§ 2. Коринфский конгресс

В результате Херонейской победы у ног победителя лежала беззащитная Беотия. Самая тяжелая участь постигла Фивы. С точки зрения Филиппа, фиванцы совершили предательство, поскольку они, будучи его союзниками, перешли на сторону Афин. Поэтому Беотийский союз Филипп уничтожил; в Фивах был произведен олигархический переворот, у власти поставлен олигархический совет 300 из приверженцев Филиппа, а в крепости Фив — Кадмее — македонский гарнизон. Врагов Филиппа казнили или отправили в изгнание.⁵⁵⁾ Платея, Коронея, Феспия и Орхомен, разрушенные Фивами, как их постоянные соперники, были восстановлены победителем.

В Афинах известие о поражении вызвало панику. Афиняне предполагали, что им грозит участь Фив. Некоторые афиняне в отчаянии пытались спасти себя и имущество.⁵⁶⁾ Но руководители Афин решили превратить город в недоступную крепость.⁵⁷⁾ Афиняне решили защищаться до последней возможности. Стены города укрепили, ценности перевезли в город. Все афиняне и метеки в возрасте до 60 лет взялись за оружие. По предложению Гиперида решено было защищаться в Пирее. По его предложению, было решено дать права гражданства метекам и союзникам, борющимся за Афины, а также должникам и осужденным людям.⁵⁸⁾ Обещали даже освободить рабов для несения военной слубжы.⁵⁹⁾ Предложено избрать стратегом Харидема — непримиримого врага Филиппа.⁶⁰⁾

Однако Филипп не имел намерения продолжать борьбу с Афинами, т. к. Афины располагали морской силой, которой не было у Филиппа, они были еще способны к сопротивлению. [270]

Зная, что город будет отчаянно защищаться, Филипп делает тонкий дипломатический шаг и предлагает Афинам умеренные условия мира. Македонские приверженцы развернули деятельную агитацию в пользу македонского царя. Они указывали на опасность продолжения войны на афинской территории, они напомнили, что 2 тысячи граждан находятся в плену у победителя. Результатом этой агитации было то, что вместо Харидема стратегом избрали Фокиона, одного из членов македонской партии и сторонника мира. Когда Филипп через посредничество оратора Демада, плененного при Херонее, сообщил в Афины, что готов заключить мир, и обещал свободу афинским пленникам без выкупа, афиняне решили принять его предложение.⁶¹⁾

Было решено отправить посольство к царю для переговоров о пленниках, а также с целью выслушать его предложения. Посольство состояло из представителей македонской партии. В числе послов были Фокион, Эсхин и Демад.⁶²⁾ С ответным визитом Филипп отправил в Афины своего сына Александра, Антипатра и Алкимаха, которые сообщили афинянам условия мира, утвержденные затем афинским народным собранием.⁶³⁾ Афины сохранили свою самостоятельность, свою территорию и внешние владения, за исключением фракийского Херсонеса. Афинский союз был распущен.⁶⁴⁾ Афины обязывались вступить в новый союз, основанный Филиппом, под гегемонией Македонии. Филипп обещал не входить с войском в Аттику и с флотом в Пирей. Как ловкий дипломат, Филипп заигрывал с Афинами, выдавал себя за их поклонника и старался прослыть либеральным правителем. С этого времени македонская партия задает тон в жизни Афин, а действия ее противников парализуются. Филиппу сооружается статуя, а Александру предоставляется право афинского гражданства.

Греческие государства заключают мир с победителем. Эвбейский союз распускается, и в его городах управление переходит в руки македонской партии; в городах Халкиде и Коринфе учреждаются македонские гарнизоны; Мегары и Коринф подчиняются Филиппу. Последний заключает отдельные договоры с ахейцами, Трезеном, Эпидавром и принимает меры к расторжению союза пелопоннесских городов со Спартой. Аркадяне, мессенцы, элидяне должны были присоединиться к Филиппу, чтобы принять участие в общем походе [271] против Спарты.⁶⁵⁾ Спарта была ограничена в пределах собственной области Лаконии. Все земли, которые она в долгой борьбе захватила у соседей, были отняты. Тем не менее Филипп внешне соблюдал все законные формы, делая вид, что не желает господствовать над греками. Он предложил грекам самим объединиться в одно целое и для выработки союзной программы созвать общее собрание — синедрион. Созыву конгресса, как это явствует из многочисленных источников, предшествовала длительная пропаганда, начатая самим Филиппом и интенсивно продолженная его приверженцами.⁶⁶⁾ В 337 г. представители греческих государств собрались на конгресс в Коринфе, на котором было принято решение об организации общегреческого союза.⁶⁷⁾

Буржуазные ученые, идеализирующие македонские завоевания, считают, что коринфский конгресс и его решения выражали главным образом интересы греческих государств, что роль Македонского государства свелась к тому, чтобы сплотить воедино в общих целях и действиях интересы этих греческих городов, которые душил их собственный партикуляризм.⁶⁸⁾

Коринфский союз, в противовес Пелопоннесскому и Афинскому союзам, стремился включить в себя большинство греческих государств и даже те области, которые находились под чужой властью. Этим самым союз был направлен против Персии, угнетавшей малоазиатских греков. Из этого можно заключить, что план освобождения малоазиатских греков от персидского ига входил в программу Филиппа. Завоевание малоазиатского берега было вызвано интересами Македонии и политическими мотивами. Желая овладеть Эгейским морем, Филипп не мог оставить малоазиатский берег, усеянный богатыми торговыми городами, находившимися под властью Персии. С завоеванием этого берега Филипп получал военную базу и наблюдательный пункт для борьбы с Персией.

На конгрессе, как и в своей политике, Филипп [272] Македонский старался устранить всякое недоверие и сомнение в чистоте и бескорыстии его намерений. По решению конгресса был составлен союзный договор «о всеобщем мире», цель которого — обеспечение свободы, мира и самостоятельности эллинских городов.⁶⁹⁾ Этот договор объявлял общий мир в Греции и на суше и на море (κοινη ειρήνη). Сообразно с этим воспрещались всякие распри и дозволялись свободные мирные сношения между всеми государствами; насильственные перевороты не допускались. Частная собственность признавалась священной; конфискация движимого имущества не допускалась. Строго воспрещались передел земли, кассация долгов и освобождение рабов с целью переворота.⁷⁰⁾

Вынесение такого пункта коринфским конгрессом говорит не только о том, что попытки передела земли, кассации долгов и освобождение рабов не были единичными, но свидетельствует о стремлении участников конгресса в первую очередь разрешить социальную сторону вопроса, а именно — прежде всего укрепить основы рабовладения.

Что касается пункта об автономии мелких городов, то он был направлен на разъединение Греции, на роспуск союзов и на передачу судьбы греческого мира Македонскому государству. Участники договора должны были пользоваться правом свободного плавания. Ни один город не был обязан впускать в свою гавань чужие военные корабли.⁷¹⁾ Для сохранения взаимных гарантий эллинских городов в Коринфе был учрежден союзный совет, в который каждый союзный город должен был присылать своих заседателей. Количество заседателей определялось значением их государств в союзе.

По требованию Филиппа, конгресс постановил запретить [273] восстановление разрушенных Филиппом городов, а также тех политических учреждений, которые он объявил враждебными себе. Те граждане, которые выступали против Филиппа и союза или вступали в дипломатические сношения с их врагами, обвинялись в измене и вместе со своим родом наказывались смертью и конфискацией имущества.⁷²⁾

Между эллинами и царем был заключен вечный оборонительный и наступательный союз. Филиппа избрали председателем этого союза и главнокомандующим союзных войск.⁷³⁾ Члены союза не должны были ничего предпринимать против него. Он имел право в случае нужды в любое время созвать союзное собрание. Центром союза стал город Коринф. Он был превращен в столицу объединенной Филиппом Греции. Там происходили союзные собрания.

Ближайшие наступательные планы заключались в том, чтобы в отмщение персам за осквернение эллинских святынь перенести войну на Восток.⁷⁴⁾

В войне с Персией, по решению коринфского конгресса, командование войсками на море и на суше вручалось с неограниченной властью Филиппу.⁷⁵⁾ Для того, чтобы Филипп мог лучше объединить греков, его объявили потомком Геракла, происходившим от царей Аргоса.^* Интересно отметить, что в тексте клятвы содержались специальные оговорки о целостности Македонского царства и о послушании, которое по отношению к македонскому полководцу должны иметь все союзники.⁷⁶⁾ В связи с этим конгресс запрещал поступать кому-либо на службу в другие государства. Этот пункт был направлен против Персии, армия которой держалась на греческих наемниках.

Таким образом, главная власть союза находилась не в Греции, а в Македонии, царь которой являлся неограниченным верховным начальством над морскими и сухопутными силами Эллады во всех войнах, которые пришлось бы вести [274] союзу и для которых каждое греческое государство должно выставлять корабли и людей. Фактически македонский царь держал в своих руках исполнительную, военную и гражданскую власть. Парибени указывает, что Филипп представлял только исполнительную власть и командовал военными силами союза не как царь македонский, а как греческий государь.⁷⁷⁾

Юстин упоминает, что коринфский конгресс определил общие силы союзных греческих государств в количестве 200 тысяч пехоты и 15 тысяч конницы.⁷⁸⁾ В отдельных случаях эти контингента определялись в зависимости от обстоятельств. Всеми войсками бесконтрольно руководил Филипп. Все это говорит о том, что верховное управление Эллинским союзом было передано в руки державы, стоявшей вне Греции и своими силами настолько превосходившей союзников, что ни о какой самостоятельности их не могло быть и речи.⁷⁹⁾

Положение Македонии в Греции и в союзе укрепилось еще тем, что Филиппу удалось передать управление важнейших городов в руки партии, сочувствовавшей македонской агрессии. Эта партия подавляла все враждебные элемента (Фокида, Эвбея, Мегара, Коринф, Акарнания) и укрепляла свою власть с помощью целого ряда македонских гарнизонов (Фивы, Халкидика, Коринф, Амвракия и др.) в важнейших стратегических пунктах, овладение которыми позволяло держать всю Грецию на поводу.

Нельзя согласиться с мнением Кацарова о том, что это мероприятие Филиппа выражало военные интересы всего союза.⁸⁰⁾ В первую очередь Филипп преследовал свои цели, которые, правда, совпадали с целями олигархических кругов Греции.

Афины внешне сохранили политическую самостоятельность, но в действительности царь поставил их в сильную экономическую зависимость от Македонии, уничтожив остатки морского союза и, главное, отторгнув от них самую важную морскую позицию — Херсонес. Отданный Филиппом взамен Херсонеса Ороп не только не мог возместить потерю первого, но стал причиной новых ссор и споров между афинянами и фиванцами. Отторжение Херсонеса лишило афинян контроля над проливами, над черноморской торговлей и ставило их в кабальную зависимость от Македонии.

Таким образом, получение Филиппом верховного военного начальствования над эллинами не означало использования его только в войне с Персией или в амфиктионских учреждениях. Предоставление ему права высшей военной власти устанавливало военную диктатуру македонского царя в Греции. [275]

Если мы сравним коринфский конгресс с политическими исканиями Исократа и его партии, то увидим, что большая часть этих исканий осуществилась. Исократ мечтал об объединении Греции, о прекращении войн между греческими государствами, о водворении внутреннего мира, о походе против Персии. Эти желания Исократа нашли свое выражение в Коринфском союзе. Они совпали с интересами Филиппа и его государства. Даже поход на Восток содействовал бы осуществлению цели Филиппа расширить Македонское государство путем укрепления малоазиатских прибрежных областей, которые граничили с Македонским царством. Однако из этого совершенно не следует, как думают некоторые буржуазные ученые, например Белох и Дреруп, что Филипп разрешил многие проблемы, которые Греция не в силах была разрешить, а именно: он собрал все силы «нации» при сохранении автономии отдельных частей, что имело большое всемирно-историческое значение.⁸¹⁾ Между тем, несмотря на то, что одним из основных вопросов на коринфском конгрессе был вопрос об установлении настоящего мира, все же истинного, всеобщего внутреннего мира не было достигнуто, да и сам македонский царь в действительности к нему не стремился. А. Б. Ранович совершенно правильно подчеркнул, что Греция из нового объединения не извлекла пользы и после небольшой передышки она стала неуклонно падать.⁸²⁾

Нельзя согласиться и с Керстом, что македонские цари не были замешаны сами в крупную партийную борьбу Греции.⁸³⁾ Наоборот, македонские монархи сами в своих интересах разжигали партийную борьбу и отдавали предпочтение той партии, которая переходила в македонский лагерь в силу своих политических убеждений или ради собственной выгоды. Поэтому ожесточенная борьба партий, массовые изгнания политических противников, личные дрязги не только не уничтожались, но и разрослись вглубь и вширь. Классовые противоречия не сгладились, а обострились. Движение рабов приняло массовый характер. Лозунги о переделе земли и кассации долгов не сходили с повестки дня. Ни одно социальное противоречие не было разрешено.⁸⁴⁾

Македонская монархия, которая, согласно утверждениям ее теоретиков, должна была принести эллинам избавление от всех зол, не сумела подняться выше недостатков полиса. Она использовала эти недостатки как средство для достижения своих собственных целей.

Господство Филиппа в Греции явилось и господством македонской партии. Партия Демосфена, интересы которой [276] выражали идеалы старой греческой демократии, потерпела поражение. Сила, победившая при Херонее, оказалась исторически жизнеспособной, с большими перспективами на будущее.

⁵⁵⁾ Diod., XVI.87; Paus., XI, 6. 5, 1, 8, 37, IV.27, 10; Just., IX.4.6 сл. По Юстину, Филипп самым видным фиванским гражданам «велел отрубить головы, других он отправил в изгнание, имущество всех их забрал себе». (Со ссылкой на Павсания что-то не так... воспроизвожу с точностью до запятых. HF)

⁵⁶⁾ Dem., XVIII.195.

⁵⁷⁾ В Афинах знали, что на суше нельзя бороться с Филиппом, а город все еще располагал значительным флотом и морскими укреплениями, в которых можно было защищаться в случае осады.

⁵⁸⁾ Dem., XVIII.248; Hyper., VIII, frgm. 33, (Blass). Plut. Phos., 16.

⁵⁹⁾ Гиперид мотивировал это тем, «чтобы все в полном единодушии сражались за отечество» (Гиперид, frgm. 27-29; Dem., XXVI.11).

⁶⁰⁾ Харидем стал особенно непримиримым врагом Македонии после того, как Филипп сверг с престола Керсоблепта, брата жены Харидема.

⁶¹⁾ Polyb., V.10.4; Diod., XVI.87.3; Dem., XVIII.282; Theop. trgm., 262.

⁶²⁾ Демад стал открытым заступником македонских интересов и не скрывал, что получал за это хорошее вознаграждение. Филипп, который находился в лагере при Херонее, принял послов с почестями и угощением (Theop. frgm. 262).

⁶³⁾ Античные свидетельства об этом см. Shaeffer., III, 27.

⁶⁴⁾ Paus., I.25.3.

⁶⁵⁾ Спартанцы отказались покориться Македонии и войти в эллинский союз. Они отнеслись с презрением и к царю и к его установлениям, считая не миром, а рабством тот мир, в котором не сами государства договорились, а который дарован победителем (Just., IX.5.3; cp. Strab. V.5.5). Филипп вступил в Лаконию и опустошил всю область, Спарта не имела сил противиться Филиппу, но все-таки не хотела согласиться на его условия мира (см. Schaeffer, III, 45 сл.). Так как Спарта не представляла никакой опасности для Македонии, то Филипп лишь назначил третейский суд, в котором участвовали представители всей Греции (Polyb., IX.33).

⁶⁶⁾ Diod., XVI.87-89; Just., IX.4-5; Plut. Phoc., 16.

⁶⁷⁾ Schaeffer, III, стр. 45-52, сл. U. Wilcken, Philipp II von Makedonien und die Panhellenistische idea, Berl., 1929. В этой книге дается анализ текстов (особенно эпиграфических), относящихся к заседаниям коринфского конгресса. Текст договора см. Dittenberger, Sylloge, I, 3, 260, стр. 468-470.

⁶⁸⁾ R. Paribeni, указ. соч., стр. 94

⁶⁹⁾ См. Dittenberger, Sylloge, I, 3 изд., 260, стр. 468-470. Афинская надпись сохранила только общую часть текста договора, а именно — клятву. В этой надписи тот, кто клянется, утверждает, что он не поднимет оружия против тех, кто участвует в этом договоре, будет представлять ему средства (города, крепости, порты), что не будет предпринимать враждебных действий по отношению к Филиппу и его преемникам, что ничего не предпримет против этого договора и будет бороться с нарушителями всеобщего мира.

⁷⁰⁾ Демосфен (или кто-нибудь из его единомышленников), выступая в 335 г. против Александра, нарушавшего договор коринфского конгресса, приводит ряд статей этого договора. В договоре сказано, что если люди попытаются низвергнуть государственный строй, существовавший в каждом отдельном государстве в то время, когда приносили присягу на соблюдение мира, все такие люди да будут врагами всем участникам мира. Члены союзного совета и лица, поставленные на страже общего дела, должны заботиться о том, чтобы в государствах, участниках мирного договора, не применялись ни казни, ни изгнания, вопреки установленным в этих государствах законам, ни отобрания в казну имуществ, ни передел земли, ни отмена долгов, ни освобождение рабов в целях государственно-то переворота. Изгнанникам воспрещается предпринимать вооруженные походы с военными целями против какого бы то ни было из государств, участников этого договора (Dem., XVII.10, 15, 16).

⁷¹⁾ Dem., XVII.19.

⁷²⁾ Arr., II.15.21, III.24.4.

⁷³⁾ На коринфском конгрессе Филиппа признали «гегемоном греков» и «стратегом-автократом» войск греческого союза (см. Diod., XVI.89, XVII.4; Polyb., IX.33.7).

⁷⁴⁾ Эту войну против Персии, торжественно объявленную на первом заседании синедриона в Коринфе, Парибени объявляет войной эллинской, более чем македонской, войной священной. Он указывает, что, если Исократ рассматривал войну с персами как экономический факт, как «лекарство греков от бедности», то «более благородный и более гордый Филипп предпочел вынуть меч в честь богов» (R. Paribeni, р. 94). Правда, Парибени признает, что у македонского царя не было высоких религиозных чувств, что его толкало на Восток плохое состояние финансов; однако он совершенно не понимает ни причин участия Македонии в восточных походах, ни характера македонских завоеваний в Греции.

⁷⁵⁾ Polyb., III.6.12; Diod, XVI.89.2; Arr., I.1.2, VII.9.5.

^* Мягко говоря, некорректно. О происхождении македонских царей (конкретно, Александра I Филэллина) от аргосских гераклидов писал еще Геродот (VIII.137 сл.), а в происхождении Филиппа II от Александра I никто никогда не сомневался. И ведь в этой же самой книге вопрос подробно разбирается... — HF.

⁷⁶⁾ См. Dittenberger, Sylloge³, 260a, р. 468-469.

⁷⁷⁾ R. Paribeni, указ. соч., стр. 93.

⁷⁸⁾ Just., IX.5.6.

⁷⁹⁾ Schaeffer, III, р. 53-56.

⁸⁰⁾ Кацаров, указ. соч., стр. 264.

⁸¹⁾ Beloch, II, 574; Е. Drerup, Aus einer alten advocatenrepublik, 139.

⁸²⁾ А. Б. Ранович. Эллинизм и его историческая роль, стр. 29.

⁸³⁾ Kaerst, I, 209.

⁸⁴⁾ А. Б. Ранович, указ. соч., стр. 25, 29.