§ 1. Археологические памятники

Археологическое изучение Македонии началось еще с 60-х годов прошлого века, когда французские ученые предприняли раскопки в этой стране и в соседних с нею областях: Фракии, Иллирии, Эпире и Фессалии.¹⁾ Результаты их усилий были позднее обнародованы в сочинении «Mission archéologique de Macedonie; Paris, 1876 (2 т., текст и таблицы).

Более интенсивно археологические изыскания на македонской земле начались в конце XIX в. и были связаны с деятельностью русского археологического института в Константинополе, открытого 26 февраля 1895 года.²⁾ Несмотря на то, что основная задача института заключалась в изучении русско-византийских отношений, работники его, под руководством директора Ф.И. Успенского, устраивали научные экскурсии и археологические раскопки.³⁾ Наиболее важной в научном отношении задачей было признано археологическое изучение долин [25] Вардара и Марицы.⁴⁾ В этой работе принимали участие и ученые балканских стран: Г. Кацаров, К. Шкорпил (Болгария), М. Васич (Сербия) и др.⁵⁾

В 1897 году при содействии почетного председателя института русского посла в Константинополе А. И. Нелидова был получен султанский фирман, давший институту разрешение предпринимать археологические изыскания по всей Турецкой империи с условием передачи половины открытых памятников Турции.⁶⁾ Первые же экскурсии в Македонию обнаружили чрезвычайное богатство памятников. Летом 1898 г. Ф. И. Успенский поднял вопрос о разрешении институту произвести раскопки возле македонского села Патели.⁷⁾ В том же году предприняты археологическим институтом две поездки в Македонию. В экспедиции принимали участие: директор института Ф. И. Успенский, проф. П. Н. Милюков и русский консул в Бишоли А. А. Ростковский. Экспедиции стало известно, что при прокладке рельсового пути между Монастырем и Солониками^*) найдены весьма сходные по своему характеру сосуды и разные бронзовые вещи. Начатые П. Н. Милюковым в присутствии директора института, а затем при участии ученого секретаря Б. В. Фармаковского и члена института А. А. Васильева раскопки дали чрезвычайно важные результаты. Был открыт некрополь галльштадтского периода в Македонии. В нем обнаружены хорошо сохранившиеся скелеты и значительное количество инвентаря. Раскопанные вначале 154 могилы одинакового устройства пролили новый свет на эпоху родового строя этих мест.⁸⁾ Раскопки в Патели дали довольно значительное количество предметов из керамики, бронзы и железа.⁹⁾ Из бронзы: спиральные фибулы, бусы и привески, кольца, браслеты, пуговки и другие мелкие украшения; из железа: браслеты, шпильки, стержни, щипчики, мечи, ножи, стрелки, наконечники копий; серьги из золота; бусы из сплава бронзы и свинца, бусы из [26] глины, янтаря, из камня; точильный камень, глиняные сосуды и т. д. — всего 593 предмета.¹⁰⁾

В следующем, 1899 году исследовать некрополь продолжали Б. В. Фармаковский и А. А. Васильев.¹¹⁾ Они нашли 222 погребения и много вещей в них. Среди предметов из бронзы выделяются фибулы разных форм с фрагментами, бусы, привески, спирали, кольца, браслеты, пуговицы разных размеров, шпильки, серьги, сосуды, большая чаша, большой меч, нагрудник, миниатюрные модели кувшинчиков, диадемы, щипчики и разные другие предметы и фрагменты. Из железа обнаружены: наконечники копий, кинжалы, ножи, стержни, шпильки, браслеты, щипчики, мечи. Из других металлов: золотые украшения, предметы из камня, кости и дерева, сосуды из глины, мелкие предметы из глины и камней.¹²⁾ Всего было найдено во время этих раскопок 1206 предметов, а за два года из некрополя в Пателе извлечено 1799 вещей.

Некрополь в Пателе относится к малоизученному в истории Македонии галльштадтскому периоду. Он является интересным и важным памятником переходной от бронзы к железу эпохи.¹³⁾

К началу XX в. относятся археологические открытия в Болгарии, сделанные Р. Поповым на Коджа-Дерманском холме, близ г. Шумлы (Шумен) и на Деневом холме, близ г. Салманова.¹⁴⁾ Найденные здесь остатки жилищ, кости животных, предметы быта и изделия из камня и меди (топоры, булавки, иглы и шилья) свидетельствовали о широком распространении [27] энеолитической культуры на обоих берегах Нижнего Дуная и в то же время представляли характерные признаки этой культуры: знакомство с металлом, оседлость, земледелие и скотоводство.

По авторитетному заявлению В. А. Городцова, эти находки дают возможность проследить процесс развития племен от бронзы к железу и генетически связать их с трипольской культурой.¹⁵⁾

Во время первой мировой войны произведено поверхностное обследование ряда македонских курганов.¹⁶⁾ Археолог Леон Рей произвел небольшие опытные раскопки и в других местах страны. Материалы этих раскопок впоследствии публиковались им в отдельных статьях, которые служили основанием для большого научного исследования.¹⁷⁾

Значительно шире были поставлены в 1921—1922 гг. археологические работы под руководством английского археолога С. Кессона, раскопавшего в Чаучице, в долине Аксия, поселение со слоями бронзы и железа. Зимой 1925 г. Кессон исследовал в Килиндире поселение с остатками бронзовой эпохи.

Одновременно в этой области начал работать В. А. Хертли, заинтересовавшийся македонской археологией, по его собственному признанию, благодаря раскопкам Кессона.¹⁸⁾ С 1924 г. работы Хертли продолжались ежегодно в течение восьми лет. В долине Аксия были исследованы местонахождения в Вардине и Вардарофце. В Вардине он открыл поздненеолитический слой, содержащий большое количество белой или черной полированной керамики. В Вардарофце вскрыты слои эпохи бронзы и переходные слои от позднебронзовой к раннежелезной эпохе. В эти же годы были обследованы и частично раскопаны некоторые поселения в Халкидике и Монастыре. Кессон принимал активное участие в раскопках Чаучица, Святы Кирилове, Килиндир и Вардино. На основании изучения этих четырех местонахождений он дал описание эпохи бронзы в Македонии. Результаты всех этих изысканий были изложены Стенли Кессоном в работе «Македония, Фракия и Иллирия».¹⁹⁾ [28]

Исследования Кессона показали, что неолитическая культура Македонии имела тесные связи с дунайской культурой, распространенной по всей северной части Балканского полуострова. Эти связи сохраняются и позже; лишь в конце бронзового века наблюдается проникновение на север микенских влияний. Даже культура железного века, локализованная в районе Вардара, подвергаясь уже греческому влиянию, своими корнями уходила к культурам Дунайского бассейна. Следовательно, древнейшая македонская культура может быть рассмотрена как часть нижнедунайской культуры, как продолжение ее развития. Хотя данные Кессона не позволяют проследить все детали этой связи по памятникам материальной культуры, но их достаточно для того, чтобы уловить основные изменения хозяйственной жизни племен на протяжении истории первобытного общества, начиная с неолита.²⁰⁾

После выхода в свет работы Кессона археологические изыскания продолжались с еще большей интенсивностью. В 1927 году были произведены раскопки в Западной Македонии, которые привели к открытию древнего поселения Бубуски у подножья Пинда на реке Гилиакмон. Найдено много расписной керамики, поразительно близкой к керамике Центральной Македонии и Халкидики, с одной стороны, и керамике Фессалии и Этолии — с другой.

Весной 1928 г. производились раскопки в Халкидике, в Моливапирго и Агиас-Мамас, в 1929 году — в Кричано. В Кричано найден ряд поселений, охватывающих по времени эпоху ранней бронзы. Изучение их облегчило датировку других раннебронзовых памятников в Агиас-Мамас (Халкидика). Тогда же, в 1928 г. Робинзон развернул широкие раскопки в Олинфе, продолжавшиеся в последующие годы с еще большим успехом.²¹⁾

В 1931 году производились небольшие раскопки в районе Арменохори, где обнаружены остатки раннебронзовой эпохи с любопытными образцами местной керамики.

В результате долголетних исследований археологов в [29] Центральной и Западной Македонии и в Халкидике были досконально обследованы 57 пунктов.

В 1939 г. Хертли, использовав публикации археологических памятников и результаты своих собственных изысканий, издал большую работу по македонской археологии.²²⁾ Работа построена на обильном многообразном материале из Центральной и Западной Македонии и Халкидики.

Анализируя памятники неолита, Хертли приходит к выводу, что Македония в неолитический период имела связь с северными культурами, как и Фессалия.²³⁾

Поздненеолитический период характеризуется интенсивным проникновением в Македонию дунайских культурных элементов. Опираясь на заключения известного исследователя дунайской культуры Г. Чайлда, Хертли считает неопровержимым наличие в это время тесной связи Македонии с районами Дуная, откуда и могли появиться носители новых культурных традиций, распространившие их в Македонии, Фессалии, а затем и центральной Греции.²⁴⁾

Археологические данные из эпохи бронзы приводят автора к выводу, что культура от Халкидики до Западной Македонии в раннебронзовый период была единообразной. Македонская керамика как по форме, так и по орнаментам имеет много параллелей в Трое и анатолийской культуре. Элементы анатолийской культуры, по словам Хертли, были занесены в Македонию анатолийскими эмигрантами. Признавая раннебронзовую культуру Македонии как промежуточную фазу между анатолийской и раннегреческой культурой, он подчеркивает и ее очевидную для этого периода общность с дунайской культурой.²⁵⁾

Таким образом обширный материал, добытый раскопками, доказывает культурно-исторические связи Македонии не только с севером — Фессалией и Дунайским бассейном, но и с Малой Азией.^*)

В эпоху энеолита и бронзы, утверждает автор, мы имеем дело с проникновением в Македонию новой «расы», которая через Халкидику продвигалась к центру Македонии, заселяя речные долины и берега озер, а затем и Западную Македонию по ту сторону Монастыря.²⁶⁾ К концу позднебронзовой эпохи относится новое вторжение в Македонию из центральной Европы, разрушившее очаги местной культуры, но не уничтожившее ее до конца. Этот период продолжается, по Хертли, до 1150 г. до н. э. К этому сроку он относит нашествие иноземцев, которых [30] называет иллирийцами. Иллирийцы и принесли с собой культуру железного века.²⁷⁾

Работа Хертли по богатству разбираемых памятников, по научной трактовке их и классификации далеко превосходит исследования Кессона, но и он не пытается делать каких-либо исторических выводов из собранного археологического материала. Его работа особенно важна большим количеством представленных в ней новых археологических данных, а также тем, что она акцентирует роль дунайской культуры в формировании македонской и более четко, чем Кессон, подчеркивает исключительную живучесть в процессе ассимиляции местных элементов с их различными новыми этническими и культурными образованиями.

Памятники, тщательно подобранные автором, дают нам право говорить о генетической связи неолитической македонской культуры с культурой Триполья. Об этом свидетельствуют: примитивное земледельческое хозяйство, домостроительство, орудия производства, керамика.²⁸⁾ Сам Хертли не прослеживает этой связи с Трипольем и, видимо, вообще мало знаком с достижениями, особенно советских ученых, по трипольской культуре.

Несмотря на положительное значение исследования Хертли, оно страдает существенными принципиальными недостатками, которые проистекают от незнания основных закономерностей исторического развития. Разнообразие археологических культур Хертли объясняет только миграционными волнами, племенными передвижениями — сменами «рас». Если ему вполне удается подробное описание раскопок, обзор основных находок, то он совершенно беспомощен в третьей части своей работы, где пытается наметить основные этапы развития «доисторической Македонии». Идеалистический подход к решению вопросов социально-экономической истории привел к тому, что Хертли ищет объяснения низкого культурного уровня жителей Македонии в их замкнутости и неинициативности и считает, что македоняне имели значение в дальнейшем лишь в том, что они выполняли традиционную роль «ширмы между эллинством и варварством». Такое толкование, кроме путаницы и неразберихи, ничего науке не дает.²⁹⁾

В 1950 г. вышла в свет пятым изданием фундаментальная работа английского прогрессивного ученого Гордона Чайлда «У истоков европейской цивилизации», переведенная в 1952 г. на русский язык. Эта книга, содержащая обилие точных, тщательно документированных материалов, освещает археологию [31] всех частей европейского континента. VI главу своего труда Чайлд посвящает Македонии, причем, в отличие от Хертли, не столько дает описание найденных археологами предметов материальной культуры, сколько пытается объяснить их историческое значение в жизни «балканской цивилизации». Будучи противником миграционизма и расизма, Чайлд больше, чем Хертли, интересуется развитием хозяйства вардарской культуры, «сочетавшей оседлое земледелие с разведением скота, охотой и рыболовством», пытается объяснить это развитие сдвигами в самом производстве.³⁰⁾

Рис. 1. Золотая маска (Требениште).

Особую роль в изучении македонской материальной культуры принадлежит археологам самих балканских стран.

В 1918 г. Г. Кацаров при помощи Болгарской Академии наук получил возможность исследовать область по Мариовско и Прилепско, местность, малоизученную по сравнению с другими македонскими областями. Кацаровым была положительно установлена обитаемость этого района в новокаменный период.³¹⁾ В том же году, когда болгарская армия находилась в Македонии, отдельные болгарские отряды сделали неожиданное археологическое открытие, положившее начало изучению ранее неизвестной культуры Требениште. В районе Охридского озера в Требениште (собственно в Горенци) они обнаружили семь погребений с большим количеством золотых и серебряных вещей и художественных изделий из бронзы.³²⁾ [32]

С начала 30-х гг. академик Сербской Академии наук Никола Вулич³³⁾ стал систематически раскапывать некрополь в Требениште. Летом 1930 г. Вуличем было найдено недалеко от первых раскопок еще одно погребение — восьмое. Содержание его было почти такое же, как в предыдущих погребениях, но несколько богаче. В новом погребении обнаружено большое количество предметов из золота, серебра, бронзы, железа, стекла, глины и янтаря. Из золота были найдены: маска натуральной величины из одного куска с различной орнаментацией, пара сандалий, вырезанных из двух кусков и роскошно изукрашенных Горгоной и двумя лежащими над ней сфинксами (это изображение повторяется три раза по всей поверхности).³⁴⁾ Такие же декорации, как и на сандалиях, имеются и на золотой перчатке натуральной величины. Не менее интересными являются позолоченные и серебряные вещи. Среди них нужно отметить обрывки позолоченной серебряной пластинки, превосходно украшенной сфинксом наверху, двумя большими змеями внизу и двумя орлами и львом. По всей вероятности, это было зеркало.³⁵⁾ Представляют интерес велико-

Рис. 2. Золотая сандалия (Требениште).

лепный рог для вина, серебряный с золотыми орнаментами, похожий на ранее найденный в Требениште, но вдвое больше размером, три серебряные чаши с золотыми орнаментами, несколько серебряных иголочек очень изящной формы, одежные [33] булавки, браслеты, серебряные застежки. Из бронзы обнаружены: замечательная каска с красивыми украшениями, изображающими сцену охоты, чудесный кубок с треножником. Волнообразные ручки кубка украшены бюстом медузы, держащей по две змеи, на горловине четыре обнаженных всадника, скачущих галопом. Три подставки треножника сделаны в форме медуз крылатых; рядом с ними — четвероногие звери.³⁶⁾ Кроме этих вещей, было обнаружено много бронзовой домашней утвари. Из железа найден меч с ножнами, на которых видны следы дерева. Предметы из бронзы и железа сильно пострадали вследствие сырости и давления верхних слоев. Наконец, обращает на себя внимание флакон для мази из цветного стекла и множество бус.

В 1932 году Н. Вулич продолжил раскопки в Требениште и обнаружил на расстоянии 50-60 метров от вышеуказанных погребений новую группу из четырех погребений, три из которых богаты, а четвертое — бедное. В этих могилах, как и в предыдущих, найдено много вещей из золота, серебра, бронзы. Снова мы здесь видим золотую маску с тем же самым украшением, что и на масках первых раскопок, две или три золотые сандалии с украшениями, две иголочки очень тонкой и красивой работы с головками в форме золотой короны; украшенные золотые подвески различных форм: овальной, пирамиды и др., усеянные мельчайшими бриллиантами; большое число золотых серег. Серебряные предметы: иглы, аналогичные тем, которые были найдены в первых могилах, несколько серебряных браслетов, имеющих с двух сторон головы змей и серебряные застежки. Из бронзы следует отметить: бронзовый поднос с двумя ручками, два бронзовых треножника, три маленьких бронзовых сфинкса и другие предметы домашней утвари. Из железа: клещи и лопату длиной в 70-80 см и плохо сохранившийся железный меч. Интересными являются стеклянные шары в виде ожерелья, два стеклянных разукрашенных флакона, много различных янтарных частиц.

Обнаруженные Вуличем в 1932 году погребения имели ту особенность, что первое из них было повреждено природой или разграблено, второе сохранилось тоже не безупречно, но в нем лежало много золота и полностью отсутствовали бронзовые предметы. Это погребение больше всего похоже на склад, чем на могилу. В третьем и четвертом погребении оказалось много предметов аналогичных тем, которые найдены раньше лишь с тем исключением, что в них не было предметов вооружения.

В 1933 году Вулич, продолжая раскопки, обнаружил еще четыре погребения: одно в подземелье, три другие в 100 м от первого. Из этих погребений три последних очень бедные и лишь первое имело богатое содержание. В бедных погребениях [34] нашли только несколько маленьких ваз, много браслетов обычной работы, ряд изображений коней, немного янтарных вещей и две стеклянных бусины, возможно, оставшиеся от ожерелья. В богатом погребении найдено много золотых и бронзовых вещей. Золотые предметы обвязаны лентами длиной в 17 см, назначение которых не ясно. Особенно нужно отметить красивый бронзовый треножник, состоящий из трех стержней. В этом погребении найден также аттический кубок, представляющий сирену между двумя баранами с опущенными головами.³⁷⁾ Все эти погребения были покрыты камнями больших размеров.³⁸⁾ В этом же году, на расстоянии приблизительно трех километров от некрополя, расположенного выше деревни Требениште, найдены еще два погребения. В одном из них лежала большая простая глиняная амфора, два маленьких глиняных сосуда, один большой сосуд из красной глины и маленький железный наконечник копья.³⁹⁾

Рис. 3. Золотая перчатка (Требениште).

Археологический материал, собранный Вуличем у села Горенции на пути к Струга-Кичево в западной Македонии, имеет большое значение.⁴⁰⁾

Раскопки Горенци-Требениште продолжаются и до сих пор. В 1953—1954 гг. доктор Кастелец и Лахтов открыли у Охридского озера еще некрополь из 11 погребений. Важнейшие материалы этих находок хранятся в Охридском музее.⁴¹⁾ [35]

Разнообразными памятниками античности богата территория от Охридского озера до Битольской долины. В этих местах, особенно в районе Ресен, были найдены в погребениях: античные керамические вазы, аналогичные с вазами из Требениште, греко-иллирийский бронзовый шлем требеништского типа, этого же типа железные наконечники копья и одна железная секира.⁴²⁾

Рис. 4. Серебряный ритон (Требениште).

Немало археологических и эпиграфических памятников дала Линкестида. В окрестностях Гераклеи обнаружены копия Афины Фидия, бронзовая статуя Геракла, бюст Эсхина, изображения македонских царей Аминты, Александра и др., много терракот-статуэток эллинистического периода, греческие надписи, много керамики и бронзовых вещей. В мае 1954 г. студент Коста Балабанов нашел три погребения с бронзовыми и керамическими изделиями, бронзовый перстень, два железных копья и одно бронзовое изображение Александра Македонского. В это же время трактористы нашли в 12 км севернее Битоли другие древние погребения. В июне 1954 г. в этом же районе, в Црнобука-Висон, директор Битольского музея Петар Мачкик открыл две большие бронзовые вазы требеништского типа и предметы, которые сходны с некрополем Требениште-Горенци. Им найдены вазы, золотые листы с орнаментами, две большие серебряные иглы, серебряные фибулы, прекрасные золотые и серебряные тонкие вещицы. Эти материалы дают югославским археологам право говорить о «требеништской цивилизации», которая имела широкое распространение. Она была распространена на территории современной Македонии, особенно в ее западной части. [36]

Спорной остается до сих пор датировка найденных памятников и определение носителей этой «требеништской цивилизации». Относительно датировки существуют две точки зрения: одна, высказанная акад. Вуличем, другая — акад. М. Васичем и поддержанная в настоящее время П. Лисичаром. Вулич относит находки в Требениште к VI в. до н. э. В качестве доказательства он приводит греческие вазы, кратер с архаическим всадником, зеркало с архаическими сфинксами, фибулы, которые датируются им галлыптадтским временем, бронзовую статуэтку, изображающую пляшущую менаду. Последняя обнаружена в 1933г. в Тетово, датирована концом VI в. до н. э. и признана учеными предметом из Требениште.

Рис. 5. Бронзовый шлем (Требениште).

М. Васич относит предметы Требениште не к VI в., а к IV в. до н. э.⁴³⁾ П. Лисичар считает возможным отнести их даже к IV—III в. до н.э.⁴⁴⁾

Однако аргументация их не может считаться убедительной. Пересматривая дату некрополя, Лисичар указывает на ряд мест, где найдены предметы, стилистически в какой-то степени близкие находкам в Требениште, а вместе с ними или близ местонахождений монеты периода эллинизма. Однако подобное сопоставление вряд ли может служить серьезным основанием для новой датировки могильника. Случайное совпадение предметов и монет в той же или близлежащей местности может свидетельствовать лишь наличие памятника определенного периода, но отнюдь не одновременность разрозненных предметов и памятников. [37]

Присоединиться к какой-либо из этих датировок пока преждевременно, хотя в данный момент нам кажется более вероятной точка зрения Вулича. Прежде всего, в эти хронологи-

Рис. 6. Тренога (Требениште).

ческие пределы укладывается чернофигурная керамика. Она вообще наиболее характерна для VI века. До конца этого вре-

Рис. 7. Тренога (Требениште).

мени она обычно выполняется очень аккуратно, четко. В конце VI и начале V в. намечается упадок техники чернофигурной [38] керамики; тускнеет лак, фигуры передаются небрежно, отсутствуют прочерки, передающие рельеф тела, лица, платья. Хорошо датированные аналогии трибеништской керамики мы можем найти на нашем юге в Тиртаке и Мирмекии.⁴⁵⁾ Для VI века также характерен стиль описанных бронзовых фигурок. Грубость, схематизм линий лица и фигуры типичны для греческой архаики. В качестве аналогии можно также привести терракоты из Теритаки, которые датируются серединой и второй половиной VI в. до н. э.⁴⁶⁾ Что касается галльштадтских бронзовых фибул и других однотипных предметов, то они не противоречат датировке Вулича.

Рис. 8. Деталь треножника (Медуза). (Требениште).

Рис. 9. Деталь треножника (Требениште).

Отсутствует единство взглядов и относительно носителей требеништской культуры. Во время первых раскопок Вулич считал, что в могилах Требениште были захоронены представители местной династии. Это могли быть греки, но очень вероятно, что иллирийцы или македоняне. Из того, что в восьми погребениях были захоронены взрослые мужчины, воины, Вулич [39] сделал вывод, что все эти люди пали в одной битве. Несколько позднее, когда в могилах нашли кости женщин и серию их украшений, он изменил свое мнение, подчеркнув, что мы имеем здесь дело с местными жителями иллирийцами, знать кото-

Рис. 10. Кратер (бронза). (Требениште).

рых была похоронена в некрополе у Требениште. О богатстве этой знати говорит то большое количество ценных предметов, которое было обнаружено при раскопках. Вулич предполагал, что с местными жителями Требениште и его окрестностей вели [40] оживленную торговлю греческие торговцы. Еще в конце VI века они привозили свои товары на северный берег Охридского озера и торговали не только с населением Требениште, но и по всей области.⁴⁷⁾ Найденная Менада у города Тетово (западнее Скопле) свидетельствует о том, что греческая торговля распространилась до этих мест.⁴⁸⁾ Греческого происхождения были

Рис. 11. Деталь кратера (Требениште).

не только вазы, но большой кубок, тренога, шлем и др. Они находились вместе с предметами местного искусства: иглами, клещами, вазами, лопатой и др. Вулич считал, что иллирийцы были связаны торговлей с важными греческими центрами. В книге по истории Югославии высказана мысль о том, что в Требениште мы имеем дело с греческой колонией.⁴⁹⁾ И [41] наконец, П. Лисичар считает, что основными носителями «требеништской цивилизации» были горно-македонские племена линкесты.⁵⁰⁾ Если мнение Лисичара подтвердится дополнительными

Рис. 12. Всадник. Деталь кратера (Требениште).

данными, мы должны будем изменить наше представление о культуре линкестов и об их роли в истории Македонии.

Обилие археологических памятников, найденных в Югославии, пока еще не систематизировано. О многих из них еще ничего не опубликовано и сосредоточены они, главным образом, в краеведческих музеях Битоли, Прилепа, Скопле, Охриде и Белграда.⁵¹⁾

Рис. 13. Амфора (Требениште).

Таким образом, археологический материал, имеющийся в нашем распоряжении, свидетельствует о том, что Македония в древнейшую эпоху явилась страной высокой самобытной культуры, которая развивалась на местной основе, в тесном взаимодействии с культурами соседних народов. [43]

¹⁾ Изв. на Болгарского истор. дружество, V, стр. 3; Ф. Папазоглу, Македонски градови у римско доба, стр. 11.

²⁾ Архив АН СССР, ф. 116, оп. 1, № 1, 179, л. 1.

Русский археологический институт в Константинополе прекратил свою деятельность в 1914 г. Вследствие разрыва с Турцией, личный состав института перенес свою работу в Россию (Одесса, Трапезунд, Петроград). Принадлежавший институту богатый книжный и музейный инвентарь был по распоряжению турецкого правительства передан в Оттоманский музей. В Турции остались все коллекции и библиотека института.

По свидетельству Ф. И. Успенского, русский посол М. Н. Гирс и советник посольства К. Н. Гулькевич не приняли никаких мер к спасению ценного имущества Русского археологического института в Константинополе, в результате чего это имущество осталось на месте и было реквизировано. Посол Гирс предъявил Ф. И. Успенскому категорическое требование не подавать туркам никакого повода к мысли о приготовлениях института к эвакуации и, в частности, воздержаться совершенно от укладки вещей и перевозки ящиков на пароходы. См. ЦГИАЛ, ф. 733, оп. 156, ед. хр. 393, 1916, л. 19-20.

³⁾ Архив АН СССР, ф. 127, оп. 1, № 1, л. 20.

⁴⁾ Архив АН СССР, л. 132.

⁵⁾ Там же.

⁶⁾ Там же, № 118, л. 8.

⁷⁾ Получить разрешение на раскопки было не так легко, встречалось много формальных затруднений со стороны местных властей. Село Патели в Македонии и вся вокруг лежащая земля считались эмляк, т. е. личным уделом султана, поэтому, несмотря на наличие султанского фирмана о разрешении раскопок, Ф. И. Успенскому, кроме согласия Порты и местных властей, нужно было еще заручиться в Константинополе согласием управления султанскими имениями. Это согласие было в конце концов получено.

^*) так — HF.

⁸⁾ См. «Известия русского археологического института в Константинополе», т. IV, вып. 3, София, 1899; т. VI, вып. 1, София, 1900; Археологические известия и заметки, издаваемые императорским московским археологическим обществом, т. VII М. 1899 № 8-10.

⁹⁾ Архив АН СССР, ф. 116, оп. 1, № 179, л. 5.

Из состава коллекций керамики с. Патели в государственном Эрмитаже в Ленинграде хранится 27 глиняных сосудов. Они были переданы сюда 22 ноября 1936 года (акт № 718).

¹⁰⁾ Известия РАИ, т. IV, вып. 3, София, 1899, стр. 151.

¹¹⁾ Б. В. Фармаковский сначала был командирован за границу с ученой целью как магистрант Новороссийского университета, затем назначен ученым секретарем археологического института вместо получившего другое назначение П. Д. Погодина. Как ученый секретарь он принимал активное участие в раскопках при Патели. В эпистолярном наследстве Фармаковского имеются интересные и подчас единственно сохранившиеся сведения о русских раскопках в Македонии. См. ЦГИАЛ, ф. 1073, оп. 1, арх. 355, 1898, л.л. 51, 53, 56-57, 63, 80-81, 83. В своих письмах Фармаковский извещает, что, «раскопки интересны» и что они «дали чудные результаты». Он указывает, что «в Македонии вообще никто и никогда исследований не производил. Хорошо, что начинаем мы, русские» (л. 53). Раскопки французов он считал эпизодическими.

¹²⁾ Известия РАИ, VI, вып. 1, София, 1900, стр. 476.

¹³⁾ Результаты раскопок, предпринятые русским археологическим институтом в Константинополе возле с. Патели, у озера Острова, в Македонии, были доложены XI археологическому съезду в Киеве. См. Археологические известия и заметки, издаваемые императорским московским археологическим обществом, т. VII, М, 1899, № 8-10, стр. 275-277: «Известия XI археологического съезда в Киеве», 1899, № 9, стр. 96-98. Небольшая заметка об этих раскопках помещена в «Русском Вестнике», 1900, т. 265, февраль, стр. 668 (без подписи автора).

¹⁴⁾ Р. Попов, Предысторическая Денева Могила при селе Салманова. Известия на Болгарского Археологич. Дружество, т. IV, сгр 148-275, 1914; Коджа-Дерманската Могила при г. Шумен, 1916—1918.

¹⁵⁾ В. А. Городцов, Нижнедунайская культура в Болгарии. «Новый Восток», 1923, № 3, стр. 305.

¹⁶⁾ Накануне первой мировой войны предполагались раскопки на родине Александра Македонского в г. Пелле. Эти раскопки развалин бывшей столицы македонских царей — с царским дворцом, с живописью Зевксиса, с гробницей Еврипида, с царской сокровищницей — обещали обогатить музеи интересными открытиями античного мира. См. «Македонский голос», 1913, № 6, стр. 110. К сожалению, о результатах этих раскопок у нас нет никаких сведений. Скорее всего, археологические изыскания в то время не были осуществлены.

¹⁷⁾ Rey, L. Observations sur les premiers habitats de la Macédoíne recueillies par le service archéologique de l’Armée d'Orient 1916—1919 BCH XLI-XLIII; II parts, Paris, 1921.

¹⁸⁾ W. А. Нeurtley, Prehistoric Macedonia, 1939, p. XVI.

¹⁹⁾ Stanly Casson, Macedonia, Thrace and Illyria, Oxford University, 1926.

²⁰⁾ Нельза не отметить, однако, и отрицательных сторон работы Кессона. Главный недостаток Кессона заключается в порочности его метода исследования. Автор объясняет смены культур неолитической, а затем бронзовой не изменениями в экономике, быте, хозяйстве племен, а нашествием в первом случае фракийцев, во втором — дорийцев. Порочность этого объяснения состоит не в том, что Кессон указывает на возможность передвижения племен, но в том, что признавая миграцию как главный фактор исторического развития, он совершенно игнорирует процесс скрещения, сигментаций и ассимиляции различных этнических образований в период сложения и развития македонского этногенеза.

²¹⁾ Подробный отчет о раскопках в Олинфе весною 1938 г. в статье: D. M. Robinson and G. Е. Mylonas. The fourth Campaign at Olynthos, p. 48-77 в журнале «American Journal of archaeology», vol. XLIII, 1939.

В настоящее время имеется издание описаний раскопок Олинфа в серии томов.

²²⁾ Неurtlеу W. Prehistoric Macedonia, 1939.

²³⁾ Там же, стр. 113.

²⁴⁾ Там же, стр. 116-117.

²⁵⁾ Там же, стр. 124.

^*) В книге было: Ма- (конец строки) Азией. — HF

²⁶⁾ Там же, стр. 111.

²⁷⁾ Heurtley, W., указ. соч., 125-127.

²⁸⁾ Т. Пассек, Древнейшее население Днепровско-Днестровского бассейна. Советская этнография, VI-VII, 1947.

²⁹⁾ А. С. Шофман, Древняя Македония в археологических работах. ВДИ, 1946, № 3.

³⁰⁾ Несмотря на свои прогрессивные воззрения, Чайлд не лишен многих заблуждений буржуазной науки. В данном случае эти заблуждения особенно ярко проявляются в недостаточном внимании к истории тех конкретных племен, которые являлись носителями той или иной археологической культуры, в эклектическом, путаном взгляде на соотношение экономики и порождаемых ею надстроечных явлений.

³¹⁾ Г. Кацаров, Принос към старата история на Македония. Изв. на Болгарското истор. друж. V, стр. 1-10.

³²⁾ Эти находки были позднее опубликованы археологом Б. Филовым. См. В. Filоw, Die archaische Nekropole von Trebenischte am Ochriede-See, Berlin und Leipzig, 1927 (совместно с К. В. Шкорпиловым).

³³⁾ См. его работы: Sonderabdruck aus dem Jahrbuch des deutschen archäologischen instituts, 1930, 34, Nicola Vulić, Das Neue grab von Trebenischte, p. 276-300; Sonderabdruck aus dem Jahrbuch des deutscnen archäologischen instituts, 1933, 3 4, Nicola Vulić, Neue grâber bei Trebenischte, p. 461-480; Revue archéologique, 1934. N. Vulić, La Nécropole archaique de Trebenischte, p. 26-38; Српска кральевска академиjа Споменик LXXVII, други разред философско-филолошке, Друштвене и историске науке, 60, Никола Вулич, нови гробови код Требеништи, Београд, 1934, стр. 1-17.

³⁴⁾ Жива антика, VI ч., 2 том, 1956, стр. 307-313.

³⁵⁾ Sonderabdruck aus «archäologischer Anzeiger», 1930, 3/4, р. 295.

³⁶⁾ Sonderabdruck aus «archäologischer Anzeider», 1930, 3/4, р. 299.

³⁷⁾ Revue archéologique, 1934.

³⁸⁾ Sonderabdruck aus «Archäologischer Anzeiger», 1933, 3/4, p. 463.

³⁹⁾ Там же, стр. 464.

⁴⁰⁾ Антички споменици наше земjе, споменик Српске академия наука 1941—1947 гг., где помещено много надписей из античной Македонии.

⁴¹⁾ См. Жива антика, т. III, 23-1, 254; газ. «Политика», 30 марта, 1958 г.

⁴²⁾ Петар Лисичар, Нашата македонска антика, «Современост», № 7-8, год IV, стр. 594.

⁴³⁾ См. М. Васич, Некропола у околине Охрида, Српски книжевни гласник, 1928 г. Л. Попович, издавшая каталог Требениште, датирует этот некрополь II половиной V века до н. э. В. Д. Блаватский в своей рецензии на этот каталог правильно указывает, что наиболее ранние вещи следует датировать концом VI в. до н. э., а другие — второй половиной V в. до н. э. См. Советская археология, 1957, № 3, стр. 311-312.

⁴⁴⁾ П. Лисичар, указ. соч., стр. 601 сл.

⁴⁵⁾ МИА, 25, стр. 85, рис. 105, стр. 247, рис. 14.

⁴⁶⁾ Там же, рис. 92-94.

⁴⁷⁾ Sonderabdruck aus «Archäologischer Anzeiger», 1933, 3/4, р. 482.

⁴⁸⁾ Там же.

⁴⁹⁾ Историjа народа Jугославиjе, 1953, стр. 22.

⁵⁰⁾ П. Лисичар, указ. соч., стр. 601.

⁵¹⁾ Большинство археологических и этнографических памятников относится к римскому времени.