VIII. Усиление итальянцев

Этот период, когда Иерусалимским королям все труднее становилось бороться против всеобщего неподчинения и смут своих подданных, был решающим для итальянских факторий, обосновавшихся в королевстве. Именно тогда они обрели настоящее политическое могущество, позволившее им в течение следующих лет установить опеку над франкскими колониями в Сирии. По правде говоря, привилегии «коммун» — а именно «коммунами» называли их историки Востока (лучше именовать их этим словом, нежели просто «итальянцами» ибо наряду с Генуей, Пизой, Венецией и Анконой, провансальцы и каталонцы тоже находились в выгодном положении) — не были новшеством. Их истоки восходят к самому образованию королевства.

Вспомним, что Иерусалимские короли смогли завоевать свои прибрежные владения только с помощью западноевропейских моряков. От случая к случаю это были фламандские, норвежские, английские или фризские флотилии. Но основную поддержку на море сирийским франкам оказали торговые республики Италии. Во времена первого крестового похода в Марселе, Сен-Жилле, Монпелье и Барселоне только-только пробуждалась крупная торговля; им еще долго предстояло играть роль второстепенных портов, по большей части из-за враждебности итальянских городов (в 1143 г. Генуя потребовала от своего союзника Гильема VI де Монпелье запретить своим подданным торговать дальше Генуи и позднее хотела заставить нарбоннцев отправлять в Сирию не более одного судна с паломниками в год. Но уже с 1166 г. Бенжамен де Тюдель назвал Монпелье крупным торговым городом, завязавшим отношения с Магрибом, Египтом, Сирией и Византийской империей)¹.

Напротив, для прибрежных городов Италии морские походы были не внове. В течение XI в. Венеция поставляла свои эскадры Василевсу для борьбы с норманнами; Генуя в эпоху Каролингов приняла участие в боевых действиях против мусульманских пиратов Корсики и добилась господства над частью этого острова². В свою очередь, пизанские корабли изгнали арабов из Тирренского моря и даже нападали на африканское побережье, особенно на порт Махдию. Крестоносцы всего лишь воспользовались их уже старым опытом мореплавателей.

Подоспев первыми, генуэзцы приняли участие в осаде Иерусалима и сделали много из того, что было с заботой зафиксировано в надписи золотыми буквами в церкви Гроба Господня, напоминающей об их участии в завоевании Святого Града. Другие привилегии коммерческого характера сопутствовали этой исключительно почетной награде. Затем приплыли пизанцы, возглавляемые своим архиепископом Даимбертом; став патриархом и правителем Яффы, он уступил часть этого города своим соотечественникам, которые поспешили его отстроить (1100 г.). Наконец, венецианцы, после долгого плавания возле византийских берегов (откуда они привезли мощи Св. Николая, захваченные в городе Мире), согласились помочь Готфриду Бульонскому завоевать Акру взамен на обещание защитника Гроба Господня уступить в республике Св. Марка один рынок, церковь, даровать свободу венецианской торговле, судебный иммунитет во всех завоеванных франками городах, передавать Венеции треть всех городов, каковые будут взяты при поддержке венецианцев, кроме Триполи, каковой целиком должен был отойти к венецианцам после законного раздела добычи, и, наконец, отказаться от права грабить потерпевшие кораблекрушения венецианские суда³. В 1124 г. осада Тира послужила поводом еще к одному договору между франками Сирии и Венецией, текст которого для нас частично сохранил Гильом Тирский: во всех городах, принадлежащих королю или его баронам, Венеция должна была получить церковь, целую улицу, площадь и общественную баню, с печью, в полную собственность (с правом передавать по наследству и не облагаемые налогом). Венецианцам было позволено владеть в своем квартале в Акре (отданным городу Св. Марка Балдуином I, после того, как дож Орделафо помог ему осадить Сидон) печью, баней, мельницей, общественными мерами и весами. Они сами управляли своими городскими кварталами, их соотечественники были подчинены только собственным дворам правосудия и не платили никаких пошлин при въезде или выезде из королевства, и «на всей земле короля или его баронов любой венецианец был так же свободен, как в самой Венеции». Треть города и территорий Тира и Аскалона (ибо крестоносцы еще не решались атаковать сам Аскалон) должна была отойти в полноправное владение Венеции. Венецианцы даже претендовали на то, чтобы заставить королевство следовать за таможенной политикой их родины в отношении к различным купеческим народам в Сирии⁴.

Если корабли великого порта Адриатики помогали франкам взять Хайфу, Сидон, Тир, то Генуя посодействовала завоеванию Акры, Арсуфа, Цезареи и Бейрута. Поэтому кафедральный собор генуэзцев — собор Св. Лаврентия, соперничавший с собором Св. Марка, получил такие же привилегии, что и его противник: одну площадь и улицу в Иерусалиме, треть Цезареи, треть Арсуфа, треть Акры, треть доходов от таможни («цепи») в этих городах и треть всех городов, которые будут завоеваны с помощью генуэзцев и их флота (включая «Вавилон», согласно одному тексту 1104 г.), наконец, одну улицу в Яффе⁵.

Пиза отстала от своих конкурентов — она пережила упадок во второй половине XII в., упадок, которым Генуя воспользовалась, чтобы убедить папство отменить исключительное право назначать епископов Корсики, что присвоил себе тосканский порт в лице архиепископа Пизы. Также, в конце концов, у нее началась распря с Иерусалимскими королями, которые всеми средствами стремились препятствовать непомерным притязаниям итальянских купцов и совсем не считались с дарениями, некогда сделанными пизанцам. В 1156—1157 гг. Балдуин III, желавший затормозить египетскую торговлю, заключил соглашение с Пизой. Пизанцы обещали прекратить поставки леса, железа, оружия, смолы в Египет, но зато добились для себя беспрепятственной торговли в королевстве, имущества в Тире, освобождения своих соотечественников из-под юрисдикции королевского виконта и отказ от «echoite» (конфискация собственности по «праву выморочного имущества») на пизанцев, умерших в Сирии. Брат короля, Амори, вернул пизанцам их владения в Яффе. Сам став королем, он пожаловал Пизе новые уступки (в 1165 г. прямой вход в порт Тира; в 1168 г. — амбар с церковью в Акре, где пизанцы также перестали зависеть от королевского правосудия), в обмен на помощь, оказанную этим городом франкам во время их кампаний в Египте, что не помешало пизанцам в дальнейшем заключить торговый договор с Саладином в 1173 г., а венецианцам — в 1174 г.⁶

Марсель также, хоть и играл гораздо менее важную роль в военных операциях, в ходе которых Иерусалимские короли подчинили себе сирийское побережье, не замедлил получить от государей привилегии, подтвердившие участие этого крупного провансальского города как в торговле в Сирии, так и в обороне королевства. Около 1116 г. марсельцы, осевшие в Иерусалиме, получили право на владение хлебопекарнями: в 1136 г. Фульк I пожаловал им свободу торговли, одну улицу («улицу провансальцев»), церковь в Акре и ренту с «рынка» в Яффе. За помощь, которую они оказали Балдуину III, в особенности в виде субсидии (или займа?) размером в 3000 безантов для защиты Яффы, они получили подтверждение своих привилегий и имение Ромаде в качестве залога, без сомнения, на то время, что они будут ждать возвращения своего вклада (1152 г.)⁷.

Так, накануне падения Иерусалима крупным итальянским городам — ив меньшей степени другим — удалось создать для себя исключительную ситуацию в силу их былых услуг и важной роли, которую они играли в экономической жизни королевства. Эти конторы, которым предоставили очень широкие привилегии, прибавили сил развитию иерусалимской торговли: ведь итальянцы могли бы направлять свои корабли прямо к мусульманским портам, и может быть именно так поступали пизанцы до соглашения 1156 г. Поэтому франкам приходилось соперничать в предоставлении льгот с Александрией и Дамьеттой, чтобы проложить через сирийские порты большинство торговых путей между Востоком и Западом. Вот почему три «коммуны» безо всяких условий владели своими амбарами, домами и «общественными заведениями», необходимыми для восточного квартала (баня, рынок, печь, церковь). Они могли торговать во всем королевстве без уплаты некоторых налогов (налог на въезд, выезд, стоянку кораблей, взвешивание и отмеривание продукции по государственным мерам и весу); однако, чтобы ограничить как можно больше их коммерческие операции напрямую с мусульманами, в некоторых соглашениях, как, например, в заключенном в 1192 г. между графом Шампанским и генуэзцами, предусматривалось, что если купцы прибывают в Акру и Тир после побывки в портах Египта, Берберии и Малой Азии (Константинополе), то товар, который они привозят на рынок, будет подлежать налогу с продаж⁸.

Наконец, их соплеменники пользовались очень выгодным личным статусом — почти так же, как граждане Рима в первый век существования своего государства, которые могли быть судимы только своими трибуналами во всех странах, куда этих предшественников средневековых итальянцев завлекала торговля, после утверждения римского господства над этими землями. Они могли не только чувствовать себя в своих кварталах как на родной земле, но и повсюду подлежали суду только своих соотечественников. Они были неподвластны юрисдикции королевских виконтов, что привело к зарождению в Сирии итальянского чиновничества. В местах, где располагались итальянские колонии, существовали «консул и виконт Генуи в Тире» (в 1187 г. — Гильельмо Пиперата) и венецианские или пизанские консулы и виконты, выполнявшие обязанности королевского виконта по отношению к своим согражданам. Первый генуэзкий виконт в Акре появился около 1105 г.

Но Иерусалимские короли вовсе не были расположены полностью утратить свои прерогативы государей: венецианские, генуэзские, пизанские суды вершили «низшее правосудие» и гражданские дела, а королевские курии творили «высшее правосудие». Всякое разбирательство, которое затрагивало короля, изымалось из компетенции трибуналов «коммун», равно как и дознание по отдельным делам — убийству, измене, воровству или грабежу — которые карались телесными наказаниями или смертью. «Ни одна коммуна не судит за кровь, то есть за прилюдный удар, ни за убийство, ни за грабеж, ни за измену, ни за ересь, если человек является пателином или еретиком, ни за продажу дома или земли». Выходцы из коммуны, которые оседали в королевстве на постоянное место жительства, переставали быть подсудными своим трибуналам, так же как и те, кто поступал на королевскую службу⁹. Король заставлял итальянцев поставлять воинов в королевскую армию: так, один венецианский отряд сражался при Хаттине. Наконец, чтобы помешать превращению этих маленьких государств в единое государство, чье существование должно было показаться королю раздражающим, он запретил своим вассалам продавать фьефы «людям коммуны»¹⁰. Потому в первом Иерусалимском королевстве итальянские колонии были обречены остаться небольшими по размеру.

Кроме того, государи стремились ограничить привилегии, которые сами же пожаловали итальянцам, и со времен правления Балдуина II (Балдуин I беспрестанно нуждался в этих требовательных союзниках) до 1187 гг. можно проследить тот тернистый путь, который пришлось преодолеть итальянским городам в надежде заставить соблюдать свои права. В 1123 г. Венеция добилась уступки ей трети Тира с королевскими прерогативами: Балдуин II не ратифицировал этот договор, в каком-то роде превратив это дарение в феодальное пожалование. Исходя из этого, он потребовал от «Сеньории» военный отряд для охраны города¹¹, и отказался признать таможенные статьи того же договора. Фульк Анжуйский прекратил выплату Венеции специальной ренты с доходов от таможни («цепи»), и в 1164 г. коммуна все еще не могла добиться права самой судить своих людей. Пиза была в ссоре с предшественниками Балдуина III. Но Генуя имела больше всего оснований для жалоб. В 1167 г. Амори I, возможно, воспользовавшись осложнениями в отношениях между своими новыми союзниками-пизанцами и генуэзцами, возникшими из-за Сардинии, приказал разрушить надпись золотыми буквами вокруг алтаря церкви Гроба Господня, напоминавшую о участии граждан Генуи в освобождении Иерусалима. Папа неоднократно рекомендовал королю восстановить надпись и вернуть генуэзцам крупную сумму денег, которую тот отнял у них силой, но все просьбы, обращенные к Амори, его сыну Балдуину (1176 г.) и регенту Раймунду Триполийскому (1186 г.), оказались безрезультатны. В 1186 г. папа жаловался, что у генуэзцев, несмотря на их привилегии, захватили улицу в Иерусалиме, в Яффе, треть Цезареи, Арсуфа и Акры и треть доходов от таможни («цепи») в этих городах¹².

В столь затруднительных условиях генуэзцы и венецианцы иногда решали не сохранять самоуправление в своих колониях, которые и приводило (к подобным осложнениям, а уступить свои кварталы светскому или церковному вассалу, удовольствовавшись выплатой арендной платы и торговыми привилегиями. Именно так поступил дож Венеции Виталио Мичиело в 1164 г., передав церкви Св. Марка в Тире тирские владения сеньории (всю «венецианскую» улицу), обязав прокуратора этой церкви попытаться вернуть им «ренту» в 300 безантов с доходов от таможни («цепи») Акры, утраченную, ими в правление Фулька. Генуя придумала назначать комиссаров, которым были бы пожалованы ее конторы на Востоке, в обмен на ежегодный ценз. В критический миг кризиса 1154 г. она прибегла к этому крайнему средству (возможно, им уже пользовались до этого). Тогда Гильельмо Эмбриако получил на 29 лет управление имуществом коммуны в Лаодикее и Джебайле, где семья Эбриаков уже заложила основы своего могущества с момента завоевания этого города генуэзцами в 1104 г. В то же самое время генуэзские владения в Акре (а также и в Антиохии) были доверены на тот же.срок (1150—1179 гг.) Уго Эмбриако и его брату Никколо в обмен на ежегодную выплату суммы в тысячу су. И если домены в Акре, Антиохии и Лаодикее вернулись к республике, то владения в Джебайле (в конце концов ставшим фьефом дома Эмбриаков), так и остался леном, подвассальным графству Триполи, а рента, положенная Генуе за тот же самый Джебайл, вскоре перестала выплачиваться¹³. Дело шло к основанию итальянских сеньорий, вассальных Иерусалимским королям и все более независимых от республик в Италии, но движение в этом направлении только начиналось.

Падение королевства в 1187 г. открыло новые перспективы для предприимчивых городов Италии, Прованса, Лангедока и Каталонии. В один миг вновь появилась надобность в их эскадрах и их отрядах, чтобы привести в состояние обороны те франкские города, которые уцелели во время катастрофы. Они сумели воспользоваться этой ситуацией и 1187—1197 гг. ознаменовались новым подъемом купеческих факторий на сирийском побережье. Срочно требовалось заинтересовать их в защите Тира: Раймунд III Триполийский и иерусалимские бароны предоставили генуэзцам, сразу же после Хаттина, привилегии, которыми те никогда не владели в этом городе — свободу торговли, юридические льготы, бойню, площадь и дома. Пизанцы, которые уже владели там рынком (фундуком), получили значительные привилегии, сначала от Раймунда, затем от Конрада Монферратского: им уступили церковный квартал дома, баню, бойню — до того принадлежавшие королю — мельницу, многочисленные поместья и право использовать свои привычные меры и весы. В том случае, если бы христианам удалось отбить у Саладина Акру, Конрад обещал им целый городской квартал с имуществом за пределами крепостных стен (включая Шато-дю-Руа, принадлежавший графу Жослену, и крупное владение Сен-Жорж).

Ко всему прочему началось соперничество между Конрадом и Ги: двое противников (помимо необходимости заинтересовать итальянцев в осаде Акры) изо всех сил старались добиться поддержки торговых республик. Марсель, Сен-Жилль, Монпелье и Барселона получили от Конрада (сообща) в Тире право беспрепятственной торговли, собственный двор правосудия, поместье, дворец и печь. Ги уступил марсельцам судебный и фискальный иммунитет. Он также предоставил подобный иммунитет амальфийцам и освободил их от налогов, взыскиваемых с их кораблей. Сверх того Конрад прибавил генуэзцам владений в Тире, разрешив им построить там часовню (церковь Св. Лав-рентия). В ответ на этот шагГи увеличил владения генуэзцев в Акре. Тогда Конрад пообещал генуэзцам одну улицу в Акре, доходы с таможни («цепи») в Акре и Тире, право свободной торговли в тех городах, которые будут отвоеваны христианами (прежде всего, в Яффе, Аскалоне, Иерусалиме) и восстановление знаменитой надписи в церкви Гроба Господня¹⁴.

Эта игра на повышение цен, которая, помимо всего прочего, показывает, что необычайно обширные привилегии итальянцам, сделанные Балдуином I и Балдуином II, к этому времени практически свелись к владению недвижимым имуществом и иммунитетам в нескольких портах, принесла итальянским колониям в Сирии настоящее могущество. Существование Святой Земли зависело от венецианских, генуэзских или пизанских кораблей, субсидий, помощи итальянских резидентов, и теперь, когда королевская власть утратила свою силу, «коммуны» продолжали вымогать у нее привилегии, льготы и дарения. Они попытались сделать свои улицы практически независимыми владениями, как от гражданских, так и от церковных властей. Епископы (в XII в. ставшие архиепископами) Пизы или Генуи, и церковь Св. Марка в Венеции по праву считались сеньорами итальянских республик, что осложняло ситуацию с канонической точки зрения: итальянцы желали, чтобы церкви, которыми они владели в Сирии, подчинялись непосредственно их собственным прелатам; например, архиепископ Генуи добился признания за собой легатских полномочий на землях заморских государств в XII в. Поэтому споры о приходском статусе итальянских колоний стали источником постоянных конфликтов с духовенством Сирии. В 1156 г. Балдуин III так и не смог уладить распри в этой связи с пизанцами. Конрад добился от архиепископа Тирского разрешения на постройку церкви Св. Лаврентия для генуэзцев, но этот прелат только в 1194 Г. примирился с венецианцами. В 1200 г. архиепископ Акры не без труда разграничил компетенцию церквей Св. Лаврентия (генуэзцев) и Св. Петра (пизанцев), объявив неприкосновенными приходские права церквей Св. Андрея и Св. Михаила. Хотя речь пока не шла о том, чтобы обносить каждый квартал отдельной стеной, что будет сделано позднее, Генрих Шампанский уже пожаловал венецианцам право построить свою башню в Тире (1195 г.)¹⁵.

Эти успехи привели к тому, что итальянские республики в целях централизации передали управление своими факториями в руки представителей центральной власти, магистратов, часто назначаемых на годичный срок (таким образом надеялись избежать определенных злоупотреблений с их стороны, которые тем не менее все же имели место: так, в 1225 г. Генуя запретила своим подеста, консулам и виконтам в заморских владениях отчуждать имущество коммуны, что не помешало одному генуэзскому консулу продать привилегию, пожалованную в 1187 г. Раймундом Триполийским в отношении имущества генуэзцев в Тире...)¹⁶. До этого каждая фактория вполне обходилась присутствием одного «консула и виконта», который заведовал имуществом коммуны, вершил правосудие над своими согражданами и в случае опасности созывал военный отряд для королевской армии.

Отныне у трех «коммун» появилась насущная необходимость объединить под властью единой администрации все их колонии и имущество за морем, необычайно возросшие после новых дарений. Приобретя политическое могущество во франкских государствах на Востоке, эти колонии стали заинтересованы в едином управлении, какового им не могли обеспечить виконты, рассредоточенные по разным городам. «Курьезный случай, — пишет Р. Груссе, — по мере того, как франкское государство слабело.., эти инородные колонии совершенствовали свою организацию... В 1192—1198 гг. Венеция создала пост венецианского бальи во всей Сирии (bajulus Venetorum in tota Syria), с резиденцией в Акре, который впервые занял Панталеоне Барбо... С 1192 г. Генуя также назначила в Акру двух генеральных консулов для всей Сирии». Наконец Пиза, в свою очередь, и в то же время (1191 г.) учредившая посты двух генеральных консулов, в 1248 г. передала их полномочия в руки одного консула (главный консул пизанцев в Акре и всей Сирии, (consul communis Pisanorum Accon et totius Syriae)¹⁷. Посредством этих представителей трех республик — венецианского бальи, «консулов и виконтов Генуи в Сирии», пизанских консулов и их подчиненных, консулов или местных виконтов, три города установили свой контроль во всех франкских городах.

С усовершенствованием своего административного аппарата итальянцы стали искать способы увеличить свои привилегии. Пизанцы помогли Конраду, но затем обороняли свой квартал против генуэзцев, поддерживавших Конрада против короля Ги. Возможно, они замышляли выдать Тир Ги, за что и были изгнаны из королевства Генрихом Шампанским. Другие города упрочивали свое влияние более мирными средствами. Самым верным средством было предоставление денег взаймы: Иоанн де Бриенн полностью зависел от генуэзского заимодавца Луккино Корсали; марсельцы в 1197 г. щедро поучаствовали в финансировании защиты Яффы: в 1212 г. Иоанн де Бриенн был вынужден подтвердить за ними вновь приобретенные владения по соседству с церковью Св. Деметрия в Акре. Благодаря нападению мусульман, генуэзцы на мгновение аннексировали Цезарею: сеньор этого города, неспособный оборонять его только что восстановленные укрепления, уступил им город в 1218 г.; но генуэзцы не смогли воспрепятствовать мусульманам захватить Цезарею¹⁸.

Итальянские колонии начали возникать в тех городах, где до этого (вопреки договорам начала XII в.) они никогда не существовали. Так произошло с Бейрутом, чьей сеньор Жан д’Ибелен, возможно, страдая от нехватки денег, был вынужден пожаловать в 1221 г. генуэзцам в своем городе множество привилегий: фискальный иммунитет, право на владение домами, судебный иммунитет (liberam curiam, то есть право судить себя самих), и, выразительная деталь, право купаться в бане перед замком по четвергам. Венецианцам также перепало от щедрот Ибелена, и они получили торговую и судебную вольности. В 1222 г. марсельцы, в свою очередь, получили право беспрепятственной торговли в Бейруте. В Хайфе сеньор этого города Рохард II предоставил такую же привилегию генуэзцам в 1234 г., за что и получил почетное звание «concivis (гражданина Генуи)»¹⁹.

Благодаря всем этим привилегиям, за точным объемом которых королевская власть никогда не могла уследить, граждане торговых республик вели во втором Иерусалимском королевстве обособленное существование. В их кварталах склады или магазины, где купцы, прибывавшие дважды в год (летом и зимой), хранили свои товары, соседствовали с домами, которые на торгах сдавали внаем на год или на тот срок, что требовался съемщику. Там же размещались продовольственные магазины, рынки, где заключались соглашения торгового свойства, церкви, в которых священники из Италии совершали богослужение и возносили благодарственные молитвы святому покровителю их родного города. Не платя никаких налогов, итальянцы могли пользоваться одной скотобойней и одной мельницей. Наконец, они владели своими парильнями (общественными банями), не облагаемыми никакими поборами. Если между двумя выходцами из одной и той же республики начиналась тяжба, то они излагали свои жалобы в резиденции своего виконта или консула. За совершенные ими преступления, помимо особых случаев, подлежащих королевскому правосудию, их судили представители их же народа. Наряду с «виконтом генуэзцев» или «консулом пизанцев» существовали «присяжные курии генуэзцев» или пизанцев, и иногда в ходе суда к консулам присоединялся и «судья»: в 1222 г. в Акре, помимо двух консулов, присутствовал один судья. В процессе переноса обычаев, принятых на землях Тосканы, в Иерусалимское королевство, в стороне не остались и нотариусы: тогда как во франкской Сирии не был известен институт нотариата, у пизанцев в 1233 г. в Акре был «имперский судья и государственный нотариус Пизы». И уроженцы Сирии также иногда подпадали под юрисдикцию этих иностранцев — по крайней мере, теоретически, исходя из договоров, которые могли и не выполняться франками: когда истец обвиняет венецианца, говорится в договоре 1123 г., правосудие должно свершиться в венецианской курии. В том же документе, который освобождал всех венецианцев (равно как и всех других итальянцев из «коммун») от выплаты королю налогов за пользование мерами и общественными весами, предусматривается, что эти иностранцы могут употреблять венецианские меры, а не меры Сирии, в случае заключения сделки между самими венецианцами или даже тогда, когда житель королевства купит что-либо у венецианца; использовать же местные меры венецианцам полагалось только в том случае, если они сами что-то покупают²⁰.

К несчастью, это не все, что принесли с собой в королевство эти островки, ведущие совершенно независимую жизнь: территории, тесно связанные со своими метрополиями — итальянские фактории — помимо своего локального соперничества, продолжали в Сирии военные стычки, которые вели между собой их республики. Война за Сардинию и Корсику, это вечное яблоко раздора между Пизой и Венецией, которые оспаривали друг у друга господство над этими островами, без сомнения, отразилась на существовании латинского королевства. Пока сохранялось первое королевство и Иерусалимские короли еще обладали хоть каким-либо авторитетом, эти споры ощущались в Сирии только в связи с ослаблением защиты христианских владений, что было вызвано отсутствием эскадр обеих коммун, которые, вместо того чтобы обогащать Святую Землю и поставлять ей солдат, погрязли в своих локальных войнах. Потому-то Иерусалимские короли прилагали все усилия, чтобы примирить двух противников, хотя это и было безнадежной задачей. В 1134 г. король Фульк и патриарх послали на Запад двух посланников, канцлера Бодуэна и самого приближенного королевского советника, рыцаря Бернара Ваше²¹, которым удалось добиться перемирия между Пизой и Генуей. Но спустя незначительное время оба посла в письме с сожалением предупреждали генуэзцев, что пизанцы грубо порвали перемирие, и просили архиепископа и консулов взять их под свою защиту. Их послание заканчивалось следующими словами: «И мы просим Вас как можно скорее сообщить сеньору патриарху и королю о постигшем нас горе — из-за скорби, которую испытываем всем сердцем, мы даже допустили ошибку во второй строчке письма!»²²

За миротворческий труд, потерпевший неудачу в 1134 г., брались еще не единожды; в 1192 г. генуэзцы и пизанцы из Акры воспользовались соперничеством между Аузиньяном и Монферратом, чтобы утрясти свой извечный спор. И в 1222 г. разгорелась новая свара, в тот самый момент, когда. Иоанн де Бриенн отправился на Запад. В который раз генуэзцы и пизанцы сошлись на улицах Акры в стычке, которые кипели тогда между ними во всем Средиземноморье, частенько оборачиваясь на море актами пиратства. Генуэзцы одерживали верх в этой стычке до тех пор, пока их противники, не желая признавать себя побежденными, не подожгли генуэзскую улицу («rue des Geneves»). Выходцы из Генуи, увидев, как горят их магазины и обрушивается башня, бросились тушить пламя или, по крайней мере, спасать от огня свои богатства. Пизанцы погнались за ними, грабя их имущество, убивая или вынуждая врагов бежать. Легат Пелагий, готовившийся вот-вот отплыть, приказал венецианскому бальи замять конфликт: согласно старому соглашению между тремя «коммунами», та из них, что не была замешана в столкновении между остальными двумя, автоматически должна была играть роль арбитра. Несмотря на мир, который был заключен по инициативе венецианского бальи в Акре, недовольные генуэзцы в течение какого-то времени не появлялись в этом порту, где королевская власть покровительствовала их соперникам²³.

Вопреки этим конфликтам, которым не смогла воспрепятствовать разом ослабевшая королевская власть, и которые продемонстрировали, что три республики рассматривают свои фактории как полностью автономные, политика королевства по-прежнему была независимой от итальянских дел; жители Акры или Тира еще не были готовы убивать друг друга из-за того, что Генуя и Пиза оспаривали город на Сардинии или из-за того, что венецианцы захотели расширить свой квартал в ущерб генуэзцам... Но все же отныне итальянские колонии могли безнаказанно предаваться своим привычным смутам, а королевская власть была вынуждена признавать за ними право на необычайно широкую экстерриториальность: благодаря успехам, которые они добились, воспользовавшись невзгодами Латинского королевства, эти колонии представляли собой посреди Иерусалимского государства опорные пункты, откуда могущественные республики Италии могли по-своему влиять на дела Сирии.

¹ Ch. De la Roncinre. Histoire de la marine francoaise. Paris. 1909. 3 ed. I P. 158-162.
² Правда, пизанцы на время изгнали их оттуда.
³ R. R., 31. На самом деле осадить пришлось не Акру, а Хайфу.
⁴ R. R., 102 (1123 г.).
⁵ R. R., 43. В 1105 г. Генуя владела в Акре одной улицей и третью пригорода (Carafo, в Atti della Societa Ligure. I. P. 35).
⁶ R. R., 322, 324, 412, 449. Привилегии пизанцам были пожалованы им Балдуином II (Gius. Muller. Documenti, P. 7).
⁷ R. R.,85, 163, 273.
⁸ Liber jurium reipublicae Genuensis // Historiae patriae Monumenta. I. Col. 405. С 1119 г. венецианцы стали торговать с Дамьеттой напрямую (Nuovo Archivio Veneto. XIX. Р. 70-72).
⁹ Assise des Bourgeois. P. 144. R. R., 449. — Если итальянцы выступали истцами против людей, не принадлежавших к их согражданам, то их жалобы рассматривалась не в трибуналах их «коммуны», а в других.
¹⁰ Livre au Roi, № 45.
¹¹ В «Ассизах» утверждается, что речь шла о службе трех рыцарей; Венеция пожаловала эту службу и домен, доходов которого должно было хватить для ее выполнения, знатному венецианцу, Роланду Контарини, чья вдова отдала этот фьеф королю в XIII в.
¹² Grousset. I. 618—620; R. R., 401; Liber jurium. I. с. 228—229, 309, 331 и далее. Не во время ли реконструкции храма была уничтожена эта надпись, которую не пожелали восстановить на новых хорах?
¹³ R. R., 401; Liber jurium. I. С. 172—173.
¹⁴ R. R., 659, 665—9, 674—5, 682, 690—3, 697, 702—705 (Венеция удовольствовалась восстановлением договора от 1123 г.). Обо всей истории этих колоний см.: Heyd. Histoire de commerce du Levant; Cessi. La colonie mеdievale italiane in Oriente (1942).
¹⁵ R. R., 322, 724, 775.
¹⁶ R. R., 659, прим., и 970.
¹⁷ Grousset. III. 535. — О венецианских бальи: S. Majer. Sigilli di baili veneziani in Oriente (Arch. Veneto. T. LVII—LVIII, 1941. P. 110). — О Пизе: G. Vedovato. L’ordinamento capitolare in Oriente..., Florence, 1946.
¹⁸ R. R., 747, 855, 927 — Grousset. III. 212-213.
¹⁹ R. R., 950. 951, 957, 965, 1050.
²⁰ R. R., 102, 858, 960, 1045.
²¹ «Этот Бернар, без сомнения, был тем самым "казначеем" короля Фулька, которого так ненавидели мусульмане» (R. О. L. II. Р. 458); Усама поведал нам о его примечательном выздоровлении. Умер он в 1147 г.
²² Liber jurium. I. P. 45.
²³ R. R., 955 И 956-961: Marchisii Scribae Annales // М. G. Н. S. S., XVIII, 150. Хотя венецианский бальи и приговорил пизанцев возместить причиненный ущерб, недовольные генуэзцы решили: до тех пор, пока им не будет выплачена искомая сумма, не приводить свои суда в Акру и провести зимовку в Бейруте. Поэтому-то Жан д’Ибелен, обрадованный размахом операций, которые сконцентрировались теперь на Бейруте, до этого момента бывшим второстепенным по важности портом, и сделал генуэзцам свои дарения.

<<Назад Вперёд>>

Просмотров: 3035

загрузка...

Другие книги по данной тематике