VII. Между монголами и мамлюками

Активный интерес, который проявляли к франкской Сирии в западных государствах, подошел к концу после крестового похода Людовика Святого: за двадцать лет, последовавших за этой экспедицией, латинские колонии на Востоке подверглись необычайно сильной опасности. Произошло событие поистине мирового значения, и королевство Акры едва не сгинуло в вызванном им водовороте. Завоевания монголов, начатые при Чингисхане (ум. 1227 г.), после временного затишья, были продолжены в правление его сына Одогая: Иран был окончательно захвачен, Грузия подчинена, турки-сельджуки раздавлены (1243 г.), Русь и Украина заняты, Венгрия и Польша опустошены (1241 г.). Затем, в обстановке наследственных споров, в которых увязла регентша Туракина, и в период недолгого правления великого хана Гуюка продвижение татар вновь замедлилось. Мы видели, что во время крестового похода Людовика Святого были предприняты попытки установить согласие между франками и монголами, но они провалились; монгольская империя еще не была готова к войне. После смерти Гуюка и воцарения великого хана Монгка, покорителя Китая, натиск чингисхановских армий возобновился. Брат Монгка, Хулагу, в 1256 г. стал правителем Ирана, и весь мусульманский Восток затрепетал, чувствуя, что монгольские завоеватели обрели новый стимул: и действительно, 10 февраля 1258 г. Багдад был захвачен и разграблен, и Хулагу, не мешкая, перешел в наступление на Сирию¹.

Франков Сирии не раз упрекали в том, что они не поняли необходимости заключить союз с монголами, на который решился лишь князь Антиохии и Триполи Боэмунд VI. Но не забудем, что для христиан одно имя монголов свыше двух десятилетий вызывало проклятия и ужас. Эти степные всадники промчались через Польшу, Чехию, Венгрию и Хорватию, сжигая на своем пути города, хладнокровно, с кошмарной методичностью умерщвляя население. В 1241 г. против них начали проповедовать всеобщий крестовый поход, и римские папы, в самый разгар своей борьбы с Фридрихом II, дрожали при мысли, что «этот враг христианства» задумает навлечь татар на своих единоверцев. Угроза нападения монголов по-прежнему нависала над восточными границами Европы: посольства Плано Карпини и Асцелина (1245—1248 гг.) были отправлены как раз с целью устранить эту опасность, убедив монголов принять христианство. Обе миссии потерпели крах: Гуюк передал Карпини письма для папы, в котором удивлялся просьбе, высказанной понтификом, и приказывал ему и христианским государям покориться монгольской империи, в противном случае грозя войной и войной беспощадной (11 ноября 1246 г.)². Андре де Лонжюмо, которого Людовик Святой послал к монголам, привез французскому королю приказ платить дань (1251 г.); позднее Гильом де Рубрук вернулся с аналогичным распоряжением (1253 г.). Западу пришлось признать, что потомки легендарного пресвитера Иоанна — на самом деле враги, готовившиеся его захватить. Поэтому в 1253 г. Иннокентий IV повелел проповедовать крестовый поход против них в Чехии, Моравии, Сербии и Померании. На следующий год стало известно, что татары собираются напасть на Ливонию, Эстонию и Пруссию: в этих землях снова началась проповедь крестового похода. В 1259 г. страх перед монголами был столь велик, что аббаты Польши, Венгрии и Ливонии не прибыли на заседания генерального капитула в Сито, а Александр IV призывал сопротивляться захватчикам. Его наследник Урбан IV бросил конунга Норвегии принять участие в грядущей битве (9 июня 1262 г.), и Климент IV 25 июня 1265 г. приказал проповедовать крестовый поход против монголов в Венгрии, Чехии, Польше, Штирии, Австрии, Каринтии и маркграфстве Бранденбургском³. Нужно было обладать особым политическим чутьем, чтобы распознать в этих татарах, врагах христианского мира, надвигавшихся на польскую и венгерскую границы, союзников на Востоке. Царь Армении Хетум, получавший гораздо более точные сведения от восточных христиан, понял это и в 1246 г. подчинился Гуюку — чем сбил с толку общественное мнение Запада — и смог убедить Боэмунда VI, своего зятя, в целесообразности такого поступка. Начался сильный скандал, когда узнали, что Боэмунд стал союзником монголов: епископ Вифлеемский, возмущенный этим постыдным подчинением (тем более что Боэмунду, по приказу хана, пришлось восстановить на церковной кафедре в Антиохии греческого патриарха), отлучил князя Антиохийского. В свою очередь, Боэмунд воззвал к папе и тот приостановил приговор 26 мая 1263 г.: в 1263 г. на Западе были уже лучше информированы, чем тремя годами ранее⁴.

Все это объясняет ужас, который обуял Святую Землю при вести о приходе к власти Хулагу. Тогда как с 1255 г. вновь появилась надежда на улучшение ситуации в «Земле обетованной» — после нескончаемой тяжбы между госпитальерами, требовавшими возмещения издержек за оборону Аскалона (1243—1247 гг.), и графом этого города, Жаном д’Ибелен-Яффа, последний в конце концов пообещал уступить ордену 14 поместий общей площадью в 650 «плугов», из своего аскалонского домена, как только город будет отбит у мусульман (1256), — угрозу со стороны монголов живо почувствовали все. Не только были усилены укрепления Яффы, на что папа в 1256—1257 гг. выделил крупную сумму денег графу Жану⁵, но и сам патриарх отправился в Рим, чтобы лично доказать, насколько велика опасность. Папа Александр IV тотчас же приказал выдать патриарху деньги, необходимые, чтобы восстановить крепостные стены всех городов Сирии⁶. Он с тревогой — так как Акра была охвачена «войной Св. Саввы» — следил за событиями на Востоке: в письмах понтифика, где затрагивался вопрос с татарами, Святая Земля заняла место наравне с Венгрией и Ливонией (17 ноября 1260 г., 9 июня 1262 г. и т. д.).

Меж тем монгольское нашествие началось. Страх перед ним заставил сблизиться мамлюков и эйюбидских князей Сирии, но мусульманские государи так и не оказали общего сопротивления, которое могло бы остановить ужасных монгольских всадников. Багдад был захвачен в феврале 1258 г., а халиф убит. С 1258 г. турки-сельджуки еще раз были разбиты и покорены. Мосул сдался без боя. После этого Хулагу направил армию из монголов и грузин осадить месопотамский город Мейяфарикин (Монферанкен). Сам же он двинулся к Алеппо, где Эйюбид Аль-Насир Юсуф, который в 1250 г. завладел Дамаском, заключил союз с мамлюками. Но Юсуф побоялся засесть в Алеппо и остался в Южной Сирии. Монгольские войска, при поддержке царя Армении и князя Антиохийского, присоединившихся к ним возле Эдессы, осадили город (18 января — конец 1260 г.), который попал в их руки. Армяне и франки вошли туда вместе со своими союзниками, но монгольские всадники стали грабить антиохийские деревни наравне с мусульманскими. Эти локальные грабежи, а также воцарение греческого патриарха в Антиохии, стали причиной, по которой франки из Акры продолжали питать отвращение к монголам. И тогда Хулагу, которого дела вызывали на Кавказ, оставил своим наместником в Сирии христианского (несторианского) военачальника Китбуку. Казалось, что такой выбор должен был принести монголам поддержку баронов Акры...

Перед своим отъездом Хулагу успел захватить Дамаск (21 марта — 6 апреля 1260 г.), все так же при содействии князя Антиохийского: в огромной мечети Дамаска — бывшей церкви — Боэмунд VI приказал отслужить мессу по латинскому обряду, в то время как его солдаты оскверняли остальные городские мечети. Помимо прочего, Боэмунд получил от монголов все прежние земли Антиохийского княжества, завоеванные в свое время сарацинами, и в одном тексте, правда, созданном позже, около 1307 г., — «Цветке истории Востока» армянина Хайтона Хулагу приписывается такое же намерение вернуть франкам территории старого Иерусалимского королевства⁷. Конечно, речь не шла о «крестовом походе», ибо монголы оставались абсолютно безразличными к вопросам веры, Хулагу и его наместник, несторианин Китбука, действовали как союзники латинян против их общих недругов — мусульман.

В тот самый миг, когда пал Дамаск, бароны Акры собрались, чтобы обсудить ситуацию. Посылали ли они уже посольство к Хулагу?⁸ В любом случае, они не могли не знать, что либо нужно подчиняться империи монголов, либо подвергнуться карательным мерам со стороны Китбуки. Монгольское ярмо было мало привлекательным: подчиненные им народы, даже если они сдались без боя, были вынуждены выплачивать тяжелую дань продуктами, деньгами и рабами. «Жестокое и навеки проклятое племя татар, — писал Урбан IV, — заставляет земли, обращенные ими в рабство, стенать от невыносимых поборов; татары пытают и так бесчеловечно обращаются с населением, что люди, испытавшие на себе их тираническую власть, предпочитают погибнуть, чем далее подвергаться подобным мучениям»⁹. Монголы на самом деле, когда завоевывали Сирию, жестоко обошлись с несколькими франкскими деревнями; и переселение на христианские земли мусульманских беженцев, которые предпочитали рабство у латинян неизбежной гибели под игом завоевателей, «в кошмарной ярости не щадивших ни старых, ни младых, ни женщин, ни мужчин», могло только усилить волнение франков. Конечно, с их стороны было бы разумно, узнав о благоприятном расположении, которое питали к ним захватчики, и не обращая внимание на зверства, которыми сопровождалось продвижение монгольских войск, договориться с ними, как и поступил князь Антиохийский. Но на Святой Земле не было такого вождя, способного вести такие переговоры и понять их важность: ни короля, ни регента (Боэмунд VI, несмотря на свой визит в 1258 г., не был признан всем населением королевства). Бальи Акры, Жоффруа де Сержин, был блестящим рыцарем, но посредственным политиком. Патриарх Жак Панталеон де Курпале (будущий Урбан IV) уехал в Рим в конце 1258 г., сразу по прибытии папского легата Фомы из Лентино¹⁰. Фома был новичком в Сирии и плохо разбирался в восточной политике. Что касается сирийских баронов, то на их глазах рухнул целый мир, который они знали и с которым умели вести переговоры: сгинули государства Алеппо и Дамаска, исчезли мелкие княжества Эйюбидов. Письмо, которое они написали Карлу Анжуйскому 22 апреля 1260 г., свидетельствует об их оцепенении и страхе: они дошли до того, что даже оплакивали гибель своих извечных врагов — мусульманских княжеств. Волны диких чингисхановских орд почти докатились до границ королевства, и союз князя Антиохийского с этими грозными монголами представлялся франкам предательством — епископ Фома тотчас же отлучил его от церкви¹¹.

Решение, выбранное баронами в подобной обстановке, не было чуждо героизму — героизму отчаявшихся. «Манускрипт Ротелина», написанный под влиянием событий (текст заканчивается как раз на этом времени), показывает, что татарам противостояло всего лишь незначительное число христиан. «Эти несколько христиан посоветовались вместе и решили, что никогда, если это будет угодно Господу, не покорятся. И сказали они, что вся (их) земля будет утрачена, если не будет у них сильных замков, и татары одержат верх». Замки королевства были спешно приведены в состояние обороны: тамплиеры укрепили семь крепостей, госпитальеры — две, тевтонцы — одну, а Тир и Акра были «снаряжены сообща». Однако страх перед татарами был столь велик, что стало невозможно нанять солдат для гарнизона. Наконец подготовились к осаде: были вырублены фруктовые сады, башни, возведенные в этих садах, снесены; в город увезли даже камни с кладбищенских надгробий и из других строений, другие материалы, которые враг мог бы использовать для сооружения осадных орудий¹². Крошечная «республика» Акры в одиночку готовилась к битве с великим ханом, повелителем всей Азии...

Повлияли ли на принятие такого решения события в Сидоне? В тот самый миг, когда Китбука демонстрировал дружелюбие к христианам — за семь месяцев оккупации монголами Дамаска они получили возможность так же притеснять мусульман, как те поступали в их отношении столетиями, один франкский барон бросил татарам вызов. Жюльен Сидонский, тот самый сеньор, что был разорен игрой, которого Р. Груссе назвал «тяжелым бароном с легкой головой», увидел в катастрофе, постигшей мусульманскую Сирию, лишь еще одну возможность пограбить. Из своего замка Бофор он возглавил крупномасштабную экспедицию на Марж Айюн и привез домой огромную добычу. Охранять границу с Сидоном был только что назначен племянник Китбуки. Он не стерпел грабежа на монгольских землях и ринулся вслед Жюльену с небольшим эскортом. Сидонский сеньор полностью перебил его вместе с отрядом. Взбешенный Китбука бросил свои войска на сеньорию преступника. Жюльен длительное время сражался перед городом, чтобы дать возможность спасти население, а затем укрылся — к его счастью, две генуэзские галеры шли из Тира в Армению — в морской цитадели. Нижний город был опустошен монголами, которые снесли крепостные стены и убили всех, кого смогли найти — но не стали атаковать замки на суше и море; это указывает, что они, наверное, не намеревались захватывать латинские колонии на побережье. Но отныне Китбука потерял всякое доверие к франкам, виновникам нападения, от которого он лично пострадал, а те, в свою очередь, не могли забыть ему разорения Сидона¹³.

Вскоре мамлюки завязали переговоры с баронами Акры. Новый султан Кутуз только что отверг монгольский ультиматум и стал готовить поход в Сирию, воспользовавшись тем, что в распоряжении у Китбуки был лишь небольшой оккупационный корпус. У Кутуза была цель: помешать франкам заключить с монголами союз, направленный против его государства. Нотабли Акры были готовы предоставить мамлюкам помощь, и договор между ними едва не был заключен¹⁴: Великому Магистру Тевтонского ордена удалось провалить этот план, напомнив, что сарацины, склонные к предательству, вероятно, после битвы смогут обратиться против своих союзников. Тогда было решено придерживаться в отношении к мамлюкам благожелательного нейтралитета, позволив им пройти по франкской территории и даже посетить Акру — самый опасный из новых союзников франков. Бейбарс даже предлагал стремительным ударом захватить город, и его план едва не удался.

Армия монголов подверглась атаке с тыла: монгольская тысяча, базировавшаяся в Газе, была опрокинута и отступила к армии Китбуки. Мамлюки, пройдя вдоль побережья и получая продовольствие от франков, заманили несторианского военачальника в ловушку, в которую он не замедлил угодить, при Айн Джалуде, возле Пти-Герена (3 сентября 1260 г.). Его войско потерпело поражение, сам же Китбука попал в плен и был обезглавлен. Один из его командиров, Илка-нойан, смог собрать уцелевших в Сирии татарских воинов и отошел с ними в Армению. Сирия осталась без хозяина, и мамлюкам всего лишь оставалось занять без боя все города и замки, тем более что султан Алеппо и Дамаска Юсуф, сдавшийся монголам, был казнен по приказу Хулагу (который повелел сначала вернуть его в Сирию, но затем побоялся, что он присоединится к египтянам). Таким образом, под властью Кутуза теперь находилась единая империя, простиравшаяся от Нубии до Евфрата — и могущество этой империи, зиждевшееся на постоянной армии, размещенной по казармам, и исправно функционировавших институтах, превосходило мощь государства Саладина — ибо ныне не существовало многочисленных вассальных эйюбидских княжеств, например, Хамы и Хомса, с которыми франки раньше вели ловкую дипломатическую игру.

Правда, Кутуз вскоре сгинул, убитый своим помощником Бейбарсом, который занял его место, попутно уничтожив некоего султана, провозгласившего себя правителем Дамаска (17 января 1261 г.). Новый мамлюкский правитель был жестоким турком, но притом обладал бешеной энергией и не останавливался ни перед каким препятствием в стремлении добиться желанной цели: объединения Сирии и изгнания монголов и франков. Большое число франков сразу пострадало от нападения мамлюков: эмир Иерусалима, прознав о кончине Кутуза, который держал данное латинянам слово, не колеблясь, тут же всеми средствами стал притеснять христиан, совершавших паломничество ко Гробу Господню: сначала их силой удерживали в городе, пока они не заплатили огромный выкуп, затем напали на обратной дороге. Практике соблюдения перемирий был положен конец (1261 г.)¹⁵.

Тем не менее Бейбарс не стал сразу же развязывать войну против акрских франков: сначала ему нужно было сдержать монголов. В конце 1260 г. они вновь заняли Алеппо, но были разбиты возле Хомса. Иль-хан Хулагу втянулся в войну с монгольским наместником Руси, союзником Бейбарса, и не мог прислать крупную армию в Сирию. Одновременно мамлюки принялись за союзника Хулагу, Боэмунда VI, напав на него в 1261 и в 1262 гг.: Антиохия попала в осаду, и лишь вмешательство подоспевшей из Анатолии монгольской армии спасло город.

Бароны Акры еще не поняли, что в 1261 г. совершили непростительную ошибку, предпочтя свою независимость, а также свою слабость и оторванность от мира союзу (возможно, и ставшему бы для них источником многочисленных унижений, но зато плодотворному в плане отвоевания своих земель, без монгольской помощи абсолютно безнадежного) с татарами, чье примитивное развитие, без сомнения, должно было напомнить им о хорезмийских отрядах 1244 г. Наличие среди монголов влиятельных христиан могло бы благоприятствовать установлению их согласия с франками: так, в 1246 г. крупный прелат монгольского происхождения, фаворит хана, Симеон Раббан-Ата, взял под свое покровительство несторианского архиепископа Иерусалима и прочих восточных христиан, «каковые находятся в Антиохии, Триполи, Акре и других ваших землях» (из письма к папе римскому)¹⁶. Все, что франки увидели в кампании 1260 г., — это разорение мусульманской Сирии, обезлюдевшей и никем не управляемой. Они попытались этим воспользоваться: кажется, что чуть спустя после битвы при Айн Джалу де Жан II д’Ибелен, новый сеньор Бейрута, маршал королевства, вместе с тамплиерами напал в Галилее на одно туркменское племя. Те нанесли им страшное поражение: сеньор Бейрута, маршал и остальные франки, попав в плен, были вынуждены уплатить большой выкуп (поэтому Жану д’Ибелену пришлось в 1261 г. продать свой домен Казаль-Юмбер Тевтонскому ордену)¹⁷.

Провал этого грабительского набега все равно не раскрыл франкам глаза на мамлюкскую угрозу. Бейбарс уже перейдет в наступление (4 апреля 1263 г.), а епископ Вифлеемский, магистры военных орденов и Жоффруа де Сержин напишут английскому королю, что нет более удобного момента, чтобы начать завоевание Святой Земли, чем теперь: ведь, писали они, татары перебили большинство сарацин, и Сирия беззащитна! О воссоединении Сирии и Египта франки догадались слишком поздно¹⁸. С 1257 по 1263 гг. в Акре думали только об одной опасности — тогда как монголы спасали Антиохию — со стороны татар. Именно для того, чтобы королевство могло более уверенно защищаться от чингисхановских полчищ, сеньор Хайфы, Жан де Валансьен, и архиепископ Тирский, туренец Жиль, посетили Запад, где в январе 1263 г. папа Урбан IV препоручил им собрать десятину (точнее, «сотую долю») в епархиях Северной Франции, которая должна была пойти на сооружение укреплений на Святой Земле¹⁹. Впрочем, эту сумму затем использовали для иных целей — ведь сборщики десятины вернулись на Восток только через два года, а за это время ситуация сильно изменилась.

Желая положить конец разбою, царившему на дороге паломников и поборам со стороны местных мусульманских властей, франки Акры вступили в переговоры с султаном. Граф Яффы и сеньор Бейрута попросили уступить им город Пти-Герен и предложили обменять пленных. Бейбарс отказался вести разговор на таких условиях (1262 г.). Когда истек срок перемирий, заключенных в 1252-1255 гг., переговоры возобновились. На этот раз сам султан потребовал обмена пленниками и заставил Жана д’Ибелен-Яффа и госпитальеров Арсуфа, которым Бальан д’ Ибелен-Арсуф только что продал свою сеньорию, согласиться на это (начало 1263 г.). Затем он стал лагерем между Наимом и Мон-Фавором и потребовал от правительства Акры вернуть ему Сафет и Бофор и обменяться пленными. Тамплиеры и госпитальеры отказались, ибо рабы были для них бесплатной рабочей силой, а профессиональные рабочие обошлись бы слишком дорого! Султан, который только и ждал любого предлога, чтобы начать войну, торжественно заклеймил алчность обоих орденов и ринулся на Галилею. Мон-Фавор был разграблен, церковь Стола Господа (находившаяся между Кафарнаоном и Каной) разрушена вместе с кафедральным собором в Назарете. Одновременно мамлюки разорили латинский монастырь Вифлеема. После этого армия султана двинулась на Акру (14 апреля 1263 г.), но несмотря на внезапное появление, смогла всего лишь вырубить сады под крепостными стенами²⁰. Вылазка франков была отбита без труда, а Жоффруа де Сержин получил ранение. Не сумев захватить город, Бейбарс отступил в Иерусалим. В ознаменование окончательной оккупации Иудеи он распорядился начать ряд строительных работ, например, соорудить караван-сарай у иерусалимских ворот.

Франки Сирии были ошеломлены нападением египтян. «Тех, кто верил в избавление от ужасной угрозы со стороны татар, ярость вавилонян застала врасплох»²¹. В смятении они написали королю Англии и папе: им не хватало продовольствия и денег, а султан требовал замков и городов, в нарушение перемирия занимая Святую Землю вплоть до стен самой Акры. После этого первого призыва о помощи доминиканец Гильом Триполийский, а затем и епископ Вифлеемский отправились в Рим, чтобы ознакомить папу с масштабами катастрофы²². В январе 1264 г. понтифик решил продолжить работы по укреплению Яффы — крепости, которая прикрывала границу с Египтом; но, ничего не зная о намерениях султана, он приказал передать деньги не графу Яффы, а патриарху, чтобы тот мог ими распорядиться на нужды королевства. В 1264 г. латиняне, воспользовавшись отсутствием египетской армии, перешли в контрнаступление. 16 января тамплиеры захватили Лион и привели оттуда 360 пленников. Немного погодя Жоффруа де Сержин и рыцари Акры, выйдя из Яффы, направились грабить земли Аскалона, в отместку за пленение яффаского кастеляна, обманом завлеченного (в Рамлу, и разбили двух эмиров (15 июня 1264 г.). 5 ноября в который раз они разорили окрестности Бейсана. Но на следующий год Бейбарс вернулся в Сирию, решив с этим покончить. 27 февраля 1265 г. он внезапно захватил нижний город Цезареи, а 5 марта вынудил капитулировать и цитадель. Перепуганные бароны Акры, узнав, что султан поднимается на север, приказали разрушить все оборонительные укрепления за пределами городских стен — например, «мельничную башню» — и снесли монастырь Св. Николая, располагавшийся на соседнем холме²³. Одновременно эвакуировали население из Хайфы, которую Бейбарс разрушил 15 марта. Мощный замок тамплиеров, Шатель-Пелерен, выдержал все атаки мамлюков. Продолжая опустошать франкские владения (этой участи избегла лишь Акра, ибо была отлично укреплена), султан дошел до Арсуфа и осадил его. Прежде чем сдаться, город сопротивлялся больше месяца (21 марта — 29 апреля 1265 г.): несмотря на обещание Бейбарса отпустить гарнизон на волю, составлявшие его госпитальеры были закованы в железо. Затем султан вернулся в Египет.

Тем временем стали прибывать первые вспомогательные войска: регент Кипра привел своих воинов; с Оливье де Термом приплыли первые французские воины, пополнившие войска Жоффруа де Сержина (1264 г.). В октябре 1263 г. папа приказал начать проповедь крестового похода, но она не имела особого успеха: тем не менее в октябре 1265 г. граф Неверский, Эд Бургундский, прибыл с отрядом приблизительно из пятидесяти рыцарей. Эти подкрепления поколебали Бейбарса в его намерениях: после демонстрации военной мощи перед Акрой и Монфором он осадил Сафет. Мусульмане несли очень тяжелые потери, но султану удалось возбудить недовольство сирийских сержантов против их франкских господ, и измена одного из них, управителя поместьем ордена тамплиеров (casalier) по имени Лев заставила рыцарей капитулировать²⁴. Нарушив условие капитуляции, Бейбарс приказал умертвить весь гарнизон, и эта бойня имела огромный резонанс: мусульмане применили самые изощренные пытки; с нескольких защитников крепости живьем содрали кожу, а затем добили ударами прутьев. Воодушевляемые несколькими францисканцами, тамплиеры отказались отречься от своей веры. Однако это было только начало мамлюкских зверств. Когда жители Акры попросили выдать им для захоронения тела жертв резни в Сафете, Бейбарс повелел перебить христиан в акрском предместье и ответил, что при подходе к городу и так хватает своих мучеников (июль 1266 г.)...

Сафет стал опорным пунктом мусульман (откуда они могли безнаказанно совершать набеги на Акру, тем более что Бейбарс разрушил Торон). Гарнизон этой крепости, в том же самом 1266 г., нанес серьезное поражение франкам, возвращавшимся из грабительского похода на Тивериаду (28 октября). Блокада Акры была настолько эффективной, что Бейбарс смог насадить мусульманских чиновников, обязанных взимать налоги с деревень в пригородах этого города. В мае 1267 г., следуя уже ставшему привычным ритму, султан вновь появился под стенами Акры и, дав своим солдатам христианские знамена, попытался врасплох захватить город. Потерпев неудачу, он приказал пытать и умертвить крестьян и бедноту, оставшихся вне крепостных стен и на полях. Затем мамлюки уничтожили сады вокруг города, вырубили фруктовые деревья и виноградники и, после остановки в Сафете, 31 октября напали на конюшни госпитальеров, где сгорело две сотни лошадей и двадцать конюших (ecuyers). На следующий год, в самый разгар перемирия (заключенного с Жаном д’Ибеленом), мамлюкская армия внезапно появилась у Яффы и захватила город, правда, позволив части гарнизона уйти в Акру. Одновременно мусульмане заняли «землю Сен-Жорж» (вместе с Лиддой). Отдельно заключенный договор так и не спас Яффу. Однако сеньор Бейрута добился, ценой выплаты тяжелой дани и освобождения всех своих пленных, точно такого же перемирия (май 1267 г.), и Филипп де Монфор, отказавшись от владения Торона и Шатонефа, сделал то же самое: на время Бейбарс признал за ним права на владение Тиром и девяносто восемью деревнями.

Спустя месяц после падения Яффы Бейбарс осадил Бофор, и крепость капитулировала десятью днями позднее (15 апреля 1268 г.). Сеньор Бейрута, которому грозило нападение султана, откупился еще раз. После этого ужасный мамлюк двинулся на завоевание княжества Антиохийского, взял штурмом сам город (май 1268 г.) и завоевал все окрестные земли. Тогда же он, по просьбе бальи Гуго III Кипрского даровал франкам Акры передышку. По перемирию (27 мая 1268 г.) султан признавал за сеньорией Акры владение только городской округой, Кармилем, тремя деревнями возле Хайфы, десятью возле Монфора, и пятью возле Шатель-Пелерена. Другие деревни этого региона были поделены между мусульманами и франками. В дополнение к перемириям с Бейрутом и Тиром, Бейбарс заключил еще одно, с тамплиерами Сидона, которым пришлось отказаться от всех своих ливанских владений, за исключением деревень на узкой прибрежной равнине.

На следующий год Бейбарс опять прервал перемирия, заключенные на десять лет: четверо мусульман крестились в Акре, и из-за этого «преступления» султан возобновил борьбу с Акрой и под тем же предлогом — с Тиром (1269 г.). Начало военных действий ознаменовалось опустошением христианских земель, в том числе и графства Триполи (до этого времени почти не подвергавшегося мусульманским набегам), в результате чего под властью Триполийского правителя осталось всего лишь несколько городов на побережье: две мощные крепости, Шатель-Бланк и Крак де Шевалье, расположенные во внутренних областях графства, пали в 1271 г. В тот же год главной крепости Тевтонского ордена в регионе Акры, Монфору, пришлось в свою очередь капитулировать (12 июня). За восемь лет (с 1263 по 1271 гг.) ужасный султан отнял у франков западную Галилею, весь прибрежный район от Яффы до Цезареи, гористую местность на востоке и севере Акры, две трети графства Триполи, все княжество Антиохийское, за исключением Лаодикеи.

С необыкновенной энергией Бейбарс, этот настоящий основатель мамлюкского государства, действовал не только в Египте, но и в Палестине, где отстроил города, обезлюдевшие с 1187 г.: Хеврон и Иерусалим снова поднялись из руин. Не было ни одной крупной крепости, захваченной у франков, где сразу же после осады не принимались бы за работу каменщики султана. «Львы Бейбарса» — а таков был герб завоевателя — ныне можно увидеть на всех развалинах франкских крепостей, в Сафете, Бофоре, Краке де Шевалье²⁵. Гражданские постройки, акведуки, мосты, мечети повсюду отмечали путь великого султана. Сирия, в течение восьмидесяти лет бывшая ничейной территорией, перестала быть пустынной и ощетинилась замками: Акру со всех сторон окружили новые мамлюкские крепости в Сафете, Монфоре, Како (восстановлен в 1267 г.) и Цезарее.

С неменьшей энергией Бейбарс карал и тех, кто заключал с франками мир. Так было и в случае с эмирами Бохора из Гарба — арабами из области Бейрута, чьи отношения с христианами, начиная с XII в., еще долго оставались дружескими. Известно, что в XIII в. Жюльен Сидонский отдал землю (1255 г.) в одной из своих деревень (Дамур, что на побережье) эмиру Джамалу ад-Дину, что не мешало тому оповещать мамлюков о планах его соседей. Эмир, завидовавший другому Бохору, Зайн ад-Дину, обвинил его перед Бейбарсом в ведении переговоров с князем Антиохии: он якобы написал письмо от имени своего врага к Боэмунду VI и, получив от того ответ, предъявил его Бейбарсу — скорее следует предположить, что Зайн ад-Дин был шпионом князя Антиохийского и его переписку с ним перехватили. Бохора, заподозренного в измене, бросили в тюрьму и освободили только после смерти Бейбарса (1277 г.). Этот урок нисколько не помешал ему продолжить свои дела с франками: в другой хартии — описанной в хронике одного из потомков Бохора — сеньор Бейрутский (в то время им был Онфруа де Монфор) даровал Зайн ад-Дину еще одно земельное владение, в обмен на обещание не причинять никакого ущерба Бейрутской сеньории и не принимать у себя беглых мусульман (1280 г.). Сложная игра, которую вели эти эмиры, ясно показывает, насколько хорошо франки освоились в восточном обществе, чтобы использовать против мамлюков их же собственных агентов. Сделки, которые франки заключали с местными эмирами, позволяли христианам избегать всяких осложнений с мусульманами²⁶. Но вступление Бейбарса на султанский трон сделало эти соглашения весьма хрупкими.

Христианский мир вовсе не наблюдал безучастно, как гибнет его восточная империя. Был организован крестовый поход, который возглавили два государя: первым отправился в путь, в 1269 г., король Арагона Хайме I. Но буря отбросила его эскадру обратно на испанское побережье, и пожилой король отказался отплыть во второй раз. Лишь два арагонских принца прибыли в Сирию (октябрь 1269 г.). Но они стали лишь свидетелями грабежей, чинимых мусульманами, и не смогли помешать им прямо у стен Акры заманить в ловушку и убить сенешаля Роберта де Крезека, преемника Жоффруа де Сержина. Что касается короля Франции, то он дважды принимал крест в 1267 г., и в 1270 г. отправился в экспедицию вместе с королями Наварры и Сицилии. Но восьмой крестовый поход сбился с дороги, и Людовик Святой умер в Тунисе (25 августа 1270 г.), добившись только одного результата: в этот год Бейбарс не совершил набега на Сирию.

Тем не менее последняя группа крестоносцев, участников восьмого крестового похода, прибыла в Святую Землю в 1271 г. во главе с английскими принцами Эдуардом и Эдмундом. Хотя крестоносцев и было довольно мало, но командовал ими один из самых замечательных политиков своего времени: Эдуард только что избавил династию Плантагенетов от ее опаснейшего противника, Симона де Монфора, в битве при Ивземе. В Сирии он постарался склонить итальянских купцов организовать блокаду Египта, ибо контрабанда оружием по-прежнему процветала. Хоть Эдуарду и удалось повесить нескольких из этих контрабандистов, венецианский бальи предъявил ему привилегии, которые помешали принцу заставить нарушителей соблюдать папские приказы и соборные постановления, запрещавшие продажу мусульманам оружия. Он стремился действовать в союзе с монголами, но те смогли устроить только одну недолгую экспедицию в район Алеппо. Эдуарду пришлось довольствоваться двумя грабительскими набегами на Сен-Жорж, в горы Акры и Како, но саму крепость Како он так и не осмелился осадить. С собой принц привез большую добычу, но результат походов был незначительный (июль и ноябрь 1271 г.). Однако именно пребывание в Акре Эдуарда вынудило Бейбарса заключить мир (22 мая) при посредничестве короля Сицилии Карла Анжуйского. По договору сроком на десять лет и десять месяцев франкам Акры оставляли власть над акрской равниной и разрешали паломничество в Назарет. Площадь королевства Акры стала еще меньше, чем в правление Амори II и Иоанна де Бриенна. Все усилия Запада оказались тщетны²⁷.

Однако франки пытались найти союзников против мамлюков. Поворот в сторону монголов обозначился в тот момент, когда Бейбарс предпринял первые атаки — свирепость мамлюков была ничем не хуже дикости степняков. В 1263 г. в Рим дошла информация о том, что Хулагу стал христианином (на самом деле крещение Хулагу малоправдоподобно, но вот его главная жена, Докуз-Хатун, являлась христианкой), и Урбан IV поручил патриарху Иерусалимскому проверить эти сведения²⁸. Незамедлительно завязались регулярные переговоры, и монгольская канцелярия даже отказалась от своих высокомерных претензий на всемирное господство (в 1262 г. крупное монгольское посольство, согласно некоторым авторам, прибыло потребовать подчинения Людовика Святого великому хану), чтобы облегчить заключение союза. Постепенно у папства появился план обратить всех монголов в христианство, план исполинский и неувенчавшийся удачей: но в военной области родился настоящий союз, направленный против мамлюков. В своем письме к Хулагу Урбан IV не только предлагает хану креститься, но и подчинить себе сарацин; с августа 1263 Г. папство рассматривает татар как мстителей за вероломство мусульман²⁹.

При наследйиках Хулагу, его сыне Абаке и внуке Аргуне переговоры оживились. Монгольские правители возымели желание вместе с франками уничтожить мамлюков. Почти каждый год посольства прибывали из Ирана в Европу или отправлялись в Тебриз. К несчастью, эти монгольские государи воевали с ханами Туркестана и Южной Руси (кипчаками), и эта война сковывала их действия в Сирии; что касается королей Запада, то все их внимание было приковано к событиям в Шотландии, Уэльсе, Сицилии и Арагоне. Неизбежные задержки усложняли диалог: однажды, в 1267 г. отсутствовал латинский секретарь у Персидского хана, и в Рим пришло послание, написанное на монгольском языке, которое никто не сумел перевести, что на один год затормозило переговоры³⁰. В 1269 г. Хайме I Арагонский подготовил свой поход, договорившись об участии в нем татар, и Эдуард Английский поступил так же. Абак, которому помешали привести войско на место всеобщего сбора, несколько раз извинился перед английским принцем. В 1280 г., когда монгольская армия спускалась из Турции в Сирию, Абак попросил у франков Акры присоединиться к нему со своими войсками и подготовить необходимое продовольственное снабжение. В этот год, наконец, монгольская армия Анатолии выступила в поход, и ее 80 000 армян и монголов угрожали раздавить мамлюкскую империю.

Но в 1277 г. королевство Акры попало во власть Карла Анжуйского, брата Людовика Святого, графа Прованса и (1266 г.) короля Сицилии.

Бальи Акры от имени Карла Анжуйского, Рожер де Сан-Северино, не посчитал возможным содействовать монгольскому наступлению³¹. Как и в 1260 г., франко-татарское сотрудничество не удалось по вине франков. Причиной тому на этот раз была политика анжуйца. Карл Анжуйский лелеял очень большие планы, но Палестина занимала в них последнее место. Король Сицилии рассматривал освобождение Гроба Господня как завершающий этап своих усилий: перед этим он желал завоевать Византийскую империю, восстановленную Михаилом Палеологом, и его отношения с Египтом были великолепными — именно он побудил Бейбарса в 1272 г. заключить мир. Следуя политике Фридриха II и Манфреда, Карл совсем не был расположен порывать свои дружеские связи с султаном, пусть даже этого требовала неожиданно представившаяся возможность, как некогда в 1260 г., в союзе с татарами завоевать Сирию. 5 октября 1280 г. викарий иерусалимского патриарха, епископ Хеврона, отправил Эдуарду I Английскому письмо, содержание которого позволяло просчитать планы правительства Акры: в Святой Земле не хватало продовольствия, что делало приготовление к кампании необычайно затруднительным, при том что король Сицилии был поглощен другой войной. Бальи предупредил султана Калауна о готовящемся против него сговоре и заключил с ним новое перемирие³². Поэтому 30 октября 1281 г. армия Менгу-Тимура и царя Армении Хетума, который уже неоднократно сражался на стороне монголов, была разбита возле Хомса, так и не дождавшись помощи от франков. По условиям перемирия, заключенного 3 июня 1283 г. между сеньорией Акры и мамлюками, под власть султана переходило все старое Иерусалимское королевство (Хеврон, Иерусалим, Гибелин, Наблус, Вифлеем, Торон де Шевалье, Аскалон, Яффа, Рамла, Арсуф, Цезарея, Како, Бейсан, Торон, Гран Герен, Айн Джалуд, Сафет, Бофор, Кеймон, Тивериада, Шатонеф, Марон, половина Сканделиона, грот Тирона...), а сенешалю Эду Пуалешьену, представителю короля Сицилийского, оставалась Акра, Хайфа, Кармиль, Шатель-Пелерен с 73 поместьями, Сидон с 14 поместьями, церковь Назарета с четырьмя домами, где могли жить клирики и паломники. Христиане, которые выиграли из договора только возвращение руин Хайфы, имели право укреплять только Сидон. Акру и Шатель-Пелерен, и обещали на протяжении всего срока перемирия (которое заключили на десять лет, десять месяцев, десять дней), предупреждать султана за два месяца о начале крестовых походов. Другие сеньории — Бейрут (с 1272 г.) и Тир (в 1285 г. там правительница Тира и ее представитель «граф Раймунд Жаскенд» заключили аналогичный договор) — также согласились признать этот настоящий мамлюкский протекторат³³.

Выбирая между союзом с монголами и подчинением мусульманам, жители Акры решительно высказались в пользу второго варианта. Они уже пострадали от вероломства мамлюков и вскоре испытали его на себе заново. Тем не менее мало поддерживаемые Западом, повинуясь директивам с Сицилии, они в конце концов отмежевались от крестовых походов в тот самый момент, когда папство, короли Франции и Англии вместе с новым ханом Аргуном готовили новую экспедицию (сбор войск был назначен в 1290 г. на Дамасской равнине), и на Западе даже ходили слухи, что «сын покойного татарского короля предложил встретить его в Иерусалиме в Святой Четверг», а также принять крещение в Святом Граде; что его армия, куда входили грузины и прочие христианские союзники, использует знамена и оружие с изображением креста, что Аргун приказал чеканить на своих монетах Гроб Господень и призыв к Св. Троице³⁴. Именно в тот самый момент, когда монгольское завоевание приобретает вид крестового похода, франкская Сирия, не имея ни вождей, ни ресурсов, отдалась в руки мамлюкам; безусловно, можно объяснить этот решение слабостью Акры, но нельзя его извинить, как в 1260 г., поскольку множество контактов с монголами позволило латинянам свыкнуться с идеей союза с ними.

Отказ от этого союза в 1260 и 1281 г. ознаменовал конец франкской Сирии и ее скорую гибель под ударами египтян. В 1260 г. потенциальные союзники, вышедшие из пустыни Гоби, которых так ждали крестоносцы в 1219 г., а Людовик Святой в 1248 г., наконец появились у границ Сирии; князь Антиохийский вместе с царем Армении перешли на их сторону³⁵: королевство же Акры, тогда еще обладавшее реальной силой, поддержало против них мамлюков. В 1281 г. отступничество последних латинян в Сирии еще раз подвело монголов. Когда же через двадцать лет монголы начнут третий поход на Сирию в надежде овладеть этой страной, там уже не будет франков, чтобы упрочить их завоевание и заселить наконец свободное Иерусалимское королевство.

¹ Grousset, III. 563 и далее; P. Pelliot. Les Mongols еt la Papaute // Revue Orient Chretien. Т. XXVIII. P. 55.
² P. Pelliot. Id.// Revue Orient Chretien. Т. XXVIII. P. 23.
³ Registres d’Innocent IV,30,6791; d’Urbain IV,102—103; de Clement IV.113; Sbaralea. Bullarium franciscanum, I, 296, 724; Rymer. Foedera, I, 2, 60. — J. Canivez. Statuta, II. P. 237, 449, 475, 481; Reichert. Acta capitulorum generalium//О. P., I. P. 37, 101 (в 1259 r. опасались нового нашествия на Венгрию).
⁴ Registres d’Urbain IV, 292. См.: Claris et Laris/ Ed. J. Alton, v. 40 и далее.
⁵ R. R., 1245—1247; Registres d’Alexandres IV, 1492, 1937, 2174.
⁶ Rodenberg, III, 415; Registres d’Alexandres IV, 1939 (28 апреля 1257 г.).
⁷ Chiprois, 751; Documents Armeniens.II, 171 —172.
⁸ Rohricht, G. К. J., 910; Matth. Paris, V, 654; J. Richard. Lе debut des relations entre la Papaute et les Mongols de Perse (Journ. As., 1949. P. 291).
⁹ Registres d’Urbain IV, 373.
¹⁰ Согласно Эраклю (Р. 446) Жак, недовольный тем, что его викарного епископа — Фома был епископом Вифлеема — прислали в звании легата, отбыл с тем, чтобы не подчиняться ему.
¹¹ Н. F. Delaborde. Lettre des chretiens de Terre Sainte a Charles d’Anjou// R. O. L., II, P. 207.
¹² Hist. Occ., II, 636; Sanudo. P. 221.
¹³ Мы можем только еще раз отослать к великолепному труду Р. Груссе (III, 594—597), где освещается это событие, как и вся кампания монголов в Сирии. Датировать разрушение Сидона можно приблизительно — без сомнения, около середины 1260 г. — Об участии в монгольской кампании Боэмунда VI, который захватил для Хулагу Баальбек, см.: Cahen. La Syne du Nord, последняя глава.
¹⁴ Grousset, III, 601—603.
¹⁵ Hist. Осс., II, 638.
¹⁶ Rodenberg, II, 200.
¹⁷ R. R., 1307 — вряд ли это происшествие было тем самым, о котором упоминается в следующем отрывке из «Устава тамплиеров» (ed. Maillard de Chambure. P. 471): «Случилось так, что брат Жак де Раван, командор Акры, взял с собой братьев, туркополов и сержантов, наших и городских, и устроил набег на Казаль-Робер, и сарацины подняли тревогу и одолели их». Жак был закован в кандалы за то, «что совершил набег без разрешения». — В 1260 г. командором был Матье Соваж, и если у тамплиеров и был чин, которого сместили, то им являлся маршал Этьен де Сези, разжалованный по приказу папы как «смутьян» (его обвиняли в нападении на сеньора Бейрута, с которым они соперничали в любви к одной даме из Акры — Registres d’Urbain IV № 2858, de Clement IV, 21—23, 836). Пятнадцать пленных тамплиеров (среди них будущие великие магистры Гильом де Боже и Тибо Годен) вместе с Жаном де Бейрутом, маршалом и Жаком Видалем затем выкупили.
¹⁸ Rymer. Foedera, I, II, 54. — В 1280 г. они все еще говорили, что Сирию может захватить любой, кто этого захочет.
¹⁹ Registres d’Urbain IV, 373—396.
²⁰ Registres d’Urbain IV, 344. — He тогда ли прекрасную церковь Св. Марии Магдалины в Магдале превратили в кошошню? (А. О. L., II, Р. 278) — Бейбарс потребовал Сафет и Бофор, воспользовавшись предлогом, что договор от 1240 г. был аннулирован из-за сражения при Форбии; он также потребовал возмещения за различные нарушения «международного» права, более или менее реальные. См.: Rohricht. Etudes sur les demiers temps du royaume de Jerusalem, A. O. L.,II.P. 375 и далее.
²¹ Registres d’Urbain, 344 (20 августа 1243 г.).
²² Rymer, I, II, 54 (письмо ошибочно датированное 1260 г.); Registres, 473 (7 января 1264 г.).
²³ Amadi. Р. 207. — тамплиеры и госпитальеры заключили мир в 1262 г. — В 1264 г. велись работы над укреплениями Акры (Registres d’Urbain IV, 869, 17 июля 1264 г.).
²⁴ «Casalier» управлял поместьями (casaux). В «Уставе тамплиеров» (§ 76) написано: «Братья-управляющие могут иметь при себе двух коней и одного оруженосца и столько же ячменя, как и сам магистр».
²⁵ P. Deschamps. Op. cit., passim. — Их нашли также на мосту в Лидде (1273 г.) и т. д.
²⁶ Clermont-Ganneau — Deux chartes des Croises dans des archives arabes// Recueil d’archeologie orientale, V, P. 1—30 (эти хартии составлены сирийским писцом, но датированы не по христианскому летосчислению, а по Александрийскому, что было в обычае у местных христиан; печать на них принадлежит франкскому сеньору). См.: Cl. Cahen. La chronique de Kirtay (Journ. As., 1937, P. 142—144).
²⁷ Rohricht. Etudes sur les derniers temps... I, La Croisade du prince Edouard d’Angleterre// A. O. L., I, 1881; III, Les combats du sultan Bibars..., ibid., II, 258—297 и Die Kreuzfahrt des Konigs Jacob I. v. Aragonien// Mittheil. Des osterreich. Institutes, XII, 1890, 372; R. Grousset, III, 621—663.
²⁸ Следуя неверной интерпретации «Церковных анналов» Рейнальда, авторство этого письма приписывали Александру IV. На самом же деле оно принадлежит его преемнику (Registres, ed. Guiraud, 2814 bis и 2864), и датировать его следует 1263 г.: престол Иерусалимского патриарха, пустовавший со времени избрания Урбана IV папой, предлагали занять епископу Оксерра, который отказался; в январе 1263 г. на него согласился епископ Ажена Гильом (id., 2847 и т. д.). — См.: Abel Remusat. Me moires sur les relations politique des princes chretiens... avec les empereurs Mongols// Memoires de l’Institut... Academie des Inscriptions et Belles-Lettres, VI, 1822,и VII, 1824; J. Richard. Art. cite. (P. 305, n. 3).
²⁹ Registres d’Urbain IV, 2814 bis, 344.
³⁰ P. Pelliot. Mongols et Papes aux XIII et XIV siecles// Revue bleu, 1923. P. 111. G. Soranzo. II Papato, l’Europa cristiana e gli Tartari. P. 2228—243.
³¹ Напротив, князь Антиохийский и король Кипра готовились оказать помощь татарам, вместе с другими сирийскими баронами (госпитальеры придерживались нейтралитета); но армия мамлюков быстро встала между побережьем и монгольским войском, чтобы помешать соединению союзников (Bulletin de la Societe d’histoire de France, I, II, 1835, P. 1—10 и Bibl. Ecole des Chartes, LII, 1891, P. 58. — эти письмо подтверждает нежелание Сицилийского короля учавствовать в этом предприятии, ибо он был всецело поглощен своей войной с греками; см. также: Muratori,Seriptores, VIII, 869—870).
³² R. R.,1280. R. Grousset, 1П.692 и далее R. Rohricht. Etudes sur les demiers temps... II Les bataille de Hims, 1281 et 1299// A. O. L., 1881, P. 617-652.
³³ R. Grousset, III, 666. R. R., 1458. Срок перемирия с Акрой истек, согласно письму епископа Хевронского, в мае 1281 г., и там ощутимо боялись войны (текст в Rymer, 1,
II, 189).
³⁴ Salimbene. Chroniquе. P. 597 (1284 г.) (Monumenta Germaniae, Scriptores, T. XXXII).
³⁵ He стоит забывать, что франки из Святой Земли с 1248 г. были в курсе переговоров, предпринятых армянами с монголами, которые привели к созданию в 1254 г. настоящего армяно-монгольского альянса. Брат царя Хетума, коннетабль Земпад, написал об этом Жану д'Ибелену и королю Кипрскому Генриху I (2 февраля 1248. — Самарканд) (см. Mosheim. Historia eccl. Tartarorum App. № 12). — Таким образом, к 1260 г. бароны Акры вовсе не были в полном неведении о намерениях монголов. Но их гражданские войны помешали обратить на это внимание. Во всяком случае, восточные авторы, особенно Григор д’Аканк, утверждали, что их помощь мамлюкам была решающим фактором во время кампании 1260 г. (History of the nation of the archers, ed. Black et Frye// Harvard Journal of Asiatic studies, XI, 1949, P. 349).

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 4247

загрузка...

Другие книги по данной тематике