10. Тексты линейного письма В и изучение истории догреческого Крита

Прочтение микенских текстов не только дало специалистам — лингвистам и историкам — ценнейший материал для изучения самых ранних этапов развития греческого языка и государственности. Оно пополнило новыми конкретными данными имевшиеся уже у ученых-антиковедов представления о догреческом периоде истории Эллады, и прежде всего острова Крит, основанные на анализе археологических и лингвистических материалов.

Обнаружение в табличках линейного В ряда слов, употреблявшихся греками-ахейцами, но заимствованных у догреческих обитателей Эгеиды, документирует их присутствие в древнейшем диалекте греческого языка как минимум с третьей четверти II тыс. до н.э., в то время как прежде подобная реликтовая лексика могла быть обнаружена только благодаря свидетельствам источников, зафиксированным письменно многими столетиями позднее (так, например, поэмы Гомера в том виде, в каком они известны нам, записаны лишь в VI в. до н.э.). [58]

Многие слова, главным образом культурные термины, перешли в греческий язык из языков-предшественников. Примеры таких слов дают хозяйственные документы линейного В. Так, в них обнаружено слово a-sa-mi-to, соответствующее более позднему греческому ασάμινοος — 'ванна', относимому исследователями к числу заимствований из "пеласгского" языка. Присутствует на пилосских табличках и наименование сосуда с двумя боковыми и одной верхней ручкой — ka-ti, сходного, судя по его идеограмме (206), с классической греческой гидрией (сосудом для воды). Сходство это, как выяснилось, не является случайным: в аркадском диалекте греческого языка имелось слово κάθιδοι, бывшее синонимом обычного υδρίαι. Термин ka-ti известен и минойскому языку: он встречается в критских текстах линейного письма А, которые старше табличек линейного В. Однако и здесь его, по-видимому, следует считать иноязычным заимствованием, пришедшим из Малой Азии (он имел, вероятно, общее происхождение с наименованиями сосудов в таких анатолийских языках, как иероглифический лувийский — gati и хеттский — gazzi).²⁹⁾

Как уже говорилось выше (см. §2), один из ключевых терминов, применявшихся при описании поземельных отношений в Пилосском государстве, а именно da-ma-te, возможно, имел минойское происхождение. В данной связи встает один весьма важный вопрос. Дело в том, что на материале табличек серии Е из Пилоса, дополняемом кносскими документами, удается восстановить в целом способ описания аграрных отношений, применявшийся чиновниками ахейских владык. Но создан ли он самими носителями языка линейного В, как считают некоторые микенологи? Не заимствован ли он в большей или меньшей степени греками-ахейцами у тех же критян-минойцев, у которых была заимствована их письменность? Ведь общегосударственная система землепользования ахейского времени на Крите, где, надо полагать, и произошло приспособление минойской грамоты к микенскому диалекту греческого языка, не могла быть созданной заново, ибо она складывалась не на пустом месте, а в стране с высокоразвитыми земледельческими традициями, сохранившей к тому же довольно значительный (как минимум) контингент прежнего сельскохозяйственного населения.

Для послеминойского Крита была очень характерна большая живучесть многих минойских традиций: религиозной — там до римского времени (по крайней мере вплоть до III в. н.э.) сохранялось почитание все тех же минойских святынь и божеств, жили все те же сакральные мифы догреческого происхождения; исторической и культурной — у античных авторов имелось довольно ясное, общее и в отдельных деталях, представление о могуществе Кносской морской державы середины II тыс. до н.э. ("талассократии Миноса"), ими признавалось важное значение технических и художественных достижений минойских мастеров, заимствованных греками; этническо-языковой — исконные обитатели острова, так называемые этеокритяне, которым, в [59] частности, принадлежал город Прес со святилищем Зевса Диктейского, еще во времена Геродота отличали себя от эллинов к говорили на древнем догреческом наречии; династической — для критско-греческих и общеэллинских исторических преданий кносские цари-ахейцы времен Троянской войны и ближайших к ней суть несомненные потомки Миноса;³⁰⁾ административно-правовой — унаследованными дорийскими полисами Крита от минойской эпохи, согласно сообщениям древнегреческих авторов, считались различные законоположения и государственные установления.³¹⁾

Поэтому многие важные элементы как общегосударственной системы землепользования, так и процедуры осуществления постоянного контроля над ней, включая составление отчетной документации, могут оказаться на ахейском Крите также восходящими к соответствующей минойской традиции. То, что эту систему и эту процедуру мы застаем в документах кносского и пилосского дворцовых архивов уже вполне развитыми и хорошо отлаженными, говорит в пользу их куда более давнего происхождения по сравнению со временем создания на базе минойского силлабария линейного письма В.

Исключительный интерес представляют и те данные, которые дают таблички линейного В из Кносса относительно этнического состава населения Крита в начальный период греческой колонизации острова (вторая половина XV в. до н.э.). Среди личных имен, встречающихся во всевозможных реестрах, обнаруживается множество явно негреческих. Это свидетельствует о значительном удельном весе автохтонного, доахейского элемента на Крите и после примерно полувекового владычества здесь завоевателей-ахейцев. Однако некоторые сведения, извлекаемые из кносских текстов линейного В, вместе с сообщениями античной традиции позволяют детализировать картину этнической истории острова и для более раннего времени.

Относящиеся к ранней этнической истории Крита сведения, которые содержатся в трудах античных авторов, говорят о сложном составе населения острова уже в догреческую эпоху. Согласно "Одиссее" (XIX, 175 сл.), в гомеровские времена здесь, помимо более поздних греческих пришельцев — ахейцев и дорян, жили этеокритяне, кидоны и пеласги. То, что греки не входили в состав древнейшего критского населения, подчеркивает Геродот. По его (I, 173) словам, "весь Крит в древности целиком занимали варвары", а появление на нем первой греческой миграционной волны "отец истории" относил (VII, 170-171) к периоду, последовавшему за крушением "талассократии Миноса". Этеокритяне ("истинные критяне") признавались эллинами коренными обитателями Крита. Местная критская традиция, сохраненная древнегреческим историком Диодором Сицилийским (V, 64, 1; 80, 1), прямо называет их автохтонами. Пребывание этеокритян — подданных [60] царя Миноса и их потомков — отмечается древними авторами (Гомером, Геродотом, Стафилом, Страбоном) по всему острову: на севере (Кносс и его округа), на востоке (Прес), на западе (Полихна) и юге. В качестве господствующей этнической группы догреческого Крита они должны быть, несомненно, отождествлены с минойцами (т.е. с носителями минойского языка, создателями критской иероглифики и линейного письма А, распространителями "Миносовой талассократии").

Критскими автохтонами, наряду с этеокритянами-минойцами, традиция считала кидонов, живших на западе острова, в районе реки Ярдана и города Кидонии. Эпонимом-основателем Кидонии почитался Кидон, внук Миноса, что, возможно, указывает на происхождение кидонов от рано обособившейся части этеокритян-минойцев (примечательно, что личное имя Ku-do-ni встречается в минойских текстах на табличках линейного А) или по крайней мере подразумевает их родство.

О пребывании на Крите пеласгов, вслед за Гомером, говорят и другие античные авторы. Диодор (IV, 60, 2; V, 80, 1) упоминает о пеласгском вторжении на остров, ранее населенный этеокритянами. Перебрались пеласги сюда с территории материковой Греции, где они, согласно традиции, являлись автохтонами по отношению к пришедшим позднее грекам-ахейцам.

Античная традиция отмечает присутствие в догреческом этническом субстрате Крита и еще одного компонента — анатолийского (хетто-лувийского).³²⁾ По сообщению Геродота (I, 173; VII, 92), предки современных ему малоазиатских ликийцев жили когда-то на Крите. Геродоту, происходившему из полукарийской среды граждан Галикарнасса, было известно (I, 172) и то, что карийцы, населявшие область вокруг города Кавна в Малой Азии, считали себя критскими выходцами. Однако анатолийский элемент к началу I тыс. до н.э., вероятно, уже полностью растворился среди других групп разноэтничного населения Крита, так как он не отражен в перечне критян из XIX песни "Одиссеи".

Свидетельства античной мифолого-исторической традиции об этническом составе критского населения до прихода на остров греков находят подтверждение в данных, полученных лингвистикой при изучении языковой ситуации на юге Балканского полуострова в древнейший период. Работа на дешифровкой памятников линейного письма А и анализ догреческой реликтовой лексики привели ученых к выводу о существовании на Крите ранее середины II тыс. до н.э. трех различных языков — минойского, "пеласгского" (= фракийского) и анатолийского.

Среди прочтенных в текстах кносских табличек линейного В названий критских городов рубежа XV—XIV вв. до н.э. обнаруживаются восходящие ко всем трем указанным языковым слоям. Минойское происхождение [61] устанавливается, например, для топонимов A-mi-ni-so (минойский корень -min- содержится в словах: Μίνως — имя-титул критских царей; Μινώα — названия поселений, основанных критянами в различных районах Эгеиды; mi-nu-te и других сходных формах из надписей линейного письма A), Ku-do-ni-ja (ср. Ku-do-ni — минойское личное имя, Κύδων — внук царя Миноса; о критском племени Κύδωνες см. выше) и U-ta-no (от того же корня образованы: личные имена кносских документов линейного В Та-по, Ta-na-to и A-ta-no; минойские формы из табличек линейного А — ta-na-ti, ta-na-no, a-ta-no, ja-ta-no; Tdvoq — название еще одного критского города). Название поселения Ti-ri-to, сопоставимого с Τίρυ/ινθος (с характерным суффиксальным элементом -νθ-) может связываться с "пеласгской" топонимией. Топоним Ru-ki-to (в греческой передаче Λύκτος) имеет отчетливую анатолийскую этимологию.³³⁾

Судя по данным табличек линейного В из кносского дворцового архива, характерной чертой критской топонимии второй половины XV в. до н.э. в целом является отсутствие новых, собственно греческих географических названий, которые стали закрепляться за отдельными пунктами, видимо, лишь после более продолжительного пребывания на острове завоевателей-ахейцев. Таким образом, топонимическая карта Крита этого времени, как видно, по-прежнему отражает ту этно-историческую ситуацию, которая складывалась на острове еще в догреческий период. При этом отождествление названий критских городов середины II тыс. до н.э. с позднейшими греческими, которые успешно локализуются на современной карте острова, приводит к идентификации их с памятниками, исследованными археологами. Засвидетельствованное же археологически непрерывное существование минойских поселений, начиная с самых первых этапов развития цивилизации бронзового века на Крите,³⁴⁾ позволяет предполагать бытование и соответствующих географических названий со столь же раннего времени. В результате подобной ретроспекции появляется возможность допустить появление некоторых древнекритских топонимов, и прежде всего названий городов Кносса (Ko-no-so линейного В), Феста (Pa-i-to) и Амниса (A-mi-ni-so),³⁵⁾ уже в начале I раннеминойского периода, т.е. не позднее второй четверти — середины III тыс. до н.э.³⁶⁾ А это означает, что наука получает важное свидетельство присутствия на Крите фактов минойского языка — в данном случае имен собственных — за много веков до их первой письменной фиксации.³⁷⁾

²⁹⁾ Neumann G. Weitere mykenische und minoische Gefassnamen // Glotta. Bd. XXXIX. H. 3/4. 1960/1961. S. 172-178.

³⁰⁾ Престиж старинного минойского происхождения их династии (действительного или мнимого) был настолько велик, что самые могущественные из ахейских владык — цари Микен стремились породниться с ними и очень дорожили этим родством.

³¹⁾ Ср.: Молчанов А.А. Государственно-политическое устройство минойского Крита по данным античной мифолого-исторической традиции // ВДИ. 1983. N 3. С. 103-115.

³²⁾ К числу народов, живших на территории Малой Азии (Анатолии) и говоривших на анатолийских языках, относятся: во II тыс. до н.э. — хетты, лувийцы и палайцы; в I тыс. до н.э. — ликийцы, киликийцы, лидийцы, карийцы и др. (ср.: Древние языки Малой Азии. М., 1980. С. 129-353.

³³⁾ Ср.: Гиндин Л.А. Язык древнейшего населения юга Балканского полуострова. М., 1967, С. 106-107, 166.

³⁴⁾ Ср.: Пендлбери Дж. Археология Крита. М., 1950. С. 50, 61, 74 и др.

³⁵⁾ Если только это название не есть результат переименования в честь одного из критских царей — "Миносов": ср. A-mi-ni-so линейного В, где а — употребительный минойский префикс, -min- — минойский корень со значением типа 'царь', -i- и -s- — характерные для догреческой ономастической и апеллятивной лексики суффиксальные элементы, -o(s) — греческое окончание.

³⁶⁾ Пеласги могли переселяться на Крит скорее всего во второй половине III тыс. до н.э., анатолийцы (носители анатолийского языка) — где-то в начале II тыс. до н.э.

³⁷⁾ Самые ранние минойские тексты, выполненные критской иероглификой и линейным письмом А, датируются XX—XIX вв. до н.э.