Часть III. РУССКО-ЕВРЕЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Легко быть объективным там, где нет непосредственно тебя и близких тебе людей. В американской исторической науке даже считается, что история — это только то, что было до 1914 года. Все, что происходило позже, — это для них уже не история, это политика. Не буду спорить, как надо называть историю и какого именно исторического периода. Главное — все, что Происходит в России в XX веке, — это история дедов, самое большее — прадедов. Писать о событиях более давних было проще, потому что на них я мог смотреть глазами Марсианина. Труднее отделить себя от истории совсем недавних предков. История страны начинает смешиваться с семейной историей, с историей друзей семьи. Тут появляются новые возможности — нет слов. Но и объективность исчезает. А если и не исчезает совсем — все равно появляется пристрастный взгляд «своего». Одного из участников событий. Слишком часто я, автор, словно раздваивался при написании текста. И одна половинка моего естества, половинка ученого, требовала полной отделенности от материала, совершенно одинакового отношения ко всем участникам событий. Но была и другая половинка — участника событий и недавнего потомка участников. Внесу полную-ясность в вопрос: все, что происходило с моими предками или друзьями семьи, происходило лично со мной. Все, что сделано по отношению к членам моей семьи, тем самым сделано по отношению ко мне. Это я стоял в нетопленой церкви, ожидая, откроет ли огонь носатое очкастое творение Божье. Это я весенним ветреным вечером наводил карабин на существ, догонявших меня по степи. Такая позиция не обязательна для читателя, да и вообще как будто вышла из моды. Но это — моя позиция, и отрекаться от нее я не собираюсь. Не уверен, что мнение участника событий обязательно необъективно или глупо, но все же это не позиция ученого. Так что вот: позиции эти надлежало разделить, и теперь на страницах книги появится существо, никак в событиях не принимавшее участия, — марсианский ученый, наблюдающий за событиями на Земле в телескоп. Земные языки он знает в совершенстве, проблему изучил во всех подробностях. Существо это очень долговечное, и уже почти сто лет наш Марсианин сидит, упираясь хвостом в пол обсерватории, придерживая телескоп одной парой щупалец и делая записи второй парой. Первый раз он появился в конце второй части, когда я пытался оценить поведение Багрицкого с позиций космоса… Да так и остался моим собеседником и «вторым я». Этот Марсианин будет появляться в конце каждой главы и вносить собственные суждения в сумятицу наших земных дел. Сам я с ним так сроднился, что почти начал общаться с Марсианином, спорить с ним и сердиться на него. Хотите верьте, хотите нет, но Марсианин даже подсказал мне несколько интересных наблюдений. Надеюсь, вставки Марсианина помогут мне сделать то, что я в самом начале уже обещал читателю: сохранить полную взвешенность позиции. |