Л. Л. Полевой. К исторической демографии Молдавии XIV В. (Метод ретроспективного анализа актовых материалов)

Исторической демографии Молдавии эпохи феодализма посвящен ряд работ, в которых дан анализ источников и литературы, созданы карты расселения народов в различные периоды и по различным районам, отражена динамика народонаселения XV — начала XIX в.¹ Переход советской молдавской медиевистики на качественно более высокий уровень обобщения по возможности полного объема источников нашел отражение в первых давших интересные результаты работах по картографированию всех населенных пунктов XV (П. П. Бырня)² и XVIII вв. (П. Г. Дмитриев)³, созданию и исследованию статистически представительных материалов по динамике народонаселения (П. Г. Дмитриев, Д. М. Драгнев, И. А. Котенко, Н. А. Мохов, П. В. Советов)⁴.

Для периода XV—XVIII вв. анализ расселения и движения народонаселения осложняется большим объемом работы по идентификации упомянутых в документах сел, которые часто меняли названия, поисками месторасположения исчезнувших населенных пунктов, фрагментарностью или неполнотой статистических данных. Однако в конечном «тоге эти трудности в основном преодолимы, хотя и требуют значительных усилий и затрат времени. Гораздо хуже обстоит дело в отношении анализа расселения и движения народонаселения в предшествующее время — в XIV в., когда в Молдавии закладывались основы феодализма и государственности. Известно, что до наших дней дошло всего 14 подлинных грамот и суретов только последних лет XIV в.⁵ В этих актах упомянуто 33 населенных пункта, и, естественно, такая скудная источниковедческая база совершенно недостаточна для того, чтобы судить о демографических процессах, хозяйстве, сложении системы феодального землевладения и других явлениях, находившихся у истоков истории феодальной Молдавии.

Тем не менее в историографии предпринимались попытки составить представление о заселенности Карпато-Днестровских земель в XIV в. А. Д. Ксенопол в качестве аргумента древности многих сел приводил формулы грамот, в которых говорится, что данное владение является «отниной и дединой», т. е. наследовано от отца и деда, и границы (хотар) его остаются такими, как «извека оживали». Он считал это достаточным доказательством того, что село по крайней мере yа полвека древнее первого упоминания⁶. Позже к точке зрения А. Д. Ксенопола присоединились Д. Ончул⁷, Г. Шталь⁸, К. Джуреску и другие⁹. Время существования большинства сельских поселений Молдавии произвольно отодвигалось на столетие вглубь, ко времени до образования государства, т. е. на первую половину XIV в.¹⁰ Плодотворная работа М. Костэкеску по идентификации молдавских сел XV в. сопровождалась большей частью таким же умозрительным определением времени их основания¹¹.

Для определения древности сел, впервые упоминаемых в славяно-молдавских грамотах XV в., формула «отнина їй дедина» малопригодна, ибо в значении наследственного владения ряда поколений мы ее находим в более позднее время, в XVI — первой половине XVII в.¹² С первой четверти XVII в. используется соответственный молдавский термин — «мошия»¹³. В течение XV в. происходит только формирование этого понятия.

Самое раннее упоминание первой части формулы («отнииы») как владения, унаследованного от отца (вотчины), относится к 1409 г.¹⁴, а сравнительно частое употребление термина начинается только с конца 20-х — 30-х гг. Встречающиеся в текстах грамот единичные указания на дарение сел молдавскими господарями XIV в. или получение сел отцом владельцев позволяют уверенно отнести к этому периоду лишь небольшое число сел (см. табл. 1).

Из общего количества известных по документам последних лет XIV — первой трети XV в. 380 сел только 54 можно более или менее определенно отнести к XIV в. Вместе с 33 населенными пунктами из документов конца XIV в. их общее число составит 87 сел. Однако даже в таком случае остается неясным, насколько глубоко в XIV в. можно отодвинуть время существования этих сел. Расширить их число за счет упоминаний вотчин («отнин») в следующие две трети XV в. тем более нет смысла, так как и без того умозрительные построения станут вообще надуманными.

Формулу «отнина и дедина», обозначающую феодальное владение, прошедшее по крайней мере два поколения наследников, мы впервые находим только в грамоте 1471 г.¹⁵ Затем она встречается всего в нескольких документах последней трети XIV в. и не дает никакого права считать, что соответствующие села существовали к тому времени уже около столетия. Даже если можно было бы опереться на эту формулу, то и в этом случае на столетие назад можно отнести незначительное число сел, упомянутых в документах, где она встречается.

Таким образом, термины «отнина» и «дедина», также как имеющиеся в грамотах другие конкретные указания на давность существования сел, позволяют с большей или меньшей натяжкой отнести к XIV в. на неопределенное время вглубь примерно лишь 10,5% (87) из известных по документам XV в. 1344 поселений¹⁶.

Формула славяно-молдавских документов «извека оживали» также требует осторожного подхода. Ссылаясь на высказанное Д. Ончулом мнение, что она означает владение селом гремя поколениями на протяжении почти столетия¹⁷, современные исследователи около 80% сел, названных в первой половине XV в., отнесли ко времени до образования государства¹⁸.

Однако старославянское выражение «извека», означающее довольно неопределенное понятие давности — с незапамятных времен, испокон веку, издавна¹⁹, — не дает оснований для столь прямолинейной и буквальной его интерпретации как векового, столетнего владения селом тремя поколениями. Тем более выглядит совершенно произвольным отнесение подавляющей части сел, хотар которых подтверждается этой формулой, ко времени до появления Молдавского княжества. Формулу «а хотар тому селу што бы по старому хотару, куда извека оживали» в молдавских грамотах следует воспринимать как стереотипный канцелярско-правовой оборот средневековой молдавской документации, означавший неопределенную, традиционную давность установления хотара. Не менее важно то, что использование этой формулы лишает исследователя возможностей дифференцированного подхода при определении древности сел, анализе расселения и движения народонаселения.

При нынешнем состоянии источниковедческой базы, когда подавляющая часть молдавских документов, в которых упоминаются населенные пункты, относится к XV—XVIII вв., а опыт ряда исследователей, определявших их древность, основан на расплывчатых критериях и допусках, возникает настоятельная потребность поисков новых путей решения этого вопроса. Решение его лежит по-прежнему в пределах той информации, которую можно извлечь из имеющихся письменных актов, сочетая ее с данными археологических работ в территориальных рамках феодальной Молдавии.

Основным материалом исследования, как и прежде, служат данные славяно-молдавских жалованных, подтвердительных и других господарских грамот феодальной эпохи, значительная часть которых (с 1384 по 1633 гг.) опубликована²⁰. В 1961 г. вышел первый том коллекции славяно-молдавских документов XV—XVII вв., хранящихся в архивах СССР²¹, который существенно дополнил свод древних актов Молдавии эпохи феодализма. Введен в научный оборот ряд ранее не опубликованных грамот²².

Однако для нашей работы не утратили своего значения прежние публикации славяно-молдавских документов XIV — XIV вв. М. Костэкеску²³ и И. Богдана²⁴, а также ряд других археологических и источниковедческих работ, где дана имеющая для нас первостепенное значение славянская транскрипция текстов грамот XIV — начала XVI в.²⁵ В коллекции Румынской Академии документы опубликованы только в переводах, где часто недостаточно четко переданы названия населенных пунктов и других топонимов и терминов. Особенно ценно своим обширным историко-географическим комментарием собрание документов, изданное М. Костэкеску, который проделал большую часть работы по идентификации сел Молдавии конца XIV — первой трети XVI в. В целом его работа является крупным вкладом в молдавское источниковедение, но многие попытки отнести основание конкретных сел в первую половину XIV в., как отмечено ранее, оказались слабо аргументированными.

Чтобы определить картину расселения и движения народонаселения в период образования Молдавского феодального государства, мы проработали все опубликованные документы конца XIV—XVII вв. Кроме того, нами учтены также упоминания населенных пунктов в молдавских хрониках, эпиграфических памятниках и других источниках.

В основе предлагаемого нами метода определения древности сел, упоминаемых в молдавских документах конца XIV—XV вв., лежит довольно простая идея: прежде, чем появлялось название какого-либо села, оно должно было пройти определенной длительности путь своего оформления. Иными словами, основанное село не сразу, а только со временем получало название. Следует отметить также, что названия населенных пунктов (ойконимы) формировались по-разному: по имени какого-либо лица (антропонимные топонимы), в связи с естественно-географическими особенностями их расположения и некоторыми другими путями²⁶. Причем в документах наиболее раннего периода (XIV—XV вв.) названия сел антропонимного происхождения составляют около 90% всех упомянутых в них населенных пунктов и селищ.

В документах XV в. есть указания на время основания села и появления его топонима. К примеру, где-то в 1399—1400 гг. пан Брае получил во 'Владение место» для села на Страхотине, притоке Жижии²⁷, но только спустя 43 года в документе от 29 ноября 1443 г. упоминается название этого села — Браинцы²⁸.

Определив среднюю продолжительность времени появления наименования села, мы получаем возможность приближенно представить время его существования. Найдя, скажем, в документе от 1400 г. топоним села (Берзинцы—1400, VI.29), можно уверенно утверждать, что оно существовало к этому времени в пределах XIV в. по меньшей мере столько лег, сколько было необходимо для появления этого топонима.

Однако в большинстве случаев числовое значение этого периода по документам для разных сел различно и зависит от многих обстоятельств, связанных с появлением нового документа, подтверждающего прежнее владение или его продажу, дарение.

Если бы возможно было установить периоды появления названий всех сел, упомянутых в молдавских документах, то задача заключалась бы лишь в определении средней величины этих периодов. Но определить эту величину можно только для небольшой части сел, путь оформления топонимов которых отмечен в документах. Подавляющая же масса сел выступает уже с оформившимися названиями (Владимировцы—1392, III. 30; Метешты — 1424, Х.9; Бучумены — 1442, II. 24 и другие). Сами по себе отдельные прослеженные случаи появления названий сел не могут характеризовать явление, но по мере их накопления определяется закономерность, суть которой состоит в том, что совокупные действия большого числа случайных факторов приводят к результату, почти не зависящему от случая (закон больших чисел теории вероятностей)²⁹. На этом законе основан известный в математической статистике выборочный метод исследования свойства генеральной совокупности каких-либо единиц, предметов, явлений и т. д. (в данном случае единицей исследования является топоним населенного пункта). Значит, если извлечь из документов достаточно большое число случаев оформления топонимов и вывести среднюю величину периода их появления в документах, то она может стать математически обоснованным способом определения древности всех сел, впервые упоминаемых в XV в.

Произведенная произвольно или в определенном порядке выборка единиц исследования, составляющая какой-то процент их генеральной совокупности, подчинена закону больших чисел теории вероятностей и в зависимости от своего объема в большей или меньшей степени может характеризовать всю генеральную совокупность (все топонимы сел)³⁰. Выборка из молдавских документов числовых значений периодов появления топонимов даст среднюю выборочную величину, отображающую количественную сторону процесса появления названий всех молдавских сел XIV—XV вв. Средняя величина этих периодов принимается за приближенное к реальному документальное значение периода образования названий сел, то есть создается в известной мере обоснованное представление о времени существования упомянутых в документах населенных пунктов, конечно, в усредненном значении³¹.

Найдя самое раннее упоминание в документах XV в. названия какого-либо села, можно экстраполировать среднее значение периода его появления в прошлое и определить минимальное время существования данного населенного пункта, а в целом — приближенную картину расселения и движения народонаселения в XIV в.

Применение предложенного метода осложняется тем, что в документах отразились не только самые простые случаи возникновения полного антропонимного топонима села с момента его основания (Могошешты— 1464), но также ряд переходных форм, одни из которых отмечают существующее в момент составления документа положение (село, где есть Негш—1409, 1.28; село Строи—1438, III. 5; село, где дом Оиички — 1427, IX), другие отмечают уже некоторую сложившуюся традицию (село, где был Лие — 1414, VIII. 2; село Гочманово — 1428, VII,). Из таких первичных и переходных форм впоследствии возникают полные топонимы (Негишешты — 1432, VI. 29; Строешты — 1576, IV. 18; Оничканы — 1501, XII. 14; Лиешты — 1436, IX. 19; Гочмаиешты— 1442, 11.24). В связи с этим возникает вопрос, обязательно ли названия молдавских сел проходили путь оформления от первичных через переходные формы до полных.

Практически нет сел, название которых законсервировалось бы на одной из переходных форм³². В подавляющем большинстве случаев мы находим полные топонимы соответствующих сел, происшедшие из переходных, уже в документах XIV—XVII вв. либо на нынешней карте³³. Однако ряд сел, вероятно, так и не доживает до момента преобразования переходных названий в полную форму, либо изменение их названия не отразилось в документах. Доля таких сел в общем числе сел с первичными и переходными формами топонимов в XIV—XV вв. невелика (до 10%), а в общем объеме упомянутых в документах сел их еще меньше (до 4%). Села с первичными и переходными формами топонимов составляют более 40% всех сел и селищ, упомянутых в документах конца XIV — первой половины XV в.³⁴

Важно также выяснить, как отразилась неоднократная перестройка системы землевладения в феодальной Молдавии³⁵ на формировании полных топонимов сел. Из прослеженных топонимов, впервые упомянутых в документах XIV—первой половины XV в., подавляющая часть (более 50%) сохранилась без изменений вплоть до наших дней. Многие (до 30%) села этого времени исчезли, и лишь около 20% меняли свои названия на протяжении феодальной эпохи.

Гораздо труднее ретроспективно определить возможность изменения переходных форм топонимов, что очень важно для выявления допустимой грани их древности. Важно выяснить, могло ли, скажем, «село Игната» прежде называться «селом Иванко», а еще древнее — «селом Борзи», не приобретая полной формы топонима — Игнатешты, Иванковцы или Борзешты.

В молдавских документах XIV—XVII вв. не отмечено «и одного случая, когда бы село, впервые упомянутое с переходной формой топонима по имени определенного лица, было названо снова переходной формой топонима, но по имени другого лица, во владение которого оно перешло. Например, село Бодино, утвержденное в 1400 г., августа 4 во владении Никулы, впоследствии не называется селом Никулы, а приобретает к 1461 г., августа 8 полный топоним Никулешты.

Вообще после того, как село получает полный топоним, не прослежено ни одного случая изменения его названия снова через переходные формы топонимов. Переход от полного к новому полному топониму, по-видимому, осуществляется непосредственно, минуя переходные формы, как это к примеру, было с селом Пыткаешты, купленным в 1448 г., июля 15 Чернатом и к 1468 г., сентября 28 уже называвшимся Чернатешгы.

Память о первооснователях и первовладельцах сел увековечена во многих документах вплоть до XVI в., особенно в тех, которые оформляют переход или закрепление владения селом их далекими потомками, даже если село меняет свое название. В 1445 г., апреля '5 некий Костя продал селище Станижешты, «где был Станига», которое он в свою очередь купил некогда у «станиговых сынов» Оанчи и Ильи. Село Станиги упомянуто в документе 1424 г., февраля 16, а в 1428 г., июля 29 оно уже называется Станижаны.

В 1499 г., ноября 26 во владении Бистрицкого монастыря упомянуто село Бировичешты, где был Бираи, полученное монастырем еще при господаре Александре I. В 1446 г., февраля 21 мы находим это же село Бираешты во владении Кости Бировича (то есть сына Биры), которое он купил у Михаила Моймескула. Село Биры перешло к Бистрицкому монастырю, затем, побывав во владении Михаила Моймескула, было выкуплено у него сыном Биры — Костей. В конце XV в. еще жива память о первом владельце села — Бире (Бираи).

В 1555 г., марта 13 господарь Александр Лапушняну подтверждает потомкам Михаила части села Турбурены на Дубраве, «где был Михаила», со ссылкой на существование документа от Александра I. А в документе 1437 г., декабря 20 среди вотчин, подтверждаемых Михаилу Дорохойскому, есть села на Высокой Дубраве. Одно из этих сел — Михалашаны — к середине XVI в. слилось с селом Турбурены.

В 1581 г., мая 8 потомкам бояр Стравичей подтверждается их давнее, еще со времен господаря Александра I, владение — село Хаснашаиы, «где был Драгомир Хасныш». Акт господаря Александра I, подтверждающий владение сыновьями Стефана Стравича селом «где есть Her Барбоси и Драгомир Хасныш», датируется 1426 (либо 1416) г. Из этой грамоты мы узнаем, что село является «выслужением» Стефана Стравича и, перейдя в его владение, сохранило до конца XVI в. в названии, усиленном формулой «где был Драгомир Хасиыш», имя своего первооснователя — Хаснашаны.

Только те села меняли свои названия, где, как указывалось в документах, находились или появлялись дома их владельцев. В 1414 г., августа 2 Тоадер Питик получил во владение 3 села: одно на Кобыле, «где у него есть дом, где был Вериш Станислав»; другое в устье р. Жеравец «на имя, где был Лие и Циганеш — князья»; третье на Бырладе, «где у него другой дом, где есть Тамаш и Иван — князья». Первое из этих сел («где у него есть дом») к 1528 г., марта 4 носит уже название по новому владельцу — Питичены; второе в 1436 г., сентября 19 называется Лиешты, сохранив в названии имя одного из князей; третье («где у него другой дом»)—также к 1507 г., февраля 28 получило название Питешты.

В 1429 г., июня 1 Оника получает во владение село на Жижии, «где у него есть дом», подтвержденное затем господарем в 1432 г., января 13 («где есть его дом»). А из документа 1555 г., марта 13 мы узнаем, что село Онканы принадлежало некогда Драгошу, внуку Оанчи, получившему его от господаря Александра I, и в этом селе, по-видимому, до Оанчи был жуде Ман.

Село Пыткаешты, покупка которого Чернатомплоскаром была оформлена господарским актом 1448 г., июля 15, через 19 лет уже называется Чернатештами, а в подтвердительной грамоте 1468 г., сентября 24 указано, что в селе находится дом нового владельца, но куплено оно у Стана Пытки.

Итак, большая часть молдавских сел сохраняет свое начальное название, связанное с его первооснователем или первовладельцем, а меньшая часть меняет наименование с появлением в селе усадьбы нового владельца, но в документах в таком случае остается память о первооснователе или первоала дельце села. Это явление, требующее своего объяснения, очень важно при определении древности существования сел с переходными топонимами.

У нас нет оснований для утверждения, что поселение с первичным топонимом, например «село, где есть Коман» (1409, I.28), «село Долха» (1428, VII. 11), «село, где дом Драгоша» (1432, I. 17), прежде было основано другим лицом, принадлежало ему 'или его родичу. При переходе села непосредственно по наследству или к иному владельцу (если там не появляется новая усадьба) в ходе формирования его названия появляется переходная форма того же топонима. Например, в 1436 г., декабря 7 во владение протопопа Юги утверждаются села, среди которых село «где есть Барб Стан и Стаичул... обе жудечии», а в 1439 г., июля 2 тому же Юге и его сыну Михаилу подтверждается село «где был Барб Стан, обе части».

Первичная и переходная формы топонимов особенно распространены в молдавских документах первой половины XV в., составляя, как уже отмечено выше, более 40% всех названий населенных пунктов. Во второй половине XV в. они резко сокращаются и практически почти исчезают в XVI столетии. Вероятно, в этом отразился ход феодализации молдавской сельской общины, приведший, с одной стороны, к выработке новой полной формы топонима, с другой — к изменению названия части сел (с усадьбой новых владельцев) в процессе перестроек системы феодального землевладения. Однако это особая, сама по себе обширная тема, нуждающаяся в специальном внимании и выходящая за рамки публикуемой работы.

Сейчас же для нас важно лишь то, что первичные и переходные топонимы молдавских сел связаны с именами их первооснователей или первовладельцев и бытуют на протяжении жизни не более одного или двух поколений. Существование первичных и переходных топонимов сел является, по-видимому, реминисценцией раннефеодальной сельской общины, почти исчезнувшей к концу XIV — началу XVI в. вместе с оформлением старовотчинной структуры землевладения³⁶.

Для предложенного ретроспективного метода определения времени существования наиболее древних упоминаемых в молдавских документах XV в. сел важно иметь надежные доказательства их существования в прошлом до определенного рубежа, причем не больше чем данное усредненное расчетное количество лет (terminus post guem), ибо пределы позднего рубежа вытекают из самого существа метода.

Первичные и переходные топонимы довольно четко определяют ранний рубеж существования сел в пределах жизни соответственно одного и двух поколений. С полными топонимами дело обстоит гораздо сложнее. На первый взгляд время существования полных топонимов (или цепь их смены) может быть отнесено в прошлое как угодно далеко. Однако в определении возможного раннего рубежа их существования можно опереться на исследования топоиимистов, связывающих появление полных форм названия сел с возникновением феодальной собственности на землю.

Господствующие в молдавской топонимике XV в. полные формы названия сел, образованные при помощи суффиксов -ень (-аиь), -ешть, -овцы (-евцы), -инцы, показывают принадлежность поселений какому-либо коллективному собственнику земель села (семье)³⁷. Вначале это была, вероятно, семья главы сельской общины (кнеза, жуде, ватамана или одного из членов общинного совета старейшин), узурпировавшая вместе с развитием феодальных отношений не только общинные земли, но и власть³⁸. Глава сельской общины мог быть не только первовладельцем, но и первооснователем нового села.

Таким образом, появление полных топонимов нужно рассматривать как следствие феодализации волошской общииы, начало которой можно отнести ко времени, предшествовавшему возникновению молдавской феодальной государственности. Во всяком случае в Марамуреше, тесно связанном с Молдавией историческими судьбами, появление наследственного феодального землевладения исследователи относят с оговорками к концу XIII в.³⁹

В обычных условиях применения выборочного метода исследователь устанавливает величину репрезентативной (представительной) выборки, исходя из объема генеральной совокупности и необходимой точности результатов исследования, из своих физических возможностей и имеющегося в распоряжении времени на обработку данных. В нашем конкретном случае объем выборки лимитировался приемлемыми хронологическими рамками генеральной совокупности и возможностью установить числовое значение интересующего нас признака, т. е. периода образования топонима. Избран достаточный для получения репрезентативных выборок и в то же время непосредственно смыкающийся с XIV в. период — первая половина XV в. При этом полагаем, что темп процесса образования названий сел был практически равным или очень близким в XIV и XV вв. Населенные пункты, упомянутые в документах конца XIV — первой половины XV в., составили генеральную совокупность, из которой сделаны выборки.

Однако, прежде чем производить выборку, нам пришлось устранить некоторые методические сложности, связанные с организацией отбора данных. Дело в том, что должен выдерживаться принцип случайного, но не беспорядочного отбора. Для того, чтобы его соблюсти, необходимо учитывать особенности исторического материала.

Свои трудности возникли при определении объема генеральной совокупности. В генеральную совокупность включены не только села, но также пустоши и селища, то есть все пункты, которые могли пройти и в подавляющей части прошли путь образования топонимов. Это сделано для того, чтобы избежать искусственного уменьшения объема генеральной совокупности и, следовательно, увеличения процента выборки, ее репрезентативности, сокращения величины ошибки⁴⁰.

Проще всего было бы ограничиться определением средней продолжительности периода появления первого упоминания топонимов сел от отмеченного в документах момента их основания⁴¹. Но при этом значительная часть сел, упомянутых только с первичным топонимом («село Игната»⁴², «село, где есть Стаикуц»⁴³ и другие), выпадает из области исследования, так как мы лишены возможности определить среднее время появления этих топонимов с момента основания села из-за почти полного отсутствия в документах необходимых данных⁴⁴.

В то же время из документов можно извлечь более или менее достаточные выборки числовых значений периодов формирования полных топонимов, начиная с момента основания села и с появления первичного топонима, и подвергнуть их статистической обработке. Определив среднее значение всего периода формирования полных топонимов-дериватов (обозначим его через В) и значение периода образования деривата из первичного топонима (обозначим его через Б), мы можем найти приближенное значение периода образования первичного топонима с момента основания села (обозначим его через А), ибо В=А+Б, откуда А=В — Б.

Особое место занимают также достаточно часто упоминаемые названия сел переходной формы, представляющие некоторый шаг по пути оформления полных топонимов в сравнении с первичными⁴⁵: «село, где был Братул» (1408, сентября 16)⁴⁶, «село Опришево и Онино» (1415, июля 12)⁴⁷. Несомненно, что к моменту появления в документах подобных названий эти села существовали дольше поселений с первичными топонимами. В очень редких случаях удается проследить появление таких названий сел. Село Могоша (1400, сентября II)⁴⁸ через 38 лет упомянуто как село Могошево (1438, марта 5)⁴⁹; село «где есть Барб Стан» (1436, декабря 7)⁵⁰ спустя всего три года уже названо «где был Барб Стан» (1439, июля 2)⁵¹.

Как показала практика, относить эти топонимы к числу первичных нельзя и потому, что кривая выборочного распределения получается двухвершинной — признак неоднородности выборочных данных⁵².

Для определения среднего приближенного значения периода появления таких топонимов (А1) необходимо произвести новую выборку достаточно часто встречающихся в документах случаев оформления их в полные (Б1). Тогда, зная из первой выборки значение всего периода появления полных топонимов с момента основания села (В), можно получить среднюю величину периода появления названий сел переходной формы: А1 = В — Б1.

При отборе единиц в выборку выявлена также следующая характерная особенность. Во многих документах упоминаются сразу два или несколько сел с первичными топонимами. Затем, спустя некоторое количество лет, эти же села вновь называются вместе в одном документе, «о уже с вторичными топонимами. Так, їв декабре 1428 г. господарь Александр I подтвердил сыновьям вариика Ивана села «где был ватаман Минко» и «у става (т. е. пруда)»⁵³, а в документе 1475 г., апреля 25 эти же села, но уже с полными топонимами — Дворничаны (т. е. село ворника— «дворника») и Ставчаны — вновь подтверждаются их владельцам⁵⁴. В документе от 22 февраля 1446 г. находим прикуток «где ватаман Давид», села Русонега и Доброчина⁵⁵, а всего через два года указываются их полные топонимы — Давыдовцы, Руснедзешты, Добрачинешты⁵⁶. Казалось бы, следует в каждом случае отбирать по два или более одинаковых значения периода образования вторичных топонимов. Однако, как показали расчеты, это приводит к искажению результатов. В действительности такие лары документов показывают по одному периоду, т. е. в первом случае не два значения по 47 лет, а одно, во втором случае соответственно не три значения, а одно в 2 года.

При отборе единиц выборки, чтобы соблюсти их достоверность, не принимались во внимание тексты документов, дошедшие до наших дней в переводах, и тем более те из них, которые известны в позднем изложении, ибо в этих случаях часты искажения названий сел или замена первичных топонимов подлинника привычными переводчику, устоявшимися полными топонимами.

Принятый нами порядок отбора в выборку данных, наличие которых в документах само по себе подвержено большому числу случайностей, отнюдь не противоречит, а, наоборот, полностью отвечает условиям применения выборочного метода, при котором выборка должна быть организована по принципу строго беспристрастного, случайного, но не беспорядочного отбора.

Принцип беспристрастного отбора заключается в следующем: «а) выбор той или иной конкретной единицы совокупности для обследования должен быть независим от воли лица, производящего отбор; б) выбор единицы совокупности должен быть независим от значения изучаемых статистических характеристик (показателей), которыми обладают единицы совокупности; в) при каждом акте отбора все единицы совокупности должны иметь одинаковую вероятность попадания в выборку⁵⁷».

Произведенные нами выборки полностью отвечают этим условиям: а) единицы отбирались только в зависимости от того, удавалось ли определить время первого упоминания полного названия села, что целиком было сопряжено со случайным наличием такого документа; б) отбор единиц изучения производился независимо от значения конкретного периода формирования топонимов от 1 года до 154 лет; в) каждый акт отбора был совершенно случайным и бесповоротным, зависел от множества привходящих обстоятельств и, таким образом, ставил все единицы в равноправное положение.

Учтенные при отборе единиц методические особенности, неизбежные при работе с таким специфическим материалом, как письменные исторические источники, также обеспечили случайность и беспристрастность полученных выборочных данных, устранив беспорядочность отбора.

Итак, для определения приближенной давности существования сел, упомянутых в молдавских документах конца XIV — первой половины XV в., мы располагаем тремя формами топонимов, составивших соответственно три выборки.

Выборка I. Полная форма топонима (например, Владимировны, Темешешты). Определение всего периода формирования полной формы топонимов с момента основания села (В).

Выборка II. Первичная форма топонима (например, «село, где есть Негш», «село, где дом Питика»), Определение периода появления первичной формы топонимов с момента основания села (А). А = В — Б.

Выборка III. Топонимы переходной формы — от первичной к полной (например, «село Опришево», «село, где был Лие»). Определение периода появления переходной формы топонимов
с момента основания села (А1). А1 = В — Б1.

Полученная в хронологических рамках полувека (от последних лет XIV до середины XV в.) генеральная совокупность включает в себя 850 единиц (поселений, селищ, пустошей для сел).

Отбор единиц в выборки производился по способу собственно случайного, бесповторного наблюдения. Первым вариантом, вошедшим в выборку I для определения среднего периода появления полной формы топонимов с момента основания села (В), оказалось упоминание в дарственной грамоте 1399—1400 гг. места для села пана Брае, где затем возникло село, полный топоним (дериват) которого — Братцы — отмечен в акте 1443 г., ноября 29⁵⁸, то есть через 43 г. До этого в документе 1398 г., июля 2 названо село Комаиа, дериват которого не удалось найти в документах XV—XVII вв., поэтому указанный пример (В выборки не вошел. По этой же причине (Не вошло в выборки и село Цыбана на Гырбовце (иыне с. Цыбанешты-Бухлей) из акта от 1399 г., ноября 28.

Первый вариант выборки II оказался в грамоте от 4 августа 1400 г., которой господарь Александр I передавал во владение боярина Никулы село, впоследствии, в 1461 г., августа 8, то есть через 61 год, названное селом Никулешты.

Наконец, первым вариантом выборки III стало значение появления деривата села Бодино из документа 1398 г., июля 2, который мы находим спустя всего 6 лет — в 1404 г., июля 20 (Бодинцы).

Таким же образом мы находим периоды появления полных топонимов сел, упомянутых в документах первой половины XV в., вплоть до акта 1450 г.

Для установления древности топонимов, а отсюда и поселений, носящих эти «названия, отсчет времени должен производиться соответственно от самых ранних упоминаний первичных, переходных или полных форм топонимов. При определении времени существования сел следует учитывать высказанные ранее соображения (см. стр. 78—79), позволяющие ограничить их существование периодом не старше пределов нечисленных доверительных интервалов. Для первичных и переходных топонимов это соответственно примерная продолжительность жизни одного или двух поколений⁵⁹. А для полных — во веяном случае не ранее последней четверти XIII — первой четверти XIV в.
Например, уже в наиболее ранней жалованной грамоте от 1392 г., марта 30 назван полный топоним села Букуровцы. Отсчитав принятые за период формирования полных топонимов от основания села (В) 68—122 года, найдем примерное время его основания — между 1270—1324 гг. В 1400 г., августа 4 некий Никуда получает во владение село Берово (переходный топоним). Принятый нами период образования переходных топонимов равен 48—58 годам, следовательно, это село основано около 1342—1352 гг., т. е. к середине XIV в. Село с первичным топонимом «где есть Коман» из акта 1409 г., января 28 было основано 15—45 лет назад, где-то в последней трети XIV в.

Чтобы избежать нарочитого увеличения численности населенных пунктов XIV в. и времени их существования, следует применять, на наш взгляд, минимальные значения пределов доверительных интервалов, т. е. соответственно 68, 48 и 15 лет. Поэтому отбор топонимов из документов XV в. нужно производить вплоть до 1468 г. для полных топонимов, до 1448 г.— для переходных и до 1415 г. — для первичных, ибо населенные пункты, упомянутые в более поздних документах, окажутся уже в пределах XV в. Так, основание села Маневцы, упомянутого в последней грамоте 1468 г., приближенно должно быть отнесено к 1400 г., а села Берешты из первой грамоты 1469 г. — уже к 1401 г. Разумеется, эти даты условны, и, чтобы нивелировать ошибку метода, следует относить то или иное поселение к отрезку времени определенной длительности.

Эта система ретроспекции позволит в известной мере приближения представить динамику сельского расселения и движение народонаселения Молдавии XIV в. как во времени, так и в пространстве путем картографирования. Результат, полученный при этом, конечно, окажется идеализированным, усредненным, однако с высокой степенью вероятности приближающимся к действительности. Время существования отдельного конкретного села может быть определено с довольно большой ошибкой, но по мере накопления количества поселений общая картина становится реальной.

Предложенный метод определения приближенных значений периодов появления топонимов сел, конечно, нуждается в усовершенствовании. Необходимо искать пути Обоснования ранних пределов появления полных топонимов, увеличения малых выборок до объемов обычных, чтобы сопоставление их данных не приводило к неизбежным в таких случаях новым искажениям результатов; может быть, следует применить иной вид выборочного наблюдения. Усовершенствование метода приведет к уточнению данных о величине периодов появления топонимов, но в любом случае позволит математически обоснованно представить ретроспективную картину расселения и динамику народонаселения в Молдавии XIV в. Метод ретроспективного анализа расселения и движения народонаселения, по-видимому, окажется пригодным в подобных изысканиях и для других регионов за пределами Молдавии.

¹См. обзоры: П. П. Бырня. Сельские поселения Молдавии XV — XVII вв. Кишинев, 1969, стр. 92— 95; (далее: Сельские поселения...); П. Г. Дмитриев. Народонаселение Молдавии. Кишинев, 1973, стр. 6— 11; St. Stefdnescu. I stone Si demografie. Studii, revista de istorie, 1967, N 5; §t. Pascu. Demografia istoricS. Populate Si sotietate, I. Cluj, 1972, p. 43—74.
²П. П. Бырня. Карта сельских поселений Молдавии XV в. Проблемы географии Молдавии, вып. 1. Кишинев, 1966.
³П. Г. Дмитриев. Указ. соч., см. карту на стр. 80—81.
⁴Там же. Д. М. Драгнев. Динамика численности народонаселения и некоторые миграционные процессы в Карпато-Дунайских землях в XVIII в. — В сб.: Юго-Восточная Европа в средние века. Кишинев, 1972; И. А. Котенко, Н. А. Мохов, П. В. Советов. О тенденции роста народонаселения Молдавии в эпоху феодализма. УЗИИЯЛ Молд. фил. АН СССР, т. 6. 1957; Д. М. Драгнев, П. В. Советов. Перестройка структуры землевладения в Молдавии XV—XVIII вв.— сИсторня СССР», 1968, № 1.
⁵Documente privind istoria Rominiei. Seria A. Moldova. Veacul XIV—XV (далее: DIR (XIV—XV), vol. I, (1384—1475). Buc.. 1954, N 1 —14.
⁶A. D. Xenopol. Istoria Rom&nllor din Dacia TraianS, vol. II. Buc., p. 201— 202.
⁷D. Onciul. Epocile istoriel rom&ne Si tmpSrtirea ei. Buc., 1906, p. 19.
⁸H. Stahl. Contributii la Btudiul satelor devalmae romflnesti, vol. I. Buc., 1958, p. 104—106.
⁹С. C. Giurescu. Tlrguri sau orase Si cetati moldovene din secolul al X-Iea ptnS la mijlocul secolului al XVI-lea. Buc., 1967, p. 71—72; П. П. Бырня. Сельские поселения..., стр. 95.
¹⁰Н. Stahl. Op. cit.; С. Giurescu. Op. cit., p. 71; П. П. Бырня, там асе; G. Ghibdnescu. Surete izvoade, vol. II. Iasi, 1907, p. 112.
¹¹M. Costdchescu. Documentele moldovenesti tnainte de §tefan cel Mare, vol. І — II. Iasi, 1931—1932. (далее: Cost., — I —II).
¹²Молдавия в эпоху феодализма. Сборник документов, том I. Кишинев, 1961 (далее: МЭФ — I),стр.67 и далее.
¹³МЭФ — I, стр. 383.
¹⁴Док. 1409 г., января 28. — Cost.— I. Р64.
¹⁵Док. 1471 г., августа 13 — I. Bogdan. Documentele lui Stefan cel Mare, t. I. Buc., 1913, p. 157.
¹⁶П. Л. Бырня. Сельские поселения..., стр. 95.
¹⁷D. Onciul. Op. cit., p. 19.
¹⁸H. Stahl. Op. cit., p. 105—106; Giurescu. Op. cit., p. 71—72; П. П. Бырня. Там же.
¹⁹В современном русском языке древнее значение слова «век» сохранилось в словах «вековать», «вековечный», «вековуха». В польском языке соответствующее выражение «od wiekow» имеет то же значение — с незапамятных времен, непокой веку (Польско-русский словарь. М., 1958). То же в болгарском и чешском языках.
²⁰Тома с грамотами XIV—XV вв. (1384—1500) вышли еще в 1954 г. (Documente privind is tori a Romaniei. Seria A. Moldova. Veacul XIV—XV, vol. 1 (1384—1475). Buc., 1954; Veacul XV, vol. 2. (1476—1500). Buc., 1954) и с тех пор подверглись довольно значительному пересмотру. В результате некоторые документы былн изъяты как фальшивые или не вызывающие доверия. D. P. Bogdan. Acte false atnbuite lui Alexandra cel Bun. Revista arhivelor, 1965, N 2; L. §imanski. Precizari cronologice privind Istoria Moldovei Tntre anii 1432—1447. Anuarul Institutului de istorie si arheologle. Iasi, VII, 1970; iaem. Falsificarea раrtiala a unui document din vremea lui Alexandra cel Bun. Revista arhivelor, 1971, N 3.
²¹Молдавия в эпоху феодализма. Сб. документов, том I. Кишинев, 1961.
²²D. Arama. Regeste de documente de la Stefan cel Mare. Studii Si cercetari ^tiinfif ice — Acad. Rom., Filiala Iasi, istorie, 1956, fasc. 1; D. G. lonescu. Un document necunoscut de la Alexandra cel Bun. Romanoslavica, IV. Buc., 1960;
P. Mihail. Documente inedite ale cancelariei moldoveneti din veacul al XVI-lea, Studii, 1964, N 2; D. P. Bogdan. Doua acte emise de Stefan Si Ilia fiii lui Alexandra cel Bun. Anale ale Universitatii din Bucurejti, ser. jtiinje sociale, istorie, 1966. D. Constantinescu. Documente moldovenejti din sec. XV—XVII. Anuartit Institutului de istorie Si arheologie. Iasi (далее: AIIAI), VII, 1970; C. Turcu. Trel documente moldovenesti inedite din secolele XVI— XVII. AIIAI, VII, 1970; P. Mihail. Alte acte romftnesti de la Constantinopol. AIIAI, VII, 1970; IX, 1972; I. Caprosu. Patra documente de la Stefan Tomsa al II-lea. AIIAI, IX, 1972 h др.
²³M. Costachescu. Op. cit.; idem. Documented moldovenesti de la Stefan cel Mare. Iasi, 1933; idem. Docu-mented moldovenesti de la Bogdan Voevod (1504—1&17). Iasi, 1940; idem. Documente dela Stefan cel Mare. Iasi, 1948.
²⁴I. Bogdan. Documentele lui Stefan cel Mare, t. I—II. Buc., 1913 (далее: Bogdan — I, II).
²⁵T. Balan. Documente bucovinene, vol. I (1507—1653). Cemauti, 1933; P. Mihailovici. Opt documente moldovenesti dinainte de Stefan cel Mare. Iasi, 1933 (далее: Mihailovici); idem. Documente moldovenesti gasite la Constantinopol (1462— 1755). Iasi, 1933; A. V. Sava. Documente privitoare la ttrgul Si (inutul Orheiului. Buc., 1944; D. P. Bogdan. Acte moldovenesti dinainte de Stefan cel Mare. Iasi, 193Э.
²⁶См. I. Iordan. Toponimia romftneasca. Buc., 1963; А. Еремия. Нуме де локалнтэць. Студну де топоннмне молдовеняскэ. Кншинэу, 1970.
²⁷Cost. — I, р. 37.
²⁸Cost. — I, р. 187.
²⁹И. Г. Венецкий, Г. С. Кильдишев. Основы теории вероятностей и математической статистики. М., 1968, стр. 47.
³⁰И. С. Пасхавер. Закон больших чисел и закономерности массового процесса. М., 1966, стр. 93—118.
³¹Пользуюсь случаем выразить признательность за консультации по ряду специальных вопросов применения данного метода математикам П. Й. Васильеву (Кишиневский госуниверситет), Э. Ф. Казанцеву (Институт математики АН МССР).
³²В молдавских документах конца XIV — первой половины XV в. Топонимы, образованные при помощи суффикса -ов (-ев), -ово (-ова), составляют незначительную часть (около 2%). Они представляют собой полную форму названия села (Липова — 1404, VI, 28; Валева — 1413, VII, 6; Садова, Лоэиова — 1420, IV, 25; Василов — 1448, II, 23 и другие), преобразованную из переходной при помощи славянского по происхождению суффикса, сохранявшего свою продуктивность в основном до XVI в. — См. А. И. Еремия. Указ. соч., стр. 149—152.
³³А. И. Еремия. Указ. соч., стр. 71— 103.
³⁴Это период наиболее интенсивного, отмеченного в документах появления новых топонимов сел.
³⁵П. В. Советов. Исследования по истории феодализма в Молдавии, т. I. Кишинев, 1972.
³⁶П. В. Советов. Указ. соч., стр. 84— 87.
³⁷А. И. Еремия. Указ. соч., стр. 71— 76; В. А. Никонов. Топонимы -нвцы, -ннцы на Украине. Вопросы географии, вып. 70. М., 1966.
³⁸Подробнее см. Н. А. Мохов. Молдавия эпохи феодализма. Кишинев, 1964, стр. 107—112; R. Рора. Jara Maramuresului їп veacul al XIV-lea. Buc., 1970, p. 143—147.
³⁹R. Popa. Op. cit., p. 146.
⁴⁰Понимая несовершенство ряда сторон метода, связанных с недостатками источниковедческой базы, автор полагает излвшним нарочито поднимать уровень точности расчетов.
⁴¹Считается, что феодал в подавляющих большинстве случаев заселял земельное владение вскоре после его приобретения.
⁴²1412 г., И, 19 —DIR, XIV—XV, I, р. 29.
⁴³1426 г.— Cost.— I, р. 182.
⁴⁴Для первой половины XV в. мы можем проследить кажется, всего два таких случая. В 1428 г. Тавадар получил пустошь на ручье Мелншкоя, а через 10 лет, в 1438 г., указывается село «на Мелишкову потоке, где ест Тадор Мелишка. которое в 1498 г. уже известно как село Мелешканы (см. Cost. — I, р. 205—206; Cost. — II, р. 26). Одни из крупных молдавских феодалов XIV в. Костя и его братья, сыновья ворника Ивана, получили в наследство в 1429 г. среда прочих вотчин землю в устье р. Чугур. Через несколько лет (в 1431 г.) мы находим здесь село Костнча, на-звание которого оформляется впо-следствии (1499 г.) в Костешты (см. Cost. —I, р. 269—270, 317; Bogdan —П, р. 130).
⁴⁵А. И. Еремия. Указ. соч., стр. 150— 151.
⁴⁶Cost. — I, р. 61.
⁴⁷Mihailovici, р. 5.
⁴⁸Cost. — I, р. 43.
⁴⁹Cost. — II, р. 15.
⁵⁰Cost. — 1, р. 498.
⁵¹Cost. — II, р. 41.
⁵²Н. М. Виноградов, В. Т. Евдокимов, Е. М. Хитарова, Н. И. Яковлева. Общая теория статистики. М., 1968, стр. 179.
⁵³Cost. — I, р. 233.
⁵⁴Bogdan — I, р. 203.
⁵⁵МЭФ — I, стр. 13.
⁵⁶Документ 1448 г., апрели 5. Там же, стр. 17.
⁵⁷Статистика. Коллектив авторов под руководством акад. С. Г. Струмилина. М., 1969, стр. 154.
⁵⁸Здесь и далее ссылки на издания документов не даются. Подавляющая часть из них опубликована в кн.: Documente privind istoria Rom&niei u Documente Romaniae Historica. A. Moldova. Исключения оговариваются.
⁵⁹Средине показатели продолжительности жизни взрослого населення (около 40 лет) и предполагаемой средней длительности поколения (немногим более 20 лет) в первые века II тыс. н. з. на юге Европейской части СССР согласуются с полученными средними значеннями периодов появления первичных н переходных топонимов. (См. В. П. Алексеев. Палеодамографни СССР. «Советская археолргня», 1972, № 1, стр. 16—19, рис. I).

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4753

загрузка...

Другие книги по данной тематике