3. Компромисс 1660 г.
|
После смерти Кромвеля его сын Ричард, или, как его называли, «Незадачливый Дик», был провозглашен протектором. Единственной причиной тому послужили его громкое имя и поддержка группы дискредитированных политиков, видевших в нем удобное орудие для осуществления своих замыслов. Армия во главе с Ламбертом и Флитвудом отказалась признать его, и он был вынужден отречься. Для того чтобы придать своему правлению какую-то видимость законности, генералитет вновь собрал остатки Долгого парламента. Не прошло и нескольких месяцев, как он был распущен, а затем снова созван. Сама армия стала распадаться на группы, причем каждый генерал действовал по-своему. Республика погибла в вихре конфликтов и раздоров.
Наконец в начале 1660 г. командующий английскими войсками в Шотландии Монк двинулся на юг, соединился с Ферфаксом в Йорке, вступил в Лондон и, предварительно сделав все необходимое для проведения новых выборов, потребовал от «охвостья» заявления о самороспуске. В то же время он начал переговоры с находившимся в изгнании Карлом. И когда тот 14 мая 1660 г. опубликовал Бредскую декларацию, стало совершенно ясно, что его пригласят на английский престол. Документ этот был составлен Гайдом на основании предложений Монка. Карл обещал в нем помилование всем гражданам, за исключением лиц, принимавших непосредственное участие в казни Карла I, а также соглашался признать веротерпимость и существующие имущественные отношения. В собравшемся в это же время новом парламенте господствовали роялисты и пресвитериане; одним из его первых актов было послание Карлу, в котором его приглашали вернуться в Англию. И когда улеглось возбуждение и были позабыты верноподданические речи, французский посол в Лондоне в одном из своих писем Людовику XIV довольно тонко заметил: «Власть эта внешне напоминает монархию, поскольку в стране имеется король; но по существу от монархии она очень далека». Карл I мнил себя королем милостью божией, а Карл II понимал, что он сидит на престоле с позволения лендлордов и купцов, заседающих в парламенте, и что его могут убрать с этого престола с таким же успехом, как и посадили. В таких условиях у короны оставалось лишь одно средство для достижения реальной власти: игра на противоречиях интересов различных групп правящего класса. На это и рассчитывал Карл, но пока он скрывал свои намерения. Характер реставрации яснее всего виден на примере разрешения земельного вопроса. Земли короны и церкви, конфискованные во время республики, были им возвращены. Зато землевладельцы освободились от всех остатков феодальных повинностей в пользу короны. В качестве некоторого эквивалента Карлу были предоставлены доходы от акциза, а это означало, что землевладельцам удалось переложить свои собственные обязательства на плечи народа. Таким путем они, как говорит Маркс, «присвоили себе современное право частной собственности на поместья, на которые они имели лишь феодальное право»6. В этом отношении реставрация явилась скорее завершением революции, нежели шагом назад. Значительно сложнее обстояло дело с удовлетворением отдельных частных требований. Землевладельцы не были едины, напротив, их можно было бы грубо разделить на две группы: старых, роялистов-кавалеров, и новых, роялистов-пресвитериан, которые после 1647 г. сменили свою верность парламенту на верность королю. В 1660 г. роялисты-кавалеры получили назад большую часть земель, которые были у них конфискованы и распроданы республикой, однако им не удалось вернуть значительно более крупные земельные участки, которые они были вынуждены продать сами в уплату огромных штрафов и налогов. Покупателей этих имений следует отнести к роялистам-пресвитерианам, которые перешли на службу к королю в период господства индепендентов. Таким образом, во время реставрации в плане разрешения земельного вопроса были подтверждены права этих покупателей на владение приобретенными ими землями, что ни в коей мере не удовлетворяло большинство кавалеров. Однако урегулирование земельного вопроса в целом, по крайней мере на некоторое время, объединило всех землевладельцев: все они поддерживали корону. В мае 1661 г. был созван новый парламент. На политической арене снова появились джентри-роялисты, и вскоре они захватили в свои руки местную власть повсюду, за исключением немногих крупных городов страны. Люди, проявившие наибольшую политическую активность во время республики, считали теперь более разумным оставаться в тени. «Кавалерский парламент» 1661 г. был свидетелем полнейшего упадка пресвитериан как политической партии. Это был «парламент ничтожных молодых людей, которых на зло пуританам избрали взбешенные люди» и которые жаждали мести, ибо их никак не устраивали результаты урегулирования земельного вопроса. Труды первых сессий этого парламента стали впоследствии именоваться кодексом Кларендона по имени Гайда, графа Кларендона, вернувшегося из эмиграции и ставшего канцлером. По форме они носили характер урегулирования религиозных вопросов, по существу же это был ряд актов, рассчитанных на низведение пуританской партии до положения нелегальной. Поскольку города являлись центрами влияния пуритан, первым шагом парламента, воплощенным в «Акте о корпорациях» 1661 г., была реорганизация органов местного самоуправления с тем, чтобы в их состав теперь могли войти лишь лица, готовые признать догмы и дисциплину англиканской церкви. В следующем году в соответствии с «Актом о единообразии» около 2000 пуританских священников, отказавшихся полностью признать англиканский молитвенник, были лишены бенефиций. От всех учителей также требовали подчинения уставу англиканской церкви. Так пуритане были изгнаны из государственного аппарата и из государственной церкви. Принятый в 1665 г. «Акт о тайных молельнях», предусматривал меры против возможного объединения пуритан вне этих органов и запрещал все публичные богослужения, за исключением богослужений государственной церкви. Наконец, так называемый «Пятимильный акт» (1665) запрещал уволенным учителям и священникам подходить ближе чем на пять миль к самоуправляющимся городам, изолируя их, таким образом, от их многочисленных сторонников. Кодекс Кларендона уничтожил пресвитерианство, ибо оно могло существовать лишь как организованная национальная церковь. Индепендентские же секты оказались способными продолжать свое существование как полулегальные организации мелкой буржуазии, ибо они всегда носили чисто местный характер, а их приверженцы были в общем менее заметными фигурами. Богатые пресвитериане вскоре, однако, нашли доступ в англиканскую церковь, где они впоследствии составили крыло партии вигов. В деревне разорение фермеров-йоменов и углубляющееся расслоение сельского населения на сквайров, фермеров-арендаторов и безземельных батраков лишили пуритан их социальной базы и привели к полному господству сквайров, сначала роялистов, а затем тори, но всегда ярых сторонников англиканства. В конце XVII и в XVIII в. борьба между тори и вигами была в значительной степени борьбой между городом и деревней. В одном отношении роялистские парламенты Карла II оказались такими же несговорчивыми, как и парламенты его отца. В начале правления парламент утвердил акциз и поземельные налоги на общую сумму 1200 тыс. ф. ст. в год. На деле же эти источники принесли лишь немногим более 500 тыс. фунтов, а за дополнительные ассигнования парламент голосовал очень неохотно и лишь после долгих проволочек. Вскоре финансовый вопрос был еще более осложнен разногласиями Карла с парламентом по поводу внешней политики. В 1665 г., после ряда столкновений на почве торговли и неофициальных конфликтов в Северной Америке и на Востоке, вспыхнула война с Голландией. Как и прежде, военные действия носили довольно нерешительный характер, тем не менее они привели к захвату города, из которого впоследствии вырос Нью-Йорк. Однако как парламент, так и Сити видели наиболее опасного врага во Франции с ее растущей мощью. Что же касается Карла, то он мечтал об установлении дружественных отношений с французским королем Людовиком XIV, у которого надеялся получить финансовую помощь и, таким образом, стать не зависимым от парламента. Сила антифранцузской партии вынудила правительство заключить в 1668 г. тройственный союз с Голландией и Швецией. Но уже через два года Карлу удалось нейтрализовать эффект этого союза путем заключения тайного договора с Людовиком, которым он обещал Людовику помощь в войне за раздел Голландии, а также изъявлял согласие объявить себя католиком, как только это станет достаточно безопасным. В свою очередь, Людовик должен был предоставить ему ежегодную субсидию, которая должна была сделать его независимым в финансовом отношении. Третья голландская война, в которой Англия и Франция выступали как союзники, началась в 1672 г. Карл, однако, не смог оказать Франции достаточно эффективной помощи, ибо парламент не одобрял этой войны и выражал это тем, что крайне неохотно голосовал за необходимые для войны субсидии. В ту пору правительство имело обыкновение делать займы у лондонских золотых дел мастеров под обеспечение будущих налоговых поступлений. В 1672 г. правительство оказалось в настолько затруднительном положении, что ему пришлось отказаться платить свой огромный долг, достигший к этому времени 1 328 526 ф. ст. Это вызвало в Сити настоящую панику. В 1677 г. была возобновлена на некоторое время выплата процентов по займу; правда, вместо обычных 8% теперь платили только 6%. Что же касается основной суммы, то она значительно позже была включена в государственный долг. Эти действия правительства Карла, более чем какие-нибудь другие, привели к тому, что оно утратило всякую поддержку и доверие лондонских финансовых кругов. К этому примерно времени, во всяком случае, следует отнести конец союза между сквайрархией и верхушкой городской буржуазии, который в свое время укрепил монархию Тюдоров, а позднее оппозицию первым Стюартам, союза, разрыв которого ослабил республику и временное возрождение которого привело к реставрации. Теперь он уже больше не возрождался, за исключением лишь того момента, когда в 1688 г. невообразимая паника отодвинула на задний план всякие привычные распри. «Кавалерский парламент» просуществовал долго — с 1661 по 1678 г., что создало все условия для появления политиков-профессионалов, для развития зачатков организованных политических партий, выступавших под руководством всеми признанных [лидеров и для зарождения той ничем не прикрытой коррупции, которая в XVIII в. стала системой. На одной стороне теперь находились тори — сквайры, которые после реставрации монархии снова приобрели политическое влияние и которые понимали, что сохранить его можно лишь при условии сохранения и укрепления королевской власти. Их поддерживала англиканская церковь. Партии тори противостояли виги; это была своеобразная комбинация купцов и представителей поднимающейся группы, [финансистов с группой наиболее могущественных земельных аристократов, магнатов, подобных герцогам Бедфорду и Девонширу, которые достаточно хорошо сознавали свою силу и не намеревались, подобно своим более слабым соседям, искать поддержки у короля. Некоторые из этих аристократических семей, как, например, Петти, первоначально нажили состояние на торговле; другие, как Рассели, владели имениями в районах, производивших зерно и шерсть для лондонского рынка. Все они, от купцов до аристократов, являли собой «респектабельное лицо» вигизма. Позади них стояла куда более радикальная, в значительной степени пуританская, мелкая буржуазия городов, еще до сих пор находившаяся под влиянием республиканских и левеллеровских настроений времен республики. Политические цели этих двух группировок внутри партии вигов были, естественно, весьма различны, а потому крайне трудно было добиться их согласованных действий. И лишь особые способности Шефтсбери, который, подобно тому как за поколение до него Кромвель, занимал теперь центральную позицию, помогли создать единый фронт всех противников короны. Одно время движение это казалось настолько успешным, что ожили даже надежды на новую республику. С другой стороны, придворная партия задалась целью устранить Шефтсбери и его группу и таким образом нанести оппозиции сокрушительный удар, расколов ее на две части, которые в силу постоянных острых конфликтов были бы неспособны на объединенные действия. Последние годы «Кавалерского парламента» прошли в нерешительной борьбе, в которой сначала Шефтсбери и виги, а затем Денби и тори добивались различных малозначительных преимуществ7. Но заключительная сессия парламента происходила в разгаре паники, возникшей в результате раскрытия мнимого заговора папистов. Некий Титус Отс, в прошлом иезуит, заявил, что 24 апреля 1678 г. в Лондоне в таверне Белой Лошади происходило собрание конгрегации английских иезуитов, на котором они замышляли убить короля и восстановить в Англии католицизм. На самом деле в этот день действительно происходило собрание конгрегации, только оно состоялось у Якова, брата Карла. Отс об этом ничего не знал, а Карл, хотя и знал, но предпочитал молчать, ибо у него были на то довольно веские основания. Истории этой сразу же поверили, и началась расправа: многих католиков казнили, еще больше — заключили в тюрьмы. Для того чтобы понять причины той ненависти, с которой народ относился в те времена к католицизму, необходимо помнить, что она носила политический и социальный характер. «Папизм да деревянные башмаки» — эту ходячую фразу употребляли всякий раз, когда хотели описать существовавшие во Франции условия жизни; при этом люди имели в виду, что рука об руку с католицизмом идет политический абсолютизм и низкий жизненный уровень. То, что Яков был известен как католик, то, что Отс при случае мог втайне готовить изменнические действия, наконец то, что на протяжении последнего десятилетия католикам оказывали немало милостей при дворе, — все это помогало обратить в правду самую невероятную историю и даже такую нелепость, что католики замышляли убийство Карла, своего наиболее влиятельного покровителя. Карл, Денби и тори прекрасно видели, что вся эта история была чистейшим вымыслом, но боялись в этом признаться. А Шефтсбери и его друзья, понимая всю нелепость этого вымысла, тем не менее с восторгом за него ухватились, как за орудие борьбы против своих политических противников. Большинство же населения не сомневалось в достоверности этой истории, не сомневалось в ней, пожалуй, и большинство членов парламента. В таких условиях даже «Кавалерский парламент», состав которого значительно изменился в результате целого ряда дополнительных выборов, вынужден был потребовать роспуска армии, ибо считалось, что в ней царит дух католицизма и что Карл (как это не без оснований полагали виги) намеревался использовать ее для установления в Англии абсолютизма, такого же, как абсолютизм Людовика XIV. Последним актом «Кавалерского парламента» было обвинение в государственном преступлении министра тори Денби. В результате выборов, происходивших в феврале 1679 г., был избран новый парламент, в котором подавляющее большинство мест принадлежало вигам. Это был первый из трех недолговечных парламентов (март — июль 1679г.; октябрь 1680г. — январь 1681 г.; 21—28 марта 1681 г.), в которых виги сосредоточили все усилия на одной цели: не дать Якову наследовать брату и стать королем. Однако успеха они не имели, отчасти вследствие того, что Карл обнаружил незаурядные тактические способности (он делал все, чтобы выиграть время, одновременно перестраивая ряды потрепанной партии тори), отчасти же потому, что сами виги никак не могли договориться между собой о том, кого же они хотят видеть на престоле вместо Якова: то ли его дочь протестантку Марию вместе с ее мужем, голландцем по происхождению, Вильгельмом Оранским, то ли герцога Монмаута, который считался сыном Карла, что было в такой же степени сомнительно, в какой незаконнорожденность его была очевидна. Так как Монмаут был кандидатом той части оппозиции, которую можно было бы назвать «уравнительной», а Вильгельм — кандидатом вигов, то весь этот спор оказался неотделим от вопроса о будущем всего движения и о его направлении. Тот факт, что достигнутое в результате решение было в пользу Монмаута, свидетельствует об определенном сдвиге влево, который проделала группа Шефтсбери. Избрание Монмаута оттолкнуло многих вигов, а также их временных сторонников из тех классов, на которые обычно опирались тори, но которые отшатнулись от тори в связи с заговором папистов. С этого момента противоречия внутри оппозиции стали принимать все более острый характер. По всем этим причинам, а также вследствие реакции на нелепый «заговор папистов» и вызванную ими истерию, партии в собравшемся 21 марта 1681 г. парламенте были почти равны. Финансовое положение Карла, казалось, было безнадежно: казна была пуста, кредиты израсходованы, не получившая жалованья армия готова была восстать. Он созвал парламент в Оксфорде, подальше от лондонских масс, этих верных сторонников вигов, и предложил следующий компромисс: Яков унаследует престол, а Вильгельм и Мария в качестве регентов будут править страной его именем. Уверенные в своем успехе виги, как и предполагал Карл, отказались принять это предложение, которое, собственно говоря, и было сделано лишь для того, чтобы произвести впечатление на людей умеренной политической ориентации, чтобы показать им, насколько рассудителен был король. Противники его не знали, что незадолго до этого он заключил новый союз с Людовиком, который гарантировал ему доход, достаточный, чтобы стать не зависимым от парламента в финансовом отношении. Без всякого предупреждения парламент был распущен. Это произошло так внезапно, что лидеры вигов не смогли даже собрать своих сторонников или принять какой-либо план действий. Вдали от Лондона сопротивление было невозможно. Членов парламента охватила такая паника, что они, махнув на все рукой, разъехались по домам в разные концы страны. Поскольку непосредственная опасность была устранена, Карл перешел в наступление. Он опирался на торийских джентри, церковь и армию, представлявших вместе такую грозную силу, которой нельзя было бросить прямой вызов, и в последние четыре года своей жизни Карл достиг более абсолютной власти, чем кто-либо из этой династии до него. 6 К. Маркс, Капитал, т. I, стр. 727, Госполитиздат, 1949. 7 Названия виги и тори вошли в употребление лишь спустя несколько лет, во время знаменитого кризиса 1680 г., но сами партии существовали на протяжении уже ряда лет. Они небыли политическими партиями в современном смысле слова, однако представляли вполне определенные интересы узкого круга избирателей. Точно так же в стране еще не было и подобия современной системы управления с помощью кабинета министров. |
загрузка...