Глава 7. Страна Великого Разочарования
До сих пор далеко не до всех живущих в нашей стране евреев дошла простая и в то же время очень страшная истина: Россия — это страна Великого Еврейского Разочарования. И ей этого не простят. Никогда. Можно справить Хануку в Кремле, но нельзя забыть, как Россия выставила на смех самые сокровенные мечтания чуда-юда, — и коллективные, и его отдельных представителей. В России воплотилась в жизнь и показала свою несостоятельность самая большая, вековая мечта еврейства. Мечта, имеющая религиозные корни. Мечта настолько важная, настолько значительная, что ее всеми силами всех ушибленных социализмом во всем мире провозгласили Вековечной Мечтой Всего Человечества. Про человечество — вранье, а вот мечта еврейства — это точно. Менделеев предлагал транспортировать социалистов в Антарктиду — пусть там строят свое высосанное из пальца общество. «Если хотите попробовать построить социализм — возьмите страну, которую не жалко», — говаривал Отто фон Бисмарк. Фрейд в 1928 году писал про «эксперимент, который ставится сейчас в России». Эксперимент поставили. Россию оказалось не жалко. Жертвами экспериментов оказались не пингвины, а мы с вами. Россия ценой своей гибели доказала не только невыполнимость… если бы только невыполнимость! Россия доказала, если хотите, нелепость и пошлость этой «вековечной мечты». Оказалось: дешевка это, а не мечта. Убить такое неправдоподобное количество людей, приложить такие невероятные силы, столько врать, воровать, лицемерить, гадить… и получить такой пшик… Ну разве это не обидно?! Все евреи, для которых эта мечта по-прежнему важна, никогда не простят России того, что она оказалась такой нехорошей. Они изо всех сил постараются объяснить, что это не мечта дерьмовая, а страна попалась «неправильная», и народ в ней такой, как надо. То ли дело евреи или немцы — работящие и честные. С ними вот социализм бы и строить… С ними эту ненависть разделят все коммунисты всего мира. Все, кто и сегодня бормочет о «правильном социализме», о том, как его на самом деле «надо строить». Все, кто виновен в неисчислимых преступлениях, совершенных в России, их недавние потомки никогда не простят России как раз того, что она была их жертвой. Если бы они залили Россию кровью русских людей и сумели бы построить свой вожделенный коммунизм — все выглядело бы иначе. Если бы они убили десятки миллионов людей, взорвали бы десятки тысяч храмов, расстреливали бы беременных женщин и иконы, неузнаваемо изуродовали Москву, истребляли бы саму историческую память народа, но «зато» построили бы рай на Земле, загнали бы человечество железной рукой в счастье и уцелевшие возблагодарили бы экспериментаторов, восславили бы эксперимент — тогда и преступления оказались бы оправданы. А так… И остается только туманно рассуждать насчет «правильного» социализма да разжигать в себе ненависть к тем, кто не участвовал в эксперименте, чьи предки не безумствовали, не выли на площадях, не были в рядах «строителей светлого будущего». На эту тяжелую злобу, на мрачное желание любой ценой доказать, что все, весь народ поголовно завывал на площадях, жаждал «социальной справедливости», наталкиваться приходится довольно часто. А почему этим ребяткам, недавним потомкам убийц, так важно «доказать» любой ценой, что потомки убийц — это ВСЕ? Весь народ поголовно? Ни в одной книге, когда-либо написанной евреем, я не нашел ни одного героя, который жил бы в эти годы и не был бы участником революционных безобразий. Если такой персонаж и появляется — это непременно подонок, мерзавец или просто последний идиот. Так и у Померанца: если ему поверить, то получится, что вся Россия поголовно, до последнего человека, — это красные и только красные, без малейшего просвета… Да еще разве потомки красных. Огромное большинство русских людей, десятки миллионов человеческих существ, или вообще равнодушных к любой идеологии или контрреволюционеров, для него просто не существует. Они ему или непонятны, или чрезвычайно неприятны. Настолько, что лучше их и не упоминать. РАЗОЧАРОВАНИЕ ЛЮДЕЙРоссия — это великое разочарование и для отдельных людей. И очень, очень обидное, унизительное для них разочарование! В 1992 году, в ходе полемики, какой быть эстонской школе, выяснилась прелюбопытная вещь: многие не хотят свободного доступа детей в элитные школы, гласного, открытого отбора. Анализ ситуации показал: многие попросту боятся, что как раз их дети в такие школы не попадут. А раз не они — интеллектуальная элита, то пусть никто ей не будет, вот вам! Если одним можно, а другим запрещено быть умными, то тем, кому запрещено, как бы и не обидно не быть умным и образованным. Вот если никто не запрещал, никто не мешал, а я не смог себя реализовать… да и нечего было реализовывать, — вот это совсем нехорошо. Свободная возможность получать образование, накапливать богатства, изменять свое социальное положение, все это для убогих людей оборачивается каким-то злобным издевательством, — как предложение безногому побегать. Два поколения евреев имели исключительные, невероятные возможности для реализации себя. Потом еще два поколения имели возможности… ну, скажем так, очень неплохие. Если кто-то еще не воспользовался этими возможностями — значит, реализовывать просто-напросто нечего. «Патриотизм — последнее прибежище подонка», — любил повторять Булат Окуджава, и я только позволю себе невинно спросить: — Что, и для Кутузова — тоже? И Суворов — подонок, спрятавшийся в патриотизм? Но есть более точное наблюдение: национализм очень часто — последнее прибежище неудачника. Хоть так он может почувствовать себя полноценным, нормальным человеком, частью какого-то уважаемого всеми сообщества. Ведь в другие сообщества — творческие, профессиональные, культурные — его или не пускают, или он не занимает в них места, на которое претендует. НАЦИОНАЛЬНОСТЬ? НЕУДАЧНИКИ!Но, конечно же, сильнее всех разочарованы советские люмпен-евреи. Те, что оказались неспособны стать ни современными людьми, ни людьми европейской культуры. Кто в своих пиджаках и блузках, со своими портфелями и книгами под мышкой, в своих «Жигулях» и вагонах метро остаются не людьми современной цивилизации, а костюмированными туземцами. 
Сухой остаток когда-то бывшего еврейства, песок, просыпавшийся между пальцев истории, идеологические евреи обладают двумя очень приметными и довольно-таки неприятными свойствами: стремлением любой ценой доказать самим себе и всему миру, что «виноград зелен», что учиться чему-то и делать что-то и вообще не имело никакого смысла. Цивилизация не для них? Значит, это неправильная цивилизация! И вообще она никому не нужна! Учиться они не умеют и не хотят? Значит, учиться вообще вредно и бессмысленно! Они не могут нормально жить в России? Пора бежать из «этой страны»! (А в Израиле скоро опять станет плохо…). Как часто я слышал от этих то напыщенных, то жалких бедолаг что-то в духе незабвенного Губермана: Книги мне сказали, и соврали,
Что от чтенья стану я умней.
Предки, молившиеся на книги; предки, для которых книжное учение было религиозной нормой… Те самые предки, возвращение к которым вы, сударь, объявили своей главной жизненной целью… Эти предки не одобрили бы вас, Игорь Миронович! В чем преимущество традиционных культур (в том числе и еврейской) — тот, кто думал задницей, этим хотя бы не хвастался. Что тут поделать! Кого книги делают умней, а кто, хоть перечитай целые библиотеки, — все равно поумнеть не в состоянии. Еще во времена Шломо-Соломона было понятие: обучаемость. Другой вопрос, что когда обучаемость человека очень низка, способность других чему-то научиться кажется личным оскорблением. «Кричат им вослед…». Вот и вторая типичная особенность: люмпен-евреи, особенно идеологические евреи, полыхают злобной завистью ко всем состоявшимся, счастливым, материально обеспеченным людям. Многие творения идеологических евреев просто пронизаны раздражением и ненавистью. Хотя бы стихи Д. Маркиша из журнала «Сион». Я говорю о нас, сынах Синая,
О нас, чей взгляд иным теплом согрет.
Пусть русский люд ведет тропа иная,
До их славянских дел нам дела нет.
Мы ели хлеб их, но платили кровью.
Счета сохранены, но не подведены.
Мы отомстим — цветами в изголовьи
Их северной страны.
Когда сотрется лаковая проба,
Когда заглохнет красных криков гул,
Мы встанем у березового гроба
В почетный караул.
Что прямо-таки восхищает, так это злобность, пышущая в этом стихотворении, написанном по-русски и на том же языке опубликованном в журнале «Сион», в Израиле. Что еще удивительнее, так это то, что сам господин Маркиш совершенно этой злобности не замечает. И как ему хочется дожить до возможности «встать в почетный караул»! С каким восторгом он встанет, представься ему эта возможность! Эта злобность в огромных дозах проявлялась в конце 1980-х — начале 1990-х, когда отъезжанты стали, уже не скрывая, уже чуть ли не бравируя своей злобностью, обрушивать ее на остающихся. Конечно, это сплошь и рядом желание доказать самим себе и окружению верность своего выбора, проявление утробной ненависти к «стране бывшего проживания»… Представляете, что написал бы Белинков, проживи он подольше вне «зверь-державы», лежащей в «яме Земли», не под облаками душного, подсвеченного кровавым пара! Этим людям очень неприятно уже то, что Россия и без них превосходно продолжает существовать. Они «посолили» ее своим чудным, бесценным присутствием — а она, сволочь такая, мало что не оценила, так еще и преспокойно продолжает жить, даже как-то не заметив этих драпающих за жратвой! Но проявляется в их воплях и злобность иного рода: этим людям было крайне неприятно, что вообще существуют на свете, а тем более в России, благополучные люди. В средствах нагадить они не особенно стеснялись, — и чего стесняться, если владеешь истиной в последней инстанции, и чего тут чикаться, когда от этих людей уже ничего и никогда не будет нужно? Это касалось, как ни дико, и близких людей. У тех, кто считает русского или русскую своими друзьями, все равно есть это удивительное желание: нагадить любой ценой. У моей жены была (впрочем, и есть) близкая подруга, Анна Ваксман. Как раз во время ее отъезда моя жена оформляла документы для поступления в аспирантуру, и это вызывало приступы тупой злобы со стороны Анны: ее папа ученой степени не имел, хотя и очень старался ее получить. Поведение Елены Викторовны выглядело чуть ли не предательством: как она смеет хотеть научной карьеры, да еще говорить об этом с таким энтузиазмом?! Тут «эта страна» разваливается на части, ничего хорошего в России быть в принципе не может, надо немедленно бежать, а она!.. И вообще — как она смеет мочь то, чего не могут неудачники! В попытках Анны Ваксман вбить клин между мной и моей женой огромную роль играло, конечно, и желание оторвать любимую подругу от «этого ужасного Буровского», который крутит пальцем у виска и смеется над этими «беженцами», над их высосанными из пальца воплями про «преследования антисемитов». Но прослеживается и другой мотив: наверное, госпоже Ваксман очень уж невыносимо было думать, что в «этой стране» остаются благополучные, счастливые люди. А мы (сволочи какие!) были очень счастливы и плевать хотели на карканья и наговоры. Такое поведение тем более удивительно, что, судя по всему, дружба и правда была, даже и есть: Анна Ваксман несколько раз присылала посылки, в том числе с вещами для наших дочек — исчадий чудовищного Буровского. А недавно (в августе 2001 года) приехала в гости к моей жене и провела в ее обществе несколько дней (не побоялась погромов и антисемитов). Даже более обеспеченная жизнь на Западе не настраивает, как правило, неудачников на более спокойный лад. Советский Союз вообще классическая страна богатых неудачников. Это в странах более благополучных чем человек успешнее, тем и богаче. В СССР ученый или писатель мог иметь зарплату порядка 200 рублей в месяц и считаться человеком, сделавшим хорошую карьеру. Вынужденный уйти, человек зарабатывал до 500 на автомойке или до 800, торгуя жвачкой и презервативами… Но в глазах общества он был неудачником. Если еврей претендовал на то, чтобы иметь ученую степень или быть популярным писателем, а теперь стал чиновником иммиграционного ведомства в США или торговцем компьютерами в ФРГ, он может иметь гораздо больше, чем имел в СССР. Но этот способ зарабатывать на жизнь — более «низкий», чем тот, на который он претендовал. И бедняга остро ощущает свою отверженность и неуспех. В ФРГ мне довелось встречать евреев, которые буквально не давали себе ни единого часа отдохнуть от ненависти к оставшимся. Особенно к тем, кто успешно занимается наукой или чьи книги расходятся большими тиражами. СЕМЕЙНЫЙ АСПЕКТ РАЗОЧАРОВАНИЙЕсть и еще один источник злобности — семейный. Удивительно писать про это, потому что любовь, семья, дети настраивают на мирный лад всякого вменяемого человека. Но дело в том, что сейчас в России найти человека с большей или меньшей примесью еврейской крови куда проще, чем чистокровного еврея. Люди смешанного происхождения составляют заметную часть населения Российской Федерации, по крайней мере процентов 10. Идеологические споры и действия политических евреев идут через семьи, разрывая родственников на партии. Практически все люди смешанного происхождения, за довольно редкими исключениями, евреями себя не осознают и в идеологические евреи не идут. Это вызывает у идеологических евреев просто бешеную злобу и желание любой ценой и как можно быстрее «разобраться». Особенно сильно тщатся идеологические евреи втянуть в свой круг тех, у кого мамы или бабушки еврейки: эти ведь «свои» по законам Талмуда… Мало того, оказываются чушью все рассуждения про то, что «Россия евреев отвергла», что «по-другому нельзя», — в смысле, нельзя жить иначе, чем идеологические евреи. Оказываются чепухой выдуманные «правила» жизни, ставится под сомнение вся картина мира, извлеченная из кривого идеологического зеркала. Ненависть идеологических евреев к автору этих строк имеет еще и эту причину: нарушение их ожиданий, казалось бы, в чисто семейных делах. Было очень странно обнаружить, сколько людей искренне ожидали, что я выступлю в скромной роли оплодотворителя… так сказать, генетического отца моих мальчиков. А мальчики вырастут и станут евреями, как им положено по штату, при маме-еврейке. О вэй! Так же, как хедер и талмудическое богословие несколько проигрывают в сравнении с университетами, наукой и современной медициной, так же и местечковое мужичье проигрывает в сравнении с культурной европейской семьей. То есть мужичье может мнить о себе все, что угодно, это уже его проблемы. Например, оно может иметь «свое мнение» о том, что такое русская интеллигенция (как и о форме земного ша… то есть земной лепешки, стоящей на трех китах). От меня много раз требовали совершить насилие над сыновьями: вывезти их в Израиль, и дело с концом! — Вы их отец и обязаны!.. — Я вам ничем не обязан. — Но у нас же полагается! У нас национальность по матери! — А у моего народа две тысячи лет, как патриархат. Парни носят мою фамилию, и решать их судьбу буду я. В этом месте собеседник начинал орать и плеваться, хватался за сердце и печенку. Я же использовал власть главы семьи очень просто: я дал возможность сыновьям сделать выбор самим. Мои мальчики росли, имея возможность сравнивать… и выбрали. Самое обидное, наверное, как раз в том, что я давал парням полнейшую возможность выбирать. Вранье, подтасовки фактов, попытки «фильтровать информацию» делались не с моей стороны, а как раз со стороны родственников жены. Я-то не боялся выбора, потому что преимущество было на моей стороне, а не на стороне местечковых лавочников, вообразивших себя интеллигенцией. Результат: мой старший сын вырос законченным безбожником и космополитом, как и полагается физику-теоретику. Даже в цивилизованный католический костел его калачом не заманишь, а вот как-то году в 1993 мимо нашего дома прошло несколько евреев, шествующих в синагогу… При виде их мой горячо любимый, но не всегда разумный сын стал выразительно колотить в крышку от кастрюли, заменившую бубен, приплясывать на месте — как ему казалось, имитируя шаманское камлание. Ах, какой он нехороший! Полюбуйтесь только на него! Младший столь же кощунственно растет самым обычным русским мальчишкой, без малейших симптомов еврейскости. Даже грубиян он точно такой же, как папочка, и постоянно мне хамит, используя мои же собственные выражения. Хорошо еще, что мальчик не знает немецкого… Очень уж это богатый язык для выяснения отношений. Рассказываю не для того, чтобы похвастаться своими мальчиками. Таких семей очень много, и чем более интеллигентна, культурна семья, чем более успешны ее члены, тем чаще дети делают такой же выбор. Действительно — с одной стороны русская интеллигенция, культурная среда профессионалов. С другой — неудачники по национальности, болтливые нули без палочки. И это тоже — источник еврейского идеологического разочарования. В России — этой ужасной, недостаточно интеллигентной стране! — ассимилировались, в ее народ канули без следа самые умные, самые смелые, самые честные евреи. Они стали русскими, и мы считаем их своими братьями, уже сами не очень различая, с каким акцентом говорили чьи именно прадедушки. Самые красивые и самые умные еврейские девушки, потряхивая чудными еврейскими косами, вышли замуж за этих лучших евреев или вообще (страшно подумать!) за русских. Если какие-то средневековые монстры мешали им делать свою женскую судьбу так, как они хотели, девушки рожали внебрачных детей. И рожали от своих избранников, а не от комплексующих «отказников» или от неверующих идиотов, празднующих субботу из идеологических соображений. Плевать они хотели на законы Талмуда, шариата, Русскую Правду и законы Хаммурапи. И можно сколько угодно прыгать и орать в талесе (или в махровом полотенце), нацеплять на пальцы хоть филактерии, хоть кастет, но сделать тут совершенно ничего невозможно. Дело сделано. ДВА МИРА — ДВА ОБРАЗА ЖИЗНИИдеологические евреи из своего «Белого братства» древнего и неделимого народа не раз и не два пытались использовать евреев состоявшихся, сделавших карьеру, разбогатевших. Цель понятна: такие люди могут и весьма существенно помочь — деньгами, связями, идеями… Многим! В конце концов: ну, сошлись три младших научных сотрудника сорока лет да пять пожилых журналистов, чьи творения никто не хочет читать, а в председатели Союза возрождения евреев взяли члена Союза писателей, которого опять же никто в трезвом виде не читает. Ну, и кому эта триба неудачников нужна? То ли дело академик Ландау, всемирная знаменитость Лотман, Гуревич с его связями во Франции и в США, Городницкий, на песнях которого воспитывались поколения. Если ТАКИЕ люди что-то скажут, их будут слушать не как неудачников! Считаться с Гуревичем как носителем «национального сознания» соратников Иисуса Навина, с Ландау как придворным царя Соломона — придется. И вторая причина: эти люди нужны в качестве знамени. А то ведь странно получается: люди орут, орут про «гениальных от рождения» евреев, а никто из известных, богатых, знаменитых к ним как-то никак не относится. Но вот факт: ни один из профессионально состоявшихся евреев, живущих удачной и счастливой личной жизнью, себя в роли знамени не предоставил и представителем «древнего и неделимого» не объявил. Состоявшиеся в жизни люди не идут ни в какие сионистские организации, не собираются никуда драпать, ни за что не борются и вообще вызывающе благополучны. Во-первых, они любят Россию. Все тот же Городницкий, как только закрыт аэропорт, ему тут же: …вспоминается иное:
Во сне летя во весь опор,
Негромко лошади вздыхают за стеною,
Поля окрестные мокры,
На сто губерний ни огня, ни человека…
Ах, постоялые дворы,
Аэропорты девятнадцатого века!
Ну просто клиника! Еврей, — а нет бы ему стонать о страданиях сородичей в черте оседлости… Нет бы завывать у Стены плача, ходить в синагогу, рассуждать о зверствах антисемитов! А у него в стихах то чокаются какие-то неприличные поручики, совсем не похожие на раввинов и цадиков, то «рванутся тройки, будто лайнеры на взлете», то происходит еще какая-то чисто русская гадость… Попробуйте использовать такого, как знамя возвращения в Сион! А ведь таких, как Городницкий, знающих и любящих Россию, ее историю, ее цвета и запахи, — сотни тысяч и миллионы. Да к тому же успешным людям просто некогда. Они заняты, им не до выяснения, какой национальности сосед, сотрудник или зять. У них есть опыт, неопровержимо доказывающий, что свое окружение надо выбирать не по национальному признаку. Тех, кто нужен для дела, кто интересен для общения, надо искать не в синагоге. Они космополиты, это стало для них одним из составляющих успеха. Они успешные люди, и потому космополитизм для них просто полезнее. Да к тому же, что такое русская диссидентщина? Общение с типами, у которых явная психиатрическая клиника. Запойное пьянство. Отвратительные квартиры, где лампочка без абажура, как в привокзальном сортире, освещает испитые морды, на газетках разложена закусь — классические рыбьи скелетики, а пахнет, как из гнезда канюка. От участия в этом маразме автора Бог, по великой милости своей, уберег, но диссидентов и их жилье я видывал. Чистоплотного человека в них калачом не заманишь, уверяю вас, а ведь успешные, благополучные… Они очень ценят быт, хорошее ведение дома, порядок — уже чтобы не отвлекаться на все это. Тут и захочешь сделаться знаменем идеологических евреев — да стошнит. Все в том же Красноярске живет человек, который лет двадцать был заместителем декана… Быть деканом еврею в СССР времен Брежнева не полагалось. Он и был заместителем, что тут поделать. При моей попытке спровоцировать С. И. вопросом — как он думает, почему он не был деканом, С. И. ответил коротко и ясно: — А я предпочитаю об этом не думать. И это был единственный случай, когда моя пакостная провокация вообще имела хоть какой-то результат. Все остальные попытки провоцировать С. И. или заговаривать на еврейские темы имели один результат — С. И. с энтузиазмом рассказывал, как его выгоняли из Калининграда в начале 1960-х годов, или как он выволакивал из институтской раздевалки дежуривших там и перепившихся до свинства студентов. Если учесть, что одним из них в древние времена был и я сам, поневоле приходилось замолкать. Что он рассказывал сионистам — не знаю, но знаю точно, что больше одного раза они к Кангуну не ходили. 
Другого известного в Красноярске и всеми уважаемого социолога я спровоцировал всего один раз, и то он повадился при встрече со мной азартно вопить: — А угадайте, когда Христа распинали, я в какую руку вколачивал гвоздь?! Приходилось также вопить в ответ: — В левую! — А вот и врете, вовсе даже в правую! Угадать не можете, а еще лезете! От этого человека идеологические евреи панически бежали, даже встречая его на улице. Еще к одному достойному, богатому и умному человеку местные психи из «Белого братства потомков Авраама» пришли клянчить подачку на Великий Израиль от Нила до Евфрата, — есть у них такое поверье, что каждый еврей должен им подавать. Мой знакомый делец сначала не понял, кто они и на что просят, — они рассказывали в основном о тех, кто получил ранения в ходе последних военных действий. Получалось даже трогательно, и мой знакомый почти согласился помочь больным и увечным в странах третьего мира… Но истина всплыла на поверхность, и разъяренный делец попросту спустил их с лестницы. В моем приятеле килограммов сто тридцать, и исход схватки решили первые же движения, как только он врезался в посетителей. А последних двух, не успевших вовремя сбежать, мой знакомый спустил в лестничный пролет со второго этажа дома старинной постройки. Я возмутился его жестокостью: — Они же расшибутся! Им же больно! Они же не виноваты, что такими родились! Тут мой знакомый посмотрел на меня своими прекрасными семитскими глазами, и в них застыла древняя библейская тоска… Я узнал ее! Это было тоска иудея, половину баранов которого сожрали ассирийцы, а вторую затоптали дикие слоны, и ему нечем кормить чад и домочадцев. А тут являются какие-то отвратительные сборщики налогов и требуют отдать им уже не существующих баранов… Грустно вздохнув, И. П. произнес тоскливо, но с непреклонностью вождя рода, приказывающего препоясать чресла и вооружиться бронзовыми топорами: — Я деньги зарабатываю! Ясно?! Работаю — и зарабатываю! А эти суки… Нет! Я не буду продолжать цитировать этого достойного, мудрого и богатого человека. Свобода свободой, а такие слова у нас до сих пор не печатают. Нет в «этой стране» права нецензурно выражаться, что поделать… Самый знаменитый из красноярских евреев, известный в разных странах ученый-биофизик, поступил с идеологической швалью еще хуже: запустил в сионистов помидором. «Эти суки» явились к нему, когда академик только что вернулся из Америки. Шел 1989 год, помидоры были дефицитные, и домовитый академик И. Г. привез из другого полушария сразу два кило помидоров для семьи. Человек страшно занятой, он сразу приехал в свой академический институт, не зайдя домой. Так и проработал, а кошелка с помидорами стояла возле стола… Сначала академик воспринял пропаганду насчет необходимости «вернуться на историческую родину» с юмором, но его гости стали нажимать, нести про его «обязанность жить еврейской жизнью» и «соблюдать заветы». Эти «заветы» окончательно доконали академика И. Г. Рьяный антикоммунист, он тут же вспомнил, по его словам, «заветы Ленина» и «кодекс коммунистической морали». Ну и не выдержал — выпулил в морды «дорогим сородичам» несколько роскошных помидоров. — Хоть попадания-то у вас были? — Всего одно… И академик длинно вздохнул, откровенно сожалея: и помидоры погубил, и по противным мордам дураков не получилось их размазать… Как жаль! Кстати — об «антисемитизме» этого академика с еврейской фамилией одно время плыл слух по Красноярску. Бывает… Впрочем, и в литературе попадаются упоминания о евреях-антисемитах. «С точки зрения преподавателя РПУ Сергея Лёзова, даже отец Александр Мень — антисемит и фундаменталист» [229, с. 50]. Это доказывает лишний раз, что само исходное понятие «еврей» у них не национальное, а чисто политическое, партийное, идеологическое. «С нами» — значит, еврей! Не с нами — значит, против нас, значит, антисемит. Так вот и не получается у идеологических евреев использовать успешных евреев в качестве своего знамени. Наверное, поэтому и приходится выдувать мыльные пузыри типа Эйнштейна или Фрейда. Эти-то ребята свои в доску, готовы делать, что им скажут, от своей роли не откажутся… Вот Лотман может надеть на голову торт, Гуревич позовет молодых аспирантов, велит спустить «гостей» с 22 этажа Академии наук. А Эйнштейн… Это хотя бы безопасно!
|