VII
Посвятив после отставки свои усилия бизнесу, Нельсон по-прежнему не сводил глаз с Вашингтона. Он занимал директорские посты в 18 корпорациях, но жаждал вернуться в правительство. Время от времени Рокфеллер появлялся в столице, зондируя обстановку. Наконец, возможность представилась. По случаю начала второго срока своего президентства Трумэн произнес речь, в которой выдвинул программу расширения «холодной войны». Он официально объявил о создании Североатлантического блока и предложил план так называемой американской помощи другим странам. Последний, четвертый, пункт этого плана касался слаборазвитых стран. Он предусматривал резкое увеличение влияния США на экономическое развитие колониального мира и представлял собой обширную самостоятельную программу, получившую впоследствии наименование «4-го пункта».
Это были вопросы, непосредственно затрагивавшие сферу интересов Нельсона, и он не замедлил откликнуться. Высоко оценивая инициативу президента, Рокфеллер в письме предлагал Трумэну свой опыт ведения латиноамериканских дел. Предложение было принято. Осенью 1950 г. конгресс утвердил программу Трумэна, и Нельсон был назначен председателем Консультативного совета по международному развитию. Этот орган призван был наметить конкретный план действий по «4-му пункту». Рокфеллер немедля взялся за дело. Собрав круг своих постоянных советников, он поручил им срочно подготовить предложения. Нельсон проявлял большую активность, и к нему сразу установилось настороженное отношение. Особенно ревниво следил за Рокфеллером специальный помощник Трумэна по оказанию американской «помощи» Европе известный капиталист А. Гарриман, возглавлявший так называемую «Администрацию по экономическому сотрудничеству». В свое время эта организация была создана для осуществления «плаца Маршалла». До сих пор ей принадлежало решающее слово в вопросах экономических взаимоотношений с иностранными государствами. Но теперь Рокфеллер представил проект наделенной широкими полномочиями новой организации, замахнувшись на гарримановскую администрацию. Он собирался отправиться в резиденцию Трумэна во Флориде Ки Вест, чтобы лично рассказать ему о своих предложениях, но Гарриман бдительно следил за каждым его шагом и сорвал замысел Рокфеллера. Он сам поехал в Ки Вест и провалил проект Нельсона. В результате последний был вынужден покинуть Консультативный совет. Так политическое соперничество впервые столкнуло этих двух американских магнатов — Гарримана и Рокфеллера. Тогда еще никто не знал, что это столкновение послужит прологом гораздо более острой и крупной схватки между ними за важный политический пост в стране. Придет время, и Рокфеллер сумеет расквитаться с Гарриманом за свое поражение. Но пока он вынужден уйти в отставку. Неудачная попытка сойтись с правительством демократической партии заставила Нельсона с удвоенной энергией включиться в предвыборную кампанию 1952 г. на стороне республиканцев. Кандидатом на пост президента от республиканской партии был выдвинут Д. Эйзен Лхауэр, или просто Айк, как его называли во время войны, когда он командовал американскими силами в Европе. Рокфеллер сделал попытку войти в руководящее ядро организаторов предвыборной кампании. Но ему объяснили, что этого делать не следует, посоветовав остаться за кулисами. Тогда Нельсон организовал вокруг себя специальную группу советников, экспертов и просто людей, владеющих пером, которая взялась за подготовку предвыборных речей, регулярно снабжая ими Эйзенхауэра. На протяжении десятилетий президенты США получали от магнатов капитала субсидии па проведение избирательной кампании. Но чтобы хозяева денежного мешка составляли речи для политических деятелей — этого еще не было никогда. Позднее Рокфеллер с гордостью говорил, что Эйзенхауэр «использовал много нашего материала во время кампании». Зато после того как Айк стал президентом, люди Рокфеллера появились в Белом доме, продолжая составлять его речи. Что же касается самого Нельсона, то он сразу после выборов был назначен главой Совета по политическому планированию, в состав которого вошло всего три человека: Рокфеллер, брат президента, Мильтон Эйзенхауэр, и влиятельный Артур Флемминг. После вступления Эйзенхауэра в должность этот триумвират стал официально именоваться Консультативным советом по правительственной организации при президенте США и получил такие широкие полномочия, что мог вмешиваться во все сферы деятельности правительства. «Климат способствовал оптимизму, — пишет Десмонд. — Президент Эйзенхауэр назначил крупных бизнесменов на ключевые посты в своем кабинете, и Рокфеллер мог разговаривать на их языке». Особенно близко он сошелся с бывшим президентом «Дженерал моторе» Ч. Вилсоном, занявшим пост министра обороны. Выступая перед сенатским комитетом накануне своего назначения, этот представитель крупнейшей американской корпорации выразил свое кредо в словах, которые получили затем широкую известность: «Что хорошо для «Дженерал моторе»— хорошо и для всей страны». Эта философия вполне устраивала Нельсона. И для него интересы «Стандард ойл» и других предприятий Рокфеллеров стояли превыше всего — они, по его глубокому убеждению, составляли основу государственных интересов. Когда-то, в эпоху абсолютизма, французский монарх Людовик XIV произнес свою знаменитую фразу: «Государство — это я!». С тех пор прошло не одно столетие. Но время мало что изменило: господствующие классы продолжали отождествлять собственные интересы с интересами нации. Такова была философская подоплека сотрудничества Вилсона и Рокфеллера. Практической же почвой послужила их общая приверженность агрессивной политике и гонке вооружений, питаемая животным страхом перед растущей силой социалистического лагеря и ненавистью к коммунизму. В администрации Эйзенхауэра Нельсон впервые проявил интерес к военным вопросам. Для эволюции убежденного сторонника «холодной войны» и агрессивной внешней политики это было естественно и закономерно. В феврале 1953 г. Рокфеллер стал председателем специальной комиссии по реорганизации Министерства обороны. Месяц спустя он уже докладывал президенту свой план, согласно которому Пентагон получал новые права и значительно расширял свою власть. Когда план проходил через конгресс, было высказано сомнение, не приведет ли это к «пруссификации» США, но подавляющее большинство проголосовало «за». Президент поставил свою подпись, и проект приобрел силу закона. Сам Нельсон страстно желал получить какое-либо назначение в Пентагоне. Совершенно неожиданно Эйзенхауэр предложил ему занять пост заместителя министра здравоохранения, образования и общественного благосостояния. В правительстве США это было последнее по своему значению ведомство, и возглавить его поручили женщине. «Я никогда не хотел быть вице-президентом чего-нибудь», — говорил Нельсон. И все-таки предложение это было принято. Одновременно Рокфеллер продолжал оставаться главой Консультативного совета при президенте США. Это скрашивало его положение. Но полтора года спустя он попросился в отставку. Деятельность Министерства здравоохранения, образования и общественного благосостояния была, по словам Десмонда, «в стороне от главного направления» политики Эйзенхауэра. Между тем Нельсон по-прежнему рвался к военному и внешнеполитическому ведомствам. Отказываясь от прежней работы, он уже присмотрел себе новое место. Освободилась должность специального помощника президента по планированию «холодной войны», и Рокфеллер привел в действие нужные рычаги, чтобы получить это назначение. Он добился своего, и в распоряжении президента по этому поводу было сказано: «Вам надлежит присутствовать на собраниях кабинета, Совета национальной безопасности, Совета по внешней экономической политике и Совета по координации операций». Из этого следовало, что Рокфеллер получал доступ во все основные стратегически важные органы управления государством. Биографы Рокфеллера отмечают, что это назначение приравняло его к рангу министра. Но в действительности Нельсон поднялся даже выше, так как далеко не все министры были допущены к «святая святых» — Совету национальной безопасности. Новому помощнику президента было так много позволено и доступно, что, по выражению одного вашингтонского чиновника, Нельсон очутился в положении чуть ли не «помощника самого господа бога». Добившись поставленной цели, «генерал холодной войны», как его окрестила пресса, принялся за дело. Около сотни людей составили постоянный штат ведомства Рокфеллера, главной задачей которого стало планирование политики антикоммунизма в международном масштабе. Нельсон был решительным противником переговоров и соглашений с Советским Союзом. Он выступал против Женевского совещания 1955 г. на высшем уровне. А когда все же договоренность о проведении такого совещания была достигнута, начал в меру своих возможностей ставить палки в колеса. Правительство СССР выступило с инициативой всеобщего разоружения. Ведомство же «холодной войны» решило во что бы то ни стало сорвать возможность соглашения в этой сфере. В связи с подготовкой к Женевскому совещанию Рокфеллер провел специальную конференцию, в которой приняли участие известные военные и государственные деятели, крупные бизнесмены и различные эксперты. Конференция продолжалась пять дней и выработала так называемый план «открытого неба». Вместо переговоров о реальном сокращении вооружений и уничтожении запасов атомных бомб, как на этом настаивал Советский Союз, Рокфеллер предложил сосредоточить обсуждение на вопросах контроля путем воздушной инспекции. Для советской стороны эти предложения были неравноправны и неприемлемы, так как самолеты СССР не получали права инспекции американских военных баз на территории других государств. Нереальный, пропагандистский характер этого плана был настолько очевиден, что даже Даллес заколебался, стоит ли с ним выступать. Однако Рокфеллер заручился поддержкой адмирала Редфорда — председателя комитета начальников штабов вооруженных сил США, Р. Андерсона — заместителя министра обороны и других влиятельных персон. Сначала его не включили в состав отъезжающих в Женеву, а предложили поехать в Париж и ожидать там распоряжений президента. В Париже Нельсон развил бурную деятельность, день и ночь совещаясь с руководящими деятелями НАТО. Они буквально засыпали президента и его окружение телеграммами, настойчиво рекомендуя предъявить СССР требование «открытого неба». В своих мемуарах Эйзенхауэр писал, что уже через день после открытия совещания он решил вызвать Рокфеллера в Женеву. Предложенный Нельсоном текст заявления об «открытом небе» был согласован с британским премьером Иденом и затем изложен на ближайшем пленарном заседании. Даже далекие от симпатии к СССР газеты расценили этот шаг как саботаж совещания в верхах. Именно в этом заключался его смысл. План «открытого неба» торпедировал переговоры о разоружении. Рокфеллер мог торжествовать: ему в этом принадлежала едва ли не главная роль. На совещании не было достигнуто договоренности о реальных шагах по смягчению международной напряженности, но оно несколько разрядило атмосферу, и заговорили о «духе Женевы». Даллес сказал, что конференция дала мораторий «холодной войне». Однако Нельсон не желал допустить даже этого. Сразу по возвращении из Женевы он взялся за подготовку новых предложений, направленных на разжигание «холодной воины». Рокфеллер по-прежнему твердил, что США должны «использовать всю свою мощь и ресурсы» для борьбы с коммунизмом и что только политика силы «может очистить атмосферу». Пользуясь тем, что в декабре 1955 г., согласно договоренности в Женеве, предстояла встреча министров иностранных дел, Нельсон добился санкции президента на созыв второй конференции, аналогичной той, которая приняла план «открытого неба». Эта конференция выработала обширную программу военной реорганизации и экономической экспансии США в масштабах земного шара, осуществление которой требовало 18 миллиардов долларов дополнительных расходов. Однако на этот раз Рокфеллера ожидала неудача. Его план был отвергнут. В Вашингтоне задумались, что так, пожалуй, можно и перейти за черту или, как любил говорить Даллес, грань, за которой начнется цепная реакция. Что она принесет с собой — этого никто не знал. Говорили и писали о неоспоримом превосходстве США в ядерном вооружении. Но уверенности в этом ни у кого не было. Обстоятельства снова подвели Нельсона к отставке. Он был Рокфеллером, и, как магнату капитала, ему многое подчинялось в течении американской жизни. Но оп был лишь одним из тех, кто вершил судьбами страны, и его интересы нередко сталкивались с интересами ему подобных «сильных мира сего». Правительство Эйзенхауэра называли «корпорацией миллионеров». Однако в этой корпорации было далеко до сердечного согласия. Рокфеллер рвался вперед, а его не пускали, удерживали. В конце 1955 г. стало известно, что министр обороны Вилсон подаст в отставку. Он пригласил Нельсона своим заместителем с последующей перспективой на пост министра. Нельсон тут же отправился к Эйзенхауэру и получил его согласие. «Я обговорил ото с президентом, и для него это было приемлемо», — вспоминал он потом. Оказалось, однако, что среди членов кабинета имеется решительный противник такого назначения. Это был министр финансов Джордж Хэмфри. Он ссылался на то, что Нельсон «с его тратами» пустит на ветер государственные финансы. За Рокфеллером даже укрепилась кличка «транжира». Любое государственное назначение, которое он получал, сразу влекло за собой составление огромного штата и миллионные расходы. Впрочем, надо полагать, у Хэмфри были и другие поводы противиться. Группировка, к которой он принадлежал, не хотела допустить Рокфеллера на этот важный государственный пост. «Джордж имел сильное влияние в те дни», — вспоминал Нельсон. Говорят, что, если Нельсону нужно, он умеет заводить отношения с людьми и приобретать друзей. Однако Рокфеллер легко наживал себе и врагов. Даже тех, кто принадлежал к числу «друзей» Нельсона, коробила и возмущала его бесцеремонность. Он не желал считаться с условностями и традициями бюрократической рутины, предпочитая идти напролом. Но мир бюрократии, хотя и связанный в конечном итоге служением финансовому капиталу, не мог ему этого простить. Диалектика американской действительности заключалась в том, что бюрократическая система и созданный ею аппарат, являясь порождением финансового капитала и подчиняясь в целом его интересам, в то же время претендуют на некую самостоятельную роль. Аппарат приобретает огромную силу, и умение ладить с ним становится необходимым даже для таких влиятельных персон, как Рокфеллер. Нельзя сказать, что Нельсон этим совершенно пренебрегал. Но отсутствие надлежащей гибкости и свойственная ему примитивная прямолинейность лишали его чувства меры, мешали сплошь и рядом находить верные решения. Государственный секретарь Даллес был ставленником Рокфеллеров в правительстве США. Но он постоянно сталкивался с Нельсоном. На протяжении многих лет, вплоть до прихода в государственный департамент, Даллес руководил влиятельной юридической фирмой «Салливен энд Кромвелл», обслуживавшей Рокфеллеров. Затем он стал главой «Фонда Рокфеллера», что являлось знаком самого высокого к нему доверия. Даллес входил также в правление ряда рокфеллеровских предприятий, включая главное — «Стандард ойл Ко оф Нью- Джерси». В правительстве Эйзенхауэра его считали человеком Рокфеллеров, хотя справедливости ради нужно сказать, что влиятельный государственный секретарь и помимо них был связан с рядом крупных корпораций. Проповедник агрессивной политики «на грани войны» никогда не терял случая продемонстрировать свою преданность Рокфеллерам. Даже собираясь на конференцию по заключению мирного договора с Японией, государственный секретарь нашел повод включить в состав делегации представителя клана — Джона Д. III. Но с Нельсоном у него положительно не ладилось. Их первое столкновение на конференции в Сан-Франциско имело продолжение в частых стычках при Эйзенхауэре. Со времен своей адвокатской деятельности Даллес привык, что он сам ведет дела своих клиентов. Всякое вмешательство в этот процесс, в особенности некомпетентное и неосторожное, способно было загубить дело. С этой же меркой он подходил и к решению государственных дел. А Нельсона с его необузданным нравом и ухватками лавочника то и дело ставил его в затруднительное положение, вызывая досаду и раздражение. К концу 1956 г. создалась такая обстановка, что Рокфеллеру пришлось подать в отставку. Журнал «Юнайтед Стейс Ньюс энд Уорлд Рипорт» объяснял, что он был вынужден это сделать после того, как лишился доступа к Эйзенхауэру в связи с его болезнью. Действительно, Нельсон привык обращаться непосредственно к президенту, а теперь, когда Эйзенхауэр лежал с сердечным приступом в изолированной кислородной палатке, добиваться нужных решений приходилось трудным путем согласований с другими членами кабинета. Такая процедура была явно не по нутру Рокфеллеру. Он стремился к совершенно иной роли и поэтому решил уйти из правительства. |
загрузка...