2. Общий характер дарственных и меновых сделок X — XI вв. в Бриксенском картулярии

Бриксенское, или Сабинское, епископство составляло диоцез и от него зависело несколько монастырей, в частности Георгенберг, а также соборный капитул в Бриксене. Поэтому в документах картулярия встречаются сведения о сделках, заключаемых разными земельными собственниками с церковными учреждениями, которые именуются по-разному, в зависимости от имени патрона того или иного из них. Так, например, производятся дарения в пользу св. Кассиана, св. Ингенуина (первый — покровитель Сабинского епископства, второй — патрон соборного капитула в Бриксене, а с конца X в.— и всего епископства) и др. Однако это в сущности разные обозначения одного и того же крупного церковного собственника, т. е. Бриксенского епископства (с зависимыми от него монастырями или церквами). Поэтому, несмотря на все различия в наименовании, речь идет о сделках епископства со светскими земельными собственниками. Лишь в тех случаях, когда епископство передает какие-либо свои владения одному из входящих в его диоцез монастырей (например, Георгенбергу), для нас приобретает значение различие между теми или иными церковными учреждениями внутри епископского диоцеза.

Грамоты картулярия позволяют применить разную методику изучения. Наряду с исследованием распределения земельной собственности в различных населенных пунктах возможно и составление индивидуальных экономических биографий. Второе облегчается наличием некоторого числа контрагентов сделок, которые встречаются в нескольких грамотах. Мы полагаем, что оба эти приема следует сочетать, а иногда и конфронтировать друг с другом.

Грамоты Бриксенского картулярия обнимают период с начала X до второй половины XIV в. К X—XI вв. относятся 407 грамот. Так как в этом картулярии грамоты расположены по годам правления епископов, то совокупность грамот делится в этом издании на ряд небольших хронологических отрезков — примерно в 15— 25—30 лет каждый. Однако для наших целей необходимо выделить другие периоды — хронологически более широкие, но дающие представление об изменении процессов аграрного развития. Поэтому мы группируем грамоты в пределах примерно полустолетия — время, в течение которого могли сменяться разные поколения контрагентов тех или иных поземельных сделок, и начинаем наше обследование с грамот второй половины X в.²⁰

Большую их часть составляют сделки, заключенные при епископе Альбуине (975—1006 гг.). Некоторые особенности их формуляра, более подробного, чем в других грамотах, вынуждают нас сказать несколько слов о характере формуляра бриксенских грамот вообще. Издатель картулярия Редлих подчеркивает, что эти грамоты представляют собой нечто среднее между записью произведенных юридических сделок и текстами подлинных грамот. В сущности, это не подлинники грамот и даже не их копии, а лишь акты, изготовлявшиеся от случая к случаю для совершения тех или иных сделок. После их совершения записи соответствующих актов заносились в книги, что на известный период приводило иногда к регулярному ведению записей таких актов. Но именно благодаря такому способу собирания и записи актов (без копирования подлинных грамот) иногда происходили и перерывы в записи, как, например, в течение 20 лет после правления епископа Альбуина. Редлих объясняет эти пробелы еще и тем, что в Баварии в XI—XII вв. вовсе перестали составлять подробные грамоты для обыкновенных мелких сделок между рядовыми контрагентами, ограничиваясь в этих случаях свидетельскими показаниями и краткой записью актов. Нечего и говорить, что подобная практика неблагоприятно отразилась на состоянии нашего источника, особенно если принять во внимание, что целью нашего исследования является изучение положения именно мелких собственников. Однако хотя документы времен епископа Альбуина тоже составлены на основании записей актов (и притом созданы позднее, т. е. между 1020 и 1030 гг.), тем не менее они отличаются значительно большей подробностью сравнительно с другими документами Бриксенского картулярия X—XI вв. Они все же воспроизводят формуляр грамот и поэтому нередко содержат указания на объекты и условия сделок, приводят с большей или меньшей полнотой Pertinenzformel, а также и список свидетелей (датировка в них отсутствует, и она приблизительно установлена издателем)²¹.

Прежде чем приступить к сочетанию обоих указанных выше приемов исследования, мы считаем необходимым сделать общий обзор всей совокупности данных, содержащихся в бриксенских грамотах X—XI вв., по вопросу о характере дарственных и меновых сделок, о социальном статусе их контрагентов, а также о структуре объектов поземельных сделок.

а) Характер описания дарственных и меновых сделок в бриксенских грамотах

По содержанию и по характеру описания контрагентов сделок, их объектов и условий грамоты Бриксенского картулярия обнаруживают ряд особенностей, которые довольно заметно отличают их от грамот Сен-Галленского и других каролингских картуляриев. Эти особенности отчасти объясняются именно тем, что самые ранние бриксенские грамоты относятся ко второй половине X в. (57 грамот) и к началу XI в. (15 грамот). Однако причины этих особенностей коренятся не только в этом, ибо они отсутствуют, например, в сен-галленских грамотах даже X в. По-видимому, своеобразие нашего источника зависит также от локальных особенностей и от способа его составления.

Своеобразный характер описания в Бриксенском картулярии сказывается в разных направлениях. Прежде всего бросается в глаза значительное количество меновых сделок наряду с дарственными. Но и самые дарственные сделки отличаются тем, что очень часто дарения совершаются без сохранения пожизненного пользования за дарителем (это обычно выражается стереотипной формулой: «perpetuo possidendum iure» или «perpetualiter possidendum»). Из полутораста с лишним дарственных грамот за период с 955 до 1065 г. (165 грамот с датировкой не позднее 1050—1065 гг.) около двух третей представляют именно такие дарения без сохранения пользования за дарителем, причем этот их характер не зависит ни от социально-экономического положения дарителей, ни от размеров и структуры передаваемого объекта. Около одной трети дарственных грамот за этот период содержит указание на сохранение за дарителями пожизненного пользования подаренным владением, что выражается либо формулой: «ut dum viveret usus fructum haberet»²², либо другой формулой: «usque ad obitum vitae suae traditum habuit»²³. Сохранение пользования подаренным объектом за наследниками дарителя встречается сравнительно редко²⁴, но и в тех случаях, где оно имеет место, речь идет о переходе пожизненного пользования (узуфрукта) к сыну дарителя, большей частью без подробного изложения условий держания, которые обычно характерны для прекария, а именно: уплаты чинша, права выкупа и т. д. Правда, из того обстоятельства, что во многих бриксенских грамотах не упоминается чинш держателей «узуфрукта», еще нельзя делать вывод об отсутствии прекария в Бриксенском картулярии, ибо под видом так называемого «узуфрукта» может часто скрываться прекарий (precaria oblata)²⁵. Впрочем, в некоторых ранних грамотах Бриксенского картулярия второй половины X в. попадаются упоминания чинша как с зависимых гуф (например, в № 13 от 985—993 г., где идет речь о чинше с восьми гуф Бриксенского епископства), так и с прекарных держаний. Пример уплаты чинша свободным прекаристом содержит грамота №17 (за те же годы), в которой зафиксирована меновая сделка некоего Адальперта с бриксенским епископом Альбуином. Хотя в этой грамоте отсутствует термин «прекарий», изложенная в ней сделка по существу напоминает precaria oblata в сочетании с обменом.

Однако такие сделки встречаются в картулярии лишь изолированно. В большинстве случаев вместо дарственных грамот с указанием на сохранение за дарителем пожизненного или наследственного пользования переданным объектом на известных условиях,— грамот, столь типичных для каролингских картуляриев,— мы имеем в Бриксенском картулярии либо такие дарственные сделки, в силу которых их объект сразу поступает в полную собственность церкви, либо такие, при которых за дарителем сохраняется пожизненное пользование (узуфрукт), но без уплаты чинша. Дарственные сделки этой последней категории сопровождались, по-видимому, лишь временной уступкой со стороны церкви права пользования переданным объектом дарителю. При этом церковь была заинтересована не в получении чинша (иногда на протяжении жизни трех поколений, как в каролингских картуляриях) и не в сохранении за собой лишь более или менее длительного права верховной собственности на переданные ей объекты, а в сравнительно быстром их присвоении с правом полного распоряжения ими. Этим объясняется и преобладание дарений с немедленным поступлением их объектов в собственность церкви над дарениями с сохранением узуфрукта, и относительная редкость перехода последнего к сыновьям дарителя. Весьма возможно, что теми же причинами обусловлено и обилие меновых сделок. За указанный период их количество почти вдвое превосходит число дарений с сохранением узуфрукта и примерно равняется количеству дарственных сделок с немедленным переходом объекта в полную собственность церкви. Правда, количество меновых сделок за этот период все же меньше общего числа дарственных сделок; однако в дальнейшем (в конце XI в.) число первых возрастает.

Эти меновые сделки в свою очередь можно подразделить па различные группы. Иногда обмен происходит так, что обмениваемые объекты немедленно поступают в полную собственность обоих участников сделки (т. е. епископа и его контрагента)²⁶. Но встречаются случаи, когда обмен сопровождается предоставлением контрагенту пожизненного пользования — либо объектом, вымененным им у епископа (ср. № 84 от 1050—1065 г.), либо обоими объектами меновой сделки, т. е. и тем земельным владением, которое передал епископу традент, и тем, которое епископ пожаловал ему в обмен (ср. № 79); при этом иногда подчеркивается равноценность вымененного у епископа владения с тем, которое он получил в обмен от традента (ср. № 2 от 935—955—962 гг., № 53 от 995—1005 г. и др.). Большей частью контрагенты меновых сделок получают от епископа в обмен земельные владения не в том населенном пункте, в котором расположены передаваемые ими епископу объекты. Однако встречаются,— правда, гораздо реже,— и обратные случаи: обмена между епископом и его контрагентом в пределах одного и того же населенного пункта (ср. № 152 от 1050— 1065 г.). Обилие меновых сделок, а также и то обстоятельство, что в обмен поступают главным образом лишь составные части владений традентов, которые фигурируют нередко в других грамотах просто в качестве дарителей и притом из других населенных пунктов, позволяет установить, какими земельными владениями обладали в данном населенном пункте не только траденты, но и епископы Бриксенской церкви. Но пока нас интересует другой вопрос: в чем реальный социально-экономический смысл меновых сделок?

Если окончательный ответ на этот вопрос может быть дан лишь после характеристики социального состава контрагентов меновых сделок и анализа их объектов, то предварительный ответ дадут нам некоторые примеры этих сделок. При этом мы изберем в качестве примеров меновые сделки не только раннего, но и несколько более позднего периода (вплоть до конца XI в.), когда число этих сделок, как уже было выше указано, возрастает; мы оставим пока в стороне сделки по обмену недвижимостью между епископом и его министериалами и вассалами и приведем примеры лишь таких меновых сделок, которые заключались между епископом и лицами, посторонними Бриксенской церкви, и притом без предоставления этим лицам права пожизненного пользования объектами, полученными в обмен от епископа.

В конце X в. (приблизительно между 995 и 1005 гг.) некто nоbilis Azili совершает обмен с епископом Альбуином. Епископ жалует ему один участок пашни (unum agrum) и получает от него в обмен один пахотный участок такого же размера (unum agrum aequa mensura). И тот и другой участок передается в полную собственность²⁷. Названия населенных пунктов, в пределах которых лежали эти пахотные участки, не указаны, но в конце грамоты прибавлено, что речь идет о пахотных участках, расположенных в таких местностях, в которых обмен участками пашни представляет какие-то выгоды обеим сторонам²⁸. Очевидно, эти взаимные выгоды и были в данном случае причиной обмена. Ранее епископ Альбуин приобрел у того же Ацили и его брата Эппо за пять либр два земельных владения, расположенных возле Бриксена в двух населенных пунктах, с двумя поименованными сервами²⁹; одновременно, эти же братья передали епископу семь поименованных несвободных в третьем населенном пункте. Грамота № 24 проливает некоторый свет на характер меновой сделки, заключенной согласно грамоте № 38, в особенности на причины ее выгодности для Ацили: весьма вероятно, что он был заинтересован в получении пахотного участка (равноценного переданному им самим) в одном из тех населенных пунктов, где он продал часть своих земельных владений епископу (как явствует из грамоты № 24, у него и у его брата были владения в трех населенных пунктах, и притом с несвободными). Но сопоставление тех же двух грамот позволяет умозаключить, что Бриксенская церковь стремилась не только путем покупки, но и посредством обмена получить в собственность значительную часть владений обоих братьев. Ту же тенденцию обнаруживает и меновая сделка между епископом Альбуином и двумя свободными лицами — Аппо и Альприхом³⁰: эти лица передали епископу два югера пахотной земли и три югера луга в Дитерхейме и получили взамен два югера в Вилинбахе к востоку от Брунека. В грамоте не указано, из пашни или луга состояли эти два югера, но подчеркнуто, что они были расположены рядом друг с другом (duo iugera sibi attigua). Судя по неравному размеру обмениваемых объектов, сделка была выгоднее церкви, чем ее контрагентам. В других случаях происходит обмен одинаковыми земельными владениями, расположенными в разных населенных пунктах: так, два манса в одном месте обмениваются на два манса в другом³¹; однако к этому присоединяется дарение со стороны контрагентов той же меновой сделки — двух братьев-нобилей, которые передают епископу полманса в первом из населенных пунктов без сохранения узуфрукта. По-видимому, и эта сделка выгоднее для церкви, чем для упомянутых двух братьев — ее контрагентов. Иногда объект обмена обозначен вообще — как predium, причем эти владения (predia) в двух населенных пунктах обмениваются одно на другое³²; такое обозначение объектов мены не дает возможности точно установить, были ли они равноценны, но, по-видимому, это нередко бывало именно так. Другой случай имеем в грамоте № 187b, где свободный Аппо передает три югера луга и один югер пашни в одном населенном пункте в обмен на predium в другом населенном пункте; весьма вероятно, что размер этого predium приблизительно равнялся переданным свободным Аппо епископу четырем югерам, на что указывает выражение «tantum predii»; однако это выражение не дает возможности определить, из чего состоял объект, полученный упомянутым Аппо от епископа,— из пашни или луга или того и другого вместе.

В некоторых меновых сделках довольно ясно выступает их взаимная выгодность, особенно когда обмениваются земельные участки с разной сельскохозяйственной культурой; так, например, пахотный надел, которым давно владеет контрагент в пределах территории самой Бриксенской церкви (area infra urbem Brixinam sita iam dudum... possessa)³³, обменивается на хорошо возделанный виноградник, принадлежащий епископу в Боцене (vinea optime culta). Правда, в этом случае контрагентом сделки является женщина, принадлежащая к церковной familia (famula Irmingarth), чем и объясняется не только факт наличия у нее надела на самой церковной территории, но, может быть, и взаимная выгодность сделки.

Значительно сложнее обстоит дело, когда обмен связан с дарением, как мы это видели при разборе грамоты № 24 в сопоставлении c № 38, а также и в грамоте № 152. Такой же сложный случай имеем перед собой в грамоте № 93 от 1050—1065 г. Грамота состоит из двух частей; согласно первой из них, некий Отто, обозначенный просто как свободный человек (Otto quidam ingenuus), но, может быть, тождественный с епископским вассалом того же имени (ср. № 268 от 1070—1080 г.), передает Бриксенской церкви два двора в Разене, а также земельное владение, полученное им после смерти его брата Гартвика в качестве его доли и состоящее из 12 югеров пахотной земли и 15 югеров луга (дарение сделано без сохранения пожизненного пользования за дарителем); во второй части грамоты изложена меновая сделка между епископом и другим братом Оттона — Удальрихом, который передал епископу в полную собственность один из дворов, упомянутых в первой части грамоты, и получил за это в обмен (тоже в полное распоряжение) 2,5 югера пахотной земли³⁴. Трудно судить, был ли этот обмен выгоден Удальриху, так как размер пашни, принадлежавшей каждому двору Оттона, нам точно неизвестен: в первой части грамоты дана лишь общая площадь пашни, составлявшей собственность Оттона как владельца обоих дворов; как бы то ни было, но все же мало вероятно, чтобы эти дворы так сильно отличались друг от друга по размерам и чтобы один из них имел 2,5 югера пахотной земли, а другой около 10 югеров.

Любопытный случай простого обмена между свободными людьми и Бриксенской церковью представляет сделка, зафиксированная в грамоте № 52 (между 995 и 1005 гг.). Согласно этой грамоте, три свободных брата произвели следующий обмен с епископом: они передали ему в полную собственность доход с одного поля в населенном пункте Sillian (in loco Silano) и получили за это в обмен, тоже в полную собственность, один лужок в другом месте, носящем название «Pullo». Эта меновая сделка представляет интерес в том отношении, что названные в грамоте три брата могли быть свободными крестьянами, обрабатывающими свой надел собственным трудом, но получающими с одного из участков «доход», может быть, в виде чинша с какого-нибудь серва (который, впрочем, в грамоте не упомянут), а может быть, и просто в виде части урожая, который можно собрать с данного участка. Так или иначе, но факт обмена этого «дохода» на небольшой лужок не дает возможности точно установить, кто выиграл больше от этой сделки; однако из грамоты ясно, что Бриксенская церковь приобрела таким способом фактически продукты производства с одного из обрабатываемых свободными людьми (или каким-либо их держателем) земельных участков. Меновые сделки Бриксенской церкви, как правило, были весьма выгодны для нее, ибо усиливали процесс концентрации в ее руках земельной собственности по частям³⁵.

Этому же процессу способствовали и дарственные сделки, ибо, как уже выше было указано, в Бриксенском картулярии дарения в полную собственность преобладают над дарениями с сохранением пожизненного пользования (наследственное пользование предоставляется весьма редко, да и то на одно поколение). Если оставить в стороне дарения явных феодалов (графов, фогтов и епископских вассалов), то характер остальных дарений создает такое впечатление, что дарители большей частью не стремятся по возможности продлить срок пользования подаренным объектом на несколько поколений (хотя бы на условиях уплаты чинша), а церковь, со своей стороны, заинтересована не в получениий чинша, а в присвоении самих земельных владений дарителей и притом в сравнительно короткий срок. И то и другое — симптом отмеченного выше процесса довольно далеко зашедшей концентрации феодальной земельной собственности в Тироле в XI веке³⁶.

Однако для более конкретного выяснения степени завершенности процесса феодализации необходимо представить себе прежде всего, как обозначается в бриксенских грамотах социальный статус дарителей и контрагентов меновых сделок, а затем попытаться выяснить реальные социально-экономические категории земельных собственников, которые скрываются за этими обозначениями.

б) Способы обозначения социального статуса дарителей и участников сделок в Бриксенском картулярии

В отличие от каролингских картуляриев бриксенские грамоты очень щедры на термины, обозначающие социальный статус контрагентов различных сделок. В этом смысле Бриксенский картулярий оставляет далеко позади себя даже фрейзингенские и пассауские грамоты не только IX в., но и более позднего периода (X—XI вв.). Редкая грамота нашего картулярия вовсе не обозначает социальный статус дарителя или участника меновой сделки. Большей частью социальный статус участников сделок обозначается терминами: 1) ingenuus или liber (нередко libertate sortitus, ingenuus personatus, homo ingenuus, ingenuitate sublimatus и т. д.); 2) термином nobilis (очень часто nobilis prosapiae personatus, de nobili stirpe procreatus, nobilis genere и т. д.) и 3) servientes (servi ecclesiae). Чрезвычайно часто в грамотах фигурируют епископские вассалы, обозначаемые как milites, vassali, vassi, а также явные министериалы — famuli, homines de familia ecclesiae, а в более поздних грамотах — ministri, ministeriales, villici.

Таким образом, мы можем констатировать значительное разнообразие терминологии, служащей для обозначения социального статуса даже в пределах каждой из двух основных групп участников дарственных и меновых сделок, т. е. в пределах группы liberi и nobiles. Казалось бы, исследователь Бриксенского картулярия не может пожаловаться на неясность социального статуса дарителей или контрагентов обмена. Однако это только так кажется. В действительности термины nobilis и ingenuus иногда употребляются в качестве равнозначных, что явствует из факта обозначения одних и тех же лиц при помощи то одного, то другого из этих терминов. Так, даритель Льюто в одни и те же годы назван nobilis homo и vir ingenuus, и в довершение всего именно там, где он назван свободным человеком, он обозначается еще и как miles, а епископ как его сеньёр³⁷. Следовательно, епископский вассал назван в данном случае просто свободным человеком (vir ingenuus). С другой стороны, даритель Рихери, обозначенный как nobilis и передающий церкви в полную собственность свою долю пользования вновь распаханной землей³⁸, оказывается епископским вассалом, а затем он фигурирует в качестве посредника весьма сложной сделки одного епископского министериала с Бриксенской церковью, и при этом он не назван вассалом епископа и обозначен просто как nobilis³⁹. Встречаются и другие случаи, когда одноименные траденты, совершающие сделки с епископом в те же годы, обозначаются то термином ingenuus, то термином nobilis. Так, некий Перехтольд в 1050—1065 гг. обозначается иногда как ingenuus и часто как nobilis, а в одной из грамот выступает в качестве посредника сделки miles Perechtold⁴⁰. В эти же годы несколько раз фигурирует в качестве дарителя некий Скрот, собственник мелковотчинного типа, который большей частью обозначается как nobilis, но в одной из грамот он обозначен как ingenuus; между тем в данном случае это несомненно одно и то же лицо, ибо дарение свободного (ingenuus) Скрота исходит из населенного пункта Тристах, в котором расположены были и некоторые владения нобиля Скрота⁴¹.

Однако даже и в тех случаях, когда термины nobilis и ingenuus прилагаются не к одним и тем же, а явно к разным лицам, у нас нет никакой уверенности в том, что контрагенты с социальным статусом нобилей по своему реальному экономическому положению обязательно стоят значительно выше, чем траденты с социальным статусом простых свободных (ingenui или liberi). Реальное экономическое положение выступающих в качестве контрагентов разных сделок ingenui⁴² весьма различно, и некоторые из них по составу своих земельных владений могут быть отнесены к собственникам мелковотчинного типа и могли бы быть обозначены при помощи термина nobiles, если бы он прилагался только к собственникам такого типа (чего мы на самом деле не наблюдаем). Среди ingenui, фигурирующих в перечисленных грамотах, встречаются и лица, передающие владения средних размеров. Так, в грамоте № 107 уже известный нам мелкий вотчинник Скрот, обозначенный здесь в отличие от других грамот, фиксирующих его сделки с епископом, при помощи термина ingenuus, передает Бриксенской церкви в Тристахе один манс, который составлял свободное держание (beneficium — конечно, в особом смысле этого слова) некоего Мегинхарда⁴³. Некий ingenuus Льютфрид дарит с сохранением за собой узуфрукта земельные владения в трех местах (два манса и два других владения, обозначенные как prediolum) и притом с шестью несвободными; ingenuus homo Харлинк передает Бриксенской церкви в порядке обмена один двор (unum cortilem) и хозяйственно примыкающие к нему семь мансов с целой семьей двух сервов, обрабатывающих эти мансы; ingenuus Хацили передает епископу шесть мансов и получает в обмен столько же в другом месте⁴⁴. Все перечисленные траденты, каковы бы ни были их остальные земельные владения, не упомянутые почему-либо в той или иной из указанных грамот, являются владельцами нескольких мансов (иногда с несвободными), расположенных в некоторых случаях в различных населенных пунктах. Между тем в других грамотах за тот же период ingenui выступают как мелкие дарители. Так, ingenuus Эгици передает в полную собственность Бриксенской церкви один двор (curtiferum) с тремя югерами пахотной земли и с лугом, который могут выкосить шесть косцов (и притом без манципиев)⁴⁵.

Ingenuus Генрих дарит небольшое наследственное земельное владение (prediolum) без манципиев в полную собственность церкви п при этом включает в грамоту любопытную оговорку, гарантирующую Бриксенскую церковь от возможных покушений на ее право собственности по отношению к этому prediolum со стороны родственников дарителя⁴⁶. В грамоте № 116 ingenuus Вольф дарит predium без манципиев (размеры этого predium не указаны). Однако и в тех случаях, где ingenui передают одного серва (с землей или без нее) или два владения, но зато без несвободных, они тоже выступают как мелкие дарители. Так, например, ingenuus Адальперо передает одного серва без всяких оговорок и без указания на его надел. Ingenuus Руодпрехт, в отличие от Адальперона, передает predium с живущим на нем сервом⁴⁷ (predium здесь, по-видимому, то же самое, что в некоторых других грамотах area, hoba, mansus, т. е. земельный надел). Ingenuus Эрхингер передает церкви два земельных владения (duo predia) в двух разных местах; эти predia он выкупил за 30 либр у некоего лангобарда Гундберта, с которым перед этим имел из-за них земельную тяжбу; выкупная цена этих двух predia, конечно, значительно превышает их реальную стоимость; но есть основание считать, что они состояли из обыкновенных земельных наделов типа area или hoba⁴⁸.

Однако за тот же период и среди контрагентов, обозначенных термином «nobiles», встречаем наряду с крупными и мелких дарителей. Так, nobilis homo Пенно дарит один двор и один земельный участок без несвободных с правом сохранения пожизненного пользования, но без всякого чинша⁴⁹. Передает церкви одну несвободную женщину без земли nobilis Хильтипольд⁵⁰. Между тем термином nobilis нередко обозначаются и крупные собственники, и притом даже в тех случаях, когда они не являются ни епископскими вассалами, ни фогтами или графами. Так, nobilis Вильгельм дарит в полную собственность церкви сразу 42 земельных участков (XII agros), правда, без несвободных⁵¹. Некий nobilis, совладелец укрепленного пункта Кинс к западу от Брунека, передает третью часть этого укрепления с пристройками и один двор, расположенный у его стен, а также вновь распаханную землю (впрочем, без несвободных)⁵². Приведенные примеры, число которых легко умножить, показывают, что с конца X в. термины ingenuus и nobilis стали употребляться в Бриксенском картулярии один вместо другого. Даже полный статистический подсчет их словоупотребления в разном смысле не мог бы нас привести к другим выводам, ибо чем дальше, тем все больше эти термины начинают утрачивать свое первоначальное специфическое значение, и в грамотах конца XI в. столь же часто встречается nobilitas pro ingenuitate, как и ingenuitas pro nobilitate.

Если уже на основании данных фрейзингенских и пассауских грамот IX в. мы отмечали в свое время переосмысление термина nobilis и указывали на то, что он мог обозначать как старосвободных, так и собственников мелковотчинного типа⁵³, то на основании бриксенских грамот можно по отношению к дарителям и контрагентам различного рода сделок, совершавшихся в X—XI вв., пойти дальше и утверждать, что не только термин «nobilis», но и термин «ingenuus» в значительной мере потерял свой прежний смысл: термин «nobilis» перестал означать человека знатного, лицо «благородного происхождения» (несмотря на встречающиеся в бриксенских грамотах выражения «nobilis genere», «de nobili stirpe procreates»), а термин «ingenuus» (liber) перестал означать свободного в позитивном смысле этого понятия. И тот и другой термин (за исключением тех случаев, когда термин «nobilis» прилагается к явным феодалам, которые, впрочем, обозначаются при этом и другими терминами — vassali, milites, advocati и др.) стали означать человека свободного в негативном смысле, т. е. не находящегося в феодальной зависимости от крупного вотчинника.

И тем не менее употребление этих терминов по отношению к контрагентам бриксенских сделок все же дает некоторые опорные пункты для определения реального экономического положения обозначенных ими лиц,— но, конечно, лишь при том условии, если в каждом отдельном случае комбинировать значение этих терминов с анализом всей совокупности других данных (характер объекта сделки; наличие или отсутствие зависимых или свободных держателей; сведения о других сделках того же лица, его родственные связи; списки свидетелей и др.). Однако невозможность установления экономического положения контрагентов сделок на основании одного только указания их социального статуса, без привлечения дополнительных данных,— хотя она и свидетельствует о некотором стирании социальных граней и о сравнительно далеко зашедшем процессе феодализации,— тем не менее не означает еще невозможность выделения промежуточного слоя свободных людей, стоящих между вотчинниками и зависимыми крестьянами (какими бы терминами эти люди ни обозначались,— nobiles или ingenui). Этот промежуточный слой в течение XI в. в изучаемом нами районе, по-видимому, все более и более суживается; однако он не исчезает окончательно. На его живучесть указывают два явления: во-первых, наличие совладения родственников как среди nobiles⁵⁴, так и среди liberi и, во-вторых, данные о разного рода свободных держателях самих контрагентов меновых и дарственных сделок.

Так, некий nobilis Перо⁵⁵ выступает in mallo puplico с отказом от притязаний на ту долю наследства из состава его совместного владения с его двумя сестрами, которая принадлежит Бриксенской церкви (вероятно, в силу ранее заключенной сделки с епископством); при этом упоминается и другая доля его совладения с сестрами, принадлежащая ему самому и его наследникам; Перо отказывается от принадлежащей церкви доли не только его сестер, но и их потомства. Эта грамота дает основания предположить, что семья Перо и его двух сестер (хотя он и обозначен как nobilis) постепенно теряла разные части своих земельных владений, переходивших в силу разных сделок в собственность Бриксенской церкви, и что, следовательно, Перо принадлежал к тому промежуточному слою, о котором шла речь выше. В других грамотах встречаем случаи совладения четырех свободных братьев, совершающих обмен с Бриксенской церковью⁵⁶, или совладения четырех нобилей⁵⁷, которые передают совместно predium, а следовательно, связаны либо родственными, либо хозяйственными узами. Некий ingenuus Вальдфрид дарит владение (predium), полученное им в наследство от его брата без сохранения пожизненного пользования⁵⁸. Возможно, что совладельцами были и те два нобиля, у которых епископ Альбуин купил между 995 и 1005 гг. одну гуфу за 20 солидов⁵⁹; если это так, то перед нами случай, когда одной гуфой совместно владеют два лица, обозначенные как nobiles; они могли быть представителями упомянутого выше промежуточного слоя мелких свободных собственников. К этому же слою, по-видимому, принадлежали и три совладельца горных склонов — nobilis Людвиг, liber Марти и liber Эбергарт; каждый из них дарит свою долю совладения этими горными склонами (у последних двух наследственного)⁶⁰. Весьма возможно, что были и еще какие-нибудь совладельцы этих горных склонов⁶¹; но те из них, которые здесь перечислены и которые совершают дарения без сохранения пожизненного пользования, вряд ли принадлежали к собственникам типа феодальных вотчинников; скорее это — члены промежуточного слоя.

Выходцев либо из рядов этого слоя, либо из средних свободных аллодистов можно обнаружить и среди тех свободных людей, которые уже превратились в чьих-либо держателей, а потому фигурируют не в качестве контрагентов, а в качестве фактических владельцев тех или иных объектов поземельных сделок (мансов, predia и др.). Так, nobilis Льюто (судя по данным ряда грамот о нем, несомненный мелкий вотчинник) дарит один манс, на котором до настоящего времени жил некий Драгозит, который не обозначен как несвободный, а следовательно, является свободным держателем этого манса⁶². Точно так же ingenuus Скрот (по всей совокупности данных о нем — тоже мелкий вотчинник) дарит один манс, который держит некий Мегинхард в качестве бенефиция (конечно, этот термин употреблен здесь не в собственном, т. е. не в узком, его смысле)⁶³.

Некий ingenuus Воффо дарит predium, полученный им от жены его брата и в настоящее время находящийся в фактическом владении некоего Адальгера⁶⁴. В описании меновой сделки некоего представителя Бриксенской церкви Балдемара упомянуто, что епископ передал ему в обмен один манс, которым в настоящее время фактически владеет некий Пенно⁶⁵. Все эти свободные держатели одного манса (или небольшого predium) могли происходить и из числа средних аллодистов крестьянского типа.

Некоторые бриксенские грамоты позволяют даже проследить возможные пути превращения этих аллодистов в держателей, и не только в свободных, но и в зависимых; те же грамоты указывают и способы сохранения свободы, к которым прибегают аллодисты, стоящие перед перспективой ее утраты. Так, в конце XI в. некая свободная Эгина дарит Бриксенской церкви один земельный надел и шесть югеров пашни с тем условием, чтобы ее дочь была освобождена от всякой зависимости⁶⁶.

С другой стороны, в качестве дарителей, как в пользу церкви, так и в пользу свободных и нобилей, иногда выступают и вольноотпущенники. Так, два либертина дарят свою долю владения виноградником⁶⁷. Примерно в то же время либертин Гундрам передает два югера нобилю Харилинку, который в свою очередь дарит их Бриксенской церкви⁶⁸. В качестве зависимых держателей контрагентов меновых и дарственных сделок постоянно упоминаются servi и mancipia; иногда держатели обозначаются обобщающим термином rustici, который может прилагаться как к лично свободным, так и к зависимым держателям⁶⁹. Чем дальше, тем все больше встречаются в бриксенских грамотах разного рода министериалы, которые могут происходить не только из несвободных членов церковной familia, но и из свободных и даже зажиточных людей⁷⁰. В конце XI в. большое количество грамот фиксирует меновые и дарственные сделки Бриксенского епископства с его собственными министериалами.

Однако это не исключает того, что во второй половине X в. и вплоть до 60—70-х годов XI в. происходят многочисленные сделки между епископством и посторонними ему лицами. Среди этих последних, несмотря на довольно большое число феодальных собственников, все же нередко встречаются и представители разных групп и прослоек промежуточного слоя свободных собственников. Они поддаются выделению из общей массы участников дарственных и меновых сделок путем комбинированного использования различных данных бриксенских грамот. В Бриксенском картулярии встречается целый ряд дарителей и контрагентов меновых сделок, которые совершают дарения и обмены по нескольку раз в течение определенного периода (время жизни одного поколения); поэтому собирание всех данных о таких «повторяющихся» дарителях позволяет составить представление об их реальном экономическом положении (о размерах и структуре их земельных владений, о наличии или отсутствии у них несвободных, о размещении их владений в одном или нескольких населенных пунктах и т. д.) и наметить среди них различные группы земельных собственников.

В процессе собирания конкретных данных о реальном экономическом положении участников сделок немалое значение приобретают указания на их весьма разнообразные родственные связи, так как их родственники выступают в других грамотах в качестве традентов⁷¹. Значительным подспорьем могут служить и очень подробные в Бриксенском картулярии списки свидетелей заключеннной сделки в конце каждой грамоты, ибо эти свидетели, так же как и родственники традентов, нередко встречаются в других грамотах в качестве участников сделок (правда, при использовании свидетельских списков значительные трудности представляет идентификация лиц, носящих одни и те же имена; но в нашем картулярии эти затруднения несколько меньше, чем обычно, ввиду отмеченной подробности списков свидетелей). Некоторые опорные пункты для определения социально-экономического положения контрагентов сделок дают иногда и имена фогтов, которые упоминаются в Бриксенском картулярии не только в качестве посредников поземельных сделок (в такой роли они фигурируют почти в каждой грамоте), но и в качестве дарителей и контрагентов меновых сделок; это последнее обстоятельство нередко позволяет отождествить некоторых дарителей с фогтами путем идентификации их имен в разных грамотах.

Но, конечно, особенно большую роль в деле собирания данных о реальном экономическом положении традентов играет анализ объектов дарственных и меновых сделок; он тем более существен, что в Бриксенском картулярии отсутствуют данные о границах передаваемых земельных владений, а также очень скудны указания на условия дарений.

в) Объекты дарственных и меновых сделок и их локализация

Способы описания объектов сделок в Бриксенском картулярии отличаются значительным разнообразием. Наряду с обозначениями этих объектов, носящими общий и недостаточно определенный характер (proprietas; proprietatem, qualem babuit), встречаем и более конкретные приемы их описания. Среди них очень часто фигурирует термин «predium», который может иметь весьма различное реальное значение и содержание. Если в одних грамотах predium прямо отождествляется с земельным наделом — гуфой или мансом (иногда даже с половиной манса)⁷², то в других predium может означать целое владение мелкопоместного типа⁷³; иногда употребляется выражение prediolum, означающее, по-видимому, prediuni небольшой величины. Многообразие значений этого термина требует выяснения его конкретного содержания в каждом отдельном случае. В число объектов сделок часто встречаются аrеае, мансы и гуфы, притом и как свободные наделы, составляющие часть аллодиальных владений самого контрагента сделки, и как зависимые держания с сидящими на них свободными или несвободными людьми; примеров мансов и гуф первой категории довольно много, а в качестве примера второй группы укажем на mansus servilis, который входил в состав держаний, зависевших от дарителя, обозначенного как nobilis miles⁷⁴. В Бриксенском картулярии в нескольких случаях упоминаются зависимые держания, обозначаемые термином colonia,— иногда с сидящими на них mancipia⁷⁵, а иногда с колонами⁷⁶ и со свободными держателями⁷⁷ или вовсе без держателей⁷⁸. В одной из грамот такая colonia называется чиншевым держанием⁷⁹.

В некоторых случаях объекты дарения выражены в мерах земельной площади (большей частью в югерах) или просто обозначены как пахотные участки, пахотные поля — agri. Двор (или усадьба), являющийся хозяйственным центром того или иного земельного владения, обозначается большей частью термином «curtifer», причем он может быть центром и мелкой вотчины, и крестьянского владения. В некоторых грамотах двор (а иногда манс или гуфа) фигурирует в сопровождении довольно подробной «формулы принадлежности»; эта формула в некоторых случаях включает указания на рельеф местности в виде перечисления горных склонов и долин, лесов, горных пастбищ и т. д.⁸⁰ При этом встречаются данные, указывающие на наличие системы полей, принадлежащих связанным друг с другом поселениям хуторного типа (Weilerflur). Такие данные исходят главным образом из Восточного Тироля, где эта система была распространена, в частности, из окрестностей бурга Вельдес в Верхней Крайне. Так, в грамотах из этого района читаем: «in loco qui dicitur summitas campi id est Z obinentiges felde», «in loco qui dicitur Z obinentigemo felde»⁸¹. He исключена возможность наличия и системы полей, примыкающих к лесным гуфам; ее следы можно усмотреть в тех грамотах, которые свидетельствуют о расположении 6 мансов пахотной земли на высоком берегу озера, что соответствует характерному для этой системы размещению полос, тянущихся из глубины долины вверх на горные склоны; такой случай описан в грамоте № 112 (1050—1065 г.): «in loco qui dicitur summitas lacus Z obinantiges sevuas»⁸². В одной грамоте угодья общего пользования названы словом «gimeineda» (т. е. «Gemeinde»)⁸³, а в другой указано право совместного владения вновь распаханной территорией⁸⁴. Вновь распаханное и огороженное земельное владение передает nobilis Ноппо⁸⁵, причем тут же назван и населенный пункт, на территории которого оно расположено. Приведенные нами данные о землях общего пользования, об особого рода угодьях, о распашках и т. д. свидетельствуют о наличии в Тироле X—XI вв. общинного владения неподеленными земельными угодьями типа альменды (о том же говорят и частые упоминания пастбищ, лесов, горных склонов в «формуле принадлежности»). Однако Бриксенский картулярий не отличается обилием конкретных сведений о характере этой общинной собственности. В числе объектов дарений встречаются особые «славянские» гуфы, мансы и coloniae⁸⁶, причем иногда число передаваемых «славянских гуф» довольно велико; так, к земельному владению в районе бурга Штейн примыкает восемь «славянских» гуф; епископ Хартвиг жалует целых двадцать таких гуф⁸⁷. «Славянские» гуфы встречаются большей частью в Каринтии, на р. Драве и в районе Линца⁸⁸. Возможно, что такого рода гуфы отличались от обычных не только этнической принадлежностью их владельцев⁸⁹ или держателей, но и их структурой и размерами; на это косвенно указывает тот факт, что в одной из грамот особо отмечен и «баварский» манс⁹⁰.

Если оставить в стороне эти земельные владения особого рода, то следует отметить, что в числе объектов поземельных сделок часто фигурируют также виноградники и луга, а у более зажиточных дарителей — мельницы и части доходов с той или иной церкви, находящейся в совладении нескольких лиц, по-видимому, собственников феодального или мелковотчинного типа.

Нередко в качестве объектов дарственных и меновых сделок выступают сервы или mancipia, передаваемые без земли, причем они иногда перечисляются по именам вместе с членами их семей. С конца XI в. начинается процесс личного освобождения сервов и mancipia и их превращения в оброчных держателей (censuales), но эти чиншевики по своему происхождению, конечно, ничего общего не имеют с прекаристами IX—X вв., так как прекаристы произошли из бывших свободных аллодистов, а чиншевики — из лично несвободных людей. Однако с исчезновением прекария к концу XI в. последствия этих обоих процессов — превращения свободных аллодистов в наследственных прекаристов, а их потомков в зависимых тяглых держателей, с одной стороны, и перехода сервов на положение зависимых оброчников, с другой — в равной мере содействовали окончательному оформлению класса зависимого крестьянства в Тироле.

Упоминаемые в грамотах объекты поземельных сделок расположены в населенных пунктах, которые большой частью обозначаются как villa и locus. Целые населенные пункты почти никогда не являются предметом дарственных и меновых сделок. Для периода X—XI вв. можно выделить несколько населенных пунктов, в каждом из которых расположены объекты нескольких сделок. Классифицируя участников меновых и дарственных сделок в пределах каждой из этих деревень и учитывая сведения об их земельных владениях, расположенных в других деревнях, а также и всю совокупность прочих данных о них, мы можем прийти к некоторым заключениям об их реальном социально-экономическом положении и о возможности отнесения того или иного традента к различным группам собственников (мелковотчинного в тесном смысле слова, крестьянского или промежуточного типа). Среди этих населенных пунктов встречаются такие, в которых преобладают вотчинники (не только мелкие, но и крупные) и разного рода церковные министериалы и в которых значительная часть объектов поземельных сделок отличается дробностью. Но есть и такие деревни, в которых фигурируют собственники весьма различных типов.

Особо следует отметить, что в числе населенных пунктов, упоминаемых в Бриксенском картулярии, имеются бурги (замки) или во всяком случае укрепленные пункты (minitio, castrum, caslellum)⁹¹.

Любопытно, что некоторые объекты сделок, расположенные на территории этих бургов и обозначенные как примыкающие к ним, входящие в состав их владений, тем не менее передаются и обмениваются отдельно. Так, некий nobilis передает две славянских «соlonias... casiello Stein adiacentes»; некий ingenuus дарит «predium, quale sub casiello Ueldes possedit»⁹². В то же время эти бурги иногда обозначаются как locus⁹³.

Совокупность данных Бриксенского картулярия позволяет установить факт значительной мобилизации земельной собственности в Тироле X—XI вв. Этот процесс мобилизации идет одновременно в разных направлениях: с одной стороны, посредством дарений по частям происходит концентрация одних земельных владений в руках крупных, церковных и светских, вотчинников; с другой стороны, наблюдается перегруппировка других владений и их переход из рук в руки путем меновых сделок, иногда сочетающихся с дарениями; при этом отдельные земельные владения нередко переходят в собственность не только крупных феодалов, но и землевладельцев мелковотчинного или промежуточного типа. Наряду с этим значительно возрастает число несвободных крестьян, что явствует из частого упоминания в грамотах сервов и mancipia — как сидящих на наделах, так и дворовых. Параллельно с этим, особенно во второй половине XI в., растет число и значение министериалов и в то же время часть сервов превращается в тяглых держателей-чиншевиков (censuales).

Однако, несмотря на усиление всех этих процессов, которые в сущности сводятся в их сочетании друг с другом к единому процессу феодализации, в Тироле X—XI вв. все еще сохранялись собственники промежуточного типа (стоявшие по своему реальному положению между вотчинниками и крестьянами), а также и собственники крестьянского типа. Этих последних следует искать не только среди дарителей, обозначаемых в Бриксенском картулярии терминами «liberi» или «nobiles» (в тех случаях, когда анализ объектов их сделок и всех прочих данных о них позволяет считать их свободными крестьянами), но и среди тех названных по именам фактических владельцев или держателей составных частей земельной собственности традентов, которые не обозначены как лично несвободные или зависимые люди. А таких в нашем картулярии немало, и они, вместе с собственниками крестьянского типа в среде традентов — нобилей и liberi, составляют все же довольно определенную прослойку феодального общества того времени.

²⁰Число грамот первой половины X в. очень незначительно.
²¹См. Brixen, Einleitung, S. XL-XLIV.
²²Ср. Brixen, № 77 (1050—1065 г.), 78 (1050-1065 г.), 94 (1050—1065 г.) и др.
²³Brixen, № 4 (955-975 г.), 16 (985-993 г.), 21 (985-993 г.), 30 (995-1005 г.), 62 (1005 г.), 197 (1065-1075 г.) и др.
²⁴Brixen, № 11 (985-993 г.), 37 (995-1005 г.), 41 (995-1005 г.) и др.
²⁵Вопфнер считает прекарными все те бриксенские грамоты, в которых даритель сохраняет пожизненное пользование подаренным объектом (независимо от того, как сохранение этого права обозначено: как «узуфрукт» или при помощи выражения: «usque ad obilum vitae suae»); в частности, по его мнению, таковыми являются грамоты Сванигильд (№ 50 от 995—1005 г.) и Льюто (№ 79 от 1050—1065 г.), рассмотренные нами ниже (см. Н. Wopfner. Beitrage zur Geschichte der freien bauerlichen Erbleihe Deutschtirols im Millelaller. Breslau, 1903, S. 7—8). Вопфнер полагает, что уплата чинша вообще не является существенным признаком прекария, ссылаясь при этом на мнение Бруннера (Н. Вrunner. Deutsche Rechisgeschichle, I. Leipzig, 1887, S. 211). Однако нам представляется такое расширительное толкование прекария недостаточно обоснованным (Н. Wopfner. Op. cit., S. 10).
²⁶Ср. Brixen, № 53 (995—1005 г.), 187 (1065—1075 г.) и др.
²⁷Brixen, № 38 (995—1005 г.): «firmiter sibi tenendum... perpetuo possidendum».
²⁸Ibid.: «...sitos in locis utrique parti oportunis...».
²⁹Brixen, № 24 (993—1000 г.): «...duo prediola sita in locis Millun et Cleran vocatis cum omnibus attinentibus et cum duobus servis...». Имя Azili встречается в ряде грамот того же периода в списке свидетелей — Brixen, № 10, 12—15, 19, 27—28, 44, 50, 55.
³⁰Brixen, № 56 (995—1005 г.): «...duo homines liberi nomine Appo et Alprih».
³¹Brixen, № 152 (1050—4065 г.).
³²Brixen, № 178 (1060—1070 г.), где контрагентом сделки является свободный (ingenuus), и № 187а (1065—1075 г.).
³³Brixen, № 149 (1050-1065 г.).
³⁴См. Brixen, № 93а (1050—1065 г.): «Otto... duas... cortiles et predium quod obitu fratris sui Hartwici sibi in partem cessit, agri videlicet culti XII iugera, pratorum autem iugera XV...»; № 93b: «...Odalrich eiusdem Ottonis frater unam de prescripts cortilem ab eodem episcopo cambivit datis duobus et semis agri iugeribus».
³⁵Грамоты позволяют проследить ход такого же процесса концентрации земельных владений в руках светских феодалов — графов, а также бриксенских фогтов.
³⁶Иногда меновые и дарственные сделки сопровождаются обязательством епископа снабжать дарителя или контрагента меновой сделки какими-либо натуральными поступлениями — определенным количеством вина, скота или звериных шкур. Такие дополнительные обязательства находим в грамотах, фиксирующих обмен земельными владениями (Brixen, № 73 и 79 от 1050—1065 г.) и притом с сохранением пожизненного пользования подаренным епископу владением за традентом (№ 73), а иногда и с предоставлением ему в узуфрукт объекта, полученного им в обмен от епископа (№ 79). Но встречаются и дарения с немедленным переходом переданного объекта в полную собственность церкви (perpetuo iure possidendum), которые тоже сопровождаются обязательством натуральных поставок (большей частью вина) в пользу традента (см., например, № 81 от 1050—1065 г.); в этом случае поставка, может быть, и является основным способом возмещения утраты подаренного объекта для традента, особенно если объект не очень значителен по размерам. Так, например, в грамоте № 81 дарительница передает один манс с виноградником и взамен естественным образом выговаривает себе право получения одного воза вина ежегодно. Выгодность такой сделки для церкви очевидна, но не столь ясен стимул дарения; весьма вероятно, что фактически оно является в данном случае актом, экономически вынужденным, и представляет один из симптомов отмеченного выше процесса концентрации церковной (и вообще феодальной) земельной собственности.
³⁷Brixen, № 77 (1050—1065 г.), 79 (1050—1065 г.).
³⁸Brixen, № 47 (995—1005 г.): «...nobilis nomine Rihheri hanc partem communionis quam habuit in novali rure... [tradidit]»; cp. № 53, 55.
³⁹Другие примеры, когда nobilis по одним грамотам оказывается епископским вассалом по другим см. № 17 (985—993 г.), № 27 (993—1000 г.); в обеих грамотах фигурирует nobilis Odalscalch, он же — вассал епископа и даже фогт (см. № 41 от 995—1005 г.); в № 126 (1050—1065 г.) Ozi назван nobilis, в № 128 — он же обозначен как miles.
⁴⁰Brixen, № 125, 121, 123, 134, 148, 141.
⁴¹Brixen, № 73, 75, 83, 84, 117, 107.
⁴²Brixen, № 94, 95, 103, 105, 107, 109, 111 (1050—1065 г.).
⁴³Brixen, № 107: «...ingenuus... Scroth... mansum... quem in beneficium cuidam Meginhardo habebat concessum...».
⁴⁴Brixen, № 94, 109, 112.
⁴⁵Brixen, № 103.
⁴⁶Brixen, № 114 (1050—1065 г.): «...si maritus sororis... Henrici Ebo... ad ipsum prediolum... episcopo... vel irritum facere sive in... eandem traditionem inpedire conetur... id ipsum prediolum... domino restituat». Характер этой оговорки и упоминание мужа сестры дают основание предполагать, что Генрих — собственник крестьянского типа, еще не полностью разделившийся со своими родственниками.
⁴⁷См. Brixen, № 111 (1050—1065 г.), № 105.
⁴⁸Brixen, № 95 (1050—1065 г.): «pro quibus cum Gundberto quodam Langobardo litem habuit, sed eodem tandem Longobardo donis id est XXX libris... pacato... obtinuit». Цена гуфы, согласно алеманнским и баварским картуляриям, колебалась вокруг цифры 20—30 солидов. Ср. Brixen, № 39 (995— 1005 г.), где гуфа стоит 20 солидов.
⁴⁹Brixen, № 99 (1050—1065 г.).
⁵⁰Brixen, № 97 (1050—1065 г.); ср. № 111, где ingenuus передает одного серва без земли.
⁵¹Brixen, № 101 (1050—1065 г.).
⁵²Brixen, № 100: «...tertiam partem castri Chienes... et curtem unam subeodem castro sitam necnon quedam novalia...».
⁵³См. А. И. Неусыхин. Возникновение зависимого крестьянства, стр. 391—395.
⁵⁴Мы имеем в виду тех nobiles, которые не были явными феодалами.
⁵⁵Brixen, № 40 (995—1005 г.).
⁵⁶См. Brixen, № 52 (995—1005 г.): «liberi fratres».
⁵⁷Brixen, № 145 (1050—1065 г.): «...nobilitatem sortiti Winrih, Paulo, Tunzo, Ivvan... predium tradiderunt...».
⁵⁸Brixen, № 76 (1050—1065 г.): «...ingenuus vir... Waldfrith eiusque coniux tale predium quale illi a fratre suo in partem provenire debuit... tradiderunt...».
⁵⁹Brixen, № 39 (995—1005 г.): «...unam hobam... quam comparavi XX solidis a quibusdam nobilibus viris... Liutfrit, Ebizo...».
⁶⁰См. Brixen, № 238, 242 и 256 (1070—1080 г.); в двух последних грамотах повторяется одна и та же формулировка: «...talem partem qualem in monte Ruzol hereditario iure habuit et possedit...».
⁶¹На это указывает тот факт, что Людвиг получил свою долю совладения горными склонами от нобиля Адальперо.
⁶²Brixen, № 77 (1050—1065 г.): «...Liuto mansum I in villa Gabrielis... tradidit quem quidam Dragosit tunc temporis habitavit...».
⁶³Brixen, № 107: «...vir ingenuus Soroth... I mansum in villa Dristah situm, quem in beneficium cuidam Meginhardo habebat concessum... donavit».
⁶⁴Brixen, № ,214 (1065—1075 r.): «...ingenuus Woffo... quoddam predium a sui fratris coniuge Sigirat personata sibi legitime traditum, quale vero a quodam Adalgero possessum ac termino circumseptum est... donavit».
⁶⁵Brixen, № 254 (1070—1080 г.): «...pontifex... mansum unum a quodam Pennone possessum monte Filandres situm... Baldemaro in proprium donavit».
⁶⁶Brixen, № 233 (1065—1077 г.): «...libertate potita Egina personata unam aream et VI iugera agri... pro filia sua debite servitutis vinculo absoluta... in proprium legavit et donavit».
⁶⁷Brixen, № 222a (1065—1075 г.): «...quidam libertus Bomizlau personatus... portionem in quadam vinea loco Ueldes sila... donavit». Любопытно, что во второй части той же грамоты, в № 222b, другой Bomizlau, тезка первого, назван «libertate polilus» и что они оба являются совладельцами одного и того же виноградника.
⁶⁸Brixen, № 219 (1065—1075 г.): «...nobilis ex genere Charilinc duo iugera a quodam liherto Gundram personato sibi... tradita... in manus pontifici Altvini... donavit».
⁶⁹См. стр. 219—225 настоящей работы.
⁷⁰Ср. Brixen, № 55 (995—1005 г.) — Гупольд; № И (985-993 г.), 63 (1005 г.) — Дитхох.
⁷¹Кроме уже приведенного выше материала о родственных связях контрагентов разных сделок, см. данные на этот счет в следующих грамотах 50—70-х годов XI в.: ссылка на родственника (consanguineus) некоего Льюто, с которым у него была тяжба (№ 154); указание на совладение некоей матроны (nobilis) с ее сестрой, от которой она получила объект своего дарения (№ 158); совместное дарение сына и матери (№ 163); косвенные сведения о бенефиции дяди дарителя (№ 186); исключение из состава дарения одного манса, который традентка (matrona nobilis) уже ранее передала своему когнату (№ 208), и др. Эти данные о родственных связях встречаются в грамотах, относящихся к разным слоям дарителей, в том числе и к собственникам феодального типа.
⁷²Ср. Brixen, № 105 (1050—1065 г.), где predium не что иное, как зависимое держание серва дарителя; № 152 (1050—1065 г.), где predium — полманса, принадлежавшего двум братьям-нобилям.
⁷³Brixen, № 79 (1050—1065 г.): краткая версия текста обозначает объект дарения только как predium, а подробная версия указывает, что это владение состояло из 12 мансов, половины владельческих прав на церковь и виноградника.
⁷⁴Brixen, № 98 (1050—1065 г.).
⁷⁵Brixen, № 28 (993—1000 г.), 61 (1005 г.) и др.
⁷⁶Brixen, № 84 (1050—1065 г.): «terra a duobus colonis possessa».
⁷⁷Brixen, №63 (1005 г.).
⁷⁸Brixen, № 62 (1005 г.).
⁷⁹Ср. Brixen, № 28 (993—1000 г.): colonia censualis. Встречается и «славянская» colonia (colonia Sclavanisca).—Brixen, № 37 (995—1005 г.) и др.
⁸⁰См. Brixen, № 152 (1050—1065 г.): «cum silvis in valle et in monte pascuis», № 4 (955—975 г.): «edifitiis, agris, pratis, campis, silvis, viis et inviis... montibus, planiciebus cultis et incultis»; ср. также № 3 (955—962 г.).
⁸¹Brixen, № 138 (1050—1065 г.), 140 (1050—1065 г.).
⁸²Редлих переводит эти выражения как «zu oberst am Felde», «zu oberst am See» — Brixen, Register, S. 297, 352—355.
⁸³Brixen, № 121 (1050—1065 г.): «...ilium usum qui vulgo dicitur gimeineda»; любопытна ссылка на то, что это обозначение принято в просторечии.
⁸⁴Ср. Brixen, № 47 (995—1005 г.): «nobilis Rihheri hanc partem communionis quam habuit in novali rure... (tradidit)». Вновь распаханные земли упоминаются еще в нескольких грамотах (№ 100, 124, 190Ь, 317), причем в № 124 (1050—1065 г.) слово novalia включено в состав Pertinenzformel.
⁸⁵Brixen, № 190b (1065—1075 г.): «...predium tale, quod inferius novate vocatur, quale in loco Germarisgowi termino circumseplum et designatum... possedit».
⁸⁶Brixen, № 5, 37, 71, 170, 173, 244, 363a.
⁸⁷Brixen, № 5 (975 г.), 71 (1022—1039 г.).
⁸⁸Brixen, № 170 (1060—1075 г.), где и название населенного пункта, в котором расположена «славянская» гуфа, само звучит по-славянски — Dulieb; op. также славянское название деревни Goselna в № 104 (1050— 1065 г.).
⁸⁹Наличие славянских поселений в Каринтии и Крайне не вызывает сомнений; в некоторых грамотах фигурируют славянские имена контрагентов сделок (например, Иван).
⁹⁰Brixen, № 231 (1065—1077 г.).
⁹¹Stein, Veldes, Chreina (иногда транскрибируется как Kiens или Chienas); территория последнего частично совпадает с территорией Veldes; все три пункта расположены в Каринтии и Крайне.
⁹²Brixen, № 37 (995-1005 г.); 139 (1050-1065 г.).
⁹³Brixen, № 30 (995—1005 г.): «locus Stein»; № 168 (1060—1070 г.): «locus Veldes».

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4268

загрузка...

Другие книги по данной тематике