до 100 домохозяйств) имела место не только относительно широкая ремесленная специализация, но (и это особенно важно) также и отрасли, масштабы деятельности которых выходили за пределы городского рынка и работы на заказ13. Это, как правило, отрасли, связанные с производством продуктов питания и одежды: мясники, сапожники, портные прежде всего, а также пекари, пивовары (виноделы), огородники. Именно в этих отраслях зарождаются раньше всего (или преимущественно) братства и цех. Хозяйственные потребности города и округи могли вызвать интенсивное развитие и других отраслей, как, например, бочарного дела во французском винодельческом Мэне в XIII в. или кузнечного ремесла, гостиничного дела, транспортных служб и связанных с ними специфических услуг как в альпийских, так и в других городках, расположенных вдоль местных дорог и путей транзита. Если учесть, что аграрно-ремесленный городок имел, подобно массе частновладельческих городков в предгусистской Чехии, еженедельный или каждодневный торг, который посещали крестьяне из округи в радиусе 10—20 км, а также профессиональные купцы издалека, привозившие редкие товары (соль, железо, красители) и скупавшие издалия местного производства и промыслов, то для утверждений о хозяйственной автаркии даже самых маленьких из городков вряд ли останется место. Малый город органически входил в хозяйственную структуру округи как центр локального обмена. Он был вызван к жизни его потребностями и обеспечение их определяло его развитие как города. Он производил и предлагал округе регулярно (а не сезонно, как сельские ремесленники) в обмен на сельскохозяйственную продукцию и сырье изделия не только более высокого качества, но и такие их виды, которых деревенское производство не знало или почти не знало, но потребность испытывало, подобно, например, тосканскому Сан-Джиминьяпо, который славился в XIII в. производством стекла и металлообработкой, или польским городкам XIV—XV вв., специализировавшихся на изделиях столярных, слесарных, шорницких ремесел, продукции из железа и др.14 Исследования последних лет выявили определенную систему в размещении малых городов. Они, особенно в хозяйственно развитых областях, вблизи важных торговых артерий, как бы опоясывали более крупные городские центры, располагаясь в пределах зоны их правового господства и хозяйственного влияния. При этом они, однако, не утрачивали своей главной функции центра местного обмена. Эта городская система, скрепленная строгой периодичностью локальных ежедневных или еженедельных торгов, местных и областных ярмарок, обеспечивала возможность для стабильного товарообмена в пределах области и постоянного рынка для продукции крестьянского и сеньориального хозяйства, ремесленного производства, внося свой вклад в формирование внутреннего рынка страны или исторической области. Изучение малых городов находится еще на начальной стадии. Но некоторые общие линии феномена «малый город» обозначались уже достаточно четко и об этом следовало бы сказать в заключение. Даже то, что мы уже знаем о малых городах, свидетельствует о том, что проблема малого города — это не проблема индивидуальных городских судеб. Это прежде всего — проблема средневековой урбанизации и ее специфики. Средневековый город как тип поселения, наделенный особыми экономическими, культурными, административными и другими функциями, рождается из локальных потребностей, и малый город как стадия роста — неотъемлемый элемент процесса средневековой урбанизации с самого его начала и его носитель. Это — те рыночные и бурговые городки, которые с середины XII—XIII в. во множестве вырастают у стен крепостей, монастырей практически повсеместно в Европе. Но это также и те городки, которые под разнообразными правовыми наименованиями создавались в XIII—XIV вв. в ходе сложных процессов — внутренней колонизации, расширения и упрочения феодального господства на локальном уровне, сопровождавших переход к зрелому феодализму, или формирование территориальной государственности и перестройки вотчинной системы в период позднего феодализма. Но от малого города как стадии роста следует отличать малый город как тип, модель урбанизации. В средние века в этом качестве малый город был присущ и отдельным регионам и целым европейским ареалам. Это — Испания и Италия, французские Прованс и Лангедок, Швейцария, альпийские районы Австрии и Юго-Западной Германии, где распространенность малых форм урбанизации не в последнюю очередь была связана, видимо, со спецификой географических условий, изначальными особенностями хозяйственного развития, типом хозяйства. В Центральной Европе широкое распространение малых городов было обусловлено сложным комплексом причин, в том числе и особенностями заселения и освоения этих территорий, спецификой формирования и развития феодальной государственности и домениальной системы, демографической ситуацией. В некоторых странах Западной Европы, в частности во Франции, малые города — массовый феномен XIV, особенно XV—XVI вв. С развитием нового сукноделия и хозяйственным возвышением новых районов и областей связывают французские исследователи эту волну урбанизации. Создается впечатление, что малые города были динамичнее и активнее в областях и странах с относительно немногочисленными крупными городами, как, например, в Англии, а также в Центрально-Восточноевропейском регионе, где малые города преобладали, выполняли важные хозяйственные и культурные функции, но где подчас крайние формы феодальной зависимости сильно деформировали их политическое развитие. Но в зонах высокой урбанизации (Фландрия, Северная и Центральная Италия XIII—XIV вв.) они были зато полнее выражены экономически и в правовом отношении именно как города. Как бы то ни было малые города не выражение слабости или недостаточности городского развития. Это полноправная форма средневековой урбанизации, объективно обусловленная уровнем развития разделения труда и товарно-денежных отношений в эту эпоху, так же как и социально-экономическими и политическими процессами функционирования средневекового феодального общества, и, возможно, наиболее полно отвечающая его потребностям. Во всяком случае, органическая интегрированность средневекового города в феодальную систему и потребность в нем этой последней особенно выразительны на уровне именно малых форм городского развития. 1Рыбаков Б. А. Первые века русской истории. М., 1964; Он же. О двух культурах русского феодализма//Ленинские идеи в изучении первобытного общества, рабовладения и феодализма. М., 1970. С. 23-33; Он же. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982; Он же. Язычество древних славян. М., 1981. 2Ястребицкая А. Л. Международная конференция о роли малых городов Европы в средние века и в начале нового времени//ВИ. 1985. С. 149-151; 3Le Geff J. Ordres mendiants et urbanisation dans la France medievale 11 Annales: Economies. Societes. Civilisations. P., 1970. N 4. P. 937. 4Chevalier F Les bonnes villes de France du XIVе au XVIе siecle P., 1982. P. 7-8. 5Lalik T. La genese du reseau urbain en Pologne medievale // Acta pol. hist. 1976. Vol. 34. P. 113-117. 6Kefr J. Die Anfange der Stadtverfassung und des Stadtrechts in den Bohmischen Landern//Die deutsche Ostsiedlung des Mittelalters als Problem der Europaischen Geschichte. Siegmaringen, 1975. S. 442. 7Gutcas К. Das osterreichische Stadtewesen im Mittelalter // Die mittelalterliche Stadtebildung im Siidestlichen Europa. Koln; Wien, 1977. S. 142-143, 151. 8Haase С. Die Entstehung der westfallischen Stadte. Miinster, 1958. S. 32, 38, 65,76. 9Claud D. Die Anfange der Wiederbesiedlung Innerspaniens. // Die deutsche Ostsiedlung... S. 624. 10Herlihy D., Klapisch-Zuber Ch. Les Toscanes et leurs families: Une etude du Catasto fiorentin de 1427. P., 1978. P. 227-231. 11Kiihn W. Die deutschrechtlichen Stadtgriindungen in Kleinpolen//Die mittelalterliche Stadtebildung... S. 66—70; Wiesiolowski J. Le reseau urbain en Grand-Polog-ne aux XIIIе—XVIе sides: L'espace et la societe//Acta pol. hist. 1981. Vol. 43. P. 5-30. 12Histoire de la France urbaine/Ed. G. Duby. P., 1980. Т. 1. P. 12-13. 13Janacek J. Remeslna vyroba v ceskych mestech v 16. stoleti. Pr., 1961. S. 182—214; Xory R. Hospodarsky region Prahy na prelomu 14. a 15. stolety//Ceskosl. cas. hist. 1971. Roc. 19, N 3. S. 397-418; Idem. Poddanska mesta a mestecka у predhusits-kych Cechach // Ibid. 1973. Roc. 21, N 1. S. 73-109. 14Lalik T. Les fonction des petites villes en Pologne au bas Moyer age 11 Acta pol. hist. 1978. Vol. 37. P. 9-14, 22-23; Herlihy D., Klapisch-Zuber Ch. Op. cit. P. 283-284. |
загрузка...