6. Контрреформация и правление Елизаветы
|
Умирая, Генрих на время несовершеннолетия своего сына Эдуарда VI передал правление Совету регентства. Замечательно, что этот совет состоял исключительно из представителей «новой» знати, и ни у одного из шестнадцати членов совета титул не восходил к периоду ранее начала XVI в. Главной фигурой в совете был дядя короля Эдуард Сеймур, впоследствии герцог Сомерсет, и почти все из его наиболее активных членов были ревностными реформаторами, людьми, которые уже основательно нажились на конфискации церковных имуществ и надеялись заработать на этом еще.
Во время их правления быстро усилилась крайняя протестантская партия. В 1549 г. вышел новый молитвенник. Главным достоинством его была крайняя расплывчатость формулировок, что давало возможность представителям разных партий толковать их по-своему. Вклады, оставленные церкви на отправление заупокойных месс, и другие церковные имущества, нетронутые в предыдущее правление, были теперь экспроприированы короной и вскоре перешли в руки совета и его приспешников. Конфискована была также и значительная часть имущества гильдий, обслуживавших нужды церквей. Не пострадали при этом только лондонские гильдии — они были слишком сильны, и рискованно было восстанавливать их против правительства; в остальных же частях страны эта конфискация нанесла и без того ослабевшей цеховой организации смертельный удар. Под предлогом уничтожения изображений идолов и искоренения предрассудков шел всеобщий грабеж приходских. церквей. Из церквей выносили дорогую утварь и облачения, уничтожено было много резных работ и цветного стекла, которые нельзя было унести, нередко снимали даже сделанные из свинца крыши. Не соблюдалось уже никакой видимости умеренности и благопристойности, так что даже протестант Бусер писал в 1550 г.: «До сего времени святотатцы захватывают и грабят приходы, и нередко по-одному, по-четыре, по-шесть или более; говорят, что находится много и таких, которые отдают по два и по три прихода своим слугам или егерям, при том, однако же, условии, что сами станут получать хорошую долю от их церковных доходов; и они приглашают на должность викариев не тех священников, которые более других достойны занять эту должность, а тех, кого могут нанять подешевле». Реформация времен Эдуарда была делом рук незначительного меньшинства, хищников-стяжателей, на которых неодобрительно косился народ. То, что протестантизм исходил от правительства, откровенно продемонстрировавшего свою бесчестность, оттолкнуло от реформационного движения даже тех, кто при иных условиях мог бы оказать ему поддержку. Только на регента Сомерсета не распространялось в полной мере презрение, с которым относился народ к совету. Сомерсет был любопытной фигурой, сам он жаждал захватить побольше церковных сокровищ и нередко унижался до грязных интриг, иногда имевших для его врагов губительные последствия, и тем не менее имел, казалось, искреннее желание исправить то зло, которое нанесли огораживания, и готов был для достижения этой цели идти на серьезный риск. Он оттолкнул от себя знать тем, что назначил комиссию для расследования случаев нарушений закона об огораживаниях и, основываясь на донесениях этой комиссии, представил в 1548 г. на утверждение парламента три билля, ни один из которых не был утвержден. Нерешительность, проявленная Сомерсетом при подавлении восстания в Норфолке в 1549 г., окончательно восстановила против него знать, и его главный соперник Дадли (впоследствии герцог Нортумберленд) стал подготавливать государственный переворот. Опираясь на всеобщее недовольство скандальным характером деятельности реформаторов за последнее время, он тщательно замаскировал свои подлинные цели, изобразив их как стремление восстановить католицизм. Сам он остался в тени, а в качестве орудий для осуществления своих замыслов использовал Саутгемптона, Арунделя и других католических лордов. Когда Сомерсет был свергнут, Нортумберленд поспешил отмежеваться от этих марионеток и примкнул к крайней партии протестантов. С ними он стал разрабатывать план захвата до сих пор не тронутых доходов епархий. Сам Нортумберленд рассчитывал завладеть колоссальными богатствами епархии Дургама, и в последующие годы внимание его было направлено главным образом на достижение этой цели. Доктринеры протестантизма, такие как Хупер, говоривший о «самом преданном и неустрашимом воине христовом графе Уорике», были готовы предоставить знати беспрепятственно поглотить епископские доходы за поддержку его в деле распространения кальвинизма в Англии. Эти планы могли быть осуществлены, если бы король жил, но скоро стало ясно, что он умрет. Наследовать ему должна была Мария, дочь Екатерины Арагонской, — католичка и заклятый враг Нортумберленда. Нортумберленд понимал, что, вступив на престол, она первым делом покончит с ним, и стал готовить новый переворот. Он устроил брак своего сына с леди Джен Грей, внучкой Генриха VII, и принудил совет объявить ее законной наследницей престола. Когда в июле 1553 г. Эдуард умер, Нортумберленд провозгласил Джен Грей королевой в Лондоне. Мария укрылась в Норфолке; ей оказывали поддержку во всех концах страны, потому что большинство населения было озлоблено либо против Нортумберленда, либо против реформационного движения, либо против того и другого вместе. Войска Нортумберленда отказались сражаться, его арестовали, привезли в Лондон и казнили. «И лишь только завидели его в Шордиче, — говорит писатель того времени, — весь народ стал посрамлять его и называть предателем и еретиком, и не было таких, кто готов был за него вступиться». Отрывок этот показывает, что даже Лондон в этот период не был целиком протестантским. Последним шагом Нортумберленда было трусливое отречение от протестантизма, который всегда был только маской для его честолюбивых замыслов. Карьера его в известной мере показательна, потому что в ней отразились одновременно и все непривлекательные стороны протестантизма и ненасытная алчность целого класса. Однако нельзя до конца понять протестантизм, если видеть только алчность Нортумберленда и забывать об отваге и целеустремленности Латимера. Став епископом, этот сын простого йомена, презирающий компромисс и исполненный страстного стремления к социальной справедливости, внес в протестантскую реформацию радикализм Мора; он был настоящим рупором безвестных ткачей и крестьян, которые и составляли подлинно революционное крыло этого движения. Хотя заговор Нортумберленда рассыпался как карточный домик, Мария осталась заложницей в руках класса землевладельцев. Она могла вновь ввести католическую мессу и сжигать еретиков-ткачей, но она не могла заставить ни одного сквайра вернуть хотя бы один акр захваченной монастырской земли. В остальном положение Марии было устойчиво, и ее первые шаги, направленные на то, чтобы повернуть реформационное движение вспять, к той точке, на которой оно находилось к моменту смерти Генриха, были встречены всеобщим одобрением. Однако такой компромисс едва ли мог быть долговечным, к тому же Мария совершенно ке походила на других Тюдоров, так как обладала искренними религиозными убеждениями и была совершенно неспособна на трезвый политический расчет. Во время своего правления она совершила ряд грубых ошибок, уничтоживших всякую возможность реставрации католицизма в Англии, если она и имелась. Первую ошибку она совершила, объявив о своем желании выйти замуж за Филиппа Испанского. При существующей политической обстановке в Европе это означало полную потерю независимости для Англии. Несмотря на серьезное противодействие и даже восстание, подавленное без особого труда, Мария в 1554 г. вступила в брак с Филиппом. Брак этот был встречен с особенным неодобрением потому, что он шел вразрез с неизменным, хотя и не сформулированным, принципом английской внешней политики. Принцип этот сводился к тому, что самый опасный соперник в торговле должен был стать и главным политическим врагом. С этим принципом, применявшимся поочередно к Испании, Голландии и Франции в течение ряда столетий, принуждено было считаться каждое правительство, если оно не хотело прийти к катастрофе. Следующим ее шагом было примирение с Римом; оно заключалось в ходатайстве парламента «о прощении» и принятии этого ходатайства папским легатом. Восстановлены были старые законы о сожжении еретиков, подготавливалась и казнь наиболее видных протестантских церковников. Последовавшее за этим жестокое преследование еретиков и сектантов, начавшееся вопреки советам более рассудительных испанцев, оказалось фатальным предприятием по тому характеру, которое оно приняло. После виднейших церковников — Латимера, Хупера, Феррара и, наконец, архиепископа Кранмера — жертвами преследований становятся только люди неизвестные, главным образом ремесленники и мелкие фермеры. Сожжено было около трехсот человек, выбранных, повидимому, случайно, но, вероятно, в большинстве своем кальвинистов и анабаптистов. При этом на каждые шесть человек пять были из Лондона, Восточной Англии и Кента. Ни один мирянин из высшего класса не пострадал — все они без исключения готовы были исповедовать любую веру, лишь бы не трогали их собственности. Тем не менее репрессии напугали и их, заставив призадуматься над тем, что принесет следующий шаг Марии и ее советчиков. Никто в XVI в. не протестовал против преследований в умеренной форме, однако массовые сожжения, проводившиеся в последние четыре года правления Марии, были, по общему суждению, чрезмерными; распространялось даже мнение, что в Англии скоро будет введена инквизиция, с работой которой во Фландрии народ знаком был довольно близко. В 1557 г. связи с Испанией привели к войне с Францией, в результате которой англичане потеряли Кале, уже триста лет находившийся в руках Англии. Стапельная торговля, когда-то делавшая этот город важным торговым центром, теперь велась в ничтожных масштабах, однако потеря города вызвала большое недовольство, особенно среди купцов, которые, во всяком случае, энергично противодействовали установлению любых связей с Испанией. Известно было, что Мария при смерти, и только поэтому не произошло восстания, которое могло окончиться вторжением испанской армии в Англию. Правительство Елизаветы установило религиозный компромисс, характерный для реформационного движения в Англии. Сама Елизавета мало интересовалась вопросами религии, ей важно было только достигнуть такого урегулирования, которое могло бы удовлетворить возможно большее число людей. Снова была ликвидирована власть папы, и на ее место была установлена слегка видоизмененная форма королевского главенства. В то же время сохранялась форма организации, существовавшая в католической церкви, сохранялся епископат и сложная система иерархии клира. Избегали наиболее радикальных демократических форм протестантизма. И по своей организации и по принципам вероучения английская церковь претендовала на звание одновременно и. «католической», поскольку она сохраняла традиции вселенской церкви, и «реформированной», поскольку она освободилась от ряда обычаев и верований, проникших в католицизм в период средневековья. Формулировки учения старались сделать возможно более расплывчатыми, и формы богослужебных обрядов были в 1549 г. тщательно установлены так, чтобы истолковывать их всегда можно было по-разному. Форма «установленной законом англиканской церкви» обусловливалась политическими требованиями того времени. Многие считали ее установления временными, и лишь немногие встретили их с искренним энтузиазмом. Однако еще меньше было готовых выступить с оружием в руках против правительства, в остальном не вызывавшего особого недовольства, ради их отмены. Установленная при Елизавете форма протестантизма была наиболее совместима с монархией и системой местного управления, созданной Тюдорами. Приходский священник в деревне становится близким союзником сквайра и как мировой судья почти в такой же степени частью государственного аппарата. В Шотландии реформация приняла другое направление. Здесь церковь еще сильнее деградировала и вызывала еще большие протесты, чем в Англии; движение против нее приняло более широкий характер. Особенного успеха достигло это движение тогда, когда оно соединилось еще и с чисто национальными устремлениями шотландцев и приняло некоторые черты движения за национальную независимость. В Англии реформация подчинила церковь государству — в Шотландии были моменты, когда государство, казалось, готово было полностью подчиниться церкви. Шотландский протестантизм вдохновлялся Женевой, где Кальвин установил на некоторое время диктатуру духовенства. Шотландскую пресвитерианскую церковь всегда отличала демократическая организация, и только внутри этой организации находили в Шотландии благодатную почву демократические идеи. В период правления Генриха VIII неофициальные военные действия между Англией и Шотландией, начавшиеся после битвы при Флоддене, препятствовали распространению реформационного движения в Шотландии, так как это связано было с усилением ее противника — Англии. Сомерсет хотел прекратить вражду с Шотландией женитьбой Эдуарда VI на Марии, дочери Якова V, умершего в 1542 г., всего через неделю после ее рождения. Чтобы ускорить переговоры, он повел в Шотландию армию, одержал победу в битве при Пинки и сжег Эдинбург. Это уничтожило всякую возможность англо-шотландского союза, и Мария была поспешно увезена во Францию, где вышла замуж за дофина. С этого времени обстановка в Шотландии начинает меняться. Мать королевы Мария де Гиз правила Шотландией с помощью французской армии. С Шотландией обращались как с французской провинцией, и протестанты стали выступать теперь в роли патриотов, на католиков же волей-неволей смотрели как на пособников французской оккупации. Много представителей знати, имевших случай видеть, какую выгоду принес протестантизм их классу в Англии, примкнули к партии реформаторов. В 1559 г. началась открытая война с Францией; с помощью английской армии и флота французы были изгнаны, и в Шотландии установился протестантизм. В 1561 г. Мария Стюарт возвратилась в Шотландию девятнадцатилетней вдовой и католичкой, чтобы править страной, ставшей фанатично кальвинистской. Историю злоключений Марии рассказывали много раз, и незачем повторять ее здесь. Через восемь лет после ее приезда Мария была низложена и лишь с большим трудом спаслась бегством в Англию, где обратилась к Елизавете с просьбой взять ее под свою защиту. Пребывание Марии в Англии было крайне неприятно для Елизаветы, потому что Мария не только была наследницей престола, но, ввиду того что все католики считали Елизавету незаконнорожденной, являлась в глазах многих законным монархом. Елизавета заключила ее в замок, и, как это было ей свойственно, оттягивала насколько возможно окончательное решение. С этого момента судьба Марии относится уже не к шотландской истории, а к истории только что начинающейся борьбы между Англией и Испанией. |
загрузка...