Глава 8. Скульптура

Хотя и не вполне отчетливо, эти различия все-таки показывают методы модификации армянами греческих моделей: придавая иное значение используемому сюжету или персонажу, они приближали их к армянской мифологии или заменяли их аналогичными персонажами, заимствованными у парфян.

Общая художественная тенденция периода правления Арташесидов в Армении была во многих отношениях сходна с существовавшей в Коммагене, известной нам благодаря великолепной гробнице царя Антиоха I на Нимруд-Даге. Рельефы, на которых Антиох с армянской тиарой на голове стоит перед божеством, обнимая его рукой, показывают смешения художественных традиций греков и Ахеменидов. Композиции типичны для иранских сцен, костюмы также иранские, что же касается стилистики, то классические формы здесь были приспособлены к иранским эстетическим представлениям.

Несколько золотых медальонов с изображением женского бюста, найденных в Армавире, в Армении, показывают такую же модификацию форм. Между тем Армения, долго находившаяся под сюзеренитетом Ирана, должна была ощутить влияние иранского искусства даже в большей степени, чем коммагенского. В Армении не было обнаружено памятников Ахеменидов, но ряд иранских наскальных рельефов известны благодаря наброскам путешественников XIX столетия. В Баязиде двое мужчин стоят по разные стороны от алтаря, на котором находится животное. На скале недалеко от озера Урмия два царя Сасанида, вероятнее всего Ардашир I и Шапур I, изображены на конях, перед каждым из них стоит человек, возможно это армянский царь. В Бошате за царем на коне следует человек пешком.

Эти примеры предлагают общий план, на фоне которого и следует рассматривать развитие армянской скульптуры. В I веке нашей эры классическое влияние было все еще сильным. В храме Гарни (см. фото 22, 23) богатые акантовые листья и волюты с вставленными между ними масками львов и пальметтами, красивые ионические и акантовые капители, а также другие всевозможные растительные и геометрические орнаменты являются типичными для памятников Малой Азии.

Рис. 30. Наскальный рельеф из Баязида

Несколько иконографических тем античности сохранились и после установления христианства. На одной из панелей гипогея царей Аршакидов, построенного в 364 году в Ахце, обнаженный человек вонзает копье в дикого кабана, на которого также нападают две собаки.

Рис. 31. Рельеф из гипогея Ахца. 364 г. (по Аракеляну)

Эта сцена взята из эллинистического погребального набора, подобные примеры героя, охотящегося на зверя, можно найти и в часовнях Керчи в Крыму, и Мариссы (Мареши) в Палестине, на саркофагах из Сидона и более поздних памятниках. Но в довольно грубой резьбе Ахца чувство классической формы отсутствует. Фигура на очень невыразительном рельефе обращена лицом к зрителю, в то время как ее ноги изображены в профиль. Головы из туфа, найденные вокруг Двина, первоначально принадлежавшие крупным статуям, демонстрируют то же пренебрежение к чистоте стиля. Головной убор в виде усеченного конуса со сплошными узорами напоминает армянскую тиару, но на нем нет ни диадемы, ни лент. Но даже лишенные художественной привлекательности, эти головы являются памятниками ранней архитектуры и вполне могут изображать армянских царей.

Рис. 32. Каменные головы, найденные в Двине, вероятно изображения царей. Высота 38 и 28 см соответственно (по Аракеляну)

В скульптуре V–VI веков преобладает восточная тенденция. Хотя фронтальность фигур соблюдается не столь жестко, как в парфянском искусстве, композиции редко являются единообразными, в них скорее соседствуют отдельные элементы. Декоративный интерес является превалирующим, что видно в расположении фигур таким образом, чтобы занять все свободное пространство, а также в отношении к одеяниям. Параллельные углубления, прорезанные под разными углами, создают линейную структуру, а резкие контрасты света и тени производят световой эффект. Отсутствие интереса художника к передаче правильности и целостности человеческих форм резко контрастирует с повышенным вниманием к деталям костюма.

Резные стелы, известные как камни-кресты (хачкары), составляют самую оригинальную группу ранней скульптуры. Более семидесяти этих погребальных или ритуальных камней было найдено в самых разных частях Армении, нередко рядом с базиликальными церквями. Они имеют форму вертикальных столбов, поставленных на кубическое основание. Небольшая полость на вершине столба наталкивает на мысль о металлическом или каменном кресте, первоначально вставленном в нее (см. фото 25–27).

На боковых поверхностях столбов и оснований вырезаны фигуры Христа, святых и ангелов, Святая Дева с ребенком на руках или между двумя ангелами, сцены из Ветхого и Нового Завета, большие кресты, иногда обрамленные листьями, а также разнообразные цветочные и декоративные орнаменты. Библейские сцены – Даниил в логове львов, жертва Исаака, три иудейских юноши в печи среди бушующего пламени – принадлежат к раннехристианскому погребальному искусству (см. фото 28). В выборе редких сцен из Евангелия невозможно усмотреть никакой системы. Более интересны образы, имеющие чисто национальный характер, источником которых явилась история обращения царя Тиридата. Снова и снова царь изображается с головой свиньи, то есть в облике, который он, предположительно, принимал до обращения.

В некоторых композициях львы, расположившиеся по бокам от Даниила, иногда стоят на передних лапах, а их тела вытянуты вверх, или они сидят на задних лапах, и вся картина напоминает старый восточный мотив о Гильгамеше. Восточное влияние также очевидно в изображении мужской фигуры, держащей в поднятых руках прямоугольник, украшенный кругами, поза которого напоминает позу Анаит на Сасанидской капители из Таге-Бостана. Также оно ощущается в изображении человека, окруженного нимбом, держащего в руках книгу и облаченного в типично иранские одежды.

Во второй группе камней-крестов высота стелы достигает трех-четырех метров, а сцены, вырезанные одна над другой, заключены в прямоугольные рамки. По внешнему виду они удивительно похожи на нортумбрианские кресты, и схожесть двух групп памятников, так далеко удаленных и совершенно независимых друг от друга, неизменно привлекает внимание ученых. В Одзуне два столба, возведенные между арками, поднятыми на высокий постамент, образуют составную часть надгробного памятника. Цветочные и геометрические орнаменты покрывают боковые поверхности, а на передней и задней поверхности вырезаны фигуры святых и царя Тиридата в свином обличье.

Рис. 33. Стела из Талина (по Овсепяну)

Каменная архитектура Армении, так же как и соседней Грузии, дала возможность украшать фасады рельефной скульптурой. Применение и фигуративных, и орнаментальных композиций отличает кавказские церкви от всех других церквей восточного христианского мира. В редких случаях, когда украшения появляются на византийских церквях, они состоят из резных мраморных панелей, вставленных в кирпичную кладку. В Малой Азии, хотя архитектура и была каменной, скульптура использовалась редко. Изящная резьба на сирийских церквях в подавляющем большинстве орнаментальная, а в коптском Египте фигурная скульптура, возникшая очень рано, вскоре исчезла.

В украшенных фигурами рельефах фасадов часто можно увидеть те же темы, что и в росписях или мозаиках церквей. Так, резьба тимпана западного портала в Мрене, показывающая Христа, стоящего между святыми, к которому подходят дарители, является типичной апсидной композицией. Летящие ангелы, несущие imago clypeata Христа, и бюсты святых в медальонах, вырезанные вокруг окна церкви в Птгни, повторяют украшения апсидной арки. Фигуры Христа или Святой Девы с младенцем, представленные в других церквях, также имеют отношения к апсидным росписям.

Нахарары, возводившие церкви, желали, чтобы память о них была увековечена в образах. Для этих портретов принимались разные иконографические формулы. В Мрене основатель – Давид Сагаруни – и другой человек, вероятно феодальный князь провинции Нерсех Камсаракан, изображены с руками протянутыми в молитве к центральной группе Христа и святых (см. фото 30). Возле Арича – даритель стоит рядом с большой фигурой Святой Девы с младенцем, почитаемой ангелами. В Птгни Мануэль Аматуни, сидя верхом на коне, выпускает стрелу во льва, а юноша пронзает льва своим копьем.

Рис. 34. Церковь Птгни. Портрет ее основателя Аматуни. VI в. (по Аракеляну)

Герой Ахца – обнаженная фигура, убивающая кабана, – взят из эллинистического искусства, в то время как львиная охота в Птгни относится к одной из любимых тем Сасанидской царской иконографии. Исключительно в Звартноце светские фигуры, помещенные в надсводных строениях арок, не являются основателями церкви. Эти люди, которые держат в руках молотки, лопаты и другие инструменты, судя по всему, являются рабочими, которые принимали участие в строительстве, а духовное лицо Иоанн, имя которого выбито рядом с ним, очевидно, является архитектором.

Рис. 35. Церковь Звартноц. VII в. Фигура рабочего

Фигуративные украшения периодически появляются на капителях и перемычках. На перемычке из Двина (см. фото 29) классическая композиция – мальчик, собирающий виноград, – трансформирована в действительную сцену сбора урожая, при этом интерес, совершенно очевидно, в самом предмете, а не в его передаче. Желая заполнить задний план, скульптор увеличил, не думая о пропорциях, листья и гроздья винограда.

Рис. 36. Церковь Звартноц. VII в. Изображение архитектора Иоанна (по Аракеляну)

Horror vacui (боязнь пустоты) – характерная черта армянского искусства, да и вообще ближневосточной скульптуры. В этот созидательный период существовало несколько художественных тенденций. Волшебные орлы на капителях Звартноца (см. фото 31) по праву занимают место среди лучших образцов армянской архитектуры VII века, да и рельефное воспроизведение ионических волют, увенчивающих капители, просто великолепно (см. фото 32). В Двине волюты таких же капителей созданы из переплетающихся кругов, вырезанных на барельефах.

Набор орнаментальных мотивов в этот период был сравнительно ограниченным. Пальметта и стилизованная виноградная лоза с большими листьями и гроздьями, помещенными между завитками, являются самыми распространенными элементами, взятыми из растительной жизни (см. фото 34). Ветви гранатового дерева с крупными плодами иногда помещаются на несущих стенах арок или на самих арках. Линейные плетения еще не слишком развиты. Маленькие арки в форме подковы, иногда с птицей, помещенной под каждую арку, являются наиболее характерными решениями. Относительная незамысловатость орнаментов хорошо гармонирует со стилем сооружений, скульптура полностью подчинена архитектуре и служит для выделения ее составных элементов. Линейный характер резьбы также служит этой цели и не нарушает единообразия поверхности стен.

Церковь Сурб Хач (Святого Креста) (см. фото 34), возведенная царем Гагиком Арцруни на острове Ахтамар в озере Ван между 914 и 921 годами, знаменует возобновление художественной деятельности в этом регионе. Этот великолепный памятник является уникальным примером в христианском искусстве того времени – это церковь со сплошным декором наружной стороны. Фриз из бегущих животных помещен под пирамидальной крышей купола, а другой – под карнизом церкви. Сложная резьба – орнаменты из виноградных лоз, животные, сцены охоты и сельской жизни – идет по стенам над окнами, а ее центральная группа – царь, сидящий со скрещенными ногами, и двое слуг, прислуживающих ему.

Более крупные фигуры занимают другие поверхности стен. На западном фасаде царь Гагик предпочел Христу изображение построенной им церкви, по обе стороны от которой стоят серафимы, а большие кресты, один из которых держат два ангела, напоминают о том, что святыня посвящена Святому Кресту (см. фото 36). Апостолы, проповедовавшие в Армении Евангелие, и Григорий Просветитель изображены вместе с другими святыми на восточном фасаде. Сцены из Ветхого Завета, облики Христа, Святой Девы, пророков и святых покрывают северную и южную стены (см. фото 35). Под центральным фронтоном каждого фасада изображена фигура евангелиста. С этими картинами чередуются изображения реальных и воображаемых животных, некоторые вырезаны в кругу над ними. Богатые узоры обрамляют окна и треугольные ниши, они же идут под живописными рельефами. Фигуры и орнаменты выполнены относительно выпуклым горельефом. Ниспадающие складки одеяний сглажены, но в целом линии следуют форме конечностей, и линейные образы скорее выявляют форму тела, чем скрывают его. Скульпторы Ахтамара показывают лучшее понимание элементов классического костюма, чем их предшественники, и никогда не доводят стилизацию до крайностей. Несмотря на некоторую скованность, эти фигуры не могут не впечатлить зрителей достоинством своих поз и глубоким взглядом своих больших миндалевидных глаз. Духовное содержание здесь намного превосходит его формальные достоинства.

Этот богатый ансамбль, должно быть, своим появлением обязан личной инициативе царя Гагика, который пожелал иметь церковь равную по своей роскоши богато украшенному дворцу, выстроенному на том же острове Ахтамар. Монументы, созданные раньше, имели ограниченный набор композиций, украшенных фигурами, а потому художникам приходилось черпать вдохновение из самых разнообразных источников.

Сцена праздника, расположенная в центре завитков виноградной лозы, определенно является одной из любимых тем сасанидской царской иконографии, она сохранена также в мусульманском искусстве (см. фото 34). Присутствие этой группы, а также светских сцен на фасаде церкви объясняется тем фактом, что это была придворная часовня, такие же картины украшали тронный зал дворца. Присутствие сасанидских мотивов очевидно в типах и передаче животных, в первую очередь кита в цикле об Ионе, который трансформировался в персидских сенмуров и гиппокампов (см. фото 35). Влияние мусульманского искусства можно различить в некоторых других изображениях животных, а византийской иконографии – в религиозных сценах. Однако все эти элементы соединились вместе в весьма причудливый ансамбль, который в конечном счете отличается от всех перечисленных течений и представляется оригинальной концепцией. Как в ранних армянских памятниках, здесь тщательно выписаны детали костюма (см. фото 36). Корона царя Гагика, вариант сасанидской крылатой короны, безусловно, была той самой, которую он получил от калифа. Его длинная туника украшена рядами концентрических и соединяющихся окружностей, а украшение его тяжелой мантии состоит из окружностей обрамляющих птиц, а в ромбовидных промежутках между кругами помещены листья. Портреты двух князей Арцруни, замученных арабами за веру, помещены на западном фасаде. Они одеты в длинные мантии, изготовленные из дорогого и богато украшенного материала. В такой же тип восточного костюма, в то время используемый в Армении, одет и Саул в сцене сражения между Давидом и Голиафом.

Церковь Ахтамар остается уникальной в своем роде. Ничего подобного не было создано ранее, да и в последующие века ее никто не пытался скопировать. Несколько сцен из Евангелия, фигуры Христа, святых и ангелов украшают церковь XI века Нораванк в Бхено (область Сюник). Но ни количество украшений, ни качество скульптур не могут сравнить эту церковь с Ахтамар. Фигуры приземистые и тяжелые, с большими лицами, лишенными какого бы то ни было выражения, да и композиция состоит из однообразных, помещенных бок о бок элементов.

Скульпторы XIII и XIV веков вернулись к прежней практике помещения фигурных сюжетов на тимпан над порталом. Христос между святыми, Святая Дева с младенцем, иногда в сопровождении двух ангелов – вот их излюбленные темы. Изображались сцены из Библии, где девы стоят по разные стороны от сидящего на троне Христа. В некоторых случаях на сторонах портала или арки над ним вырезались портреты апостолов. Скульптура использовалась также внутри строений. В церкви Богоматери византийская иконографическая тема моления развита на пяти отдельных панелях: на центральной – Христос на троне, по бокам – Святая Дева, Иоанн Креститель и два апостола – молящиеся или просящие.

Рис. 37. Церковь Богоматери, Сюник. Портрет основателя – эмира Асана II. Прошьян, XIV в. (по Овсепяну)

Как и в предыдущие периоды, изображения дарителей составляют самую интересную группу. Изображение царя Гагика I в Ани (см. фото 37), теперь утраченное, которое когда-то украшало построенную им церковь Святого Григория, является единственной известной свободной стоящей армянской круглой скульптурой. Судя по старым фотографиям, это, должно быть, была высокохудожественная работа, и лицо, хранившее отпечаток истинного благородства, имело сходство с правителем. Еще в трех церквях – Ахпат (см. фото 38), Санахин и Арич соответственно – портреты двух дарителей, держащих макет церкви или икону Святой Девы, помещены в нише восточного фасада. Хотя они и вырезаны из круга, эти статуи в нишах производят впечатление плоского рельефа, поскольку нет поверхностной лепной работы на их одеяниях. В маленькой церкви Святой Девы в Нораванке, построенной в 1339 году, дарители, один из которых держит в руках макет церкви, также стоят по бокам от Святой Девы с младенцем, но здесь горельефные фигуры присоединены к колоннам. Это уникальные случаи в армянской архитектуре, напоминающие о колонных статуях на фасадах романских церквей.

В XIII и XIV веках первые иконографические изображения сасанидской царской охоты, проникшие также в мусульманское искусство, периодически использовались армянскими художниками для портретов на тимпанах. На них всадник или пронзает дикого зверя своим копьем, или отрубает голову льва, или, вооруженный луком, поворачивается в седле, чтобы выпустить стрелу. В этих изображениях, на которых нет макета церкви, ликов Христа и Святой Девы, в честь которых возводились святыни, нет посвятительной идеи. Интерес к декоративности, преобладавший в этот период, привел к изменениям и в некоторых композициях. В церкви Танахат пространство над всадником и львом заполнено павлином, маленькой птичкой и четвероногим животным; таким образом, светский элемент подчеркнут в ущерб религиозной значимости сцены.

Точный баланс между резными орнаментами и архитектурой сохранялся в Х и XI веках, хотя полосы «кружевного плетения», окаймляющие окна и двери, стали значительно шире. Но вот в последующие века он все больше нарушался из-за тяги к декоративности. Украшения стали покрывать фасады полностью, утрачивая связь с архитектурными элементами. Орнаменты больше не подчинялись требованиям архитектуры.

Простейшие формы линейных плетений, которые использовались в V–VII веках, получили дальнейшее развитие при Багратидах. Всевозможные плетения из геометрических фигур – треугольников, ромбов, окружностей и прямоугольников – не нарушали непрерывности рисунка. Такой тип многоугольного плетения использовался и в последующие века, но вместе с ним появились и другие, где плетение фрагментарно, многоугольные изображения изолированы и помещены рядом. Часто применялись орнаменты из звезд – излюбленный мотив сельджуков, в каждой звезде были помещены пальметты и настоящие или воображаемые птицы. Среди последних преобладали сирены и грифоны с человеческими головами. Орнаментальные сталактиты также появились в XIII–XIV веках, они покрывали внутренние поверхности куполов, главным образом в выдолбленной в скале церкви Гегарда, а также тромпы и арки.

Новые мотивы наблюдались и в цветочных орнаментах. В некоторых случаях, при использовании аканта, листья, обычно помещаемые бок о бок вертикально, сглажены и покрыты параллельными желобками. Виноградная лоза теперь появляется редко. Жесткие стволы с переплетающимися гроздьями помещены таким образом, чтобы покрыть относительно большие площади, например тимпана. Пальметта стала излюбленным мотивом или в простейшей форме узкого плетения, или в более сложных завитках на обширном пространстве. Именно пальметты покрывают задний план тимпана, на котором изображена Святая Дева с младенцем и другие композиции.

В скульптуре этого более позднего периода нередко появляются животные, изображенные в одиночестве, рычащими друг на друга или дерущимися. Иногда они бегут через лиственный орнамент, как, например, на несущих стенах аркады вокруг церкви Святого Григория, построенной Тиграном Оненцем в Ани в 1215 году, или помещаются под арками, окружающими барабан купола, или вырезаются над дверьми.

Все перечисленные геометрические, растительные и животные мотивы часто используются и в интерьерах церквей, иногда в комбинации с фигуративными сюжетами. Например, в монастыре Оромос возле Ани, построенном в 1038 году, восемь богато украшенных резьбой панелей помещены вдоль восьмиугольного барабана купола. Центральную панель занимает композиция Страшного суда; Христос, сидящий на троне, окружен четырьмя символами евангелистов, ниже стоят два ряда фигур с нимбами. Два украшенных креста изображены по бокам от центральной панели, остальные украшены плетениями из геометрических орнаментов и стилизованных виноградных кустов. Различные орнаменты вырезаны на арках помещений перед входом в церковь и собственно церквей, а также на других архитектурных элементах, таких как колонны и тромпы.

Величайшее разнообразие орнаментальных вариантов можно видеть на камнях-крестах (хачкарах), которые сохранились с IX века в виде плоских прямоугольных стел с резьбой на одной поверхности (см. фото 39). Большой крест – гладкий, струйчатый или гофрированный – занимает центральное место. Он обычно опирается на украшенный медальон и обрамлен листьями, поверхности которых покрыты линейной или цветочной резьбой. Прямоугольные ленты орнаментов вокруг стелы украшены резьбой из переплетения тонких нитей, иногда они заменяются последовательностью звездных мотивов или квадратами и прямоугольниками, заполненными цветочными или геометрическими мотивами. Вверху иногда присутствует изображение Христа вместе со святыми. И крест, и орнамент отчетливо выделяются на более темном заднем плане, причем лучшие образцы производят эффект тонкой кружевной работы.

На больших поверхностях вместо креста изображается распятие, а пальметты заполняют все свободное пространство между фигурами Христа, Пресвятой Девы, святого Иоанна. Такой же украшенный задний план использовался в исламском искусстве, в металлической чеканке, резьбе по дереву и кости (см. фото 41).

Геометрические фигуры, орнаменты, реальные и сказочные животные также украшали дворцы и дома богатых купцов. Несколько фрагментов, относящихся к XII и XIII векам, было обнаружено в Ани, еще больше – в Двине. Грифоны, львы и собаки, бегущие по цветочному орнаменту, или сирены и крылатые четвероногие создания с головами людей наводят на мысль об искусстве сельджуков, но такие же мотивы уже использовались, причем значительно раньше, в армянских манускриптах, а иногда и в резьбе по дереву. Животные, преследующие друг друга среди цветочной композиции, использовались в обрамлении ворот в монастыре Святых Апостолов в Муше еще в 1134 году (см. фото 42). Всадники, один из которых, вероятно, является святым Георгием, убивающим дракона, украшают верхнюю часть рамы. На самой двери украшение состоит из многоугольных переплетений, созданных продолжением лучей шестиконечной звезды. Уцелели и другие резные двери. На некоторых из них общий замысел с центральным крестом, окруженным геометрическими или цветочными мотивами, повторяет композицию каменных стел.

Основная часть ценнейших сосудов, дарованных церквям и монастырям, была уничтожена, уцелело только несколько ковчегов для мощей и серебряных переплетов. Благодаря этому мы имеем возможность получить некоторое представление о второстепенных художественных промыслах Киликийского царства, где не найдено имеющих художественную ценность каменных скульптур. На крупном ковчеге в форме триптиха, изготовленном в монастыре Скевра в 1293 году, центральную створку занимает Христос на кресте, выполненный горельефом, а Благовещение, фигуры святых, стоящих или в медальонах, помещены на боковых крыльях. Тонкость исполнения фигур, выраженный интерес к естественности – эти черты характерны для киликийской миниатюрной живописи. Два серебряных переплета, датированные соответственно 1254 и 1255 годами, показывают мастерство серебряных дел мастеров в Хромкле. Верхняя крышка переплета 1254 года украшена фигурой Христа на кресте, вокруг которого стоят четыре евангелиста, здесь же помещены бюсты восьми апостолов в медальонах. На задней крышке переплета изображен Христос на троне в украшенном четырех-листнике, а символы евангелистов в центре растительных орнаментов занимают четыре угла. Композиция тщательно продумана и прекрасно выполнена, особенно если убрать кресты и другие мелкие детали, добавленные позже. На переплете 1255 года (Ереван, Матенадаран, № 7690) фигуры намного крупнее и занимают почти все свободное пространство на обеих крышках. Византийская иконографическая тема Deesis (моление) – Христос, стоящий между Богоматерью и Иоанном Крестителем, – представлена на верхней крышке, а четыре евангелиста – на нижней. Композиции Распятия и Рождества, украшающие серебряный переплет, были выполнены в Сисе в 1334 году (Иерусалим, Армянская патриархия, № 2649) горельефом. Из-за нагромождения фигур, покрывающих всю поверхность, общий эффект менее впечатляющ, хотя отдельные элементы выполнены с большим мастерством.

Среди дошедших до нас нескольких серебряных переплетов и ковчегов наиболее интересным является триптих, выполненный в 1300 году феодальным князем Прошьяном и украшенный рельефными фигурами Христа, ангелов, святых, а также бюстом Создателя. Тонкость стиля, свойственная работам киликийских серебряных дел мастеров, выгодно отличает эти фигуры от современных им каменных скульптур. В заключение следует упомянуть о бронзовых кадильницах, обнаруженных в Ани (см. фото 47), украшенных эпизодами из жизни Христа. И хотя их исполнение можно счесть несколько грубоватым, они представляют интерес, как единственные сохранившиеся до наших дней предметы (не принадлежащие к живописи), на которых широко отображался евангельский цикл.