4. Компромисс 1688 г.

На первый взгляд казалось, что события 1681 г. Были успешным завершением контрреволюции, которая как бы одним ударом уничтожила все завоевания Долгого парламента, гражданской войны и республики; последствия, казалось, лишь подтверждали этот взгляд. Одержав победу, Карл реорганизовал весь аппарат местного самоуправления. Мировые судьи виги были повсеместно смещены, а на их место были поставлены тори. Снова началось самое строгое соблюдение кодекса Кларендона, о котором почти позабыли во время господства вигов. На важнейшие посты шерифов в Лондоне были избраны тори, и, так как шерифы выбирали присяжных, правительство теперь могло быть уверено, что ему всегда удастся добиться осуждения любого из вождей вигов, если только он попадет на скамью подсудимых.

Шефтсбери, Рассель, Олджернон Сидней и другие виги начали подготавливать вооруженное сопротивление; одновременно группа старых кромвелевских солдат готовила убийство Карла и Якова⁸. Отчаявшись в успехе и опасаясь ареста, Шефтсбери в ноябре 1682 г. бежал в Голландию. В июне следующего года правительством были раскрыты оба заговора; их руководители, в том числе Рассель и Сидней, были схвачены и казнены. Сторонников вигов заставили замолчать, и даже на улицах Лондона некоторое время верховодил всякий сброд, поощряемый королем и церковью. Так было завершено уничтожение группы Шефтсбери, а вместе с ней и последней возможности объединенных действий против короны.

В 1683—1684 гг. тори нанесли удар по последней твердыне вигов — самоуправляющимся городам. Они заявили, что хартия лондонского Сити была нарушена, вслед за этим ее объявили недействительной и восстановили лишь на определенных условиях, которые предоставляли короне контроль над муниципальным советом. Многие провинциальные города поспешили отказаться от своих хартий во избежание худшего; в других случаях хартии были просто аннулированы под самыми разнообразными предлогами. Так, например, в Йорке поводом послужило то обстоятельство, что «лорд-мэр запретил скомороху выступать в городе со своим балаганом, хотя у него были рекомендации от самого короля»; предлог этот был, возможно, не хуже других. Так как члены парламента в большинстве случаев избирались городскими корпорациями, Карл теперь мог быть уверен в том, что если когда-нибудь и возникнет необходимость созвать парламент, то в палате общин будут заседать тори. Партия вигов была рассеяна и казалась разгромленной.

Однако торжество контрреволюции не было так уж прочно и окончательно, как это казалось. Социальная опора вигов — класс процветавшего купечества — фактически была теперь крепче, чем когда бы то ни было раньше. Период с 1660 по 1688 г. характеризовался быстрым развитием торговли. Союз с Португалией и установление более тесных торговых связей с Испанией и ее колониями открыли для английских товаров новые рынки. Плантации в американских колониях и на Вест-Индских островах все расширялись, обеспечивая как сырье, так и рынки сбыта, а Ост-Индская компания стала не только крупнейшим торговым предприятием, но и определенной силой во внутренней политике Англии. В результате эксплоатации колоний в руках купцов-вигов уже сосредоточились крупные капиталы.

Как ни значительны были социальные силы, которые удалось сплотить вокруг себя Карлу в его стремлении к абсолютизму, они не обладали основной массой капитала. Временно и по чисто случайным причинам корона была независима, ибо Людовик, преследуя свои политические цели, готов был предоставить ей субсидии. Но нельзя было рассчитывать, что эти субсидии будут бесконечны, а большая часть тори в парламенте не была бы готова предоставить короне тот доход, который ей был необходим для содержания большой постоянной армии, нужной для поддержки деспотизма. Провинциальные джентри почти всегда проявляли невероятную скаредность, ибо в силу своего консерватизма и узости кругозора не могли оценить растущих потребностей усложняющейся в эту эпоху государственной организации. И было совершенно ясно, что рано или поздно правительству придется идти на поклон к финансистам Сити и просить у них помощи, которая, конечно, будет оказана лишь на определенных условиях.

Все произошло, однако, несколько иначе, потому что Яков сам сыграл наруку вигам, пытаясь углублять контрреволюцию больше и быстрее, чем были к тому готовы его сторонники — тори. В своем стремлении восстановить в Англии католичество он мог опереться лишь на самые реакционные элементы в стране: на иезуитов и наиболее безрассудных и близоруких представителей католических джентри. Идея эта была чужда даже значительной массе самих католиков, ибо они предчувствовали провал, который должен был привести только к ухудшению их положения.

Надежд на успех было тем меньше, что как раз в это время, в 1685 г., был отменен Нантский эдикт, предоставлявший ограниченную веротерпимость для французских гугенотов. Вслед за отменой эдикта начались преследования и паническое бегство сотен тысяч гугенотов из Франции в разные страны Западной Европы. Тысяч пятьдесят-шестьдесят из них, в большинстве своем искусные ремесленники, поселились в Англии. Ткачи шелка и шляпники, бумагоделы и стеклодувы, они принесли с собой не только свое мастерство, но и подробнейшие рассказы о зверствах католиков. Вскоре широко распространилось мнение о том, что готовится организованный заговор, рассчитанный на искоренение протестантизма по всей Европе. Таким образом размах и сила оппозиционного движения против Якова в значительной степени были результатом событий во Франции.

И все же правление началось для Якова довольно благоприятно: парламент, в котором в результате предварительной подтасовки голосов муниципальными советами сидели теперь только тори, безотказно утверждал ему все ассигнования. Первый удар был нанесен слева. Как в самой Англии, так и в Голландии в это время строились планы восстания, которое должен был возглавить герцог Монмаут и которое должна была сопровождать десантная операция в Шотландии. На успех этого восстания возлагали надежды и те, кто в свое время поддерживал левеллеров, и те, кто в последние десятилетия понял, что корона является орудием папизма и социальной реакции.

Когда в июле Монмаут высадился у Лайм Риджис, он был с восторгом встречен батраками, малоземельными крестьянами и особенно ткачами Запада; подобного энтузиазма население Англии не проявляло со времени восстания Кетта. Возможно, что стихийный характер поддержки, оказанной Монмауту, был связан с тем фактом, что суконная промышленность Запада была в тот момент в состоянии упадка, ибо она не могла выдержать конкуренции с Ирландией, где была дешевая шерсть и дешевая рабочая сила. Однако ясно и то, что это было также и массовое политическое движение нового типа. Под знаменем старого цвета левеллеров — зеленого — Монмаут двинулся в глубь страны, собирая по пути своих сторонников.

Вскоре стало ясно, что сторонники эти были весьма однородны. Ни один из крупных лордов-вигов не примкнул к движению, слишком мало было и представителей джентри. Такое отсутствие энтузиазма с их стороны объяснялось тем, что восстание приняло народный характер. Заключительным актом предательства вигов была посылка в Англию на подавление восстания их представителем Вильгельмом Оранским английских войск, находившихся на территории Голландии. Такой саботаж неизбежно обрекал восстание Монмаута на провал. Мощной поддержки можно было ожидать в полукольце, примыкавшем к Лондону; по сравнению с ним район Тонтона был лишь удаленным островком, окруженным территорией с враждебно или безразлично настроенным населением. Но так как виги не оказали восставшим никакой помощи, правительству удалось подчинить своему контролю Лондон и прилегавшие к нему графства.

Повстанцы двинулись на Бристоль, но там им преградила путь большая правительственная армия, и они отступили к Бриджуотеру. Здесь они предприняли попытку совершить неожиданное ночное нападение на лагерь противника, расположившийся в Седмуре. Попытка эта провалилась, и так как момент внезапности был потерян, плохо вооруженные и необученные крестьяне и ткачи, естественно, не могли надеяться на успех в борьбе против армии, руководимой такими опытными военачальниками, как Джон Черчилль и Патрик Сарсфилд. Восставшие отважно сражались, но в конце концов не выдержали и были смяты и перебиты королевской конницей. Вслед за этим началась охота на скрывавшихся участников восстания; в результате «кровавых судов» сотни их были казнены, а еще больше сослано на Вест-Индские плантации. Сам Монмаут был взят в плен и обезглавлен.

Правительство сумело извлечь даже некоторую выгоду из восстания, используя его теперь в качестве оправдания для увеличения численности регулярной армии. Армия Кромвеля после реставрации была сейчас же распущена, за исключением только нескольких караульных полков. Впоследствии были сформированы другие полки для несения гарнизонной службы в Танжере; кроме того, двадцатитысячная армия постоянно содержалась в Шотландии. Но всякая попытка Карла создать в Англии большую постоянную армию неизменно наталкивалась на решительное сопротивление. Теперь же Яков довел численность армии до 30 тыс. человек и разместил тринадцатитысячное войско в Ханслоу Хит, чтобы держать в страхе Лондон.

По мере возможности он назначал на офицерские должности католиков, хотя это и противоречило законам. Рядовые же в большинстве своем были протестантами, и довольно неуклюжие попытки обратить их в католичество вызывали лишь возмущение. Зато в Ирландии генерал-губернатору Якова графу Тирконнель удалось сформировать значительную католическую армию.

Затем Яков начал смещать министров, принадлежавших к англиканской церкви (хотя и тори), и ставить на их место католиков; он восстановил суд «Высокой комиссии», упраздненный Долгим парламентом, и стал назначать католиков на должности магистратов и даже епископов. Однако понимая, что даже его консервативный парламент никогда не согласится на ликвидацию все еще применяемых к католикам ограничений, он решил ликвидировать их иным путем — используя свои королевские прерогативы. В 1687 г., а затем вторично в апреле 1688 г. была опубликована «Декларация о веротерпимости», которой отменялись все законы, преграждавшие католикам доступ на гражданскую и военную службу. В надежде приобрести новых союзников Яков распространил это освобождение и на сектантов, но привлечь их на свою сторону ему не удалось, ибо их давнишний пуританский страх перед папизмом и ненависть к нему были слишком велики, к тому же было совершенно ясно, что религиозная терпимость использовалась в данном случае лишь как средство для восстановления католиков во всех политических правах.

Англиканские священники отказались выполнять королевский приказ и читать «Декларацию о веротерпимости» у себя в церквах, их поддержали епископы. И когда семеро епископов были арестованы, преданы суду и вслед затем оправданы, они прослыли героями среди пуритан Лондона, чего еще никогда ни с одним епископом не случалось. Порвав с англиканской церковью, Яков тем самым порывал и со сквайрами — тори, на которых обладавший большей политической проницательностью Карл возлагал все свои надежды, как на единственный класс, способный стать опорой абсолютной монархии. Теперь же провал стал неизбежен.

В конечном счете от поражения Монмаута выиграло не правительство, а виги. В результате этого поражения были разгромлены левые, что дало возможность без всякого риска инсценировать революцию, которая впоследствии была провозглашена «славной» именно за то, что народ не принимал в ней никакого участия. В самом деле, было совершенно безопасно свергнуть Якова и Стюартов, раз этот переворот нимало не угрожал возникновением республики, при которой бедняки могли бы предъявить богатым неприятные требования.

Теперь виги и тори объединились для совместного ведения переговоров с Вильгельмом Оранским, и 30 июня несколько наиболее влиятельных пэров послали ему окончательное приглашение, обещая активную поддержку в восстании против Якова. Все лето Вильгельм был занят снаряжением флота и армии, постоянно опасаясь, что Людовик нападет на Нидерланды и, таким образом, не даст возможности его флоту даже отплыть. Яков же и его министры находились в нерешительности, не зная, на чем остановить свой выбор: на отступлении или наступлении; так что в конце концов 5 ноября Вильгельм беспрепятственно высадился в Торбэе. Один за другим сторонники стали покидать Якова, скрываясь за границу или дезертируя в лагерь Вильгельма. Но, пожалуй, решающую роль сыграло дезертирство некоего Джона Черчилля, впоследствии известного под именем герцога Марлборо, который уже тогда был самым влиятельным офицером в армии. Без армии Яков оказался совершенно беспомощным, и когда в декабре он бежал, Вильгельм, силы которого все росли по мере его продвижения к Лондону, остался единственным претендентом на власть.

В феврале собрался конвент, который предложил Вильгельму и Марии вместе вступить на английский престол. Конвент объявил себя парламентом, а затем в «Билле о правах» изложил те условия, на которых вигские магнаты и буржуазия изъявляли свое согласие на дальнейшее существование монархии. Король был теперь практически лишен власти над армией и судом. Ему категорически запрещалось действовать помимо законов, а также отменять их. Финансы страны раз и навсегда переходили полностью в ведение парламента. Парламент должен был созываться не реже, чем раз в три года, а полномочия каждого парламента также ограничивались тремя годами⁹. На этих условиях виги стали преданными и пылкими защитниками монархии, ибо это была их монархия, существование которой зависело всецело от них. В этом отношении они отличались от тори, которые больше ощущали, что их собственное существование зависит от существования монархии, и потому оказывали ей поддержку, не ставя при этом особых условий.

«Glorious Revolution» (славная революция),— писал Маркс,— вместе с Вильгельмом III Оранским поставила у власти наживал из землевладельцев и капиталистов. Они освятили новую эру, доведя до колоссальных размеров то расхищение государственных имуществ, которое до сих пор практиковалось лишь в умеренной степени. Государственные земли отдавались в подарок, продавались за бесценок или же присоединялись к частным поместьям путем прямой узурпации. Все это совершалось без малейшего соблюдения форм законности. Присвоенное таким мошенническим способом государственное имущество наряду с землями, награбленными у церкви, поскольку они не были снова утеряны во. время республиканской революции, и составляют основу современных княжеских владений английской олигархии. Капиталисты-буржуа покровительствовали этой операции между прочим для того, чтобы превратить землю в предмет свободной торговли, расширить область крупного земледельческого производства, увеличить прилив из деревни поставленных вне закона пролетариев и т. д. К тому же новая земельная аристократия была естественной союзницей новой банкократии, этой только что вылупившейся из яйца финансовой знати, и владельцев крупных мануфактур, опиравшихся в то время на покровительственные пошлины»¹⁰.

В результате «революции» 1688 г. виги на всем протяжении следующего столетия, кроме только отдельных кратковременных периодов, крепко держали в своих руках власть над центральным государственным аппаратом. Для осуществления власти они быстро создали необходимый финансовый аппарат и выработали соответствующие методы политики. И все же победа их была неполной. Они были вынуждены оставить руководство местным самоуправлением в сельских районах в руках торийской сквайрархии; таким образом создавался известный дуализм власти, который и послужил причиной многих политических конфликтов в XVIII в.

Что касается Вильгельма, то он был готов идти на любые условия, лишь бы получить возможность использовать английские деньги и английских солдат для борьбы против Франции, с которой Голландия начала тогда затяжную войну. Но для того чтобы приобрести эту возможность, ему необходимо было сначала укрепиться не только в Англии, но и в Ирландии и в Шотландии. В 1689 г. Яков высадился в Ирландии, где к его услугам уже была армия, к тому же ему без особого труда удалось спровоцировать восстание ирландских католиков против протестантского «гарнизона».

В июле 1690 г. в битве у реки Войн Вильгельм разбил якобитскую армию, а в октябре 1691 г. при Лимерике после упорной, но уже безнадежной борьбы сдался последний ирландский генерал, Сарсфилд. Как одно из условий капитуляции Вильгельм пообещал веротерпимость для ирландских католиков; обещание это было, однако, тотчас же нарушено принятием «Законов о наказаниях», лишавших католиков всех гражданских и религиозных прав. Новое покорение Ирландии сопровождалось новой конфискацией земель, причем больше других нагрел на этом руки голландский фаворит Вильгельма лорд Бентинк. После покорения в Ирландии был установлен еще более жесткий режим, и на нее еще более откровенно, чем раньше, стали смотреть как на колонию, существующую исключительно ради увеличения прибылей английской буржуазии.

В Шотландии новый режим не встретил особого противодействия. Восстание в нагорной части страны после достигнутого вначале успеха в Килликранки быстро пошло на убыль. Что же касается ковенантеров, населявших равнинную Шотландию, то изгнание Якова вполне их устраивало. Таким образом, к 1692 г. все Британские острова находились под властью Вильгельма. В последующие годы вопросы внутренней политики отходят на задний план и все внимание поглощает борьба с Францией и экономические изменения, приведшие к промышленной революции.

⁸ Есть все основания полагать, что этот так называемый «Заговор дома ржаных колосьев» был с самого начала подстроен провокаторами.
⁹ В 1716 г. Виги продлили полномочия парламента до семи лет, так как выборы в то время вероятно обеспечили бы большинство партии тори. В 1911 г. Был установлен пятигодичный срок полномочий парламента, однако ничто не мешает любому парламенту произвольно откладывать выборы на неопределенное время, как это и имело место во время Первой и Второй мировых войн.
¹⁰ С. Маркс, Капитал, т. I, стр. 728, Госполитиздат, 1949.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4210

загрузка...

Другие книги по данной тематике