Введение

Тема этой книги — шведская промышленность в период феодализма и накануне появления мануфактур: процесс ее отделения от сельского хозяйства, особенности ее развития, место ремесленников и промысловиков в общей социально-экономической структуре Швеции XIV — XV вв.

XIV и XV столетия составили в истории Швеции особый период. Именно в это время серьезно перестраивался ее аграрный строй, выросло и усилилось бюргерство, оформились городские ремесленные корпорации, было создано общее и городское законодательство. В это же время произошли грозные народные восстания, сложилось сословное представительство, было подготовлено освобождение страны от датско-ганзейского ига. Исследование ремесленного и промыслового хозяйства Швеции и того, как отразились в нем особенности общественной жизни страны в тот период, представляет в этой связи особый интерес. Без такого исследования нельзя понять общий характер социально-экономического развития Швеции XIV—XV вв., особенности складывания бюргерства и возникновения элементов капиталистического производства, место горожан и горняков в создании шведской национальной государственности. Без него трудно уяснить те внутренние сдвиги в общественных отношениях Швеции, которые в конечном счете легли в основу ее еще более сложной и бурной жизни в XVI веке.

В книге рассматриваются основные сферы шведской промышленности XIV—XV вв.: деревенское ремесло (домашнее и специализированное), городское ремесло и специализированный горнорудный промысел. Основной проблемой исследования является общественное разделение труда в его производственном и социальном аспектах и в связи с развитием товарных отношений.

В таком аспекте история средневековой шведской промышленности еще не изучалась. В обобщающих трудах по шведскому феодализму, уделяющих серьезное внимание социально-экономической тематике, вопросы, связанные с историей промыслов и ремесла, затрагиваются по преимуществу или в связи с анализом торговли и рыночных отношений, или в политически-правовом плане. Вместе с тем существует литература по отдельным сторонам этой проблемы — по истории горного дела, городов, городского ремесла и цехов, монетного чекана, деревенских промыслов, по истории торговли — литература серьезная и обширная, обзор которой в рамках настоящей работы может быть дан лишь в общих чертах. Для нашего исследования эта литература дает и много, и мало. Много — благодаря обилию накопленного ею материала, конкретно-исторических находок и решений. Мало — так как поднятые ею вопросы для раскрытия интересующей нас темы в большинстве случаев имеют частный или односторонний характер.

Наиболее разработаны в специальной литературе проблемы, связанные с историей горнорудного промысла, историография которого ведет свое начало по меньшей мере с XVII в. В новое и новейшее время историю горного дела изучали такие известные специалисты, как В. Карлгрен, Фюрюскуг, Э. Соммарин, С. Тюнберг, И. Нилен, Т. Сёдерберг, Л. Дальгрен, Б. Боётиус, Г. Карлссон. А. Нахмансон, Д. Ханнерберг, С. Линдрог, К.-Г. Хильдебранд. О нем много писали Э. Хекшер, В. Смит, И. Андерссон, Э. Хорнборг, Ф. Линдберг, Э. Лённрот, Н. Анлунд, И. Руссейн, И. Хаммарстрём и другие авторы фундаментальных трудов по истории шведского феодализма.

В работах по истории горного дела широко применяется анализ хозяйственной документации, а также применяются историко-топографические и другие вспомогательные методы исследования, привлекаются материалы естественных наук и используются приемы экономической статистики.

С. Тюнберг ¹ — да и все современные историки горного дела — выделяет XIV—XV вв. как особый период в средневековой истории шведского горного дела, как время, когда оно достигло высокого уровня развития и играло большую роль в экономической, социальной и политической жизни страны. И. Андерссон² придавал здесь решающее значение немецкому влиянию: немцы принесли в Швецию традиции и навыки высокоразвитых саксонских рудников, и они же (через Ганзу) обеспечили широкий рынок сбыта шведскому металлу. Того же мнения придерживается и Б. Боётиус³, который считает, что заинтересованность немецких купцов в шведском металле была одной из побудительных причин борьбы Ганзы за ключевые позиции в экономике и политике Швеции в XIV—-XV вв. Вместе с тем Б. Боётиус обращает внимание и на ту роль, которую сыграли в развитии промыслов королевская власть и крупные феодалы, извлекавшие выгоды из экспорта металла. Н. Анлунд⁴, соглашаясь с этим, указывает, однако, что немецкое влияние не было основополагающим, и подчеркивает роль добычи металла для развития не только внешней торговли, по и монетного дела в Швеции.

Другие шведские историки, например, крупнейший знаток данного вопроса Т. Сёдерберг⁵, также считают, что немецкое влияние на шведские промыслы не было основной причиной их развития и что даже позднее оно сказывалось более в области права, нежели в самой технике производства и социальных отношениях, которые долго сохраняли самобытный характер вследствие особенностей условий разработок в Бергслагене и характера руд. Они подчеркивают, что причины эволюции горного дела в Швеции следует искать в развитии военного дела, ремесла, монетной чеканки и, прежде всего, в тех преимуществах, которые давала государственной и частной казне благоприятная международная торговая конъюнктура для шведского металла, особенно меди. Аналогичное решение вопроса о причинах развития горного дела в средневековой Швеции дает и Б. Уден⁶. Указывая, что история шведской торговли медью является той проблемой, которая интересует исследователей в последние десятилетия, когда «экономические и финансовые вопросы заняли центральное место в исторической дискуссии», Б. Уден отмечает, что особое внимание здесь привлекают два периода: средние века, когда экспорт меди был весьма высок, и XVII век, когда государство в течение определенного периода было монополистом медной торговли.

На большую и даже решающую роль для промыслов международной торговли металлом указывают также К.-Г. Хильдебранд, С. Линдрот, В. Смит⁷ и другие шведские исследователи, занимавшиеся историей горного дела в Швеции или касавшиеся этой проблемы в своих работах.

Тот факт, что о шведском горном промысле в той или иной связи писали почти все крупные шведские историки, показывает, какое большое место отводили они горному делу в истории своей страны. Шведские историки в общем правильно усматривают в горном деле экономически передовую отрасль производства средневековой Швеции, и обоснование этого (в каких бы терминах оно ни выражалось) также намечено верно: горный промысел был областью сплошного товарного производства, развитого разделения труда, высокой и самобытной культуры, игравшей огромную роль в экономических и социально-политических отношениях эпохи.

Таким образом, современные шведские историки горного дела справедливо видят одну из главных причин развития горного промысла и его большой роли в жизни страны во внешней торговле, которая в средние века действительно давала один из важнейших, а подчас —и единственный, массовый рынок сбыта. С другой стороны, они выделяют как основные моменты роль королевской власти (заинтересованной в развитии монетного чекана, военного дела и, разумеется, все в том же экспорте металла) и немецкое влияние. Последний вывод здесь (как и в решении других вопросов Шведской истории) имеет принципиальное звучание, поскольку в конечном счете сводится к проблеме наличия или отсутствия национальных корней и истоков шведского горного дела (также как и городского строя или цехового ремесла), а в ряде случаев приводит к квалификации шведского горного промысла как чужеродного, извне привнесенного хозяйственного организма.

Наконец, шведские историки, как правило, усматривают в специализированном горном промысле единственную сферу целиком товарного производства Швеции XIV—XV вв. Именно так расценивает Бергслаген крупный специалист по экономической истории Швеции Э. Лённрот ⁸, который называет эту область «форпостом континентальной экономики в натуральном хозяйстве бондов».

Оценка горного дела как области исключительного для средневековой Швеции развития неизбежно приводит к тому, что его история рассматривается в отрыве от развития домашних промыслов, городов и городского ремесла, внутреннего рынка, от социальной эволюции шведской деревни. Последнее имеет важное значение для понимания специфики наемного труда на промыслах. И не случайно, что историки шведского горного дела, детально и подчас весьма убедительно исследовав вопросы горного права и экспорта металла и сделав очень многое для уяснения производственной структуры и технологии горного дела и металлургии в средние века, уделили недостаточное внимание таким проблемам, как кооперация и разделение труда на промыслах или специфика социальной организации труда. B результате не всегда понятны и особенности развития именно шведского горного дела, его связь со спецификой всего развития страны или хотя бы ее промышленности в целом.

Ремесленное производство имело несравненно меньшее, чем горное дело, значение для государственного фиска и внешней торговли, а сами ремесленники стояли на одной из «низших ступеней социальной лестницы тогдашней Швеции и, в отличие от горняков, занимали скромное место в событиях ее политической жизни. Все это во многом предопределило тот очевидный факт, что шведская историография практически не учитывает проблемы средневекового ремесла в обобщающих трудах и общих концепциях шведского феодализма. Но дело здесь не только в подходе к истории ремесленного производства, в понимании его места в общественном развитии страны, а и в объективных условиях его исследования.

Многообразие сфер ремесленного производства, взаимные отношения городского и сельского, отечественного и иностранного ремесла, формы его организации и борьбы за рынок, положение ремесла и ремесленников в деревне и в рамках городского сообщества,— вся эта совокупность проблем вследствие своей многогранности и относительности разграничения представляет для исследователя большие трудности.

В шведской историографии ремесленного производства можно выделить несколько основных аспектов. Самый ранний из них — это привлечение проблем городского ремесла в связи с историей средневековых городов, оцениваемых в соответствии с общими теориями шведского феодализма. К. Т. Уднер, автор первого общего труда по истории развития городов и бюргерства средневековой Швеции⁹, А. Шюк, создавший единственное общее исследование по ранней истории шведских городов ¹⁰, авторы обобщающих трудов по истории Стокгольма Н. Анлунд и К. Шёден ¹¹ и многие другие историки шведского города (И. В. Руут, Г. B. Сюльвандер, О. Фюр валль, X. Альмквист, X. Шюк, К. Вейбюлль, К.-Г. Хильдебранд, С. Лыонг и др.) проводят в своих работах мысль о том, что шведский город являлся в основном центром торговли, что в его развитии решающую роль сыграли королевская власть и ганзейцы, принесшие в отсталую Швецию городские традиции своей родины, причем и торговля и город изучаются в отрыве от процесса производства.

История города рассматривается в основном только как эволюция права и муниципальных учреждений, вопрос о бюргерстве сводится к вопросу о купечестве ганзейского центра Стокгольма, и общим является вывод о крайней отсталости шведских городов, их незаметной роли в экономической и социальной жизни страны до XVI в. Что же касается ремесленников, то в подавляющем большинстве случаев они просто упоминаются как жители городов и лишь в немногих случаях (книги А. Шюка, Н. Анлунда) их жизнь стала объектом специального (хотя и весьма лаконичного) обзора. И вплоть до самого последнего времени в исследованиях по истории шведского города, как и в общих концепциях шведского феодализма, по существу не оказалось места для анализа эволюции и структуры городского ремесла.

В специальных исследованиях шведского ремесла, также начатых в середине прошлого столетия, главным направлением было и остается изучение истории цехов. Работы X. Хильдебранда, Г. Хацелиуса, С. Амбросиани ¹² ввели в научный оборот тексты многих уставов, поставили вопрос о времени складывания цехов, показали слабость их организационных форм. Но история цехов в этих работах оторвана от истории производства, основное внимание там уделяется эволюции цехового права и поискам формальных прототипов.

С начала XX в., по мере усиления археологических работ и вовлечения в сферу исторических исследований данных нумизматики, лингвистики, палеотопографии, а также естественных и точных наук (палеопатологии, статистики, химического анализа и т. п.), в шведской историографии средневекового ремесла усилилось этнографо-археологическое направление. Появились монографии и статьи К. Г. Седергрена, Й. Берга, Ю. Симонссона, Ф. де Бруна, В. Карлссона и мн. др., где собраны конкретные сведения об отдельных ремёслах и ремесленниках, их хозяйственных и семейных связях, особенностях городского хозяйства. Результаты археологических исследований нашли отражение в работах А. Гейера, X. Арбмана. Н. JI. Расмуссона, М. Хальд, Б. Хеллнера, Э. Манкер и других специалистов, где описаны и в той или иной мере проанализированы музейные собрания предметов средневекового шведского ремесла. Все эти исследования в большинстве случаев не выходят за рамки вещеведческого анализа, ограничиваются описанием фактического материала и не дают картины развития ремесла и истории ремесленников.

Однако все более активное привлечение к историческому исследованию памятников материальной культуры и методики точных наук, наряду с выявлением новых письменных источников, привело к значительному расширению тематики работ о ремесле и создало условия для появления нового типа работ — синтетических, комплексных исследований. Эти исследования проводятся в различных направлениях.

Самое значительное из них занято изучением истории отдельных ремесел от их возникновения и до появления фабричного производства, причем ставятся как производственно-технологические проблемы, так и вопросы организации труда и сбыта, условий жизни, общественной значимости представителей данного ремесла (см., например, работы о сапожном ремесле Э. Йефверта, о канатном производстве А. Нильсона, о гончарном — Д. Селлинг и др. ¹³).

Другое важное направление современных комплексных исследований открыла книга Ф. Линдберга «Ремесленники»¹⁴ — первое и пока единственное обобщающее исследование истории городских ремесленников средневековой Швеции, появление которого отчетливо показало специальный интерес современной шведской историографии к социально-экономическим проблемам. Ф. Линдберг рассматривает как производственное развитие городских ремесел, так и цеховой строй; он ставит вопрос о связи ремесленного производства и внутреннего рынка, о роли ремесла в складывании городов, показывает конкретные формы политики шведского ремесла. Но в книге не выявлена прогрессивная роль городского ремесла по сравнению с сельским, а также степень его социальной эволюции; вероятно, поэтому автор и приходит к выводу о застойности городской промышленности Швеции в средние века.

Безусловно перспективное направление в современной шведской историографии ремесла заложено в работах А. Сандклефа: сопоставление городского ремесла с сельским (имевшее место уже в исследованиях по истории отдельных ремесел), занимает существенное место в работе А. Сандклефа «Возникновение ремесла и его первая организация» ¹⁵. Используя архивный и археологический материал, А. Сандклеф пытается показать соотношение городского и деревенского производства в некоторых отраслях промышленности. Важно и то, что он несколько расширяет также территориальные рамки исследования цехового строя страны, ранее описываемого только по материалам Стокгольма.

Существенные изменения претерпела в последние годы и концепция городского развития страны, новая социологическая трактовка которого подчеркивается в публикациях историков лупдской школы, в работах Б. Ханссена ¹⁶, в интересном обзоре Б. Фритц «Городская история и археология» ¹⁷. По современным данным, истоки городского строя Швеции возникли до эпохи викингов и в складывании и развитии городов ремесленники играли огромную роль. Новая схема этапов и характера возникновения городов в Швеции, отличающаяся от господствовавшей ранее схемы А. Шюка как по хронологическим: рамкам, так и по оценке масштабов каждого этапа, опровергает определяющее влияние Ганзы в ранней истории страны и подчеркивает те черты исторического пути Швеции в средние века, которые являлись типичными для этой эпохи в целом.

В значительно меньшей степени новые веяния чувствуются в историографии развитого шведского города. Работы о Стокгольме Н. Анлунда и К. Шёдена свидетельствуют о тенденции рассматривать городскую историю в связи и на фоне истории страны в целом, выявлять общественную роль бюргерства (хотя это относится пока лишь к истории шведской столицы). Невозможность обойтись без городских сюжетов в трактовке общих проблем страны признает в своих аграрно-исторических исследованиях Л.-А. Нурборг¹⁸, поставивший вопрос о связи относительной нехватки рабочей силы в шведской деревне XIV— XV вв. с исходом части деревенского населения в растущие города.

Однако пути сближения этнографо-археологических работ (занятых выявлением техники, технологии, номенклатуры ремесленного производства, описанием изделий, орудий и условий труда ремесленников) с историческими исследованиями (по-прежнему посвящаемыми политико-правовой организации ремесла) и обоих этих направлений — с работами историков-экономистов (приступивших к изучению социальной истории ремесла)—пока еще только наметились. Разрыв между этими исследовательскими направлениями, равно как и остро ощущаемая неразработанность социально-экономических сюжетов истории городского и, особенно, деревенского ремесла, во многом обусловили тот факт, что исследования о ремесле по-прежнему идут по особому, как бы побочному руслу шведской медиевистики и их результаты мало учитываются в тематике и выводах обобщающих трудов.

В русской дореволюционной и советской медиевистике проблемы истории средневековой шведской промышленности специально не рассматривались.

Задачей настоящей работы является исследование эволюции ремесленного производства в Швеции периода развивающегося феодализма: от возникновения специализированного ремесленного и промыслового хозяйства и до появления в нем элементов капиталистического предпринимательства. Это — попытка выявить этапы указанного процесса, его конкретные проявления в формах организации производителей и производства, в характере рыночных отношений, в социальной структуре ремесла, а также наметить взаимосвязь этого процесса с особенностями аграрной истории и общественной структуры страны в рассматриваемый период. Естественно, что предлагаемая работа не претендует ни на исчерпывающее решение проблем промышленной истории Швеции XIV—XV вв., ни, тем более, на выявление всей полноты связей между эволюцией промышленности и трансформацией общественных отношений в Швеции того времени.

Автор глубоко благодарен своим учителям — доктору исторических наук, профессору МГУ Е. В. Гутновой и доктору исторических наук, профессору, члену-корреспонденту Германской АН в Берлине М.М. Смирину, которые в течение многих лет направляли его исследования и оказывали научную и моральную поддержку, а также докторам исторических наук А. Я. Гуревичу, А. С. Кану, Я. А. Левицкому, постоянно помогавшим ему в работе.

Автор считает приятным долгом выразить искреннюю признательность сектору истории средних веков Института истории АН СССР, кафедре средних веков МГУ, возглавляемым академиком С. Д. Сказкиным, московским, ленинградским и тартуским медиевистам и специалистам по скандинавской истории, научные советы, критические замечания и неизменное внимание которых были весьма полезны при создании монографии.

Автор благодарит сотрудников Фундаментальной библиотеки общественных наук в Москве, Государственной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде и Королевской библиотеки в Стокгольме; их заботливому участию и внимательному отношению во многом обязана своим появлением эта книга.

¹S. Tunbеrg. Stora Kopparbergets historia. I. Förberedande undersökningar. Uppsala, 1922; idem. Riksdag och bergslag i Svunnen tid.— DHFT, 1929.
²И. Андерссон. История Швеции. M., 1951, стр. 67.
³В. Boéthius. Gruvornas, hyttornas och hamrarnas folk. Stockholm, 1951, s. 36.
⁴N. Ahnlund. Stockholms historia före Gustav Vasa. Stockholm, 1953, s. 137, 161, 223, 225 и др.
⁵T. Söderberg. Stora Kopparberget under medeltiden och Gustav Vasa. Stockholm, 1932, s. 84 f. 90, 100, 124, 131, 147, 161.
⁶В. Oden. Kopparhandel och statsmonopol.— «Akad. Handlingar. Hist. ser.», del. 5. Stockholm, 1960, s. II f.
⁷K.-G. Hildebrand. Falu stads historia. Falun, 1946, s. 26, 29; S. Lindroth. Gruvbrytning och kopparhantering vid Stora Kopparberget intill 1800-talets början. Uppsala, 1955, del. I. s. 27 f; del. II, s. 72; W. Smith. Äldre svenskt tullväsen. Lund, 1934, s. 30, 34
⁸Е. Lönnroth. Från svensk medeltid. Stockholm, 1959, s. 104.
⁹С. Th. Odhner. Bidrag till Städernas och Borgareståndets Historia före 1633. Uppsala, 1860.
¹⁰A. Sch ii c k. Studier rörande det svenska stadsbebyggelsens uppkomst. Stockholm — Uppsala, 1926.
¹¹N. Ahnlund. Stockholms histoifia...; C. C. Sjödén. Stockholms borgerskap under Siuretiden. Stockholm, 1050
¹²Н. Hildebrand. Medeltidsgillena i Sverige. Stockholm, 1877; G. Haze1ius. Om handtverksämbetena under medeltiden. Stockholm, 1906; S. Ambrosiani. Från de Svenska skråämbetenas dagar. Stockholm, 1920.
¹³Hilson. Studier i Svenskt repslageri.— NMH, 55, 1961; E. Jäfvert. Skomod och skotillverkning från medeltiden till våra dagar. Stockholm.—i NMH, 10, 1938; D. Se11in g. Av krukmakarens iera. Utg. av Statens Historiska Museum, 1946.
¹⁴F. Lindberg. Hantverkarna. Del. I. Medeltid och äldra Vasatid. Stockholm, 1947. Gp. i d e m. Hantverk och Skråväsen under medeltiden och äldre Vasatid. Halmstad, 1964.
¹⁵A. Sandk1еf. Hantverkets uppkomst och första organisation.— «Sveriges Hantverk», del. I. Malmö, 1956.
¹⁶ B. Hanssen. Urban Activity, Urban People and Urban Environment in Skandinavian History.— «International Journal of Comparativ Sociology», v. IV, № 2, Sept. 1963. Karnatak University, Dharwar.
¹⁷B. Fritz. Stadshistoria och arkeologi. Översikt.—HT, 1965,
¹⁸ L.-A. Norborg. Storföretaget Vadstena kloster. Lund, 1958.

Вперёд>>

Просмотров: 3594

загрузка...

Другие книги по данной тематике