8. Синтаксис

Деловой, а точнее инвентарный характер надписей определяет бедность их синтаксиса. Исследовалась в основном область, лежащая на стыке морфологии и синтаксиса — функциональная морфология, или морфосинтаксис. В то же время лишь сравнительно недавно появились работы, посвященные собственно синтаксису⁹¹⁾ и даже синтаксису текста, или макросинтаксису языка крито-микенских надписей.⁹²⁾

8.1. Синтаксис падежей

За недостатком места мы не останавливаемся на тех употреблениях падежей, которые характерны для них и в языке классической эпохи. Остановимся лишь на некоторых существенных отличиях микенского синтаксиса падежей.

Дательный падеж. Дательный падеж цели, который редко встречается в языке классического периода, в языке крито-микенских [117] надписей засвидетельствован в трех случаях, что существенно, учитывая их ограниченный объем и лаконичность содержания:

— wo-ro-ne-ja pa-we-si = worneia pharwessi 'ягнячья (шерсть) для плащей' MY Ое 111;

— pa-ta-jo-i-qe e-ke-si-qe ai-ka-sa-ma — paltaiohi-q^ue⁹³⁾ enkhesi-q^ue aiksmans 'наконечники для стрел и копий'. PY Jn 829;

— di-pte-ra ai-za pe-di-ro-i = diphtherā aigja pediloihi⁹³ PY Ub 1318 'шкура козья для сандалий'.

Синкретический дательный-местный падеж употребляется в локативном значении без предлогов. Для крито-микенских надписей такое употребление является нормальным, приведем, к примеру, надпись Cn 608. Она начинается вводной формулой: jo-a-se-so-si si-a₂-ro o-pi-da-mi-jo = jŏi⁹⁴ asēsonsi sialons opidāmioi, 'где⁹⁴⁾ будут откармливать свиней постоянные жители'. За ней следует список из девяти топонимов, каждый из которых должен стоять в дательном-местном падеже, как об этом свидетельствуют несомненные формы этого падежа на -i (e-ra-le-i), на -е (a-pu₂-we) и на -si (pa-ki-ja-si). Как известно, беспредложное употребление дательного падежа места встречается и в языке классического периода, в первую очередь, в гомеровском эпосе. Однако, следует отметить два принципиальных отличия языка крито-микенских надписей от языка первого тысячелетия. Во-первых, в языке классического периода локативное по значению употребление датива без предлогов не представляет уже нормы, а должно скорее рассматриваться как угасающий архаизм. Во-вторых, в крито-микенских надписях сплошь и рядом локативный по значению дат. мест. п. употребляется в изолированном употреблении, без глагола, что немыслимо в I тысячелетии.

Винительный падеж. Для крито-микенских надписей нормальным является употребление винительного падежа направления с суф. -de (адлатива): ko-no-so-de = Knōsson-de 'в Кносс', a-mi-ni-so-de = Amnison-de 'в Амнис', pe-re-u-ro-na-de = Pleurona-de 'в Плеврон'. Есть примеры употребления аккузатива направления без суф. -de: jo-i-je-si me-za-па ... qo-o PY Cn 3.1. jō hiensi messanan ... g^uōns 'сколько пошлют в Мессану ... быков'.

Инструментальный падеж. В собственно инструментальном употреблении микенский инструменталь в синтаксическом плане ничем не отличается от датива инструмента в языке классического периода. В то же время беспредложный социативный инструменталь засвидетельствован в микенском диалекте в приименном употреблении: ti-ri-po e-me po-de = tripo(d)s hemē pode 'треножник с одной ножкой'. Подобное употребление датива немыслимо в классическом древнегреческом языке.

Родительный падеж. В крито-микенских надписях имеется несколько примеров genetivus materiae, например, pte-re-wa = ptelewās 'из вяза' (в кносских регистрах колесниц). Вопрос о том, является ли это [118] употребление родительного падежа исконным или оно восходит к и.-е. аблативу, не получил в индоевропеистике окончательного решения. Ответ на него, однако, чрезвычайно важен для признания гипотезы П.Х. Илиевского (см. с. 105).

Употребление падежей с предлогами. В крито-микенских надписях широко засвидетельствован предлог pa-ro = paro, атт. παρά. В подавляющем большинстве случаев он засвидетельствован с дат.-мест, п., однако, это употребление не свидетельствует об особенности синтаксиса падежей в микенском диалекте, а объясняется деловым характером надписей. Конструкция pa-ro + дат.-местн. падеж имеет в крито-микенских надписях исключительно посессивное значение и как таковая часто употребляется параллельно беспредложному генитиву: o-na-to su-qo-ta-o = onaton sug^uotāo 'участок земли свинопаса'. Следует подчеркнуть, что в этом употреблении παρά и в языке классического периода употреблялось с дативом (продолжавшим в этом употреблении локатив): η παρ ημιν πολιτεία 'наше государство' и т.п.

По нашему мнению, никакого отличия от привычного употребления падежей с этим предлогом здесь нет.⁹⁵⁾ Отметим, что дважды встречается предлог pa-ro с родительным падежом в конструкции pa-ro + собственное имя с тем же посессивным значением. В обоих случаях несомненно, что генитив употреблен ошибочно в результате смешения двух способов выражения посессивности. Вместе с тем такое употребление генитива, неуместное в данной конструкции, свидетельствует о том, что в принципе этот падеж также мог употребляться при предлоге pa-ra.

Ничего примечательного в употреблении других предлогов с падежами не обнаружено.

8.2. Согласование

В отличие от современных хозяйственных документов, для которых вполне нормальными являются записи типа: столы письменные 1 (один); стул столярный 4 (четыре) — для крито-микенских надписей в принципе характерно последовательное употребление грамматических чисел в зависимости от смысла. Как правило, всюду, где контекст, либо числовое обозначение дают нам представление о количестве регистрируемых записью предметов или людей, мы видим соответствующие формы грамматических чисел:

ti-ri-po 1 = tripo(d)s 1 — ед. ч.

ti-ri-po-de 2 = tripode 2 — дв. ч.

по-ре-ге-е 2 = nōphelehe⁹⁶⁾ 2 — дв. ч.

по-ре-re-ar 6 = nōpheleha — мн. ч.

Двойственное число последовательно употребляется с числом 2 (два) либо для обозначения постоянной парности. Впрочем, встречаются и нарушения в согласовании форм грамматических чисел с количеством исчисляемых в надписях предметов, но такие случаи следует рассматривать как исключение. [119]

Особый случай представляет слово ko-wa = korwā, атт. κόρη 'девочка', которое никогда не употребляется в двойственном числе. Это неудивительно, так как форма двойственного числа от этого слова на письме совпадает (ko-wo = korwō)c написанием слова ko-wo = korwos 'мальчик'. Как показывают прилагательные, согласованные со словом ko-wa по числу, перед символом 2 это слово употреблялось в ед. ч.⁹⁷⁾

8.3. Порядок слов

В полных предложениях обычный порядок слов — SVO, где S — субъект, подлежащее, V — глагол (verbum) и О — объект, дополнение. Ср. e-u-me-de e-ke o-na-to = Eumēdēs hekhei onaton, Ευμηδης εχει δνατον и др. Однако обратный порядок слов OSV также встречается: ср. to-sa-de na-u-do-mo o-u-di-do-si = tossa de nau-domoi ou didonsi.

Довольно часто в этой синтаксической структуре глагол выдвигается на первое место: VSO, но в этом случае перед глаголом обязательно должна стоять одна из четырех частиц о-, jo-, ο-a₂ или o-da-a₂, причем две первые пишутся слитно с глаголом. Независимо от их первичного значения, все эти частицы в контексте надписей имеют значение 'вот сколько ...', к примеру: o-da-a₂, o-na-te-[re]e-ko-si ko-to-na = o-da-a₂ onatēres hekhonsi ktoinās... 'вот сколько арендаторы имеют земли ...' Как указывает В.В. Иванов,⁹⁸⁾ в этой особенности микенского синтаксиса мы имеем дело с архаическим правилом индоевропейской синтаксической акцентуации, согласно которому глагол, не имевший ударения, не мог начинать предложение и поэтому перед ним употреблялись частицы, стоявшие под ударением.

Прилагательные могут выступать после существительных: ko-to-na ki-ti-me-na = ktoinā ktimena 'частная земля', ko-to-na ke-ke-me-na = ktoinā kekemena 'общественная земля', но гораздо чаще прилагательное предшествует имени, к примеру, приведенные выше выражения, как правило, засвидетельствованы с прилагательным на первом месте. То же относится и к несогласованному определению в родительном падеже.

Предлоги всегда стоят перед существительными: pa-ro da-mo = paro dāmo 'у народа' и др.

Конструкцию с отделяемой глагольной приставкой (тмесис) усматривали в пилосском тексте Ае 134 o-pi... qe-to-ro-po-pi o-ro-me-no = opi q^uetro-popphi horōmenos⁹⁹⁾ 'наблюдающий над четвероногими'. В принципе принимая предложенный перевод этой фразы, мы, однако, полагаем, что o-pi представляет собой не отделенную приставку, а предлог, сочетающийся с полунаречной формой на -pi, имеющей здесь вполне допустимое локативное значение. В противном случае при переходном глаголе o-pi-o-ro = opi-horō (εφοράω) должен был бы стоять вин. п. *qe-to-ro-po-da = q^uetro-podas. [120]

8.4. Аккузатив

В микенском диалекте засвидетельствован оборот accusativus cum infinitivo, он выступает дважды в одной фразе в пилосской надписи Ер 704: ... i-je-re-ja e-ke e-u-ke-to-qe ... e-ke-e te-o da-mo-de-mi pa-si o-na-to e-ke-e — ... hiereia ... hekhei eukhetoiq^ue hekhehen theon dāmos de min¹⁰⁰⁾ phā si ... onaton hekhehen 'жрица имеет [участок], но клянется, что владеет бог, народ же говорит, что она владеет участком'. Оба оборота (e-ke-e te-o и mi e-ke-e) выступают после verba dicendi, первый из них повторяется и в надписи Eb 297.

8.5. Придаточные предложения

Возможно, что придаточное предложение времени представлено в надписи Na 711: o-wi-de pu₂-ke-qi-ri o-te wa-na-ka te-ke au-ke-wa da-mo-ko-ro = ho wide Р. (собств. имя), hote wanaks thēke А. (собств. имя) da-mo-ko-ron 'вот что увидел П., когда царь назначил А. на должность da-mo-ko-ro'.

Определительное придаточное предложение с союзом jo-qi = hoqq^ui, ο τι 'то, что', возможно, выступает в надписи Sb 1314, которая, однако, не поддается надежному толкованию.

Возможности расширения наших знаний о структуре предложения, синтаксической и падежной грамматике крито-микенских текстов ограничены из-за стереотипности и однообразности этих текстов. Однако это не значит, что все особенности синтаксиса крито-микенского диалекта выявлены и описаны в современной микенологии. Синтаксис микенских текстов требует дальнейшего углубленного изучения как в рамках исторического синтаксиса греческого языка, так и в сравнительно-генетическом индоевропейском языкознании (см. работы Т.В. Гамкрелидзе, В.В. Иванова, В. Лемана, Ю.С. Степанова, И.М. Дьяконова и В.П. Нерознака).

⁹¹⁾ Иванов В.В. Отражение правил индоевропейской синтаксической акцентуации в микенском греческом // Balcanica. Лингвистические исследования. М., 1979. С. 39-55; Bader F. La subordination en mycénien // Colloquium Mycenaeum. P. 295-312.

⁹²⁾ Panagl O. Textual features in the Linear В tablets // Colloqium Mycenaeum. P. 313-322.

⁹³⁾ Окончание дат.-мест. п. мн. ч. -oihi восходит к -*oisi, см. соответствующий раздел морфологии. (Ссылка на сноску 93 повторена в книге. HF).

⁹⁴⁾ Местоимение jo- допускает и другие толкования; см. раздел о местоимениях.

⁹⁵⁾ Противоположная точка зрения, усматривающая здесь особенность микенского диалекта, разделяется многими микенологами, см.: Luria S. Die Sprache der mykenischen Inschriften. C. 55; Казанский Н.Н. Очерк микенской грамматики // Предметно-понятийный словарь греческого языка. С. 58.

⁹⁶⁾ Микенская форма соответствует прилагательному ανωφελής 'непригодный'.

⁹⁷⁾ Подробнее см.: Шарыпкин С.Я. Именительный-винительный падеж двойственного числа 1-го склонения в языке крито-микенских надписей // Iноземна фiлологiя. Львов, 1968. Вып. 17. С. 9-10.

⁹⁸⁾ Иванов В.В. Отражение правил индоевропейской синтаксической акцентуации в микенском греческом // Balcanica. Лингвистические исследования. М., 1979. С. 39-55.

⁹⁹⁾ См.: Vilborg E. A tentative grammar... § 63; Казанский Н.Н. Указ. соч. С. 59.

¹⁰⁰⁾ С.Я. Лурье понимает -mi как вин. п. от местоимения 1 л. ед. ч. *μι = με.