Дубова Н.А. Антропология Гонур Депе: так есть ли степной антропологический компонент у земледельцев II тыс. до н.э. Южного Туркменистана?*
|
Антропологический состав населения эпохи бронзы Средней Азии изучен достаточно подробно. Перечисление только основных работ заняло бы достаточное место в этом сообщении. Тем не менее краниологическая серия из Гонур Депе - теперь хорошо известного памятника Бактрийско-Маргианского археологического комплекса конца III-II тыс. до н.э. в юго-восточном Туркменистане (Сарианиди В.И., 2002; 2005; 2008 и др.) - занимает важное, можно сказать особенное, место среди синхронных. Этому способствует, прежде всего, ее численность (половозрастные определения проведены почти в 4000 случаях - Дубова Н.А., Рыкушина Г.В., 2007). Серия представляет большой могильник Гонура, раскопанный полностью (Сарианиди В.И., 2001; Sarianidi V., 2007), а также серию более поздних захоронений, устроенных в руинах некогда величественных зданий, а также вокруг таковых (Dubova N.A., Rykushina G.V., 2007). Благодаря этим особенностям, мы имеем возможность проанализировать изменчивость особенностей строения головы, лица, а в некоторых случаях и посткраниального скелета (в задачи данной работы этот аспект не включен), начиная с конца III тыс. до н.э. (периодом освоения древней дельты р. Мургаб) и заканчивая II тыс. до н.э. (временем полного запустения Гонура в связи с уходом отсюда водных потоков). Как хорошо известно, именно этот период времени, особенно его заключительная стадия, характеризуется интенсивными множественными контактами культур степной бронзы с оседло-земледельческим населением Средней Азии. Археологически такие контакты хорошо выражены и в Хорезмском оазисе, и в южных районах Таджикистана, Узбекистана и, частично, Туркменистана. В антропологическом же отношении значительная примесь степного населения, части которого свойственен палеоевропеоидный (низко-широколицый долихокранный) европеоидный тип, заметно прослеживается лишь в северных среднеазиатских районах (см., например: Гинзбург В.В., Трофимова Т.А., 1972, с. 98; Яблонский Л.Т., 1996, с. 58), тогда как среди южных земледельцев этот вопрос является предметом дискуссии (см., например: Кияткина Т.П., 1987, с. 51-52, а противоположная точка зрения - Громов А.В., 1995, с. 156-159; Ходжайов Т.К., 2004, с. 96, 101; Яблонский Л.Т., 2004, с. 284).
В этой связи было бы важно проанализировать антропологические особенности двух групп гонурского населения - более раннего, захороненного на большом некрополе, и более позднего, останки которого найдены в руинах былых зданий (далее - «руины»). Для сравнения было привлечено 68 краниосерий энеолита - поздней бронзы как по земледельческому, так и скотоводческому населению разных районов Средней Азии и близлежащих регионов. Сравнение проводилось методом главных компонент с использованием стандартного статистического пакета Statistica. Как показывают результаты факторного анализа (использовались продольный, поперечный, высотный, скуловой диаметры, верхняя высота лица, высота и ширина носа, высота и ширина орбиты от mf), первые три фактора описывают более 60% межгрупповой изменчивости. Первый фактор (20,1% вариабельности) дифференцирует группы по верхней высоте лица, высотам орбиты и носа. Второй фактор (16,1%) - только по продольному диаметру и наименьшей ширине лба. Интересно, что третий фактор, определяющий 24,1% изменчивости, включает наибольшие нагрузки по всем широтным размерам (поперечный, наименьший лобный, скуловой диаметры и ширина орбиты). Высота черепа (ba-br), будучи ведущей в четвертом факторе вместе с шириной грушевидного отверстия, описывает 14,9% межгрупповой вариации. График, построенный на основании распределения значений 1 и 3 факторов (суммарно оценивают 44,2% изменчивости) по привлеченным группам, достаточно четко дифференцирует серии по территориям. Все казахстанские, южносибирские, алтайские, а также урало-поволжские группы имеют положительные значения F3, а почти все популяции Ирана, Пакистана, долины р. Инд, южных районов Узбекистана, Таджикистана и Туркменистана - отрицательные. Совершенно отдельно расположились лесные и лесо-степные группы - окуневские, карасукские, саргатские могильники, - а также с основной территория Китая. Исключение из последних составляет могильник Гумугу из Синьцзяня (№37), который расположился по сумме указанных признаков рядом с заравшанской серией из Дашти-Казы (№6). Наоборот, от основной массы отмеченного «облака» оторвалась небольшая серия из казахстанского Тасты-Бутака (№44), своеобразие которой отмечалось еще ее исследователем (Гинзбург В.В., 1962). Здесь мы не будем останавливаться на анализе расположения всех привлеченных серий на этом графике. Уделим внимание лишь месту обеих гонурских серий. Прежде всего надо отметить, что все серии, представленные на фрагменте графика, приводимого на рисунке 1, на общем поле всех 68 групп, достаточно близки друг к другу. Здесь мы приводим только его фрагмент для того, чтобы было возможно разобраться с конкретным положением наиболее близких к Гонуру серий. Характерно, что мужские черепа «гонурцев» с некрополя (№1) практически не отличаются по продольным и высотным размерам от таковых из «руин» (№2), в то же время черепа из «руин» имеют заметно большие широтные размеры. Захороненные в некрополе ближе всего к черепам V и IV слоев из Хасанлу (№36, Иран). Почти такая же закономерность отличает две части (более раннюю №30 и более позднюю №31) серии из иранского Тепе Гиссара, который в целом оказывается имеющим чуть меньшие высотные размеры лица. Обращает на себя внимание «разброс» краниосерий из Хараппы. Черепа R 37 (№26) имеют почти такие же значения F1, как и обе серии из Гонура и Хасанлу (№36), а по F3 (широтные показатели) они практически сливаются на графике с гонурскими «руинами». Хараппа Н (№27) по обоим факторам сильно отличается от R 37, сближаясь с сериями из Тигровой Балки-I (Вахаш - №10), из Дальверзина (№8) и зарафшанского Сазагана (№4), имея несколько большие высотные, а также широтные показатели. Очень показательно, что неподалеку от этого скопления на графике оказались серии из Кокчи-III (№14) и «андроновцы» Западного Казахстана (№53), что лишний раз подтверждает особенность населения этой территории, на что было обращено внимание еще В.П. Алексеевым (1964), В.В. Гинзбургом и Т.А. Трофимовой (1972). Возвращаясь к разнообразию населения Хараппы, отметим, что серия G289 (№28) оказывается очень похожей на черепа из иранской Шахри-Сохта (№29) и таджикского Макони Мор (№13). Почти на таком же расстоянии от нее, но имея другие значения первого и третьего факторов, расположились туркменский Пархай-2 (№20) и упоминавшийся иранский Тепе Гиссар-III (№31). 
Рис. 1. Фрагмент графического сопоставления мужских краниосерий в плоскости первой и третьей главных компонент. Обозначения групп: 1 - Гонур, некрополь (Dubova, Rykushina, 2004); 2 - Гонур, руины (Dubova, Rykushina, 2004); 3 - Джаркутан (Алексеев, Ходжайов, Халилов, 1984); 4 - Сазаган (Ходжайов, 2004); 8 - Дальверзин (Гинзбург, Трофимова, 1972); 10 - Тигровая Балка-I - Вахш (Кияткина, 1987); 12 - Тигровая Балка-III - Ойкуль (Кияткина, 1987); 13 - Макони Мор (Кияткина, 1987); 14 - Кокча-III (Гинзбург, Трофимова, 1972); 16 - Алтын Депе (Кияткина, 1987); 17 - Бустон-VI (Аванесова, Дубова, Куфтерин, 2008); 18 - Сапаллитепа (Ходжайов, 1977); 19 - Кара Депе; 20 - Пархай-2 (Кияткина, 1987; Громов, 1995); 21 - Сумбар (Кияткина, 1987); 23 - Геоксюр (Гинзбург, Трофимова, 1972); 24 - Караэлемата-Сай и Патма Сай (суммарно - Гинзбург, Трофимова, 1972); 25 - Мохенджо-Даро (Эрхард, по: Кияткина, 1987); 26 - Хараппа R 37 (Dutta, 1983); 27 - Хараппа Н (Dutta, 1983); 28 - Хараппа G 289 (Dutta, 1983); 29 - Шахри Сохта (Hemphill, 1998); 30 - Тепе Гиссар-II (Дебец по: Кияткина, 1987); 31 - Тепе Гиссар-III (Дебец по: Кияткина, 1987); 32 - Тимаргарха (Bernhardt, 1967); 33 - Буткара-II (Bernhardt, 1967); 36 - Хасанлу V-IV слои (Каппиери по: Кияткина, 1987); 45 - развитая срубная культура Урало-Поволжья (Хохлов, 1998); 53 - андроновская культура Западного Казахстана (Гинзбург, Трофимова, 1972); 60 - Кривое озеро (Рыкушина, 2007) Нельзя не остановиться и на том, что территориально весьма удаленная от перечисленных групп серия из Кривого озера (№60), оказалась вместе с туркменским Алтын Депе (№16) и узбекским Бустон-VI (№17), рядом с которыми разместились также туркменский же Геоксюр (№23) и узбекская Сапаллитепа (№18). Джаркутан (№3) и черепа из Караэлемата-Сая и Патма Сая заняли на графике крайнее положение, имея (среди включенных в данный фрагмент серий) наибольшие значения обоих факторов. Подчеркнем, что еще большие значения анализируемых факторов имеют серии из Раннего Тулхара (Таджикистан - №9) и Заман Бабы (долина Зарафшана - №7). Они хотя и не попадают в «облако степных серий», но имеют положительные значения F3. Подводя краткий итог анализу взаиморасположения серий в пространстве первой и третьей главных компонент, следует иметь в виду, что любой метод многомерного статистического анализа нельзя переоценивать. Безусловно, все подобные методы дают возможность сопоставить группы по комплексу признаков. Но нередко общие различия по величине признаков затушевывают соотношения таковых, т.е. пропорции морфологических структур, которые бывают намного важнее тотального сходства или различия. Тем не менее полученная нами картина, как представляется, неплохо укладывается в контекст имеющихся историко-культурных и антропологических реконструкций. Так, выделенные главные компоненты дифференцируют весь массив сравниваемых серий по высотам лица, носа и орбит, а также ширине головы, лица и тех же орбит. Самостоятельное значение имеет продольный диаметр. Но сделанный еще в начале 1970-х гг. В.В. Гинзбургом и Т.А. Трофимовой (1972, с. 97-98, рис. 15) вывод о наличии двух обширных областей распространения антропологических типов на территории Средней Азии и Казахстана (восточносредиземноморских и протоев-ропейских форм), который неоднократно подтверждался многими исследователями, базируется именно на тех же показателях. Своеобразное положение (не в пределах палеоевропейских вариантов!), о котором писала Т.П. Китякина (1987, с. 52), также визуализируется и нашим анализом. То существенно новое, что можно почерпнуть в результате накопления новых данных, проливающее свет и на взаимодействие степных скотоводов с оседлыми земледельцами, представляется следующим образом. Краниосерии с территории южных районов Средней Азии, представляющие население, в культуре которого сочетаются признаки земледельческой и скотоводческой культур (Кокча-III, Бустон-VI, Караэлемата-Сай и Патма Сай, Джаркутан), явно располагаются между «типичными» земледельцами (Хасанлу, Гонур, Мохенджо Даро, пакистанские Тимаргарха и Буткара) и сериями с территории Казахастана, Южной Сибири и Урало-Поволжья. В то же время гонурские черепа из «руин» так же, как и поздние слои Тепе Гиссара в Иране, имеют большие значения третьей главной компоненты (широтные размеры) при сохранении высотных показателей на том же уровне, что и в более ранние эпохи на этих же памятниках. Это можно связать, прежде всего, с общими процессами брахикефализации, начинающими заметно проявляться в это же время. Но также вероятно и влияние постепенного проникновения на юг и, скорее всего, все большее распространение первоначально случайных, а затем и все более частых брачных контактов степняков с земледельцами. Для общей характеристики этого процесса смешения наиболее подходящим термином будет «постепенное просачивание». Важный момент, который нельзя не учитывать, - это факт прихода на юг уже не «ярко выраженных», «чистых» протоевропеоидов, а групп, в антропологическом типе которых, безусловно, очень значительное место занимает средиземноморский компонент. Такая ситуация, конечно, ведет к усилению в метисной популяции признаков, представленных в обеих смешивающихся группах (т.е. средиземноморских). Подчеркнем специально, что на Гонуре (т.е. в южных районах Туркменистана) о проявлении минимальной примеси антропологического компонента, которую можно связать со скотоводческим окружением, можно говорить не ранее середины II тыс. до н.э. *Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ (проект №07-06-0034а). |
загрузка...