3. Торгово-экономические и культурные связи

Существование транзитного торгового пути общевосточнопричерноморского значения способствовало проникновению на территорию исторической Цебельды значительного числа импортных изделий. О ее торгово-экономических и культурных связях говорят две категории находок — собственно привозные вещи и местные изделия, исполненные под влиянием иноземных образцов. Первая группа включает в себя стеклянную посуду, некоторые металлические изделия (сосуды, украшения, [75] оружие), керамику (амфоры, кувшины, краснолаковые блюда), большинство бус. Во вторую входят отдельные керамические изделия (амфоры, кувшины), оружие (умбоны, мечи, наконечники стрел), конский убор (псалии), хозяйственные изделия (ножницы), украшения (серьги, пряжки, фибулы, перстни). Самостоятельное место занимают монеты. Интересны, хотя пока и скудны, данные о цебельдинском экспорте.

Стеклянная посуда. Стеклянная посуда найдена в целом (в погребениях) и фрагментированном (на поселениях) виде [15, 16, табл. XLVII, рис. 11-12; 53, 139-142; 61, 32-39; 65]. В настоящее время с территории исторической Цебельды известно уже более 50 целых стеклянных сосудов, которые распадаются на 10 групп и в свою очередь более чем на 20 вариантов. В первую группу входят стаканы с округлыми стенками, варианты которых фиксируются в погребениях со второй половины IV до первой половины VII в. Вторая группа объединяет стаканы усеченно-конусовидной формы, среди которых отмечено два варианта, характеризующим вторую половину IV—VI вв. Третья группа характеризуется коническими кубками, подразделяющимися на пять вариантов, представленных в комплексах второй половины IV — середины VII в. Четвертая группа имеет два варианта, относящихся к концу IV — началу V в. и ко второй половине VI в. Пятая характеризуется флаконами трех вариантов, характерных для погребений второй половины V — первой половины VII в.

Кроме того, в комплексах конца V — второй половины VII в. отмечены единичные находки чаш с полым поддоном, округлых стаканов с синими нитевыми напаями, стаканов с поперечным перехватом и синими нитевыми напаями, рюмковидных бокалов и одноручный кувшинчиков.

Стеклянные сосуды с напаями синего стекла относятся к продукции восточно-римских провинций (Египет, Палестина, Сирия и др.) [49, 100]. Отдельные варианта этой посуды могли производиться и в Северном Причерноморье (Пантикапей, Фанагория) [49, 100]. Сосуда первой группы с сотовидным орнаментом — сирийского типа [51, 231]. Центры производства рюмковидных сосудов известны на Кипре, в Египте и в Сирии [50, 152-153]. Использование цветных и бесцветных стеклянных [76] нитей для украшения сосудов отмечено как в сирийских и египетских, так и в западноевропейских мастерских. В частности, украшение сосудов из прозрачного стекла синими нитями имело широкое распространение в мастерских на Рейне (Кельн и др.) [50, 140].

Рис. 20. Импортная стеклянная посуда из погребений у крепости Шапки.

Тот факт, что основные находки стеклянных изделий в Цебельде тяготеют к ближайшим приморским пунктам (главным образом Шапкинский могильник), свидетельствует о том, что они поступали в Цебельду через Себастополис. Здесь при раскопках найдены многочисленные фрагменты стеклянных стаканов с синими напаями и рюмковидных сосудов аналогичных цебельдинским. Находки отдельных экземпляров стеклянных сосудов в Гилячском могильнике (к северу от Клухорского перевела) подтверждают высказанную Н. П. Сорокиной что на Северный Кавказ эти изделия попадали «через [77] мысль, приморские центры Восточного Причерноморья» [49, 100], т. е. через Цебельду.

Рис. 21. Импортные бронзовые изделия: умбон (1), пряжки (2, 3), фибулы (4-6), фляга (7) и перстень (8), 1, 3-7 — Шапка, 2 — Лар, 8 — Цибилиум.

Металлический импорт. Из бронзовых изделий этой группы находок следует упомянуть сосуды, умбон, серию пряжек, отдельные фибулы и перстни. На территории исторической Цебельды найдено два бронзовых сосуда. От первого сохранилась лишь донная часть, второй представляет собой крупную флягу с накидной крышечкой на бронзовой цепочке из погребения середины второй половины VI в. Позолоченный римский умбон (центральная часть щита) с гранеными тульей и шляпками гвоздей найден в погребении второй половины V в. Интересна группа бронзовых, позолоченным пряжек с плоской перегородчатой инкрустацией разноцветным стеклом, найденных главным образом в погребениях второй половины VI — первой половины VII в. Эта группа изделий, должно быть, была связана с производством восточносредиземноморских византийских мастерских (Сирия и др.) [69; 228, рис. 2, 5-10]. Из Цебельды известна также одна раннеримская бронзовая шарнирная фибула типа «авцисса», которая найдена в [78]

Рис. 22. План (1) и инвентарь погребения с импортной пряжкой с греческой надписью (Лар): 2 — 3 — керамика, 4 — железный меч (а, б, в — серебряные детали ножен меча), 6-8 — железные наконечники копий, 9 — бронзовый браслет, 10-11 — бронзовые пряжки, 12-15 — серебряные пряжки, 16 — бронзовая фибула.

погребении начала V в. н. э. [53]. Явно не местный облик носит другая фибула, отличающаяся от первой пластинчатой дужкой и пружинной частью — она найдена в комплексе рубежа IV—V вв. Особняком стоит прекрасной работы инкрустированная фибула — брошь, изображающая павлина, — из погребения середины VII в. [18]. Ближайшая ей аналогия лишь одна куда менее эффектная позднеримская птицевидная застежка, происходящая из Восточного Средиземноморья [68, табл. 49, рис. 322]. [79] Привозными должны быть перстни, на печатках которых имеются античные по своему характеру изображения женских головок, лошадей и т. д.

Заканчивая раздел об импорте бронзовых изделии, необходимо также упомянуть замечательный уздечный набор с коня, по-видимому павшего во время штурма крепости Цибилиум в конце VII в. и тогда же засыпанного обломками ее стен.

Помимо железных удил здесь найдены бронзовые позолоченные псалии, гвозди, ременные наконечники и бляшки с плоской инкрустацией, пропеллеровидная пластинка и др.

Серебряные импортные изделия из Цебельды представлены в первую очередь медальоном с изображением медузы Горгоны и нательными христианскими крестиками, а также рядом пряжек и других деталей поясных наборов. На лицевой стороне упомянутого медальона вокруг изображения имеется надпись: «единый бог, помогающий приносящему». Л. А. Ельницкий, специально изучавший этот медальон, нашел ему аналогии в Антиохии, где они датированы 347 и 398 гг. [30]. Цебельдинский медальон найден в комплексе середины — второй половины V в.

Из привозных золотых изделий следует упомянуть нательный христианский крестик из комплекса VII в. и кулон рубежа IV—V вв. и бусину из погребения втором половины IV — начала V в. [53, 195-207]. Эти изделия выполнены в духе провинциальных восточносредиземноморских, римско-византийских традиций.

В одном из погребений на Юстиниановом холме найдены медальон и пара серег, стилистически совершенно не связанные с местной культурой. Эти предметы изготовлены из олова с ощутимой примесью железа, бронзы,* серебра и других элементов. На лицевой стороне медальона — женское лицо в профиль, обращенное к цветку, на оборотной стороне — фигура льва, обрамленная зернью. По стилистическим особенностям это изделие надо отнести также к продукции восточносредиземноморских ранневизантийских провинциальных мастерских [18].

Привозная керамика. На протяжении всего рассматриваемого периода древние цебельдинцы приобретали со стороны и отдельные виды керамической посуды. [80] В одном из ранних (рубеж III—IV вв.) погребений Цибилиумского могильника найдена импортная римская амфора с гофрированными стенками, изготовленная из тонко обработанной глины. С конца IV в. в Цебельду поступают простые краснолаковые тарелки. Два привозных краснолаковых блюда с характерной орнаментацией известны из комплексов середины VI в. Довольно часто на поселениях попадаются обломки привозных керамических изделий — это фрагменты амфор с рифленой поверхностью, а также амфор с перехватом в средней части тулова и с пироксеновидной примесью в глине, закраины различных, главным образом краснолаковых мисок, чаш и блюд, по форме и орнаментации перекликающихся с продукцией позднеримских и ранневизантийских провинциальных мастерских.

Рис. 23. Оловянный медальон из погребения VII в. на Юстиниановом холме (Шапка).

Импорт бус. На территории исторической Цебельды обнаружено более двух десятков тысяч бус. Абсолютное большинство их найдено в погребениях и относится, за исключением сравнительно редких изделий из горного хрусталя, гагата, камня, бронзы и керамики, к импорту. Первое по количеству место занимают разнообразных форм и колера бусы из стекла, которые относятся [81] к продукции римско-византийских провинциальных восточносредиземноморских мастерских (Египет, Сирия, Малая Азия и др.). В Цебельде найдено множество пастовых одноцветных и мозаичных бус, которые также поступали сюда из южных районов Средиземноморья. Оттуда же ввозились довольно многочисленные раковины каури. Часто находят здесь изделия из так называемого египетского фаянса. Египетского происхождения и стеклянная подвеска в виде головки негритянки [24, 378]. Довольно значителен процент янтарных бус, сырье для которых добывалось в Прибалтике, Поднепровье и других местах. Большой интерес представляет найденная в комплексе VI в. каменная бусина с печаткой, на которой продавлен иероглиф «бeнь» в древнекитайском стиле «кай-шу», характерном для Китая IV—VI вв. Значение иероглифа — «корень», «император» [16, 93].

Рис. 24. Импортные глиняные изделия — амфора (1) и краснолаковые тарелки (2-6): 1 — Цибилиум, 2, 3, 5, 6 — Шапка, 4 — Ажара.

Если абсолютное большинство стеклянных, фаянсовых, пастовых изделий поступало в Цебельду через Себастополис и отсюда шло дальше на Северный Кавказ, то янтарь, большинство сердолика, а также упомянутая бусина с китайским иероглифом попали сюда, вероятно, с Северного Кавказа через Клухорский перевал. Об этом [82] должен свидетельствовать анализ процентного соотношения различных видов этих изделий, обнаруженных по обе стороны перевала. Если в Цебельде, особенно в IV—V вв., абсолютное преобладание имеют стеклянные и пастовые бусы [61, 56], то на Северном Кавказе больше всего каменных — янтарных и сердоликовых изделий [35, 11-13].

Рис. 25. Импортные (1-32) и местные (33-35) бусы из различных могильников Цебельды: 1-4 — медовое стекло, 5-6 — «египетский» фаянс, 7 — янтарь, 8, 9 — стекло с металлической прокладкой, 10-16 — синее стекло, 17 — сердолик, 18 — раковина каури, 19-30 — паста, 31 — гешир, 32 — камень, 33-35 — горный хрусталь. [83]

Рис. 26. План (1) и инвентарь погребения со стеклянной подвеской в виде головки негритянки: 2-4, 6 — бронзовые фибулы, 5 — бронзовая подвеска, 7 — бронзовое кольцо, 8 — железный нож, 9-14, 18, 19, 27-29, 31-33 — стеклянные бусы, 15-17 — янтарные бусы, 35-36 — серебряные подвески с сердоликами.

Прочие свидетельства импорта. Выше уже отмечалось, что ряд изделий, характеризующих цебельдинскую культуру, возник под влиянием иноземных форм, несколько переосмысленных затем на местной почве. Хотя импортных их прототипов на территории исторической Цебельды пока не найдено, но проникновение сюда таких изделий, хотя бы в единичных экземплярах, вряд ли может подвергаться сомнению.

Римскими по своему происхождению являются умбоны — металлические центры щитов. Близкие по форме умбоны можно увидеть, например, на щитах римских легионеров барельефа колонны Траяна [45, рис. 121]. В Цебельде железные и реже бронзовые умбоны встречаются в мужских захоронениях второй половины IV—VI вв. В зависимость от северопричерноморского вооружения позднесарматского времени должны быть поставлены простые цебельдинские мечи, а также мечи и ножи с кольцевидными навершиями [57, 6, 8, 24]. С Северного Кавказа в Цебельду пришли и колчанные наборы — большинство известных здесь наконечников стрел имеет характерное трехлопастное ромбическое оформление Различные варианты таких наконечников выявлены в [84] Цебельде в комплексах V — второй половины VI в. Через Клухорский перевал сюда должны были проникнуть и пряжки-сюльгамы.

Ярко выраженный общепричерноморский характер носят почти все пряжки, фибулы, серьги, перстни и ножницы из Цебельды. В III — первой половине V в. здесь преобладали простейшие формы бронзовых и железных круглопроволочных, овальных или прямоугольных пряжек. Во второй половине V — первой половине VII в. в Цебельде бытуют пряжки с зооморфной иглой. Во второй половине VI—VII вв. — пряжки с инкрустированными щитками и полыми кольцами. Аналогичная закономерность характерна и для памятников Крыма [4].

Бронзовые и железные фибулы с самого начала находятся в зависимости от северопричерноморских центров. Отсюда заимствована форма наиболее ранних лучковых подвязных одночленных фибул, характеризовавших Цебельду во II—IV вв. В конце IV в. в Цебельду поступают прогнутые «лебяжинские» фибулы, возникшие на Боспоре в результате проникновения туда черняховских элементов. А. К. Амброз полагает, что появление их в Абхазии связано с северокавказским влиянием [4, 107]. Вместе с тем не следует исключать возможность доставки их и через Себастополис, поскольку на Северном Кавказе этот вариант фибул получает распространение в V—VI вв. [5, 57], а в Цебельде они фиксируются уже в IV в., сохранившись лишь до середины V в. Во второй половине VI—VII вв. в Цебельде бытовали местные пластинчатые крестовидные фибулы, по происхождению связанные с круглопроволочными более раннего времени.

Та же зависимость прослеживается и в отношении серег. Они были заимствованы из Северного Причерноморья в конце II — начале III вв. и, постепенно трансформируясь, сохранялись до второй половины VI в., когда получили распространение иные, кольцевидные формы.

Достаточно яркие «вторжения» со стороны отмечены и в керамике древней Цебельды. Это прежде всего амфоры, как по общей идее, так и в конкретных деталях созданные на основе общепричерноморских амфор с перехватом. Ранние цебельдинские амфоры (первая [85] половина V в.) и ряд кувшинчиков местного производства имеют характерный вертикальный венчик, связанный с аналогичным оформлением изделий позднеримского времени. Как в погребениях, так и на поселениях в V—VI вв. широкое распространение получили простые краснолаковые тарелки, часть которых могли изготовлять местные мастера.

Рис. 27. Керамический экспорт Цебельды: 1 — Каманы, 2 — Себастополис, 3 — Пицунда, 4 — Красная Поляна.

Цебельдинский экспорт. Данные о цебельдинском экспорте довольно скудны, в первую очередь по причине слабой изученности соседних территорий. При раскопках Себастополиса было найдено большое количество керамических фрагментов цебельдинского происхождения. Это пифосы [16, табл. XXXIII, рис. 1] и одноручные кувшинчики с характерной орнаментацией. Отдельные обломки той же керамики известны из Гумистинского ущелья (Каман, Отсюш). Фрагменты большого двуручного кувшина были найдены при раскопках римского Питиунта. Наконец, наиболее отдаленной от Цебельды находкой является одноручный кувшин, обнаруженный в одном из разрушенных погребений IV в. в Красной Поляне (Сочинский район). Предметом вывоза [86] могли быть зерно, фрукты, кожи, меха, а также невольники и т. д.

Рис. 28. Серебряные и золотая (12) монеты из окрестностей Цебельды: 1 — Нерон, 2 — Домициан, 3 — Нерва, 4 — Траян, 5 — Адриан, 6 — Антонин Пий, 7 — Люций Вер, 8 — Марк Аврелий, 9 — Септимий Север, 10 — Юлия Домна, 11 — Феодосий II, 12 — Юстиниан I.

Денежное обращение. Основу денежного обращения древней Цебельды составляла главным образом провинциальная римская (кесарийская) на раннем (II—IV вв.) и византийская монета на позднем (VI—VII вв.) этапе существования цебельдинской культуры. На ее территории найдено более 500 монет [16, 69; 27, 65-67], которые должны быть полностью связаны с местным денежным [87] обращением. Две древнейшие монеты этого периода — золотые подражания статерам Лисимаха — найдены: первая в составе Герзеульского клада, захороненного во второй половине II в. н. э., вторая вместе с несколькими другими неизвестными монетами в начале этого века у крепости Цибилиум. Серебряные римские монеты, главным образом денарии Августа рубежа новой эры, известны в составе Герзеульского клада и клада монет, найденного в Верхней Эшере рядом с могильником цебельдинской культуры.

Основная масса кесарийских серебряных монет I—III вв. сосредоточена в окрестностях главным образом трех центров древней Цебельды: у Герзеульской крепости в составе клада (около 500 монет, чеканенных в правление императоров Нерона, Веспасиана, Домициана, Нервы, Траяна, Адриана, Антонина Пия, Луция Вера, Марка Аврелия); в погребениях Шапкинского могильника (до 20 монет, чеканенных в правление императоров Нервы, Траяна, Адриана, Антонина Пия, Юлии Домны); на Цибилиумском могильнике (до 10 монет, чеканившихся в правление императоров Траяна, Адриана, Септимия Севера и др.). Три серебряные кесарийские монеты (одна чеканена при Адриане) найдены в могильнике села Атара Армянская.

В своей массе все эти монеты из погребений обнаружены в комплексах III—IV вв., в одном случае — в комплексе середины VI в. Находки бронзовых монет III—IV вв. в Цебельде крайне редки (два случая).

Из поздних монет, найденных исключительно в Шапкинском могильнике, первая, серебряная силиква, отчеканена в правление императора Феодосия II (408—450 гг.) в Константинополе, другие три — золотая и две серебряные — в правление Юстиниана I (527—565 гг.). Силиква происходит из погребения рубежа V—VI вв., остальные — из погребения второй половины VII в. [18, рис. 43].

Таким образом, хотя основную роль в торговых операциях древних цебельдинцев еще, по-видимому, играл обмен, здесь важное место занимала и денежная торговля. По справедливому замечанию К. В. Голенко, широкое распространение кесарийского серебра в Цебельде было обусловлено тем, что оно «служило основным средством обращения в той части Колхиды, которая находилась [88] в зависимости от римлян и контроль над которой осуществлялся через приморские крепости» [27, 24], в данном случае через Себастополис. Отсюда, несомненно, поступала в Цебельду большая часть монет, как в римское, так и в византийское время. Служили они средством оплаты в торговле с римским гарнизоном Себастополиса и во внутренних межапсилийских сделках. Римские и византийские монеты проникали в цебельдинскую долину самыми различными способами. Один из них может быть проиллюстрирован данными византийских источников. Так, в сообщении Прокопия Кесарийского о том, что лазы в VI в. «стерегли границы, не получая от римлян ни денег, ни хлеба», содержится указание на существовавший у римлян обычай субсидировать пограничные племена за определенные, главным образом стратегического характера услуги. Об этом достаточно ясно говорит Агафий Миринейский: «Военачальник же Сотерих отправился в указанный ему путь. Ибо он привез императорские деньги для раздачи соседям-варварам в качестве императорский субсидии. Эта раздача производилась ежегодно с древних времен» [2, 87]. Таким образом, если в VI в. «императорская субсидия» раздавалась аланам и «более отдаленным народам», то вполне закономерно предположить, что во II—III вв. аналогичная ситуация наблюдалась и в отношении территориально более близких к римским границам народов, важнейшим из которых были блокировавшие Клухорский перевальный путь апсилы. Именно с такой субсидией следует, по-видимому, связывать Герзеульский клад монет — один из взносов Рима в экономику древних цебельдинцев, почему-то не розданный и закопанный в землю.